Текст книги "Темницы, Огонь и Мечи. Рыцари Храма в крестовых походах."

Автор книги: Джон Робинсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 41 страниц)

Что же до мусульман, то их Второй крестовый поход сделал только сильнее, ведь они в пух и прах развеяли миф о непобедимости облаченных в броню христианских рыцарей, даже возглавляемых венценосцами, и продемонстрировали свое боевое искусство. Гордость с новой силой вспыхнула в груди каждого правоверного. Уж теперь-то никто не может усомниться, что Аллах – единственный истинный Бог.

6. Аскалонская брешь 1149 – 1162.

врар де Бар, избранный Великим Магистром ордена тамплиеров в 1149 году, вернулся в Европу, чтобы похлопотать о сборе средств и вербовке рекрутов. Без визита к старому другу и покровителю Бернару де Клерво обойтись было никак нельзя, но встреча была отнюдь не радостной. Перед началом Второго крестового похода, каковой Бернар считал собственным детищем, оба чувствовали себя непобедимыми, жизнерадостными и полными надежд. Ныне же им выпало говорить лишь об унизительном и постыдном поражении. История не донесла до нас, о чем у них шла речь, но после этой беседы Эврар отрекся от богатства и власти, причитавшихся ему как Великому Магистру ордена тамплиеров, и, согласно правилу тамплиеров о том, что всякий брат, покинувший орден, обязан вступить в орден с более строгим уставом, принял постриг в Клервоском монастыре – видимо, чтобы в смирении духа испросить прощения за провал священной миссии.

Великое собрание тамплиеров избрало новым Великим Магистром Бернара де Тремеля. На роль сенешаля Храма назначили Андре де Монбара, одного из первых девяти основателей ордена тамплиеров и дядю Святого Бернара. Как оказалось, новые сановники были избраны в самый нужный момент.

Когда крестоносные армии Людовика и Конрада покинули Святую Землю, Hyp ад-Дин возобновил свои поползновения на владения князя Раймунда Антиохийского. Не сумев отыскать союзников среди собратьев-христиан, Раймунд исхитрился выторговать договор с курдским вождем шиитских асасинов, ненавидящим Hyp ад-Дина по религиозным мотивам. Чаша весов склонялась то в одну, то в другую сторону вплоть до июня 1149 года, когда Раймунд со всей своей армией из четырех тысяч всадников и тысячи человек инфантерии расположился на ночлег в низине близ Мурадова источника, верстах в шестидесяти к югу от Антиохии.

Всю ночь напролет расставлял Hyp ад-Дин свои превосходящие силы вокруг оазиса, и пробудившийся поутру Раймунд обнаружил, что его войска в окружении. Поднялся ветер, и Hyp ад-Дин мудро решил атаковать под гору при попутном ветре, а воинам Раймунда пришлось взбираться для встречи с ним по длинному сухому склону, навстречу ветру, забивавшему их глаза песком и пылью.

Дальше началась чистейшая резня. Раймунду отрубили голову, а впоследствии отварили и очистили ее, чтобы, украсив его глянцевый череп великолепной серебряной оправой, послать халифу Багдада в качестве трофея, доказывающего превосходство мусульман. Следующей жертвой мусульмане наметили Жослена Эдесского, уклонившегося от союза с Раймундом, чтобы защитить собственные сохранившиеся в Эдессе земли. Жослен отчаянно хотел отвоевать упущенное, но не располагал достаточно солидной для этого армией.

Через пару месяцев после гибели Раймунда Жослен находился на севере, в городке-крепости Мараш. Когда же пришла весть о приближении большой армии турок-сельджуков, Жослен попросту покинул город, взяв с собой нескольких приспешников. Оставшимся пришлось выбирать между смертью и капитуляцией, и они предпочли последнюю, получив от сельджукского султана Масуда обещание отпустить их с миром, буде они сложат оружие. Со своими священниками во главе они безоружными покинули город и зашагали по дороге к Антиохии, радуясь, что остались в живых. И когда турки настигли их, чтобы вероломно перебить всех до последнего, они даже не смогли постоять за себя.

