Текст книги "Под защитой камня"

Автор книги: Джин Мари Антинен Ауэл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 61 страниц)

Эйле очень понравилась легенда. Она уже слышала упоминания о древних легендах, но не осознавала, что они являются историями, которые помогали людям понять необходимые для жизни вещи. Ей сразу вспомнились истории старого Дарва, которые он обычно рассказывал зимой в Клане Брана.

– Абелан является символом, знаком или образом, – продолжила Зеландони, – и с ним всегда связывают жизненную силу. Он используется в основном для определения или характеристики сообщества людей или какого-то рода деятельности человека. Абелан Зеландонии отличает всех нас от остальных племен, он является самым важным. Этот символический рисунок состоит из квадратов или четырехугольников, зачастую с какими-то вариациями и украшениями. Он может быть разных цветов или из разных материалов, может даже иметь разное число квадратов, но исходные составляющие должны быть одинаковыми. Одним из вариантов является абелан Зеландони, – сказала она, показывая на татуировку на своем виске. Эйла заметила, что основу рисунка составляют три ряда из трех квадратов. – Квадрат всегда означает принадлежность племени Зеландонии. Как ты видишь, их девять штук, это означает, что я член Девятой Пещеры. В этой татуировке, конечно, еще много других символов, – продолжила она. – Они свидетельствуют о том, что я Зеландони и Верховная жрица, первая среди служителей Великой Матери. И также, лишь символически, отдельные детали являются моим личным абеланом. Ты же видишь, что татуировка Мартоны не такая, как у меня, хотя они похожи.

Оглянувшись, Эйла присмотрелась к татуировке бывшего вождя. Мартона наклонила голову, чтобы ей было лучше видно.

– Да, девять квадратиков, – заметила Эйла. – Но татуировка на другой стороне лба, и там есть другие знаки, более извилистые. Сейчас, когда я присмотрелась к твоему рисунку, мне кажется, что один из символов напоминает лошадь – изгиб шеи, спины и очертания задних ног.

– Верно, – сказала Мартона. – Эту татуировку делал очень искусный художник, ему удалось передать сущность моего абелана. Конечно, сделано лишь символическое отражение, соответствующее общему рисунку, но оно очень похоже на рисунок моего еландона, где изображена подобная стилизованная лошадь.

– Каждая татуировка говорит что-то о каждом из нас, – сказала Зеландони. – Все понимают, что я служу Великой Матери, потому что у меня татуировка на левом виске. А Мартона была вождем Пещеры, поэтому у нее татуировка справа. И понятно, что обе мы принадлежим племени Зеландонии, поскольку у нас нарисованы квадратики, и раз их девять штук, то, значит, мы являемся членами Девятой Пещеры.

– По-моему, татуировка Манвелара состояла из трех квадратов, но я не помню, насчитала ли я четырнадцать квадратиков на лбу Брамевала, – сказала Эйла.

– Нет, ты и не могла бы их насчитать, – сказала Зеландони. – Обозначение Пещеры не всегда определяется количеством квадратов, но число каждой Пещеры обязательно отражается каким-то образом. На татуировке Брамевала есть четырнадцать точек.

– Но ведь не у каждого есть татуировка, – сказала Эйла. – На лбу Вилломара есть маленький рисунок, а у Джондалара нет ничего.

– Только люди с высоким статусом имеют татуировки на лбу, – сказал Джондалар. – Зеландони является духовным вождем, Мартона была мирским вождем Девятой Пещеры. А Вилломар – Торговый Мастер. Он наделен почетным статусом, к нему часто обращаются за советом, поэтому он также считается вождем в своей области.

– Большинство людей, как и Шевонар, предпочитают показать свое ремесло в деталях нарядов, часть людей делает татуировки в других местах: на щеках, подбородке, даже на руках, – обычно на местах, не спрятанных под одеждой. Мало смысла помещать свои личностные татуировки там, где их никто не увидит. Подобные татуировки зачастую показывают то, что их владелец хочет поведать о себе окружающим, но, как правило, это касается личных достижений, а не исходных родственных связей, – сказала Мартона.

