Текст книги "Грязная игра (ЛП)"

Автор книги: Джим Батчер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 31 страниц)

Глава 44

Хороший обман на пустом месте не провернуть.

Всё дело в подготовке.

Перемотаем плёнку назад.

Поставим машину времени на три дня назад, сразу после того, как кончилась наша первая встреча с Никодимусом и Дейрдре, и мы с Мэб ехали из «Хард Рока» в лимузине.

Я сказал ей, кого бы я хотел увидеть.

Какое-то время она не реагировала. Её глаза были устремлены куда-то за пределы крыши лимузина, а голова медленно двигалась, как будто она всё ещё могла видеть Никодимуса и Дейрдре в их номере. Её лицо ничего не выражало, абсолютно ничего – но внутренний микроклимат лимузина изменился на несколько градусов, это было единственное проявление напряжения, которое она скрывала.

– Твоя мудрость растёт, мой рыцарь, – сказала она, поворачивая голову ко мне. – Медленно, но растёт. Он лучший консультант по данному вопросу. Я уже договорилась о встрече.

– Вот оно как, – сказал я, от нечего делать теребя серёжку, отдававшуюся в ухе непривычным ощущением металла. – Это хорошо.

– Прекрати с ней играться, – приказала Мэб. – Чем меньше ты привлекаешь к ней внимания, тем лучше.

Я нахмурился и ещё немного повалял дурака с серёжкой, только чтобы показать ей, что я это могу. Но она была права. При данных обстоятельствах она выглядела просто как дань моде. Если Никодимус поймёт, что может вывести меня из строя, отобрав серьгу, то когда мы наконец схватимся с ним, мои дела быстро полетят под гору.

Поэтому я опустил руки и всю оставшуюся до встречи часть пути внушал  себе смириться с новыми ощущениями и полностью изгнать их из мыслей.

Когда лимузин остановился, я начал играться с ней снова, и Мэб вздохнула.

Паб Мак-Энелли – лучшее питейное заведение в Чикаго, обслуживающее сверхъестественное сообщество. Бар находится в подвале, как бар из сериала «Чирс», но на этом сходство заканчивается. Всё вокруг отделано крашеным или полированным деревом, над головой под потолком лениво кружат громоздкие электрические вентиляторы тридцатых годов. Потолок не очень высок, поэтому он быстро заканчивается на пару дюймов выше моей головы, и каждый раз, войдя в дверь, я напоминаю себе не прыгать как кролик.

Как правило, у Мака идет оживлённая торговля, но сегодня на табличке на двери значилось: «Закрыто. Частная вечеринка». С другой стороны двери висела вторая табличка, сделанная из дерева, с аккуратно выжженными на ней словами: «Установленная нейтральная территория». Это означало, что это заведение было официально провозглашенной нейтральной территорией, в соответствии с принципами Соглашения неблагих, являвшегося Женевской конвенцией сверхъестественного мира. Мэб составила этот договор, и каждому, кто его не подписал, грозила неприязнь сверхъестественного сообщества и, что ещё хуже, её личная немилость.

Один из углов таблички потрескался и обуглился после боя с Иными, у которых было не очень развито чувство гражданского долга.

Maк, лысый, худой и молчаливый, стоял за стойкой бара в своей обычной хрустящей белой рубашке и безупречном фартуке. Когда Мэб вошла, он положил тряпку, которой полировал деревянную столешницу, и поклонился ей, каким-то образом продемонстрировав этим свою вежливость, а не подобострастие.

– Бармен, – поприветствовала его в ответ Мэб, склонив голову заметно ниже, чем перед Никодимусом несколько минут назад. – Пусть ваши клиенты будут щедрыми и честными.

Мак, как правило, говорил односложно. Но сегодня он произнёс:

– Пусть ваши весы всегда находят равновесие.

Уголок её рта изогнулся в улыбке, и она сказала:

– Льстец.

Он улыбнулся и кивнул мне:

– Гарри.

