Текст книги "Ароматы"
Автор книги: Джоанна Кингсли (Кингслей)
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 25 страниц)
«Только бы он не напился», – подумала она, нанося последний мазок макияжа и проводя гребнем по своим золотистым волосам с серебряными нитями. Ее озарение в саду над книгой в черном кожаном переплете не было мгновенной вспышкой: к моменту встречи с Доном она разработала идею досконально, набросала множество заметок и нарисовала эскизы флаконов и коробочек.
– Ну, пойдем же, – она тронула за плечо задремавшего Дона и очаровательно улыбнулась ему. Пока он искал под софой свои туфли, раздался телефонный звонок. – Будешь готов через три минуты? – спросила она Дона, вернулась в спальню и сняла трубку.
Голос с французским акцентом представился:
– Поль Меско.
– Я уже говорила с вами? – пыталась вспомнить Ви.
– Да, мадам. Я звонил вам в офис несколько месяцев назад.
– Да-да, у вас было какое-то деловое предложение.
Ви не встретилась тогда с этим незнакомцем, потому что он позвонил в момент крушения ее империи и обсуждать деловые предложения она не могла. Тем более теперь. – Мне очень жаль, месье, но я не могу…
– Мадам, то, что я хочу вам рассказать, очень интересно для вас, и вы должны это узнать.
– Но я сейчас ухожу из дома… И вообще я больше не рассматриваю деловых предложений.
– Мадам, речь не о бизнесе. Я знал вашего отца, когда жил во Франции, и я расскажу вам о нем.
– Что вы можете рассказать? – Она так сжала трубку, что суставы ее пальцев побелели.
– Узнаете при встрече.
– Тогда завтра?
– Боюсь, что это невозможно.
– Назначьте время, только не сегодня вечером. «Что он расскажет об отце? Может быть, он опровергнет версию Марти?»
Но он повторил свою церемонную фразу: – Боюсь, что это невозможно. Я позвоню вам еще.
– Хелло? Подождите! – воскликнула Ви, но он уже повесил трубку. Она вышла к Дону, который уже ждал ее, надев легкое пальто.
– Что-нибудь важное?
– Сама не знаю. – Она прикусила губу. – Кажется, да.
В «Лютеции» Ви встретили словно родное дитя, вернувшееся, наконец, домой. – Как давно вас не было, мадам Джолэй! – с упреком сказал ей метрдотель.
– Сожалею об этом, – улыбнулась ему Ви, – но мне пришлось соблюдать диету.
– Вам? Но вы замечательно выглядите, мадам! Однако я расстроен, совершенно расстроен. Мистер Гаррисон не предупредил, что придет с вами, и ваш столик занят. Я так огорчен!
– Не беспокойтесь, новое место – неплохо для разнообразия.
Но когда их усадили в конце зала, где они оказались среди случайных посетителей, Ви, досадуя на себя, почувствовала обиду. Так уютно и привычно было сидеть в этом зале за своим столом, в своем кресле! Наверное, теперь всегда все будет по-другому.
Все эти дни Ви готовила себе дома или обедала в маленьких греческих, китайских, итальянских ресторанчиках. Вдруг она с грустным умилением вспомнила свой первый обед в фешенебельном ресторане – она и меню прочитать не могла, тогда заказ сделала Филиппа. Ей было семнадцать: девочка в черном платье с дешевой распродажи.
– Чему ты улыбаешься, солнышко? Что будешь пить?
– Пить не буду, Дон. А улыбаюсь потому, что представила, как впервые обедала в таком роскошном ресторане. Я была совсем дитя и ничего не понимала. – Она вспомнила, как закончился этот вечер, и слегка прищелкнула языком. – Да, ровным счетом ничего.
Они заказали телятину по рецепту Орсини, а на закуску улиток и паштет. Дон попросил подать к мясу обычное красное вино, воинственно заявив – Оно вполне сносно. Зачем платить пятьдесят или шестьдесят баксов за ярлык? – Ви знала, что в меню есть вина и по пятьсот долларов.
Дон ел с удовольствием.
«Слава Богу, – подумала Ви, – на полный желудок он не опьянеет и сможет разобраться в моем деле».
Дон выслушал ее внимательно. Заключение его было неожиданным для Ви и неблагоприятным.
