Текст книги "Рыжик (СИ)"
Автор книги: Дмитрий Мачальский
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 27 страниц)
Наверх они всё же выбрались. Но пару минут стояли, одышливо сопя, упираясь в стволы, в собственные колени, а кое-кто – так просто с четверенек вставать отказывался. Потом Олежка таки отлип от дерева и взялся поднимать Юлечку, так что Люда с удовольствием понаблюдала, как эти два "инвалида", кряхтя и постанывая, принимали относительно вертикальное положение. Когда все утвердились и огляделись, к Олежке даже чувство юмора вернулось:
– О! Мы что, Перуна вызывать будем?!
Действительно, в таком месте – только громовержца вызывать. Перед ними стояло Дерево с самой что ни на есть большой буквы! Огромный ствол, словно сплетённый из множества стволов потоньше, занимал весь мыс. Собственно он его и создал, вцепившись корнями в осыпающуюся землю. Центральная часть видимо была давно обломана, возможно даже молнией, и крону составляли боковые ветви, сами по себе толстенные, но на основном стволе – словно палочки, торчащие в разные стороны. Дерево было старым. Очень старым... И едва Люда осознала это, как откуда-то изнутри пришло ощущение давящего Взгляда, который с недобрым вниманием окутал её со всех сторон. Стало очень страшно. Люда знала, что так бывает в лесу. Настоящем лесу! Не прочищенном, не посаженном, отродясь растущем себе и не знающем, что такое человек.
"...Бог этой чаще не указ!
Глаза чудовищной змеи
Уже ощупывают нас.
В такие гиблые места
Бог добровольно б не полез!
Здесь тень скользнёт из-за куста -
И ты для всех богов исчез..."
[прим. – стихи В.Г. Мачальского]
– Слышьте, тут даже пещера есть! – восхитился Олежка.
– И конечно, какие-то варьяты там костёр палили... – проворчала Люда, вытряхивая из головы наваждение.
В отдалении от Дерева виднелись, разбросанные среди молодой поросли кучугуры – явно отвалы земляных работ. Похоже, место раскопок они нашли. Осталось только понять, что с ним делать...
– Да-а-а... – Юлька восхищенно оглядела древовидного богатыря и повернулась к Люде. – Ну? Люськин! – потребовала она ответа за свои мучения.
"Лю! Лю!" – нетерпеливо затрепыхалась и малАя, словно подталкивая под локоть.
– Шо вы от меня все хотите?!
– Ну так... давай!
– Шо "давай"? Я никому ничего...
"Ну, Лю! – теперь и Миклуха взяла требовательный тон. – Цо ты выламУешься, як трАмвай на рОгу!" [прим. – "...заламываешься, как трамвай на углу"]
"Ты!.. Ты!.. – Люда аж задохнулась от возмущения. – Ты где?.. Ты когда успела?!"
"Оййй... – малАя поняла, что её несанкционированный "взлом" раскрыт и тут же перешла в контрнаступление: – Лю, шо ты как маленькая! Пусти меня к дереву!"
"Как?!"
"Оййй! Ну, подойди, дотронься... Как ещё?!"
"Спаси-и-ибо! Один раз уже дотронулась – чуть дуба не врезала... А, кстати, это дуб и есть!"
– Люсь!-кин!
– Да иду уже, иду! – Люда обречённо вздохнула, подошла и с легким мандражем положила ладонь на бугристую шершавую кору ствола-великана. И ничего! – Ну! – обернулась она к зрителям. – Довольны?.. Хватит?..
Юлька стояла с чуть приоткрытым от ожидания чуда ртом и напряжённо на неё смотрела. Даже Олежка проникся важностью момента и чего-то ждал. Люда шкодливо хмыкнула и вернулась к дереву:
– О великий и могучий представитель широколиственных! – завыла она торжественно-противным голосом. – О Великий Дуб, прародитель всех "дубов", окончивших высшие и средние учебные заведения! Ответствуй мне, доколе терпеть... – Что там она собиралась терпеть, Люда сказать не успела. Потому что рука её внезапно потеряла опору, она с коротким "ай!" качнулась вперёд... и пространство перед нею вспыхнуло и потекло, словно акварель под дождём.
