Текст книги "Грязная игра (ЛП)"

Автор книги: Джим Батчер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 31 страниц)

Ангел нахмурился:

– Я могу помочь.

– Как помочь? – спросил я, вытаскивая свой монструозный револьвер из кармана плаща. – Порезать бананов для блинчиков? Здесь будет перестрелка.

– Гарри! – настойчиво позвал меня Баттерс.

– Эхммм, – раздражённо протянул я и пошёл к Баттерсу. – Мыш, мальчик, побудь с ним.

– Гав, – серьёзно ответил мне Мыш. Пёс определённо так и планировал сделать, но я где-то читал, что хороший командир никогда не отдаёт приказ, если знает, что его обязательно ослушаются. Поэтому разумно предположить, что он непременно отдаст приказ, если заведомо знает, что тот будет охотно выполнен.

– Погаси свет, – попросил я Черити.

Она кивнула. Почти весь свет уже был выключен, но нас могли выдать несколько переносных ночников, тут и там воткнутых в электрические розетки. Она обошла комнату, выдергивая их, и внутри дома стало темнее, чем в предрассветной зимней мгле снаружи.

Я пристроился рядом с Баттерсом и начал перезаряжать свой большой револьвер. Снаружи за полупрозрачными шторами смутно виднелись оруженосцы, выходящие из двух фургонов, припарковавшихся перед домом. Они, как и раньше, несли ружья и винтовки.

– Девять, – Баттерс тихо считал каждого вооружённого человека. – Десять. Одиннадцать. Боже.

– Продолжай считать, – сказал я. – Это может пригодиться.

Баттерс кивнул.

– Четырнадцать. Пятнадцать. Шестнадцать? Шестнадцать.

– Сядьте на пол, – приказал я всем. – Держитесь подальше от окон. Не давайте им себя увидеть.

Кто-то зашевелился в темноте и тихо присел рядом со мной.

– Я уже вызвала полицию, – сообщила Черити.

– Вся полиция на другом крупном происшествии, – ответил я. – Они ещё не скоро сюда явятся.

Я заметил, как пара оруженосцев отделилась от остальных, и каждый из них начал обходить дом со своей стороны:

– Нас окружают.

– Я возьму на себя тыл, – сказала Черити.

– Ты же и стрелять умеешь, да? – спросил я её.

Её зубы блеснули в полутьме.

– Мне больше нравятся молоты и топоры. Через минуту узнаем, как я стреляю.

– Удачи! – пожелал я ей, и она растворилась где-то в дальней части дома.

Дом Майкла был укреплён так же, как и моя квартира, тяжёлыми бронированными дверями, которые могли противостоять чему угодно, за исключением пробивного подрывного заряда или прямого воздействия гидравлического тарана. Немного удачи, и они потратят кучу времени, пробуя выбить двери, прежде чем поймут, насколько они прочные.

Но Никодимус не оставил в своих планах места для удачи. Восемь человек осторожно двинулись по газону к входной двери. Двое из них несли небольшие заряды пластиковой взрывчатки. Конечно же, он уже всё разведал про это место. Или, может быть, просто собирался взорвать дверь, даже если бы она была сделана из крашеной бумаги.

Чёрт возьми, я не был солдатом. Меня не учили всем этим тактическим штучкам. Но если бы я хотел попасть внутрь дома и ожидал встретить хотя бы небольшое сопротивление, было бы разумно напасть сразу с нескольких сторон. Наверное, я бы послал большую часть парней спереди, и лишь нескольких с тыла, чтобы уменьшить вероятность того, что они поубивают друг друга по ошибке. Если на то пошло, может, я бы просто поставил несколько парней у задней двери, чтобы поймать всех, кто попытается сбежать.

Конечно, весь смысл вламывания в дверь состоял в том, что это нужно делать, когда этого никто не ждёт. Но они вламывались. Это ведь давало нам хоть небольшое преимущество, правда?

Несомненно.

– Они собираются подорвать дверь, – сказал я Баттерсу. – Может, бросят несколько светошумовых гранат, ввалятся сюда и начнут стрелять. Спрячься за диван и жди их. Как только дверь откроется, начинай стрелять через неё.

Баттерс сглотнул и судорожно кивнул. Его бледное лицо  покрывал холодный пот.

– Хорошо, – согласился он и пополз к дивану.

