Текст книги "Грешные истины"
Автор книги: Джоди Эллен Малпас
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 26 страниц)
Я смотрю, как ошарашенная дура, на заклятого врага Беккера. «Брент». Я несколько раз моргаю, надеясь, что это галлюцинация, которая исчезнет, если я увлажню свои сухие глаза. Он этого не делает. Он стоит передо мной больше, чем живой. 'Что ты здесь делаешь?' – спрашиваю я, наклоняясь, чтобы собрать свои вещи с пола. Гнев. Он бурлит глубоко в моем животе, и я ненавижу тот факт, что с ним смешиваются нервы. Это сын человека, которого Беккер считает ответственным за смерть своих родителей. Мои нервы в порядке. Он также в моем списке подозреваемых, которые могли ворваться в мою квартиру. К тому же он все еще играет с Беккером, подстрекая его, не давая нам двигаться дальше. И он сейчас здесь. Что он сейчас здесь делает?
«Я случайно оказался здесь», – отвечает Брент, наклоняясь и помогая мне.
Мои зубы скрипят. Конечно, случайно. Он случайно оказался в этом районе в ту ночь, когда в мою квартиру ворвались? И я знаю, что он был в этом районе, когда украли «О'Киф». Я встаю, когда мои руки полны, и прохожу мимо него, спеша к Audi.
Подойдя к машине, я понимаю, что ключи в моей сумке, и у меня нет надежды вытащить их, не освободив руки. «Черт», – проклинаю я себе под нос, освобождая груду одежды и позволяя ей разлететься у моих ног. Нахожу ключи и нажимаю кнопку разблокировки, но при попытке открыть багажник не сдвигается. Я рычу про себя, не обращая внимания на вмятину, окруженную потертостями, на блестящей серебряной окраске Audi Беккера. «Открой», – бормочу я, чувствуя, как моя паника уходит вместе со мной. Мне нужно быть крутой. Не показывать ему что он меня нервирует.
'Ты съезжаете?' – спрашивает он сзади меня, его интерес ясен.
Я закрываю глаза и нажимаю на каждую кнопку брелока, умоляя каждого греческого бога о помощи. Наконец багажник открывается, и я, не теряя времени, поднимаю свои вещи с земли и беспорядочно запихиваю их. Я хочу себя физически почесать. Моя неуклюжая цепочка движений останавливается, когда рядом со мной появляется рука – знакомые трусики, свисающие с пальца. «Ты пропустила это».
Я выхватываю их у него, слишком обеспокоенный, чтобы смущаться, и бросаю их вместе с остальной одеждой.
«Почему ты не на аукционе ?» Вопрос проскальзывает, мои нервы становятся лучше меня. Подумай, Элеонора! Что со мной не так? Я отлично держалась, но этот человек одним взглядом подрывает мою устойчивость. Я только что добровольно сообщил, что знаю, что Брент сделал ставку на Ferrari 1965 года, который хочет Беккер, и, поскольку Беккер тайком получил эту информацию от секретаря Саймона Тиммса, я предполагаю, что Брент намеренно держал свое намерение купить его в тайне. Или он украдет машину, когда ее купит Беккер ?
Он ловит мою ошибку, как волк. «Ну, поскольку я не в аукционном доме и кто-то работает от моего имени, ни вы, ни он не могли знать о моем намерении купить Ferrari. Так кого же трахнул Хант, чтобы получить эту информацию? Вопрос пронзает мой зуд кожи, как горячая кочерга.
'Я полагал.' Я захлопываю багажник и направляюсь к водительской двери. «Поскольку ваша жизненная цель – попытаться взять верх».
'Пытаться?' – размышляет Брент. «Это не потребовало особых усилий. На самом деле, мне просто позвонили, чтобы поздравить меня ».
Мое сердце замирает. Он получил машину? Что-то подсказывает мне, что Беккер не был так милостив к поражению сегодня, как когда Брент выиграл поддельную скульптуру. Черт, он будет в плохом настроении. «Почему ты здесь, Брент?»
– Я слышал, вы разговаривали со Стэном Прайсом. Разбрасываешься обвинениями». Он небрежно подходит к другой стороне Audi и смотрит на меня через крышу.
На мгновение я пуста. Я думаю, он выглядит рассерженным. «Обвинений не было. Я просто сообщил Прайсу, что видел вас в тот день на Sotheby's. Потому что я это сделала ».
