Текст книги "Рыжик (СИ)"
Автор книги: Дмитрий Мачальский
сообщить о нарушении
Текущая страница: 23 (всего у книги 27 страниц)
– Люда-а-а!.. Людочка-а-а... Всё в порядке, можно идти домо-о-ой.
Она обернулась и Костик мог поклясться, что глаза её на мгновение полыхнули "дьявольским" светом. Но дьявольщина ушла, а Людка осталась, и в темноте, подсвеченной разве что далёкими звёздами, её фигура стала медленно клониться набок.
– Э! Э!.. – бросился наперехват Костя. – Всё хорошо. Всё уже хорошо. Пойдём вниз, а?
– Ага... – выдавила его подопечная и поплелась к будке, то и дело заваливаясь ему на руки.
Как они будут спускаться по всем лестницам в полной темноте, Костик не представлял, но так случилось, что добрый дядя-охранник услышал наверху шум и прибежал с фонариком. И он, и фонарик оказались тут нелишними. Общими усилиями слабо сопротивляющаяся Людка была спущена на лестничную площадку и стащена по ступенькам на первый этаж.
– Ну то шо, тепер по домах? – жизнерадостно осведомился дядечка-охранник, предвкушая, наконец, поспать в куточке или, накрайняк, послушать радио – может чего интересного скажут на предмет, не пора ли в подвал прятаться.
– А Лёшка? – проснулась у Людки совесть, как всегда – не вовремя.
– Обойдётся... – пробурчал Костик. – Он утратил свой шанс. Идём скорей, а Лёшка пусть теперь сам нас ищет.
Все втроём они вышли в вестибюль и тут по стёклам парадного входа полоснул мощный свет фар, а во дворике заполошно взвизгнули тормоза.
– Кого це принесло? – удивился охранник.
– Лё-о-ошка-а-а... – словно пьяная улыбнулась Люда, но вдруг посмурнела и подозрительно прислушалась: – Или нет?..
Глядя на неё, плохо стало и Костику.
– А давай-ка пока отойдём в сторонку? – предложил он и, не дожидаясь согласия, подпихнул Людку в темноту коридора. – Якщо шо, то нас тут не було! – конспиративным шёпотом проинструктировал он охранника. Дядечка понимающе кивнул и направился к входу. Там уже нетерпеливо дёргали двери и стучали в стёкла.
– Зараз, зараз! Вже йду!.. Що треба?
– Комитет госбезопасности! Быстро открывай, пока в тюрьму не загремел!
– Вже, вже! От люди – нав╕ть поспати не дають... Та не лом╕ться, та в╕дкриваю!
– Ещё люди в здании есть? – прозвучал по-хозяйски резкий голос, но Костик уже не прислушивался к разговору, он поспешно уволакивал Люду в глубину тёмного коридора.
– Стой! Сюда! – вдруг воспротивилась Людка и с разворота ломанулась в какую-то едва различимую дверь. Едва они успели туда нырнуть, как им вслед зашарил луч фонарика.
– Куда?! – запоздало возмутился Костик, но Людка уверенно его перебила:
– Здесь окно! Я знаю!
В четыре руки они нащупали задвижки и приподняли раму. Костя, придерживая одной рукой окно, другой подтолкнул Людку – мол, давай. Та не стала противиться и быстро полезла в проём. Он услышал, как шлёпнули об землю её сандалии и уже хотел сам последовать примеру, но снаружи вдруг раздалась какая-то возня, сдавленное мычание и тихий голос сообщил: "Она у нас... Понял..." Костик отпрянул от окна и тихонько отступил в подвернувшуюся весьма кстати кабинку, оказавшуюся туалетной.
Люда спрыгнула на землю несколько твёрже, чем рассчитывала и зашипела от боли в отбитых пятках. Но свобода требовала жертв. Она решительно выпрямилась... и сейчас же её рот оказался плотно закрыт чьей-то ладонью, а рука – завернута за спину в жёстком захвате. «М-М-М-М!..» – только и смогла она возмутиться по этому поводу, когда тихий голос рядом сообщил: «Она у нас... Понял!» И Люда поняла, что попала конкретно...
"Ммм-а-а-ма-а-а..." – испуганно заныла Миклуха, чем только подтвердила догадку.
Пока в голове проносились идеи спасения – одна другой безумнее – её повели вдоль здания, а навстречу уже выныривали большущие по темноте фигуры других напастников.
