Текст книги "Под напряжением"

Автор книги: Джеффри Дивер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 33 страниц)

11

– Ну как ты себя чувствуешь? – спросила Сакс, входя в лабораторию.

– Нормально, – сухо ответил Райм. – Где собранные материалы?

Говорил он без пауз.

– Рон с помощниками сейчас принесет. Я сама вела «кобру».

Подразумевается, подумал Райм, что она ехала на предельной скорости.

– А как ты? – спросил Том.

– Вся вымокла.

Что сразу же бросалось в глаза. Волосы уже начали высыхать, но одежда промокла насквозь. В остальном Амелия чувствовала себя отлично. Уже раньше стало понятно, что особых причин для беспокойства за нее не имелось. В первые мгновения после взрыва Райм был, конечно, потрясен, но, убедившись, что Амелия не пострадала, думал только о собранных вещественных доказательствах.

Ведь детектив прекрасно понимал: сорок пять шансов из ста за то, что в ближайшее время кто-то еще в Нью-Йорке может погибнуть от удара током. И уже очень скоро.

– Ну так где?..

– Что случилось? – спросила Сакс у Тома, покосившись при этом на Райма.

– Я же сказал, что со мной все нормально.

– Я с ним разговариваю. – Амелия тоже понемногу начинала выходить из себя.

– Подскочило давление. Довольно резко.

– Но теперь оно не очень высокое, Том, так? – резким тоном произнес Линкольн Райм. – Оно абсолютно нормальное. Это все равно как сообщить, что когда-то русские разместили свои ракеты на Кубе. Да, какое-то время мир жил в состоянии предельного напряжения. Однако на месте Майами не появился радиоактивный кратер – значит, проблема как-то разрешилась. Немедленно вызови Пуласки. Вызови людей из Куинса. Мне нужны ваши материалы.

Помощник не обратил на его слова ни малейшего внимания и ответил Сакс:

– Лекарства не понадобились, но я внимательно слежу за его состоянием.

Она еще раз пристальным взглядом окинула Райма, после чего сказала, что ей нужно подняться наверх переодеться.

– Что-нибудь случилось? – спросил Лон Селлитто, за несколько минут до того приехавший из центра. – Ты неважно себя чувствуешь, Линк?

– Всемогущий Боже! – выпалил Райм. – Что, здесь все оглохли? Никто меня не слушает? – Он перевел взгляд на дверь. – А, наконец-то. Черт, Пуласки, хоть от тебя можно добиться какого-то толку. Что ты привез?

Молодой полицейский, уже успевший переодеться в свою обычную форму, вкатил в комнату коробки для молока, которые криминалисты часто используют для транспортировки вещественных доказательств.

Мгновение спустя два техника из Центрального отдела криминалистики в Куинсе внесли громоздкий предмет, завернутый в пластик. Провод. Самое странное орудие преступления, которое когда-либо приходилось видеть Райму. И одно из самых опасных. За проводом последовала дверца из подвала подстанции, также завернутая в пластик.

– Пуласки? А кафе?..

– Вы были совершенно правы. У меня кое-что есть, сэр.

Приподнятая бровь Райма свидетельствовала, что обращение «сэр» было излишним. Криминалист был отставным капитаном нью-йоркской полиции и имел не большее право на подобное обращение, чем любой человек с улицы. И ему хотелось добиться того, чтобы Пуласки наконец-то преодолел свою постоянную неуверенность в себе. Отчасти она объяснялась молодостью, но не только. В ходе первого дела, над которым они работали вместе, начинающий полицейский получил серьезную травму головы. Из-за нее ему чуть было не пришлось уйти из полиции, но все-таки он остался, несмотря на последствия травмы – иногда появлявшиеся приступы спутанности сознания и потери ориентации в пространстве. (Его решимость не уходить из полиции во многом была результатом такого же решения, когда-то принятого Раймом.)

Чтобы сделать из Пуласки высококлассного криминалиста, необходимо было сформировать в нем жесткое и устойчивое эго. Можно обладать всеми знаниями и умениями на свете, но без настоящей силы характера они окажутся совершенно бесполезными. Райм хотел добиться того, чтобы молодой полицейский занял подобающее его способностям место в иерархии нью-йоркской криминалистики. И он знал, что это вполне достижимо. У Райма была мечта: дожить до того времени, когда Пуласки и Сакс возглавят подразделение криминалистики, став, таким образом, его достойными наследниками.

