Текст книги "Грязная игра (ЛП)"

Автор книги: Джим Батчер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 31 страниц)

Глава 20

Я не знал куда я еду. Главное было не останавливаться.

Какая-то часть меня отмечала со всё растущей тревогой, что здравый смысл сдает свои позиции. Числа больше не складывались. Рука была сломана. Время поджимало. И я оставил Кэррин один на один с этой шайкой, хотя и был практически уверен, что Эшер и Вязальщик не убьют ее без команды, а у Никодимуса нет на то веских причин. Пока нет. А про Грея я знал только то, что он куда-то спешил. Он вполне мог спешить обратно на скотобойню, чтобы продолжить приставать к Кэррин. Маловероятно, конечно, но мысль, что ее я бросил, меня все равно мучила.

С другой стороны, я все равно не мог вернуться. Не с такой рукой. Этой шайке нельзя было показывать свою слабость.

Я решил убедиться, что не истекаю кровью. Крови на руке не было, но пока я ее проверял, чуть было не врезался в остановившийся передо мной автомобиль. Что бы там мантия Зимнего рыцаря не делала со мной, сейчас меня настигли последствия. Хотя я и не чувствовал боль, но мантия должна была откуда-то черпать свою энергию, а ее источником скорее всего был я. Боль не беспокоила меня, но вызвавшие ее травмы были вполне реальны, и за ее подавление  я платил потерей внимания и жуткой усталостью.

Мне нужна помощь.

Верно. Помощь. Я должен ехать к Баттерсу. Он вправит кость и наложит шину.

Но вместо этого я обнаружил, что паркую машину перед симпатичным и простым домиком в Бактауне. Это был прекрасный дом в колониальном стиле, без лишних претензий, но любовно поддерживаемый в отличном состоянии. У его входа рос большой дуб, еще пара виднелась на заднем дворе, а спереди его окружал забор из штакетника, недавно покрашенный белый краской. Новый почтовый ящик, покрытый ручной резьбой основался на своем посту возле ворот забора. Блестящие золотые буквы на ящике гласили: «Карпентеры».

Я остановил машину и нервно посмотрел на дом.

Я не был здесь с моего последнего посещения Чикаго в прошлом году. Словно трус я приходил, когда никого не было дома, чтобы взять моего пса Мыша на одно секретное дело.

Так я хитро увернулся от первой встречи с моей дочерью с тех пор как я унес ее из пропитанного кровью храма в Чичен-Ице, подальше от тысяч мертвых вампиров Красной Коллегии и тела ее матери, погибшей от моей руки.

Ее звали Мэгги. У нее были тёмные волосы и глаза как и у ее матери Сьюзен.

Прекрасной Сьюзен, которую я подвел также как и Харви.

А после я забрал Молли Карпентер, и впутал ее в конфликт сидхе, самых опасных существ, которых я знал. Помогая мне, Молли Карпентер стала невольной жертвой игры за власть, и теперь, насколько я знал, она даже не была полностью человеком.

Молли, которую я подвел также как и Харви.

Что я, черт возьми, здесь делаю?

Я вышел из машины и побрел к воротам. После небольшой заминки я открыл их и направился к входной двери.

Я постучал, пытаясь представить, кто может быть дома. Середина дня. Все дети должно быть в школе. На секунду я задумался о трусливом бегстве. Что я надеялся здесь найти? Ничтожный шанс обдурить и победить Никодимуса?

В этом не было никакого смысла.

И только на крыльце дома Майкла Карпентера я понял, что плачу, и плачу уже давно. И снова подумал о том, чтобы сбежать как ребёнок. Но мои ноги не двинулись с места.

И через мгновение  хороший человек открыл дверь.

Майкл Карпентер был заметно выше шести футов, и даже если его мускулы были уже не так внушительны, как у действующего рыцаря Креста, но все еще казалось, что он может уделать кого угодно, даже не вспотев. Его каштановые волосы чаще, чем раньше прорезали серебряные нитей, а борода была почти совсем седой. На лице прибавилось морщинок, особенно вокруг глаз и рта. Наверное, от улыбок. Он был одет в джинсы и синюю фланелевую рабочую рубашку и опирался на трость.