– Не волнуйтесь и не сопротивляйтесь. Вам ничего не угрожает, – прозвучал над нею уверенный голос, пока в лицо немилосердно светили фонариками. – Вы просто проедете с нами, и мы зададим вам пару вопросов. Вы меня понимаете?
– Ыгы! – сказала Люда и возмущённо мотнула зажатой головой. Ладонь сейчас же убралась, фонари опустились, а хватка ослабла. Впрочем, это ничего не значило, потому что теперь её контролировали с боков два плечистых силуэта.
– А вы кто?!
– Пройдёмте, и мы вам всё объясним, – достаточно вежливо предложил голос, и в других обстоятельствах Люда бы решила, что её зовут только душевно побеседовать, но сейчас кажущуюся интеллигентность приглашения сильно портило полное отсутствие выбора.
"Мацьонька, а ты бы не сделала шо-то приятное нехорошим дядям?"
"Неа..." – неожиданно заартачилась та. – А зачем?"
"Ну вот, как хулиганить, так – на тебе, а как на тебе – так дуля!" – обиделась Люда. – "А вдруг меня отвезут в ближайший лесок и прикопают под кустиком. Шо тогда будешь делать, а?!" Но Миклуху это не проняло.
"Неа, не прикопают! – уверенно заявило чудо. – "Не успеют..."
"Ты-то откуда знаешь..." – пробурчала Люда, хотя у самой заявление деточки вызвало неадекватную вспышку надежды: – "Может действительно – только спросят..."
Тем временем, они дошли до машины, такой же чёрной, как всё вокруг, и в свете притушенных фар Люда убедилась, что плечистые силуэты не только плечисты, но ещё и мордасты. Не меняя кирпичной закалкой на лицах, эти "шкафы" с железной деликатностью впихнули её внутрь и подпёрли с боков. Дружно хлопнули дверцы. Севший впереди, проговорил куда-то в кулак: "Внимание, я – Первый. Выдвигаюсь на трассу. Второй, выдвигайтесь навстречу. Третий, остаётесь наблюдать. Отбой!", и по интонации Люда узнала обладателя уверенного голоса. Машина тронулась, осторожно выруливая с погружённого во тьму двора. На приснопамятной яме их немилосердно тряхнуло. Людыных конвоиров это совершенно не впечатлило, зато сидящий впереди обладатель уверенного голоса приглушённо матюкнулся.
– Твою ...! Не дрова везёшь!
– Сейчас выберемся на трассу... – как бы извиняясь, проговорил водитель.
"Я сплю?.." – у Люды появилось странное ощущение повтора и раздвоения реальности. – "Или они все одинаковые? Наверное, одинаковые", – решила она, потому что вариант "сплю" был ещё фантастичнее.
Автомобиль осторожно лавировал между рытвин. На совершенно тёмной дороге те выныривали в свете фар в таком замысловатом порядке, что невольно закрадывалось подозрение в злом умысле их создателей. "Интересно, как Лёшка их объезжал? Так же ругался? А он вообще умеет? Интересно было бы послушать!" – подумала Люда, но тут плавное покачивание вновь прервалось жёсткой ямой и если бы не плечи "товарищей", Люда наверняка воспарила бы над сиденьем и врезалась макушкой в потолок.
– Да что б тебя... – вновь не удержался командир, но претензий выставлять шофёру уже не стал.
"А же-бысь знав!"" – злорадно подумала Люда, почему-то ощущая гордость за "своих" непрошибаемых конвоиров. Непонятное, но уверенное Миклухино спокойствие уже передалось ей и в голову полезли дурные мысли: "Какие парни! Нет, ты посмотри, какие парни!.. И сразу два! Сбылась мечта идиотки!" Она опять огляделась с уже весьма недвусмысленным оценивающим взглядом. Парни никак не прореагировали. Стало даже обидно.
Впереди замаячил пустой и чёрный провал выезда на улицу. "Сейчас выскочим на трассу и повезут меня..." – успела подумать Люда, но загрустить по этому поводу не успела. Совершенно неожиданно в лобовое стекло с разворота ударил поток света и с отчаянным визгом тормозов какой-то автомобиль со всей дури врезался им в передок. Освещения сразу стало вполовину меньше, а в наступившей тишине под капотом что-то зашипело.
