Текст книги "Ароматы"

Автор книги: Джоанна Кингсли (Кингслей)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 25 страниц)

– Вы поможете мне? – спросила она.

– Охотно. Это великая честь для меня.

Она посмотрела на часы – два тридцать пополудни. – Вы пойдете сейчас со мной. «Библия» у меня дома.

– Ох, как жаль, но сейчас я должен быть у своего врача! Если сегодня вечером?

– Хорошо, – сказала она и протянула ему листок со своим адресом. Сердце ее заныло – неужели всегда ее дело будет препятствовать ее любви? Ведь встречу с Майком снова придется отложить…

– Это твоя сестра, – сказал Ник, перекатываясь на спину и передавая трубку Марти.

– Подонок, – сказала Марта.

– Тише, детка. Старшая сестра услышит, как ты бранишься.

Марти вырвала у него трубку. Ник поцеловал ее в шею и стал играть ее грудями, пока она разговаривала с Ви.

Кончив разговор, она резко оттолкнула его от себя. – Как ты смеешь брать трубку? Чего ты хочешь добиться?

– Скомпрометировать тебя, дорогая, чтобы ты вынуждена была выйти за меня замуж.

– О Ник! – засмеялась она. – Неужели в облике сексуального маньяка скрывается милый старомодный юноша викторианского стиля?

Он нагнулся и начал лизать ее круглую пятку. Потом он перешел к большим пальцам, она лежала неподвижно, предоставляя его ласкам все свое прекрасное обнаженное тело. Он пришел в ее квартиру в полночь, и они трижды занимались любовью. Но сейчас, когда его горячий рот настойчиво всасывал ее большой палец, она почувствовала, что снова тянется к нему каждой клеточкой своего тела, снова хочет любви.

– О, Ник, – прошептала она. – Ты ненасытный…

Он выпрямился, оторвав рот от ее ступней и навис над ней всем телом, глядя в ее лицо настойчивым, требовательным, страстным взглядом. Она не выдержала, отвела взгляд и почувствовала, что сейчас зарыдает. – Я люблю тебя Марти, – сказал он хриплым голосом. – Я хочу, чтобы ты всегда была со мной.

– Но я не могу всю жизнь быть под тобой, – запротестовала она. – Ты меня раздавишь.

Внезапно он скатился с нее и взял ее в объятия нежно, как новорожденного ребенка.

– И я не хочу, чтобы ты всегда была подо мной – только в постели, – сказал он, и в голосе его прозвучало что-то новое. – Я полюбил тебя с первого взгляда, но не понимал этого. Я всегда хотел просто взять женщину. «Взять», словно вещь. Я не знал, что такое любовь, Марти, дорогая. Я не понял, когда она настигла меня!

– Но как я могу, мой дурачок? – сказала она прерывающимся голосом. Она гладила его волосы и неотрывно глядела в лицо. Он был так хорош, что она с трудом сдерживала слезы. – Разве я создана быть женой? Я деловая женщина. Л ты мой служащий.

Он покрыл ее дрожащие губы поцелуями и прошептал: – Я хочу, чтобы у нас был ребенок…

Она вздрогнула, почувствовав, что тело ее откликается на этот призыв. Она ощутила, как его ребенок вольется в нее и будет расти, наполняя ее тело их удивительной, неожиданной любовью. Марти уже не удерживала слез, и они лились по ее щекам, а он все крепче прижимал ее к себе.

– Послушай, Ник. Это безумие, но я тоже полюбила тебя. Это все произошло слишком быстро. Эта ночь…

– Была прекрасна.

– Да.

– И нам будет еще лучше.

– Да.

– И теперь мы должны пожениться.

– Но я боюсь, Ник!

– И я тоже боюсь. Разве я создан быть мужем? Мне бы раньше никогда такое и в голову не пришло, – сказал он, смеясь.

– И мне тоже, – Марти перестала плакать и засмеялась.

– Так давай возьмемся за руки и одолеем наш страх.

– Навсегда? А как же работа?

– Марти, глупышка, работе это пойдет на пользу. Твоя красота и мой талант, вместе…

– О, ты умеешь заговаривать зубы!

Они поцеловались и снова любили друг друга. Они не обращали внимания на телефонные звонки, забыли о работе и оставались в постели до обеда, лаская друг друга, познавая губами и руками тело любимого и нежными речами проникая в его душу. Они мечтали о вечном союзе в любви и работе, о путешествиях по всему свету, о счастье и богатстве, о том, как они будут черпать силу у любимого, избавившись от эгоизма одиночества.