Он улыбается. Это непристойно. «Я подумал, работая на Ханта и все такое, ты бы научился держать его на замке».
«Я не верю тебе, Брент». Я должен просто уйти. 'Почему ты здесь? Зачем ты это делаешь?'
«Потому что это то, что мы с Хантем делаем, Элеонора», – просто отвечает он, немного отталкивая меня.
'Уже нет.' Мой ответ не такой резкий, как я бы хотела, скорее хриплый вздох. Мои нервы расшатаны. «Беккер покончил с этой игрой, в которую ты играешь». Называть это безумие игрой кажется нелепым. Были потеряны жизни. Совершенные преступления.
– Вы в это верите?
'Да.' Я открываю дверь машины, мне не терпится сбежать. «Он не хочет участвовать в этом, и я тоже».
– Но ты – часть игры, Элеонора. Нравится тебе это или нет. И ты удивительно привлекательная пешка для победы ».
Я ощетинился, останавливаясь у двери. «У тебя есть скульптура, у тебя есть картина, ты тоже не получишь меня».
Он качает головой от легкого смеха. «Он действительно обманул тебя, не так ли? Но, к сведению, я бы променял скульптуру на тебя. Я бы даже бросил свой новый Феррари. Тот самый, который Хант так отчаянно пытался добавить в свою коллекцию ».
Я слегка смеюсь от неверия. Он накапливает все эти вещи, все, что хочет Беккер, и думает, что сможет все это продать? Для меня? И что еще хуже, я чувствую, он думает, что Беккер примет его предложение. «Ты не можешь меня купить», – стреляю я.
– Все можно купить, Элеонора.
«Не меня», – твердо утверждаю я. Кроме того, у Брента может быть машина, которую хотел Беккер, но у него нет скульптуры. Не то чтобы он этого знал. «Брент, сделай себе одолжение и держись от меня подальше».
'Или что?'
Я использую момент, чтобы подумать о своем или о чем. «Или ты собираешься слишком сильно подтолкнуть Беккера, и, поверьте мне, ты действительно этого не хочешь». Я запрыгиваю в Audi и мчусь по дороге, мое сердце бешено колотится в груди. Потому что у меня такое ощущение, что Брент именно этим и занимается. Подталкивать Беккера к реакции. Чтобы продолжить игру.
Глава 26
Вернувшись в Убежище, тупо опрометчиво забрав все мои из-за разочарования в моих способностях как водителю я оставляю машину на заводе и иду вперед, мое беспокойство утихает с каждым шагом, который я делаю в убежище Беккера.
Когда я врываюсь во двор, я останавливаюсь на мгновение и вдыхаю последний кусок воздуха, который мне нужен, чтобы снова успокоиться.
– Это лягушачья порода?
Я смотрю на фонтан, где миссис Поттс сгорбилась над водой со старым мистером Х., наморщив нос.
«Не глупи, Дороти». Дед Беккера тычет в воду своей шикарной тростью. – Лягушки не поселились бы в фонтане, да и откуда они взялись?
«Они могли прилететь сюда».
– Летающие лягушки ? Его старое лицо недоверчиво морщится.
«Ты знаешь о летающих лягушках» , – возражает она, пожимая плечами.
«Они не летают, Дороти. Они скользят, а в центре Лондона их не найти » .
Она возмущенно поднимает нос. – А как ты думаешь, что это такое?
– Полагаю, это какие-то водоросли.
Я смеюсь, глядя на старую пару. Да, я вернулся в свое убежище, и это такое облегчение. «Добрый день», – зову я, и они оба оборачиваются.
'Элеонора.' Старый мистер Х опирается на свою палку для поддержки. Он ярко улыбается, его старые карие глаза вспыхивают искрами настоящего счастья, настолько, что мне приходится моргать, чтобы защитить глаза от яркости. Я перевела взгляд на миссис Поттс и замечаю, что на ее губах тоже есть нежная улыбка. Они оба выглядят довольно мирно. Принимая.
«Так что давай посмотрим», – говорит старик, ковыляя ко мне.
Он тянется к моей руке, и я остаюсь неподвижной и тихой, пока он смотрит на кольцо. Я тоже краснею. Я ничего не могу с собой поделать, и я смотрю на миссис Поттс и вижу ее ладонь, лежащую на груди, со слезами на глазах. «Оно прекрасно на тебе смотрится» , – задумчиво шепчет старый мистер Х.
