Текст книги "Воины"

Автор книги: Джордж Р.Р. Мартин

Соавторы: Джеймс Роллинс,Робин Хобб,Диана Гэблдон,Дэвид Марк Вебер,Роберт Сильверберг,Тэд Уильямс,Питер Сойер Бигл,Дэвид Моррелл,Кэрри Вон,Лоуренс Блок
сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 54 страниц)

Но у шонгайрийцев тоже были свои проблемы. Их установленное на автомобилях оружие было приковано к тропе, а минометы людей были основательно зарыты в землю. А кроме того, Бачевски с Игнасио Гутьерресом предварительно определили местоположение каждой потенциальной огневой позиции вдоль тропы. Как только шонгайрийцы открыли огонь, Гутьеррес тут же понял, где они находятся, и оба его миномета немедленно переключились на новую цель. Они стреляли быстрее, чем более тяжелые минометы шонгайрийцев, и их мины стали рваться вокруг шонгайрийских автомобилей в смертельном обмене ударами, который не мог длиться долго – и не продлился.

Игнасио Гутьеррес умер вместе со всем расчетом одного из минометов. Второй миномет, однако, сохранил боеспособность... чего отнюдь нельзя было сказать о машинах, которые они обстреливали.

Харах зарычал.

У него была еще дюжина машин с минометами... и все до единой – во многих милях от места боя, в дальнем конце извилистых троп, по которым его пехота преследовала человеков. Он мог доставить их сюда – за некоторое время, – так же как мог нацелить кинетический удар и за считаные минуты положить конец всему этому делу. Но чем дольше он будет тянуть, тем больше потерь они понесут от этого единственного оставшегося миномета человеков. А если он вызовет кинетический удар, то уничтожит подопытных, за которыми его послали, наряду с их защитниками... что сделает всю операцию и все уже понесенные потери совершенно бессмысленными.

Этого нельзя было допустить. Если эти дикари были настолько глупы, что, утратив всякий здравый смысл и элементарные приличия, желали умереть сражаясь – он сделает им такое одолжение!

Полковник взглянул в просвет в лиственном пологе. Уже смеркалось, а шонгайрийцы не любили сражаться в темпом. Но время еще есть. Они еще успеют прорвать оборону человеков до наступления темноты...

Стивен Бачевски ощутил приближение атаки. Он и сам не смог бы объяснить, откуда он это знал – но он знал. Он и вправду чувствовал, что шонгайрийцы накапливают силы и готовятся идти вперед.

– Идут! – крикнул Бачевски и услышал, как его предупреждение передают по выгнутой подковой линии обороны в обе стороны от командного пункта.

Мастер-сержант отложил свой автомат и устроился за крупнокалиберным пулеметом Владимирова. На последнем крае обороны «Бастони» было установлено три станковых пулемета ПКМС на лафетах-треногах, но даже у снабженческих талантов Мирчи Бесараба были свои пределы. Он сумел раздобыть всего один крупнокалиберный пулемет, и это была громоздкая, неуклюжая штуковина; в ней было шесть с половиной футов, и предназначалась она для установки на автомобиле, а сейчас ей соорудили импровизированный лафет.

Шонгайрийцы двинулись вперед с ураганным огнем из автоматов, сопровождая его ливнем гранат. Минное поле задержало их и расстроило их ряды, но они продолжали наступать. Они подошли слишком близко, чтобы последний уцелевший миномет мог стрелять по ним, и огонь открыли средние пулеметы.

Шонгайрийцы закричали и стали падать, исчезая в брызгах кропи и ошметках тел, но затем на тропе за ними показалось два бронированных транспортера. Бачевски даже предположить не мог, как они сюда добрались, но их установленное на турелях энергетическое оружие рыскало взад-вперед, выискивая цель. Потом сквозь хаос, кровь и ужас пронеслась плотная, словно бы осязаемая молния, и один из пулеметов умолк навсегда.

