Текст книги "Мастер убийств"

Автор книги: Дон Пендлтон

Соавторы: Л. Эйнджел,Жорж Лотнер
сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 33 страниц)

Несколько минут Ник рассматривал обнаженные, напитанные маслом для загара тела и лица, столь немилосердно выставленные на его обозрение. Женщины лежали смирно, с закрытыми глазами, позволяя солнцу прожаривать кожу. Безупречные молочно-белые груди Таси Лофтен, сильно контрастирующие с загорелым телом, вздымались в молчаливом ритме сердца. Похоже, что, положив руку поперек Тасиного тела, англичанка хотела защитить ее от опасности. Она дремала. Но у Картера создалось впечатление, что русская не спала!

Ник отложил бинокль и перекатился на спину с чувственным удовольствием огромной кошки. Ни сесть, ни встать, ни попрыгать он не мог, но зато вытянулся до хруста в суставах. Ник сделал глоток из фляжки (по идее, в ней должен был находиться «фандадор», чтобы поддерживать мистера Хьюза под здоровенной «мухой»), прополоскав полость рта, и немного смочил шикарную темную шевелюру, едва серебрившуюся на висках. Потом сделал еще несколько глотков: это была минералка. После того как однажды в Мексике он, попив воды из-под крана, подхватил замечательный понос, Ник решил больше не рисковать. Затем Картер вылил немного влаги на не слишком свежий носовой платок и вытер им лицо. В этом уютном местечке на самом краю утеса было чересчур жарко. Он мечтал о ванне, но это пока могло подождать. Сигарета и выпивка тоже.

Должен ли он начать действовать этой ночью? Ник понял, что решение следует принять здесь и сейчас. Он допускал, что найдутся доводы как «за», так и «против» незамедлительности акции. Разумеется, он не намеревался действовать очертя голову – Ник любил работать на досконально изученном поле предстоящего боя, – но и затягивать не следовало, ибо стало ясно, что Иуда жив и вполне может сунуть лапу и испортить игру. Может. К сожалению не было никакой возможности поточнее узнать о его планах. Правда, оставался инстинкт, который еще ни разу Ника не подводил!

Он родился с чутьем тигра – зверя, знающего об умерщвлении и выживании намного больше любого другого хищного животного. И сейчас инстинкт подсказывал, что Иуда каким-то образом замешан в этой истории. И где-то, как-то, раньше или позже, но этот приятель обязательно объявится и сунет свою грязную ложку в чужой суп. Наверное, все-таки раньше. Иуда был из тех, кто попусту не теряет драгоценного времени, когда замешаны их интересы – читай: деньги.

Раздавить его – вот первейшая Никова обязанность!

Картер нацепил пару темных очков и улегся подремать на солнышке лицом вверх, как его замечательные женщины у бассейна. Он дышал глубоко, но движения грудной клетки было практически не видно. В состоянии покоя непрезентабельная одежка Кеннета Людвелла Хьюза, грязная и измятая после долгих часов езды, скрыла истинную природу носящего ее человека: великолепно вышколенного профессионального убийцу! Практически – а Хоук размышлял над этим постоянно, когда рассматривал своего любимца – избавленного от любых проявлений человеческого, кроме мягкого и довольно странноватого чувства юмора. Плюс необходимо добавить разумную трусость. И именно это последнее качество превращало Ника Картера в превосходный экземпляр животного! Из этого списка можно было вполне спокойно исключить способность любить или нежно заботиться о ком бы то ни было.

Ник обладал способностью воспроизводить в уме любую карту. И сейчас, лежа на послеполуденном солнышке, он как раз и занимался репродуцированием виллы на свой мозговой экран. Он спроектировал здание настолько тщательно, что ощутил под пальцами структуру розового камня, из которого она была выстроена, и тотчас принялся планировать налет, И решение возникло в мозгу так же быстро и пронизало его так же легко, как меч влетает в ножны. Самое подходящее время – сегодняшняя ночь. Риск будет минимальным. Надеяться на помощь не приходилось – люди ЭКСа находились в Барселоне, – но это не волновало Ника, Он обычно выполнял задания в одиночку.

