Текст книги "Ароматы"

Автор книги: Джоанна Кингсли (Кингслей)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 25 страниц)

Филиппа, словно прочитав ее мысли, возобновила разговор:

– Если мы будем продавать по семьдесят пять долларов, то за вычетом сорока процентов вы получите сорок пять долларов за флакон – всего девять тысяч долларов.

Ви засмеялась, не веря своим ушам.

– Мы начнем с этой маленькой партии, – продолжала Филиппа, – чтобы не рисковать, наводнив рынок товаром. Но я распоряжусь выставить пробные флаконы духов в примерочных, салонах новобрачных, парикмахерских нашей фирмы. Да, я постепенно введу в обиход ваши духи через наш магазин, – и она улыбнулась, довольная своей стратегией, и положила ладонь на руку Ви. – Вот увидите, дорогая, я добьюсь для вас успеха. – И она спросила глубоким низким голосом: – А вы будете милы со мною?

– Да, – ответила Ви. И опять вопрос показался ей странным: как она могла иначе ответить Филиппе, которая обещала сделать для нее все?

– Вот и хорошо, – сказала маленькая женщина, щуря глаза. – Пойдемте ко мне домой. – Увидев вопрос в глазах Ви, она добавила: – Выпьем там еще за нашу сделку. Разве вы не хотите побывать в моем доме, дорогая?

– Да, – горячо отозвалась Ви, удивляясь, что замечательный день приносит все новые и новые подарки. Выходя из ресторана с Филиппой, макушка которой едва доставала до ее плеча, девушка вспомнила, как волшебно преобразила Филиппа ее внешность, повязав цветной шарф. Ви почувствовала, что эти руки могут сделать что угодно.

Квартира Филиппы была обставлена еще уютнее и красочнее, чем ее кабинет в офисе. Стены, обитые зеленой японской тканью разных оттенков, серые и бежевые тона декора, оживленные здесь и там оранжевыми, пурпурными, розовыми пятнами. Материалы обивки и мебели контрастировали и дополняли друг друга: мягкий вельвет и тонкий шелк, мех и металл. Филиппа налила арманьяк в две рюмки и поставила их на столик перед собой.

– Садитесь, дорогая, – сказала она, опускаясь на подушку рядом с Ви.

Несколько глотков сразу подействовали на утомленную и возбужденную девушку В полумраке красивой комнаты, на мягкой софе Ви погрузилась в сладкую дремоту. Филиппа обвила рукой ее талию, голова Ви упала на плечо Филиппы, ей было мягко, уютно, дремотно.

– Это правда? Вы купите двести флаконов «Таджа»? – пробормотала она сквозь сон счастливым голосом.

– Правда, дорогая. А теперь расслабься, отдыхай. – Рука Филиппы расстегнула молнию платья на спине Ви и притушила настенный светильник. – Так лучше?

– М-м-м… – Да, так было лучше, удобнее. – Я что, пьяная?

– Да нет, совсем чуть-чуть. Не противься мне, малышка моя любимая, тебе будет хорошо. Доверься мне.

– Спасибо, – сонно прошептала Ви, и голова ее приникла к плечу Филиппы, которая приподняла подбородок Ви и легко поцеловала в губы.

Ви не отозвалась. «Странно, – подумала она, – все сегодня странно». – Губы Филиппы были нежны, словно крылья бабочки.

Филиппа сняла с Ви платье и комбинацию. Та не противилась, она чувствовала себя ребенком в заботливых руках взрослой женщины. На Ви остались только маленькие трусики.

Быстрые горячие губы касались ее шеи, потом круг поцелуев опоясал каждую грудь. Теперь Филиппа приникла губами к затвердевшему соску и начала сосать его, в то время как ее сильные пальцы сжимали другую грудь. Ви застонала, ей было больно и приятно, а внизу между ногами стало горячо. Теперь Филиппа сосала другую грудь, потом ее язык начал массировать грудь вокруг соска, и раза два она нежно укусила ее. В это время рука опустилась на трепещущую нежную плоть между ногами.