Но Стивен Бачевски знал, откуда эта молния прилетела, а русские сконструировали свой пулемет Владимирова под патроны калибра 14,5 миллиметра, употреблявшиеся в их противотанковом ружье конца Второй мировой. Двенадцатиграммовые пули ПКМС обладали дульной энергией в четыре тысячи джоулей. А пуля пулемета Владимирова весила 65 граммов... и обладала дульной энергией почти тридцати три тысячи джоулей.

Мастер-сержант прицелился в машину, из которой вели стрельбу, и всадил в нее очередь со скорострельностью шестьсот выстрелов в минуту.

Бронетранспортер содрогнулся, когда бронебойно-зажигательные пули со стальным сердечником хлестнули по нему со скоростью девятьсот шестьдесят метров в секунду. Его броня предназначалась для защиты от легкого стрелкового оружия, и против этого линия смерти у нее не было ни малейших шансов. Машина извергла столб дыма и пламени.

Ее сотоварищ развернулся в ту сторону, откуда исходил этот ливень и из одиночного окопа встала Элис Макомб. Она безрассудно подставилась под огонь, и выпущенный ею снаряд из РБР-М60 врезался во второй бронетранспортер... за секунду до того, как очередь из шести пуль убила ее на месте.

Бачевски развернул раскаленный ствол пулемета Владимирова и повел вдоль строя шонгайрийцев, изливая на врагов всю свою ненависть и отчаянное стремление защитить детей за своей спиной.

Он все еще стрелял, когда шонгайрийская граната заставила его пулемет умолкнуть навеки.

XIV

Он медленно пришел в себя, выплывая из глубины, подобно призраку. Он пришел в темноту, боль и водоворот головокружения, волнения и обрывков воспоминаний.

Он моргнул – медленно, машинально, пытаясь понять. Он бывал ранен куда чаше, чем ему хотелось вспоминать, но ничего подобного с ним никогда не бывало. Боль никогда не текла у него прямо под кожей, как будто ее гнали удары сердца. Однако же, хотя он знал, что никогда в жизни не испытывал подобной боли, она была странно... отстраненной. Да, эго была часть его, но отгороженная от него головокружением. Удерживаемая на расстоянии воображаемого полушага.

– Ты очнулся, мой Стивен.

Это было утверждение – не вопрос, понял Бачевски. Могло почти что показаться, будто стоящий за ним голос мы млея убедить его в этом.

Бачевски повернул голову. Она словно бы принадлежала кому-то другому. Казалось, будто это движение заняло целую вечность, но в конце концов в поле его зрения вплыло лицо Мирчи Бесараба.

Мастер-сержант снова моргнул, пытаясь навести резкость, но не преуспел. Он лежал в какой-то пещере, из ее входа видны были ночные горы, а с его глазами было что-то не то. Все казалось странно выбивающимся из фазы, а в ночи то и дело что-то вспыхивало, подобно зарницам.

– Мирча.

Он не узнал собственный голос, таким тот был слабым и тонким.

– Да, – подтвердил Бесараб. – Я знаю, что ты, возможно, сейчас в это не поверишь, но ты поправишься.

– Верю... тебе... на слово.

– Очень разумно с твоей стороны.

Бачевски хватило и нынешней резкости зрения, чтобы увидеть промелькнувшую на лице Бесараба улыбку, и он почувствовал, как его губы дернулись в попытке улыбнуться в ответ. Но тут его пронзила новая, совершенно иная боль.

– Я... не справился... – Он с болью сглотнул. – Прости... мне очень жаль... Дети...

На глаза его навернулись слезы, и глаза защипало; мастер-сержант почувствовал, как Бесараб взял его за правую руку. Румын поднял ее, прижал к своей груди, и его лицо приблизилось он склонился над Бачевски.

– Нет, мой Стивен, – медленно произнес он. – Это не ты подвел других, а я. Это моя вина, друг мой.

– Нет. – Бачевски слабо качнул головой. – Нет. Ты б их... не остановил... даже... если... был тут.

– Думаешь, нет? – Теперь пришел черед Бесараба покачать головой. – Ты ошибаешься. Эти существа – шонгайрийцы – никогда бы и пальцем не смогли тронуть моих людей, если бы я помнил. Если бы я не провел так много времени, пытаясь быть не тем, кто я есть. Пытаясь забыть. Ты пристыдил меня, мой Стивен. Ты, вставший на мое место, выполнявший мой долг, заплативший кровью за мою ошибку.