На розовой вилле он не заметил ни одного охранника. По крайней мере, охранника мужского пола, иначе женщины не стали бы купаться в голом виде, Хотя это несколько удивило Ника, но пришлось с этим фактом смириться. По крайней мере, на какое-то время. И с оговорками. Потому что он не представлял, чтобы русская барышня могла остаться без какой бы то ни было помощи.

И пока что Картеру не попадался на глаза ни один из людей Иуды. Вполне возможно, что они ошивались где-то поблизости, но хорошо маскировались. Если инстинкт его не подводил, то они обязаны были находиться где-то рядом. Вроде Ника: выжидали.

Картер глубоко вздохнул и перевернулся на живот: дико хотелось курить. Он предвидел, что с Иудой будет намного больше возни, чем с Тасей Лофтен, Ведь несмотря ни на что, она была всего лишь девушкой. А у Иуды неплохая армия, вооруженная гранатами и пулеметами. И вновь перед его глазами возник образ Гей Лорд, окровавленной головой свисающей с кровати, но он тут же выбросил эту мысль из головы. Гей мертва. На повестке дня стояла миссия «Сафо». Но вот после того, как он вывезет англичанку из Испании!.. Улыбочка номера третьего стала жестокой. Наверное, было бы неплохо возобновить знакомство с Иудой – доделать работу!

Он неподвижно лежал, Положив щеку на тыльную сторону руки, и постороннему глазу показалось бы, что он спит, но в глубинах мозга совершалась напряженная работа: план местности прокручивался вновь и вновь.

Лучше всего, думал он, провести налет единым поступательным движением. Никаких осад. Вломиться с черного хода и захватить англичанку. Затем пролететь через парадный вход и дуть вперед. Механика простейшая.

Розовая вилла расселась на самой вершине высоченного клифа на оконцовке Кала Монго – остром соскообразном мысе, выдававшемся в залив де Росас. Ник наблюдал за внутренним двором; а дальше скалистый утес сбегал на триста футов вниз, к ясным водам Средиземного моря. Извилистая лестница – похоже на древнеримскую работу – была вырублена в скале. Она вела к небольшому заливу, оканчивавшемуся серпообразным пляжиком, В который как раз могла пройти маленькая лодка.

В Кала вела единственная узкая пыльная дорога, вьющаяся по краю клифа. Ник оставил «лянчию» в зарослях миндаля, оставшиеся полмили шел пешком, придерживаясь лощин и оврагов, а до своей «жердочки» добрался по едва различимой горной тропе, от которой горные козлы, наверное, были в восторге.

Этим же путем я пойду и ночью, думал Ник. Сегодня луна должна пойти на убыль. Надо оставить машину на том же месте, поставить всех на уши. Вполне возможно, что ему убивать русскую и не придется; может быть, он захватит ее врасплох или она сдастся без борьбы. Убивать ее совсем не хотелось. Необходимости в этом не было, да и жалко кромсать такую хорошенькую девчушку.

Значит, захватив Алисию Тодд, необходимо двигаться дальше. Через главный вход и по каменной лестнице – к причалу. Там его будет ждать лодка, которую он наймет в близлежащей рыбацкой деревушке под названием Эскала, на которой они и поплывут через залив к Росасу. Тогда и только тогда он свяжется с Барселоной и утрясет насчет «тихого» домика, где «ляжет на дно» с англичанкой, пока не уляжется шум. А кипеж поднимется конкретный! Русские будут гнать его, как гончие кролика. И, если он конечно замешан в этом деле, Иуда вместе с ними.

Ник вновь потянулся до хруста в костях и зевнул. Неплохо было бы поспать. Он протянул руку к биноклю, лежавшему на плавящейся скале. Погоня его не слишком заботила. Выкрав Тодд и упав «на дно», он выполнит задание. Он может, конечно, позволить себе поразвлечься и доставить удовольствие прежде всего самому себе, переправив англичанку через Пиренеи во Францию. Или заставить Хоука организовать ЭКСовский самолет. Короче, возможны варианты. В общем, все это напоминало «не разбери поймешь», но Ник знал, что для разборки необходимо понять, с кем придется разбираться.

Он приложил бинокль к глазам. Бассейн моментально приблизился. Женщины все еще валялись нагишом на резиновом матрасе. Алисия Тодд, обняв девушку, наглым образом дрыхла, успокоив в ладони одну из блестящих от масла грудей.