– Мак. У меня не было хорошей еды целые месяцы. Хотя, хм, я немного стеснён в средствах. Я с удовольствием заплачу тебе за сегодняшние бутерброд и пиво во вторник.

Он кивнул.

– Спасибо.

Мэб повернулась к ближайшему к двери столу и посмотрела на меня. Мне понадобилась пару секунд, чтобы сообразить, чего она хочет, и выдвинуть стул. Она фыркнула и села, сложив руки на коленях и глядя куда-то в пространство, полностью исключив всех нас из своего восприятия, словно запершись в отдельной комнате.

Мой собеседник ждал за столом в дальнем углу, и я присоединился к нему. Это был большой мужчина во всех смыслах этого слова: высокий, сильный и крепкий, с бочкообразной грудью и бочонком поменьше на животе. Его волосы и борода были серебристо-белыми, хотя розовые гладкие щеки отрицали любые признаки возраста, а голубые глаза смотрели ясно. Он был одет в кольчужную рубашку и кожаные охотничьи штаны, а длинный красный кафтан, отделанный мехом, лежал на спинке стула рядом с ним. Простой потёртый палаш висел у него на боку, а большой комковатый кожаный мешок лежал на полу. Он выглядел здесь не более неуместным, чем почтальон со свое сумкой.

– Сэр рыцарь, – поздоровался он.

– Вы шутите или правда пришли сюда как Крингл? – спросил я.

Крингл подмигнул мне:

– Зимний рыцарь позвал меня как официальный эмиссар Зимней династии. Мэб имеет право призывать Крингла. Если бы она позвала Ваддерунга, я бы посоветовал ей занять очередь.

Донаром Ваддерунгом звали генерального директора компании «Монок секьюритиз», которая занималась корпоративной безопасностью, что означало предоставление информации и высококвалифицированных специалистов тому, кто мог заплатить кучу денег. Я не знал никого, за исключением разве что членов Верховного Совета Белого Совета Чародеев, у кого бы был доступ к такому количеству информации как у Ваддерунга. Только он обращался с этой информацией куда умнее. По ряду веских причин я также считал его Одином. Тем самым Одином. Или, если он им не был, ужасно хорошим его олицетворением. Ах да, ещё он был Санта-Клаусом.

Ваддерунг – сложный парень.

– Но ведь ты и Крингл – один и тот же человек, – возразил я.

– Говоря юридически, Крингл и Ваддерунг – это два совершенно разных человека, которым просто посчастливилось занимать одно и то же тело, – ответил он.

– Это просто изящная выдумка, – сказал я. – Небольшая игра с правилами.

– Маленькие игры с правилами – это проявление уважения, особенно по отношению к тому, с кем не очень ладишь. Это может быть утомительно, но в целом создает меньше проблем, чем дуэль.

Мак выставил пару своего домашнего пива на барную стойку. Я взял бутылки в охапку, вернулся к столу и поставил их по центру. Крингл выбрал одну, кивнул на стул рядом, и я сел.

– Для начала положим, что вы знаете, чем я занимаюсь, – сказал я.

Он отхлебнул пива, и в уголках его глаз появились весёлые морщинки.

– Мудрое предположение.

Я кивнул и отпил своё. Ух ты! Пиво Мака являлось отличным аргументом не только в пользу существования Бога, но и в пользу того, что Он хочет, чтобы мы были счастливы. Я смаковал его пару секунд, а затем с трудом заставил себя снова вернуться к делу.

– Я хочу кинуть вам некоторые из своих мыслей, а вы послушаете, как они звучат.

– Всенепременно.

– Во-первых, – сказал я, – Никодимус нацелился на что-то очень могущественное. Я не знаю, что это, но знаю, что он солжёт, если пытаться его разговорить. Он никогда не позволит никому узнать его истинную цель, если можно будет этого избежать.

– Согласен, – сказал Крингл.

Я кивнул.

– Он соберёт команду. Некоторые будут его людьми, некоторые – наёмными специалистами, но я уверен, что по крайней мере один из них будет подсадным – будет выглядеть совершенно независимым, но носить в кармане Монету и слушать то, что падший нашёптывает ему в уши.

