Текст книги "Грязная игра (ЛП)"

Автор книги: Джим Батчер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 31 страниц)

Глава 41

Черное пламя схлынуло, оставив меня полуприсевшим и обхватившим голову руками. Вполне может быть, что я издал несколько сдавленных панических всхлипов, прежде чем осознал, что огонь не жжет, да и вообще не причиняет мне никакого вреда.

В ушах громко стучала кровь, и я усилием воли заставил себя дышать ровно и выпрямиться. Страх не то чтобы исчез, но снизился до контролируемого уровня. В конце концов, если я не умер, то это точно потому, что Аид не хочет моей смерти.

Он, наверное, хотел поговорить со мной в другой обстановке, потому что мы были уже не в хранилище.

Я стоял в зале, которая могла бы принадлежать царю Спарты. Обставлена она была минималистично и просто, но все вещи были искусно изготовлены из самых лучших материалов. Деревянные панели, окрашенные дымом и временем, обрамляли камин и изображали греческий сонм богов и богинь на фоне горы Олимп. Два больших глубоких кресла, из полированного красного дерева и дорогой чёрной кожи, стояли перед огнём, между ними ютился низкий деревянный стол, отливавший блестящим темно-красным цветом. На нём стояла керамическая бутыль. Рядом с ней приютился пустой бокал для вина.

Я оглядел комнату. Возле каждой стены стояли книжные шкафы, аккуратно заполненные рядами редчайших книг, на корешках которых можно было разглядеть надписи на головокружительном количестве языков. Дверей я не обнаружил.

Но я был не один.

Аид сидел в одном из кресел перед огнём, небрежно держа в руке второй бокал. Он смотрел в камин, и в его глазах отражалось пламя. Освещение здесь было явно лучше, чем в хранилище. Я мог разглядеть несколько дюжин крошечных объектов, движущихся вокруг его головы по постоянной орбите, дюймах в восьми или девяти от черепа. Каждый из них напоминал маленький тёмный сгусток теней и оставлял за собой небольшой хвост чёрного и фиолетового дыма или тумана и...

Адские колокола! Это был мордит. Вещество, настолько смертельное, что если хоть немного касается чего-то живого, то моментально разрушает его, пожирая жизненную энергию как маленькая чёрная дыра. И у Аида была корона из него.

Рядом с Аидом на полу лежала гора меха и мускулов. Даже когда он лежал на животе, плечи зверя доставали до подлокотников кресла, а его лапы, должно быть, оставляли отпечатки размеров с суповые тарелки. Одна из его голов шумно дышала, как это делает любая собака во сне. Оставшиеся две головы немного похрапывали. Шкура пса была гладкой и чёрной, за исключением одного пятна серебристо-белой шерсти, которое я смог разглядеть на его широкой груди.

– Сэр Гарри, – пророкотал Аид. – Зимний рыцарь. Будь моим гостем.

Я моргнул. Таким приветствием Аид оказал мне гостеприимство. В сверхъестественном мире есть всего несколько непоколебимых правил, и роли гостя и хозяина являются практически святыми понятиями. Неслыханно для гостя предать хозяина, или наоборот, чтобы хозяин навредил гостю, и ужасная судьба ожидает того, кто нарушит эти правила, и если нарушитель вдруг выживет, его имя будет опорочено навеки.

Аид предложил мне свою защиту – и вместе с тем, обязательства хорошего гостя. Обязательства ничего не красть, например. Мне стоило очень тщательно продумать свои действия. Плохие-Вещи-Произойдут-Со-Мной, если я посмею нарушить свое правило гостя. Но я не мог не подумать, что Плохие-Вещи-Произойдут-Со-Мной ещё быстрее, если я вдруг оскорблю долбаного греческого бога, отказавшись от его гостеприимства.

Я довольно плохо помню своего отца, но одно я помню точно – он говорил мне всегда быть вежливым. Это ничего тебе не стоит, но зачастую может спасти твою жизнь.

Что? Не смотрите на меня так. Я такой хитрожопый только с монстрами.

И с людьми, с которыми по-другому нельзя.

И когда мне это на руку.

Так что да. Я собираюсь чрезвычайно тщательно обдумать каждый свой шаг.

– Благодарю, владыка Аид, – после паузы ответил я. Мой голос немного дрожал.