– Й-ЙЯТЬ!.. – удивился сидящий впереди командир, отлепляясь от передней панели. Парни по бокам Люды напряглись. Но то, что произошло дальше, заставило вытянуться даже их кирпичные физиономии. Потому что дальше хлопнула дверца и в инфернальном свете разбитых фар появился... Лёшка! В дупель пьяный Лёшка! И покачиваясь, как пресловутая рябина, он уставился обалдевшим взглядом на причинённые разрушения.
– ТВОЮ МАТЬ!.. – воскликнул он, экспрессивно хлопая себя по бокам руками. – Да твою ж мать! Да твою... – и принялся выражаться столь образно и кучеряво, что заслушались все, а Люда даже ударилась в мысли о "вечном", ибо после такого нежданного и полного осуществления своей "мечты", желать что либо ещё в жизни было просто непозволительной наглостью. Но командир был бы не командир, если бы не помнил о своих обязанностях.
– Мышонок, остаёшься, остальные – за мной. Надо убрать этого клоуна...
Люда искоса глянула на двустворчатого "Мышонка" и опять вернулась к представлению. Его участники уже отступили за световую завесу и там деловито и молча выясняли отношения. Слышались только глухие удары и Лёшкины причитания: "ребята, да вы чё?!", "ребята, да я всё оплачу!" Вероятно, за Лёшку следовало бояться, но спокойная собранность Миклухи не отпускала Люду, и она, повременив с переживаниями, просто ждала развития событий.
События не заставили себя долго ждать.
"Свежеизбитый" Лёшка неожиданно вынырнул из темноты прямо перед окном и распахнул перед нею дверцу.
– А!.. – Люда только открыла рот, но тут же была жёстко ухвачена и буквально вышвырнута из салона. – ...Ой! – закончила она мысль, приземляясь на четвереньки. Сзади послышалась какая-то возня и резко стукнула дверца.
– Валим, валим!.. – Лешка подхватил её под мышки и буквально вознёс на прямые ноги, заставляя быстро ими перебирать. Люда старалась, она очень старалась, но всё равно не успевала, так что на заднее сиденье "бобика" она влетела тоже "птичкой", ускоренная весьма неучтивым образом и едва не протаранив головой противоположную дверцу. Традиция, однако!
Пока брыкалась и усаживалась, "бобик" дал задний ход, выскочил на основную дорогу и лихо развернулся.
– Держись! – бросил через плечо Лёшка и передёрнул рычаги.
– Та держусь... – проворчала Люда, и так уже растопыренная во все упоры на заднем сиденье.
"Бобик" радостно взревел и понёсся пустыми тёмными улицами.
...Как он ревел! Как он выкладывался всеми цилиндрами и валами своего железного нутра! Люда аж залюбовалась могучим порывом столь неказистой на вид машины. Были бы крылья, уже взлетел бы!
Вспомнились и свои недавние ощущения... полёт под звёздами... стремительные тела ракет, беспомощно сгорающие в огне её дыхания... И Чёрная Волна – отпрянувшая, удивлённо клубящаяся на месте – которая впервые, быть может, за миллионы лет нарвалась на достойный отпор.
Кем или чем она была там? Огнём? Драконом? Волной электромагнитного или ещё бог знает какого излучения? "Там была Я", – говорит Миклуха. И наверное, это правильно. Когда становишься с кем-то одним целым, разве важно различать, где чьё "я"... "А вот интересно, мы с Лёшкой тоже будем одним "я"?" – неожиданно завернули её мысли.
Люда подняла взгляд. Лёшка рулил под стать своей машине – уверенно и вдохновенно, так что Люду мотало, словно джина в бутылке при перевозке стеклотары. И это человек, всё "лихачество" которого ещё недавно не превышало шестидесяти километров в час! На ровной, удобной трассе! А сейчас за окном проносились тёмные улицы, и приподняться посмотреть на спидометр было просто страшно – реально можно было выпасть в дверь. На мгновение она поймала в зеркальце Лёшкино лицо – спокойное, сосредоточенное, как никогда напоминавшее ту самую бомбу с часовым механизмом, что уже привиделась ей однажды. "Лёшка, Лёшка... кто же ты такой? Размечталась тут, а может статся, что попала из огня да в полымя..." Но думать так не хотелось. Все подозрения и страхи на эту тему отсеивались, словно фильтром Миклухиной уверенностью в светлом будущем. И Люда уже давно не могла сказать, кто теперь тут главный.
Лёшка словно почувствовал её мысли.
– Ты как там? – бросил он, не отрывая глаз от дороги.