Бачевски нахмурился; его мутящийся разум пытался отыскать хоть какой-то смысл в словах Бесараба. Ему это не удалось... и он решил, что, вероятно, не стоит этому особо удивляться, учитывая, насколько паршиво он себя чувствует.

– Сколько?.. – спросил он.

– Боюсь, очень немного, – негромко произнес Бесараб. – Твой ганни Мейерс здесь, хотя он был ранен даже серьезнее, чем ты. Я не удивлен, что паразиты приняли вас обоих за мертвецов. Еще Жасмин и рядовой Лопес. Остальные... ушли прежде, чем подоспели мы с Таке.

У Бачевски заныло под ложечкой, хотя Бесараб всего лишь подтвердил то, что он и сам знал.

– А... мирные жители?

– Сержант Ионеску вывел с дюжину детей в безопасное место, – ответил Бесараб. – Он с большей частью своих людей погибли, удерживая тропу, пока матери с детьми бежали прочь. Остальные...

Он пожал плечами, глядя куда-то вдаль, потом снова перевел взгляд на Бачевски.

– Они не здесь, Стивен. Не знаю зачем, но паразиты забрали их, и с учетом этой их новой базы я думаю, что причина никому из нас не понравится.

– О господи. – Бачевски снова прикрыл глаза. – Прости. Это я виноват, – опять произнес он.

– Не повторяй больше таких глупостей, а то я рассержусь, – строго произнес Бесараб. – И не теряй надежды. Они – мои люди. Я клялся защищать их, и я не допущу, чтобы мое слово оказалось нарушено.

Мир вокруг Бачевски снова завертелся, однако же он открыл глаза и взглянул на Бесараба, не веря услышанному. На миг зрение его прояснилось, и когда он разглядел лицо Мирчи Бесараба, то почувствовал, как недоверие его развеивается.

Конечно же, это было абсурдно. Мастер-сержант это знал. Только отчего-то, когда он смотрел на словно бы высеченное из гранита лицо своего собеседника, совершенно не имело значения, что он знал. Важно было лишь, что он чувствовал... а он, проваливаясь обратно в бездонную тьму, крохотной искрой сознания почувствовал почти что жалость к шонгайрийцам.

Рядовой Кумайр поймал себя на том, что у него начала клониться голова, и выпрямился в кресле, снова сев ровно. Треклятое удобное кресло! Не совсем то, что нужно дежурному, обязанному бодрствовать и быть настороже посреди ночи.

Кумайр встряхнулся и решил, что надо бы найти себе какое-нибудь занятие, если он не хочет, чтобы кто-нибудь из офицеров оторвал ему башку за сон во время дежурства. Что-нибудь, что выглядело бы проявлением усердия и добросовестного отношения к своим обязанностям.

Развеселившись, рядовой повел ушами и запустил стандартную диагностику систем безопасности внешней границы базы. Не то чтобы он ожидал выявить какие-то проблемы. База была новехонькой, и все ее системы блестяще прошли финальную проверку меньше трех местных дней назад. Однако это будет хорошо выглядеть и вахтенном журнале.

Негромко напевая себе под нос, дежурный наблюдал, как компьютеры осматривают склон за склоном и докладывают ему. Особое внимание он уделил системам лабораторной зоны. Теперь, когда у них появились подопытные субъекты, лабораторию наконец-то ждет серьезное испытание. Когда же...

Кумайр прекратил напевать и насторожил уши, когда на экране появился красный значок. Этого не может быть... или может?

Дежурный запустил новую, более подробную тестовую программу, и его стоявшие торчком уши прижались к голове, когда на шримс замигали новые значки. Кумайр уставился на них, потом по взмаху стукнул по кнопке связи.

– Первый периметр! – рявкнул он. – Первый периметр, вызывает центральный пост! Доложить обстановку!

Ответа не последовало, и по спине рядового туда-сюда словно пробежались сотни ледяных ножек.