Райм поблагодарил техников, которые удалились с почтительными поклонами и выражением лиц, свидетельствовавшим об огромном интересе к оборудованию его лаборатории. Не многие сотрудники управления получали возможность лично навестить здесь великого криминалиста. Райм занимал особое место в иерархии нью-йоркской полиции. Недавно в ней произошел довольно значительный переворот, и бывший глава отдела криминалистики отправился в округ Майами-Дейд. В настоящее время до назначения постоянного главы отдела несколько старших детективов руководили проведением операций. Ходили даже разговоры о возвращении Райма в штат.

Когда нынешний исполняющий обязанности руководителя отдела упомянул о такой возможности, Райм ответил, что у него могут возникнуть проблемы со стандартным тестом профессиональной пригодности, применяемым в нью-йоркской полиции. Экзамен по физической подготовке требовал от кандидатов выполнения определенных нормативов: пробег к барьеру шесть футов высотой и перепрыгивание через него, моделирование обезвреживания преступника, бег вверх по лестнице, протаскивание манекена весом шестьдесят фунтов на определенное расстояние, нажатие на спусковой крючок оружия шестнадцать раз доминантной рукой и пятнадцать раз – другой.

Райм отказался, объяснив свое решение тем, что никогда не пройдет тест, однако выразил благодарность за проявленный к нему интерес.

Сверху спустилась Сакс. На ней был легкий голубой свитер, заправленный в джинсы. Она вымыла голову и завязала волосы в хвост.

В это мгновение в дверь позвонили, и Том проводил к Райму еще одного посетителя: худощавого и с виду очень скромного человека средних лет, похожего на бухгалтера или торговца обувью, его звали Мел Купер. По мнению Райма, он был одним из лучших экспертов-криминалистов в стране. Купер обладал несколькими дипломами: по математике, физике, органической химии. Кроме того, Мел являлся весьма крупной фигурой в Международной ассоциации специалистов по идентификации и в Международной ассоциации экспертизы крови. И неудивительно, что он принадлежал к числу тех, к чьей помощи постоянно обращались нью-йоркские полицейские. Именно Райм много лет назад перетянул на работу в полицию этого талантливого специалиста, и теперь, если Райму и Селлитто требовалась его помощь при расследовании какого-либо очередного дела, Купер бросал все свои дела и спешил на помощь.

– Мел, я очень рад, что у тебя нашлось время.

– Гм. Нашлось время… А не ты ли позвонил моему лейтенанту и обрушился на него с самыми страшными угрозами, если он не снимет меня с дела Хановера-Стернза и не передаст в твое распоряжение?

– Я сделал это ради твоего же блага, Мел. Твои грандиозные таланты растрачивались на примитивнейшее дело о незаконных операциях с ценными бумагами.

– И, откровенно говоря, я благодарен тебе за такую передышку.

Купер кивком поприветствовал всех присутствующих, поправил на носу гаррипоттеровские очки и своей бесшумной походкой направился к исследовательскому столу. Хотя, если судить по внешности, он был совсем не атлетического сложения, а от спорта дальше был, наверное, только сам Линкольн, но тем не менее Мел Купер двигался с грацией настоящего футболиста, и Райм вспомнил, что когда-то Мел брал первые призы на конкурсах бальных танцев.

– Давайте послушаем подробности, – сказал Райм, повернувшись к Сакс.

Она перелистала свои заметки и изложила все, что сообщил ей представитель энергетической компании.

– «Алгонкин консолидейтед» обеспечивает электроэнергией большую часть данной территории: Пенсильванию, Нью-Йорк, Коннектикут. Нью-Джерси.

– Это трубы, что дымят на Ист-Ривер?