Когда они одевались, Марти вспомнила, зачем Ви звонила ей ночью по телефону. – Она обещала прийти к ней в офис, чтобы сообщить что-то важное. Об их отце.

Ник тоже вспомнил о Ви – о своей встрече с ней, о которой он не рассказал Марти. Но теперь он не будет ничего утаивать от Марти, он должен завоевать ее полное доверие. Проникнувшись таким доверием, она согласится выйти за него замуж, – Ник чувствовал это. Он решил пойти к Ви и разузнать, что она собирается делать. Если она что-то замышляет в ущерб «Мотеку», в ущерб Марти, он расскажет ей об этом.

Офис «Мотека» был почти целиком построен из плексиглаза. Это производило впечатление, но не было оригинально. «Стиль технологического века», – подумала Ви.

Она сразу прошла в кабинет Марти. Ви показалось, что Марти выглядит мягче и красивее, чем когда-либо. Она спокойно поздоровалась с Ви и велела своей секретарше принести две чашки кофе.

Выслушав то, что Ви узнала о смерти Армана, Марти помолчала и спросила: – Этот Монтальмон, который был как-то во всем этом замешан, был с тобой близок?

– Он предлагал мне выйти за него замуж.

– Да? А что же ты? – спросила Марти с необычным для нее участием.

– Я любила его. Но не дала ему сразу согласия.

Марти кинулась к ней и обняла ее. – О Ви! – воскликнула она, – как ужасно для тебя было узнать об этом!

– Марти! – она прижалась к сестре, с радостью принимая ее сочувствие.

Но Марти вдруг отпрянула: – Этот подонок убил нашего отца?

– Не знаю, – Ви вдруг осознала, что Марти сказала: «нашего» отца, а не «твоего». – Но я чувствую, что он был как-то причастен к этому.

– Я уничтожу его! – угрожающе сказала Марти.

– Нет, дорогая, предоставь это мне, – в смятении запротестовала Ви. Марти предлагала ей помощь. Но почему! Ви вспомнила, что ей ответил по телефону мужской голос, она была почти уверена, что это голос Ника. Значит, Марти живет с Ником, и он, без сомнения, рассказал ей о встрече с Ви. Может быть, Марти только притворяется, что испытывает сочувствие, для прикрытия замысла новой атаки. Ви пришла к Мартине рассказать об обстоятельствах смерти их отца и была вынуждена упомянуть имя Монтальмона. Будь Марти ее родной сестрой, она могла бы ей полностью довериться и разделить с ней свое горе. Но инстинкт не обманул Ви: проблеск понимания сменился вспышкой неистовой ярости. – Ты сразу заволновалась за своего Монтальмона! – закричала Марти. – Наверное, в душе ты была рада, что избавилась от Армана! Я знаю, он угрожал твоему единовластию! Ведь он хотел занять первое место в «Джолэй», не правда ли?

– Ах ты, дрянь! – четко выговорила Ви и вышла из комнаты.

Всю неделю Ви не виделась с Майком. Сначала он принимал ее оправдания спокойно и говорил: – Ничего, дорогая. Я привык тебя ждать. У меня были долгие годы практики.

Но раз от разу голос его звучал все холоднее, и наконец он взорвался: – Я не возражал против того, чтобы делить тебя с твоим бизнесом. Я знал это. Но получается так, что тебе нужен только бизнес.

– Нет, Майк. Я люблю тебя.

– Ты уверяла меня в этом неделю назад. В понедельник, кажется? Сегодня суббота, и ты проводишь всю неделю в делах, да еще с каким-то мужчиной.

– Прошу тебя, Майк. Он старый человек.

– Так безопаснее – не внушает подозрений…

– Ты не понимаешь…

– Может быть. Но я пытался понять, черт возьми. И понял, что меня это понимание до добра не доведет. Мне оно ничего не даст и не даст. Я не буду тебе больше звонить, не буду сидеть у телефона и ждать твоего звонка. Пойми, Ви, пойми же ради Бога. Я взрослый человек, нельзя делать из меня игрушку. Прощай, Ви, – сказал он усталым голосом.