– Звучит хорошо, – сказал он без всякого энтузиазма, – но к чему браться за такое дело? Новая линия ароматов! Кому она нужна? Рынок заполнен до отказа: на каждый изысканный одеколон типа «Брут» приходится еще дюжина всяких «Кэд» и «Кон», «Панч» и «Уэллой». Предложи мне машину, которая делает семьдесят миль на галлоне бензина, или сигареты, напоминающие «Мальборо», но без никотина – и я бегом прибегу к тебе с ссудой. Но ты хочешь, чтобы я дал деньги на что-то неуловимое, бесплотное – мой банк на это не пойдет.
– Ты давал мне ссуды, – гневно возразила она.
– Двадцать лет назад. Это древняя история, сердечко мое. – Голос его стал мягче, но она понимала, что решения он не изменит. – Другие времена, другие темпы производства, другие методы рекламы. Парфюмерия контролируется концернами, которые обширной и энергичной рекламой ставят свой товар вне конкуренции. Черт возьми, Ви, как можно говорить о новой линии производства, имея не готовый продукт, а только название и формулу!
– А мое имя?
– Разве ты его не утратила? – напомнил он ей.
– Да, – горестно признала она. – У меня остались только мой опыт и мой нос.
– Самый хорошенький носик в мире бизнеса! – засмеялся он. – Я-то, увы, утратил обоняние. Не могу при помощи носа отличить одну женщину от другой.
Она попыталась улыбнуться шутке. – А я думала, что ты веришь в меня.
– Верю, солнышко, и всегда верил. У тебя есть мозги и талант. Но на твой проект надо миллионов двадцать. Только для начала – не меньше десяти. Допустим, проект не сработает. Разве банк рискнет такой суммой ради чего-то неуловимого? Мы вкладываем деньги в реальные вещи – масло, домашние компьютеры…
Ви склонилась над своей тарелкой, обескураженная и разобиженная.
– Послушай, солнышко, – продолжал Дон. – Я ценю и верю в тебя. Но начинать с одним товаром, с одной линией в наши дни бессмысленно. Успеха не добьешься.
– Но это новая формула! Такого товара еще не было на рынке!
– Новое вино в старых мехах. Или старое вино в новых мехах. Нет, это все не то. Нужно что-то революционное.
– В каком роде? – вяло отозвалась она, сгребая вилкой гарнир на тарелке.
– Откуда я знаю? Здесь я пас. Наверное, нужен более смелый, предприимчивый бизнесмен. Да вот, обратись к Джошу Маннингу!
– Кто это?
– Твоих лет, известный дамский угодник. У него есть доля в нашем банке. Он часто идет на риск и поддерживает самые дерзкие проекты. И, представь себе, впросак не попадает – у него интуиция. Он молодчина.
Ви почему-то сразу вспомнила бархатные карие глаза. – А он не был в твоем банке во вторник, когда я к тебе зашла?
– Дай вспомнить… Да, был. Ты что же, знакома с ним?
– Он заговорил со мной, – уклончиво ответила она, сдерживая неудержимое чувство торжества.
– Хочешь, я устрою тебе встречу? Если он решит рискнуть, твое дело выгорит.
– Нет, не сейчас.
– Ну, тогда скажешь, когда захочешь.
– Спасибо, Дон. – Она улыбалась. У прекрасного Принца есть имя, он придет и поможет ей снова стать королевой. Но она прибережет его напоследок. А пока обратится к друзьям и сама все разузнает о Джоше Маннинге.
Она вернулась домой около одиннадцати. После того, как Дон назвал ей имя Джоша Маннинга, он сказал, что больше не хочет портить себе удовольствия разговорами о бизнесе. Ви скоро поняла, что провести вечер с удовольствием для Дона – значит напиться вдребезги. Из «Лютеции» они поехали в «Сент-Реджис», и еще через час Ви оставила Дона в баре за шестой порцией крепкого коктейля. Одиннадцать часов в Нью-Йорке соответствовали восьми часам вечера в Лос-Анджелесе. Ви заказала разговор с Ниной, думая о странном тревожном звонке Поля Меско. Что он хотел ей рассказать? Какие тайны скрывал отец? Поведал ли он их кому-нибудь? Может быть, Нине? Вряд ли.