Он был ранен в сражении, помогая мне, потому что я был недостаточно быстр, чтобы это предотвратить. Я подвел и Майкла тоже.

Все перед моими глазами потекло, размылось и заколыхалось.

– По-моему, мне нужна помощь, – услышал я свой скрипучий шепот. – По-моему, я потерялся.

Ни следа колебаний не было ни в его ответных словах, ни в глубоком мягком голосе.

– Входи, – сказал мой друг.

Что-то рвалось у меня из груди, и я выпустил одинокий всхлип, прозвучавший как сдавленный стон.

* * *

Я сел за стол на кухне Майкла.

Кухня в доме была большой, и сейчас в ней было куда меньше беспорядка чем я привык видеть. Две большие кладовые снабжали продовольствием целый взвод, который звался его семьей. Стол мог вместить дюжину, даже если его не раскладывать.

Я покосился вокруг. Все выглядело чище и аккуратнее, хотя и раньше здесь царила безупречная чистота.

Майкл заметил мой взгляд и слегка улыбнулся.

– Меньше людей, больше места, – сказал он одновременно с гордостью и сожалением в голосе. – Знаешь, они быстро растут.

Он подошел к холодильнику, вытащил пару пива в простых коричневых бутылками и вернулся к столу. Бутылки он открыл консервным ножом в форме Мьёльнира, молота Тора.

Я взял открывашку и прочитал надпись:

– «Кто бы ни взял этот молот, если достоин – будет обладать силой Тора». Или хотя бы силой открыть пиво.

Майкл улыбнулся. Мы чокнулись бутылками, выпили по глотку, и я положил руку на стол.

Он бросил взгляд на мой рукав и медленно выдохнул. А затем сказал:

– Давай, помогу.

С его помощью я избавился от плаща. Когда снимали рукав, всю руку и запястье пронзали яростные вспышки боли. Наконец, я смог разглядеть свою руку.

Кость не торчала наружу, но казалось, что она порвет кожу от малейшего толчка. Моё предплечья распухло как колбаса. Выступающую кость окружали фиолетовые пятна, а по коже пошло что-то вроде волдырей. Майкл взял мою руку, расположил на столе и начал осторожно обследовать ее кончиками пальцев.

– Перелом запястья, – сообщил он спокойно.

– Ты что, теперь врач?

– Был санитаром во время службы в армии, – ответил Майкл. – Видел много переломов. –  Он поднял взгляд и спросил: – Ты, конечно, не хочешь ехать в больницу?

Я покачал головой.

– Конечно же нет, –  повторил он и потрогал руку еще пару раз: – Думаю, кость не раздроблена.

– Можешь вправить?

– Скорее всего. Но без рентгеновского аппарата мне придется делать это на ощупь. Срастется криво, если я сделаю что-нибудь не так.

– Большая часть этого оборудования выйдет из строя, даже если я просто войду в комнату,  – возразил я.

Он кивнул.

– Сразу после этого зафиксируем запястье.

– Не знаю, могу ли я себе это позволить.

– Без вариантов, – ответил он прямо. – Если я наложу повязку, стоит тебе повернуть руку и кости опять переместятся. Или закрепляем запястье, или концы костей будут скоблить друг друга вместо того, чтобы срастаться.

Я поморщился.

– Может, обойдемся повязкой?

– Слишком сильный отёк, – пояснил он. – Придется наложить шину и ждать, пока опухоль спадет и можно будет сменить ее на гипс. Я могу позвонить доктору Баттерсу.

Его предложение заставило меня содрогнуться:

– Он... типа немного опасается меня в данный момент. И ты знаешь, насколько он не любит работать с еще живыми людьми.

Майкл на мгновение нахмурился, внимательно изучая мое лицо, потом сказал:

– Понятно, – кивнул он и добавил: – Подожди здесь.