– Именно они, – ответила Сакс Куперу. – Там расположен их центральный офис и там же находится станция, производящая электроэнергию. Представитель компании сказал, что преступник мог проникнуть на подстанцию в любое время в течение последних тридцати шести часов и оставить там провод. На подстанциях, как правило, никого не бывает. В начале двенадцатого ночи он – или они – сумел проникнуть в компьютерную сеть компании и начал отключать одну за другой подстанции в данном районе, переводя всю электроэнергию на подстанцию на Пятьдесят седьмой улице. Когда напряжение достигает определенного уровня, цепь замыкается. Процесс невозможно остановить. Ток либо переходит на другой провод, либо во что-то такое, что имеет заземление. Автоматические выключатели на подстанции должны были отключить ее, но преступник перепрограммировал их таким образом, чтобы они смогли принять десятикратную нагрузку. И вот сюда, – она коснулась пакета с проводом, – пошел весь ток. Взрыв был неизбежен. Как в случае с плотиной, давление воды на которую внезапно возросло в несколько сотен раз. А вот как работает энергосистема в Нью-Йорке. Один из рабочих начертил эту схему для меня. Благодаря ей многое становится понятным.

Сакс вынула лист бумаги с чертежом, подошла к доске и темно-синим маркером перенесла на нее схему.

Энергоблок, или источник питания (345 000 вольт)

(по проводам высокого напряжения).

Передающая подстанция (снижает напряжете с 345 000 вольт до 138 000 вольт)

(через местные передающие линии).

Местная подстанция (снижает напряжение со 138 000 вольт до 13 800 вольт)

(через питающие линии распределительной сети).

1. Сети с несколькими трансформаторами в крупных коммерческих зданиях (снижают напряжение со 13 800 вольт до 120/208 вольт).

2. Уличные трансформаторы (снижают напряжение со 13 800 вольт до 120/208 вольт)

(через входящие обслуживающие линии).

Жилые дома и офисы (120/208 вольт).

Закончив со схемой, Сакс продолжила:

– MX-10, подстанция на Пятьдесят седьмой улице. В нее входит высоковольтная линия. Он мог подсоединить провод в любом месте на линию электропередачи, но это не так просто, ведь напряжение там довольно высокое. Поэтому он выбрал место выхода из подстанции, где напряжение составляет всего лишь 13 800 вольт.

Селлитто присвистнул и пробормотал:

– Всего лишь!

– Установив провод, он перепрограммировал автоматические выключатели – и подстанцию буквально затопило электроэнергией.

– И произошел взрыв, – подвел итог Райм.

Амелия взяла мешочек с кусочками металла в форме слез.

– И произошел взрыв, – повторила она слова Райма. – Вот. Они валялись там повсюду. Как шрапнель.

– Что это такое? – спросил Селлитто.

– Расплавленные частицы металла от столба рядом с остановкой автобуса. Они разлетелись во все стороны, оставляя выбоины в асфальте и пробивая обшивку автомобилей. Жертва обгорела, но смерть наступила не поэтому. – Райм заметил, что Амелия вдруг понизила голос. – На него пришелся удар множества металлических осколков. Ему прижгло раны. – Она поморщилась. – Из-за чего он некоторое время оставался в сознании. Взгляните.

Сакс кивнула Пуласки.

Он вставил флэшку в ближайший компьютер и создал новый файл по делу. Через мгновение на экране больших мониторов, расставленных в лаборатории, появились фотографии. За многие годы работы в криминалистике Райм приобрел иммунитет к самым жутким сценам, но то, что увидел на экране, потрясло даже его. Тело юноши было буквально изрешечено мелкими металлическими осколками. Крови практически не было из-за температуры, до которой нагрелся металл. Предполагал ли преступник, каков будет результат его действий? Рассчитывал ли на это жуткое прижигание ран, из-за чего жертва будет достаточно долго оставаться в сознании, чтобы ощутить невероятную боль? Входило ли нечто подобное в его планы? Теперь Райм понял причину мрачного настроения Сакс.

– Господи! – пробормотал великий криминалист. – Кто он такой? – спросил Райм, имея в виду жертву.

– Имя – Луис Мартин. Помощник менеджера в музыкальном магазине. Двадцать восемь лет. Не привлекался.

– Никаких связей с «Алгонкин»?.. Какая-нибудь причина, по которой кто-то мог хотеть его гибели?

– Никаких, – ответила Сакс.

– Ошибка со временем и местом, – прокомментировал Селлитто.