Я слегка улыбаюсь. «Я так рад, что вы с Беккером уладили свои разногласия».
«Я тоже», – признает он. «И если бы кто-то сказал мне два месяца назад, что мой своенравный внук будет просить моего разрешения надеть это кольцо на палец женщины, я думаю, что я бы упал». Он тянется к моей щеке и нежно поглаживает ее. «Я рада, что эта леди – это ты. Я так горжусь им, Элеонора, несмотря на некоторые трюки, которые он проделал. Несмотря на то, что он вводит меня в заблуждение. Он страстный, преданный мужчина, и ты это усилила ».
Ему нужно остановиться, иначе я заплачу.
"Это кольцо драгоценно», Миссис Поттс трубит. «Это символ того, насколько ты драгоценен для мальчика Беккера» .
Я моргаю, отступая назад, когда мистер Х. наконец перестает хватать меня. «Я немного ошеломлена», – признаю я.
Оба понимающе улыбаются мне. «Я нашел этот изумруд в Камбодже, – говорит Х. «Это был 1952 год. Я стоял с оркестром, когда сделал предложение своей Мегс» .
«Стоит три миллиона!» Миссис Поттс звонит курантами, и я падаю на них, моя рука естественно прикрывает драгоценный камень. Просто обернуть мою руку в хлопковой вате, почему нет? Три миллиона?
«Боже мой, – выдыхаю я.
«Добро пожаловать в семью, дорогой», – говорит миссис Поттс, подходя ко мне и обнимая меня. Ее большая грудь давит на меня, ее сжимание яростно и многозначительно.
«Я рада, что я здесь», – признаю я, так же сильно обнимая ее. Боже мой, как мне так повезло?
«Хватит об этом». Мистер Х. разводит нас смехом. «У Элеоноры есть работа».
Я выпрямляюсь, избегая их взглядов, чтобы они не видели слезы счастья, угрожающие вырваться. – Вы знаете, где Беккер ? – спрашиваю я, направляясь к Большому залу, осторожно вытирая глаза.
«Он еще не вернулся».
Он – нет? Но уже почти три. «Хорошо, я пойду…» Меня прерывают на середине предложения, когда звонит мой телефон, и я смотрю вниз и вижу, что звонит мама. Это напоминает мне, что мне все еще нужно забронировать билеты на поезд для поездки домой. Боже, мне не терпится увидеть ее лицо, когда я ей скажу. «Я буду продолжать». Я держу телефон в руках, пока продолжаю свой путь. «Привет, мама».
'Привет дорогая.' Она звучит так же весело, как всегда в наши дни. Я не могу удержаться от улыбки, мое счастье, что она заглушает печаль оттого, что не мой отец делает ее счастливой. «Я планирую, кое-что когда ты вернешься домой».
Я спешу в офис Беккер, слушая запутанный график мероприятий, которые она запланировала. Я бы хотел рассказать ей свои новости сейчас, но я действительно хочу сделать это лицом к лицу. Увидеть ее реакция, потому что я просто знаю, что она будет вне себя от радости. «Все звучит великолепно, мама», – говорю я, улыбаясь, и мне нравится, как весело она звучит. «Слушай, мне нужно идти. К Рембрандту приехала графиня. Мне нужно подготовиться ».
«Рембрандт?» она визжит в восторге. 'О Боже. Как бы твой отец отнесся к этой супер карьере, которую ты строишь?
Я проглатываю свой смех. Он бы перевернулся в могиле, вот что он сделал бы.
«Я так горжусь тобой, дорогая».
'Благодарю мам.' Я приземляюсь в офисе Беккера и закрываю за собой дверь. «Мне действительно нужно идти».
'Хорошо, дорогая. Я позвоню тебе на следующей неделе.
Я кладу трубку и провожу несколько минут, восхищаясь и оценивая, насколько ярко она звучала. «Билеты», – говорю я, быстро вызывая Google на телефоне. Я заказываю обратный билет на неделю после следующей и отправляю его в типографию, спеша к столу шедевра на двойной пьедестале. Принтер не срабатывает, но экран на принтере говорит мне загрузить новый картридж с чернилами. Сказочно. Чернила. Где он хранит чернила? Я падаю в кресло, хватаю латунную ручку левого верхнего ящика и тяну, но она не сдвигается. Заперто. «Черт», – бормочу я, пробуя по очереди оставшиеся три ящика, прежде чем перейти к другому пьедесталу и спуститься вниз по четырем ящикам с той стороны. Все заблокировано. Я рычу себе под нос, бегая глазами по его офису. Придется подождать. Мне нужно подготовить демонстрационный зал. Уже почти 15:00. «Где ты, Хант?» – говорю я себе, вставая. У меня звонит телефон, я смотрю на экран и вижу, что звонит агент по недвижимости. «Привет», – говорю я, обходя стол Беккера.