– Считаю это весьма вероятным, – снова согласился Крингл.

– В-третьих, – продолжил я, – в какой-то момент он обязательно меня предаст. Он любит упреждать события и одержим контролем, поэтому будет первым, кто вонзит нож. Он знает, что воля Мэб меня ограничивает, поэтому захочет провернуть это всё после того, как я приведу его куда нужно, но прежде, чем мы закончим работу, чтобы его удар был гарантированно первым.

– И это тоже звучит правдоподобно.

– Чёрт возьми! – воскликнул я. – Я надеялся, что ошибаюсь хоть в чём-то. Я подчиняюсь правилам Мэб, и выбор у меня не большой.

Взгляд Крингла перешёл на стройную фигуру за столом у двери.

– Могу ли я предложить вам небольшой совет, основанный исключительно на моём знании нрава королевы?

– Конечно.

– Пути Мэб неисповедимы, – сказал он, глядя на меня с усмешкой. – Мерзкие, неожиданные, коварные, терпеливые и таинственные. Я не думаю, что она бы послала такую ценную вещь, как вы, на гиблое дело. Ищите удобный случай, ищите слабости. И вы их найдёте.

– Вы видели этого парня в действии? – спросил я. – Никодимус Архлеоне... Он круче, чем я. Умный, опасный, безжалостный и опытный. Он сам по себе достаточно сильно пугает. Я даже ни разу не видел, чтобы он отправлялся на скамейку запасных. Все остальные динарианцы налево и направо вытаскивают наружу своих приятелей падших, но Никодимус, насколько я могу судить, в основном просто позволяет ему крутиться поблизости. У меня нет ни малейшего представления, на что способен Андуриил, потому что Ник никогда не обращался к нему за помощью.

– Может быть, это потому, что Никодимус также хорошо, как и вы, понимает, где кроется истинная сила, – сказал Крингл.

Я приподнял бровь в ответ.

– В знании, – сказал я и задумался, собирая все кусочки воедино. – Подождите. Вы хотите сказать, что он не использует Андуриила в бою, потому что Андуриил не боец.

– Любой из падших абсолютно смертелен в бою, – серьёзно произнёс Крингл, – даже в таких стеснённых обстоятельствах. Но Мастер Теней предпочитает работать не так, нет.

Теперь я лучше понимал, как Никодимусу удаётся контролировать такую банду суперсильных психов.

– Мастер Теней. Это старое-старое название мастера шпионажа.

– Верно, – сказал Крингл. – Никодимус знает почти столько же, сколько и я. Андуриил имеет возможность услышать что-либо, сказанное в пределах досягаемости любой тени живого существа, а иногда даже смотреть из неё и видеть.

Мои глаза расширились, и я посмотрел на свою собственную тень на столе.

– Нет, – сказал Крингл. – Вот почему Мэб здесь, она защищает этот разговор от прослушивания. Есть места, до которых Андуриил не может достать, например дом вашего друга Карпентера или ваш остров, теперь, когда вы его разбудили. И падшие должны быть с вами знакомы, чтоб обратить внимание на вашу тень, иначе это просто фоновый шум, но можно с уверенностью предположить, что Андуриил будет внимательно слушать твою тень во время всей операции. Всё что вы говорите, Андуриил будет знать. Даже записывать то, что может скомпрометировать.

– Адские колокола! – сказал я. В таком случае, общаясь со мной, мои друзья запросто могут попасть в ловушку. Неудивительно, что Никодимус всегда на пару шагов впереди всех остальных. – Мне... придётся держать свои карты чертовски близко к груди.

– На вашем месте, я бы их вообще проглотил, просто на всякий случай, – сказал Крингл.

Я потягивал пиво и барабанил пальцами по столу.

– Ладно, – сказал я. – Хорошо. Полезная информация. Но этого не достаточно. Мне нужны ещё преимущества.

– Никогда не считал, что преимущества бывают лишними.