Ник заметил ЭТО одновременно с Тасей! Она больше не дремала! Под маской сонного, скучающего существа скрывалась готовая к действиям профессионалка. Она высвободилась и села. В ее лице читалась тревога. Она всматривалась в скалу, на которой прятался Ник. Солнечные блики! Отражения лучей от стекла или металла. Кто-то еще находился на клифе, и солнце послало ей сигнал тревоги. У Ника было превосходное боковое зрение. Уголком глаза он заметил вспышки еще до того, как девушка засуетилась. Они исходили откуда-то справа, с расстояния в пару сотен ярдов. Кто-то шпионил за виллой и женщинами, и в бинокле у «кого-то» не стояли тонированные линзы.

Ник бросил прощальный взгляд на виллу как раз вовремя, чтобы рассмотреть, как русская уводит англичанку в дом через боковую дверь. Обе обернулись полотенцами. Ник ухмыльнулся. Ему стало любопытно: что на сей раз прогнала малышке Тодд, Тася Лофтен – грубое посягательство на честь и достоинство? Скромность взыграла?

Ник засунул бинокль в футляр, Тася была начеку, чего он не учел, Картер потихоньку проклял своего «напарника». Теперь девушка готова к возможной опасности. Значит, сегодня ночью она станет бодрствовать. Но ему это было без разницы. Все равно следовало совершить налет именно сегодня.

Ник немного подлез под нависающий выступ и затаился. Прошла минута. Две. Три. Солнце вновь сверкнуло на стекле. Ник точно засек место. Справа и немного пониже него, примерно в ста пятидесяти ярдах. Отлично.

Если убивать, так уж бесшумно. Кисть мягко повернулась и стилет скользнул из замшевого чехла прямо Нику в ладонь. Холодная рукоятка куснула руку.

Ник бесшумно проверил спуск люгера. Пистолет матово сиял в лучах солнца – отлично смазанный, точный инструмент смерти. Ник вновь спрятал его в пластиковую кобуру.

Он покинул горное убежище и стал осторожно подкрадываться к солнечным бликам. Он делал это мягко и бесшумно. У невидимого наблюдателя, догадывающегося о чем-то подобном, должна была возникнуть ассоциация с гремучей змеей, тихонько огибающей скалу и подбирающейся к ничего не подозревающему кролику.

Глава 4
ВТОРОЙ ПАУК

Арендованная Ником вилла прозывалась «Каса де Флоридо» и находилась примерно в полутора милях от розовой. Это был блочный, покрытый уже начавшей облупляться коричневой краской дом-раздолбай. Название было подходящим из-за дивных розовых садов, в которых также произрастали различные полутропические цветы, вечнозеленые дубы, каменные сосны, казуарины и высохшие буролистые пальмы, шебуршащие в налетающем ночью морском бризе. Темно-бордовое море…

Вилла включала и дворовые службы, и древнюю конюшню из тесаного камня. Постройки были обнесены двенадцатифутовой стеной, выкрашенной все в тот же скучный говняный цвет. К морю выходило патио, выложенное красной глазированной плиткой. И еще был фонтан, не работавший с доисторических времен. Из патио на каменистую площадку над морем открывались тяжелые металлические ворота. Страшно было наблюдать за волнами, разбивающимися об острые скалы в пятистах футах внизу. Обрыв прикрывала одна несерьезная ограда кованного фигурного железа, опасно провисающая над бездной.

Это было действительно жутковатое место. Поэтому донна Анна – домохозяйка – запрещала своему сынишке Пабло там играть, Вот поэтому-то Пабло (когда мать его уходила в деревню за продуктами) играл именно там. Или же сидел над обрывом и хмурясь размышлял над странным «нортамерикано»[10]10
  Штатник (исп.).


[Закрыть], так поспешно снявшем у них виллу. Такая поспешность! Такая скорость! И такие деньжищи! Мучо динеро! Пабло уже удалось организовать небольшой склад песет. И он надеялся, что вскоре их станет еще больше. Их просто должно было стать больше, если, конечно, он – Пабло-Эстебан-Маурельо-Гонсалез-и-Джонс – постарается.