Он кивнул, не отрывая взгляда от огня, и вяло махнул свободной рукой в сторону второго кресла.

– Прошу, присоединяйся.

Двигаясь очень осторожно, я медленно опустился в кресло.

Аид коротко мне улыбнулся. Он налил вина из керамической бутыли во второй бокал, и я принял его с кивком благодарности. Я сделал глоток. Я вообще не разбираюсь в вине, но на вкус оно было как очень дорогое, тёмное и с глубоким вкусом.

– Я... – начал было я, но потом подумал получше и захлопнул рот.

Взгляд Аида переместился на меня, и его голова чуть наклонилась. Он кивнул.

– Думаю, я должен спросить вас о течении времени, – сказал я. – Очень может быть, что всякие чувствительные ко времени события происходят без вашего ведома, пока мы разговариваем.

– Очень немногие события в твоей жизни и жизнях твоих компаньонов за последние несколько дней произошли без моего ведома, – ответил Аид.

Меня посетило то дурное ощущение, возвращающее меня в те времена, которые я провёл перед столом директора в младших классах.

– Вы, эм... Вы знаете?

Он одарил меня мягким, терпеливым взглядом.

– Точно, – тихо сказал я. – Это же ваше царство. Конечно же, вы знаете.

– Вот именно, – ответил он. – Кстати, неплохо сработано с вратами Льда. Очень немногие, кто пытался их пройти, сначала останавливались, чтобы понаблюдать.

– Гм! Спасибо?

Он мимолётно улыбнулся.

– Не беспокойся о времени. Для твоих товарищей в хранилище оно течёт гораздо медленнее, чем здесь.

– Вот как, – сказал я. – Окей. Это хорошо.

Он кивнул. Он сделал глоток вина, переместил свой взгляд обратно на огонь и начал почёсывать пальцами свободной руки ближайшую голову собаки, лежащую около его кресла.

– Я немного нелюдимый, если можно так сказать, – сказал он, хмурясь. – Я никогда не был ужасно социальным. Если бы у меня была сноровка, я бы, пожалуй, сказал тебе что-нибудь успокаивающее и заверил, что тебе нечего опасаться моего гнева.

– Ваши действия говорят сами за себя, – сказал я.

Легкая тень улыбки проскользнула в уголках его глаз.

– О! В некоторой проницательности тебе не откажешь.

– Приходится, – сказал я. – Став старше, я осознал, насколько невежественен.

– «Мудрость начинается с сомнения», или как там у Сократа, – сказал Аид. – Он говорит это всякий раз, когда мы завтракаем.

– Ух ты! – удивился я. – Сократ... э-э... тут, внизу?

Аид выгнул бровь и поднял вверх ладонь свободной руки.

– Точно, – сказал я. – Извините. Эм. Вы не возражаете, если я спрошу?..

– Его судьба в Подземном мире? – спросил Аид.

Я кивнул.

Уголок рта Аида приподнялся.

– Люди задают ему вопросы.

Пёс заметил, что его больше не гладят, и ближайшая голова поднялась, чтобы подтолкнуть руку Аида. Повелитель Подземного мира рассеянно вернулся к почесыванию, как это сделал бы любой человек со своей собакой.

Вторая голова отрыла один глаз и посмотрела на меня из-под мохнатой собачьей брови. Затем зевнула и снова уснула.

Я отпил ещё немного вина, чувствуя себя немного не в своей тарелке, и спросил:

– Почему вы... вмешиваетесь в это... вторжение только сейчас?

Аид обдумывал мой вопрос некоторое время, прежде чем ответить:

– Возможно, я это сделал, чтобы помешать вам и покарать вас. Ведь злодеи именно так и поступают?

– Только вот вы не злодей, – сказал я.

Тёмные, очень тёмные глаза повернулись ко мне. Огонь шипел и потрескивал.

– Конечно, я основываюсь на классических историях, – сказал я. – Которые могут быть настолько фольклорными, что опустили множество деталей или подрастеряли их за прошедшее время. Но вы точно не греческая версия Дьявола.

– Ты можешь ошибочно так думать из-за телевидения, – мягко сказал Аид.