– Было бы здорово внедрить моего собственного подсадного, – сказал я. – Такого, которого Никодимус не заподозрит. Но в этом случае, нужно знать, кого он набирает в команду, кого он уже запланировал взять.

Крингл принял вид профессора, поучающего своего тупого протеже:

– Как бы вы общались с неким теоретическим лицом и координировали свои действия, если бы у вас не было возможности поговорить с ним?

– Спрятал бы наши сообщения у всех на виду, – сказал я, – под видом чего-то другого. Придумал бы код.

– Интересно. Продолжайте.

– Э-э... – протянул я. – Он будет получать от меня указания, так что ему придется задавать мне вопросы. Нужно сказать ему, чтобы называл меня «чародей» перед тем, как задать вопрос по текущей обстановке. Первое слово моего ответа и будет ответом. Тогда наш реальный разговор со стороны будет звучать совершенно иначе. Мы будем играть поодиночке, пока не настанет время начать действовать. Затем я скажу: «Конец игры», и мы нанесём удар.

Крингл затянулся своим пивом.

– Неплохо. Не идеально, но ничто на свете не идеально.

Отставив бутылку в сторону, он полез рукой в мешок, лежащий у его ног. Он немного порылся в нём, а затем извлёк большой конверт, который протянул мне.

Я озабоченно посмотрел на него. Среди фей принято прилагать к подарками чертовски много всяких обязательств, а мы оба, Крингл и я, принадлежали к Зимним.

– У меня ничего нет взамен, – сказал я.

Он небрежно махнул другой рукой:

– Считайте, что это запоздалый рождественский подарок, без всяких обязательств. Ваш остров труднодоступен для доставки.

– Докажите, – сказал я. – Скажите: «Хо-хо-хо».

– Хо-хо-хо! – повторил он добродушно.

Я усмехнулся и взял конверт. Внутри обнаружилась фотография и краткая поясняющая записка.

– Кто это?

– Тайный шпион, наёмник, – ответил Крингл. – Один из лучших.

– Никогда о нём не слышал.

– Потому что он тайный? – иронично приподнял он одну бровь.

Я слегка тряхнул головой, засчитав Кринглу очко.

– Почему я сейчас смотрю именно на него?

– Есть четыре человека, которые смогли бы исполнить вакантную роль в предприятии Никодимуса, – сказал он. – Двое из них в настоящее время работают по контракту в другом месте, а третий – задержан. Это оставляет Никодимусу только один вариант, и уверен, что он не начнёт действовать до самого последнего момента – и этот момент не за горами.

– Вы думаете, если доберусь до него первым, я смогу его нанять?

– Если я вас представлю, и мы договоримся, что ваше общение будет происходить под эгидой Мэб? Да, сможете.

– Но если он наёмник, то его по определению можно купить. Что помешает Никодимусу перекупить его у меня?

Крингл откинулся на спинку стула, чтобы обдумать вопрос. Затем он сказал:

– Если вы купите этого человека, он останется купленным. Он такой.

– Вы просите меня довериться профессиональной чести незнакомца, – скептически поднял я бровь.

– Нет, не прошу, – сказал Крингл. – Я прошу довериться мне.

Я медленно выдохнул и сделал большой глоток пива.

– Чтоб мне провалиться! – сказал я. – Куда катится мир, если больше нельзя доверять Санта-Клаусу? – Я наклонился вперед, вгляделся в резюме и сказал: – Так давайте встретимся с Гудманом Греем.

Глава 45

Не успел я выговорить «ы» в «конец игры», как Грей уже пересёк сорок футов, отделяющие его от Урсиэля и дженосквы.

Одно мгновение – Грей стоит, самодовольно и выжидающе. Следующее – мерцание в воздухе, и тварь процарапывает себе путь к спине Урсиэля. Размерами и примерной формой она напоминала гориллу, но голова на её плечах могла принадлежать какой-то отвратительной помеси вервольфа с бульдогом, а кончики пальцев венчали гротескно вытянутые когти. Жутковатые золотистые глаза были Грея. Прежде чем Урсиэль понял, что его атаковали, Грей-тварь оседлал его медвежью спину и погрузил клыки в здоровенный горб мускулов, намертво вцепившись громадными челюстями. Медвежище вздыбился на задних лапах – только лишь для того, чтобы Грей обхватил его голову длинными, как у гориллы, руками и воткнул девятидюймовые когти в глаза, подобно кинжалам.