Люда испуганно вскинула взгляд... и увидела ИНОЙ МИР.
Всё осталось на месте – деревья вокруг, склон оврага, уходящее вдаль лесное море... Но из этой реальности клубами тумана, текучими тенями прошлого вырастала, вздымаясь над верхушками деревьев другая реальность. Другой лес.
Высоченные стволы стройными колоннами вырвались из почвы и уткнулись вершинами, казалось, в самое небе. Шатрами развернулись кроны, переплетая ветви, закрывая гудящей под ветром листвою солнечный свет. Земля под ногами и даже прямо в воздухе, поверху исчезнувшего в одно мгновение оврага, вспухла от корней – будто огромные змеи, плавно скользя, поднялись из нор и сплелись в единый бугристый узор. В сгустившемся сумраке заструились меж стволов большие и малые тени, сверкнули глаза, захлопали крылья. Хриплое рычание хищников, стрёкот птиц, близкий вой заполнили слух, заставив Люду вздрогнуть и опасливо оглядеться. Она вдохнула всей грудью прелый тяжелый воздух и вдруг поняла, что ОНА – ДОМА!
...Лес, величественный, как собор, безудержный, как течение могучей реки, бесконечный, как море – живой! ОНА сама была этим Лесом, этими деревьями. ОНА воздвигала их, помогала расти, ощущая течение соков в стволе и трепетание листьев на ветвях. ОНА собирала для них свет всей зеленью нескончаемого покрывала их крон, готовила почву мириадами живых существ. ОНА жила этим Лесом и Лес жил ЕЮ. Это был ЕЁ дом, ЕЁ город, который ОНА строила своими руками, направляя и оберегая. Это была ЕЁ жизнь...
И вдруг что-то изменилось. Холодной темной угрозой сгустился воздух. Звуки лесной жизни, обычные и домашние, взвились и заметались в панике между стволами. Треском закачавшихся стволов, гулом и тревожным шелестом крон отозвались деревья. Лес словно отшатнулся, окружил Люду, прильнул к ней, ища защиты, заставляя саму в безотчётном страхе шарахнуться назад, прижимаясь спиной к шершавой бугристой стене.
Только ощутив лопатками надёжную, как скала опору дерева-великана, Люда огляделась и... обмерла. Потому что сквозь тающий на глазах образ ЕЁ леса проступил лес другой – черный и пустой, – будто прямиком из страшной сказки. В нём не трепетала листва, не возносились к небу стволы, не кипела хлопотливая жизнь обитателей зелёного царства. В нём вообще не было жизни! Только существование – на год, на два, на десяток лет, вырывая друг у друга крохи пищи, стремясь выжить любой ценой, чтобы всё равно погибнуть в огне или под топором. Мрачная насмешка над той тысячелетней жизнью, которую только и следует жизнью называть. И эта тьма, неудержимо накатываясь, шаг за шагом "пожирала" лес.
ЕЁ ЛЕС! ЕЁ ДОМ! ЕЁ ЖИЗНЬ!
Не осознавая, что делает, на одном душевном порыве, Люда вскинула руки и в нагло прущую тёмную жуть ударили алые сполохи ЕЁ силы.
Чёрная волна откачнулась, словно не решаясь двигаться дальше, и Людыны губы растянулись в хищной мстительной улыбке. На мгновение показалось – никакая угроза не сдвинет её с этого рубежа. Но сейчас же Люда почувствовала, что с каждой секундой противостояния силы её иссякают, вытекая, словно из дырявой бочки.
– Врррёшь, не пущу! – взъярилась она, отдавая всё без остатка.
– Уходи! – шорохом листьев дохнуло вдруг из-за спины.
– Не могу! – сквозь зубы процедила Люда, вкладывая в это короткое слово всё отчаяние перед неизбежным концом.
– Теперь можешь... – скрипом ветвей ответило Дерево и заступило Люду, словно втягивая её в свои древесные недра.
И последнее, что Люда увидела, была вспухшая мглистой волной тьма и одинокое Дерево на её пути...
– Люськин! Люсечка! Люсюньчик! – громко и навзрыд причитал чей-то знакомый женский голос. – Люсенька, не умирай! Господи, и чего я сюда попёрлась!.. И оно мне было надо!..