«Здесь мисс Коул, Эдвин Смит из« Смит и партнеры ».
«Привет, Эдвин. Я не хочу показаться грубым, но я опаздываю на встречу. Могу я тебе перезвонить?'
«Это не займет много времени. У меня есть хорошие новости для вас. У нас есть предложение по магазину ».
Я резко останавливаюсь. Мое сердце вдруг немного заболело. 'Замечательно.' Я не выгляжу очень счастливым.
«Полная цена продажи тоже. Они покупают за наличные, поэтому сделка будет очень быстрой и простой. Я полагаю, вы примете это?
Я сглатываю и киваю, боль усиливается. Это оно. Последний обрывок наследия моего отца исчезнет. Это горько-сладко. Мама будет освобождена от финансового бремени, но я буду чувствовать себя виноватой. Я прочищаю горло. 'Конечно.'
'Превосходно. Если бы вы могли сообщить мне имя вашего адвоката, я составлю меморандум о сделке. Мне тоже понадобятся запасные комплекты ключей, готовые к передаче .
Ключи. Черт возьми, ключи. – Я разберусь, Эдвин.
Мы прощаемся, и я смотрю на свой телефон. Просто сделай это. Убери это с дороги. Я набираю номер Дэвида и набираю его. Он отвечает почти сразу. «Эль?»
«Ты не вернул ключи от папиного магазина» . Я сразу перехожу к делу. «Агент только что позвонил мне. Он продан, поэтому им понадобятся все ключи для завершения. Не мог бы ты забросить их агенту на главной улице, когда будешь проезжать мимо?
Он молчит секунду. 'Конечно.'
'Спасибо.'
– Послушайте, Эль, насчет той ночи в пабе. . . '
«Давай, Дэвид, – говорю я, направляясь к двери. Сегодня никаких перефразировок. Или в любой день.
«Я просто хотел извиниться, вот и все. Я был вне очереди ».
Я снова замедляюсь до остановки. Это сложно с его стороны признать. 'Ладно.'
– И вообще обо всем. Прошу прощения за все ».
Я улыбаюсь в воздухе передо мной. Он может сожалеть, но я не могу. Его предательство привело меня в особенное место. И сейчас . . . закрытие. «Это очень много значит, спасибо. Слушай, мне правда пора. Спасибо за ключи ».
'Нет проблем.'
Я кладу трубку и выдыхаю, но мое расслабленное тело вскоре снова напрягается, когда поет мой мобильный. Беккер. Боже, держу пари, он бурлит после того, как проиграл машину Бренту. Я продолжаю свой путь, осознавая, что мне еще нужно подготовить демонстрационный зал, и спешу в Большой зал, когда подключаю вызов. «Привет», – пискнула я, сжимая шею в плечах, ожидая его ярости.
«Привет, принцесса». Он удивляет меня своим радостным приветствием. Он звучит слишком бодро для того, кто только что проиграл своему заклятому врагу. «В моей жизни появилась новая женщина».
'Что?' Я кашляю, останавливаясь перед Рембрандтом. Я знаю что это означает . . . Я думаю. Такая женщина, как Глория?
«Нам нужно освободить место в гараже», – продолжает он. «Я не могу решить, избавиться ли от Merc или Audi, чтобы освободить для нее место».
Я должен воздержаться от советов ему, что его затруднительное положение относительно того, от какой машины ему следует избавиться, технически уже решено. Он сам увидит, когда подъедет к заводскому блоку. Я немного сжимаюсь, но затем снова выпрямляюсь, когда головоломка начинает медленно складываться вместе: самодовольство Брента; Веселость Беккера. Это знакомо. Ясность шлепает меня по лицу, как валун. Мне не нужна удача. Доверьтесь мне. О добрый греческий бог. Он обещал мне больше без секретов. Он обещал! Я хочу ошибиться, но, судя по самодовольным новостям Брента ранее и счастливому настроению Беккера прямо сейчас, плюс тот факт, что я знаю, что Беккер будет расплачиваться после кражи О'Кифа, другого объяснения быть не может. Беккер звучит так же весело, как и тогда, когда мы уезжали из Countryscape, когда он только что отдал Брента за пятьдесят долбаных миллионов.