– Телевидение редко рассказывает настоящую историю событий, – сказал я. – Но истории подтверждают, что вы можете и не быть настолько уж ужасным человеком. Я имею в виду, ваши братья возвысились путём всевозможных интриг. Причём совершенно неадекватных интриг. Превращение в быка и соблазнение девственницы? Насколько пресытившимся надо быть, чтобы это посчитать забавным?

– Осторожно, – сказал Аид очень, очень мягко. – Я не отрицаю сказанного тобой, но они всё же моя семья.

– Да, точно, – сказал я. – Ладно. Моё мнение таково, что у каждого есть своя сфера ответственности, и кажется, что они провели много времени этой ответственностью пренебрегая. Что не мне судить, конечно, но такое суждение было бы невозможно без всяких доказательств.

Аид хрустнул несколькими пальцами в подтверждение моего заявления.

– Но суть в том, что про вас нет таких историй. Остальные могли временами показывать свой капризный характер и причинять людям вред. А вы нет. Вы слывёте справедливым, но никогда – жестоким. Быть может, за исключением того случая... ну, с вашей женой.

Огонь очень ярко отражался в его тёмных глазах.

– Как я украл Персефону, ты имеешь в виду?

– А вы украли? – спросил я.

И почти сразу же об этом пожалел. На секунду я очень сильно захотел узнать заклинание, которое позволило бы мне растечься по полу дрожащей лужей "пожалуйста-не-убивайте-меня".

Аид смотрел на меня в течение долгого напряженного периода молчания, а затем выдохнул что-то, что можно было посчитать чрезвычайно изысканным фырканьем через нос, и отпил ещё вина.

– Она пришла по своей воле. Её мать не смогла справиться с ситуацией. Синдром пустого гнезда.

Я наклонился вперед, увлёкшись вопреки себе.

– Серьезно? А... штука с гранатовыми семенами?

– Что-то вроде политического решения, – пояснил Аид. – Геката подала идею, и мой брат её подхватил. Это был компромисс, все остались недовольны.

– Это определённо признак хорошего компромисса, – заметил я.

Аид поморщился и сказал:

– В то время это было необходимо.

– Истории преподносят это совсем иначе, – произнёс я. – Кажется, я припоминаю Гекату, водящую Деметру в поисках Персефоны.

Это замечание вызвало вспышку белозубой улыбки.

– Вот это уже ближе к правде. Геката водила Деметру вокруг. И кругами. Это был её свадебный подарок нам.

Я медленно моргнул на это замечание.

– Медовый месяц без тёщи.

– Ценится больше, чем золото и драгоценные камни, – сказал Аид. – Но, как я и сказал, я никогда не был самым общительным в семье. Никогда не просил муз складывать обо мне легенды, не являлся своим почитателям, которых у меня немного, со всякими откровениями. Честно говоря, я не понимаю смертных, которые мне поклоняются. Что бы они ни делали, рано или поздно они всё равно попадут в моё царство. Неужели они думают, что добьются этим какого-то снисхождения при оценке их душ? – он покачал головой. – Я не так работаю.

Я серьезно смотрел на него мгновение, хмурясь, обдумывая.

– Вы не ответили на мой вопрос.

– Слова не моя сильная сторона, – сказал он. – Может, задашь вопрос получше?

Я сел обратно в кресло, немного болтая вино в бокале.

Аид знал, что мы идём, но мы всё равно пробрались. Он знал, кто я такой. И совершенно очевидно, что между Аидом и королевой Феерии была какая-то связь. Я отпил вина. Собрать всё вместе и...

Я чуть не задохнулся, глотая вино.

Это вызвало у моего гостеприимного хозяину искреннюю улыбку.

– А, – сказал он. – Озарение.

– Вы позволили Никодимусу найти это место, – сказал я.

– И?

– Мэб. Это игра Мэб, верно?

– Зачем бы ей такое делать? – спросил меня Аид с фальшивым упрёком в голосе.

– Оружие, – сказал я. – Война с Иными. Мэб хочет больше оружия. И месть будет ещё слаще, если одновременно с этим можно прошвырнуться по магазинам.

Аид пил вино, глаза его поблёскивали.

Я уставился на него, внезапно почувствовав себя дурно.

– Подождите. Вы хотите сказать, что предполагается, что я заберу все эти штуки отсюда?