В апреле 1150 года Жослен, все еще искавший союзников, отправился в Антиохию. Во время привала он по естественной нужде удалился в кусты, покинув телохранителей, где и был без промедления схвачен бандой турецких разбойников, следовавших за отрядом Жослена в надежде поживиться, обобрав кого-нибудь из отставших. А заполучив такой шикарный трофей, они затребовали огромный выкуп за возвращение христианского дворянина.

Впрочем, у Hyp ад-Дина имелись свои виды на племянника, и он вовсе не желал допустить, чтобы друзья-христиане выкупили Жослена. Получив известие о его пленении, Hyp ад-Дин тотчас же послал кавалерийский отряд отбить Жослена и доставить его в город-крепость Алеппо, где его заковали в кандалы, прилюдно ослепили и швырнули в каменный мешок.

Hyp ад-Дин сделал Жослена этаким выставочным экспонатом, демонстрируя его заезжим мусульманским сановникам. Поздравляя Hyp ад-Дина с поимкой этого досаждавшего ему христианина, они попутно получали важный урок: глядя на этого изможденного незрячего пленника, облаченного в лохмотья и громыхающего тяжелыми цепями, они постигали, какая кара ждет врагов Hyp ад-Дина, – что немало помогало им смириться с его господством, а заодно давало повод тюремщикам сохранять Жослену жизнь, что удавалось им еще целых девять лет.

Избавившись от князя Раймунда Антиохийского, Hyp ад-Дин начал один за другим брать отдаленные замки и городки христианского княжества, понемногу подбираясь к заветной цели – самому великому городу. К счастью для его обитателей, скипетр и державу в Антиохии подхватил энергичный патриарх Аймери, не мешкая позаботившийся об обороне города и отрядивший нарочных в Иерусалим, чтобы испросить помощи у юного Балдуина III. При этом он сумел придержать Hyp ад-Дина обещанием, что Антиохия сдастся ему без боя, если Балдуин не откликнется на зов о помощи.

Балдуин уразумел безотлагательность просьбы Аймери, но, чтобы созвать вассалов в Иерусалим для формирования армии, потребовался бы не один день и даже не одна неделя, так что королю оставалось лишь обратиться к единственной постоянной армии, имевшейся в его распоряжении. Посланцу короля понадобилось пройти всего несколько шагов, чтобы встретиться с Великим Магистром тамплиеров, где его просьбу о помощи встретили с большим пониманием. То был чудесный момент, ради которого и существовал орден. По залам, конюшне и оружейным комнатам разнеслись приказы. Рыцари бегом бросились надевать кольчуги, а их оруженосцы поспешили помочь им облачиться в доспехи. В конюшне седлали лошадей, припасы, еще не погруженные в повозки, раскладывали по порциям. Выкликнули имена оруженосцев, назначенных в помощь рыцарям, и те бросились за своими латами и оружием. Отобрали запасных лошадей, провели построение и инспекцию, чтобы проверить, все ли надлежащим образом вооружены. Тамплиеры были готовы выступить на войну. Когда Балдуин двинулся на север, изрядной частью войска, усиленного тамплиерами, прибывшими с Людовиком Французским, командовал сам Великий Магистр Храма. Их приход в Антиохию убедил Hyp ад-Дина, что благоразумнее всего пойти на мировую.

Что же до девятнадцатилетнего Балдуина III, он без труда понял, что без скорой, безоговорочной помощи тамплиеров его бы не приветствовали как спасителя Антиохии. Чтобы его планы по спасению и укреплению рубежей порядком урезанного Иерусалимского королевства осуществились, подобное войско надо всячески поддерживать и поощрять.