Пабло Джонса очень волновало, чтобы его не засекли. Особенно маменька. У этой бедной женщины была очень тяжелая жизнь. Она совершила одну-единственную, зато роковую ошибку: влюбилась в заезжего американского коммерсанта. Произошло это на пляже в Кадиксе. А он отказался жениться. Но она дала его фамилию своему сыну и переехала на другой конец страны подальше от сплетен и пересудов, чтобы вырастить мальчика в лоне Церкви и в старых добрых традициях. Это произошло немногим более двенадцати лет назад. И теперь добрейшая донна Анна пребывала в полном неведении относительно того, что же на самом деле представляет из себя ее сынок. И вполне возможно, она так никогда и не разгадает сей продукт времени, кинофильмов, «Битлов», самобытного, но сырого ума и дешевого чтива. Пабло был самоучкой. Гип-гип – урраа!

Пабло стоял в опасной близости от шатающихся железных перил и наблюдал за тем, как последние лучи заходящего солнца освещают древний маяк на острове Медас. Скоро станет совсем темно. Мать не вернется домой до полуночи, если вообще вернется. Он много раз ночевал один. Но сегодня вечером в Фигуэросе показывают клевую киношку, и он постарается очутиться там через час.

Пабло достал из кармана рваных джинсов пачку песет и внимательно пересчитал наличность. Для посещения кинотеатров у него было достаточно денег, но – чем больше, тем лучше. Лучше – больше. У Пабло возникло такое ощущение, что вскорости объявится сеньор Хьюз. Значит, надо ковать железо, пока горячо.

Кстати, насчет раскаленных железяк: вот и сеньор! Ошибиться насчет рева его чудовищной машины невозможно. Пабло с первого взгляда влюбился в древнюю «лянчию». Он поспешил в сад и увидел, как сеньор въезжает в конюшню, которую использовали в качестве гаража.

Пабло не побежал встречать сеньора. Он остался в тени и стал наблюдать. Мальчишка не был робким, но, как большинство испанцев, любезничал до одурения. И своим живым умишком он быстро сообразил, что сеньор рассердится, если ему сейчас помешать. Как-то непривычно выглядел сейчас сеньор Хьюз. И Пабло моментально все понял. Американец не был пьян! И это меняло всю картину. До сегодняшнего дня сеньор постоянно набирался под завязку. Но не сейчас. Даже двигаться он стал иначе. И вел себя совершенно по-другому. Сеньора было не узнать.

Он стал совершенно другим человеком!

Пабло моментально раскусил «Хьюза». Крошечный моллюскообразный умишко понял, что к чему. Сеньор думал, что он один! Он не подозревал, что за ним наблюдают! Пабло еще сильнее отступил в мерцающие тени и в восхищении принялся наблюдать.

Номер третий вытащил ключи из замка «лянчии» и положил их в карман. Несколько мгновений он стоял в дверях конюшни, оглядываясь по сторонам. Все было тихо. Луч маяка с острова Медас прошел по крыше дома, подобно огромной ладони вытирающей пыль. В ветвях казуарины птицы готовились ко сну. Единственное окно на вилле было освещено – окно кухни. Ни тени, ни звука, ни шороха, Отлично! Пабло с матерью, наверное, поехали в деревню. Просто превосходно! Никто не должен его видеть.

Ник подошел к багажнику и приложился ухом. Заднее отделение кузова было необъятным. Находясь там, человек не может испытывать чересчур больших неудобств. И воздуха достаточно. Усмешка Ника стала холодной как лед. Он услышал внутри какое-то копошение. Кто-то задевал ногами по металлу, раздавались приглушенные удары. Давай, давай пинайся, приятель! Ник вышел из конюшни и неторопливым шагом отправился к вилле. Необходимо подержать этого засранца в багажнике, пока он не размякнет. А сейчас – к черту! Ванна, бритье, выпивка и хорошая сигарета! Настоящая сигарета, а не сраная хьюзовская трубка! В ванне он детально обдумает план. Затем небольшой допрос: парень из багажника станет отвечать, в этом можно не сомневаться! Он и так уже обгадился со страху! Значит, несколько ответов на несколько вопросов и можно заняться подготовкой к ночному рейду. Необходимо организовать лодку, вернуться на розовую виллу и выкрасть англичанку. Если все пойдет путем, то к рассвету проблем не останется! А такая быстрая и чистая работа снимет его с хоуковского крючка. Все из-за Гей Лорд! Хоук вообще способен простить все что угодно, если ему покажут настоящие результаты. Ник шел к дому, тихонько насвистывая под нос. О-опс! С крючка у старичка! Ему очень понравилась эта фраза. Было в ней какое-то благозвучие…

– Буэнос тардес[11]11
  Добрый вечер (исп.).