– Н-нормально. Де-ОЙ!-держусь. – заверила Люда.
– Молодец, держись!.. – оценил он её героические усилия и опять замолк.
Поговорили... Может просто голос хотел услышать? Но распробовав возможность общения, Люда уже не могла остановиться.
– А куда так гоним, нет же никого? – быстро проговорила она в относительное затишье.
– Есть, просто отстали, – уверенно ответил Лёшка.
– Да-к как-ык... они нас найдут?
– Их спутник ведёт. Там вся машина аппаратурой напичкана. Это у нас... как всегда!
Уточнять при такой дороге у кого это "у нас" Люда не стала. "Потом спрошу, – решила она. – Пускай сюрприз будет".
– А долго ещё нам?..
– Люд, помолчи пожалуйста.
Люда обиделась. Нет, разумом она всё понимала... но стало как-то неприятно, что все ею сегодня помыкают: молчи, стой, сиди... Кукла что ли?!
Через некоторое временя "бобик", победно ревя, вырвался из лабиринта городских улиц на трассу и понёсся ровно и уверенно. Можно было сесть нормально. Можно было и поговорить... но уже не хотелось! Вот почему так всегда получается – когда нельзя, так чешется, а как можно...
– А вот и наши "друзья", – вдруг сам нарушил молчание Лёша, мельком глянув в боковое зеркальце.
Люда подскочила на месте и с трудом выкрутилась, чтобы глянуть в заднее окошко. В сплошной тьме там маячили далёкие огни фар. Пока совсем не страшные. И вообще...
– Почему они?
– Больше некому, – хмыкнул Лёшка.
Люда продолжила наблюдение. Огни постепенно приближались.
– Догоняют, – сообщила она.
– Ну, так!.. – не стал он отрицать очевидное.
Люда ещё понаблюдала и скоро различила, что огней движется три пары. Она уже собралась сообщить это Лёшке, как тот внезапно чертыхнулся и "бобик", замедляя движение, откатился на обочину.
Мгновение Лёшка хмуро смотрел куда-то в руль. Люда ждала. Наконец, он отмер и повернулся к ней.
– Значит так. Наш поворот дальше, перед ним кордон. Сейчас ложишься на пол и не поднимаешь головы. Я по любому выеду на тропу. Если остановимся, выскакиваешь из машины и бежишь, не оглядываясь, вверх. Там тебя будут ждать. Понятно?
Понятно... Люде так много стало понятно, что она не нашла слов для ответа.
– Рыжик, пожалуйста...
От этого "Рыжик" в душе всё перевернулось, захлестнуло предчувствиями и Люда, пока из глаз не брызнули дурные ненужные слёзы, поспешила скрыться на полу. А там – будь, что будет...
"Бобик" сейчас же рыкнул, тронулся и начал набирать скорость. Люда как наяву ощутила его сосредоточенную решимость. Не слишком быстро, словно вразвалочку, он приближался к невидимому для неё кордону, пока в салоне не замаячили встречные огни. Внезапно, машина взревела, как атакующий слон, и будто прыгнула вперёд.
БЗДЫМ! ХРЯСЬ! БУМ! – "бобик" вздрогнул всем корпусом, вильнул, выправился и с отчаянным рычанием понёсся дальше. Сзади раздались крики, что-то гулко затукало и сухо защёлкало. Дзенькнуло и брызнуло на Люду осколками заднее окно. В салоне потянуло сквозняком. Попало, но кажется, прорвались... Ни хрена себе, она резкая – эта взрослая жизнь!
Некоторое время двигатель гудел ровно, а в салоне становилось всё холоднее от пронизывающего встречного потока воздуха. Люда уже начала беспокойно ёрзать и оглядываться, не найдётся ли чем укрыться, когда машина круто свернула с шоссе и затряслась на колдобинах, вероятно, обещанной тропы. Скорость упала, а гул двигателя стал натужным – они взбирались на подъём. И вот когда Люда окончательно решила, что всё обошлось, "бобик" как-то жалобно вякнул пару раз, вильнул из стороны в сторону и остановился. А после начал медленно откатываться назад.
– Э! Куда?! – Люда отчаянно завозилась, но сразу выбраться из щели между сиденьями оказалось не так-то просто. Пока она поднялась и смогла оценить обстановку, "бобик" уже довольно бодро катился вниз. – СТОЯТЬ!