– В племени Мамутои, мамуты – как зеландони – рисуют татуировки на щеках, но не квадраты. У них остроугольные рисунки, – сказала Эйла. – Сначала изображается ромб, он похож на квадрат, только слегка вытянут по углам, или половинка ромба, треугольник, – они очень любят изображать треугольники, направленные вершиной вниз. И такие остроконечные фигуры повторяются, вписываясь одна в другую. Иногда они соединяются или дополняются зигзагами. Все эти знаки также имеют свой смысл. Зимой, после которой мы ушли, Мамут как раз начал объяснять мне их смысл.

Зеландони и Мартона переглянулись и понимающе кивнули друг другу. Жрица уже разговаривала с бывшим вождем о способностях Эйлы и предположила, что ее, возможно, следует считать ученицей или даже членом очага Зеландони. Они обе согласились, что так будет лучше для нее и для всех.

– То есть в деталях туники Шевонара показан его личный знак, его абелан, и абелан Зеландонии, – сказала Эйла, словно заучивала какой-то урок.

– Да. Его смогут узнать все, включая Дони. Великая Земная Мать узнает, что он один из Ее детей, который живет в юго-западном районе нашего края, – сказала Зеландони. – Однако на ритуальной тунике Шевонара отражено гораздо больше. Весь его наряд имеет символическое значение, включая ожерелья. Кроме абелана Зеландонии, девять квадратов определяют его принадлежность Пещере, а другие рисунки определяют его род. Там есть символические изображения абеланов его жены и ее детей, рожденных у его очага. Представлены также его ремесло, оружейник, и, конечно, его личный символический знак. Его абелан является самым важным и могущественным для его личности. Наверное, можно сказать, что его праздничный наряд, ставший теперь погребальным костюмом, является зримым отражением его имен и связей.

– У Шевонара очень красивый ритуальный наряд, – поддержала Мартона. – Его придумал старый одежный мастер, который сейчас уже ушел. Он был очень искусным.

Эйле очень понравился стиль одежды Зеландонии и ее красота – особенно вещи Мартоны, – но она не догадывалась, что нарядам свойственна столь сложная символика. Некоторые вещи выглядели чересчур витиевато на ее вкус. Она привыкла ценить красоту удобной и простой формы вещей, которые изготавливала ее приемная мать из Клана. Порой Эйла использовала разные стили плетения корзин или подчеркивала естественный рисунок среза на деревянной чашке или миске, отполировав ее до блеска песком, но никогда не добавляла украшений.

Сейчас она начала понимать, что одежда и украшения людей, так же как их татуировки, по-своему характеризуют и определяют каждого из них. Костюм Шевонара при всех его многочисленных отделках выглядел гармоничным и красивым. Ее удивили, однако, слова Мартоны о том, что его сшил какой-то старик.

– На костюм Шевонара, должно быть, затратили много времени. Зачем же понадобилось старику проводить так много времени за шитьем наряда? – спросила Эйла.

Джондалар улыбнулся:

– Потому что ремеслом этого старика было создание фасонов и моделей ритуальных погребальных нарядов. Именно этим занимается модельный мастер.

– Этот старик не шил ритуальный наряд Шевонара, он только придумал его фасон и проработал все детали, – сказала Мартона. – Чтобы получился красивый наряд, надо учесть очень много аспектов, тут требуется особое мастерство и художественный подход. Но он следил за процессом изготовления одежды. Несколько человек много лет работали под его присмотром, и его артель пользовалась большой популярностью. Теперь одна из его учениц придумывает фасоны, но пока ей еще не хватает мастерства.

– Но зачем понадобилось старику делать наряд для Шевонара? – спросила Эйла.

– Они договорились о торговом обмене, – сказал Джондалар.

Эйла озадаченно нахмурилась. Было очевидно, что ей далеко не все понятно.

– Я думала, что люди торгуют с другими племенами или Пещерами. Я не знала, что можно торговать с членами своей собственной Пещеры.

– А почему бы и нет? – сказал Вилломар. – Шевонар умело изготавливал копья. Его изделия пользовались популярностью, но он не знал, как воплотить все его символические личные знаки в деталях ритуальной одежды, так чтобы ему самому понравилось. Поэтому он обменял двадцать своих лучших копий на этот наряд и очень высоко ценил его.