Он встал и вышел в заднюю дверь, ведущую в его мастерскую. Вернулся он быстро, принес с собой ящик с инструментами и поставил его на стол. Он вымыл руки и приложил несколько антибактериальных полотенец к моей руке. Затем он взял своими большими сильными руками меня за запястье и предплечье.

– Будет больно, – заметил он.

– Да ну, – сказал я.

– Отклонись назад, и тяни руку на себя, – он принялся тянуть одной рукой, другой мягко надавливая на кость.

Оказалось, даже мантия Зимнего рыцаря имеет свои пределы. Или так, или в ней сели батарейки. Тупая боль билась глубоко внутри моей руки, похожая на ту, которую вы ощущаете, когда ваши конечности немеют в ледяной воде, только во много раз сильнее. А я слишком устал, чтобы кричать.

И кроме того.

Я это заслужил.

Спустя минуту ужаснейших ощущений, Майкл выдохнул и сказал:

– Думаю, что она встала на место. Не шевели рукой.

Я сидел, тяжело дыша, неспособный даже ответить.

Майкл начал оборачивать мою руку бинтами, сначала его руки двигались медленно, но со все возрастающей уверенностью – старые рефлексы давали о себе знать. Затем он взял кусок листа алюминия, который он принес из мастерской, бросил на мою руку беглый взгляд и , с помощью плоскогубцев, ловко согнул его в форме желоба. Он положил в него мою руку, оставив снаружи пальцы. Скоба охватывала большую часть моей руки, от запястья до локтя. Майкл снял ее и еще немного подправил угол изгиба, прежде чем снова приложить к моей руке. Затем плотной тканью зафиксировал скобу на моей руке.

– Ну, как? – спросил он, когда закончил.

Я проверил очень, очень осторожно:

– Не могу шевелить запястьем. С этим определенно возникнут проблемы.

– Правда?

Я говорил так беспечно, как только мог:

– Да, не могу шевелить запястьем. Что мне делать, если вдруг возникнет смертельно опасная ситуация, решить которую я смогу только пошевелив левым запястьем? Это может произойти. Честно говоря, я не уверен, как это вообще может не произойти.

Он сел обратно, решительно глядя мне в лицо.

Я оставил шутливый тон.

– Спасибо, Майкл, – сказал я. Глубоко вздохнул. Не было никакого смысла говорить что-то еще. Должно быть, это моя сломанная рука подкинула мне идею открыться кому-либо. – Я должен идти.

Я начал подниматься со стула.

Майкл взял свою трость, поймал мою лодыжку рукоятью и мягко выдернул из-под меня ногу. Я хлопнулся обратно на стул.

– Гарри, сколько раз я спасал твою жизнь? – спросил он глубокомысленно.

– Кучиллион.

Он кивнул.

– Я что-нибудь просил у тебя взамен?

– Ничего. Никогда.

Он снова кивнул:

– Совершенно верно.

Мы долго просидели в молчании.

Наконец, я произнес совсем тихо:

– Не уверен, что я все еще один из хороших парней.

Я сглотнул.

Он слушал меня.

– Как я им могу быть после всего того, что сделал? – спросил я.

– И что ты сделал?

Я с минуту обдумывал ответ.

– Ты знаешь о Мэб. Кем я теперь стал. Какую заключил сделку.

– Я также знаю, что ты это сделал, чтобы получить необходимую силу для спасения жизни своей дочери.

– Ты не знаешь о Сьюзан, – сказал я, встречаясь с ним взглядом. – Я убил ее, Майкл.

Не знаю, как я в этот момент выглядел, но в его глазах вдруг навернулись слезы.

– О, Гарри, – он опустил взгляд. – Она обратилась? Что произошло?

– Этот сукин сын Мартин, – сказал я. – Он... он подставил ее. Сдал семью, в которой жила Мэгги. Думаю, что он сделал это, чтобы втянуть меня в стычку с Красным королем, вероятно, в надежде, что это заставит Белый Совет чуточку больше сосредоточиться на войне. Но он знал Красных изнутри. Он работал на них. Был двойным агентом, или тройным – я не знаю. Я не думаю, что он следовал какому-то гениальному плану, чтобы добиться этого момента... но он увидел шанс. Красный король собирался убить Мэгги, чтобы завершить кровавое родовое проклятье. Оно убило бы меня и... всех моих родных, всю мою семью.