Ви соединили с Лос-Анджелесом. Она сказала Нине, что должна встретиться с ней и обсудить важное дело, но лучше не по телефону.
– Встретимся завтра! – радостно закричала Нина. – Мой агент сейчас же закажет тебе билет. – Сама Нина всегда летала на собственном самолете мужа, оборудованном роскошнее, чем президентский, но у нее повсюду были знакомые, готовые сделать что угодно для Нины Коразон. Ви оставалось только назвать рейс. – В полдень! – сказала она. – Жду тебя, ночь не буду спать от нетерпения. Ты прилетишь в два. Целую тебя и люблю!
– И я тебя люблю, Нина! – нежно откликнулась Ви, вешая трубку. «Наплевать мне теперь на Гаррисона, – думала она. – Нина – родной человек, она поможет».
Назавтра в три часа дня Ви и Нина в купальных костюмах сидели на бортике большого бассейна на вилле Коразон, опустив ноги в воду и посасывая джин с тоником. Ви рассказала Нине о своем проекте и встретила восторженное одобрение. – Но у меня нет финансового обеспечения, – сказала Ви и описала Нине реакцию Гаррисона.
– Сколько тебе нужно?
– Для начала – миллион. Этого хватит, чтобы оборудовать лабораторию и создать одеколон. Потом, для рекламы и распространения, еще понадобятся средства.
– Ну, миллион – это семечки! – воскликнула Нина. – Жаль, что нет Карлоса, но он прилетит из Франкфурта послезавтра, вот и поговоришь.
– Но я хочу завтра улететь домой, дорогая!
– Черт возьми! Я не желаю быть однодневной стоянкой!
Ви рассмеялась. – Полно, Нина. И во всяком случае для меня будет лучше, если ты поговоришь с Карлосом. Я ведь его совсем мало знаю.
– Согласна! – Нина поставила бокал на бортик бассейна и, смеясь, увлекла Ви в воду. Она поняла, что гордой Ви тяжело обращаться за помощью к чужому человеку, хотя он муж самой близкой ей женщины.
Ви улетела на следующий день, и Нина обещала звонить. Но звонка не было ни в понедельник, когда должен был вернуться Карлос, ни во вторник, ни в среду. Нина позвонила в четверг, сообщила, что приезжает в Нью-Йорк, и попросила Ви встретиться с ней в ее отеле.
Ви очень нервничала. Может быть, она попросила слишком маленькую сумму и Карлос счел ее проект несерьезным? Нина не упомянула по телефону, дает ли Карлос деньги, может, просто забыла сказать? Но, посмотрев в лицо Нины, которая спускалась по лестнице в вестибюль отеля, где ждала ее Ви, она сразу поняла: не забыла, это – отказ. Все дела ведет Карлос, объяснила Нина, и он считает, что вкладывать деньги в парфюмерию – легкомысленно. Он готов вложить деньги в строительство, в автомобильную или пищевую промышленность, но не в запахи.
– Возьми мои драгоценности, детка, – она сняла с руки широкий золотой браслет с бриллиантами. – Это для начала.
– Нет! – Ви вспомнила, как Арман продавал драгоценности, чтобы сохранить жизнь дочерей, и вздрогнула. – Нет, Нина, нет! У меня есть драгоценности и деньги от продажи квартиры. Я сама ринусь в бой, как и в первый раз, и я уверена в победе. «Важнее денег и бриллиантов, – повторяла она себе, – отвага и вера в свое дело».
Она села рядом с Ниной и начала ее утешать.
– Твой муж знает, как ему поступать. Он удачлив, потому что он знает свое дело и угадывает, в чем ему повезет. Парфюмерия ему не по душе, ну и ладно. Я тоже знаю свое дело, верю своим предчувствиям и добьюсь успеха.
Но про себя она думала: две неудачи, два отказа. Наверное, надо действовать более обдуманно, все просчитать и запросить больше. Дорогая цена увеличивает ценность товара в глазах покупателя – как это она забыла времена «виндзорских леди», когда усвоила это правило. Она сделает новые расчеты и во всеоружии позвонит мистеру Маннингу.
Ник работал в лаборатории «Джолэй» над новым мужским одеколоном.