Тем временем я подошёл к стене рядом с лестницей, ведущей наверх. Когда дверь подорвут, она распахнётся внутрь, а если её сорвёт с петель – отлетит назад к лестнице. Если присесть около лестницы, большая часть тела окажется скрыта, за исключением руки с оружием и головы. Я занял позицию и положил револьвер на пол, туда, где его легко будет достать.

И принялся ждать.

Через десять секунд послышалось нечто похожее на стук огромного молота по плоскому камню, и я почувствовал, как мне в грудь ударила волна прибоя, хотя и не реальная. Дверь распахнулась. Я едва мог вздохнуть, но махнул рукой в сторону двери и прошептал:

– Ventas servitas.

В дверной проём полетел мощный порыв ветра, и одновременно с этим на крыльцо с тупыми стуком упало несколько маленьких предметов, и на меня хлынул такой поток света и звука, что я бы, наверное, ослеп, если бы не успел прикрыть глаза рукой. Снаружи донеслось несколько бессловесных криков растерянных оруженосцев. От переутомления моё поле зрения сузилось до туннеля. Я увидел, как кто-то зашевелился в дверном проёме, а затем Баттерс открыл огонь из ружья.

Я схватил револьвер, направил его на дверной проём и дважды выстрелил так быстро, как только смог прицелиться. Один человек упал, и хотя мне и хотелось претендовать на звание потрясающего стрелка, но шансов, что ответственность за это несли Баттерс и его ружьё, было намного больше.

Больше ни на что времени не хватило. Может они и были фанатиками, но не идиотами. Им хватило и пары секунд, чтобы убраться с крыльца и линии нашего огня. Даже подстреленный парень уполз куда-то в сторону, оставив за собой кровавый след.

Я прекратил бесполезную стрельбу в связи с отсутствием целей, но Баттерс продолжал выпускать заряд за зарядом в пустой дверной проём. Он не останавливался, пока три или четыре раза не щёлкнул по пустому магазину.

Я бросил взгляд в его сторону и обнаружил, что он пялится на дверь, заметно дрожа и побелев как полотно.

– Чувак, перезаряжайся, – напомнил я.

Он посмотрел на меня выпученными глазами, тряхнул головой и начал шарить в одном из карманов. Я подождал, пока он не перезарядит ружьё, и сказал:

– Прикрывай дверь. Я пойду проверю, как там Черити.

– Хорошо, – согласился он.

Я повернулся и зашагал по направлению к задней части дома, пытаясь вспомнить, где должны быть стены, чтобы в них не врезаться – и, завернув за угол, едва не врезался в оруженосца с дробовиком.

Думать было некогда. Я махнул посохом слева направо, отталкивая дробовик в сторону. Слабая хватка левой руки не позволяла использовать рычаг и вложить в удар достаточно силы, но когда ствол взревел огнём и громом, я не умер, а просто пошатнулся от резкой боли в барабанных перепонках. Оруженосец выбил посох из моего слабого захвата, резко ударив по нему стволом дробовика.

Я дважды выстрелил ему в живот из моего большого револьвера.

Он выдохнул и начал оседать, и когда он упал, я ногой отшвырнул дробовик от его рук.

Его напарник, стоявший прямо позади него и целившийся в меня из штурмовой винтовки, застал меня врасплох. На меня накатила волна ужаса. Я попытался броситься в сторону, хотя и понимал, что от этого не будет никакого толка.

Уриил со своим кухонным ножом выплыл из тени позади второго оруженосца и одним движением вскрыл его артерии и трахею. Тот рухнул, и Уриил последовал за ним на пол. Он несколько секунд прижимал карабин одной рукой, пока оруженосец не перестал биться.

Когда он взглянул на меня, его лицо искажала гримаса отвращения

Я уставился на двух оруженосцев. Они явились откуда-то сзади.

Черити!

К тому времени, когда я добрался до задней двери, она стояла распахнутая. С одной стороны она покорёжилась и почернела от открывшего её взрыва подрывного заряда. Ружьё Черити лежало на полу, пара пустых светошумовых гранат валялись рядом. На тропе, ведущей к дверям, и на льду виднелись следы крови.

Черити исчезла.

Было не трудно понять, что тут произошло. Плохие парни взорвали и заднюю дверь, только у неё не было чародея, чтобы остановить светошумовые гранаты. Они проникли внутрь, ошеломили и схватили её прежде, чем она успела выстрелить.