– Перестаньте! – вскричала Ви.

– Великолепные груди! Позволь мне целовать их. Малышка… Сосать их…

– Не надо! Вы не должны этого делать!

– Тише, милая, предоставь это мне. Лежи спокойно. – Ее ладони охватили груди Ви, выпустили и начали массировать тело вокруг них; под мышками выступил горячий пот. Ви тяжело дышала, раскрыв рот. Руки Филиппы скользнули по ребрам, сомкнулись на ее талии и быстро сдернули трусики. Глядя на золотистое облачко волос, Филиппа восхищенно воскликнула: – О, какая прелесть! – и сняв трусики до конца с Ви, отбросила их в сторону. Привстав рядом с обнаженной девушкой, она тоже сбросила одежду. Ее тело было моложе, чем лицо – с маленькими грудями, широкими плечами и узкими бедрами. Она прижалась к Ви и начала гладить ее живот; потом пальцы опустились ниже и достигли маленькой золотистой рощи. Очертив линию треугольника, пальцы вдруг властно раздвинули большие губы. Ви вскрикнула, пытаясь вырваться, но пальцы погружались внутрь и уже достигли твердого бугорка клитора. – О, о! – закричала Ви, дергаясь и пытаясь вытолкнуть руку, которую уже обволокла горячая влага. Ви покрылась испариной и чувствовала, что ее словно пронзают электрические разряды. Филиппа обвила Ви обеими руками и неистово поцеловала, зажав ее руку между своих ног.

– Ты чувствуешь? Чувствуешь как там горячо и влажно?

Ви резко вырвала руку, но Филиппа схватила ее за талию, втолкнула в спальню, бросила на кровать и упала сверху.

– Пожалуйста, не надо, – шептала Ви, пытаясь прикрыться ладонями. Филиппа отвела ее руки и стала нежно лизать, нажимая языком на клитор. Ви застонала. В ней пробудилось желание, она хотела, чтобы рот Филиппы прижался еще крепче, поглотил ее тайную плоть. Филиппа сильно охватила губами напрягшийся клитор и начала его сосать. Ви закричала от боли. Филиппа стала сосать нежнее, но так же настойчиво. Ви приподнялась и увидела ее черноволосую голову между своими ногами. Продолжая сосать, Филиппа правой рукой неистово мастурбировала себя.

– Не надо!

Филиппа подняла голову. По ее носу, по всему лицу стекала густая полупрозрачная жидкость. – Разве я сделала тебе больно? – резко спросила она.

– Пожалуйста. Я никогда…

– Что никогда? – прозвучал нетерпеливый вопрос.

– Никогда этого не делала.

– С женщиной?

– Ни с кем.

Эти слова воспламенили Филиппу. Ее правая рука яростно двигалась, рот алчно припал к клитору Ви. Она ввела свою левую руку между малыми губами и большим пальцем стала массировать закрытое отверстие, нежно поглаживая и легонько проникая внутрь.

Ви почувствовала, что ее охватил жар наслаждения. Тело ее напряглось навстречу языку Филиппы. Она почувствовала позыв к мочеиспусканию, удержала его, и вдруг тело ее затрепетало и в конвульсиях страсти она излила жидкость в рот Филиппы.

Когда она открыла глаза, Филиппа смотрела на нее, сияя от гордости. – Все было замечательно, дорогая. А в следующий раз будет еще лучше – вот увидишь!

3

1962–1966

Успех «Таджа» был беспрецедентным – даже Филиппа не рассчитывала на это, хотя доверяла своей интуиции. Через две недели первая партия была распродана. Женщины брали на пробу духи, выставленные в примерочных и парикмахерских магазина, а на следующий день возвращались, чтобы купить еще в главном парфюмерном отделе.