Берт Силко требовал от него густой, сексапильный, грубоватый аромат. Имидж мужчины, для которого был предназначен аромат, не должен был иметь ничего общего со снобизмом: любитель футбола, не интересующийся оперой и балетом, игрок в покер, – короче, мужчина, в полном смысле этого слова, – любитель мужской компании и приударить за каждой хорошенькой женщиной. Одним словом, «мужчина, что надо». Предполагалась широкая распродажа нового одеколона по всей Америке; не были решены только две проблемы: времени оставалось в обрез, а Ник еще не довел работу до конца, и не было придумано название.
Первоначально предполагавшееся «Марти» было отвергнуто как слишком нежное; Берт Силко настаивал на выразительном односложном слове, но предложенный им звучный «Дюк» [17]17
Герцог (англ.).
[Закрыть]отпал ввиду неуместного аристократического оттенка.
Отсутствие названия раздражало Ника и мешало ему закончить работу над новым ароматом: надо было включить еще один ингредиент, и Ник считал, что должен выбрать его в соответствии с названием.
Он ввалился в кабинет ошеломленной Марти без вызова или договоренности о приеме; ее возмутила наглость Ника и восхитила его бравада. Обычно мужчины робели в присутствии Марти, а этот был молод, беден, к тому же ее подчиненный – и ничуть не робел.
После их стычки Марти не появлялась в лаборатории; не раз у нее возникало желание вызвать его к себе, но, сняв трубку, она вешала ее обратно.
И вот он явился сам, самоуверенный и дерзкий, и Марти, с трудом сохраняя спокойствие, небрежно спросила: – Ну, что у вас?
– Когда, наконец, этот дурак Силко придумает название одеколону? Он предлагает «Пот». Но кто купит одеколон с таким названием? Ему, видите ли, нужен имидж «настоящего мужчины», напористого и немного агрессивного.
– Может быть, «Урка»? – предложила Марти.
– О, нет. Даже если покупатель – мужчина-хват, он хочет быть крутым, но попасть в тюремную камеру не желает. Ну так как же? Ему нужен сексуальный призыв – давайте назовем «Жеребчик»! Решено?
Она посмотрела на него яростно и восхищенно. Он подошел к ней почти вплотную и окинул ее фигуру дерзким взглядом. На ней была прозрачная блузка, сквозь которую виднелся кружевной лифчик; темные соски выглядывали из кружев, и Ник увидел, как они напряглись. Он широко улыбнулся и отступил за письменный стол.
– Ник…
Он повернулся и вышел, не взглянув на нее.
– Ублюдок, – нежно сказала Мартина. – Проклятый, зазнавшийся ублюдок. – Она дрожала.
Как только Ник вернулся в лабораторию, раздался звонок.
– Если будете так себя вести, начинайте подыскивать себе другую работу, – гневно кричала Марти. – Я ведь вам, кажется, сказала, что премьеров мне не надо. На первых ролях здесь я, извольте это запомнить.
– Слушаюсь, мадам, – процедил он сквозь стиснутые зубы и швырнул трубку.
3
Офис «Маннинг и Кº» находился на двенадцатом этаже небоскреба на 230-й Парковой улице. Джошуа Маннинг, президент, был также основателем фирмы, основными направлениями которой вначале были промышленность с высокой технологией и служба здравоохранения.
Ви узнала, что Маннинг родился в 1941 году в Питтсборо, окончил Йель, был женат на Люси Стентон и имел от нее двоих детей; после шести лет совместной жизни супруги развелись.
– Он любит ездить на автомобиле на бешеной скорости и жить на природе. – Филиппа излагала Ви сведения о Джоше Маннинге за стаканом мартини в «Дубовом» баре. – Еще ему нравятся блондинки. Но больше всего он любит барыши. Так что в денежных делах не подействует даже твоя завораживающая белокурая краса, все такая же победоносная, как в ту пору, что ты пленила меня, явившись продавать изделия твоего отца…
– Не надо, Филиппа! – взмолилась Ви.
– Ну, извини, – сказала она, поглаживая руку Ви – Я только хочу, чтобы ты поняла, что Джош Маннинг тверд, как скала Гибралтара, когда дело касается прибылей, и никакое белокурое чудо не заставит его бросать деньги на ветер.
Ви отпила глоток джина с тоником. – Дон Гаррисон советовал мне попытаться.