– Второй периметр! – прорычал Кумайр. – Второй периметр, доложить обстановку!

Ответа снова не последовало, хотя такого просто быть не могло. На каждом периметре располагалось по пятьдесят солдат – ну хоть один из них должен же был его услышать!

– Все посты периметра! – В голосе дежурного проскользнула нотка безумия, и он постарался ее задавить, пока нажимал кнопки вызова всех подразделений. – Все посты периметра, тревога!

И снова в ответ тишина. Дежурный пробежался по кнопкам, включая камеры наблюдения. Они ожили... и он оцепенел.

«Этого не может быть!» – пискнул голосок в глубине сознания Кумайра, когда он уставился на картину бойни. Все солдаты валялись с разорванными глотками, и кровь шонгайрийцев впитывалась в жадную землю чужой планеты. Головы, свернутые задом наперед или сорванные с плеч, как и части тел, валялись повсюду, словно дело рук какого-то безумца.

«Это невозможно! Хотя бы одна система сигнализации сработала! Не...»

До Кумайра донесся какой-то едва слышный звук, и рука его метнулась к пистолету. Но едва он успел его коснуться, как дверь операторской вылетела, вышибленная, и на Кумайра обрушилась тьма.

ХV

– Что?

Командующий флотом Тхикайр уставился на капитана Ахзмера в глубочайшем изумлении, не понимая, о чем речь.

– Я... простите, сэр.

Тхикайр отстраненно подумал, что капитан флагманского корабля говорит так, словно оказался заперт внутри на редкость дурного сна.

– Только что поступил рапорт. Боюсь... он подтвердился, сэр.

– Все до единого? – Тхикайр встряхнулся. – Все, кто был приписан к базе, включая Шайрез?

– Все, – с трудом выговорив это слово, подтвердил Ахзмер. – А все подопытные субъекты исчезли.

– Дайнтхар... – прошептал Тхикайр. Он уставился на капитана, потом снова встряхнулся, на этот раз сильнее.

– Как они это сделали?

– Сэр, я не знаю. Никто не знает. По правде говоря, это... ну, это не похоже ни на что, что мы видели со стороны человеков до сих пор.

– Что вы имеете в виду? – нетерпеливо спросил Тхикайр. Голос его сделался жестче. Он понимал, что его раздражение было в значительной степени порождено его же потрясением, по это никак не отменяло того факта, что Ахзмер нес бессмыслицу.

– Такое впечатление, командующий флотом, будто нападавшие вообще не использовали оружие. – Судя по голосу, Ахзмер не ожидал, что Тхикайр ему поверит, но капитан упрямо продолжал: – Скорее это выглядит так, как будто через все охранные системы пробрались дикие животные, и при этом не сработала ни одна система сигнализации. Ни одна, сэр. Но нет ни пулевых ранений, ни ножевых, и вообще никаких следов применения оружия. Всех, кто был на базе, просто разорвали на части.

– Но это вздор! – возмутился Тхикайр.

– Да, сэр. Вздор. Но именно это и произошло.

Собеседники уставились друг на друга, потом Тхикайр глубоко вздохнул.

– Совещание старших офицеров через два часа, – ровным тоном произнес он.

– Наземные патрули подтвердили донесение, командующий флотом, – медленно, с трудом произнес командующий наземными силами Тхайрис. – Никто из шонгайрийцев не выжил. Никто. И... – Он набрал побольше воздуху, словно бы собираясь сказать нечто такое, что ему на самом деле совсем не хотелось говорить, – ...нет никаких свидетельств того, что хоть один из наших солдат хотя бы раз выстрелил, обороняясь. Такое впечатление, будто они просто... сидели и ждали, пока кто-то – или что-то – не разорвет их на куски.

– Успокойтесь, Тхайрис. – Тхикайр постарался вложить в свой тон одновременно и строгость, и сочувствие. – Когда в войсках об этом узнают, мы получим достаточно панических слухов. Давайте же не будем начинать верить в ночные кошмары прежде, чем слухи успели поползти!

Тхайрис мгновение смотрел на него, потом выдавил из себя смешок, получившийся почти что искренним.