[Закрыть], сеньор.

Ник застыл как вкопанный. Е-мое, да ведь это же парнишка! Пабло! Малыш-битничек. В испанском духе. Не то что он сильно раздражал, просто нечего ему здесь сегодня ошиваться.

– Добрый вечер, Пабло. Ты меня застал врасплох. Я-то думал, что вы с матерью отправились в деревню…

Мальчик серьезно рассматривал Ника. Сложения он был хрупкого, с оливковой кожей. Из-под непокорного вихра блестящих черных волос смотрели огромные карие глаза. Зубки были маленькие, мелово-белые. Он носил старую, но очень чистую футболку, обтрепанные джинсы и сандалии без задников.

– Я не поехал в деревню, сеньор. Мать поехала, а я – нет. Хотел послушать ле телефония – радио, но оно сломалось. Не играет. И теперь я не знаю, что делать, сеньор.

Если мальчишка станет болтаться поблизости, это сплошная морока. Когда он возьмется за приятеля из багажника, то вопли будут слышны за милю. А это опасно. Ник вздохнул. Про себя. Вот так всегда. Только соберешься плотно чем-нибудь заняться, как сразу же возникает куча всяких проблем.

Он постарался улыбнуться и сказал:

– Я понял, сынок. Значит, радио не работает. – Ник видел эту раздолбину на кухне: допотопный «Этуотер-Кент» с репродуктором! У Ника мелькнула мыслишка. Это может сберечь ему какое-то время. Парнишка, конечно, хипповый. Но за деньги…

– Фигово, – продолжил Картер. – Слушай, пока ты здесь, может быть, поможешь? Как насчет подзаработать?

Пабло заулыбался.

– Си[12]12
  Да (исп.).


[Закрыть], сеньор. Эста бьен[13]13
  Очень хорошо!


[Закрыть]! Что вы хотите, чтобы Пабло сделал? – он надеялся, что задание не займет у него много времени. Тогда можно будет успеть на фильм. Сегодня в городе шел «ла пеликула пара чине магнифико»[14]14
  Потрясающий кинофильм.


[Закрыть] Хэмфри Богарт[15]15
  Хэмфри Богарт – американский киноактер, один из столпов Голливуда 30-х – 40-х годов, снимавшийся в амплуа «простого парня».


[Закрыть]! Подобную картину пропускать нельзя!

– Эста бьен! – Ник взъерошил густые волосы. – Сделка. Что нужно – расскажу позже. Для этого тебе придется смотаться в деревню. В Эстартиту. А сейчас сходи и наполни ванну. Ми пронто[16]16
  Побыстрее.


[Закрыть]! Я устал и чертовски пропылился.

– Си, сеньор. Иду.

И пока Пабло галопом скакал в кухню, набирал там воду и таскал ее в огромную ванну на втором этаже, он думал о том, что, судя по всему, тот действительно устал, Как собака!

Полчаса спустя, с понтом развалясь в тепловатой воде, Ник решил еще немного довериться мальчишке. Но только после того, как аккуратненько удалит его на вечер с виллы. Нюх не подвел номера третьего: мальчишка быстро соображал и готов был из кожи вон вылезть, чтобы заполучить лишний доллар. Посылая его в Эстартиту, Ник таким образом убивал двух зайцев: избавлялся от ненужного свидетеля и улаживал дело с лодкой. И так как он твердо решил выступить этой ночью, то время сейчас было самым важным фактором.

Нику, валяющемуся в ванне, курящему сигаретку и временами посасывающему из высокого стакана «фандадор» с водой, все казалось очень загадочным и с другой стороны – простым. Он объяснил мальчишке, что заключил «сделку». Для этого ему нужна маленькая быстроходная лодка и надежный кормчий. Может Пабло отыскать такого человека в деревушке и привести на виллу? Сегодня. Скажем, около полуночи. Только чтобы тот держал рот на замке!