Прежде всего следовало позаботиться об управлении Антиохийским княжеством. Наследнику Раймунда князю Боэмунду III едва исполнилось пять лет, так что в ближайшем будущем не обойтись без регента-мужчины. По смерти Раймунда эту роль взял на себя патриарх Аймери, но бароны Антиохии не хотели видеть своим ленным государем священника. Да вдобавок, говорили они, Аймери не годится мальчику в опекуны из-за своей распущенности. Подходящим решением стал бы новый брак вдовы Раймунда княгини Констанции. Балдуин предложил трех женихов из христианской знати, но Констанция отвергла всех троих.

Тем временем перед королем Балдуином встала еще одна нежданная проблема: безумно ревнуя свою жену графиню Годернию, граф Раймунд Триполийский пытался держать ее взаперти, как это принято у мусульманских властителей. А обожавшая веселую, открытую жизнь христианского света Годерния не вынесла подобной обособленности и объявила о желании расторгнуть брак. На Балдуина же эта проблема свалилась потому, что Годерния приходилась ему теткой по материнской линии. И вот теперь вместе с матерью королевой Мелисандой ему пришлось выехать в Триполи, чтобы разрешить это и политическое, и семейное дело.

Пытаясь решить обе проблемы разом, Балдуин заодно призвал в Триполи и Констанцию Антиохийскую. Мелисанда с Годернией в один голос бранили Констанцию за пренебрежение женихами, рекомендованными королем, но оставшаяся непреклонной Констанция вернулась в Антиохию, так и не взяв на себя никаких обязательств.

С Годернией и Раймундом Балдуину и его матери повезло больше: они согласились попытаться сохранить брак, но при том признали, что обоим будет лучше, если Годерния какое-то время погостит в Иерусалиме у сестры Мелисанды. Немного проводив царственных сестер по дороге в Святой Город, граф Раймунд с двумя миньонами повернул обратно и через большие южные ворота въехал в Триполи, где его окружила шайка вооруженных ножами асасинов. Стащив всадников на землю, нападавшие зарезали всех троих. Услышав крики, гарнизон замка бросился выяснять, что стряслось, и узнал, что граф убит. Солдаты разбежались по улицам, убивая всех мусульман без разбора на своем пути, но среди убитых не было ни одного из удачливых асасинов, будто растворившихся в воздухе.

Как только весть об убийстве Раймунда достигла слуха Hyp ад-Дина, тот без проволочки начал совершать набеги на окрестные земли графства. Небольшой отряд его воинов дошел до самого побережья, сумев по дороге овладеть замком Тортоза, располагавшимся на полпути между Триполи и Антиохией. Впрочем, отряд был слишком мал, и в конце концов его изгнали прочь. Теперь на руках у Балдуина оказалось две христианских вотчины, лишенных государей – Триполи и Антиохия, а тут еще перешел к действию Hyp ад-Дин. Чтобы не позволить мусульманскому вождю вогнать клин между графством и княжеством до самого моря, нужно было укрепить могучий замок Тортоза, для чего, с одобрения графини Годернии Триполийской, Балдуин воззвал к своим друзьям – рыцарям-храмовникам. Приняв на себя эту ответственность, Великий Магистр де Тремеле отрядил часть тамплиеров принять командование крепостью, которой суждено было стать непоколебимейшей из твердынь ордена.

На самом деле Hyp ад-Дин не представлял для христиан непосредственной угрозы. Его целью было завоевание всей Сирии и, в первую очередь, ее богатой столицы – Дамаска. Эмир Унур, давший отпор воинству Второго крестового похода, скончался в августе 1149 года, и теперь Дамаском правил эмир Муджир ад-Дин, не замедливший предложить союз христианскому королевству Иерусалимскому. Христиане согласились, ведь Hyp ад-Дин был их общим врагом.

Раймунда Антиохийского упрекали за альянс с шиитской сектой фанатиков-асасинов, но теперь в сговор с мусульманским станом вступило все христианское королевство. Многое изменилось с той поры, когда воинствующие паломники предприняли Первый крестовый поход, исходя из чисто религиозных побуждений. Теперь религия отошла на второй план, уступив место стремлению удержать земельные владения и власть и, поелику возможно, расширить их. Алчность восторжествовала над Богом – уже не в первый и еще не в последний раз.