– Конечно же, вы правы, сэр. Просто... Ну, просто я никогда не видел ничего подобного. И я проверил базу данных. Насколько я могу судить, никто во всей Гегемонии никогда не сталкивался ни с чем подобным.

– Галактика велика, – заметил Тхикайр. – И даже Гегемония изучила лишь очень небольшую ее часть. Да, я не знаю, что произошло внизу, но уж поверьте мне – этому есть какое-то разумное объяснение. Нам только нужно отыскать его.

– При всем уважении, командующий флотом, – негромко произнес командир эскадры Джайнфар, – а как мы собираемся его отыскать?

Тхикайр посмотрел на него, и командир эскадры дернул ушами.

– Я лично пересмотрел все записи датчиков, сэр. До того момента, как рядовой Кумайр не начал пытаться связаться с постами периметра, не было абсолютно никаких указаний ни на какие проблемы. Что бы там ни произошло, оно явно ухитрилось убить всех до единого членов гарнизона – за исключением Кумайра, – не потревожив ни датчики тепла, ни датчики движения, ни звуковые датчики. Фактически, сэр, мы не располагаем вообще никакой информацией. У нас нет ничего – кроме базы с полностью мертвым личным составом. А не имея никаких данных, как мы можем вычислить, что произошло – и уж тем более, кто несет за это ответственность?

– Я думаю, сэр, одно мы можем предположить точно. – Командир базы Барак, спустившийся на планету, участвовал в совещании дистанционно, и Тхикайр, давая дозволение говорить, кивнул его изображению на экране.

– Как я уже сказал, я думаю, что одно мы можем предположить точно, – продолжал Барак. – Наверняка если бы это были человеки – если бы человеки были способны на подобное, – они не стали бы ждать, пока мы перебьем больше половины их населения! Коли на то пошло – почему это случилось именно здесь? Почему именно на базе Шайрез, а не у меня или не у командира базы Фурсы? Если мы не хотим допустить предположения, что человеки каким-то образом вычислили, чем собирается заниматься Шайрез, с чего бы им вдруг применять какое-то «секретное оружие» в первый раз против только что построенной базы в местах, где было убито не так уж много местного населения?

– При всем уважении, командир базы, – поинтересовался Тхикайр, – если это были не человеки, то кто, но вашему предположению, это мог бы быть?

– Этого я не знаю, сэр, – почтительно ответил Барак. – Я просто полагаю, что, логически рассуждая, если бы человеки могли это сделать с самого начала, они уже бы это сделали... и в значительно больших масштабах.

– Вы полагаете, что за это может нести ответственность кто-то из членов Гегемонии? – медленно спросил Тхикайр.

– Я полагаю, что это возможно, сэр. Но маловероятно. – Барак пожал плечами. – Опять же, я понятия не имею, кто – или что – это было на самом деле. Но я не понимаю, каким образом кто-либо из членов Гегемонии мог бы настолько легко и незаметно пройти через нашу систему сигнализации. Наши технологии не уступают ничьим. А может, даже и превосходят, в чисто военной сфере.

– Великолепно. – Джайнфар скривился. – Итак, все, что мы на данный момент можем сказать, так это то, что мы понятия не имеем ни кто это сделал, ни как, ни даже почему! Если, конечно, предполагать, что это сделали не человеки... касательно которых все мы согласились, что у них изначально не было такой возможности!

– Я думаю, что мы зашли в сферу предположений настолько далеко, насколько это могло быть полезным, – твердо заявил Тхикайр. – И я не вижу смысла помогать разводить панику из глубин нашего нынешнего неведения.

Подчиненные уставились на командующего, большинство – с довольно глупым видом, и Тхикайр оскалил клыки в ледяной усмешке.