Ви повесила трубку и осталась сидеть у телефона, охваченная дрожью. Если б только она могла разрыдаться, найти облегчение в слезах, как находят другие женщины. Но она могла плакать только от счастья и никогда от боли. Боль она замыкала в себе.

Поль Меско целыми днями сидел над цифрами, которые он нашел в книге Армана. Ви никогда не обращала внимания на эти цифры на полях книги, считая их случайными заметками. Но Поль суммировал их и обнаружил, что результат равен сотне.

– Это ингредиенты, – восторженно воскликнул он.

Но задача оставалась неразрешимой. – Если это ингредиенты, – сказала Ви Полю, к которому она теперь так обращалась, – то как узнать, к какому веществу относится каждая цифра? Потребуются годы.

– Не годы, дорогая. Ко многим ингредиентам я могу применить свои дедуктивные способности. Мускус, например, используется в минимальных количествах, – к нему, бесспорно, относится цифра 0,5.

Ви взяла у Поля список ингредиентов, обозначенных химическими терминами, и обратилась к поставщикам парфюмерного сырья. Немногие ингредиенты были доступны. Некоторые пришлось заменить новым синтетическим сырьем. Три ингредиента, по словам владельцев складов, просто не существовали, не производились нигде и никогда. Стало быть, Арман хотел их создать сам или использовать какие-то вещества впервые. Ви и Поль решили попробовать. Основные ноты – лесную и пряную – определил Поль. Но аромат ускользал: через пять минут запах уже не чувствовался.

Ви поняла, что надо привлечь Ника Бенедетти и использовать его гений. Эта мысль возникала у нее и раньше. Ник сам позвонил ей в субботу, но Ви не сразу согласилась на встречу. Она знала, что только блеск таланта и интуиция Ника могут помочь восстановить утраченные ингредиенты и определить пропорции. Она знала, что Ник получает у «Мотека» немыслимую плату – 200 тысяч долларов в год, но нелады с Марти и надежда стать партнером новой фирмы могут привлечь его к делу, затеянному Ви. «Но почему голос Ника отвечал ей по телефону, когда она ночью звонила Марти?» – эта мысль не давала ей покоя.

Минуты три она стояла молча с телефонной трубкой к руке, глядя в окно кухни на свой расцветающий сад. – Хорошо, Ник, давайте встретимся.

Как только она положила трубку, раздался звонок, и она вздрогнула, услышав голос Юбера.

Он сказал, что звонит из автомата недалеко от ее дома, и умолял немедленно встретиться. Марти сообщила ему, что им стало известно об убийстве Армана, и он торопился все объяснить Ви.

– Нет, – сказала она ледяным тоном, прикрыв трубку ладонью, чтобы голос Монтальмона не донесся до Поля, который мог его узнать. Но Поль был в соседней комнате – нюхал листочки, смоченные духами.

– Тогда не у вас дома, в соседнем кафе, – требовал он.

– Зачем?

– Я должен вам все объяснить! Я не убивал вашего отца! Я узнал об убийстве позже!

– Почему я должна верить?

– О Боже, Ви! Я хотел уберечь вас, чтобы вы не узнали правды о моем отце!

– О вашем отце?

– Вы должны прийти и выслушать меня!

Он так кричал, что она отодвинула трубку от уха. – Положив ее, она надела жакет и вышла, крикнув Полю: – Я вернусь через десять минут!

Когда Ви вошла к кафе, он вскочил ей навстречу и молча провел к столику. Его лицо было белее известки, глаза горели каким-то безумным блеском.

– Благословляю вас за то, что вы пришли! – сказал он садясь напротив нее. – Теперь выслушайте, как это ни тяжко для нас обоих. Пожалуйста, дослушайте до конца.

Она кивнула. – Обещаю не прерывать вас.

Дрожащим голосом он рассказал Ви, как Арман принял смерть по приказу Анри Монтальмона, как он узнал об этом, но бессилен был что-либо сделать. – Мой мир рушился в один миг, Ви, – его черные глаза заблестели слезами: – Я потерял все. Мое имя стало моим проклятием. Я потерял вас. Я любил вас, дорогая, но выбора у меня не было. И вы стали жертвой ужасов войны, которая кончилась четверть века назад. Я знал, что вы не прости те меня, узнав правду. И я знал, что ложь не вечна И что вы проклянете меня, как я проклинаю себя сам.

Ви чувствовала его муку, и старая любовь поднималась в ней. Она хотела успокоить его, утешить, но сидела молча.