В 1151 году Hyp ад-Дин выступил на Дамаск, но его планы перечеркнуло своевременное прибытие в город христианского подкрепления. Уговор свято блюли обе стороны. В 1152 году предводитель небольшой турецкой армии просил Муджира ад-Дина штурмовать Иерусалим вместе с ним, но эмир категорически отказался выступить против своих союзников-христиан.

Решив рискнуть в одиночку, мусульманский полководец со своей кавалерией пересек Иордан, совершив большой крюк вокруг города. Христианские предводители Иерусалима в то время отлучились в Наблус на общий совет, забрав армию с собой, так что мусульмане смогли встать лагерем на горе Елеонской, господствующей над городом. И снова гарнизоны рыцарей-тамплиеров и госпитальеров продемонстрировали достоинства регулярной армии, вкупе с горсткой светских рыцарей, оставшихся в городе, без отлагательств атаковав и согнав мусульман с горы. Мусульмане, не ожидавшие столь энергичного отпора, отступили к Иордану, где возвращавшаяся армия Балдуина настигла и разгромила их наголову.

Поскольку на севере мусульманско-христианский союз успешно сдерживал Hyp ад-Дина, Балдуин III обратил свои взоры к Египту, где вот уже целое поколение при шиитских халифах кровь лилась рекой из-за постоянного соперничества за власть между халифами и визирями – религиозными и светскими вождями. Халифа аль-Амира убили в 1129 году. Его преемник халиф аль-Хафиз пытался положить соперничеству конец, назначив визирем собственного сына Хасана, и какое-то время все действительно шло гладко, но когда в 1135 году вспыхнул мятеж, он ради спасения собственной жизни без каких-либо угрызений совести обрек родного сына на смерть. После кончины аль-Хафиза в 1140 году халифом стал его сын аль-Зафир, но не успел тот назначить своего визиря, как между двумя его полководцами, претендовавшими на этот пост, вспыхнула война. Визирем стал выигравший поединок Амир ибн-Салах, но смерть в 1152 году от руки убийцы не дала ему вволю натешиться столь вожделенной властью.

Для Балдуина III эти неурядицы в Египте открывали новые возможности, так что он принялся укреплять и подвозить припасы в южный город-крепость Газу. Египтянам стало ясно, что идет подготовка к штурму Аскалона – самого южного города мусульман на побережье Палестины. Из Египта отправили к Hyp ад-Дину посла с просьбой напасть на Галилею, чтобы отвлечь христианскую армию, пока египетский флот будет атаковать христианские порты. Однако перспектива того, что христиане сосредоточат свои силы на юго-востоке, открыв ему путь к Дамаску на северо-востоке, была Hyp ад-Дину очень даже на руку, так что он и пальцем не шелохнул, чтобы расстроить планы христиан.

В январе 1153 года христианское войско подошло к высоким стенам Аскалона, охватывавшим город полукругом и своими концами упиравшимися в море. Именно этот город предлагал добровольную сдачу во время Первого крестового похода, но исключительно Раймунду Тулузскому лично. Готфрид Буйонский, возмущенный мыслью, что капитуляцию примет кто-то другой, предложение отверг, и теперь многим христианам предстояло расплатиться за его строптивость жизнью.

С собой Балдуин привез все имевшиеся осадные машины, а также, дабы снискать благоволение свыше, упросил патриарха Иерусалимского доставить на поле боя святую реликвию – Крест Господень.

Военные ордена привели всех братьев, каких смогли, под личным командованием Великих Магистров госпитальеров и рыцарей Храма. Великому Магистру тамплиеров Бернару де Тремелю предстояло сложить голову в сече, совершив нечто невероятное и столь бессмысленное, что историки по сей день ломают головы, не в силах уразуметь соображения, толкнувшие его на столь опрометчивый поступок.