Брови Майкла поползли вверх.

– Ритуал был уже готов, и Мартин увидел шанс уничтожить всю Красную Коллегию. Всех их. Он выпалил в лицо Сьюзан все о своем предательстве и у нее просто сорвало катушки, – я вздрогнул, вспоминая это. – Я видел это. Я видел, что он делает. Может быть, я мог его остановить – я не знаю – но... Я не остановил. Она убила его. Вырвала ему глотку. И... она начала меняться и...

– И ты закончил ритуал, – тихо сказал он. – Ты убил ее. Ты убил их всех.

– Самый молодой вампир во всем мире, – произнес я. – Новорожденный. Они все произошли от основателя – Красного короля, я полагаю. Их собственное проклятье поимело каждого из них. Весь их род.

– Каждый вампир Красной коллегии, – мягко сказал Майкл, – был убийцей. Каждый из них в какой-то момент выбрал отнять чью-то жизнь, чтобы сохранить свою собственную. Это им вернулось. Их выбор.

– Я не проливаю слезы над Красной коллегией, – сказал я с презрением в голосе. – Последствия от их мгновенного уничтожения... Не знаю. Наверное, я хотел бы сделать это как-то по-другому. Больше планируя.

– Если история не врёт, никому не удавалось разрушить империю, построенную на боли и ужасе, аккуратно.

Я мрачно улыбнулся.

– Все происходило слегка сумбурно. И я просто хотел спасти Мэгги.

– Могу я задать тебе вопрос?

– Конечно.

– После того, как Сьюзен начала обращаться... как ты смог ее усмирить?

Я замер ненадолго, пытаясь вспомнить тот момент яснее.

– Ты не делал этого, – мягко произнес он. – Не так ли?

– Она... она обратилась. Но она понимала, что происходит.

– Она пожертвовала собой, – сказал Майкл.

– Она позволила мне принести ее в жертву, –  прорычал я с внезапной, кипящей яростью. –  Есть разница.

– Да, – тихо сказал Майкл. – Это твоя цена. Твое бремя.

– Я поцеловал ее. А потом перерезал ей горло.

После моих слов повисла глубокая тишина.

Майкл встал и положил руку на мое плечо.

– Гарри, – сказал он тихо, – Мне так жаль. Мне так жаль, что ты столкнулся с таким ужасным выбором.

– Я никогда не хотел… – я сглотнул. – Я никогда не хотел, чтобы все так обернулось. Чтобы Сьюзан пострадала. Чтобы сделка c Мэб удалась. Я никогда не собирался выполнять её условия.

В его глазах читалась неподдельная боль.

– А, – сказал он тихо. – Я… спрашивал себя. О том, что случилось после.

– Это был я. Я устроил все. Я думал… если я уйду раньше, чем Мэб получит шанс изменить меня,  то всё будет в порядке.

– Ты думал…  – Майкл медленно вдохнул и снова сел. – Ты думал, что если умрешь, всё будет в порядке?

– Если сравнивать с превращением в психически больного монстра Мэб? – спросил я. – Если сравнивать со смертью моей дочери и деда от рук Красных? Да. Я считал, что буду в выигрыше.

Майкл закрыл лицо руками на мгновение и покачал головой. Затем поднял лицо вверх и уставился в потолок со смесью печали, безысходности и боли.

– И теперь у меня внутри эта штука, – продолжил я. – И она толкает меня, Майкл. Толкает, толкает и толкает на… всякие вещи.

Он посмотрел на меня.

– А сейчас… Адские колокола, прямо сейчас Мэб заставляет меня работать с Никодимусом Архлеоне. Если я откажусь, эта штука в моей голове вырвется,  убьёт меня, а затем возьмется за Мэгги.

– Что?