– Это была одна из последних моделей старого мастера, – сказала Мартона. – Когда зрение уже не позволяло ему заниматься ремеслом, он начал постепенно обменивать копья Шевонара на необходимые ему вещи, но одно – самое красивое, оставил для себя. Его прах ныне покоится в священной земле кладбища, но это копье он захватил с собой в мир Духов. На нем были изображены абеланы его и Шевонара.

– Если мастер особенно доволен своим изделием, – пояснил Джондалар, – то наряду с личным абеланом заказчика оружейник иногда добавляет свой символический знак к декоративной отделке.

Во время этой охотничьей вылазки Эйла поняла важное значение личных знаков на копьях. На каждом копье есть знак его владельца, чтобы не было сомнений в том, кто именно попал в животное. А теперь она узнала, что это называется абеланом, который очень важен для Зеландонии. Она видела, как один спор разрешился благодаря таким знакам. Два копья попали в одно животное, но только одно задело жизненно важный орган.

Хотя любое копье имело символическую метку своего владельца, она слышала, что охотники упоминали и об оружейниках. Похоже, они точно знали, кто именно изготовил копье, вне зависимости от того, стояло ли на нем клеймо мастера. Вид копья и его украшения однозначно определяли оружейника.

– А какой у тебя абелан, Джондалар? – спросила она.

– В нем нет ничего особенного, это просто некий значок. Он выглядит вот так. – Разгладив участок земли перед собой, он провел пальцем одну Линию, потом начал вторую параллельно первой, но подвел ее к первой в конце. Третья черточка присоединилась к острому концу схода двух первых линий. – Я пришел к выводу, что в тот день, когда я родился, Зеландони растерял все образы, – сказал он, затем взглянул на Верховную жрицу и улыбнулся: – Или, возможно, это изображение хвоста горностая, белого с черным кончиком. Мне всегда нравились горностаевые хвостики. Как ты думаешь, мой абелан может быть горностаем?

– Ну, твой тотем Пещерный Лев, – сказала Эйла, – так же как и мой. Но, по-моему, твой абелан может быть как-то связан с горностаем. Почему бы и нет? Горностай – это злющая маленькая куница, но зимой он становится очень симпатичным, совсем белоснежным, за исключением черных глаз да кончика хвоста. Правда, их коричневый летний наряд тоже неплохо смотрится. – Она задумалась на мгновение и спросила: – А какой абелан у Шевонара?

– Я видел одно из его копий около места его упокоения, – сказал Джондалар. – Сейчас я покажу его тебе.

Он быстро принес копье и показал ей символический знак Шевонара. Это было стилизованное изображение муфлона – горного барана с большими изогнутыми рогами.

– Мне оно понадобится, – сказала Зеландони. – Нам нужно сделать копию его абелана.

– Зачем тебе нужна копия? – спросила Эйла.

– Символические знаки, характеризующие его копья, одежду и другие вещи, будут изображены также на его могильном столбе, – сказал Джондалар.

Возвращаясь обратно к жилищам, Эйла размышляла обо всем услышанном и сделала несколько собственных выводов. Символический оберег, или еландон, был спрятан, но символический знак, абелан, сделанный по нему, был известен не только человеку, которому он принадлежал, но и всем остальным. Он мог дать некоторую силу, особенно своему владельцу, однако его не могли использовать ему во вред. Это было всем известно. Настоящая сила содержалась в том неизвестном, спрятанном в тайном месте.

На следующее утро Джохарран постучал по столбу у входа в жилище Мартоны. Джондалар откинул в сторону входной занавес и удивленно взглянул на брата.

– Разве ты не идешь на собрание сегодня утром? – спросил он.

– Да, конечно, но я хотел бы сначала переговорить с тобой и Эйлой, – сказал Джохарран.

– Тогда заходи, – предложил Джондалар.

Джохарран вошел, и тяжелый занавес опустился за его спиной. Мартона и Вилломар вышли из своей спальни и сердечно приветствовали его. Эйла собирала остатки завтрака в деревянную миску для Волка. Она подняла голову и улыбнулась.