Как только христиане настроились на долгую осаду, к Балдуину Ш прибыл гость: княгиня Констанция Антиохийская наконец приглядела достойного жениха, и тот отправился на поле боя просить королевского благословения.

Будущее сулило счастливому избраннику княгини Рейнольду Шатильонскому запятнать свое имя самой черной славой за всю историю крестовых походов. Будучи младшим отпрыском рода, не унаследовавшим на родине ни земельных владений, ни титула, он прибыл с Людовиком VII Французским искать удачи, а когда французское войско вернулось с королем на родину, Рейнольд остался, перейдя на службу к Иерусалимскому королю. Он был в числе рыцарей, вместе с Балдуином и тамплиерами поспешивших на выручку Антиохии; видимо, тогда-то Констанция и положила на него глаз.

Против такого брака возражали многие из приближенных короля: собственного титула у Рейнольда не было, да и род его не блистал, принадлежа к числу наименее знатных. Подобный соискатель на роль князя Антиохийского уж никак не годился. Тамплиеры придерживались на сей счет иного мнения: некоторые успели познакомиться с Рейнольдом во время похода из Франции и странствия по Антиохии, и знали, что он искусный боец, всегда деятельный, всегда рвущийся в бой, да притом красивый, статный, стремительный и дерзкий. Так что они заступились за него перед своим другом Балдуином III.

Рейнольд со своим ходатайством подоспел как раз вовремя. Мысли Балдуина были целиком поглощены захватом Аскалона, и замужество его кузины Констанции, которого он добивался так долго, стало лишь досадной помехой. Горя желанием вернуться к своей главной задаче, король в конце концов благословил брак. Осчастливленный Рейнольд Шатильонский, получавший в придачу к жене куда больше богатств и власти, нежели осмеливался мечтать, торопливо поблагодарил тамплиеров за поддержку и с добрыми вестями поспешил обратно в Антиохию. На самом же деле Балдуин совершил серьезную ошибку. Снова обратившись к насущным проблемам, Балдуин приказал, чтобы осадные машины громили стены города день за днем, но втуне: пробить брешь им никак не удавалось. Египетский флот ухитрялся доставлять припасы в осажденный город, так что шансы взять защитников города измором представлялись весьма мизерными.

Спустя не один месяц после начала осады христиане построили деревянную башню, подымавшуюся выше городских стен, и, понеся тяжелые потери, сумели частично засыпать крепостной ров. Теперь стрелки видели мишени, и на крыши города обрушился поток камней и огня.

Оставить эту угрозу без внимания египтяне не могли, и однажды июльской ночью отряд воинов гарнизона сумел прорваться к башне, облить нижние венцы нефтью и поджечь ее. Башня, представлявшая собой почти полый сруб, обратилась в объятый ревущим пламенем дымоход. Как только огонь подточил ее основание, крепкий ночной ветер повалил постройку на стену, где жаркое пламя начало лизать камни, противостоявшие христианским таранам месяцами. Но, раскалившись от невыносимого жара, камни сперва начали расширяться, а после крошиться. Тамплиеры, прикомандированные к этому участку стены, с нарастающим волнением взирали, как камни начали вываливаться из стены на землю.

К утру в этом месте образовалась брешь, и Великий Магистр де Тремеле, выхватив меч, лично повел тамплиеров на город. Вот тут и произошло невероятное событие, не находящее никакого разумного объяснения. Ворвавшись в брешь с отрядом из сорока рыцарей ордена, Великий Магистр приказал остальным тамплиерам повернуться к городу спиной и оборонять брешь против всех других братьев во Христе, которые попытаются последовать в город за ними. По-видимому, ему вздумалось, что честь взятия Аскалона должна принадлежать исключительно тамплиерам – если только поверить, что он и вправду вознамерился с сорока тамплиерами одолеть тысячи хорошо вооруженных египетских солдат. К тому времени тамплиеры уже славились своей неукротимостью в бою. Увидев, как через развалины стены с воинственными воплями пробираются эти бородатые изуверы, находившиеся поблизости солдаты и граждане Аскалона бросились наутек. Однако за рыцарями никто не последовал, и мусульмане вдруг осознали, что вся армия должна разделаться с жалкой горсткой пеших рыцарей. Набросившись на тамплиеров, египетские воины за считанные минуты убили, ранили или захватили в плен всех без остатка. Тем временем остальные, вытеснив оставшихся тамплиеров из пролома, поспешно заваливали его булыжником и бревнами.