Наконец он поднял лицо, которое прикрывал ладонями, и она увидела в его чертах жалкую слабость и меты возраста. Возраст не оправдывал слабости: Поль Меско был старым, но сохранил стойкость и мужество, а Юбера жизнь победила. Она почувствовала, как нежность и сочувствие улетучиваются и любовь, как хрупкий сухой цветок, рассыпается в ее душе. – Мне жаль, Юбер, – сказала она.

– Ви, моя прекрасная Ви! Прошло столько лет, а ты для меня осталась единственной женщиной, которую я любил в моей жизни.

– Забудь об этом.

– Ты, можешь простить меня?

– Нет, – сказала она медленно. – Я не считаю тебя ответственным за смерть моего отца. Я не знаю, мог ли ты как-нибудь предотвратить ее. Наверное, нет. Я отпускаю твои грехи, но прощение – это иное. Оно означает забвение. А забыть я не могу.

Он снова заговорил умоляюще.

– Судьба не позволила нам стать мужем и женой. Но мы можем стать партнерами. Работать вместе.

– Я не могу работать ни на тебя, ни вместе с тобой, Юбер. Ты говорил о потерях и опустошениях этой войны. Так вот, если я буду работать на тебя, это будет все равно что получать репарации. – Она встала из-за стола.

– Поверь, я никогда, никогда так не смотрел на это.

– А я не могу смотреть иначе. Прощай, Юбер!

Он стоял рядом с нею. – До свидания? – сказал он с надеждой.

– Прощай, – повторила она, пожимая ему руку.

Он остался стоять у стола и не проводил ее до дверей. Ви прошла в кабинку телефона, позвонила Полю, вышла и, взяв такси, назвала водителю адрес Майка.

6

Три недостающих ингредиента открыл Тэм Гханникар, сын Чандры. Первый оказался индийским лечебным маслом для детей.

– Может быть, оно употреблялось во Франции, и ваш отец использовал этот запах, он дает ноту свежести, – сказал Тэм.

Не прошло и недели, как он нашел еще два недостающих звена – экстракт из сосновых шишек и пахучее масло животного происхождения, вышедшее из употребления после войны.

Ви была бесконечно признательна Тэму, который в память отца, нежно любившего Ви, сделал для нее все, что мог.

Теперь все ингредиенты поступили в руки Ника Бенедетти, и его гений должен был скомпоновать их в драгоценный аромат.

Он объединял их в состав один за другим, и если Поль Меско работал по расчетам, как химик-теоретик, то Ник доверял только интуиции и обонянию, своему «золотому носу». Но опыт за опытом не приносили успеха.

Марти знала, над чем он работает, – он поведал ей о «революционном продукте для Ви». Но подробностей ей не удалось выпытать, он прикладывал палец к губам и заявлял: – Дай срок, это будет твое, детка, а пока подожди. А будешь задавать вопросы – буду тебе лгать.

Официально Ник взял в «Мотеке» отпуск, объяснив, что уже больше к ним не вернется. Но зачем отказываться от денег? Пускай платят. Он убедил Ви, что у него создались слишком напряженные отношения с Марти, чтобы продолжать совместную работу. Ви считала его блестящим честолюбивым химиком, который хочет занять ведущее место в ее будущей новой форме. Она не подозревала, что он с самого начала предает ее, а не Марти. Ник и Марти договорились обо всем: когда он вычислит формулу и создаст аромат, он отдаст его «Мотеку» и «Джолэй» и вернется из своего «отпуска» уже не только заведующим лабораторией, но и вице-президентом корпорации.

Джош Маннинг звонил трижды со дня их последней встречи, повторяя свое приглашение пообедать в «Кошке на крыше». В начале июня Ви согласилась.

– Сначала приходите ко мне, – сказал Джош, – выпьем коктейли, и я покажу вам свою квартиру.

– Спасибо, Джош, – спокойно возразила Ви, – лучше встретимся в вашем офисе.

Тон ее не допускал возражений.

«Какая женщина, – подумал Джош восхищенно, – красивая, умная и с характером. Воплощение вызова его мужской победоносности».

Впервые встретив ее в банке, он почувствовал в ней склонность к романтике и попытался сыграть на этом. Давно он не встречал такой изумительной женщины и поклялся, что она ответит на его призыв.