– Ты не ослышался. Никодимус. Он грабит кое-какое хранилище, и Мэб предоставила меня ему в оплату одного долга. Он создал собственную Злую Лигу Зла ради этого дела, и я ее член. А что еще хуже, я втянул Мёрфи, и даже не говорю ей всего. Потому что не могу.

Майкл медленно покачал головой.

– Я оглядываюсь вокруг… Я пытаюсь делать то, что я делал всегда. Защищать людей, беречь их от монстров. Но только я почти уверен, что я один из этих монстров. Я не могу понять, где я должен быть… чем еще заниматься… – Я опять сглотнул. – Я потерялся. Я помню каждый шаг, который привел меня сюда, но все равно я потерялся.

– Гарри.

– И мои друзья… Даже Томас… Я застрял на этом острове проклятых на год. Целый год, Майкл, а они появились всего пару раз. Только Мёрфи и Томас, едва ли полудюжину раз за больше чем год. Просто долбанных сорок минут на лодке. Люди ездят дальше, чтобы кино посмотреть. Они знают, во что я превращаюсь. Они не хотят смотреть, как это происходит.

– Гарри, – начал Майкл своим низким мягким голосом. – Ты… ты…

– Глупец,  – произнес я спокойно. – Монстр. Проклятый.

– …такой высокомерный, – выдохнул Майкл.

Я заморгал от удивления.

– Ну, я привык к определенной степени высокомерия с твоей стороны, но… это просто потрясающе. Даже по твоим меркам.

– Что? – сказал я.

– Высокомерный, – повторил он по слогам. – В такой степени, что поверить сложно.

Я тупо пялился на него некоторое время.

– Мне очень жаль, – сказал он. Я знаю, что ты ждал от меня мудрых слов, что-нибудь о Боге, твоей душе, прощении и искуплении. Это всё хорошие вещи, и они должны быть сказаны в свое время, но… Честно, Гарри, я не был бы твоим другом, если бы не сказал, что ты ведешь себя как удивительно тупой идиот.

– Я? – спросил я немного тупо.

Целое мгновение он смотрел на меня с гневом и болью, а потом они исчезли с его лица, и он улыбнулся, его глаза весело засияли, как рождественская ель в сочельник. Я вдруг понял, от кого Молли досталась ее улыбка. Он с трудом сдерживал смех:

– Да, Гарри. Ты идиот. Да, именно ты.

– Я не понимаю,  – сказал я.

Его глаза остановились на наших совершенно пустых бутылках. Такое часто случается со свежесваренным пивом Мака. Он подошел к холодильнику, открыл еще одну пару бутылок силой Тора и поставил одну из них передо мной. Мы чокнулись и выпили.

– Гарри, – продолжил он после медитативной паузы, – ты идеальный?

– Нет, – ответил я.

Он кивнул.

– Всезнающий?

Я фыркнул.

– Нет.

– Можешь отправиться в прошлое и изменить то, что уже произошло?

– Теоретически? – спросил я.

Он посмотрел прямо на меня.

– Я слышал, что иногда кое-что можно сделать. Но, конечно, это адски сложно. И у меня нет ни малейшего представления, как именно это делается.

– Так ты можешь?

– Нет, – сдался я.

– Другими словами, несмотря на всё, что ты знаешь, и все те невероятные вещи, что можешь сделать… ты всего лишь человек.

Я нахмурился и отхлебнул пива.

– Тогда почему, ты ждешь от себя совершенства? – спросил Майкл. – Ты, что, считаешь себя гораздо лучше остальных? Что твоя сила делает тебя человеком другого уровня? А твои знания позволяют смотреть на остальных в этом мире свысока?

Я уставился на пиво и почувствовал себя… смущенным.

– Это высокомерие, Гарри, – сказал он мягко. – Оно так глубоко, что ты даже не осознаешь его. И ты знаешь, почему?

– Нет?  – спросил я.

Он снова улыбнулся.

– Потому что ты установил более высокий стандарт для себя. Ты думаешь, раз у тебя больше сил, чем у других, то и делать ты должен больше.

– Кому много дано, с того много и взыщется, – ответил я, не поднимая глаз.

У него вырвался смешок.