Нырнув головой вперёд прямо между спинками сидений, она через Лёшкины колени потянулась рукой куда-то в темноту под ноги, нащупала первую попавшуюся педаль и всем весом вдавила её. Машина заскрипела и остановилась. Стараясь не отпускать с таким трудом найденного тормоза, Люда проделал акробатический трюк, достойный почётного звания "женщина-змея" и оказалась, наконец, в вертикальном положении, прижимая тормоз, как и положено, ногой. Только тогда она огляделась по-настоящему. Рядом с нею обвис на спинке сиденья Лёшка, и в свете приборной панели вся левая половина рубахи у него была тёмной и странно поблёскивала. Люда даже не сразу сообразила, что бы это могло быть, а когда поняла... то едва не упустила злополучную педаль. К такой взрослой жизни она была не готова.
– Ма-а-а... ма-а-а... Мамочка-а-а!.. МА-МА-А-А! – раз проявившись, нотки детской паники уже не отпускали, разрастались, грозя смыть остатки разума. Что делать?! Что теперь делать?! Бежать наверх?.. А Лёшка?.. Но, он же сам сказал... А Лёшка?!!.. Но что я могу сделать?!! Но он же тут умрёт!!!
И тогда Люда поняла, что с детством пора кончать. Не взрослеть шаг за шагом, не ожидать прихода жизненного опыта, а просто заканчивать. Потому что нет в жизни ни Бога, ни Предназначения, есть только то, что сделаешь сам – здесь и сейчас. И только оно будет твоим будущим. Странное это было чувство. Кто-то назвал бы его злостью, кто-то – расчётом. Одним почудилась бы всесокрушающая ярость пламени, а другим – надёжный холод стали... Люда не успела определиться, она начала действовать.
"Бобик, как застопорить машину? Я тут пошевелиться не могу..." – Но тот в ответ только горестно подвывал работающим двигателем:
"У-У-У-У..."
"РРРРР! Курдыбальонец хренов!!! Щас хвост откушу!!!"
"...У-У-у-у-а-а-А-А?" – тон воя изменился на вопросительный.
"Как тебя застопорить?!!"
Если бы "бобик" был Бобиком, он бы сейчас уселся на хвост, задумчиво почесал за ухом и гавкнул на рычаги управления.
"Да тут их хренова туча!" – ладонь нерешительно зависла над торчащими во всех направлениях ручками, но была словно подхваченная невидимым помощником, сразу нашла нужную. Ухватившись за неё, Люда тут же и надавила – рукоятка не сдвинулась. Люда надавила всем весом – ноль эмоций.
"Не работает!!!"
"Бобик" словно подпрыгнул на месте от нетерпения и возмущённо гавкнул.
"Не туда!!!" – поняла Люда.
Она рванула рукоятку на себя, и та легко передвинулась, лишь заполошно прощёлкав все промежуточные положения. На панели сейчас же вспыхнула, и даже показалось, что ободряюще подмигнула, красная лампочка. Люда осторожно отпустила педаль – машина осталась на месте. ФУХХХ! Следующим этапом был Лёшка.
Быстро наклонившись, Люда прислушалась и обнаружила, что товарищ дышит – хрипло, слабо, но дышит. Значит жив. Паническую мысль "надолго ли?" она до сознания не допустила. Беретик, чудом переживший все перипетии дня, был мгновенно сорван с головы вместе с повязкой и сунут за отворот рубахи – куда-то туда, где из раны ещё сочилась кровь. На спину она и глядеть не стала, просто удвинула безвольно болтающегося Лёшку под самую дверцу, прижав рану спинкой кресла. Всё! Теперь можно ехать туда, где нас ждут. Знать бы, как это делать...
"Курдыбальонец! Как тебя тронуть?"
Тот в нетерпеливом энтузиазме закрутился вокруг хвоста.
"ШО?!!" – протупила Люда.
"Ау-гав, гав! Ну, ГАВ же!" – сказала бы на это настоящая собака, искренне сетуя на невозможность членораздельной речи.
"А-А-А! С ручника же сняться..."
Не дав себе задуматься по поводу двусмысленности данного выражения, Люда надавила на знакомый рычаг. И естественно, тот остался на месте, не сдвинувшись ни на миллиметр. Мать-перемать!!! Уже замахнувшись надавить во всю силу, она случайно вжала большим пальцем кнопку на рукоятке и рычаг под её напором испуганно поддался. Лампочка на панели погасла. Машина тронулась и начала... медленно скатываться назад. Стоять!!! Люда рванула рукоять и опять поставила машину на тормоз. Снова зажглась и нервно замигала красная лампочка. Скатывание прекратилось.