Когда Ви вошла, он попытался обнять ее, но она уклонилась.

– Сядьте, у меня есть кое-что для вас.

– Опять? – жалобно воскликнул он.

Она достала из сумки крошечный флакончик. – Опять, но не то же самое. – Она отвинтила пробочку и дала Джошу понюхать. – Это будет самый дорогой в мире аромат для мужчин, – заявила она.

Джош понюхал, закрыл глаза и понюхал еще, медленно, как смакуют глоток Вина ценой в 500 долларов за бутылку.

Ви наблюдала за ним, затаив дыхание.

Наконец, он посмотрел на нее с улыбкой. Это – нечто, – сказал он. – Таких запахов еще не бывало. Аромат расширяется, меняет спектр, сливается в гармонию. Черт возьми, Ви, я не умею говорить об ароматах.

– Прекрасно умеете. Вы уловили идею. Это действительно симфония запахов.

– Может быть, – он понюхал снова. – Или это многоцветный фейерверк, который вспыхивает новым цветком, когда думаешь, что он уже погас. Но почему вы сказали, что это самый дорогой аромат в мире?

Ви почувствовала его растущий интерес. Она верно рассчитала, как воздействовать на его экстравагантный характер.

– В составе этого аромата редчайшие ингредиенты. Многие из них никогда не применялись в парфюмерии. Они очень дороги. А для привлечения интереса покупателей мы поместим на каждом флаконе надпись: «Сногсшибательный предмет роскоши для мужчин!»

– Мне по душе это направление, – признал Джош. – Роскошь теперь в обиходе мужчин. Они покупают меховые шубы. Я читал рекламное объявление, в котором женщин призывают покупать бриллианты для мужчин, ну там запонки, перстни, булавки: «Вы без слов покажете, как вы его любите» И женщины покупают мужчинам дорогие подарки, какие раньше мужчины покупали женщинам.

– Нет, не то, – сказала Ви. – Мужчины сами себе будут покупать предметы роскоши, наверстывая годы, когда это было привилегией женщин Мужчины уже давно ходят в дорогие парикмахерские, делают маникюр…

– Прожигатели жизни, – вставил Джош.

– Вовсе нет. Кто делает пластические операции? Мужчины сорока – пятидесяти лет, занимающие значительные должности. Им надо выглядеть молодыми, чтобы сохранить свое место наверху Мужчины тратят миллионы, чтобы создать и сохранить свой привлекательный имидж. Мужчинам сегодня необходимы предметы роскоши.

Джош почувствовал ее энтузиазм. Она была воодушевлена и уверена в себе, руки ее взлетали, подчеркивая жестами речь.

Джош тряхнул головой, словно желая освободиться от наваждения. Какое финансовое обеспечение вам нужно? – спросил он.

– Десять миллионов долларов.

Он присвистнул. – Вы завышаете свои ставки. Кто это выбросит столько денег ради запаха?

– Я достану их, – сказала она убежденно. – Они нужны для обеспечения нового имиджа мужчины, а вовсе не запаха! Это будет эссенция успеха, роскоши, чувственного призыва. Она будет утверждать в мужчине чувство собственной ценности. – Эти мысли подсказал ей Майк, и она видела, что психологические обертоны воздействуют на Джоша.

Все же он колебался, и тогда она нанесла последний, хорошо рассчитанный удар: – Мы будем продавать этот аромат по каплям.

– Как это?

– Эта жидкость слишком драгоценна, чтобы продавать ее унциями, – с сияющей улыбкой объяснила Ви.

– Вот это мне нравится! – теперь Джош был охвачен энтузиазмом. – Это безумно, колоссально, неистово! Я вхожу в ваше дело, Ви! Мы откроем магазины роскоши для мужчин. Я организую рекламу через «Уолл Стрит Джорнал», «Нью-Йорк Таймс»… Это пойдет!

– Ну, вот, теперь можно отпраздновать наше соглашение. Вы пригласили меня обедать? – смеясь напомнила Ви. Она встала, Джош обнял ее и поцеловал в губы.

– Пожалуйста… – сказала она, отстраняясь. Но Джош был в таком восторге, что не придал этому значения. – Обед, моя принцесса! В лучшем ресторане Нью-Йорка.

– И за обедом, – сонно зевая, рассказывала Майку Ви на следующее утро, – он так осыпал меня комплиментами, как будто это меня, усердно разрекламировав, будут продавать по каплям… Когда подали малиновый мусс, я уже совсем изнемогла от восхвалений!