– Рон. – Райм посмотрел на Пуласки. – А кафе? Что ты там нашел?

– Примерно в десять сорок пять туда заходил человек в темно-синем комбинезоне. С ним был ноутбук. Он выходил в Интернет.

– Синий комбинезон? – спросил Селлитто. – С какой-нибудь эмблемой?

– Никто ничего не заметил. Но у рабочих компании «Алгонкин» форма точно такого же цвета.

– А еще какие-нибудь подробности? – настаивал Селлитто.

– Скорее всего белый, за сорок, в очках, бейсболка темного цвета. Хотя пара свидетелей не заметила ни очков, ни бейсболки. О цвете волос тоже говорят самое разное: кто говорит, что волосы светлые, кто утверждает, что они рыжие, а кто – темные.

– Свидетели, – презрительно произнес Райм.

Пусть преступник, обнаженный до пояса, на глазах у десяти свидетелей пристрелит человека. Каждый из названных десяти будет клятвенно заверять, что на убийце была майка, и, конечно, эта майка будет десяти разных цветов. За последние несколько лет скептицизм Райма относительно ценности свидетельских показаний несколько смягчился благодаря умению Сакс вести допрос и благодаря Кэтрин Дэнс, сумевшей убедить его в том, что кинесика способна давать достаточно надежные и научно обоснованные факты относительно человеческой психологии и поведения. Однако полностью от своего скептицизма он так и не смог отделаться.

– И что же случилось с этим парнем в комбинезоне потом? – спросил Линкольн.

– Никто точно не знает. Возникла общая суматоха. Послышался страшный грохот, все вокруг осветилось вспышкой, посетители выбежали из кафе на улицу. После того его больше никто не видел.

– Он забрал свой кофе с собой? – спросил Райм.

Криминалист питал определенную склонность к чашкам, стаканам, рюмкам и подобной посуде. Для него они были самыми настоящими удостоверениями личности с ДНК, отпечатками пальцев и множеством других возможных следов, оставляемых на них благодаря липким свойствам молока, сахара и других напитков и добавок.

– Боюсь, что да, – подтвердил Пуласки.

– Черт!.. Но ты что-нибудь нашел на столе?

– Вот это. – И Пуласки достал из молочной коробки пластиковый пакет.

– Он пустой. – Селлитто прищурился и всей пятерней провел по своему внушительному животу, то ли решив почесать его, то ли чтобы еще раз убедиться, что очередная рекомендованная ему диета не работает.

Но Райм взглянул на пакет и улыбнулся.

– Молодец, Новичок!

– Молодец? – пробормотал лейтенант. – Но там же ничего нет.

– Моя любимая разновидность вещественных доказательств, Лон. Невидимые. Мы займемся ими потом. А сейчас меня интересуют хакеры, – задумчиво произнес Райм. – Пуласки, а как насчет беспроводного Интернета в кафе? Я почему-то практически уверен, что его там нет.

– Верно. А как ты узнал?

– Он не мог рисковать, рассчитывая на то, что найдет там Интернет. Скорее всего он вошел в Сеть через мобильник. Однако нам необходимо узнать, каким образом ему удалось проникнуть в сеть компании «Алгонкин». Лон, найди кого-нибудь из отдела преступлений в сфере информации. И пусть они свяжутся с отделом защиты информации компании «Алгонкин». Узнай, свободен ли сейчас Родни.

Отделение преступлений в сфере информации нью-йоркской полиции представляло собой элитное подразделение, в которое входило тридцать сотрудников – детективы плюс обслуживающий персонал. Райму иногда случалось работать с одним из них – детективом Родни Шарнеком. Линкольн считал его молодым человеком, но на самом деле не знал, сколько ему лет, так как тот отличался мальчишеским поведением, небрежным стилем одежды, спутанными волосами настоящего хакера – призвание и имидж, которые делают из человека вечного юношу.

Селлитто позвонил по сотовому и после короткого разговора сообщил, что Шарнек немедленно свяжется с группой защиты информации «Алгонкин» и прояснит вопрос о проникновении в их сеть.

Купер с благоговением взирал на провод.