Я уловил вспышку движения за дверью и отскочил назад прежде, чем грохнуло ещё одно ружьё. Оруженосец промазал, но ненамного, и со стены позади того места, где я только что стоял, исчез кусок гипсокартона размером с мой кулак.

– Гарри! – взвыл Баттерс.

Я поспешил обратно в переднюю часть дома и обнаружил там Баттерса, пялящегося через занавески на улицу с перекошенным от ужаса лицом.

Никодимус стоял на тротуаре напротив дома Карпентеров, а его тень корчилась на земле.

Рядом стояла Тесса в своей человеческой форме, одетая в чёрные брюки и чёрную блузку. Выражение её лица было отстранённым и измученным. Она выглядела ужасно, худая и высохшая, как в фильмах о людях, спасшихся из концлагерей, но её глаза горели каким-то тёмных чувством, которое выходило за границы слова «ненависть».

На моих глазах два оруженосца наполовину подтащили, наполовину поднесли к нему Черити. И бросили её на тротуар перед Никодимусом. Она выглядела сбитой с толку. Её нога была в крови. Бронежилет был помят и порван над её раненым бедром, в том месте, где застряла и остановилась большая часть дроби.

Никодимус схватил Черити за волосы и поднял её лицо вверх, чтобы она могла видеть свой дом.

Моё сердце ёкнуло, и ярость наполнила меня. Я знал, что он делает. Никодимус собирался оставить для Майкла сообщение. Ему было не достаточно просто убить детей рыцаря, если он мог убить их и оставить труп Черити рядом, чтобы дать понять, что она была вынуждена наблюдать, как они умирают первыми.

– Смотрите, миссис Карпентер! – прошипела Тесса. – Смотрите!

Никодимус повернул голову в сторону трёх оруженосцев, которые стояли с бутылками водки, превращёнными в коктейль Молотова с помощью кусочков ткани. Бутылки уже были подожжены.

Его скрипучий голос прозвучал низко и твёрдо:

 – Сожгите его дотла.

Глава 50

Я шагнул к двери с посохом наперевес как раз тогда, когда трое мужчин швырнули бутылки с зажигательной смесью, прицелился и прорычал:

–  Infriga!

Из посоха со свистом вырвался морозный воздух. Бутылки взмыли в направлении дома и ударились о крышу с характерным глухим стуком, а затем скатились с неё обратно вниз и упали на лужайку осколками стекла и заледеневшего содержимого.

После этого произошло сразу несколько вещей.

Тесса адски завизжала. Она вскинула руку в мою сторону, собирая в ладони силу для атаки, но едва успела выпустить её, как Никодимус схватил её за руку, перенаправив, предназначенный мне удар, в небо.

Оруженосцы начали палить по мне. Пуля врезалась в плащ над левым легким, ударив меня словно кулаком и отбрасывая в сторону.

Мыш бросился на задний двор.

Я упал, и серьга Мэб взорвалась. Два осколка выстрелили из моего уха в разных направлениях, рикошетом ударяясь о стены прихожей, и вселенская боль обрушилась на меня в тот же миг.

Я смутно слышал, как Баттерс кричит моё имя. Пули лупили в прихожую через дверной проём, проносясь мимо со злобным шипением и щелкая по лестнице позади меня. Я лежал оцепенев от боли и поймал ещё один удар по пыльнику прежде, чем Баттерс с усилием оттащил меня от двери.

Я старался не упускать из виду происходящее вокруг, но в основном был занят тем, что пытался собрать достаточно сил, чтобы свернуться калачиком в позе эмбриона... но у меня ничего не вышло.

– Гарри! – кричал Баттерс, пытаясь поднять меня на ноги. – Гарри, вставай! Они возвращаются!

– Сожгите его! – визжала Тесса. – Сожгите их! Сожгите их всех!

– Гарри! – истошно вопил Баттерс. – Сделай же что-нибудь!

Во мне не оставалось сил даже на гримасу боли.

– О, Боже, – всхлипнул Баттерс. – БожеБожеБоже…

И именно тогда, на моих глазах, Уолдо Баттерс выбрал путь героя.

Он посмотрел вверх на лестницу, туда, где прятались дети. А затем – в сторону мужчин на улице. И стиснул зубы.

Без лишней суеты он вытряхнул меня из кожаного пыльника. Надел его. Рукава были слишком длинны, да и плащ в целом был несуразно велик, но должен признать, он приобрёл гораздо больше защиты, чем это когда-либо удавалось мне.