Урсиэль-и-дженосква издал ушераздирающий рёв боли.

Я развернул тяжелый конец посоха к Никодимусу и прорычал:

–Forzare!

Огромная градина пулей сорвалась с конца посоха, но хотя Никодимус явно ещё не оправился от шока из-за предательства Грея, его великолепные рефлексы находились в отменном состоянии, и он увернулся от летящего снаряда, упав на бок и перекатившись.

Майкл крикнул "Гарри!" и оттащил меня в сторону за миг до того, как сфера всесжигающе-белого жара возникла точно там, где была моя голова. Последовавший взрыв был настолько силён, что подпалил мне волосы. Я повернул голову, чтобы увидеть Эшер-и-Ласкиэль, поднимающую другую руку, готовясь бросить вторую сферу.

– Ник твой, – выдохнул я.

– Не возражаю, – ответил Майкл.

На заднем плане продолжал рёв и разрушения Урсиэль. Я не видел, что там с Греем, но Урсиэль грохнулся со сцены в витрину с как минимум дюжиной статуй всяческих святых и священных фигурок, обратив их в щебень и раскидав сказочно дорогие драгоценности во все стороны.

В меня полетела вторая сфера, и я отразил её, подняв посох и прокричав заклинание: “Defendarius!”

Передо мной замерцала широкая стена силы, и сфера ударилась об неё, взорвавшись облаком пламени, распространившимся вдоль и поперёк, будто ища лазейку в защите. Жар был невыносимо сильным, и достаточное его количество в иных обстоятельствах проникло бы через щит – но всё решил объём. Эшер выстрелила в меня с точностью, достаточной, чтобы попасть в острие булавки, но благодаря этому сила заклинания оказалась незначительной. Я отразил его грубой силой, используя достаточно большой щит, чтобы распределить жар по достаточной площади и не дать ему просочиться ко мне.

Эшер разочарованно зарычала и швырнула ещё одну сферу. Её тактика была очевидна – если она могла продолжать поливать меня огнем и заставлять заслоняться от него щитом, то в итоге она либо разрушит его, либо истощит мои силы на поддержание заклинания. Я принимал подобный вызов от множества практикующих чародеев, и относительно немногие члены Белого Совета могли потягаться со мной лошадиными силами в магическом эквиваленте. Но если обычные чародеи выбились бы из сил, пытаясь пробить мои щиты, то в отношении Эшер у меня возникла твердая уверенность, что она могла продолжать атаковать огнём, пока я не рухну на землю задыхающейся грудой, особенно учитывая знания и опыт, которыми снабжала ее Ласкиэль. Что ещё хуже – Ласкиэль знала меня, как внутри, так и снаружи.

Или, по крайней мере, знала прошлого меня. Поэтому настало самое время использовать несколько трюков, которые я разработал, когда наши дороги разошлись.

В прошлом я носил кольца, предназначенные чтобы накапливать незначительное количество кинетической энергии каждый раз, когда я двигал рукой. Затем, когда мне это действительно требовалось, я мог выпустить всю сохраненную энергию разом в одну точку с достаточно разрушительным эффектом. У меня не было возможности изготовить новые кольца, поэтому я вырезал то же заклинание на своём новом чародейском посохе.

Семьдесят семь раз.

Посох был не столь удобен, как мои многочисленные кольца – энергия не была разбита на множество маленьких сосудов, а вся хранилась в одном большом резервуаре, так что выстрел у меня был только один.

Но чертовски мощный.

Поэтому когда очередная раскалённая сфера растеклась пламенем по моему щиту, я крутанул в сторону Эшер тем концом посоха, где были вырезаны накапливающие энергию заклинания, сфокусировал концентрацию на щите, опёрся на ноги и выкрикнул:

– Arietius!