– Значит, вот в чем дело, – сказал он. Затем, подняв еще один мешочек, в котором находились расплющенные металлические диски, добавил: – На счастье, никто не проходил мимо. Если бы нечто подобное случилось на Пятой авеню, погибло бы десятка два прохожих.

Пропустив мимо ушей совершенно излишнее замечание Мела, Райм сосредоточил свое внимание на Сакс: она не могла отвести взгляда от крошечных металлических дисков. Голосом несколько более резким, чем было необходимо, чтобы отвлечь ее от шрапнели, он произнес:

– Итак, друзья, давайте приниматься за работу.

12

Пройдя в кабинку, Фред Дельрей оказался рядом с мужчиной, который мог быть как рано состарившимся тридцатилетним, так и хорошо сохранившимся пятидесятилетним. На нем была спортивная куртка не по размеру, по виду либо приобретенная в самой жалкой комиссионке, либо просто украденная.

– Джип.

– Хм. Это больше не мое имя.

– Больше не твое имя? И как же тебя теперь зовут? – спросил Дельрей, нахмурившись.

С подобными людьми он обычно играл совершенно определенную роль. Джип – или Не-Джип – был наркоманом-садистом, которого агент ФБР задержал во время одной из своих операций. Он долго смеялся, разглядывая рисунки Джипа, изображавшие жуткие пытки студента колледжа, отказавшегося платить за дозу. Затем последовал арест, а после переговоров и определенного времени отсидки Джип стал одним из информаторов Дельрея. Что требовало держать его на очень коротком поводке, который необходимо было время от времени натягивать.

– Когда-то звали Джипом. Но я решил поменять имя. Теперь я Джим, Фред.

Перемены. Главный лозунг дня.

– Кстати, к вопросу об именах. Фред… Фред? Я что, твой приятель, твой лучший друг? Что-то я не припомню, чтобы нас знакомили, чтобы нас представили друг другу на балу у губернатора, чтобы я встречался с твоими родителями.

– Простите, сэр.

– Знаешь, что я тебе скажу: лучше пусть будет «Фред». Я тебе совсем перестаю доверять, когда ты начинаешь говорить мне «сэр».

Перед ним был один из самых омерзительных образцов человеческого рода, но Дельрей уже давно научился подавлять все проявления нравственной брезгливости. Высокомерное презрение никогда не даст нужного результата, но при необходимости всегда нужно уметь надавить на подонка так, чтобы у того перехватило дух, – Дельрей прекрасно владел оружием страха.

Страх рождает уважение. Так уж устроен мир.

– А теперь послушай, какое у меня дело. Имей в виду, оно серьезное. Насколько я помню, у тебя приближается важная дата.

Слушания по поводу выхода из юрисдикции. Дельрей особенно не беспокоился по поводу Джипа и готов был с ним расстаться. Большого прока от него уже не было. Такова жизнь информаторов. Срок годности у них примерно такой же, как у свежего йогурта. Джип-Джим собирался обратиться в нью-йоркскую комиссию по условно-досрочному освобождению по поводу разрешения переехать в Джорджию. Не куда-нибудь, а именно в Джорджию!

– Если ты замолвишь за меня словечко, Фред… замолвите словечко, сэр, это будет просто замечательно.

И мерзавец взглянул на агента своими большими водянистыми глазами.

На Уолл-стрит могли бы многое почерпнуть из работы ФБР с информаторами. Никаких вам деривативов, дефолтных свопов, никаких страховок, никаких подтасовок бухгалтерской отчетности. Все очень просто. Ты даешь своему доносчику нечто обладающее для него ценностью, а он дает тебе что-то, обладающее примерно такой же ценностью для тебя.

Если он ничего не давал, то выбывал из игры. Если ты не расплачивался – значит, получал дерьмо вместо информации.

Все очень прозрачно.

– Ладно, – ответил Дельрей. – Заметано. А теперь о моем деле. Только помни: мою просьбу нужно выполнить срочно. Ты понимаешь, что это значит, Джим?

– Кого-то хотят кончить, и очень скоро.

– В самую точку. А теперь слушай внимательно. Мне нужно найти Брента.

Пауза.

– Уильяма Брента? А с чего ты взял, что я знаю, где его найти?