– Боб, – позвал он.

Светящиеся огни вспыхнули в одном из отделений его бэтменского жилета, нервно вытанцовывая в медленно нарастающем свете утренней зари.

– Да, босс?

– Выступаем.

– О-о...

– Если со мной что-нибудь случится, – продолжил он, – я хочу, чтобы ты вернулся в череп. Расскажи Энди обо всём, что видел. Скажи ей, я просил передать тебя кому-нибудь ответственному. И скажи, что я люблю её. Хорошо?

– Босс, – спросил Боб подавленным голосом. – Ты уверен?

– Больше некому, – тихо сказал Баттерс. – Гарри обессилен. Черити схватили. Жизню Уриила рисковать нельзя. А если мы будем ждать помощи, то пока мы будем заламывать руки от отчаяния, они сожгут детей заживо.

– Но... это не твоё. Ты не сможешь победить их.

– Обязан попытаться, – возразил Баттерс.

– Эта попытка тебя прикончит, – ответил Боб. – И ничего не изменит.

– Я должен верить, что это не так, – сказал он. – Возможно, я сумею задержать их до тех пор, пока не подоспеет настоящая помощь.

– Ох, – тихо-тихо вздохнул Боб.

– Ты готов? – спросил Баттерс. – Ты можешь перейти в плащ?

– Конечно. Это я научил Гарри этим заклинаниям.

– Держи пули от меня подальше, сколько сможешь, – велел Баттерс.

– Принято, – отозвался Боб. – Зададим им жару, босс.

– Дух, ты просто молоток! – похвалил его Баттерс. Он глубоко вдохнул, положил руку на моё плечо и сказал: – Не волнуйся, Гарри. Ты и так сделал достаточно. У меня всё получится.

Мне хотелось крикнуть Баттерсу, чтобы он не ходил, не приносил себя в жертву понапрасну, а взял бы детей и попытался бы сбежать. Тоже безнадёжный план, но он мог это и не понять. И, по крайней мере, они умерли бы от пуль, а не сгорели бы. Но я не мог ни  двигаться, ни думать, ни делать что-либо ещё. Боль была просто слишком велика. Это больше не была головная боль. Это была боль вселенского масштаба. Я больше не чувствовал свою сломанную руку – я вообще не чувствовал своё тело. У меня осталась одна только боль.

Но я начал плакать, когда Уолдо Баттерс встал, закатал рукава моего плаща, чтобы руки высовывались из них, схватил несколько вещей из своего жилета, валявшегося где-то на полу крыльца, и вышел за дверь.

Из первого брошенного им шара внезапно появилось небольшое облако дыма и начало растекаться во всех направлениях, и снаружи загрохотали выстрелы.

Нет, чёрт возьми.

Нет!

Я не мог позволить, чтобы всё закончилось таким образом. Баттерс был моим другом и слишком хорошим человеком, чтобы умереть, пока я лежу на полу, не в силах прийти к нему на помощь.

Я изо всех сил пытался подняться, но мои руки и ноги не слышали меня сквозь боль. Я попытался снова, подняв все ментальные щиты, что могли оградить меня от агонии, и на этот раз мне удалось сдвинуться с места и тяжело перевернуться на бок. Моя щека прижалась к полу, и мой взгляд оказался направлен вдоль коридора, ведущего в заднюю часть дома, мимо столовой, где я боролся с оруженосцам, ворвавшимися в дом... и где на обеденном столе были тщательно разложены остатки Фиделаккиуса.

В пылу борьбы стол трясли. Отломанная рукоять Меча Веры упала и откатилась к дверям. Сейчас она лежала всего в паре футов от меня.

А что если...

Когда рыцари Тёмного Динария собирались сотворить зло, Мечи противостояли им. Меча Веры больше не было. Но это не означало, что сила, которая направляла Мечи, не могла выразить себя другим способом. Я уже видел, как Черити Карпентер полагалась на свою веру, когда Молли была в опасности. Насколько сильней была бы её вера сейчас, когда в опасности был весь её дом и семья?

Может, Майкл был прав насчёт Меча. Тогда у нас ещё есть шанс.

И я должен был верить в это. Люди, которых я любил, собирались умереть. Я должен был верить, что есть надежда.