Когда осталась всего дюжина флаконов, Филиппа подписала чек на новый заказ, уже на пятьсот штук: на большее она не рискнула, так как в ее практике были случаи, когда первая волна успеха неожиданно спадала, и товар не пользовался спросом.

Она послала Ви чек – аванс в 4500 долларов – и записку с просьбой прийти к ней. Они не виделись с первой встречи. И сейчас Филиппа нервничала словно девушка-подросток перед свиданием, поминутно раскладывая подушки и поправляя волосы перед зеркалом.

После того как Филиппа занималась любовью с Ви, она испытывала угрызения совести, даже раскаяние. Она думала, что имеет дело с девушкой двадцати двух – двадцати трех лет, и вдруг – семнадцать! Но Ви держалась так уверенно, в ней не было и следа неловкости и застенчивости подростка. Господи Боже! Обольщение тинэйджера!

– Почему ты мне не сказала? – мягко спросила Филиппа, но сердце ее покрылось ледяной корочкой страха. Подросток, черт ее побери! А если она проговорится и Филиппу потянут в суд?

Ви отказалась остаться у Филиппы до утра, и та с трудом уговорила ее взять деньги на такси. Она оделась со спокойным достоинством, и когда Филиппа протянула ей чек на 4500 долларов, положила его в сумочку и сказала:

– Благодарю вас.

Чек был выписан не на счет фирмы, а на личный счет Филиппы – она не могла заключить сделку с несовершеннолетней, не поставив в известность дирекцию фирмы. Немедленной выплатой денег Филиппа надеялась обеспечить молчание Ви.

С тех пор они несколько раз говорили по телефону, а когда секретарша спросила Филиппу, не примет ли белокурая девушка участие в кампании по рекламе «Таджа», Филиппа сухо ответила, что в этом нет необходимости.

Сейчас они должны были встретиться по поводу заказа фирмой «Магдал-Хофман» второй партии духов. Филиппа думала назначить встречу в офисе, но Ви решительно сказала: «У вас на квартире в четыре часа».

Означает ли это, что она хочет продолжать их отношения? Ви – прелестнейшее создание, к которому можно привязаться, даже полюбить… хотя любовь у Филиппы была очень давно, в молодости. Почему же она так нервничает? Глядя на ее дрожащие руки, можно было подумать, что она впервые в жизни ждет любимую девушку.

Ви была одета в легкое платье цвета сливок и жакет того же тона. Она казалась и старше, и моложе, чем запомнилась Филиппе, и выглядела одновременно и незащищенной, и сильной. Войдя в комнату с улыбкой, она держалась прямо и свободно. Филиппа не осмелилась дотронуться до нее, разливая кофе по чашкам, она пролила его на поднос, потому что ее руки все еще дрожали. Потом, набравшись решимости, она обняла Ви за талию.

– Нет, – сказала та спокойно.

– Я вам противна?

– Вовсе нет. Вы самая привлекательная и стильная женщина из всех, кого я встречала. И вы расположены ко мне: благодаря вам «Тадж» имеет успех.

– Да, отличный товар – блестящий успех, – сказала Филиппа, чувствуя, что ее напряжение и тревога ослабевают. – Ведь вручая вам аванс, я, в сущности, не знала, что покупаю – кочан капусты или розу.

Ви засмеялась, но сразу стала серьезной.

– Вы дали мне аванс после того, как… Вот почему я пришла не в офис, а к вам домой, чтобы сказать… сказать… – Она запиналась, как ребенок.

– Чтобы сказать, что это нехорошо.

Ви кивнула, глядя в глаза Филиппе.

– Я слишком молода. И у меня не было… секса. До этого…

– И он возмутил вас.