Мальчишечья мордашка осветилась пониманием. Он завертелся на табуретке, с которой в восхищении обозревал великолепные мускулы «нортамерикано». Он понял. Си! Распрекрасно понял!

– Контрабандиста! – восторженно прошептал он. Прямо как в кино. Значит, он все-таки был прав насчет сеньора Хьюза! Тот вовсе не был тем, за кого себя выдавал, то есть, «эскритор» – писателем. Контрабандист! В маленькой дурацкой головке заплясали видения: огромные горы банкнот.

Ник ухмыльнулся и подумал: пусть себе помечтает. Контрабандист, – профессия не хуже других. В Испании этим ремеслом занимался каждый второй; что-то типа общенационального хобби. Преуспевающий контрабандист был столь же популярен, сколь и тореадор.

Ник дал парнишке пачку песет и отослал на задание. Пабло обещал вернуться к полуночи с каким-то Себастьяном, у которого имелась превосходная лодка с кайфовым мотором и который был явно не прочь заработать несколько неправедных песет. У Пабло за спиной словно крылья выросли. Он и думать забыл о кинофильме. Ведь здесь завертелось свое собственное кино, и он сам стал Хэмфри Богартом!

Пробегая мимо конюшни, мальчишка взглянул на огромную желтую «лянчию». Он вспомнил, как сеньор, припарковав автомобиль, нагнулся к багажнику. Наверняка проверял, в порядке ли замок. Там, наверное, и находится товар. Но это не для Пабло. Пока что.

Парнишка принялся пересчитывать крупные купюры, пыля по дороге к деревушке.

После ванны Ник почувствовал себя заново родившимся. Он прошел в полумрак прохладной спальни с высокими потолками и голым разлегся на кровати. Тело еще ныло, но при мысли о предстоящей операции усталость начала проходить. Через минуту он сел, скрестив ноги, и принял начальную позицию йоги. Времени была уйма. Недавно пробило восемь часов. Ник не стал сильно входить в медитативное состояние – это требовало огромного умственного напряжения, да и ни к чему сейчас было пускаться на поиски истинной истины. Его наставник – один старый брамин – говаривал, что возможно и частичное «погружение». Тренировка может быть легкой, чтобы человек словно бы «плавал на поверхности». И сегодня ночь, предназначенная именно для подобной тренировки и действия. «На поверхности», Когда начнется заваруха, времени размышлять не будет, Придется стрелять. Кровь. Вопли. Видимо – смерть. Времени – ноль.

Ник принялся делать глубокие вдохи. Его похожий на стальную, с рубцами плиту живот втягивался так глубоко, что образовывал почти сферическую поверхность. Процесс духовного осмозиса все сильнее и сильнее захватывал номера третьего. Он мысленно вернулся на розовую виллу и принялся «рассматривать» ее заново. И тут «увидел» допущенную ошибку!

Картер был слишком самоуверен и посмел отрицать очевидное. Он беззаботно решил – а это в его профессии могло оказаться роковой ошибкой, – что на вилле нет охранников мужского пола. Судя по тому, что он видел, так оно и было. Но видел Ник не слишком-то много. А вот сейчас – усмотрел. Там обязательно будут охранники! Обязаны быть! Они придут на виллу после наступления темноты. Возможно, они даже не остановятся на самой вилле, а расположатся где-нибудь поблизости и станут сторожить с сумерек и до рассвета, а потом возвратятся на исходную позицию, Видимо, в соседнюю деревню. Вполне возможно, что в Эстартиту, куда Картер только что услал мальчишку.