– Этот вопрос уже получше, – отметил Аид. – Мой арсенал существует для того, чтобы хранить все эти ужасающие оружия во времена, когда они не нужны. Я собираю их и берегу от злоупотребления их силой в мирные времена.

– Но зачем хранить их там, куда каждый может попасть, имея под рукой достаточно ресурсов? – спросил я.

– Чтобы уберечь их от использования людьми без надлежащих навыков, – сказал он. – В мои обязанности не входит беречь оружие вообще от всех смертных – только от некомпетентных.

Потом до меня дошло, и от осознания мой желудок провалился в бездонную пропасть.

– Это вообще было не ограбление, – сказал я. – Весь этот бардак... Это была проверка?

– Ещё один хороший вопрос. Но не самый актуальный.

Я сжал губы и попытался заставить свой мозг работать. Это казалось слишком простым, но чёрт побери, почему бы не спросить напрямик?

 – И какой же вопрос тогда самый актуальный?

Аид снова откинулся в кресле.

 – Зачем мне, Аиду, проявлять такой личный интерес к тебе, Гарри Дрезден?

Адские колокола. Я чертовски уверен, что мне не понравилось, как это прозвучало. Вообще.

– Ладно, – сказал я. – И почему?

Он протянул руку к центральной собачьей голове и почесал её под подбородком. Одна из задних лап пса начала быстро стучать по полу. Это напоминало звуки, исходящие из заводского цеха.

– Ты знаешь, как зовут моего пса?

– Цербер, – без запинки ответил я. – Но это все знают.

– Знаешь, что это означает?

Я открыл и закрыл рот. Покачал головой.

– Это от древнего слова "kerberos". Означает "пятнистый".

Я моргнул.

– Вы настоящий греческий бог. Вы владыка Подземного мира. И... назвали свою собаку "Пятнышко"?

– Кто хороший пёс? – сказал Аид, почёсываю третью голову за ушами, заставив пасть зверя распахнуться в собачьей ухмылке. – Пятнышко. Да, ты хороший.

Я ничего не мог поделать. Я рассмеялся.

Аид вскинул брови. Он не улыбался, но всё равно выглядел довольным.

 – Такое в моём царстве нечасто услышишь, – кивнул он. – Я защитник подземного королевства, в котором обитают ужасающие силы. Страж огромной тюрьмы для теней. Мне поручено защищать её, управлять ею и следить, чтобы всё здесь было правильно. Большинство людей не понимает моего предназначения и боится меня, многие – ненавидят. Я стараюсь выполнять свой долг так, как считаю наилучшим, не считаясь ни с чьим мнением кроме своего собственного, и хотя многие мои сверстники пренебрегают своими обязанностями или сосредоточены на несущественных мелочах перед лицом больших проблем, моего долга это не отменяет... даже если он причиняет мне невероятную боль. И у меня есть очень большая и очень хорошая собака...

Пятнышко стукнул хвостом по полу позади кресла Аида, словно огромной мягкой бейсбольной битой.

– ...которую люди иногда считают очень страшной, – он повернулся ко мне, поставил винный бокал и совершенно честно произнес: – Я думаю, что у нас много общего, – он поднялся и встал передо мной. Затем протянул мне правую руку. – Ты здесь потому, что я хотел улучить момент пожать тебе руку и пожелать удачи.

Я встал, чувствуя, что немного теряю равновесие, и протянул руку. Его рукопожатие было...

Вы не сможете пожать руку горе. Не сможете пожать руку землетрясению. Вы не сможете обменяться рукопожатием с ужасной тишиной или абсолютной тьмой на дне моря.

Но если вдруг у вас получится, это, возможно, будет похоже на рукопожатие Владыки Подземного мира и получение его благословения.

– Пожелать мне удачи? – выдохнул я, когда снова смог дышать. – Вы не собираетесь помочь?

– Это не моя прерогатива, – сказал Аид. – Я могу пожелать тебе удачи и надеяться, что ты восторжествуешь. Но даже если бы мы сейчас жили во времена, когда моя воля могла направлять ход судьбы, бог смерти не может принять чью-то сторону в этом противостоянии. Судьба оружия, что вы нашли, полностью зависит от тех, кто его нашел.

– Но вы же уже мне помогли, – возразил я. – Хотя бы уже тем, что рассказали, что на самом деле происходит.

Аид не улыбнулся, но в уголках его глаз показались смешливые морщинки.