– Наверное, для того, чтобы отвязаться от тебя. Он отказал тебе в кредите?
– Да, – признала Ви. – Но мне кажется, что он консервативен, а Маннинг может пойти на риск.
Филиппа покачала головой.
– Я не хотела бы разочаровывать тебя, бэби, но повторю: не возлагай надежд на встречу с Маннингом. Я не знаю его лично, но много слышала о нем. Да, он способен на необычный поступок, – вдруг решил, например, застраховать слонов, носорогов и бенгальских тигров в Сафари Парке. Он любит риск, это авантюрист и азартный игрок, но рискнуть деньгами ради аромата – не в его натуре, хоть это был бы самый потрясающий аромат за всю историю парфюмерии. Дай ему динамит, бомбу, чудо – это его привлечет.
– Что же мне делать, Филиппа? – жалобно спросила Ви подругу. Она привыкла доверять Филиппе, которая в возрасте далеко за шестьдесят была по-прежнему проницательна, умна и энергична, возглавляла свою фирму и консультировала самые видные дома моды – на ее суждение полагались безоговорочно, она была серым кардиналом многих королей моды.
– Ну что ж, создай свой жидкий динамит, яви Джошу Маннингу чудо, – и ты выиграла.
Ви допила свой стакан и покачала головой:
– Начать новый раунд, опять в надежде на чудо? Не знаю…
Прежде чем встретиться с Маннингом, Ви позвонила Нику Бенедетти. Она сознавала, что рискует, но для нее настало время рисковать. О Нике ей было известно, что он – «лучший нос» среди современных химиков и недоволен своим местом. Этот слух дошел до нее от прежних служащих, перешедших по ее настоянию в «Мотек»: Ви не могла обеспечить их работой и посоветовала остаться у Марти. Они по-прежнему уважали Ви и рассказали, что между Марти и Ником происходят резкие столкновения. Поэтому Ви надеялась, что он не сообщит Марти о ее звонке. Она позвонила Нику и предложила встретиться «конфиденциально», он, очевидно, понял ее и согласился прийти в «Бледный Тюльпан», джаз-клуб, расположенный недалеко от жилища Ви в Гринвич Вилледж, хотя и заметил скептически:
– Там темно, шумно и полно мальчишек и девчонок. Это еще мышата, взрослый кот там не к месту.
В пятницу вечером Ви надела фирменные джинсы, шелковую рубашку и широкий пояс, набросила сверху замшевый жакет и распустила по плечам свои светлые волосы. В тусклом освещении клуба она могла сойти за постоянную посетительницу «Бледного Тюльпана».
Она ждала его за клубом. Ник подошел, широко улыбаясь, взъерошенный как мальчишка, в расстегнутой до живота рубашке. Глядя на него, Ви вдруг почувствовала, что не доверяет ему и напрасно устроила эту встречу.
Музыканты сделали перерыв, и в зале стоял шум голосов. Он усадил ее за столик. – А вы здорово выглядите, словно младшая сестренка Мартины! – сказал он восхищенно-иронически.
– Ник… – она замолчала. Он излучал энергию и бодрость, и ей вдруг показалось, что это он назначил ей свидание, а не она.
– Итак, что вам угодно, мисс Джолэй? – спросил он неожиданно резко. – Вручить мне взятку и предложить шпионить за вашей сестрой?
Она снова почувствовала, что сделала глупость, решив встретиться с ним, и хотела встать и уйти, но он сразу переменил тон: – Не сердитесь, пожалуйста. Признаю, что это шутка дурного вкуса. Останьтесь, давайте выпьем. – Он явно раскаивался. Она снова придвинулась и сказала:
– Но только за напитки плачу я, ведь я вас сюда пригласила. Мне надо с вами посоветоваться о новой формуле мужского одеколона. «Итак, я все-таки решила довериться ему», – подумала Ви.
Взгляд его снова стал жестким. Ви знала, что сейчас он работает над новой линией мужских ароматов для «Мотека» и сможет сказать, является ли запах личного одеколона Армана «революционным» для парфюмерии сегодня. Конечно, он может украсть формулу Армана, но Ви надеялась, что его антагонизм с Марти помешает этому. Она рисковала: ей нужен был совет эксперта, и в то же время она боялась предательства.
– Вы играете с огнем, не так ли? – резко сказал он, угадав ее мысли. – Ну, давайте.