– Значит, комплименты были слаще малины?

– О Майк! Да ты совсем не ревнуешь.

Он нагнулся и поцеловал ее между грудей.

– Если бы я думал, что ты влюбилась в Джоша Маннинга, я бы с ума сошел. Но ты пошла к нему за деньгами для дела, и он дал их тебе. Зачем же я буду плохо думать о нем? Он сделал тебя счастливой…

– Ты доверяешь мне! – сказала она изумленно, нежно подергивая его за волосы.

– Я же сказал, что я тебя люблю, – возразил Майк, кладя голову ей на грудь.

Свет дня вернул Майка к суровой реальности Он сел на кровати и почувствовал себя не счастливым любовником, а адвокатом, которому предстоит защищать заведомо проигранное дело. У него заныло под ложечкой, и он глухо простонал, так что разнежившаяся в сладком сне Ви повернулась к нему и, с трудом открыв сонные глаза, спросила: – Эй, что с тобой?

– Это будет рекордный процесс, – с гримасой ответил Майк. – Через полминуты после того, как одеколон появится на полках салонов, Дуйэн Олкотт и его огнедышащие драконы сломают мне шею. – Он потер затылок и жалобно протянул Бедная моя шея!

– Не очень то ты рвешься в битву! – поддразнила она.

– Красавица моя, я сказал раз и навсегда, я стою за тебя. Хоть на стену полезу. Но пойми, легче пробиться сквозь Великую Китайскую Стену, чем выиграть процесс против Олкотта. К тому же ты так явно нарушаешь свое обязательство, что он мог бы выиграть процесс, даже будучи глухонемым идиотом. А этот человек умнее самого сатаны. Он умен, хладнокровен и тверд. Пробьет любую защиту. Он снимает аргументы противника так же легко, как женщина снимает лак со своих ногтей. А если я устою против него, он обратится за помощью к родственникам жены – внушительным правительственным чиновникам. У тебя дар обоняния в парфюмерии, а Марти умеет вынюхать то, что надо в бизнесе и политике. Олкотт непробиваем.

– Я все-таки надеюсь, что мы справимся, Майк. Ведь я беру патент на другое имя.

– Ну да, конечно, – согласился он, небрежно отмахиваясь от ее замечания, словно от докучливой мухи. Он вылез из постели, надел легкий халат и начал мерить шагами комнату.

Ви смотрела на него, на озабоченное лицо, на ноги, обнажавшиеся под полами развевающегося халата, и жаждала снова очутиться в его объятиях. Она чувствовала, что ей нужен только Майк, – что там решит суд, не имеет никакого значения.

– Ну, что ж, – он тряхнул головой, – сделаем все, что сможем. Я привлеку адвоката Маннинга, Боба Колстэка – он превосходный юрист. Но должен сказать тебе, дорогая, что мы вступаем в битву, вооруженные чайной ложечкой.

– Ты хочешь отступиться? – насторожилась она. – Теперь?

– Я должен был бы так поступить. Это единственный способ спасти тебя. И меня. – Он быстро коснулся ее щеки поцелуем. – Но я этого не сделаю. Наточу свою чайную ложечку, да еще вознесу молитву святому Алексису, покровителю нищих. Может быть, он ниспошлет нам чудо.

Ви улыбнулась, вспомнив, как Филиппа заявила ей, что ее спасет только чудо – поддержка Джоша Маннинга.

– Ты что? – удивленно спросил Майк.

– А, может быть, чудеса на подходе, – сказала она загадочно. – Будем держаться.

– Знаешь, кто ты такая? – засмеялся Майк. – Просто маленькая дурочка.

Она кивнула. – Да. И ты меня любишь.

– Любовь разрешает все проблемы?

– Кто знает? Во всяком случае, самый лучший адвокат на моей стороне.

– Скажи лучше – рядышком со мной! – Он сбросил халат, забрался в постель и прижался к ней.

Через две недели в своем офисе Майк мрачно сообщил Ви: – Никогда больше не обращусь к святому Алексису! Он не может взять в толк, о чем его просишь: о чуде или о кровавой мессе.

– Не богохульствуй, парень! – упрекнула она его мягко.

Но Майк даже не улыбнулся. – В лучшем случае мы можем рассчитывать на пиррову победу.