– Надо искусственное дыхание сделать! – перебил другой голос – хоть и мужской, но с такими же истеричными нотками.
– Дыхание?! Щассс!
Неожиданно Люда почувствовала, что ей заткнули рот и со всей дури туда дунули, от чего легкие забило окончательно. Люда испуганно попыталась вытолкнуть это всё обратно и задёргалась, кашляя и вырываясь из рук, которые прижимали её к земле.
– Кха! Кхы! Уйкхы-фу!.. Вы что сдурели?!!
Её отпустили, и секунду было тихо. А потом громовое безудержное "УРРРА!!!" потрясло лес. Люда наконец открыла глаза и увидела, как Юлька повисла на шее у Олежки и от избытка чувств пытается того удавить. Олежка вымученно, но счастливо улыбался. Наконец, они расцепились и бросились обратно к Люде, которая успела уже подняться на карачки и пыталась сесть. Подхватив за руки, её подняли и утвердили на ногах. Ноги держали сносно, хотя и слегка подкашивались.
– Люсюньчик, ну как ты? – заботливо льнула к ней с одного боку Юлечка, и не слушая, тут же укоряла: – Ну, что же ты!.. Ну, разве так можно!..
С другой стороны бубнил своё Олежка, тоже пытаясь скрыть за болтовнёй нервное потрясение:
– Ты издеваешься – второй раз при мне в обморок падать! Тебе, Рыжая, лечиться надо...
И в это время сверху, чуть не у них над головами, раздался треск, затем – обвально нарастающий шелест, и что-то большое и тяжёлое с грохотом повалилось рядом. Все трое испуганно вжали головы в плечи, хотя смысла в этом движении не было никакого – если бы упавшая ветвь, величиной с хорошее дерево, свалилась на них, то не спасли бы даже каски.
– Нифига себе прико... – начал Олежка, но тут в вышине снова начало подозрительно потрескивать и он, недолго думая, подхватил Люду под руку: – Валим отсюда!!!
Когда они отбежали на безопасное расстояние, с шумом упала вторая ветвь. Дерево, простоявшее явно не одну сотню лет, разваливалось прямо у них на глазах! Просто кино какое-то... Может и кино, но, глядя на него, у Люды внутри всё закрутилось болючей жалостью, будто от неё самой отрывались и падали эти ветви, не в силах больше бороться с тяжестью. Словно перед нею тонул корабль, с которого их сняла последняя лодка. Словно только для неё столько лет держалось на краю пропасти это огромное дерево, и вот теперь, отпустив её, потеряв смысл своего существования, могло наконец упасть. Будто это её родной дом рушился сейчас, погибая на краю пропасти...
Начала трещать и клониться ещё одна ветвь. Олежка замер, ожидая бесплатного представления. Юлька тоже открыла в предвкушении рот, в то же время опасливо поглядывая на подругу. И Люда не выдержала. Резко развернувшись, она побрела прочь, куда угодно, лишь бы не слышать скребущего по нервам звука разрушения.
– Люсь! Люськин, куда ты? Подожди! – нагнало её сзади. – Рыжая, ты чего?!
– Ни...чего... – буркнула Люда, едва сдерживая спазмы-рыдания.
Сзади затрещало так, словно разваливался уже сам ствол, а звук падения ушёл куда-то вниз, замирая на склоне гряды шорохом оползающих остатков. Люда вздрогнула и, не оглядываясь, рванула в лес, едва успевая смотреть под ноги. Зацепилась раз, выровнялась, опять споткнулась. Едва успела убрать глаза от больно хлестнувшей по лицу ветки, не глядя, бросилась вперёд. Под ступнями громко хрустнуло, ноги переплелись с подскочившим от давления сушняком. Потеряв таки равновесие, Люда с размаху врезалась подставленными локтями в землю. И тогда, уже не в силах сдерживать себя, разрыдалась.
Она ревела как маленькая – долго, с чувством, взахлёб, сама себе удивляясь. Плакала, пока не стало легче, пока жгучая боль не вышла вся со слезами. Только тогда, наконец затихнув, Люда решилась подняться. Едва она завозилась, её тут же подхватили под руки.