Джип-Джим, Слим-Джим задал вопрос, резко повысив голос, из чего Дельрей сразу же заключил, что его источник хоть какой-то информацией относительно местонахождения данного субъекта, несомненно, располагает.

– Джорджия, я помню о тебе, – пропел Дельрей.

Прошло целых шестьдесят секунд, в течение которых Джип о чем-то мучительно размышлял.

– Дело в том, что… возможно, я бы и смог… хотя… правда, определенный шанс есть…

– Я все-таки услышу от тебя что-то определенное, или ты так и будешь кормить меня вводными словами?

– Мне нужно кое-что проверить.

Джип-Джеймс-Джим встал, проследовал в другой угол и начал набирать какое-то сообщение на телефоне, и Дельрей в очередной раз поразился мании преследования, которое овладевает людьми, отсылающими эсэмэски. У Джипи явно есть шанс хорошо устроиться в Джорджии.

Дельрей потягивал минеральную воду, которую ему принес официант, и надеялся на то, что попытка его информатора окажется удачной…

Одной из самых успешных операций Фреда был выход на Уильяма Брента, парня средних лет, белого, довольно хилого, с внешностью контролера из «Уол-марта». Он стал ключевой фигурой в разоблачении некоей весьма опасной подпольной организации. Местная террористическая группировка, состоявшая из расистов и сепаратистов, планировала вечером в пятницу взорвать несколько синагог и свалить все на исламских фундаменталистов. У них были деньги, но не было средств для выполнения задуманного, и преступники обратились за помощью к одному здешнему мафиозному семейству, известному своей одинаковой неприязнью к евреям и мусульманам. Семейство, в свою очередь, наняло Брента, который и попался на крючок Дельрея, выступавшего под маской суетливого торговца оружием с Гаити и якобы желавшего сбыть Бренту реактивные снаряды.

Брента арестовали, и Дельрей заполучил его в качестве своего информатора. И тут произошло удивительное – Брент так увлекся работой информатора и выполнял ее столь качественно, что создавалось впечатление, будто он готовился к ней всю жизнь. Брент проник в самую верхушку расистской группировки и мафиозного семейства – в результате заговор был разоблачен и обезврежен. Оплатив таким образом свой долг обществу, Брент тем не менее продолжал сотрудничать с Дельреем, выступая в самых разных ролях: подлого наемного убийцы, специалиста в ограблении банков и ювелирных магазинов, члена радикального общества сторонников введения запрета на аборты. Он оказался одним из самых талантливых информаторов из всех, с кем когда-либо приходилось работать Фреду. Он был человеком-хамелеоном. В каком-то смысле он даже стал «альтер эго» самого Фреда Дельрея (несколько лет назад ходили неподтвержденные слухи, что Брент сумел создать собственную сеть информаторов внутри нью-йоркской полиции).

Дельрей работал с ним около года, до тех пор пока Брент не слишком засветился и не удалился под уютную опеку закона о защите свидетелей. Но продолжали ходить слухи, что под одной из своих новых масок он сохранял многочисленные тайные связи на улицах Нью-Йорка.

И так как ни один из обычных источников Дельрея не дал никакой информации о «Справедливости для…», Рахмане и нападении на подстанцию, агент вспомнил про Уильяма Брента. Джимми-Джип вернулся и уселся на скрипучую скамейку.

– Думаю, что сумею это устроить. Но в чем само дело? Я не хочу, чтобы он потом где-нибудь за углом перерезал мне глотку.

«Вот она, существенная разница между Уолл-стрит и работой с информаторами», – подумал Дельрей.

– Нет, Джимми-бой, ты меня не понял, – сказал он. – Я ведь не прошу тебя превратиться в маленькую мушку на стене, которую любой готов раздавить. Единственное, что мне от тебя надо, так это чтобы ты просто организовал свидание. Сведешь меня с человеком, и, будь уверен, не пройдет и несколько недель, как будешь есть персики в Джорджии.

Дельрей передвинул по столу карточку с телефонным номером.

– Пусть он позвонит по этому номеру. Иди и поторапливайся.

– Прямо сейчас?

– Прямо сейчас.

Джип кивнул в сторону кухни.

– А мой обед? Я же еще не ел.

– Обойдешься, – спокойно сказал Фред.