Я нащупываю свой путь к стулу – тому, на котором меня трахнул Беккер после того, как сегодня утром сделал мне предложение изумрудом за три миллиона фунтов – и падаю на него. Моя рука лежит на животе, чтобы держать его, животик кружится. Как он думает, что ему это сойдет с рук? Я даже не знаю, что он сделал или как он это сделал, но я чертовски все выясню. Просто еще нет. Я хочу смотреть в его испорченные глаза, когда я поражаю его своими подозрениями. Кроме того, он не знает, что у меня есть повод для подозрений и откуда они взялись. Он не знает, что я встретила Брента сегодня, и я думаю, что не должен.
'Элеонора?' – говорит Беккер. 'Ты там?'
«Поздравляю», – воплю я, вздрогнув. Я не могу быть уверена, но я думаю, что звук удара мог быть из-за того, что Беккер уронил свой телефон, вероятно, также в результате того, что он испугался.
Перед тем, как он вернется, слышны приглушенные звуки в течение нескольких секунд. «Спасибо», – говорит он с явной настороженностью.
«Добро пожаловать». Я сжимаю зубы и нервно улыбаюсь Рембрандту. «Графиня скоро будет здесь. Мне нужно отнести картину в выставочный зал.
– Ты еще этого не сделала?
«Нет, я. . . ' Мои слова заканчиваются, когда я вспоминаю, почему я отстаю. Я не должен рассказывать Беккеру, что наткнулся на Брента. Или что я разговаривал со своим бывшим. Не сейчас. Может, никогда. «Мне позвонил агент по недвижимости, занимающийся магазином моего отца. Было предложение, и я его принял ». Мой разум кружится от мысли, что сделал Беккер и как, черт возьми, он это сделал.
'Замечательно. Ты должна почувствовать облегчение ».
– Ага, – спокойно отвечаю я. Отлично. Это? И как, черт возьми, у него появилась новая женщина ?
– Ты сегодня видела дедушку? Он врезается в мой невнятный разум своим вопросом, и я благодарена ему, потому что мой мозг начинает болеть.
– Три миллиона фунтов, Беккер .
– Ой, я тебе об этом не говорил?
Он чертовски хорошо знает, что этого не сделал, как будто он забыл упомянуть, что планировал снова сдать Брента. Разве пятидесяти миллионов не хватило самоудовлетворения? «Нет, ты этого не сделал».
Он хихикает, легкий и сладкий. «Не волнуйтесь, он застраховано. Но не теряйте его, а?
Воздух надувает мои щеки . «У меня есть работа. Увидимся скоро.' Я расскажу ему о машине, когда смогу смотреть ему прямо в его тенистое лицо.
«На самом деле, – говорит он. «Что-то только что пришло. Я должен заехать в Клэпхэм. Сможете ли вы сами позаботиться о графине?
Клэпхэм? Что в Клэпхэме? Я подозрительно прищуриваюсь. «Конечно», – медленно говорю я. «Где я найду бумаги на случай, если она захочет их увидеть?»
'В файле в библиотеке. До скорой встречи, принцесса.
Я вешаю трубку и хлопаю ногой, пытаясь понять, что случилось. Я знаю, как сильно Беккер хотел эту машину. Как он это сделал? – Чем вы занимались, Сент– Беккер ? Я спрашиваю в воздухе, пытаясь думать. Мой мозг снова начинает болеть. У меня нет на это времени, и что-то подсказывает мне, что это нужно. Мне также нужно немного аспирина, чтобы успокоить мою голову. Я иду в библиотеку за бумагами, прежде чем собирать картину и с особой осторожностью пробираюсь через лабиринт других сокровищ Беккера, заглядывая поверх них на ходу.
Я дохожу до демонстрационного зала и аккуратно положила его на пол, заправила файл в угол, прежде чем взять единственный мольберт в комнате и расположить его у задней стены, точно по центру, поэтому, когда вы входите в комнату, это первое, что вы увидеть. Моя следующая работа – снять все защитные покрытия, поэтому я начинаю ковырять и нащупывать кромку, которую можно отклеить.