– Не-не, не надо, я сама... – начала она, неловко пытаясь плечом стереть с лица слёзы (остальные части рук для этого уже не годились), но не сдержалась и ещё раз судорожно вздохнула: – Ы-ых... – А на лицах у Юльки с Олежкой проявилась непередаваемая смесь облегчения с тем, что нормальные люди показывают, крутя пальцем у виска... – Ладно... пошли, что ли...
Миклуха молчала до самого дома. Очень нехорошо молчала, безжизненно. Так мог бы молчать альпинист, не удержавший товарища над пропастью. Или вынесший раненого друга боец, которому сообщили, что друг всё равно умер. Люда не вмешивалась. Её бы саму кто утешил... Даже Олежка и тот, скоропостижно чмокнув Юлечку, быстренько смылся перед общагой. Хотя это было нормальным – если Юлька ещё как-то видела смысл в происходящем, то дружок её наверняка терялся в непонятка, мысленно примеряя к Люде смирительную рубашку.
"...а то ещё курвиметр оторвёт", – Люда со вздохом проводила его взглядом.
"Лю! – неожиданно отозвалась Миклуха и робко добавила: – Мама..."
От этого "мама" у Люды внутри всё словно перевернулось, потому ответить она смогла не сразу:
"Да, солнышко?"
"Ты меня любишь?"
Если бы Людына душа не была вверх тормашками от предыдущих слов, то перевернулась бы снова.
"Люблю... Куда ж я денусь?!" – попыталась она отшутиться, но малАя тона не приняла.
"Ты меня не оставишь?" – очень серьёзно спросила она, но за этой отстранённой серьёзностью, как тень за занавеской стояла ТАКАЯ надежда, что Люда поспешила успокоить:
"Нет, что ты! И не подумаю..."
"А... ещё другую – меня?.." – продолжила добиваться Миклуха, но замолчала, словно у неё не хватало слов.
"К-какую "другую" тебя?" – мозг при попытке объять непонятное оцепенел, дожидаясь прихода смысла. Но тот не торопился.
"Ну-у-у... меня... и ещё – меня... ту, которая в лесу... где дерево... дуб..."
Попытка внутреннего голоса съехидствовать по поводу личного детского сада была перехвачена на взлёте и резко затолчена вглубь, не исключено, что в спинной мозг. Шутить над ТАКИМИ чувствами Люда была не способна.
"Так... подожди... Вас теперь двое?" – осторожно уточнила она.
"Не-е-е... я – одна... Я пришла с тобой... И я уже была там... Ты же видела... меня... Лю, я не могла остаться!.. Я бы там погибла!!.. Ну как ты не понимаешь?!! – голос Миклухи сорвался.
"МалЕнька..." – так ничего и не поняв, Люда готова была на пару с Миклухой расплакаться от сочувствия и, как могла нежно, словно гладила большого пушистого щенка, объяснила: – Ты – моя ма-а-аленькая... Я тебя не оставлю... сколько бы вас... тебя ни было".
"Правда?.. – словно живое тепло, прильнуло к ней, успокаиваясь и счастливо замирая. – Ма-а-ама"...
___ _______
С утра Люда была тиха и задумчива, и с точки зрения Юлечки – просто прелесть! Она ни слова не сказала за грязную посуду и совершенно безропотно позволила сделать себе причёску на Юлечкин смак. Только почему-то время от времени дёргалась и затравленно озиралась то на одну, то на другую стену, и даже на потолок. А в коридоре, когда им уже следовало поторапливаться, Людка вдруг стала как вкопанная перед одной из дверей и даже протянула руку, словно хотела постучать. Но на возмущённое «ты чего?!» словно опомнилась и бросилась догонять.
На работе Люда так же безответно выполняла все поручения, и свои, и подружкины, только изредка зависая, со взглядом, устремлённым в неведомую точку пространства. Юлечка искренне радовалась такому покладистому поведению... полдня... через час её это начало раздражать.
– Уважаемый маг какого-то леса! – ворвалась она с Людой на прицепе в "сетевую". – Расколдуйте эту... эту... Даже не знаю, как сказать!
– А что с нею? – Костик откинулся в кресле, оглядывая девушек строгими стёклами очков.