Оркестранты вернулись на сцену, и музыка зазвучала вновь. Ви глубоко вздохнула и достала из сумочки листок бумаги с записанной на нем формулой и пятном от одеколона.
Ник прочитал, понюхал и кивнул. – Очень интересный тонкий мужской запах. Такой одеколон будет иметь успех.
– Но он не повторяет другие запахи? – настойчиво спросила она.
– Давайте условимся, милая леди, что информацию о своей работе я не разглашаю.
Ви покраснела. Он словно повторил ей, что не будет для нее шпионить. Но она и не требовала этого, может быть, лишь бессознательно…
– Я не собиралась… – запротестовала она – и замолчала, пытаясь разобраться в самой себе. Враждебность к Марти – вот что заставило ее обратиться именно к Нику. Она могла бы найти и другого эксперта. Она выбрала его, потому что он связан с Марти, которая ее победила, – и он может признать ее превосходство над Марти как парфюмера.
Она вдруг почувствовала себя нехорошо, словно узнав, что ее кто-то обманул, и обнаружив, что обманщица – она сама.
– Вам плохо, леди? – спросил ее Ник.
Она посмотрела на него с уважением, – это он заставил ее разобраться в самой себе. Блеск, интуиция, резкость – он словно воплощение Марти в облике мужчины Это сходство и порождает взаимную враждебность.
Музыка замолкла, раздались аплодисменты. Ви наклонилась к Нику: – Не упоминайте Мартине о встрече со мной, хорошо?
– Вы хотите создать конкурирующую линию, не так ли?
– Не знаю. – Она тряхнула головой. – Иногда я сама не знаю, чего мне ждать от себя.
Ник улыбнулся. – Вы мне нравитесь, Ви Нувель. За вашу прямоту.
Она удивленно раскрыла глаза и засмеялась. – И вы мне это говорите! Только что вы дали мне понять, что я коварна.
Он тоже засмеялся: – Ну, значит, коварная, но прямая!
Он нравился ей, она испытывала к нему приязнь, готова была считать своим другом. И рассказала, как другу, что хочет возродить прежнюю «Джо-лэй», но в обход контракта, который вынуждена была подписать, использует имя «Нувель». – Сестра обвела меня вокруг пальца, – пожаловалась Ви. – Но дело не в том, что я хочу отомстить – я хочу снова создать свою фирму. Л для того, чтобы кто-то мне помог и вложил деньги, надо иметь пробивной силы товар. Как вы думаете, Ник, этот одеколон годится? Я не уверена. Понимаете, надо что-то такое, чтобы у людей глаза на лоб полезли.
– Не беспокойтесь, солнышко, это у вас получится.
– Что вы имеете в виду?
– Да вас. Посмотрите на себя – у любого глаза на лоб полезут.
Она снова почувствовала, что он не друг, а лукавый уклончивый наблюдатель, а возможно, и противник. Ви осознала, что его мысли заняты не ею, и он просто забавляется, играет. Она достала сумочку и позвала официантку. – Покончим на этом, – сказала она ему, расплатившись за напитки. – Спасибо, что согласились встретиться.
Он остался сидеть у столика, уставившись на Ви взглядом, который женщины называли «постельным». Он знал, что она ощущает неловкость под его взглядом. Это была часть игры, которую он любил: искусными приемами одержать верх над женщиной, подчинить ее. Особенно приятно добиться этого с гордой, утонченной женщиной. Он одолеет ее гордость, не предложив ей проводить ее домой, пока она сама не попросит. Л она попросит – побоится идти одна по темным улицам предместья.
– Прощайте, – сказала она, протягивая ему руку. – Простите, что отняла у вас время. – С этими словами она уже двинулась к двери.
– Эй, – воскликнул он, вскакивая со стула и устремляясь за ней. – Как же вы вернетесь домой?
– Пешком, – ответила она с искренним удивлением. – Я живу недалеко. А вы посидите еще, послушайте музыку.