Надежда помогает нам совершать такие вещи, которые без неё нам просто не по плечу, надежда придаёт сил, когда всё безнадёжно. Видимо, и мне в этот момент помогла именно она... потому что я вынудил свои нервные окончания откликнуться и подтянул себя к рукояти меча, стиснув зубы в лютой борьбе с агонией, заполнившей всё моё существо. Мне казалось, что прошла вечность, прежде чем мои пальцы коснулись деревянной рукояти Меча, но когда я наконец до него добрался и повернулся к двери, Баттерс едва только дошёл до входных ворот. Полы моего плаща разметались и кружились вокруг него, словно живые, обычно невидимые чёрные руны, которые я вытатуировал на коже, переливались оранжевым светом, а пелерина дико вздыбилась, как капюшон кобры.

Полдюжины оруженосцев стояли ошеломлённые и растерянные в рассеивающихся облаках тумана памяти, среди тех, кто ещё мог двигаться, только один сделал точный выстрел в Баттерса. Но рука маленького парня указала на него, и оранжевый колеблющийся свет спрыгнул с неё, тонкая линия обернулась вокруг ствола винтовки и крепко его ухватила. Баттерс поднатужился и с криком вырвал винтовку из рук стрелка. Шнур освободил оружие от блеска оранжевых огоньков и скользнул обратно в рукав Баттерса.

А затем, прежде чем один из переполошённых стрелков успел его подстрелить, Баттерс перескочил через невысокий заборчик Карпентеров и врезался в Тессу – физической силы этому удару может и не доставало, но энергии в него было вложено до черта.

Толчок оторвал миниатюрную Тессу от Черити, и истощенная динарианка испустила яростный визг и осела под весом Баттерса.

Никодимус выхватил меч и ударил Баттерса в спину, но летающие полы моего плаща отбили лезвие в сторону. Баттерс не был настоящим бойцом, но зато был бойким. Он закричал и ударил Тессу головой.

Тут она подняла руку и что-то выкрикнула. Раздался треск, мелькнула вспышка света.

Баттер отлетел и приземлился в шести футах от неё, ошалело растянувшись на обледеневшем тротуаре. Я видел, что из одного уха у него течёт кровь. Он рассеянно махнул одной рукой, и оранжевые искры Боба появились из плаща и устремились куда-то в сторону квартиры Баттерса.

– Что это было такое? – возмутилась Тесса с яростью в голосе, поднимаясь на ноги.

– Так, мелкая сошка, – жёстко ответил Никодимус. – Глупый, но храбрый, маленький человечек. Славная попытка.

Он подошёл к Баттерсу и занёс над ним свой меч. Баттерс стиснул зубы и вскинул руку в бесполезном защитном жесте. Он знал, что сейчас произойдёт... что должно произойти. И хотя лицо его побелело как мел, взгляд оставался спокойным и твёрдым.

Он сделал выбор и теперь ответит за свои действия.

И в этот момент все вокруг смотрели на Никодимуса и Баттерса... и никто не смотрел на жену Майкла Карпентера.

Надежда открыла мне второе дыхание.

– Черити! – прохрипел я.

Её голова резко повернулась ко мне, и она удивлённо моргнула.

Я со всей силы бросил отломанную рукоять Фиделаккиуса.

В жизни бывают такие моменты, на которые потом оглядываешься и понимаешь, что они были просто идеальны. И чтобы эти моменты стали возможны, должно было произойти сто миллионов вещей, причём строго в нужное время – что совпало так много всего, что сложно даже представить, что всё это сложилось по чистой случайности.

Это был как раз один из таких моментов.

Отломанная рукоять Меча летела по идеальной дуге. Она поднялась вверх, спустилась вниз и пролетела в дюйме от заборчика вокруг двора перед домом. Вращение её было таким точным, словно бросок жонглёра, направившего рукоять прямо в ладонь Черити.

Но она промахнулась и не смогла её схватить.

Деревянная рукоятка с одиноким безобидным маленьким кусочком лезвия Меча отскочила от обледенелого тротуара и взмыла в воздух. Она подскочила ещё несколько раз, чиркнула по плечу Никодимуса...

...и приземлилась точно в поднятую руку Уолдо Баттерса.

Его пальцы сомкнулись вокруг рукояти Меча Веры, и если бы я не видел это своими собственными глазами, вряд ли поверил бы в то, что произошло.

Вспыхнул свет.