«У нас есть посетители».
Я оглядываюсь через плечо и вижу, что миссис Поттс выглядывает из-за двери. 'Пару минут.'
Она кивает и пятится из комнаты, оставляя меня продолжать аккуратно сдирать покрывало. Картина раскрывается во всей красе, и у меня буквально захватывает дух. «Ого, ты такая красивая», – размышляю я, скользя взглядом по масляной панели. Рамка теперь идеальна, и картина выглядит намного ярче во плоти, отполированной и почти новой .
Пронзительный смех отвлекает меня от восхищения, напоминая, что у меня нет времени сидеть здесь и смотреть на великолепное произведение искусства. Я вскакиваю и кладу картину на мольберт, убедившись, что она в мертвой точке и надежно закреплена, прежде чем осторожно отпустить ее и осторожно отвести руки.
«Готовы, дорогая?» Миссис Поттс вернулась.
Я резко киваю, чувствуя себя необоснованно нервно, и с вопросительным лицом поднимаю защитную пленку. Миссис Поттс протягивает руку, и я кидаюсь отдать ей мусор. «Спасибо», – говорю я, поправляя платье и отступая на несколько шагов.
'Добрый день.'
Приветствие заставляет мою голову вскинуть, а спина принимает форму. Акцент подсказывал мне, с чем мне придется столкнуться, прежде чем я смогу посмотреть, поэтому я не знаю, почему я удивляюсь, когда нахожу женщину в мехах. Это везде, в виде шляпы на голове, епитрахиль на плечи, манжеты из нее замшевых перчаток, и дифферент ее сапог из кожи. Она сжала челюсти и смотрит на меня с головы до ног.
"Где Беккер ?" – спрашивает она, нюхая свое очевидное разочарование от того, что я вместо него нашла меня здесь.
Мне нужно это сделать. Улыбнись и перенеси это. Так и делаю. У меня на лице появляется нелепая улыбка. «Он связан». Я не хотел этого говорить.
Она смотрит на меня, ее брови образуют высокие арки. – Вы говорите, связан?
Она это воображает. Беккер связан. Ей должно быть шестьдесят. Наблюдатель , даже если у нее есть задница. «Сегодня вы будете иметь дело со мной». Я машу рукой, показывая на картину. «Петронелла Байс, жена Филипса Лукаса». Просто поговорим о картине. Я могу это сделать. – Вы знакомы с Рембрандтом, мадам? – спрашиваю я, нежно улыбаясь картине.
'Конечно.' Она фыркает, это не впечатлило ее и, возможно, немного оскорбило. Я не теряю улыбки, пока она входит в комнату, наклоняет голову из стороны в сторону, изучая картину. «Во плоти это не так зрелищно, как я ожидала», – говорит она, и я лишь проглатываю свое удивление, прежде чем оно вылетает из моего рта. Это чертовски потрясающе, невежественная корова. Она мне уже не нравилась. Теперь я ее категорически ненавижу. Я смотрю, как она сканирует искусство, скручивая губы. «Что ты думаешь, милая?»
Милая? Я хмурюсь. Это немного знакомо. «Ну, я думаю, что это красиво…» Я задыхаюсь, когда кто-то появляется в дверях демонстрационного зала.
«Я думаю, что это среднее, тетя». Алекса пригвоздила меня взглядом, который может превратить сталь в пепел, когда она пробирается в комнату. Ой . . . милый. . . Греческий . . . Бог. Мои глаза следят за каждым ее шагом, мой сердитый взгляд соперничает с ее. Это требует каждого крохотного кусочка моего самоконтроля, но мне удается оставаться в этой части комнаты, а не бросаться через нее и вытирать самодовольную ухмылку с ее лица.
Тетя? О, мои дни. «Простите меня на минутку». Я отрываю свой смертельный взгляд от Алексы и выскакиваю из комнаты, оставив графиню и ее племянницу – ее гребаную племянницу – одних в демонстрационном зале. Я предполагаю, что это не часть протокола показа, и Беккер не обрадуется, если узнает, что я оставил его сокровище без присмотра, но это срочно. Мне нельзя доверять в той комнате с этой женщиной.
Я набираю его, смотрю в дверь и вижу графиню и Алексу, стоящих перед картиной.
«Принцесса». Он по-прежнему звучит бодро. Не долго.