Точно, охрана будет. Ник смог «нарисовать» ее в полумраке огромной спальни. Таких он видел и раньше: дородные крепыши в дешевых костюмчиках. Тяжелые, широкие лица. Мышцы, как у тягловых лошадей. Такие люди смелы и компетентны. Но – недостаток воображения и чутья, нюха. Эти ребята знают, как выполнять приказы и как умирать. И все. Ника передернуло от презрения: видения растворились в воздухе. Потеть не придется. Он постарается «обвести» их всех, чтобы избежать ненужных стычек. Надо свести шум и убийства к минимуму. Испанская полисия достаточно крута; а Гражданская гвардия в своих сияющих на солнце оригинальных кожаных фуражках, зеленой униформе, поблескивающая хорошо смазанными карабинами, – еще круче. В Гвардии ребята скорее солдаты, чем полицейские, и если Ника схомутают, то они наплюют на его хваленую национальность! Также следует опасаться ИСБ – Испанской службы безопасности, – которая тоже может добавить перца. Испанцы вообще безжалостная раса. Именно здесь зародилась Инквизиция. И номеру третьему приходилось слышать истории об испанских застенках. Кнуты, дыба и ножички проходят не только в Москве!

Ник встряхнулся и выпал из легонького йогического транса. Короче, придется провести операцию на максимальной скорости – только и всего! Возникнуть, словно призраку, сграбастать англичанку и, не останавливаясь, рвануть вместе с добычей.

Слушай-ка… А если Алисия Тодд, не захочет убегать вместе с ним? Ведь и такое возможно. Слишком сильно она влюблена в русскую девчонку, чтобы думать об опасностях и последствиях. И у них не будет ни секунды времени, чтобы сесть и спокойно разобраться в ситуации! Ник криво ухмыльнулся и прошел в угол комнаты, где стоял массивный, носорожьей кожи чемодан. Он швырнул его на постель и щелкнул замками. Проверил шприцы, иглы и пакет с героином. Здесь было все, что могло осчастливить бедную англичанку. По крайней мере помочь ей продержаться до прибытия в Англию.

Номер третий подошел к обшарпанному старому комоду с зеркалом и взял с него изогнутую трубку. Кисет лежал рядом. Ник уставился на него, потом усмехнулся и запустил трубку через всю комнату. Она стукнулась о стенку и раскололась. Ник снова усмехнулся. Совсем дерьмово для Кеннета Людвелла Хьюза! Писателишка только что дал дуба! Сегодня ночью Ник станет действовать в собственном обличье и все будет быстрее, проще и легче. Улыбка стала шире. Совсем дерьмово для столь тщательно продуманной Хоуком легенды. Но свое назначение она уже выполнила: провела его к розовой вилле так, что никто ничего не заподозрил.

В восемь-тридцать Картер прошел в конюшню. Джентльмен должен был уже созреть для разговора. Ник специально дал ему время хорошенько «протушиться», чтобы ужас и физические неудобства притомили и привели мужчину в нужное состояние. Вряд ли к этой минуте в нем осталась хотя бы капля мужества.

Ник шел через темный, освещаемый лишь случайным лучом маяка двор и, подойдя к багажнику старой глянцевитой «лянчии», встал, прислушиваясь. Ни звука. Тревога царапнула по душе: неужели подох? Хотя вряд ли. Да, Он прыгнул на наблюдателя с уступа и врезал ему с размаха по спине обеими ногами. Мужик мгновенно вырубился, и пока Ник затаскивал его в машину, находился в «отключке», но шею-то ему не попортили. Картер специально проверил, так как не желал возиться с трупом. И сейчас, открывая багажник, он молился, чтобы мужик не сдох от шока. Ведь «жмурик» ни за что не станет отвечать на вопросы!

Мужик был жив. Жалкий, напуганный, страдающий от жестокой боли, но – живой. Когда Ник поднял крышку багажника и посветил во тьму фонарем, оттуда на него взглянули округлившиеся от страха глаза. Человек был скручен узлом и так упакован, что, казалось, состоит из сплошных рук и ног.

Человек принялся хныкать тонким пронзительным голоском:

– Хесу[17]17
  Иисус!


[Закрыть]! Хесу! Агуа[18]18
  Воды!


[Закрыть]! Ради всего святого – агуа! – Он невнятно, глотая куски слов, говорил на каталонском наречии северных провинций.

Ник вытащил его из багажника, словно мешок с картошкой, бросил на пол.

– Никакой тебе воды, – сказал Картер. – Может, попозже… Если будешь умницей и станешь отвечать на вопросы, тебе не причинят вреда. Компрендо[19]19
  Понял?


[Закрыть]?