Раздался звук, похожий на рёв священных труб в сопровождении голосов целого хора.

И вдруг из отломанной рукояти Фиделаккиуса вырос столп ослепительного серебристо-белого света в три фута длиной, и в первом золотистом луче рассвета нового дня он запел со всей силой Меча, но только теперь он звучал громче, мелодичнее и ощущался физически.

Меч Никодимуса уже опускался вниз, и когда его лезвие встретилось с лезвием из света, протестующе заскрипел металл и посыпались искры. Никодимус отшатнулся и сделал три быстрых шага назад, недоуменно уставившись на своё оружие.

Фиделаккиус аккуратно рассёк его, словно он был сделан из бумаги, а не из стали. Обрубленный конец меча раскалился добела.

Рядом со мной кто-то удовлетворённо вздохнул, я метнул туда взгляд и увидел Уриила, притаившегося рядом. Он улыбался, и глаза его блестели.

Баттерс поднялся на ноги, его челюсть отвисла. Он целую секунду смотрел на поющее лезвие в своих руках, и вдруг его зубы оскалились в радостной улыбке, что не мешало ей быть ещё и свирепой.

Его взгляд упёрся в Никодимуса.

Вдруг из-за одного из фургонов раздался бессвязный крик, затем машину тряхонуло, словно в неё врезалось нечто огромное. Секундой позже из-за фургона, вышел Мыш, огромная машина прикрывала его от медленно восстанавливающихся оруженосцев. Собака фу пригнула голову и тело к земле и вся напряглась, шерсть на загривке вздыбилась, поблескивающие, острые, недавно окровавленные зубы скалились. Он остановился всего в нескольких футах позади Никодимуса, и при его появлении тень Андуриила взбесилась, заметалась и закрутилась в десятке направлений разом, как испуганное животное на привязи.

– Хорошая попытка? – сказал Баттерс. – Мистер, там откуда я, никаких попыток не дают.

И он поднял Меч, готовясь к бою, а его зачарованный плащ нереально драматично развевался позади.

Мыш издал лай, похожий на громкое отрывистое рычание, и бросился вперёд. Серебристо-голубой свет пронизывал его шерсть и сгущался вокруг гривы и челюстей.

Я видел ярость, гнев и недоумение на лице Никодимуса, когда новоиспечённый сэр Баттерс направился к нему, и я увидел ещё кое-что.

Страх.

Яростный свет Меча Веры вновь наполнил его ужасом.

Он испустил бессильный крик и прыгнул в воздух, где тень Андуриила внезапно собрались вокруг него каплей жидкой тьмы, а затем унесся вверх в туман, пронизанный лучами рассвета, и был таков.

Баттерс тут же развернулся к Тессе, но динарианка уже скрылась в тумане, оставив только разочарованный крик, который по мере её удаления превращался в дикий вой демона.

Баттерс с Мышом повернулись к оставшимся оруженосцам. В самом ближнем я разглядел Джордана, с растерянным выражением на лице сжимающего своё оружие так, что побелели костяшки пальцев.

По правде, оглянувшись по сторонам, я увидел такое же выражения на лицах каждого оруженосца. Полная растерянность, словно они только что увидели нечто по их мнению совершенно определенно невозможное. Они только что увидели своего непобедимого царя и бога униженным и вынужденным бежать от шмакодявки-рыцаря, который носил очки в толстой чёрной оправе и, наверное, весил не больше ста двадцати фунтов даже промокший насквозь.

– Всё кончено, – сказал Баттерс, и зловещий гул Фиделаккиуса наполнил ужасом паузы между словами. – Мы поставим точку прямо здесь. Всё кончено, парни.

На глаза Джордана навернулись слёзы, руки его безвольно повисли, как у уставшего ребёнка. Он бросил оружие на землю. И в следующие несколько секунд остальные делали то же самое.

Меч Веры, думаю, обоюдоострый аргумент.

Через мгновение я понял, что моя щека вновь прижата к полу, и вяло отметил, что глаза в какой-то момент перестали работать. Они были открыты, но никаких изображений мне не показывали. Может быть, именно это и имелось в виду под фразой «ленивый глаз». Ха. Я умираю, и у меня истерика.

Я услышал звук – далёкое завывание северного ветра – громкость и высота которого стремительно нарастали.

– Передохни, Гарри, – сказал голос Уриила из темноты. – Молли здесь. Передохни.

А затем я потерял сознание.