Воображаемый Курдыбальонец уселся на хвост, задрал заднюю лапу и начал весьма многозначительно чесаться за ухом.
– Ы-Ы-Ы! – показа Люда язык приборной панели. Где-то что-то она краем уха помнила, что нужно отжать какое-то сцепление.
Курдыбальонец ободряюще гавкнул и в нетерпении заскулил.
Люда пошарила ногой и её деликатно "сопроводили" до педали слева.
"Ну теперь, по идее, снять с тормоза и нажать педаль... ничего сложного", – успокоила себя Люда и так и сделала... Но педаль пошла туго и до упора так и не дошла. Потому что ещё раньше машина дёрнулась, в ней что-то заскрежетало, а Курдыбальонец взвыл дурным голосом. Люда шарахнулась и бросила педаль – "Бобик" вообще забился в истерике. Люда с перепугу, что опять не то делает, тут же вдавила педаль обратно. Машина опять дёрнулась, а Людына нога под "просительное поскуливание" медленно и деликатно педаль отпустила... И они тронулись!
– С-с-спасибо... – просипела Люда, постепенно приходя в сознание и начиная дышать. "Оказывается, нет ничего сложнее, чем трогать машину с места!" – мелькнула мысль и тут она, наконец, подняла взгляд на дорогу...
В дёрганном свете единственной уцелевшей фары перед нею круто уходили вверх разъезженные колеи лесовозной трассы, ограниченные с одной стороны осыпающимся склоном, а с другой – чёрным провалом неизвестной глубины. Люда судорожно схватилась за руль и только тогда подумала, что собирается самостоятельно вести машину... ночью... в гору по бездорожью... впервые в жизни. Если бы она подумала эту мысль ещё раз, то наверняка бросила бы эту пустую затею. Но времени уже не осталось. Натужно воя, "бобик" начал взбираться на склон.
Этот путь снился потом Люде... в страшных снах. Он и сам был как сплошной страшный сон: руки, одеревеневшие на рулевом колесе, пляшущее впереди пятно запредельно яркого света, мелькающие в нём колеи дороги, словно нарочно ведущие машину в ямы-ловушки, воющий, как стая бешеных вовкулаков «бобик»... и безвольное плечо Лёшки, которое вполне могло уже быть и безжизненным. Где-то на задворках сознания билась паническая мысль, что даже опытный водитель Лёха – и даже днём! – перевернулся на такой дороге, чуть не угробив всю их дружную компанию. Но думать её было некогда и Люда, сжав зубы, вела машину, стараясь не провалиться в глубокие рытвины, оставленные лесовозами. Несколько раз колёса съезжали в них, и Люда с замиранием сердца ждала, что теперь они с «бобиком» застрянут окончательно. Но тот собирался со всеми «лошадиными силами» и, яростно рыча, выкарабкивался на дорогу. Однажды колеи совсем взбесились и пришлось их объезжать по склону, так что только своевременные повороты руля удерживали колёса на грунте. Недавние страхи едва не вырвались тогда на свободу, и Люде очень хотелось закусить губу – до боли, чтоб никакие дурные мысли уже в голову не лезли. Но она понимала, что так можно и без губы остаться и только крепче держалась за руль, всеми «шестыми» чувствами ощущая равновесие машины, словно это она сама ползла сейчас по склону, ежесекундно рискуя опрокинуться.
Наверное, подъём был не таким уж и длинным, но показался бесконечным. Люда уже боялась, что не хватит сил вовремя повернуть тугой обруч руля и машина влетит в какую-нибудь ошалелую яму или вообще – сверзится с обрыва, но тут дорога начала выполаживаться, изгибаясь по дуге, и совершенно неожиданно закончилась. Сжимавшие её лесистые склоны расступились и "бобик" выбрался на открытое место. Сразу стало немилосердно трясти и качать, а в луче одинокой фары замелькали брёвна и кучи хвороста. От греха подальше, Люда нажала на ручку тормоза. "Бобик" замер. Приехали!
Первым делом, Люда глянула на Лёшку. Он не подавал признаков сознательной жизни, но вроде дышал. Уже хорошо...