– Нет, понравился, то есть мне было хорошо. Но я испугалась. Сама не знаю чего… Того, что это было впервые, или… что это было с женщиной… А возможно того, что секс мне понравился. – Она смотрела немного растерянно, пытаясь осознать причину своего смятения. – Но главное в том, что я поняла – это не для меня. И я подумала, если вы мне дали аванс за… я имею в виду…

– За то, чтобы затащить вас в постель?

Ви опустила глаза.

– Да. И я решила, даже если вы разорвете чек, я это не продолжу. – Она попыталась улыбнуться. – Я не хочу сказать, что это отвратительно. Меня не касается, с кем вы спите, с мужчинами или женщинами. Но я… не готова… к… ну, к сексу.

Филиппа подумала, что никогда не видела ничего более трогательного. Ви стояла перед ней, юная и решительная, со слабым румянцем на щеках, золотистые волосы спадали на воротник бледно-золотистого платья. На губах, чуть тронутых помадой, то появлялась, то исчезала слабая, мимолетная, как солнечный зайчик, улыбка. Глаза глядели на Филиппу искренне и доверчиво. И она почувствовала щемящую материнскую жалость, нежность и гордость за девушку. В ее чувстве еще было желание, но она знала, что справится с ним.

– Мы заказываем пятьсот флаконов, – сказала она спокойно и с лукавой усмешкой добавила: – Но эту партию мы разольем уже не в старые дверные ручки.

– Вы знаете… – изумилась Ви.

– А как же! – Они взглянули Друг другу в глаза и смеялись до тех пор, пока не почувствовали глубокого облегчения.

– К черту кофе, – сказала Филиппа, успокоившись. – Мы выпьем чего-нибудь покрепче. И не беспокойтесь, дорогая, я буду сидеть в другом углу комнаты с руками за спиной.

– А как же вы будете пить? – лукаво спросила Ви.

– Как-нибудь. Вот ваш джин с тоником.

Передавая девушке бокал, она сказала:

– Теперь вернемся к тому, что мы обе любим больше всего – к бизнесу. Я думаю, успех «Таджа» предрешен, и вы можете думать о создании своей парфюмерной фирмы. После «Таджа» будут другие духи, и за ними должно стоять название фирмы. Сейчас мы его придумаем.

Ви слушала, не сводя глаз с Филиппы. Она совершенно забыла неловкость, недавно стоявшую между ними, и была польщена и взволнована тем, что Филиппа Райт с таким интересом относится к началу ее бизнеса.

– Лучше всего, если это будет французское имя. Парфюмерия не имеет национальности, но французская парфюмерия сияет особым блеском.

Ви вспомнила, при каких обстоятельствах Филиппа впервые проявила интерес к «Таджу», и робко предложила:

– Может быть, Жолонэй?

Филиппа покачала головой.

– Плагиат. Заимствование. К тому же имя чересчур французское, – надо что-нибудь более короткое и выразительное.

– Но Жолонэй имеют давнюю традицию, – настаивала Ви, вспоминая рассказы Армана. – Несколько поколений парфюмеров. Это частица истории.

– Может быть, но в Америке вы не можете торговать историей. Никто ее не хочет, не доверяет, даже не верит в нее. Нужно короткое, выразительное, запоминающееся имя. Как Шанель, Ланьян, Ревлон…

– Елена Рубинштейн, – ввернула Ви.

Филиппа засмеялась: – А это тоже доказывает мой тезис. Кто думает о духах, слыша такое имя? Подходит разве что для пудры и губной помады. Духи этой фирмы не прославились. Нет, имя должно подходить для рекламы духов. А что если сократить Жолонэй, изменив его на английский лад: «Джо-лэй».

Ви медленно повторила: «Джо-лэй».

– Ударение на первом слоге, – поправила Филиппа, – ведь «лэй» – значит «уложить»… на кровать… – прибавила она с усмешкой.

Под взглядом Филиппы Ви очаровательно покраснела, но не смутилась. Все мучительное, странное, пугающее и влекущее стало эпизодом из прошлого. Она и Филиппа – две деловые женщины, партнеры.