Качаю вокруг, немного сгорбившись, как будто я становлюсь меньше, уменьшить риск быть услышанным ими. «Не принуждай меня. Графиня привела с собой родственницу.
'Ой.'
'Ой?' Что он имеет в виду?
«Я боялся, что она может».
Я задыхаюсь. Ублюдок. – Ты сознательно поставили меня в такое положение?
«Это большая продажа, принцесса. Если ты сможешь это осуществить, ты справишься с чем угодно ». Он снова меня проверяет? «В любом случае, она с меньшей вероятностью набросится на тебя, чем на меня».
'Которая из?' – спрашиваю я, проверяя через плечо. «Тетя или племянница? Они все еще смотрят на великолепную картину.
'И та и другая.'
Я съеживаюсь и заставляю себя задать вопрос, который не дает мне покоя. – Беккер, скажи, что ты не. . . с участием . . . '
«Я нет, хотя она много пробовала».
Я гримасничаю, глядя в небеса. Я держу пари, что она есть, и я держу пари, что она напугала Беккер до смерти. Это настоящий подвиг. «Ты дрочил».
«А теперь, принцесса. Не будем переходить на личности » .
«Пошел ты, Хант. Ты чертовски хорошо знал, что Алекса будет здесь ».
«Продай картину, Элеонора. Ни пенни меньше тридцати миллионов. Заставь меня гордиться». Он вешает трубку, и я закрываю глаза, используя всю свою силу воли. Продам картину. Просто продайте эту картину за крутые тридцать миллионов и вышвырните ее отсюда. Только не буквально. Проводить ее. Или, еще лучше, позвоните миссис Поттс, чтобы она указала ей дорогу, потому что оказаться в темном переулке с этой женщиной может быть фатальным.
Моя голова запрокидывается от умственного истощения при мысли о том, что я профессиональна и вежлива. Никогда не бывает скучно. Фраза «то, что ты делаешь ради любви» подвергается здесь испытанию до предела. «Ты сволочь, Беккер Хант». Но я ему покажу.
Наполняя легкие большим количеством воздуха, я шепчу себе ободряющие слова, возвращаясь в демонстрационный зал. Обе женщины поворачиваются ко мне, когда слышат мои шаги, и обе пары глаз сужаются до зловещих щелей, когда они следуют по моему пути к подножию картины.
Я помню, как Беккер показывал произведение. Он молча отступил и позволил работе говорить сама за себя, позволяя клиенту молча ее изучать, но атмосфера слишком тяжелая для этого. Кроме того, я думаю, что единственное, что они будут изучать в этой комнате, – это меня. Поэтому я придерживаюсь другого подхода. «Масло на панели», – начинаю я, глубоко исследуя и перемещая все, что я знаю о Рембрандте и этой картине, на передний план. «Прекрасно сохранился, и я думаю, вы согласитесь, что он потрясающий во плоти». Я аккуратно провожу пальцем по кадру. «Датируется 1635 годом, и до сих пор его местонахождение было неизвестно».
'А где оно было?' – спрашивает графиня, вставляя гаечный ключ в мои работы. Это единственное, чего я не знаю, черт возьми.
Я напряженно улыбаюсь, игнорируя веселую улыбку Алексы. «Затерянный в истории», – хладнокровно отвечаю я.
«Оформление документов? Сертификация?
«Все присутствует», – говорю я, глядя на папку в углу. Я делаю несколько шагов назад, давая им пространство, а также потому, что слишком близко к Алексе вызывает у меня крапивницу. «Я думаю, мистер Хант отправил бумаги в« Нэшнл ». Что я делаю? «Я позабочусь о том, чтобы у вас был доступ к ним, как только они будут возвращены».
Ее голова поворачивается к моей. 'Национальный?'
Я улыбаюсь изнутри. «Национальная галерея», – подтверждаю я, не иначе как для того, чтобы заставить ее снова это услышать. «У них есть сопутствующий портрет Филипса Лукаса. Они хотят, чтобы две части снова были вместе ».
В ее глазах вспыхивает настойчивость. 'Цена?' она требует.
Я складываю руки перед собой, оставаясь спокойным и собранным. 'Тридцать пять.' Я уверенно снимаю цену, сохраняя совершенно невозмутимое лицо, даже когда ее глаза слегка расширяются. Она хочет эту картину, и даже National не остановит ее.