– Дык... план "Б"!
– О-о-о! – восхитился Костя и вопрошающе уставился на Люду, но не дождавшись никакой реакции, потянулся к компьютеру. – А так? – наклацал он давешние рожицы, одна из которых приветливо помахала ладошкой.
"Лю, как думаешь, если в ответ дербалызнуть его током и угробить севвер..." – начала Миклуха скучающим тоном.
"...Сервер..." – автоматически поправила Люда.
"...А равнобедренно", – так же скучно парировала малАя и продолжила мысль: – "...Так он поймёт шутку?"
"Вряд ли", – констатировала Люда отстранённо.
"Тогда не буду", – обыденно, словно про вчерашние пирожки, постановила Миклуха.
– Да-а-а... – не дождался реакции Костя, даже не подозревая, каких опасностей избегнул.
– Вот! – подтвердила Юлька.
– Ну что ж... рассказывай!
У Юльки всё выглядело о-о-очень живописно... но непонятно. На эпической – со вздетыми руками и вытаращеными глазами – сцене падения дерева Люда встретила недоверчивый Костин взгляд, но только хмуро отвернулась. Говорить об этом не хотелось ни капельки. Юлька закончила и тоже уставилась на подругу, всем своим видом изображая иероглиф "НУ?!". Под этими взглядами Люда нервно заёрзала по лежанке.
"Шо они от нас хотят?" – забеспокоилась и Миклуха.
"Как все – понимания и сочувствия..."
"Пфффы!" – ёмко выразилась малАя и Люда закусила губу, чтоб не хмыкнуть в голос.
– Ладно, – согласился с её пантомимой Костик. – Тогда я кое-что покажу.
"Кое-что?! Да, кое-что! Не будем говорить – что, хотя это было..."
"Неправильно, там был "кое-кто", – вступилась Люда за классику. – Хотя это был Слонёнок!"
"Костик покажет слонёнка?!"
– Кхрм! – вырвалось у Люды и она покачнулась, словно пытаясь свалиться с лежанки. Видение Костика с ушами и хоботом даром не проходит. Выровнявшись, Люда встретила озадаченные взгляды коллег и поспешила успокоить: – Ничего-ничего... Ты показывай...
– Спасибо, – с тонким намёком поблагодарил Костя и продолжил: – Я тут нарыл информацию...
"Свыня нарыла", – прокомментировала Миклуха.
"Кабанчик, – уточнила Люда. – Очкастый... или очковый?"
– Так вот, лесная экосистема, это оказывается такой сложный организм!..
"...Наверное – очкастый, а то получится, что животиком страдает. Хотя кобра ведь очковая..."
"Кобра страдает животиком?!"
– Пфрк! – опять качнулась Люда и уже привычно помахала рукой: – Ты говори-говори, я слушаю...
Костя одарил её уничижительным взглядом, но продолжил:
– Лес – это как бы целый город. Вот, смотрите, – он вызвал на мониторе картинку, на которой фоном служили деревья с длинными стройными стволами. Повсюду на них пестрели изображения разной живности и всё это было перечёркнуто стрелками с надписями. – Любое дерево – как дом или даже фабрика: на каждом уровне кто-то живёт...
"Ёжики?" – задумчиво вставила Миклуха.
"Не ис-клю-че-но", – поощрила Люда.
– ...и производит какой-то продукт, необходимый другим жителям, – вещал Костик.
"Какашки?" – нерешительно, словно ученик у доски, предположила малАя.
"Пра-а-авильно!" – поддержала инициативу Люда.
– Люськин! – Юлька возмущённо пихнула её локтём в бок. – Ты слышишь?! Для тебя же говорим!
– Слышу-слышу... – с готовностью закивала та головой.
– ...Но самое интересное, что тропический лес растёт не на мощной почве, как наш, а сам на себе – буквально на собственных корнях! Что производит, на том и растёт – замкнутый цикл. А это значит, что по уровню производства, он далеко превосходит нашу цивилизацию. Даже больше, он сам по себе – цивилизация!
"Цы-вылезация... – ничуть не впечатлилась малАя. – А "цы-залезация" бывает?"