– Ну что ж, – серьезно сказала Ви, – имя звучит прекрасно.

– Подумайте об этом несколько дней, а потом приходите ко мне. Я сведу вас с адвокатами, и они оформят вашу фирму. И сговорюсь для вас с этими чертовыми оформителями упаковки. Пожалуй, они придумают что-нибудь менее громоздкое, чем дверные ручки.

– А вы пойдете со мной? – спросила Ви.

Филиппа посмотрела на нее и снова ощутила теплое, любовное чувство. – Когда и куда угодно.

«Тадж» распродавался с исключительным успехом. Фирма «Пайпер и Страус» создала новые флаконы из тонкого переливчатого стекла в форме капли. Духи сияли в нем, как золото в радуге. Большие флаконы предназначались для больших сумок, которые женщины берут с собой на работу. Маленькие капельки с распылителями были удобны для вечеров и театральных выходов, куда женщины отправлялись с изящными нарядными сумочками. Они были раскуплены мгновенно, так как идеально подходили для маленьких подарков.

Была создана фирма «Парфюмерия Джолэй», членами правления стали Чандра, Филиппа Райт и Арман, имя которого значилось на вывеске фирмы.

Между Чандрой и Филиппой не возникло дружбы, но установились нормальные, хорошие, спокойные отношения равных по уму и деловым качествам людей. Хуже обстояло дело с Арманом: он ревновал дочь к ним обоим и был недоволен своим положением в компании – фактически он являлся всего лишь старшим инженером-химиком, хотя и назывался генеральным директором. Но в конечном счете серьезных трений не возникало. Филиппа называла себя и Чандру «крестными родителями Джолэй». Ви почувствовала, что обрела семью. Они и в самом деле были ее крестными родителями: она взяла себе новое имя – Ви Джолэй, предложенное Филиппой и необходимое ей для бизнеса. Она была еще слишком молода, чтобы ее имя значилось на вывеске фирмы, но должна была официально стать главой фирмы, когда ей исполнится восемнадцать лет.

Чандра нашел для новой фирмы помещение недалеко от собственного хранилища и магазина-салона специй; там Арман оборудовал свою лабораторию.

Прежде это был бар, где подпольно торговали спиртными напитками, и в нем постоянно обнаруживались занятные сюрпризы: то потайная дверь, то ящик с секретным замком. Арману в работе помогал ассистент, а девушка в подсобном помещении разливала духи по флаконам; через полтора месяца им потребовались два ассистента и три работницы.

Через неделю Ви исполнялось восемнадцать, и она отправилась с отцом в банк к чиновнику, которого ей рекомендовала Филиппа. Дональд Гарри-сон, молодой, многообещающий, обаятельный, на взлете успешной карьеры, ведал в банке крупными займами. У него было безошибочное чутье – он знал, кому можно предоставить займ, и ошибся лишь однажды.

Решительность и целеустремленность молодой женщины произвели на него впечатление. Он доверял своей интуиции, а сейчас что-то говорило ему «Поддержи!»

Ви объяснила, что фирма нуждается в срочном займе. «Тадж» заказали парфюмерии Бостона, Филадельфии, Лос-Анджелеса, крупнейшая фирма Юга Америки – «Нейман-Маркус». Для исполнения заказов нужно было приобрести большие партии дорогого сырья.

Дон Гаррисон задал Ви вопрос:

– Вы – глава фирмы?

– Нет, – ответила она, а Арман объяснил: – Ви слишком молода. Она станет главой «Парфюмерии Джолэй», как только ей исполнится восемнадцать.

Изумленный Гаррисон поставил локти на свой письменный стол – ему казалось, что предметы перед ним завертелись, – и уставился на Ви. Ей нет восемнадцати! Он встречал не по годам развитых людей; он и сам был таким, но это явно исключительный случай. Вундеркинд, Моцарт парфюмерии? Может быть!