«Тридцать», – возражает она, надевая очки и наклоняясь к картине, ее взгляд медленно скользит по маслам.
«Тридцать пять, леди Финсбери», – подтверждаю я, глядя на Алексу. Она молчит, наблюдая за мной в действии. Я полагаю, она знает все об искусстве, что вызывает вопрос, зачем она здесь. Беккер. Беккер – вот почему она здесь, и она не может скрыть своего разочарования, что его нет. Мои губы растягиваются в довольной улыбке.
«Тридцать два», – парирует графиня.
– Цена тридцать пять, леди Финсбери.
«Хорошо», – рявкает она, шагая ко мне. «Я хочу увидеть документы. Лично.' Она осматривает меня с ног до головы, и я все понимаю. Я знаю, что будет дальше. «И я хочу, чтобы Беккер показал мне это».
Конечно, знает. «Я уверена, что это не проблема». Я очень милая и это убивает меня, но я сделала свою работу. Больше, чем мою работу.
'Отлично.' Она накидывает свой меховой накидку на плечи и выходит, и я замечаю, что миссис Поттс выглядит занятой, но она все же успокаивающе улыбается мне. Я улыбаюсь в ответ, удовлетворенна и горда тем, что сохранила свой профессионализм, несмотря на то, что имела дело с двумя очень непростыми клиентами.
Но моя улыбка вскоре исчезает, когда моя кожа снова становится раздраженной, и я поворачиваюсь и вижу, что Алекса доставляет мне зло. «Моя тетя хочет в будущем иметь дело с Беккером, а не с прислугой». Она неторопливо проходит мимо меня, надевая свои огромные солнцезащитные очки, и мое тело медленно поворачивается, чтобы следовать за ней, моя губа скривилась от презрения.
«Я представлю вашу просьбу, когда увижу его сегодня в постели».
Она останавливается, поворачиваясь ко мне лицом.
«Разговор о подушках», – продолжаю я, видя, как она напрягается у меня на глазах, когда я небрежно мелькаю своим кольцом. Я делаю несколько шагов, которые приближают меня к ней, затем опускаюсь на цыпочки, чтобы говорить ей на ухо, заставляя себя терпеть нашу близость. «Он любит, когда я говорю с ним грязно». Я прохожу мимо нее. – Миссис Поттс вас проведет.
«Конечно, дорогая», – подтверждает она, глядя на меня, как на гордую девушку. Это все, что я могу сделать, чтобы не пропустить путь на кухню. Мне нужна чашка чая и время, чтобы подумать. Тридцать пять миллионов! Не могу дождаться, чтобы поделиться новостью с Беккером .
Я скажу ему, что позже разбила его Audi.
Глава 27
Когда я захожу на кухню, Уинстон кружит вокруг своей собачьей миски, как псих, и мистер Х. пытается успокоить его, чтобы он мог положить туда немного еды. «Садись», – кричит старик, отгоняя здоровенного зверя. «Ради любви к Аполлону, присядьте».
Гав!
Нос Уинстона безумно дергается, хвост крутится, как пропеллер. «Хорошо, хорошо». Мистер Х прекращает попытки заставить возбужденного Уинстона повиноваться и высыпает в его миску здоровую порцию собачьего корма. Он ныряет внутрь, звуки ворчания и глотания заглушают бормотание и стоны мистера Х., когда он пытается вернуться в вертикальное положение, используя столешницу и свою трость для помощи. «Жадные кишки».
Уинстон, не обращая внимания на неодобрение его манер за столом, проглатывает содержимое своей миски несколькими прожорливыми глотками, а затем начинает кашлять.
«Видишь, несварение желудка».
Я смеюсь, привлекая внимание старого мистера Х., идя к холодильнику. «Продано за крутые тридцать пять миллионов», – небрежно говорю я, открывая дверь. Я замечаю яблоко и беру себе, улыбаясь, вонзаю зубы и поворачиваюсь к дедушке Беккера. Он улыбается так, словно я никогда раньше не видела его улыбки.
– «Довольно много, графини, не так ли?» Он ковыляет к кухонному столу и садится.
Из моего рта вырывается сардонический смех, вынуждающий меня хлопнуть по нему рукой, чтобы не вылетело части яблока. Я согласно киваю, жую и глотаю. «Если под этим вы имеете в виду грубость, неуважение или просто ужас, то я склонен согласиться».