– Всё, что я сделал – это задал тебе несколько вопросов. Ты готов?

– У меня есть ещё один вопрос, – ответил я.

– У смертных так всегда.

– Что будет с Дейрдре?

Аид медленно втянул в себя воздух. По его лицу ничего нельзя было прочесть. И в какой-то момент я даже решил, что он не собирается отвечать, но затем он произнёс:

 – В последнее время в моё царство попадает сравнительно мало теней. В основном это те, кто погиб во вратах, в том числе во вратах Крови. Она останется в моих владениях.

– Вещи, которые она делала, – тихо сказал я. – Люди, которым она навредила. И правосудие обойдет её стороной?

Глаза моего гостеприимного хозяина стали тверды и безжизненны, как кусочки угля.

– Это моё царство, – сказал он, его голос грохотал, словно сталкивающиеся тектонические плиты.

Пятнышко позади него предупреждающе зарычал. Усиленное тремя глотками и рокочущее в огромной груди, рычание звучало как грохот машин на бойне.

Я не ответил. По крайней мере, у меня было достаточно мозгов, чтобы заткнуться и ничего не говорить. Я склонил голову так покорно, как только мог.

Голос Аида вновь смягчился, и по велению его руки Пятнышко успокоился.

– Переживи следующий час, перечитай классику ещё раз, сэр Гарри. И вернись к этому вопросу в своих мыслях.

Я кивнул и подумал об остальных в Подземном мире. Тантал. Сизиф. Стервятники, рвущие печень, вода, которую можно переносить только в сите и вечногорящие круги огня, наказания, специально подобранные для каждой отдельной души.

Я не знал, что конкретно случится с Дейрдре – но от наказания она не уйдет.

– Я понял, – тихо ответил я.

Аид кивнул.

– Ты вернешься в тот момент, когда я остановил время, – сказал он, – и на той же позиции. Ты готов?

Я медленно глубоко вздохнул.

– Думаю, мне стоило бы.

Его глаза замерцали, и он коротко мне кивнул, должно быть, одобряя.

И меня вновь поглотило чёрное пламя.

Глава 42

– Если какие-нибудь устройства и встроены в эту штуку, то я их не вижу, – почти шёпотом сообщила Вальмон и поднялась из-за алтаря.

Я начал немного беспорядочно озираться вокруг, моим глазам нужна была секунда или три, чтобы привыкнуть к новому освещению. Как и сказал Аид, я вернулся точно туда, где и был несколько фактических долей секунды назад.

Пять артефактов. Мэб обещала Никодимусу, что я помогу ему добыть Грааль. Но ни черта не сказала о других вещах. И значит, прямо здесь и сейчас мне нужно было держать от него подальше остальные четыре артефакта. Ник их ещё не видел и не мог знать наверняка, что они здесь. Нужно было их сохранить, но держать подальше любой ценой. Это означало убрать их из виду и по возможности разделить.

Но это означало ещё одну вещь. Это означало победу в игре, в которую меня втравила Мэб.

Или, как я теперь понимал, в игре, которую Мэб для меня организовала. Мэб специально подготовила мне такую цель, по которой я бы и при всём желании не промахнулся. Это была не очень аппетитная цель, но не всякая работа, которую мне приходилось делать, доставляла радость и проходила без сучка и без задоринки.

И я знал, как выиграть эту игру к удовлетворению Мэб. Но нужно было не только выиграть её, но ещё и выжить при этом.

Мысленно я перебрал все карты, спрятанные в рукаве.

Да. Если разыграть их должным образом, думается мне, шансы на победу у меня неплохие.

– Ну, ладно, – сказал я тихо, потянулся к алтарю и начал собирать артефакты. Ткань. Венок.

– Возьми это, – прошептал я, передавая их Вальмон. – Убери с глаз долой. Спрячь в рюкзаке, если выйдет. Или в каком-нибудь другом месте, если не выйдет.

Вальмон уставилась на меня широко раскрытыми глазами:

– Зачем?

– Нельзя, чтобы они попали не в те руки, – сказал я.

– Дрезден, – сказала она, – я пришла сюда за деньгами и местью, если выпадет такая возможность. Я здесь не ради правого дела.