Посол брыкнулся у меня в руках, словно живой, заставив отступить на несколько дюймов назад, и накопленная энергия вырвалась наружу и ринулась в щит с внутренней стороны. На какое-то мгновение я заволновался, выдержит ли посох – я ещё не испытывал его в деле с таким огромным количеством энергии, и нельзя было исключать вероятности, что при создании заклинания я мог превысить расчётную мощность. В этом случае я стану эпицентром собственного эффектного взрыва, начинённого кучей осколков. Но работу я выполнил на славу, и посох сработал отлично. Я укрепил структуру щита и позволил энергии посоха нести его вперёд, к Эшер, и вдруг огромная, жёсткая и чрезвычайно твёрдая невидимая стена ринулась на неё, словно стремительно надвигающийся товарняк, оставляя за собой огненный след.

Я не опускал щит, и мои действия трудно было различить за пожирающим его пламенем – поэтому Эшер увидела надвигающуюся угрозу на секунду позже, чем было необходимо, продемонстрировав тем самым свою неопытность. Может она и обладала настоящей силой и талантом к огню, но в схватке некогда продумывать каждое заклинание и контрзаклинание. Ты либо сделал домашнюю работу, либо нет, и несмотря на поддержку Ласкиэль, Эшер оказалась просто не готова к подобному. Она была полностью сфокусирована на нападении, даже не думая совмещать его с защитой, поэтому не смогла отразить атаку вовремя.

Стена врезалась в неё с силой несущегося на полном ходу грузовика и вышибла из завесы пурпурного тумана, обрамлявшего её обнажённую фигуру. Она улетела со сцены мельницей вертящихся конечностей и врезалась в витрину с особенно тонкими церковными одеждами, большая часть которых тут же загорелась, стоило мерцающему жару, окружавшему её тело, коснуться ткани.

Как только это произошло, свет в огромном хранилище изменился. Огонь в ладонях двух тройных статуй вспыхнул большим и опасным на вид багровым костром, окрасив всё в оттенки текущей крови. Я поднял взгляд на статуи и увидел, что их рты шевелятся. Из них не исходило ни звука, но эти чертовы штуковины говорили, и животный инстинкт подсказал мне, что произошло. Бессмысленное уничтожение части коллекции включило какую-то сигнализацию.

А мы все стояли – более или менее – в одной невообразимой тюрьме для духов умерших.

Майкл с Никодимусом в это время яростно обменивались ударами. Амораккиус сиял, точно маяк, воздух наполняла его гудящая сила. Тень Никодимуса угрожающе плясала, размывая его фигуру, а сам он двигался с проворством маслянистой ядовитой жидкости, меч его так и сверкал – но всё это я уже видел.

Чего я не видел – так это Майкла, сражающегося изо всех сил.

Майкл был большим парнем, широкоплечим и сильным, поэтому контраст между ним и Никодимусом поражал. Есть одна прописная истина боя, которая гласит, что хороший большой человек побьет хорошего маленького. Преимущество большего роста, размаха и большей физической массы и силы неоспоримо, и впервые я увидел, как Майкл задействовал всё это разом.

Удар за ударом обрушивался на Никодимуса в череде яростных атак, и менее крупный человек мог только отступать шаг за шагом под натиском Рыцаря Меча. Его более лёгкий клинок смог сделать выпад один раз, второй, но оба раза Майкл повернулся телом и принял удар в кольчугу, доверившись выкованной Черити для его защиты броне – и она справилась с задачей. Он продолжал наступать, и ни один из его ударов не предназначался для того, чтобы только ранить или вывести из строя. Амораккиус ударял в голову, горло, живот, сердце Никодимуса, и любая из этих атак могла нанести смертельное ранение.

Я кинул взгляд туда, где, насколько я знал, лежала охваченная пламенем Эшер. Я подумал, не подойти ли туда, чтобы удостовериться, что она нам больше не помешает, но от одной мысли об этом меня замутило, и я решил, что не готов ещё зайти так далеко. Кроме того, как бы опасна она ни была, Никодимусу она и в подмётки не годилась. Майкл уже почти одолел его. И это был наш шанс избавиться от этого монстра.