– Джохарран сказал мне, что хотел бы переговорить с нами, – сказал Джондалар, глядя на Эйлу.

– Это не займет много времени, но мне не дают покоя ваши копьеметалки. Джондалар, если бы большинство наших охотников могли метать копья так же далеко, как вы, то нам удалось бы остановить того бизона до того, как он растоптал Шевонара. Ему, конечно, уже не поможешь, но я хотел бы, чтобы в будущем наши охотничьи вылазки стали менее опасными. Может быть, вы оба покажете, как они изготавливаются, и научите всех ими пользоваться?

Джондалар улыбнулся.

– Конечно, с удовольствием. Я только об этом и мечтал, едва смог дождаться, чтобы показать вам копьеметалку в действии, чтобы все убедились в ее преимуществах.

Все обитатели жилища Мартоны, кроме Фолары, направились с Джохарраном к месту общего сбора в южном конце обширной стоянки. Там собралось уже довольно много народа. Для обсуждения погребальной церемонии сюда прибыли представители Пещер Зеландонии, принимавших участие в последней охоте. Помимо духовного вождя Девятой Пещеры, сюда явились служители Четырнадцатой, Одиннадцатой, Третьей, Второй и Седьмой Пещер. Сюда пришли также все заинтересованные лица, многих присутствующих отличал весьма высокий статус.

– Дух погибшего Бизона потребовал в ответ жизнь одного из нас, – сказала Зеландони. – Эту жертву мы должны принести, согласно Воле Матери. – Она обвела взглядом собравшихся, которые понимающе кивали в ответ на ее слова. Ее внушительная внешность лучше всего осознавалась в кругу других жрецов. Сейчас было очевидно, что именно она является Верховной жрицей среди всех служителей Великой Матери.

В ходе обсуждения ритуала два жреца разошлись во мнениях по какому-то незначительному вопросу, и Верховная жрица дала им возможность полностью высказать свои мнения. Джохарран поймал себя на том, что отвлекся от похорон Шевонара и размышляет о том, где лучше установить тренировочные мишени. После разговора с Эйлой и Джондаларом он решил вдохновить охотников на изготовление копьеметалок и начать тренировки еще до выхода на Летний Сход. Ему хотелось, чтобы они как можно быстрее овладели новым оружием. Но не сегодня. Он понимал, что сегодня вообще нет смысла говорить об оружии. Сегодня дух Шевонара, его елан, будет проведен в следующий мир.

Думы Зеландони также были заняты другим, хотя она выглядела серьезно заинтересованной обсуждаемыми вопросами. С тех самых пор, как ей отдали камешек с опаловой поверхностью, взятый с могилы младшего брата Джондалара в далеком восточном краю, она постоянно думала о нем, надеясь, что вскоре ей представится возможность помочь ему.

Она понимала, что Джондалара и Эйлу необходимо привлечь к особому ритуалу общения с миром Духов, который многим внушал ужас, – особенно не посвященным в тайные знания – и мог быть опасным далее для посвященных. Опасность уменьшалась, если на такой церемонии присутствовало много людей, способных помочь или поддержать тех, кто непосредственно устанавливает связи с миром Духов.

Поскольку Шевонар погиб во время большой совместной охоты, его похороны выльются в большую церемонию, подключающую и призывающую защиту всего племени. Возможно, тогда удастся углубиться в мир Духов и отыскать жизненную силу Тонолана, подумала Зеландони. Взглянув, на Эйлу, она размышляла, как отнесется к этому ритуалу иноземная женщина. Эйла постоянно удивляла жрицу своими познаниями, способностями и даже заслуживающей одобрения жизненной позицией.

Старшей жрице было лестно, что эта молодая женщина пришла к ней спросить, могла ли она сделать нечто большее для Шевонара, особенно учитывая проявленное ею мастерство. И просто удивительно, как эта иноземка сообразила, что Джондалару надо взять камешек с могилы его брата, учитывая, что ей были неизвестны их обычаи, подумала Зеландони. Этот представляющий Тонолана камешек, безусловно, являлся уникальным. С одной стороны – совершенно обычный, но на другой стороне – голубоватая опаловая гладь с огненно-красными вкраплениями.