Вторым делом, она перебралась на соседнее сиденье, приоткрыла дверь и выглянула наружу. Впереди сноп света упирался в сложную "конструкцию" из брошенных брёвен, навевая мысль о своевременной остановке. Позади, в отдалении, чёрная зубчатая стена леса отделяла землю от чуть подсвеченного купола неба. Было тихо, если не считать негромкого гудения "бобика". Куда теперь?
"Ждём", – констатировала Миклуха, обособившись впервые за всю дорогу.
Курдыбальонец в Людыном воображении покрутился на месте и удовлетворённо улёгся, положив голову на лапы. Ждём, так ждём!
"Может им посигналить?" – пришла в голову "умная" мысль.
"Сдурела?" – оценила её Миклуха. – "Мы и так тут, как Новогодняя Ёлка".
"Ну тогда, хоть поаукать, что ли?" – хмыкнула Люда и осторожно выдала в пространство: – Ау-у-у! Есть кто живой? Выходите, мы уже приехали. Сейчас не выйдете, уедем обратно...
"МАТЬ!.." – вдруг перебила её шкодство малая, но едва Люда собралась отозваться, добавила: – ...перемать! – И Люда, со стыдом за огрехи воспитания поняла, что это не к ней.
Позади них над лесом заплясали лучи и постепенно стал слышен натужный рёв двигателей. А вот это действительно было...
– Мать-перемать... – упала Люда обратно на сиденье.
Надо уезжать отсюда. Быстро уезжать. Но вряд ли с этой поляны есть второй съезд. Да и нереально искать его по темноте среди брошенной лесозаготовки. И оставаться нельзя. Что же делать?! Может взвалить Лёшку на закорки и – в лес? И далеко?.. Или самой?..
"Миклуха?.."
"Жди!" – непререкаемым тоном осадила её малая.
Лучи над лесом окрепли, потолстели, рёв моторов стал отчётливым, даже можно было различить отдельные форсажи. Ещё немного и они вырвутся на поляну и тогда...
"Миклушенька?!"
"Жди!!"
"Мама дорогая! Да чего ещё ждать?!" – Люда решительно распахнула дверцу и спустила одну ногу. Ещё надо успеть оббежать вокруг, вынуть Лёшку, дотащить до леса... Ждать нечего, никто уже...
И тут небо над поляной перестало быть тёмным и пустым. С тихим свистом по нему прошли какие-то круги, обрамлённые по краям слабыми росчерками огней. И сейчас же горизонт стал словно таять, растворяться в чуть сероватой на чёрном фоне мгле. Неожиданно заглох двигатель "бобика", а секундой позже погас свет. Исчезли и снопы света в лесу. В наступившей тишине оттуда раздались сначала ругательства, а после – выкрики команд. Но это уже стало неважно... Потому что сверху, сгустившись словно из воздуха, на поляну опускалась...
НАСТОЯЩАЯ ЛЕТАЮЩАЯ ТАРЕЛКА.
"Ну вот!" – удовлетворённо заявила Миклуха. – "А ты боялась..."
"Трилям-бам-бдецкое гравиметрище!.."
"Примерно, мам, примерно..."
Летающий объект спускался бесшумно и мог бы показаться призраком, но пробегавшие по его краю неяркие огни не оставляли выбора в определении его происхождения. Он завис неподалёку от Люды, в центре под днищем открылся люк, вниз ударил столб приглушённого, словно плотного света и из него, будто также сгущаясь из воздуха, на поляну посыпались странно смазанные в движении фигуры "марсианских" десантников. Первые из них промчались мимо "бобика" и деловито рассредоточились между ним и лесом, но следующие задержались у машины. Расплывчатая фигура материализовалась прямо перед Людой и оказалась человекообразным существом (ну там – руки, ноги, голова), одетым в нечто маскировочное, контуры которого таяли прямо на глазах. Оно уставилось на Люду тёмным провалом капюшона и вдруг высоким и словно обиженным женским голосом выдало:
– А где?..
Люда даже вздрогнула от неожиданности, однако сразу поняла, о ком идёт речь. Не в силах протолкнуть горлом хоть какие-то слова, она рукой показала существу обойти машину. То сорвалось с места, вмиг обогнуло капот и рвануло дверцу. Секунду оно стояло, словно окаменев, а потом раздался совершенно детский всхлип и такое обычное земное "мамочки...", что Люда чуть сама не расплакалась. Но тут рядом появились другие фигуры. Они сразу оттерли первую, споро вынули Лёшку из кабины и рысью поволокли к люку. Следом, едва не на руках сопроводили ту, что так экспрессивно отреагировала на раненого. Интересно, почему? В конце концов, за Лёшкину жизнь теперь-то можно не опасаться, они тут ребята крутые – помереть не дадут...