Человек извивался на полу, пытаясь согнуть сведенные судорогой члены. Он уставился на луч света, словно обезумевшее от страха животное.

– Си-си! Понял! Но я подыхаю от жажды, сеньор! Пожалуйста, умоляю вас! Один глоток, а?

Ник пнул его ногой под ребра. Достаточно сильно, чтобы тот одурел от боли, но не до перелома, Он не чувствовал сострадания к этому человеку и знал, что «урок» должен подействовать. Это просто начался другой «пласт» работы. Так что – без эмоций. Ему было необходимо выжать из этого ублюдка правду, всю правду и ничего кроме правды. Извлечь же ее можно только так: немного зверства, ужасов, и все будет в полном порядке. Нику приходилось встречаться с подобными типами. Они уповали лишь на силу: рук и Смерти! И понимали лишь язык пыток. Так что Ник получит необходимую информацию. Сглотнув слюну, он внезапно понял, что это за ответы. И испугался. У мужика прямо на морде засветилась надпись, что он головорез из шайки Иуды!

Ник поднял пленного и поволок его в кухню. Комната освещалась единственной скучной, ничем не прикрытой лампочкой. Ник бросил человека на стул, стоящий возле изрезанного ножами стола, и, пройдя в угол, налил себе воды из огромной бутыли. Медленно отпил несколько глотков, облизал губы. Человек жалостливо смотрел на него. Потом вытянул вперед подскакивающую руку:

– Диос Мио[20]20
  Мой Бог!


[Закрыть]! Сеньор – всего лишь один глоток!

Ник вылил остатки воды на кирпичный пол и уставился на человека из-под нависших бровей этаким змеиным взглядом. Иуда, видать, мел по самым что ни на есть сусекам! Хотя, черт его знает, по внешнему виду можно и ошибиться. Человек был низеньким, плотно сбитым, с начинающим проявляться животом. Волосы – прямые, сальные; под носом – словно проведенная карандашом черточка усов. Глаза – цвета стоячей воды, хитроватые; кожа испещрена следами от выдавленных угрей. Нескольких передних зубов недоставало, остальные же были коричневого цвета и сточены до пеньков.

– Скидывай штаны! – приказал Ник.

– Но сеньор!..

На Картере были серые спортивного покроя брюки и белая чистая рубашка. Короткие рукава позволяли мужику видеть замшевые, прикрепленные к предплечью ножны. Ник тряхнул кистью, и стилет мягко скользнул ему прямо в ладонь. Острие, словно металлический палец, уставилось на человека.

– Штаны, я сказал. И побыстрее. Кидай их сюда!

Мужчина скинул грубые холщовые брюки и бросил их Нику. Ноги у него были худые, заросшие черной шерстью. Ухмылка Ника напоминала волчий оскал. Этому нехитрому психологическому трюку он научился давно. Мужчина без штанов как бы теряет всю свою мужественность.

Ник вытряхнул из карманов содержимое: бумажник, немного денег – сантимов и песет, – маленькое серебряное распятие, очень грязный носовой платок, помятая пачка сигарет «Эль Торо», и небольшой стеклянный флакон, вроде тех, в которых хранят лекарства.

Ник поднял его и принялся изучать. Внутри, лениво перебирая крючковатыми конечностями, двигался маленький золотой паучок. Номеру третьему стало любопытно: чем они кормят своих тварей и кормят ли их вообще?!

Картер улыбнулся и показал мужику стеклянный флакон:

– Арана!

Тот пожал плечами:

– Просто моя домашняя зверюга, – голос с трудом вылетал из пересохшего горла, дрожал, но Ник увидел, что к человеку постепенно начинает возвращаться самообладание. Это ничего. Это ненадолго.

Голос Картера стал резче, черты его лица посуровели. По-испански, стараясь подражать каталонскому выговору, он произнес:

– Ты лжец, вор, убийца и проклятье на голову своей матери! Мерзость из мерзости! Ты состоишь в бандитской шайке, называющей себя «Пауками» и работаешь на человека, именующего себя Иудой! Если собираешься признаться, то поторапливайся: я намерен перерезать тебе глотку. – Он встал рядом с мужчиной и приставил острие стилета к дрожащему горлу.