"Опаловая голубизна, несомненно, является показателем чистоты и ясности, – мысленно рассуждала жрица, – а красный – это цвет жизни, самый главный из Пяти Священных Цветов Матери. Да, тот камешек, очевидно, наделен силой. Надо будет что-то с ним сделать после ритуала".

Она лишь вполуха слушала разгоревшийся спор, когда ей пришло в голову, что тот особый камешек с могилы Тонолана был скорее всего неким символическим заменителем. С его помощью Мать сможет найти елан Тонолана. Значит, лучше всего потом положить его в ту нишу священной пещеры, где хранятся символические заменители еландонов его семьи. Она знала местоположения таких заменителей не только Девятой, но и многих других Пещер. Она знала даже, где спрятаны некоторые настоящие еландоны, не считая своего собственного.

По ряду особых причин ей пришлось принять на себя эти материнские обязанности – взять на себя ответственность за еландоны некоторых детей, и ей пришлось спрятать эти символические обереги вместо женщин, неспособных либо умственно, либо физически спрятать их самостоятельно. Она никогда не упоминала об этом и никогда не воспользуется преимуществами ее знаний. Она хорошо осознавала, что это опасно как для нее самой, так и для человека, которому принадлежал еландон.

Эйла также отвлеклась от темы обсуждения. Она не знала погребальных обычаев Зеландонии, и сначала ей было очень интересно, но завязавшаяся дискуссия – казавшаяся почти бесконечной – была выше ее понимания. Она не понимала даже некоторых слов, таинственно произносимых жрецами. И она задумалась о том, что узнала недавно.

Ей объяснили, что умерших обычно хоронят в священной земле небольшого кладбища, и место кладбища меняется после того, как оно заполняется могилами. Нельзя, чтобы в одном месте скапливалось слишком много томящихся духов, они могут обрести слишком большое могущество. Умерших в одно время могли похоронить вместе, как и близких родственников, но в округе не было одного большого кладбища. Захоронения проводили на небольших участках, разбросанных по окрестностям.

Выбрав место для кладбища, его обносили частоколом, а также потом устанавливали колья в головах могил погребенных людей. Эти колья украшались резьбой или рисунками символических личных абеланов и знаками, предупреждающими об опасности всего кладбища. Духи мертвых больше не имели тела и могли прятаться внутри этого огороженного пространства, но не могли выйти за частокол. Зеландонии строили такую заклинательную защитную ограду, чтобы духи, которые не смогли найти путь в мир Духов, не смогли выйти за кладбищенскую границу и украсть тело того, кто еще живет в этом мире.

Входящие на кладбище находились в смертельной опасности, и им необходимо было вооружиться мощной защитой. Духи начинали собираться еще до похорон умершего, и было известно, что они пытаются проникнуть в тело живого человека и начать войну за власть его личным духом. Об этом обычно узнавали по резким изменениям, происходившим с человеком: он мог вдруг начать делать несвойственные ему вещи или видеть то, что другие не видели, мог закричать без всякой видимой причины, впасть в неистовство или вдруг потерять связь с окружающим миром и замкнуться в себе.

Спустя много лет частокол разрушался и сгнивал в земле, на могилах вырастали растения, даруя погребальному участку силу новой жизни, и такой участок больше не считался священным, он становился безопасным; духи покидали его. Это означало, что Великая Земная Мать взяла все, что Ей причитается, и отдала это место обратно Ее детям.

Все пребывавшие в задумчивости сразу же переключили свое внимание на спор, услышав голос Верховной жрицы. Поскольку спорившие жрецы, похоже, никак не могли прийти к согласию, властная Зеландони решила, что настала пора вмешаться. Она приняла решение, которое удовлетворило все точки зрения, и ее объяснения показались всем единственным правильным решением. Далее перешли к обсуждению мер предосторожности для носильщиков, которые понесут тело Шевонара на кладбище, способы их защиты от потерянных и блуждающих душ.