– Сколько же ей лет? – спросил он Армана, не доверяя ответу, который услышал бы из уст ребенка.

– Через неделю исполнится восемнадцать.

– Хорошо! Мы предоставляем заем! – Он встал и пожал руку Арману, но глаза его были устремлены на Ви.

22 ноября в Далласе был убит президент Кеннеди. Новость достигла Нью-Йорка в час ленча; люди бросили работу. В ресторанах все столики были пусты; на тарелках лежали нетронутые или недоеденные блюда. Молчаливые, притихшие люди возвращались домой, чтобы пережить печальное известие вместе с близкими.

Ви и Арман узнали о происшедшем в лаборатории; один из помощников вбежал и включил радио, и они вновь и вновь слушали официальное сообщение. Они закрыли лабораторию и вернулись в свою квартиру в Вестсайде.

– Смерть настигает каждого, – задумчиво сказал Арман.

Они неотрывно сидели у телевизора, слушая, как снова и снова повторяют бюллетень, и даже не подумали, что надо ужинать. Марти не было дома, и Ви мысленно упрекала ее за то, что та отсутствует в такой момент, когда легче пережить общее горе всей семьей, забыв о раздорах.

Мартины не было всю ночь, не появилась она и на следующий день. Ли Харви Освальд, убийца президента, был застрелен Джеком Руби. Марти не появлялась и не звонила. Не было ее и в школе.

– Вернется, когда проголодается, – безучастно сказал Арман.

– Она не животное, – сердито отозвалась Ви и пошла в полицию с фотографией Марти, заявить о пропаже сестры. Девочке через месяц исполнялось шестнадцать. Ее не было неделю. Каждый день Ви говорила с сержантом Мак-Брайеном, которому поручили вести дело. Он огорченно отвечал, что новостей нет. Ви узнала, что у него трое детей – два сына и дочь возраста Марти.

30 ноября сержант Мак-Брайен позвонил Ви в ее офис при лаборатории.

– У меня возникло подозрение, и я отправил своих ребят в Вашингтон, – сказал он. – Ее там нашли. Привезут сегодня.

Нахлынувшее чувство безмерного облегчения лишило Ви речи.

– Вы слышите меня, мисс Нувель? – спрашивал ее сержант. – Она кивнула, потом прошептала еле слышно:

– Да…

Голос на другом конце провода зазвучал довольно и гордо:

– Я понял, в чем дело. Мои парни тоже сбежали на похороны. Ну, знаете, он ведь был им словно отец. Да благословит Бог его душу.

– С ней все в порядке?

– Да-да. Она будет дома к обеду, часа в три.

В час дня Ви уже собралась домой – она нервничала и не могла оставаться в офисе. Когда она надела пальто и собиралась выйти, прозвенел звонок. Она сняла трубку – это снова был сержант Мак-Брайен.

– Боюсь, что у меня для вас плохие новости, мисс Нувель…

– Она не ранена? – вскрикнула Ви, приготовившись к самому худшему.

– Нет, – медленно ответил сержант. – В этом отношении все в порядке. Но мои парни нашли у нее драгоценности – сапфиры и бриллианты. Очевидно, ворованные. Думаю, мы даже знаем, откуда они. Ведь это не ее драгоценности?

– Нет, – ответила Ви, чувствуя спазм в горле.

– Скорей всего мы не привезем ее домой. Ей предъявят обвинение в воровстве.

Блестящий адвокат с Парк-Авеню добился освобождения Марти на поруки как несовершеннолетней преступницы. Драгоценности были возвращены и дело закрыто.

Арман обещал судье, что определит Марти в закрытую школу, где она все время будет находиться под наблюдением. Школа находилась в Вестминстере. Марти на день освободили из тюрьмы и в сопровождении Ви и адвоката она встретилась с директором школы. Проверка ее способностей по системе Сэндфорда – Бинет показала исключительные результаты – цифры, полученные тестированием, приближались к уровню гения. Марти была принята в школу с платой за обучение в три с половиной тысячи долларов в год.