На мгновение мои челюсти сжались, но затем я обратился к Вальмон начистоту:

– Анна, разве я когда-нибудь предавал тебя? Мне нужна твоя помощь. Кому ты больше веришь? С кем у тебя больше шансов выйти отсюда? С Никодимусом? Или со мной?

Она  лишь долю секунды напряжённо смотрела на меня, прежде чем с коротким кивком взяла артефакты и начала засовывать их в рюкзак. Он был наполнен бриллиантами едва наполовину, и места там хватало.

– Эй, это что, Плащаница?

– Эта выглядит старше и более потёртой, чем та, что ты украла у Церкви, – сказал я, складывая ткань и запихивая её в карман плаща. Материал был тонкий, просто ужасно тонкий, и свёрток получился куда меньше, чем ожидалось. – Чёрт, похоже, следствие не ошибалось. Похоже, у церкви действительно есть подделки.

– Но разве в той, другой не чувствовалась сила? – спросила она.

– Да, но не так, как в этой. – Мои пальцы всё ещё дрожали от прикосновения к ткани. – Кроме того, речь идёт о силе веры. Достаточно много людей люди считали подделку настоящей святой Плащаницей, и этого было достаточно, чтобы дать ей силу.

– Похоже на жульничество.

– Не критикуй.

Она вскинула голову, и её глаза расширились.

– Дрезден! – прошипела Анна.

Через пару секунд послышался звук приближающихся шагов. Моё сердце часто забилось. Я успел взять нож и заткнуть его в рукав плаща, а затем аккуратно передвинуть чашу ровно в центр алтаря. Даже короткий контакт с ней походил на прикосновение к оголённому проводу. Дрожь поднялась вверх по моей руке и поставила дыбом каждый волос на моем теле.

Мне удалось подавить дрожь, и через полсекунды показался Никодимус с Майклом, Ханной Эшер и дженосквой. Эшер несла мой посох в руке, свечение вырезанных на нём рун начало медленно угасать. Она выглядела усталой, но самодовольной. Один провисший от тяжести рюкзак был на её плечах, второй она тащила за собой, словно слишком тяжёлый багаж в аэропорту.

– Вот они! – воскликнул Майкл, заметив меня. Он был налегке, и, насколько я понял, ничего не взял из хранилища. – Слава Богу!

Я помахал им рукой, используя этот жест, чтобы нож провалился немного поглубже в рукав.

– Сюда! Я её нашёл.

Все они спустились ко мне на сцену амфитеатра. Глаза Никодимуса были прищурены от подозрения:

– Дрезден, вы нашли Грааль?

– Я просил Вальмон проверить алтарь на предмет ловушек, и она считает, что всё чисто, – мои слова были почти что правдой. –  Я сам только что закончил его осматривать.

– Зачем вы оставили свой посох? – спросил Никодимус резко. – Чтобы отвлечь на него наше внимание?

– Подумал, что вы, ребята, сможете использовать его как ориентир при поисках меня, – нагло соврал я и отошёл в сторону с жестом ведущей «Колеса Фортуны» Ванны Уайт, демонстрирующей чашу как главный приз: – Та-да!

Никодимус секунду пристально глядел на меня, затем перевёл взгляд на чашу на мраморном алтаре. Я прямо видел, как у него в голове вертятся шестерёнки. Глаза Майкла тоже обратились к чаше и расширились.

– Эта она? – спросил Майкл. – Это правда она?

– У меня даже зубы гудят, такая эта штука мощная.  Да, думаю, это она, – ответил я ему и посмотрел на Никодимуса: – Вы получили свою чёртову чашку. Давайте, закругляемся, берём долю Грея и валим отсюда к дьяволу.

Никодимус медленно обошёл вокруг алтаря, рассматривая чашу. Его тень крутилась и корчилась от нетерпения на полу рядом с ним. Я брезгливо шагнул в сторону, чтобы тень меня не коснулась.

– Знаю, что тебе страсть как хотелось бы заграбастать мой посох, – сказал я Эшер, пока Никодимус был занят осмотром алтаря. Я протянул руку: – Но только я имею право ласкать мои инструменты. Чародейские причуды, знаешь ли.

– Ну, ты даешь! – сказала Эшер, и на её лице мелькнула улыбка. От моих слов она покраснела. – Ты мне просто выбора не оставил. Мне даже добавить нечего.