Она быстро прошла к дверям, а Ник, нахмурившись, вернулся за столик. Ох уж эти сильные женщины! Черт побери сестер Джолэй – почему они непохожи на других женщин? Делая комплименты Ви, он думал не о ней, – перед его глазами стояла Мартина. Сегодня утром она вошла, стуча каблучками, в его лабораторию и, не взглянув на него, обратилась к новому сотруднику. Глядя на ее холодную улыбку, он хотел повалить ее на пол и неистово овладеть. «Черт ее побери, – думал он, едва сдерживая дрожь. – Я должен добиться ее, подчинить себе, она должна смириться».
Ви нервничала. Улица Гудзон была плохо освещена, и возвращаться домой без спутника было страшно. Она не хотела показать этой слабости ни Нику Бенедетти, ни Дону Гаррисону – мужчины склонны пользоваться слабостями женщин.
Сзади послышались шаги. Что если этот прохожий нападет на нее в темной аллее…
«Не думай об этом, – приказала она себе. – Вспомни про эликсир тигра».
Перед нею проплыло лицо Чандры. До сих пор она не примирилась с этой потерей. Жизнь подарила ей чудесного друга, рядом с ним Ви всегда была энергичной, верящей, честной.
Она подумала о встрече с Ником Бенедетти, и впервые со дня ее крушения ей пришло в голову, а надо ли вступать в битву? Может быть, просто примириться с поражением? Не начинать эту скверную дуэль с сестрой? Фехтование – прекрасный вид спорта, но хороши ли дуэли в жизни?
Фехтованию научил ее Юбер, потом она продолжала заниматься в клубе и достигла такого мастерства, что встречалась на поединках не только с женщинами, но и с мужчинами своего клуба.
Шаги приближались. Она напряглась и чуть замедлила шаг. Ее обогнала молодая женщина – в свободном жакете, руки в карманах. «Она моложе меня и не боится, – подумала Ви, – и я не должна».
Она вернулась к прерванному течению мыслей. Начинать ли ей сражение с сестрой? Всю жизнь Марти сражалась против Ви, теперь Ви хочет напасть на нее. «Хочу ли я этого? – думала Ви. – Да, хочу, если буду уверена в победе. В победе над «Мотеком»? Если я не начну битву, что остается? Наняться на работу? А может быть, окажется, что формула Армана – «жидкий динамит»? Или Джош Маннинг сотворит для меня чудо?»
Подойдя к своему дому, Ви достала ключи из бокового кармана сумочки. Улица была безлюдна, чернели силуэты деревьев. Недалеко от ее дома стоял большой блестящий «роллс-ройс». Символ роскоши, король автомобилей. На миг душу Ви пронзило сожаление о ее чудесной квартире в центре Нью-Йорка, богатой и изысканно обставленной.
Дверца автомобиля была открыта; раздался тихий голос: – Ви… Ви…
Она замерла у дверей своего дома с ключом в руке – мучительно знакомый голос, за шестнадцать лет не стершийся в ее памяти.
Юбер Монтальмон вышел из машины; в свете уличного фонаря он выглядел таким же обаятельным и романтичным как в дни их любви, много лет назад. У нее перехватило дыхание.
– Ви, ты прекрасна, как прежде… – сказал он, ступив к ней, но ее жалобный возглас остановил его: – Не надо, пожалуйста!
– Разве мы не можем поговорить? Совсем недолго!
«Почему бы нет? – подумала она в полном смятении. – Что это такое? Он приехал снова сделать ей предложение? Нет, она не позовет его в свой дом».
– Пожалуйста, сядь в машину. Мы поедем, куда ты скажешь, и поговорим в ресторане.
В ресторане? Она вспомнила их обеды, букеты цветов, свечи и золотое вино в кубках. Голова закружилась, и Ви пролепетала как во сне. – Нет, доро… – и, не окончив слова, пришла в себя. Но он услышал, взял ее пальцы и поднес к губам, страстно глядя на нее.
– Куда-нибудь, дорогая… Как скажешь.
Ей хотелось прижаться к нему, вдохнуть навсегда памятный запах его кожи, но она взяла себя в руки, отступила на шаг и спокойно сказала: – Здесь поблизости есть ночное кафе-эспрессо…
Они сидели за столиком, и каждый не в силах был оторвать взгляда от любимого лица. Ви ждала, что он расскажет, объяснит то, что было так давно, но еще не отболело, надеялась, что сможет его простить, и они начнут все сначала. Она сама не знала, чего ждала, на что надеялась. Но говорить должен был он, а он молчал.