– Для того, кто неоднократно говорил мне, что он не верит, у тебя удивительная способность цитировать Писание. Вот это я и хочу сказать.

Я посмотрел на него:

– Что?

– Ты бы не вязал из себя узлы, Гарри, если бы тебе было плевать.

– Ну и что?

– Монстрам плевать, – сказал Майкл.  – И проклятым плевать, Гарри. Единственный способ потерять возможность искупления – это выбрать себя, прекратить беспокоится о других.

Кухня перед моими глазами начала расплываться.

– Ты думаешь?

– Что я думаю? Я думаю, ты не идеален. А это значит, что иногда ты делаешь неправильный выбор. Но… честно говоря, не уверен, что я поступил бы иначе, если в опасности оказался один из моих детей.

– Не ты, – сказал я тихо. – Ты бы не сделал то, что сделал я.

– Я не смог бы сделать то, что сделал ты, – ответил Майкл просто. – И я не стоял на твоем месте перед таким выбором. – Он приподнял пиво к потолку: – Спасибо тебе за это, Господи. Так что если ты пришел сюда за осуждением, Гарри, от меня ты его не получишь. Я делал ошибки. Я лажал. Я человек.

– Но эти ошибки могут меня изменить, – сказал я. – Я могу закончить, как все эти люди рядом с Никодимусом.

Майкл фыркнул:

– Нет, этого не будет.

– Почему нет?

– Потому что я знаю тебя, Гарри Дрезден, – сказал Майкл.  – Ты патологически неспособен понять, когда нужно уходить. Ты не сдаешься. И я не поверю ни на секунду, что ты на самом деле намерен помочь Никодимусу в его деле.

Я почувствовал, как улыбка тронула уголок моих губ.

– Ха!  – воскликнул Майкл, садясь в кресло, и отхлебнул еще пива. – Я так и думал.

– Есть одна хитрость, – сказал я. – Я должен помогать ему во время, но не потом. Технически.

Майкл поморщился.

– Фейри! Я никогда не понимал, почему они всегда говорят как юристы.

– Я – Зимний рыцарь, – сказал я, – но тоже не врубаюсь почему.

– Меня это странным образом обнадёживает, – сказал Майкл.

Я хихикнул:

– Да. Есть немного.

Его лицо посерьенело.

 – Никодимус в деле предательства как рыба в воде, – заметил он. – Он наверняка знает о твоем намерении. Он умен, Гарри. Его опыт в борьбе за выживание исчисляется столетиями.

– Это правда, – согласился я. – С другой стороны, я тоже не совсем пальцем деланный.

Его глаза блеснули.

– Тоже верно.

– И со мной Мёрфи, – добавил я.

– Это хорошо, – сказал Майкл, стукнув бутылкой по столу в подтверждении своих слов. – У этой женщины есть и мозги, и сердце.

Я закусил губу и посмотрел на него:

– Но… Майкл, она ни разу… за прошедший год...

Он вздохнул и покачал головой.

– Гарри… Ты знаешь, что этот остров значит для всех нас?

Я тоже покачал головой.

– В последний раз, когда я там был, в меня попали две пули. В итоге месяц я пробыл в реанимации, четыре месяца был прикован к постели, и снова смог ходить только почти через год. Мои бедро и поясница были необратимо повреждены, и, с физической точки зрения, это был самым долгий, ужасно болезненный и страшно унизительный опыт в моей жизни.

– Да уж, – сказал я.

– Ты знаешь, что мне снится в кошмарах?

– Что?

– Остров, – ответил Майкл. – Его… присутствие. Его недоброжелательность. – Он вздрогнул.

Майкл, рыцарь Креста, который не моргнув и глазом смотрел на смертельно опасных духов, демонов и монстров, дрожал от страха.

– Это ужасное место, – тихо произнес он. – Его воздействие… Ясно, что тебя оно не затрагивает. Но лично я не уверен, что смогу вернуться туда снова, по собственной воле.

Я моргнул.

– Но я знаю, что Молли туда возвращалась. И, как ты говорил, Кэррин тоже. И Томас. Много раз. – Он покачал головой. – Это... поражает меня, Гарри.