– Да, я хорош, – согласился я.

Она не слишком точно швырнула мне посох, и я было ухватил его, но потом чуть не уронил. Не легко ловить посох одной правой рукой, когда левую нужно держать под определённым углом, чтобы нож не выскользнул из рукава.

Медная рукоятка ножа щелкнула по алюминиевой шине на моей левой руке.

Никодимус резко поднял голову на этот звук.

Его тёмные непроницаемые глаза на мгновение остановились на мне.

– Мисс Вальмон, – произнёс он тихо, – возвращайтесь ко входу. Встаньте там на стражу и скажите Грею, что он может идти забирать свою долю.

Вальмон заколебалась и вопросительно посмотрела на меня.

Здесь она мне только мешала. Если от неё избавиться, Никодимусу будет трудно использовать её против меня. Кроме того, чем дальше друг от друга мне удастся унести артефакты, тем лучше.

Я кивнул, и Вальмон бесшумно испарилась в направлении входа в хранилище.

Майкл подошёл и встал рядом. Резко наклонив голову на бок, он уставился на статуи.

– Гарри, тебе не кажется, что эта статуя похожа на Молли?

Вот дерьмо! Мне только этого сейчас не хватало.

– Пфф, что? – спросил я. – Нет. Что за ерунда. Может, чуть-чуть. Ну, может, кто-нибудь с тобой и согласится. У неё, это, одно из таких часто встречающихся лиц.

Он поджал губы и внимательно на меня посмотрел.

– Ты можешь не отвлекаться от дела? – сказал я. – Мы в ловушке в Подземном мире, вокруг нас, наверняка, всякие эпические греческие опасности. Пожалуйста, сосредоточься.

Майкл продолжал на меня смотреть.

Чёрт возьми, это было так некстати. Как раз сейчас Анна удачно не мешала. Какое-то время Грей будет занят сбором своей доли и оставит Ника и дженоскву один на один против меня и Майкла.

Я бы принял этот бой.

Но где в конечном итоге окажется Ханна Эшер? Выбранная ей сторона бесспорно получит перевес. С одной стороны, Эшер я нравился. Но с другой стороны, Никодимус спас её от саламандры, и она подписалась быть частью его команды, а не моей. Если она верна правилам наёмника Вязальщика, она будет играть за Ника, а не за меня. Я ломал голову над тем, как в данных обстоятельствах заставить её перейти на мою сторону. Но в голову ничего не приходило.

Вот блин!

Может, мне не стоило отказывать ей. Особенно после того, как она уже пережила отказ Вязальщика. Может, из-за этого она на меня ополчилась.

С другой стороны, кто знает? Время уже не вернуть. Может, это только снизило бы мои шансы.

Что-то безотчетно грызло меня, не давая покоя, какая-то мысль, связанная с Эшер, слишком расплывчатая, чтобы обрести форму.

Сомнение и напряжение начали покидать Никодимуса. Если не поторопиться, можно упустить момент. Пришло время начинать давить.

– Нельзя ли поторопиться? – спросил я Никодимуса. – Я не хочу быть съеденным трехглавым псом или, например, столкнуться с призраком горгоны Медузы, потому что вы тут упиваетесь своим торжеством как какой-то Тёмный Властелин. Я же сказал, что проверил алтарь.

– Если вы не против, я хочу убедиться сам, – ответил Никодимус и вернулся к своей проверке.

– Боже, вы должно быть шутите! – воскликнул я. – Мэб  увёртливая сука, но слово своё держит. Она обещала, что пока вы играете по правилам, я буду помогать вам сохранить и вынести отсюда чашу, и именно это я и делаю. Всё безопасно. Чтоб мне провалиться.

Никодимус продолжал медленно двигаться по кругу.

– Стали сверхосторожным? –  спросил я и, переместив посох на сгиб левой руки, подхватил Грааль.

Рука Никодимуса потянулась за мечом, глаза прищурились, а я просто демонстративно крутил и подбрасывал чашу в руке.

– Видите? Никаких ловушек. Это не фильм про Индиану Джонса, приятель.

Никодимус застыл на своём месте, но его тень рванула назад через сцену амфитеатра и выросла вверх до самой середины последнего ряда сидений. Её края вздувались, как голова чудовищной кобры. Что и говорить, выглядела она чертовски большой.