Юбер сидел напротив прекрасной женщины, которую он так сильно любил и которую вынужден был жестоко предать. Другого выхода не было. Он узнал о злом деле отца только после того, как оно свершилось. Знает ли теперь она? Наверное, не знает, и он не будет ее спрашивать.
Разговор будет не о погубленной любви, а о бизнесе. Фирма «Монтальмон» так и не открыла филиала в Америке и продавала свои товары через посредников. Сейчас Юбер был президентом фирмы. Одряхлевший девяностолетний Анри не мог ему противодействовать, и он задумал возместить Ви зло, причиненное ей его отцом. Услышав о продаже «Джолэй» об отставке Ви и ее затруднениях, он счел момент самым подходящим.
Юбер отвел взгляд от лица Ви, откашлялся и заговорил: – Мы запланировали создание в Америке филиала фирмы Монтальмонов, с широкой автономией. Вы – самая подходящая кандидатура на пост директора, Ви.
– Как говорят французы, это deja vue [18]18
Уже виденное – т. е. то же самое, повторение.
[Закрыть].
– Нет, это не то же самое. Другое время, другое предложение.
– Да, конечно, – отозвалась Ви мрачно. Тогда она отказалась, сознавая свою силу, теперь, откажется она или согласится, это будет из слабости. Она понимала, что он предлагает ей помощь из жалости. – Я не нуждаюсь в милостыне, – сказала она твердо. – Монтальмоны и Жолонэй – соперники. Если один из них терпит поражение, другой не должен унижать его жалостью.
– Вы так же горды, как и прекрасны, Ви. Я вовсе не собираюсь оказывать вам милости. Это бизнес, и мы с вами деловые люди. Я хочу, чтобы наш американский филиал развивался успешно и процветал. Для этого я должен найти человека, в которого верю, которым восхищаюсь и на которого могу положиться. Вы – идеальная для меня кандидатура, Ви.
Она все еще глядела на него с сомнением. – Признаюсь, – продолжал он, – что решил предложить вам это, услышав о вашем положении. Я подумал, что теперь вы, возможно, согласитесь. Подумайте об этом, Ви. Мы оба получим выгоду. И вы будете совершенно самостоятельны.
– И я смогу начать новую линию мужских одеколонов?
– Замечательная мысль! Конечно. Вы получите на организацию этого дела десять миллионов, а потом еще пятнадцать, если понадобится.
– Это большая сумма, – заметила она, понимая что с таким сильным финансовым обеспечением любой продукт будет иметь успех на рынке. Не надо чего-то «революционного», не надо ни «чуда», ни «жидкого динамита»; выход – наняться на работу. Но она все же уклонялась от окончательного ответа. – Я никогда не хотела работать по найму. Поэтому я отказалась войти в «Мотек». Если я соглашусь работать для кого-то, я должна полностью ему доверять.
– Но мы хорошо знаем друг друга.
– Так ли? Ведь между нами уже произошло однажды нарушение договора.
Он взял ее за руку – у нее не было сил отдернуть ее.
– Если б я тогда вернулся через месяц, что бы вы мне ответили?
– Не знаю, – прошептала она.
– Вот видите, – сказал он горестно. – Вы не любили меня.
Она смотрела на него и чувствовала, как больно ноют, казалось уже зажившие, душевные раны. Она не стала рассказывать, как, встретившись с ним в Париже, отменила все деловые встречи и бежала от призрака любви. Тогда бизнес отступил перед любовью. Но все эти годы она отдавала свои силы работе и черпала в ней удовлетворение. Особенно после смерти отца, когда она создала свою маленькую империю.
– Я любила вас, – твердо сказала Ви, – но я не вышла бы за вас замуж. – Его лицо исказила боль. – Забудем старое. Наша любовная дуэль кончилась.
– Не уверен, – тихо ответил он.
Юбер проводил ее до дома и у дверей напомнил о своем предложении. О любви он больше не говорил.
– Мне нужно время подумать.
– А это разве не повторение? – грустно улыбнулся он. – Я улетаю из Нью-Йорка завтра. Вернусь через две недели и приду узнать ваше решение.
– Нет. Почерк времени изменился. Оставьте мне номер вашего телефона, и я позвоню.
Он записал и наклонился к ней: – Можно мне вас поцеловать?