Теперь, узнав о предательстве Ника, который передал формулу «Мотеку», они могли выставить против иска о нарушении контракта встречный иск о промышленном шпионаже. Но драгоценный продукт был потерян для Ви.

Майк объяснил ей, что ко времени решения суда Марти уже пустит «одеколон роскоши» в продажу под маркой «Мотека» и «Джолэй». Даже если Ви получит разрешение создать фирму «Нувель», у нее не будет сенсационного продукта, с которого она хотела начать дело, и Джош Маннинг заберет свой вклад.

Ви слушала Майка безучастно, поняв, что ее карьера деловой женщины пришла к концу и последний проект, воплощением которого она снова утвердила бы себя, лежит у ее ног в осколках.

Постучав в дверь, вошла секретарша Майка. – Мистер Бенедетти просит принять его. Он говорит, что дело неотложное.

– Подождите минуту. Как ты думаешь? – спросил он Ви.

– Он предатель. Видеть его не хочу, – твердо сказала Ви.

– Понимаю тебя, дорогая. Но мне кажется, мы должны узнать, с чем он пришел. Ты можешь побыть в комнате моего компаньона, а я приму его.

– Думаешь, ты с ним справишься? – спросила она недоверчиво, но позволила Майку проводить ее в соседнюю пустую комнату.

Через полчаса сияющий Майк вошел к ней. – Интереснейшее предложение, – сказал он. – Сейчас я тебе все объясню. – Ви поглядела на него холодно, и они вернулись в офис.

– Он пришел с белым флагом. Не капитуляция, но перемирие. «Мотек» решительно забраковал новый аромат. Для них это слишком элитарный стиль, слишком дорогой, слишком рискованный. Не их сфера. Их девиз – «надежность». Они ориентируются на простые продукты, которым может доверять любая домохозяйка. Они отвергают сложность и экстравагантность.

– И это значит?

– Это значит, что Ник Бенедетти потерял их доверие. Он рассчитывал получить пост вице-президента, доставив «Мотеку» ворованную формулу.

– Он решил это сам?

– Нет, его вдохновила твоя сестра, – мрачно сказал Майк. – Но на этот раз деловая сметка изменила ей. Она так стремилась нанести тебе поражение, что сама потерпела ущерб и тоже потеряла доверие «Мотека», вместе с Ником.

– Я все-таки не совсем понимаю, Майк.

Он взял ее руку и нежно поцеловал в ладонь, словно пытаясь смягчить удар. – Я не уверен, любимая… – он поцеловал ее и нежно прижал к себе. – Но мне кажется, Марти хотела сокрушить тебя, чтобы навсегда лишить возможности вернуться к бизнесу.

– Она ненавидит меня, – прошептала Ви, уткнувшись в плечо Майка.

– Она всю жизнь завидовала твоему успеху и вытеснила тебя из «Джолэй». Но ей этого недостаточно: она хотела добиться, чтобы ты никогда уже не смогла соперничать с ней. Тогда она узнала через Ника о твоих планах и решила отнять у тебя надежду на успех. Но ее план не сработал – «Мотек» отказался от украденной ценности, она ему не подошла. И кража не только оказалась бесполезной для Марти, – она навредила себе. Ник сказал, что он потерял доверие «Мотека», но я знаю, что еще в большей степени это относится к Марти. Теперь она пойдет на мировую, мы можем уладить дело с ее адвокатами.

– Но я не понимаю, почему пришел Ник…

– Он любит ее и хочет смягчить последствия ее ошибок. «Мотек» не хочет предавать это запутанное дело гласности, и Ник предложил не доводить дело до суда. Наверное, в конечном счете Ник и Марти выйдут из «Мотека». А сейчас я позвоню Дуйэну Олкоту.

Когда Майк вошел в свой офис, он увидел там Марти. Он вызвал Ви и, позвонив Олкотту, сообщил ему, что их клиентки будут договариваться между собой. Потом он вернулся к Ви, чтобы ободрить ее поцелуем, но Ви вышла к Марти расстроенная и испуганная. Что-то ей скажет сестра? Сколько уколов в сердце вытерпела она от Марти за все эти годы!

– Ну, зачем же ты явилась, Марти? Этот план не сработал – затеваешь новую каверзу?

– Ты, как всегда, не доверяешь мне, Ви?

– Нет.

– И всю жизнь ты мне не доверяла! – воскликнула Марти.