Во время поездки Ви пыталась добиться от сестры признания в краже, но та невозмутимо молчала. Адвокат же заявил Ви, что он не может ей ничего сообщить по закону профессиональной тайны. Правда, Ви не была уверена, что Марти полностью доверилась адвокату.

Марти провела в школе полтора года, до получения диплома бакалавра. Она не приезжала домой на каникулы, а провела их с группой одноклассников в поездке по Америке, организованной Ассоциацией юных туристов. Деньги на поездку прислала Ви.

Огражденная от влияния улицы, Марти прожила эти полтора года спокойно. Она преуспевала в учебе и была первой ученицей в классе. Особенно блестяще проявились способности Марти в социологии.

Честолюбие и дух соперничества, развившиеся в душе Мартины, были удовлетворены – восторжествовав над одноклассницами, она одержала победу над Ви, у которой всегда были средние школьные отметки. Победой над Ви было и предстоящее поступление в колледж – Марти выбрала Радклиф и написала об этом сестре, надушив письмо «Таджем». Ви немедленно ответила, поздравляя Марти с окончанием школы и подтверждая свое обещание платить за учебу в колледже. Но Ви прекрасно поняла издевку Марти: «Тебе – парфюмерия, а мне – высшее образование». Ви не могла поступить в колледж – ей надо было добывать деньги. Она была расстроена и оскорблена.

Вечер по случаю выпуска первой партии новых духов «Зазу» был в разгаре. Первый этаж магазина-салона фирмы «Нейман-Маркус» в Далласе был превращен в дискотеку и карнавальный зал, который освещали белые шаровидные лампы с черным рисунком, а вокруг центральной розетки развевались длинные бумажные ленты. Это был «бумажный бал» – платья из бумаги только что вошли в моду, и Ви почувствовала в новой моде что-то разноцветное, яркое, легкое. Ви определила тональность духов «Зазу» как неугомонность, неудержимость беззаботной юности, бурлящей весельем. На стенах висели полоски бумаги с девизом вечера: «Зазу» – неугомонность». Продавщицы фирмы «Джолэй» были одеты в хрустящие бумажные платья пастельных цветов – розового, желтого, голубого и сиреневого.

Сама Ви была в прямом, словно колонна из бронзы, коричнево-золотистом бумажном платье до колен. Хоть и из бумаги, но оно стоило сто пятьдесят долларов. Его строгий рисунок и изысканный цвет выделяли ее на фоне продавщиц – девушек в светлых платьях с пышными длинными юбками в девичьих оборках – словно повелительницу юных фей.

– Королева Ви! – воскликнул управляющий фирмы «Нейман-Маркус», преклоняя перед ней колено. Он первый присвоил ей этот титул, но вскоре во всех кругах парфюмерии Америки юная Джолэй именовалась только так.

Звучала музыка «Битлз» и Элвиса Пресли, юные лица танцоров сияли улыбками. Управляющий прошептал Ви, что лучшего вечера в их магазине еще не было!

В одиннадцать Ви нашла укромный уголок, чтобы передохнуть – со вчерашнего утра она не имела ни минуты отдыха и для сна урвала только пару часов. Со вздохом облегчения она опустилась в кресло, едва кивнув сидящему рядом человеку, который представился ей Диком Льюисом из Сан-Франциско. Она, конечно, вспомнила имя – богатый владелец магазинов по продаже предметов роскоши в Калифорнии и Флориде. Товары из «лавочек Дика Льюиса» имели баснословный успех у покупателей. «Надо завязать с ним разговор, он мог бы стать нашим клиентом», – подумала Ви, но она слишком устала и, слегка улыбнувшись ему, откинулась на спинку кресла.