Позднее в тот же день внимание огорченного христианского войска привлекли ликующие вопли, доносившиеся со стен. Подняв головы к толпе горланящих на стене мусульман, крестоносцы один за другим увидели обнаженные тела всех сорока тамплиеров, болтавшиеся на веревках, свешенных со стен. Тамплиеры лишились не только Великого Магистра, других важных командиров, но и завоеванной с таким трудом реттации. А развешанные по стенам лишились голов, отрубленных и отправленных шиитскому халифу в Каир. Король Балдуин, потрясенный и подавленный произошедшим, созвал дворянство на совет и в присутствии Креста Господня поднял вопрос о прекращении осады Аскалона, но патриарх Иерусалимский и Великий Магистр пхтаггальеров яро выступали за ее продолжение. Пусть случившееся и пагубно для тамплиеров, остальному христианскому войску это никакого ущерба не причинило, тем более, что теперь два десятка христианских галер на рейде не допускали в порт египетские корабли с припасами, и было не время опускать руки. Мало-помалу их убедительные аргументы перевесили. Видя их твердую решимость взять город, Балдуин постановил гфолатжать осаду.

Решение оказалось правильным. Припасы у осажденных уже подходили к концу, да и семь месяцев неустанных бомбардировок не могли не сказаться. Менее месяца спустя из города пришла весть, что его жители готовы сдаться, а в обмен просят сохранить им жизнь и позволить покинуть город, забрав все имущество, какое смогут унести. Балдуин без промедления согласился на их условия. Немногие отплыли по морю, но большинство побрело пешком, без оружия, неся пожитки за спиной. Балдуин сдержал слово, без помех пропустив колонну беженцев в Египет, но единоверцы обошлись с ними куда менее любезно. Бедуинские разбойники не оставляли их в покое всю дорогу, тешась кровавой оргией и богатой добычей.

Обнаженные трупы тамплиеров сняли со стен, дабы придать христианскому погребению, и тело Великого Магистра де Тремеля в их числе. Его преемником тамплиеры избрали опытнейшего из всех, престарелого Андре де Монбара. Будучи дядей Бернара Клервоского, Андре сыграл важнейшую роль, побудив аббата к бурной деятельности в поддержку первоначального отряда бедных рыцарей. Впрочем, каким бы влиянием ни пользовался Андре, через считанные дни оно закончилось, ибо его безгрешный племянник, занедужив и впав в уныние, почил в своем Клервоском аббатстве.

Гору трофеев, добытых в Аскалоне, разделили между христианскими предводителями, а город вверили Амальрику – младшему брату Балдуина и наследнику трона.

Победа христиан произвела на эмира Муджира Дамасского такое впечатление, что он не только стал искать дружбы Иерусалимского короля, но и согласился ежегодно платить ему дань золотом. На его подданных-мусульман подобное холуйство перед христианином произвело в точности обратное впечатление, и они начали посматривать в сторону Hyp ад-Дина, находившегося в Халебе.

За содействием в предполагавшемся завоевании Дамаска Hyp ад-Дин обратился к двум братьям-курдам, служившим ему верой и правдой. Один из них – Ширкух – благодаря своему великому дару стратега поднялся в армии Hyp ад-Дина до ранга военачальника. Второй же брат – Айюб – был от природы наделен талантом к отправлению обязанностей правителя, за что и был назначен эмиром Баальбека. Малолетний сын Айюба Юсуф в те времена еще ничем себя не прославил, но ему было суждено в один прекрасный день очередного крестового похода стать героем ислама. В те грядущие дни сторонники нарекут Юсуфа «Честью Веры» или, по-арабски, Салах ад-Дин, что христиане переиначат в «Саладин».