– Не поймите меня неправильно. Произошедшее... встревожило меня не меньше, чем любого из вас. Но давайте взглянем, что же случилось. На данный момент мы потеряли одну базу и ее личный состав. Ну что ж, нам нанесли удар, и тяжелый. Но что бы ни случалось, произошедшее явно захватило базу Шайрез врасплох, и мы знаем, что датчики ничего не засекли. Так что, я думаю, мы первым делом должны перевести все наши базы и весь личный состав в состояние максимальной готовности. Во-вторых, мы должны особо подчеркнуть, что нападавшие, кем бы они ни были, владеют, возможно, какой-то разновидностью самой современной технологии маскировки. Поскольку мы, по-видимому, не можем полагаться в этой ситуации на показания датчиков, нам придется полагаться на наши собственные чувства. Я хочу, чтобы во всех воинских частях создали сети связи, работающие в реальном времени. На всех контрольных пунктах следует ставить часовых, не полагаясь на автоматику, а все отряды должны регулярно выходить на связь со своими штабами. Даже если мы не сможем засечь этих противников, кто бы они ни были, когда они будут пробираться внутрь, мы, по крайней мере, будем точно знать, когда они доберутся до места. И меня не волнует, насколько хороша их технология малой заметности. Если мы будем знать об их появлении, у нас достаточно солдат, достаточно огнестрельного оружия и достаточно тяжелого оружия, чтобы убить всех на этой планете.

– Что, Тхайрис? – спросил Тхикайр.

Когда старшие офицеры покинули кабинет, командующий наземными силами задержался. Теперь он смотрел на командующего флотом; уши его поникли, а взгляд был мрачен.

– Сэр, есть еще две подробности, которые я... предпочел не упоминать при остальных, – негромко произнес он.

– Да? – Тхикайру удалось сохранить ровный тон, несмотря на то, что его внезапно пробрал озноб.

– Так точно, сэр. Во-первых, к сожалению, предварительный медицинский осмотр показал, что командира базы Шайрез убили на несколько часов позже прочего личного состава базы. И есть признаки, позволяющие предположить, что ее... допросили, прежде чем сломать ей шею.

– Понятно. – Тхикайр несколько мгновений смотрел на подчиненного, потом кашлянул. – А вторая подробность?

– А вторая подробность заключается в том, что с базы пропало дна комплекта нейрального обучения. Кто бы ни напал на базу Шайрез, он забрал эти комплекты с собой. А если он знает, как ими пользоваться...

Командующий наземными силами не договорил. Но в конечном итоге эту фразу можно было и не заканчивать, поскольку в каждом комплекте нейрального обучения содержались базовые знания всей Гегемонии.

XVI

– Мне уже почти хочется, чтобы что-нибудь произошло, сказал командир базы Фурса. Они с командиром базы Бараком совещались по коммуникатору, и Барак уставился на него и недоумении.

– Фурса, мне не меньше твоего хочется разобраться, что же произошло. И я полагаю, что для этого надо, чтобы «что-то» таки произошло. Но когда ты высказываешь подобные пожелания, не забывай, пожалуйста, что ты командуешь второй по величине базой.

– Я понимаю. – Фурса скривился. – Об этом я и говорю. Мы себя чувствуем тут будто под ударом. Мне начинает казаться, что ожидать нападения – так же паршиво, как отражать его, если не хуже.

Барак лишь буркнул в ответ. Его база располагалась посреди местности, прежде именовавшейся Канзасом, то есть между ним и тем, что произошло с Шайрез – что бы это ни было, – лежал океан. А вот база Фурсы находилась рядом с руинами человековского города Москва.

Однако же прошло уже две недели местного времени. Довольно Гюльшой промежуток, но никто во всей экспедиции не сумел найти хоть сколько-то реального объяснения произошедшего. Слишком много времени для натянутых нервов – ведь ожидание, о котором упомянул Фурса, действовало на всех.

И более чем достаточно времени для того, кто напал на базу Шайрез – опять же, кто бы это ни был, – чтобы перенести действия в другое место.

– Может, ты и прав, – отозвался в конце концов Барак, – но я лично не могу сказать, что я жду не дождусь, чтобы что-нибудь случилось. На самом деле, будь моя воля, – он понизил голос, – я бы уже свернул эту невыгодную затею. Эта планета – одна огромная заноза в заднице, и ничего больше. Я бы просто забрал с нее всех наших и зачистил ее.