Нужно будет устроить пиршество для укрепления духа и тела всех живых, чтобы личные духи каждого человека обрели силы для победы над потерянными душами, и, конечно, все рассчитывали, что его организует Пролева. В заключение обсудили, какую еду нужно отнести на кладбище наряду с оружием и инструментами. Погребальную пищу, никто не ел, но дух этой пищи будет питать свободно блуждающий дух умершего, чтобы дать ему силы найти свой путь. Должно быть сделано все возможное, чтобы уходящая душа не имела причин вернуться или блуждать вокруг слишком долго.

После утреннего собрания Эйла отправилась с лошадьми и Волком на прогулку. Она вычистила их шкуры, расчесала гривы, проверив и убедившись, что с ними все в порядке. Обычно она каждый день уделяла внимание лошадям, но, с тех пор как они прибыли сюда, общение с племенем Джондалара отнимало очень много времени, и она успела соскучиться по лошадям. Они приветствовали ее с такой радостью, что она подумала, будто они тоже скучали по ней и Джондалару.

На обратном пути она подошла к дому Джохаррана и спросила Пролеву, не знает ли она, где Джондалар.

– Он пошел с Джохарраном, Рашемаром и Солабаном копать могилу для Шевонара, – ответила женщина. У Пролевы сегодня было много дел, но сейчас она поджидала кого-то, и у нее появилась передышка. Ей хотелось получше узнать эту одаренную во всех отношениях женщину, которая вскоре должна стать женой брата ее мужа, и она предложила ей выпить ромашкового чая.

Эйла колебалась.

– Я думаю, сейчас мне нужно вернуться к Мартоне, но я с удовольствием выпью с тобой чаю в другой раз.

Волк, насладившийся прогулкой вместе с лошадьми, шел следом за Эйлой. Заметив зверя, Джарадал побежал к нему. Волк уткнулся носом в ребенка, надеясь, что его приласкают. Джарадал восторженно рассмеялся и почесал волчий загривок.

– Признаюсь, Эйла, – сказала Пролева, – я очень встревожилась поначалу, когда Джарадал сказал мне, что он играл с твоим зверем. С трудом верится, что плотоядный хищник может быть таким ласковым и добрым к детям. Когда Фолара привела его сюда, и я увидела, как Марсола ползает по нему, я не могла поверить своим глазам. Она дергала его мех, шлепала по глазам, даже хватала его за нос и заглядывала в пасть, а Волк спокойно лежал, словно ему все это очень нравилось. Я была совершенно потрясена. Даже Салова улыбнулась, хотя сначала, увидев, как ее малышка играет с Волком, жутко перепугалась.

– Волк больше всего любит именно детей, – пояснила Эйла. – Со щенячьего возраста он играл и спал вместе с ними в земляном жилище Львиного стойбища. Они стали для него собратьями-детенышами, а взрослые волки всегда защищают малышей и балуют волчат своей стаи. Он, видимо, считает, что все дети принадлежат к его стае.

Идя с Волком дальше к жилищу Мартоны, Эйла невольно задумалась о том, что же такое в облике Пролевы слегка смутило ее. Она как-то странно держалась и двигалась в своем свободном платье. Вдруг ее осенило, и она улыбнулась. Пролева была беременна! Это совершенно точно.

В жилище Мартоны никого не оказалось. Значит, можно было остаться и выпить чаю с Пролевой, хотя она удивленно раздумывала, куда могла пойти мать Джондалара. С Пролевой ее не было, может, она пошла к Зеландони? Эти женщины казались подругами или, по крайней мере, уважали друг друга. Они часто беседовали или обменивались понимающими взглядами. Если она пойдет туда искать Мартону, у нее появится причина поговорить с жрицей, а уж ее-то нужно было непременно узнать получше.

"Конечно, на самом деле мне вовсе не обязательно искать Мартону, и Зеландони сейчас очень занята. Может быть, не стоит надоедать ей, – подумала Эйла, но она чувствовала себя бездельницей и хотела сделать что-нибудь полезное. – Может, я смогу чем-то помочь ей. По крайней мере, предложить помощь".

Подойдя к дому Зеландони, она слегка постучала по стене около входного занавеса. Жрица, должно быть, стояла рядом. Она почти сразу отвела в сторону входной занавес.

– Эйла? – слегка удивленно сказала она, увидев молодую женщину и Волка. – Я могу что-то для тебя сделать?