Люда так и сидела, свесив одну ногу за порог машины, и предавалась совершенно неуместным размышлениям с общим смыслом – "ну, как всегда"... Как всегда – Лёшка оказался инопланетянином, и любовь теперь стала под большим и круто загнутым знаком вопроса. Как всегда – все теперь по домам, а ей, как дуре, ещё пилить и пилить... И как всегда – пешкодралом... Вот ведь подлость! Машина есть, даже ездить с горя научилась, а нельзя, потому что на дороге нехорошие дяди всё ещё хотят задать ей "пару вопросов"... Воображение услужливо подкинуло картинку: дня через три, грязная и оборванная, она вваливается в свою комнату и, не обращая внимания на Юлькино "Ты где была?!", сразу лезет в холодильник – жрать! жрать! жрать!
"Хи-хи... Не, мам, ещё хуже", – прокомментировала Миклуха.
"А! То есть, вообще не доберусь, да?"
"Ну, как бы, не сразу..." – загадочно отозвалась малая.
"Ещё скажи – на летающую тарелку заберут... для опытов", – саркастически хмыкнула Люда, но её перебили.
– А ты чего расселась?! Давай быстро на борт! – грубый мужской голос рявкнул над ухом так неожиданно, что Люда с перепугу выпала из кабины. Оказывается заслон, охранявший их от леса, уже снялся с позиции и спешно втягивался в люк. Пара расплывчатых фигур задержалась возле Люды.
– Так, а-а-а?.. – засомневалась она, даже не очень представляя, что именно хочет сказать.
– Да-вай, да-вай! Потом спросишь! – бесцеремонно подогнали её и ещё рукой крутанули, показывая сняться, наконец, с ручника и – газу, газу! Однако Люду больше всего поразило это "потом спросишь": то есть, не её будут допрашивать, а она сама спросит... потом... просто сейчас, как бы, некогда, но как только освободится минутка... Ну, ваще-е-е!
Но пролетев в таком "поражённом" состоянии пару десятков шагов, уже почти достигнув светящегося столба, Люда остановилась, несмотря на нетерпеливое подталкивание, и оглянулась. Оставшийся позади "бобик" грустным силуэтом маячил в темноте – если бы он был настоящим псом, то сейчас поймал бы её взгляд и преданно вильнул хвостом. "Прощай!" – подумала Люда, сглотнула предательский комок и решительно нырнула в световой столб. То, что она оказалась при этом не по ту сторону лесной поляны, а в кабине "тарелки", уже никак её не удивило.
Впрочем, поудивляться ей бы и не дали. Она только успела увидеть некое мягкое кресло под плавно закругляющейся стенкой, и тут её плотно подхватили за плечи, вознесли в воздух и с разворота немилосердно туда плюхнули – Люда только и смогла, что сказать "ай!" и подумать про дрова. Однако, приземление порадовало – кресло оказалось вежливее хозяев и приняло её мягко, деликатно, сразу глубоко утопив в своих "объятиях". А там уже на подходе были новые впечатления.
Сначала навалилась тяжесть, потом лёгкость, потом вообще голова "пошла кругом", аж подташнивать начало. Люда бултыхалась в ощущениях, как "морж" в проруби: то ли выскочить хочется, то ли ещё посидеть для прикола. Но продолжалось это недолго. Неприятные ощущения постепенно ушли, возмущённые чувства утихли... и в наступившем упокоении вернулась память – болезненная, ненужная память. В которой были и верный "бобик" с прощально вильнувшим хвостом, и Лёшкина рубаха, потемневшая от крови... и это умоляющее – "Рыжик, пожалуйста"... и взгляд... Щемящее чувство потерь – теперь по-настоящему собственных её потерь! – сжало сердце и комком подступило к горлу, выдавливая из глаз непрошенные слёзы. И если бы не Миклуха, то она бы так и разревелась на виду у всей межпланетной общественности, но малая быстренько укутала её тёплым родным "одеялом" сочувствия, подсунулась под руку ласковым мохнатым щенком, а напоследок выдала такое прочувствованное "ма-а-а-а-ма", что Люда бы рассмеялась, ей-богу, если бы не хотелось плакать, а так – просто слабо и благодарно улыбнулась. Легче не стало, но стало терпимее. С этим уже можно было жить дальше.