Когда я начал говорить, мой желудок сжался от страха, но постарался никак этого не выдать.

– Вы ведь за этим сюда пришли, верно? – спокойно сказал я. – И ваша дочь умерла ради того, чтобы вы это получили. Эй, думаете, она разобьётся, если я её уроню?

– Дрезден, – проговорил Никодимус, и в его голосе больше не было шёлка, только наждак.

– Сила тяжести здесь немного больше, – сказал я. – Вы заметили? Наверное, как раз достаточно большая, чтобы такая штука разбилась, если я её уроню. И тогда получится, что она умерла напрасно.

– Отдай мне Грааль, – его голос превратился в угрожающий шёпот. – Сейчас же.

– Да пожалуйста. Подойди и возьми, – ответил я.

Он погнался за мной вокруг алтаря, но я без труда зеркально повторял его движения, и алтарь всё время оставался между нами.

– А вы знали, что мы с Дейрдре вчера разговаривали о ваших с ней отношениях? – спросил я.

Он сглотнул. Его тень начала меняться, сгущаясь вокруг меня и растекаясь в большой круг с нами в центре. Свет в воздетых руках двух тройных статуй немного потускнел. Было похоже, что внезапно всё вокруг накрыли огромные тёмные крылья.

– Она рассказывала о веках, которые вы провели вместе, – небрежно начал я. – О том, что нет такого слова, которое бы объяснило, как близки вы стали друг другу, потому что ни один смертный не в силах это понять. Чёрт, думаю, это правда. Потому что вы выбросили её, словно мусор. Я не знаю слова, которое может описать отца, способного на такое.

При этих словах Никодимус снова бросился ко мне.

– Отдай мне Грааль, – прошептал он. – И закрой свой вонючий рот.

– Вы сказали, что она была единственной, кому вы доверяли, прежде чем убить. – продолжил я доверительно, сделав небольшое ударение на глаголах. – Может я и ошибаюсь, но, как по мне, следующие несколько тысячелетий у вас будут долгими, холодными и пустыми. Я это про синдром опустевшего гнезда. Монета в вашем кармане, должно быть, кажется сейчас такой тяжелой.

Никодимус задышал чаще.

Он жил на свете уже ни одну тысячу лет. И был злодеем, забывшим больше своих жертв, чем когда-либо убивал даже самый безумно успешный серийный убийца. Не сомневаюсь, что он убивал людей и по куда меньшей причине, чем я ему сейчас предоставил. Он был мастером во всех видах насилия и убийства, какие только мог предложить этот мир, и был самым опасным противником, с которым я когда-либо сталкивался.

Но где-то глубоко внутри этого монстра пряталось нечто, всё ещё выдававшее в нём человека. Нечто, способное чувствовать потерю. Способное чувствовать боль.

И поэтому он был в бешенстве.

И начинал терять над собой контроль.

«Это определённо лучший из твоих планов, Гарри», – подумал я.

– Это, должно быть, очень трудно для того, кто собрал в своих руках столько власти, – начал я, –  понять, что после всего пройденного пути, не нашлось никого, кто бы добровольно пошёл с вами, позволил себя убить и потянул за рычаг после этого. Бьюсь об заклад, вы мурыжили эту проблему много лет, пытаясь её решить. Было больно, когда вы поняли, чем должны пожертвовать?

Грудь Никодимуса вздымалась, глаза расширились.

Краем глаза я видел Майкла, держащего меч у груди, его глаза расфокусированно смотрели немного в сторону. Дженосква маячил у него за спиной. Я заметил, как Майкл зашевелил пальцами правой руки, беря Амораккиус в боевой хват, и медленно, сосредоточенно вздохнул.

– Самое смешное, что и речи не идёт о том, что она избежит Ада, – продолжил я. – Вы привели её сюда, в Ад, и ждёте, что она не получит наказания? Вы ведь читали греческие мифы? Вы ведь знаете, как Аид наказывает людей, какие вещи заставляет их делать? По крайней мере, в Аду, по всем отчетам, ко всем подходят на более или менее индивидуальной основе. Здесь, внизу, все получают своё личное наказание. В последнюю минуту ты ведь наплёл ей какую-нибудь ложь в утешение? Просто чтобы убедиться, что она потянет за рычаг?