Взгляды командиров баз встретились, и Барак увидел таящееся в глазах Фурсы согласие. Любой из дредноутов флота Тхикайра был в состоянии уничтожить все живое на планете. Конечно, если бы они это проделали, многие члены Гегемонии посмотрели бы на них с глубоким недоумением. А тщательное расследование могло бы создать катастрофические для Империи последствия. Но даже при всем при этом...

– Отчего-то мне не кажется, что командующий флотом намерен решить проблему подобным образом, – осторожно произнес Фурса.

– Да, и, быть может, ее и не следует так решать, – согласился Барак. Но я готов поспорить, что подобная мысль его тоже посещала в глубине души, и вы и сами это знаете.

– Проверка связи, – объявил командир бригады Карант. – Всем доложить обстановку!

– Первый периметр – порядок.

– Второй периметр – порядок.

– Третий периметр – порядок.

– Четвертый периметр – порядок.

Рапорты следовали один за другим, и уши Каранта довольно подергивались при каждом – до тех пор, пока последовательность не прервалась.

Командир бригады не встревожился, но напрягся.

– Пятый периметр – доложить обстановку, – приказал он.

Молчание было ему ответом.

– Пятый периметр! – рявкнул Карант – и тут раздались выстрелы.

Карант вскочил и кинулся к смотровой щели бронированного командирского бункера, а тем временем его подчиненных начало охватывать безумие. Командир бригады уставился в темноту и застыл, не веря собственным глазам, при виде буйства вырывающихся из стволов вспышек, что рвали ночную тьму в клочья. Он не видел ничего, кроме вспышек выстрелов автоматического оружия... и датчики тоже ничего не видели. Однако же его пехота вела стрельбу по чему-то, и у него на глазах одна из огневых точек, оснащенная тяжелым оружием, тоже открыла огонь.

– На нас напали! – раздался чей-то крик из динамика. На третий периметр напали! Они проходят через...

Голос оборвался, и Карант, к ужасу своему, услышал другие крики, полные тревоги и паники, тоже обрывающиеся на полуслове. Казалось, будто некий незримый и неудержимый смерч несется сквозь защитный периметр – а он, как ни напрягал зрение, ничего не мог разглядеть!

Голосов становилось все меньше; они стихали в диминуэндо, и это было еще страшнее, чем автоматный огонь и разрывы артиллерийских снарядов, выпущенных по противнику, которого никто не видел. Стрельба прекратилась. Последний крик захлебнулся, сменившись молчанием, и Карант почувствовал, как сердце застыло в груди.

Слышны были лишь возгласы персонала бункера, отчаянно пытавшегося связаться хоть с каким-нибудь постом с периметров.

Ответа не было. Лишь тишина. А затем...

– Что... что это?! – выпалил кто-то, и Карант, обернувшись, увидел, как нечто выплывает из расположенного под потолком инсталляционного окна. Командир бригады не успел даже попытаться понять, что же это было, когда тьма обрушилась на него, подобно удару молота.

Командующий флотом Тхикайр сидел в тишине своей каюты, чувствуя себя глубоким стариком, и проклинал тот день, когда его посетила блестящая идея использовать эту планету и ее проклятых человеков во благо Империи.

«Дело казалось таким простым, – почти испуганно подумал он. – А риск – вполне приемлемым. Но все пошло наперекосяк с того самого момента, как войска высадились на поверхность планеты. А теперь еще и вот это».

Весь личный состав базы Фурсы был уничтожен подчистую за одну ночь. И следом за ними, меньше чем за восемь часов, исчезли две пехотные бригады и бронеполк.

А они до сих пор не имели ни малейшего понятия, каким образом это могло произойти.

Они получили один-единственный доклад от командира взвода, утверждавшего, что его атакуют человеки. Человеки, не обращавшие ни малейшего внимания на ведущуюся по ним стрельбу. Человеки, которых не засекали ни тепловые датчики, ни датчики движения. Человеки, которых не могло там быть.

«Может быть, это невозможно. Или, может быть, это еще одно безумие этой свихнувшейся планеты. Как бы то ни было, этого довольно. Более чем довольно».

Тхикайр нажал кнопку коммуникатора.