Айюб тотчас же заслал в Дамаск тайных подстрекателей, дабы те распространяли слухи, настраивая народ против Муджира. Используя неприятие Муджиром мусульман на пользу ненавистным христианам, они подняли волну недовольства выплатой дани золотом королю Иерусалимскому. В то же самое время Hyp ад-Дин посеял в душе Муджира сомнение в лояльности приближенных. Уверовав в ложные обвинения, Муджир обрушился на них, что, вполне понятно, вызвало у них гнев.

Настроив против правителя Дамаска и чернь, и знать, Hyp ад-Дин направил послом в Дамаск Ширкуха в сопровождении военного эскорта. Побоявшись впустить Ширкуха в стены города, Муджир отослал его прочь, и Hyp ад-Дин не замедлил воспользоваться этим как формальным поводом для войны, трактуя поступок Муджира как оскорбление, и привел свое войско под стены Дамаска; но обошлось без боя. Айюб постарался на славу: ворота в Еврейский квартал открыла какая-то женщина, впустив отряд Hyp ад-Дина в город, где к нему присоединились горожане. Далее они распахнули Восточные ворота, чтобы армия Hyp ад-Дина побыстрее вошла в город. Муджир укрылся было в цитадели, но через считанные часы сдался на милость победителя. Тот сослал его в Багдад.

Как ни грандиозен был триумф христиан по поводу победы в Аскалоне, теперь его затмил триумф Hyp ад-Дина в Дамаске. Отныне мусульманский вождь стал самым могущественным правителем края за многие прошедшие поколения. Довольствуясь на тот момент своими успехами, он с радостью сохранил мирный договор между Дамаском и Иерусалимским королевством, отказавшись, впрочем, платить какую-либо дань.

Пока разыгрывались все эти перипетии, у Рейнольда Шатильонского так и чесались руки сделать хоть что-нибудь. Вытерпев перед священником пару минут, потребных на принесение брачных обетов, Рейнольд взмыл от положения безземельного рыцаря, лишенного каких-либо перспектив, до царственного пьедестала князя Антиохийского, с полным комплектом подвассальных баронов и рыцарей в придачу. Ему не терпелось поиграть новоприобретенной силушкой, и такую возможность ему дал император Мануил Византийский. Теоретически Мануил обладал правами на Антиохию, и на предмет женитьбы совета должны были испросить и у него, но, с головой уйдя в войну с турками-сельджуками, он был не в силах как-либо отстоять свои права.

В своем первом послании Рейнольду Мануил писал, что официально признает нового князя Антиохии, буде таковой нападет на армян. Сверх того, успех будет означать и денежное вознаграждение. Рейнольда эта перспектива очень даже устраивала, потому что на его границе с Арменией имелись земли, каковые он желал бы прирезать к своей новообретенной вотчине. Благополучно испросив поддержки своих новых друзей – рыцарей Храма – Рейнольд отправился на войну. Быстро изгнав армян из окрестностей Александретты, Рейнольд обратился к тамплиерам с предложением: дабы заручиться поддержкой ордена и обезопасить свои новые северные рубежи, он предложил передать Александретту тамплиерам, если те разместят в замке свой гарнизон, вдобавок посулив им окрестные земли с деревнями, которые обеспечат им доход. Тамплиеры приняли предложение с восторгом, перебросили людей в Александретту и даже почерпнули из собственной казны, чтобы перестроить соседние замки Баграс и Гастен, контролировавшие подступы к большому перевалу, прозванному Сирийскими Воротами.

Следуя совету тамплиеров, Рейнольд заключил перемирие с Торосом Армянским. И тут же, демонстрируя, с каким пренебрежением относится к мнению Мануила, решил, что завоевание византийского острова Кипр принесет куда более обильную добычу.