Через мгновение ее грудь была охвачена пламенем. Искра от сигареты, зажженной Диком Льюисом, упала на корсаж ее бумажного платья. Еще через мгновение огонь был сбит – Дик выплеснул шампанское из своего бокала и сразу же прижал Ви к своей груди.

Ви только почувствовала сильное тепло – пламя не коснулось тела, его задержала подкладка платья, но она оказалась полуобнаженной в тесных объятиях мужчины. Быстро оценив ситуацию, Дик выпустил ее и накинул ей на плечи свою куртку, которую она тут же запахнула.

– Благодарю вас, никакого ожога нет, – успокоила она его.

К ним бежали с расспросами о происшествии, но Дик Льюис, обняв Ви за плечи, уверенно повел ее к дверям.

– Я провожу вас, – сказал он.

Она не имела возможности протестовать, потому что не могла вернуть ему куртку, пока не сменит платье. Он довез ее на такси до отеля, и они договорились встретиться через четверть часа в баре. Ви спустилась через полчаса, освеженная душем, снявшим чувство жжения кожи, сделав макияж и надушившись «Таджем», надев свободный черный свитер и прямую бежевую юбку.

Он подвел ее к столику и одобрительно оглядел: – Я должен быть благодарен огню: вы вышли из пламени ослепительнее, чем были!

Ее волосы, высоко заколотые во время приема, теперь рассыпались по плечам, словно золотое покрывало. Она выглядела моложе и соблазнительнее, словно из властной королевы превратилась в юную принцессу.

– Спасибо за помощь, – сказала Ви, возвращая Дику Льюису куртку. – Обычно я обхожусь собственными силами.

– Готов прийти на помощь в любое время, – сказал он. – Только подайте знак.

Ви засмеялась и приняла от него рюмку с коньяком. Она уже пришла в себя и могла думать о делах. Ви не любила пить после обеда, но ритуал деловых переговоров включал напитки, а Льюис был потенциальным клиентом.

Он сообщил Ви, что приехал в Даллас специально для того, чтобы завязать с ней деловые отношения. Она сказала, что хотела бы включить его знаменитые лавки в число «дверей» «Парфюмерии Джолэй» – это было словечко для обозначения магазинов и складов, которым поставляла духи Ви Джолэй. Потом Ви начала рассказывать о способах рекламы товаров, которые она применяет, но обнаружила, что собеседник ее не слушает.

– Не подняться ли нам наверх и поговорить обо всем этом в вашей комнате? – спросил он. – Подальше от этого шума.

В баре не было ни шумно, ни многолюдно. Ви все поняла: она уже сталкивалась с подобными случаями. Она встала.

– Если вы хотите вести переговоры в спокойной обстановке, приходите завтра к «Нейман-Маркусу» в двенадцать тридцать. Я выкрою час для беседы с вами.

Он тупо посмотрел на нее, его лицо выражало такое неприкрытое желание, что Ви немного испугалась.

– Пойдем наверх, бэби, – сказал он хриплым голосом. – Со мной будет хорошо, ручаюсь. И я заключу с тобой самую выгодную сделку. Двадцать «дверей» за одну ночь.

– Всего хорошего, мистер Льюис. Возможно, нам незачем встречаться завтра. – Ви встала и быстро вышла из бара.

Она сомневалась, что Льюис придет к «Нейман-Маркусу». В двенадцать тридцать его не было. Ви знала, что если бы удалось заключить с Льюисом деловое соглашение, это избавило бы ее от затруднений по выплате долгов и жалованья служащим, по оплате сотен счетов. Союз с Льюисом избавил бы ее от постоянных денежных нехваток.

Она не пошла в кафе с управляющим, который приглашал ее на ленч, и ждала до часу. В час тридцать она поняла, что Льюис не придет и она упустила шанс, но не пожалела об этом. Пять лет назад, после ночи с Филиппой, Ви решила, что она никогда не вступит в сделку, за которую придется платить собственным телом.