– Слушаю вас, командующий, – донесся негромкий голос Ахзмера.

– Отзывайте войска, – пугающе ровным тоном произнес Тхикайр. – Я хочу, чтобы в течение двенадцати часов все до единого солдата покинули поверхность планеты. А потом мы позволим дредноутам Джайнфара использовать это Дайнтхаром проклятое место в качестве мишени для учебных стрельб.

Конечно же, это было проще сказать, чем сделать.

Организовать срочную эвакуацию всех находящихся на планете десантных сил было даже сложнее, чем высадить их. Но, по крайней мере, как с горечью отметил про себя Тхикайр, количество требующих эвакуации войск резко сократилось. Более половины его наземных сил было уничтожено. Как бы ни были малы его потери, если рассматривать их в процентном соотношении с потерями человеков, для Империи это все равно было сокрушительным разгромом, и ответственность за этот разгром лежала на нем.

Тхикайр уже покончил бы с собой, но никакое почетное самоубийство не стерло бы позорного пятна, павшего из-за него на весь его клан. Нет, для этого потребуется искупление в виде официальной казни... и даже этого может оказаться недостаточно.

«Но прежде чем я отправлюсь домой, чтобы предстать перед Его Величеством, мне нужно закончить здесь еще одно дело».

– Ахзмер, у нас все готово?

– Согласно показаниям приборов – да, – ответил капитан корабля. Но голос его прозвучал как-то странно, и Тхикайр поднял взгляд.

– Что это значит? – нетерпеливо спросил он.

– Что согласно показаниям моих приборов, все шаттлы вернулись и состыковались с кораблями, но ни «Звездный рассвет», ни «Меч империи» не подтвердили возвращение своих шаттлов. Все прочие транспортные корабли отчитались, а эти – нет.

– Что?

Односложный вопрос Тхикайра переполняла внезапно вспыхнувшая ледяная ярость. Казалось, будто вся его тревога, весь страх, вина и позор внезапно получили объект, на который можно было излиться, и командующий с яростным рычанием оскалил клыки.

– Немедленно вызовите их капитанов! – гаркнул Тхикайр. Выясните, что они там себе думают, Дайнтхар их забери во вторую преисподнюю! А потом дайте мне Джайнфара!

– Одну минуту, сэр! Я...

Голос Ахзмера оборвался, и Тхикайр прищурился.

– Ахзмер! – позвал он.

– Сэр, курс...

Тхикайр развернулся к главному экрану – и оцепенел.

Шесть из семи входящих в экспедиционный флот дредноутов устремились прочь от планеты.

– Что они?.. – начал было командующий флотом – и ахнул, когда два дредноута внезапно открыли огонь. Но не по планете, а по собственному эскорту!

Ничто в галактике не могло выдержать залпа дредноута, подошедшего на расстояние действия энергетического оружия. И уж конечно, это было не под силу кораблю-разведчику, эсминцу или крейсеру.

Менее чем за сорок пять секунд все до единого корабли прикрытия Тхикайра были уничтожены, и вместе с ними – три четверти транспортных кораблей.

– Джайнфара ко мне! – выкрикнул Тхикайр. – Выясните, что...

– Сэр, корабль командира эскадры Джайнфара не отвечает! – выпалил офицер связи. – И ни один из дредноутов тоже не отвечает!

– Что?! – Тхикайр уставился на него, не веря собственным ушам, и тут завыла сирена. Одна, другая, третья.

Тхикайр кинулся к главному контрольному экрану, и кровь в его венах оледенела, когда на экране начали вспыхивать темно-красные огоньки. Отключился машинный отсек, за ним – боевой информационный центр, пункт управления стрельбой, радиолокационный центр, центр противоракетной обороны и центр астрогации.

А затем и командирский мостик остался без энергии. Светильники погасли, мостик погрузился во тьму, и Тхикайр услышал, как кто-то забормотал молитву, когда включилось аварийное освещение.

– Сэр!

Голос Ахзмера дрожал. Тхикайр посмотрел на него – и сам лишился дара речи. Он застыл, словно парализованный, не имея сил совладать с невозможным.