– Здесь неудобно вести этот разговор, – сказала Ви, оглядываясь на секретаршу Майка и клиентов, ожидающих приема.

– Ну так пойдем ко мне! Ты не видела мою новую квартиру!

– И ты мою – тоже! – возразила Ви, увлекая Марти из офиса, усаживая в такси и называя водителю свой адрес. Марти равнодушно пожала плечами, но, выходя у дверей Ви, сказала язвительно. – Ну, что ж, гора пришла к Магомету.

– Пойдем в сад, – сказала Ви, ведя Марти по дорожке между кустов и клумб. – «Растения и деревья поддержат меня», – подумала она.

– Вижу, ты наслаждаешься природой, – заметила Марти. – А как насчет виски?

– Может быть, лучше вина?

– Нет.

Ви вошла в дом, оставив Марти в саду. Апрель был в полном расцвете, из зеленого бархата травы словно веселые дети выглядывали ромашки, благоухали розмарин, эстрагон и чебрец, по стене вились голубые вьюнки, а в розарии уже распустилось несколько ранних роз. «Может быть, этот чудесный садик посреди шумного города смягчит душу Марти», – подумала Ви.

Она принесла ей бурбон, и Марти поблагодарила кивком.

– Ну, признайся, что я и Ник поймали тебя в ловушку. Олкотт говорит, что ты заплатишь не меньше миллиона за нарушение контракта.

– А мой встречный иск о шпионаже и украденном изобретении?

Обычные превратности бизнеса, – с ленивой улыбкой возразила Марти. – Суд с этим и разбираться не станет. А главное, формулу разработал Ник, она принадлежит ему, и он может делать с нею, что пожелает.

Он не посмеет! – Ви не выдержала и перешла на крик. – За что ты преследуешь меня? Всю жизнь ты стремилась подавить меня! Что я тебе сделала? – Голос ее зазвенел и сорвался, и Марти поперхнулась глотком бурбона. – Я заботилась о тебе, дала тебе образование… которого сама не получила…

– И всю жизнь ты таила на меня обиду за это… попробуй отрицать! Ты всегда держала меня на вожжах. Требовала от меня признательности. А главное, ты хотела, чтобы я стала такой же, как ты. Ты изображала из себя всемогущее божество. Моя жизнь была в твоих руках, и ты хотела влить ее в угодную тебе форму. Для тебя не имело значения, что я такое. Тебя это нисколько не интересовало. Я была та, на которую ты изливала свою щедрость, благодарная подданная всемогущей королевы. Поклонница безупречной святой. Вот чем ты хотела меня сделать!

Ви слушала, потрясенная, руки ее дрожали. Это было не так…

– Нет, ты меня дослушай! – взвилась Марти. – Все было именно так! Ты была чертовски надменна и могущественна и не позволяла мне быть самой собой! И я ненавидела тебя, Ви, за то, что ты не давала мне быть такой, как я есть. – Теперь она кричала. Осушив бокал до дна, она бросила его на землю. – И он тоже. Он отвергал меня. Вы оба были против меня, и я была для вас ненавистный приемыш. Все, что я делала, было плохо. Он думал только о тебе, любил только тебя. Тебя – копию твоей распроклятой мамочки! А на мою долю не оставалось ничего.

– Постой! Ты не права. Он не понимал и меня. Я действительно была для него отражением моей матери, и он любил меня, как ее отражение. Меня самое он не видел, и я чувствовала себя страшно одинокой.

– Одинокой? Ты? – удивилась Марти – Нет, он принадлежал тебе. А когда появилась Нина, ты получила и мать.

Воспоминания пронзили болью душу Ви. Она молчала, глядя на испуганную выражением ее лица, примолкшую Марти. Когда Ви заговорила снова, голос ее был мягким и печальным. – Много лет назад, когда мы обе были маленькими, между тобой и Арманом была на кухне ужасная сцена, и ты оттолкнула меня, выбежала с криком: – Я вас обоих ненавижу! – В эту минуту я тебя полюбила. Я поняла, как ты одинока. Я тоже была тогда несчастлива. У меня не было друзей, только два котенка. И я видела, что папа смотрит грустно и ласково не на меня, а сквозь меня и видит не меня, а образ своей покойной жены. Но тебе было хуже, чем мне, и я поклялась, что сделаю для тебя все, что смогу.