– Я искала Мартону. Ее нет ни дома, ни у Пролевы. Я подумала, может, она пошла к тебе, – сказала Эйла.

– Нет, у меня ее нет.

– Ладно, извини, что потревожила тебя. Я понимаю, что ты очень занята. Мне не следовало отвлекать тебя, – сказала Эйла.

– Все в полном порядке, – сказала Зеландони, заметив, что молодая женщина выглядит напряженной, но одновременно, словно на что-то надеется. – У тебя какое-то особое дело к Мартоне?

– Нет, я просто искала ее. Подумала, может, ей нужно чем-то помочь.

– Если ты хочешь чем-то заняться, то, может быть, сможешь помочь мне, – сказала Зеландони, открывая пошире проход и отступая в сторону. Широкая довольная улыбка Эйлы дала старшей женщине понять, что именно за этим Эйла и пришла сюда.

– А Волку можно войти к тебе? – спросила Эйла. – Он не повредит что-нибудь?

– Я уверена, что не повредит. Могу сказать, что мы с ним понимаем друг друга, – сказала жрица, удерживая занавес открытым, чтобы Волк мог пройти вслед за Эйлой. – Мне нужно растереть в порошок красную охру, что ты собрала для меня. Вот ступка, – сказала Зеландони, показывая на красный камень с углублением, появившимся от многолетнего употребления, – а вот пестик для растирания. Скоро придет Джоконол, и ему понадобится этот порошок, чтобы помочь мне сделать столб с абеланом Шевонара. Он мой ученик.

– Я познакомилась с Джоконолом на гостеприимном пиршестве, но он сказал, что он художник, – возразила Эйла.

– Да, он художник. Но он также мой помощник и ученик. Хотя мне думается, что он больше художник, чем ученик. Его не интересует целительство или отношения с миром Духов. Его, видимо, устраивает положение ученика, но он пока еще очень молод. Время покажет. Возможно, он еще почувствует иное призвание. А между тем он искусный художник и отлично помогает мне, – сказала Зеландони и добавила: – Многие художники являются также и жрецами. Дар Джоконола проявился в раннем детстве.

Эйла с удовольствием растирала в порошок красные куски окиси железа – для приготовления порошка не нужно было специального обучения, но эта машинальная физическая деятельность позволяла ее мыслям идти своим путем. Она думала о жрецах и том, почему художники, подобные Джоконолу, воспитываются в очаге Служителей, несмотря на юные годы; им ведь пока недоступны священные знания, и они мало понимают в духовных делах. Зачем же нужно художнику приобщаться к очагу Зеландони?

Пока она работала, вошел Джоконол. С легким удивлением он посмотрел на Эйлу и Волка. Волк поднял голову и мельком глянул на Эйлу, готовый встать, если она прикажет. Она успокоила его, показав, что этого человека ждали. Волк успокоился, но продолжал посматривать в сторону пришельца.

– Эйла зашла мне помочь, Джоконол, – пояснила Зеландони. – Я поняла, что вы уже познакомились.

– Да, в первый вечер, как она появилась здесь. Привет, Эйла, – сказал Джоконол.

Эйла закончила растирать куски охры в мелкий порошок и отдала ступку, пестик и красный порошок Зеландони, надеясь, что ей поручат сделать что-то еще, но вскоре ей стало понятно, что они ждут, когда она уйдет.

– Больше у тебя нет поручений для меня? – наконец спросила Эйла.

– Пока нет, – сказала жрица.

Эйла кивнула и вышла, позвав с собой Волка. Вернувшись в свой дом, она обнаружила, что Мартоны все еще нет, Джондалар тоже еще не вернулся, а она опять не знала, чем заняться. "Мне следовало остаться и выпить чаю с Пролевой", – подумала она. Потом она подумала: а почему бы не вернуться? Эйле хотелось узнать поближе эту искусную и обаятельную женщину. В конце концов, они скоро породнятся: она была женой брата Джондалара. "Может, мне даже стоит захватить сбор вкусного чая, – подумала Эйла, – с добавлением липового цвета. Интересно, растут ли в этих краях липовые деревья?".