Майкл оттеснил  Никодимуса к краю сцены, но тут динарианец зарычал и, крутанувшись, спрыгнул на землю. Он перекатился и снова поднялся на ноги, ловкий как акробат.

А я швырнул в него ещё одной градиной до того, как он обернулся и увидел её приближение.

У меня не было времени собрать столько же льда, сколько для первых двух, но градина, ударившая его, была размером с очень большое яблоко и летела значительно быстрее, чем прямая подача питчера высшей бейсбольной лиги. Градина при ударе не пострадала. Чего нельзя сказать о Никодимусе. С влажным шлепком лёд врезался ему в левый бок, под ребра, заставив подскочить на носки и выгнуться от боли дугой. Затем динарианца качнуло вбок, и он упал на одно колено.

Майкл сделал два шага и спрыгнул со сцены. Он замахнулся и обрушил клинок на голову противника, как палач обрушивает свой топор. И никакая демоническая сила или падший ангел не могли спасти Никодимуса от этого удара, нанесённого этим человеком, с этим Мечом.

Ник спасся благодаря хладнокровию.

Амораккиус обрушился вниз, а Никодимус с искаженным от боли лицом поднял для защиты от Майкла не меч – но Святой Грааль.

Майкл испустил испуганный крик и крутанул бёдрами, направив замах в сторону, и удар прошёл мимо Никодимуса, даже его не задев. Майкл потерял равновесие и упал, тяжело перекатившись. Не вставая с земли, Никодимус сделал выпад своим длинным мечом в спину Майкла, погрузив острие в одно из его бедер. Майкл снова вскрикнул от боли и с трудом поднялся на ноги, прикрывая рану.

Никодимус поднялся следом, его темные глаза блестели, левая рука была плотно прижата к ребрам, куда его ударила градина, он с трудом двигался. Он повернулся, чтобы поймать в обзор и меня, и Майкла, явно испытывая проблемы с распределением веса. Он был ранен.

Но далеко не так ранен, чтобы это меня устраивало.

Я призвал к навершию посоха ещё одну градину, затем поднял его и прицелился.

Никодимус снова поднял Грааль, держа его между нами, будто заложника, и слегка улыбаясь:

– Осторожнее, Дрезден, – сказал он. – Неужели ты готов пойти на такие жертвы?

– Ага, – ответил я и снова прорычал: – “Forzare!” – послав в него очередной заряд льда.

Глаза Никодимуса расширились, но он сумел извернуться, чтобы заслонить собой Грааль, и градина ударила его в правую лопатку. Он издал ещё один задыхающийся крик – и тут его внезапно окутала тьма, и поток теней унёс его прочь.

– Майкл, – сказал я и поспешил к своему другу.

Глаза Майкла напряжённо метались вправо-влево, высматривая Никодимуса. Он повернулся так, чтобы я смог взглянуть на рану. Она была колотая – узкая, но глубокая. Кровь не хлестала по его джинсам ручьём, и я решил, что артерия не задета.

– Что произошло? – спросил я. – Он ушёл?

– Я... Я не уверен... – ответил мне Майкл. – До этого я не видел, чтобы у кого-либо получилось заставить его сбежать.

– Нужно его добить.

– Согласен, – ответил он мне. – Но как? Он только что улетел прочь.

– Дай мне минутку, – сказал я и почувствовал, что мои губы сами собой расплываются в ухмылке. – Как нога?

– Бывало и хуже, – напряжённо ответил он, затем  переместил вес, пробуя опереться на ногу, и зашипел... но раненая нога выдержала. – Обычная рана.

– Ага, – сказал я. – Это всего лишь царапина! Продолжаем, ты, педик!

Он заморгал и уставился на меня:

– Педик?

– Ох, – ответил я. – Так ты не фильм цитировал. Извини.

– Какой фильм?

– «Священный Грааль»?