На подобную экспедицию были нужны деньги, чтобы платить солдатам, за корабли и припасы. Богатейшим человеком в Антиохии тогда был патриарх Аймери, из-за женитьбы Рейнольда на Констанции лишившийся светской власти, доставлявшей ему такое наслаждение. Разумеется, он не желал дать на предприятие Рейнольда ни гроша. Вспылив, Рейнольд приказал схватить патриарха и бросить в темницу Антиохийской цитадели.

Явившись к закованному в цепи патриарху, Рейнольд снова потребовал денег, и за каждый отказ Аймери получал неистовый удар по голове. Вскоре патриарх был залит собственной кровью, но упорно выносил побои, не желая уступить под пыткой ни гроша. Поутру Рейнольд приказал отвести Аймери на башню, где его израненную голову обмазали медом, после чего приковали на самом солнцепеке. Жаркое солнце и смешанный с кровью мед принесли желанный для Рейнольда результат. Вскоре голову патриарха облепила копошащаяся масса насекомых, заползавших ему в рот, нос и уши. Под вечер Рейнольд предложил ему выбор: либо расстаться с деньгами, либо еще денек постоять на солнышке. Аймери предпочел заплатить.

Когда весть об измывательстве над патриархом дошла до ушей Балдуина, тот незамедлительно отрядил канцлера королевства и епископа Акры доставить королевский приказ освободить патриарха. Ко времени их прибытия Рейнольд уже получил деньги, и престарелый священник был ему ни к чему. Аймери вместе с посланцами короля вернулся в Иерусалим, где поклялся ни за что не возвращаться на свой церковный престол в Антиохии до тех пор, пока там правит безумец Рейнольд.

Не обращая внимания на хулу и порицание собратьев-дворян, Рейнольд на пару с новым союзником Торосом Армянским весной 1156 года вторгся на Кипр. Правитель Кипра Иоанн Комнен, племянник императора Мануила, даже и вообразить не мог, что кто-либо из христиан посмеет покуситься на богатый византийский остров, и тем ужаснее оказалась реальность, когда он попал в плен к Рейнольду. Кипрские войска, набранные из местных граждан, были слабыми и немногочисленными, и Рейнольд мог распоряжаться островом по собственной прихоти, а прихоти у него были дьявольские. Женщин насиловали, не щадя даже монахинь. Всех плененных горожан сгоняли в прибрежные города, чтобы отправить на невольничьи рынки, кроме слишком юных и слишком старых, не способных одолеть пеший переход; этим попросту перерезали горло. Церкви и монастыри захватывали, забирая все серебро и золото, а всем православным священникам отрезали носы. Награбленное как раз грузили на корабли, когда пришла весть о приближении Византийского флота. Рейнольд решил оставить простолюдинов в покое, но забрал с собой всех крупных негоциантов и дворян, за которых рассчитывал получить выкуп.

Дело было сделано и наказать Рейнольда за варварское вторжение на мирный остров было некому. Друзья-тамплиеры не покинули его – видимо, потому, что осознавая себя личным воинством Папы Римского, к византийским грекам особой любви не питали. Их Великий Магистр Андре де Монбар скончался в том же 1156 году. Будучи одним из основателей ордена, да вдобавок дядей Бернара де Клерво, Андре сделал очень многое, чтобы преобразить крохотный отряд из девяти бедных рыцарей в могущественный орден, который и оставил по себе. На великом соборе тамплиеры избрали его преемником Бернара де Бланкфора. Скоро новому Великому Магистру предстояло повести своих рыцарей на битву.

В начале следующего года Балдуину III принесли известие, что на юг, на зимний выпас близ Баниаса, что у северных пределов Галилеи, ведут грандиозные отары овец и табуны лошадей. И здесь его осенила мысль, приличествующая скорее Рейнольду Шатильонскому, нежели королю: он решил, что упускать столь удобный случай поживиться просто грешно, и повел конный отряд на север, где частью перебил, частью прогнал пастухов и пригнал домой тысячи голов скота, чтобы продать на христианских рынках.