– Они... Они ни разу ничего не сказали, – произнес я. – Я имею в виду, они там не ночевали, но все же...

– Конечно же, не ночевали, – сказал он. – Ты уже достаточно корил себя за то, в чем не виноват. Неравнодушные люди не хотят добавлять еще и это. – Он замолчал, а потом мягко добавил. – Но ты решил, что все из-за тебя.

Я допил пиво и кивнул.

– Высокомерный, – сказал я. – Чувствую себя идиотом.

– Хорошо, – ответил Майкл. – Иногда полезно себя так чувствовать. Это помогает осознать, что еще есть, чему учиться.

То, что он сказал об острове, укладывалось в картину. Я вспомнил свои первые визиты на остров и как тревожно мне там было. У меня есть талант и огромная практика в плане защиты от психических воздействий, и я защищался от него чисто рефлекторно,  отгораживаясь от самого страшного, что он мог со мной сделать. Чародей. И немногим позже я вызвал Предел Демона на ритуальный поединок, который сделал меня Стражем этого места, освободив от злобного воздействия.

У Томаса не было такой практики и такой защиты, как у меня. Для Молли, куда более чувствительной к подобной энергии, чем я, это должно было быть мучительно. И Кэррин, которая уже подвергалась раньше психическому нападению... Проклятье.

Все они и так уже заполучили кучу шрамов, помогая мне, без единой жалобы... а я тут убивался из-за того, что они не хотели обзавестись новыми.

Майкл был прав.

Я совершенно зациклился на себе.

– Я тут понял, – сказал я. – Если бы я не был Зимним рыцарем... Мэб нашла бы другого головореза, – Мэб как-то уже говорила мне, кем бы она меня заменила – моим братом, Томасом. Я вздрогнул, представив, что было было бы, если бы к его врожденным, добавились еще и соблазны Зимы. – Кто-то еще взял бы на себя это бремя. И, возможно, был бы уже уничтожен.

– До тебя дошло только сейчас? – спросил Майкл. – Я подумал об этом спустя пять секунд, как узнал.

Я рассмеялся. И это действительно было хорошо.

– Так-то, – кивнул Майкл.

– Спасибо.

Я благодарил за множество вещей сразу. Майкл понимающе кивнул.

– И, конечно же, у нас тут есть еще один очевидный вопрос, который мы пока старательно обходили стороной.

Ну разумеется, есть.

Мэгги.

– Я не хочу снова делать ее мишенью, – сказал я.

Майкл терпеливо вздохнул.

– Гарри, – сказал он, словно разговаривая со слабоумным, – Я сомневаюсь, что ты заметил. Но все закончилось очень плохо для последнего монстра, который посмел поднять руку на твоего ребенка. И для его друзей. И для союзников. И для всех, кто на него работал. И для большинства людей, которых он знал.

Я заморгал.

– Преднамеренно или нет, – сказал Майкл, – но ты оставил предельно четкое и ясное послание для всевозможных хищников, на случай, если они когда-нибудь узнают о вашем с ней родстве.

– Ты думаешь, это остановит Никодимуса? – спросил я. – Хоть на одну секунду?

– Забрать ее из этого дома? – поинтересовался Майкл. Он улыбался. – Я бы посмотрел, как он попытается.

Я поднял брови.

– Дюжина ангелов по-прежнему защищает этот дом, – сказал Майкл. – Это часть моего пенсионного пакета.

– Она же не все время в доме, – возразил я.

– А когда не дома, ее сопровождает Мыш, – сказал он. – Мы зарегистрировали его как медицинскую собаку. Он упреждает панические приступы.

Я издал смешок, представив Мыша в начальной школе.

– Вызывая панические приступы у всех остальных вокруг?

– Он настоящий джентльмен, – забавляясь, ответил Майкл. – Дети его обожают. Учителя позволяют лучшим ученикам поиграть с ним на переменах.