– Всё ещё у Никодимуса.

– Проехали, – вздохнул я.

С другой стороны амфитеатра раздался грохот рушащихся камней, и, оглянувшись, я увидел, как падают несколько пар коринфских колонн под аккомпанемент яростного рёва Урсиэля.

– Так объясни мне, – сказал Майкл, – Грей на нашей стороне?

– Ага. Я нанял его ещё до того, как всё это началось.

– Но он убил мисс Вальмон!

– Нет, не убивал, – возразил я. – Он соврал Никодимусу. Она должна ждать нас где-то снаружи хранилища.

Майкл выглядел сконфуженным:

– Ох. Но всё равно его жизнь меня не заботит.

– Эй, мы же ещё живы!

– Да, правда, – согласился Майкл и глубоко вздохнул. – Раз уж он остался тебе верен, мы должны ему помочь.

В этот момент Урсиэль встал на дыбы. Грей, всё ещё находился в своём чудовищном обличье и всё ещё держался. Глаза самого дженоксвы представляли из себя одну кровавую рану, но глаза Урсиэля ярко пылали яростным зелёным огнём. Огромная похожая на медведя зверюга издала рёв, который наверняка ещё долго будет преследовать меня в кошмарах – если я проживу достаточно долго, чтобы их увидеть – и опрокинулась на ещё одну коринфскую колонну, пытаясь размазать по ней Грея. Они рухнули с очередным звучным грохотом и брызгами сверкающих драгоценных камней. Звук удара был... охренительно громким. Такой звук ассоциируется скорее со сносом зданий, а не с дракой.

Я сглотнул:

– Ага. Думаю, нам сл...

Я остановился на полуслове, почувствовав, как по коже пробежал такой мороз, словно молекулы вовсе прекратили своё движение.

Это ощущение было мне знакомо. Я уже испытывал его раньше, окружённый враждебными призраками, когда был почти что мёртв. Это было жуткое, совершенно отвратительное ощущение, и они излучали его, как человеческое тело излучает жар.

Впрочем, это не обязательно значило что-то серьезное в физическом мире. Призраки обычно не могут контактировать с материальными объектами, либо могут, но лишь специфическими и сильно ограниченными способами. Но мы не находились в физическом мире. Это была Небывальщина, Подземный мир, и здесь, внизу, духовные сущности были столь же реальны и смертоносны, как и физические враги – даже намного смертоноснее.

В сущности, учитывая, как много действительно жутких монстров сразили разнообразные древнегреческие герои, у Аида, возможно, действительно был очень, очень неприятный отряд стражи. Этот парень, возможно, и вправду был единственным человеком во вселенной, кто мог на полном серьёзе дать команду: "Выпускайте кракена". Но с чего бы им спешить к нам? Я имею в виду, что мужик пожелал мне удачи. Он, конечно, не вмешался, но...

Я поднял взгляд на движущиеся губы статуй и вздрогнул:

– О чёрт.

– Что? – спросил меня Майкл.

– Я думаю, что мы привели в действие какую-то автоматическую систему безопасности, – ответил я. – Думаю, в этот самый момент полчище опасных духов мчится к нам на всех парах.

– Значит нам нужно уходить.

– Я бы сказал, драпать. Забираем Грея и сматываемся.

Мы оба повернулись и двинулись к Грею – Майкл мог двигаться разве что быстрым шагом – но не успел я сделать и дюжину шагов, как позади меня раздался крик чистой ярости.

– Дрезден! – гневно взвыла Ласкиэль через рот Эшер. Я оглянулся и увидел, как её фигура с пылающими фиолетовыми глазами поднимается из маленького филиала ада, бушующего на стенде с одеждой. Она твёрдо встала на ноги и втянула в себя воздух – и огонь вокруг неё вдруг ослаб и заполыхал тем же отвратительным пурпурным оттенком, что и её глаза. Воздух наполнился запахом серы.

– Вот дерьмо, – выдохнул я.

А затем копье из чистого Адского Огня с рёвом понеслось прямо в меня.