Я представил своего огромного пса на детской площадке, бегающим кругами вокруг Мэгги и других детей, с дурацкой собачьей ухмылкой на морде, терпеливо вынося все выдумки детишек, двигаясь осторожно, и бесстыдно подставляя пузо, когда выпадает шанс.

– Звучит потрясающе.

– Дети часто потрясающие, – подтвердил Майкл.

– Что, если… Майкл, она была там. Она была в храме, когда… – Я поднял глаза: – Что, если она помнит, что я сделал?

– Она ничего из этого не помнит, –  возразил Майкл.

– Это сейчас, – сказал я. – Такие вещи… они всплывают снова.

– Даже если так, – сказал он, – ты не думаешь, что она заслуживает знать правду? Все это? Когда будет готова?

Я отвел взгляд.

– То, что я делаю... Не хочу, чтобы это отразилось на ней.

– Своих детей я тоже не хотел втягивать. Удалось мне это не в полной мере. Но я не жалею о своем выборе. Я сделал все, что было в моих силах, чтобы защитить их. И довольствуюсь этим.

– У моего босса есть некоторые отличия в политике по сравнению с твоим.

– Да, не поспоришь.

– Мне нужно идти, – сказал я. – Серьезно. Время поджимает.

– Мы не закончили разговор о Мэгги, – сказал он твердо. – Но продолжим его в ближайшее время.

– Зачем? – спросил я.  – Здесь она в безопасности. Она… она счастлива?

– По большей части, – ответил он по-дружески. – Она твоя дочь, Гарри. Она нуждается в тебе. И, думаю, ты нуждаешься в ней еще сильнее.

– Я не знаю, как ты можешь мне такое говорить после того, что случилось с Молли.

Он наклонил голову.

– А что с Молли?

– Ты… ты ведь знаешь о Молли, так ведь? – спросил я.

Он моргнул.

– В последний раз с ней все было в порядке. Я видел ее в прошлые выходные. Ей, что, грозит выселение из квартиры или что-то вроде того?

Я посмотрел на него в смятении, начиная кое-что понимать.

Он не знал.

Майкл не знал, что его дочь стала Зимней леди. Она не сказала ему.

– Гарри, с ней все в порядке? – спросил он с беспокойством.

О, долбанные адские колокола! Она не сказала родителям?

Это было так похоже на Молли. Не моргнуть и глазом перед легионом злых фейри, но боятся рассказать родителям о своей новой карьере.

Но это был ее выбор. И у меня не было права лишать Молли его.

– Она в порядке, – выпалил я. – Она в порядке. Я имею в виду… я имел в виду… э-э-э…

Майк охнул и на его лице появилось понимание:

– А, понятно. Ну, это... это ничего. Это в прошлом, всё уже наладилось.

Я не совсем понял, что он имел в виду, но увидел возможность избежать большой проблемы для Молли. И я этой возможностью воспользовался.

– Да, точно. В любом случае, спасибо еще раз. За слишком многое.

– Еще одно слишком многое, – ответил он, – и я вежливо настучу тебе по голове.

– Тебе придется, чтобы до меня дошло.

– Я знаю. – Он встал и протянул мне руку.

Я пожал её.

– Майкл, ты когда-нибудь… скучаешь обо всем этом? – спросил я.

Он улыбнулся, и морщинки вокруг рта стали глубже.

– О сражениях? – он пожал плечами. – Я очень, очень счастлив, все время, что провожу со своей женой и детьми.

Я сощурился.

– Это… не совсем ответ.

Он подмигнул мне. А потом проводил до двери, опираясь на трость.

Когда я добрался до машины, ледяная боль в моей руке уже притупилась до зуда. Я выздоравливал. Прежде чем возвращаться, я собирался принять какие-нибудь противовоспалительные, чтобы снять отек. Да, я не чувствовал боль, но мне хватало мозгов делать все возможное, чтобы снять давление с Зимней мантии и сохранить силы до того момента, как они понадобятся. Нужно было заехать еще за кое-какими вещами на тот же случай.

Что бы там Никодимус не замышлял, ему придется раскрыть свои карты в ближайшие двадцать четыре часа, и я буду к тому готов.