"Не бывает, бо любая "цывы-лизация" заканчивается "кана-лиза... Миклуха, погоди!" – оборвала мысль Люда:
– Ты хочешь сказать, что наша цивилизация до леса ещё не доросла? Что он такой, весь – организованный?
– Вот! – Костик удовлетворённо откинулся в кресле. – Организованный! Именно! От слова "организм". А какой мы лучше всего знаем организм? – спросил он и, не дожидаясь, сам же ответил: – Правильно, свой собственный!
– То есть, – продолжила как бы сама с собой Люда, пытаясь уловить "за хвост" мелькнувшую в мозгу ассоциацию, – в этом организме, как и в нашем, может появиться сознание?
– А кто сказал, что мы со своим сознанием уникальны?
– Вообще-то все... Но они не подумали. Индивидуализм, знаете ли...
– Крайний агностицизм с антропоцентризмом...
– Жестокая форма аутизма, помноженная на врождённый дебилизм...
– Гносеологическая индук...
– А-А-А! – вдруг взвыла Юлька, заткнув уши.
– Ты чего?!
Юлька осторожно отодвинула ладони, никаких "дебилизмов" не услышала и уже смелее убрала руки:
– Издеваетесь, да?!
– Над тобой?! – искренне изумился Костик и даже головой покрутил: – Не-е-е, как можно!
"Значит, надо мной, – зловеще констатировала Миклуха. – Ну, щас я вам..."
– Не тронь комп!!! – взвилась Люда, заставив всех дёрнуться от неожиданности, но тут заметила ошарашенные лица и поспешила исправиться: – Не-не, это я не вам... Хотя знаешь, Костик, сам ей объясни!
– Значит так, уважаемая э-э-э... – заторопился тот.
– Миклуха, – подсказала Люда.
– Да! Так вот, вы являетесь сублимацией лесного сознания, так сказать, высшей стадией эволюции самоорганизованной системы...
"Щас вырублю!" – пригрозила Миклуха.
– Укушу! – перевела Люда.
– Короче! Ты – Дух Леса. Если лес живёт очень долго, он организуется и у него появляется такой Дух-Хранитель, по нашему – Леший. Это давно известный факт. Люди всегда его уважали, поклонялись...
– Уважали, говоришь... – тихо сама себе проговорила Люда.
– Да... Но вот интересно, как этот Дух попал к тебе? Он же без леса существовать, как бы, не может.
– Не может, – подтвердила она мрачнея.
– Хотя, ты знаешь... Всегда же были люди, которые жили в лесу. Нет, не так, что просто жили, а как... Ну, как баба Яга! Она кто в первую очередь – ведьма! Та, которая много ведает. Её и звери слушались, и с лешим, хранителем леса, она дружбу водила. Даже вот – людей недолюбливала. А главное, что жила она в самой чаще, где хода нет, как говорится, ни конному, ни пешему. В этаком заколдованом живом лесу...
– То есть я, по-вашему – баба Яга?.. – совсем хмуро уточнила Люда.
"Точно – баба!" – восторженно подтвердила Миклуха.
– НУ, СПАСИБО!
– Не, ну правда...
– ...костяная нога-а-а?.. нос в потоло-ок врос?.. – подозрительно спокойно продолжила Люда и вдруг "взорвалась": – ТА ЖЕ БЫСЬ ВЫ ВПУКЛЫ С ТАКОЙ РАДОСТИ!
– Чего сделали?.. – вслушался Костя в звуки, которые его разум идентифицировать отказывался, но Юлька не дала ему поудивляться:
– Хи-хи! Люська – в ступе, а вместо метлы – гитара!
Люда наградила подругу многообещающим взглядом, но тут Костя снова услышал в речах девочек знакомые слова и с энтузиазмом возмутился:
– Так, не надо инсенуаций! Ступы, мётлы и выкрадание детей появилось позже, из Европы. Наши Яги такой фигнёй не занимались.
– А какой занимались? – сейчас же пристала Юлечка.
– Ну там, дорых молодцев в баньке выпаривали...
– О-о-о!
– Шо "о-о-о"? Это ей "о!" – с молодцем попариться, а ему каково?!
– Да нормально! Слышь, Люськин, с добрым молодцем в баньку пойдёшь?
– С которым? – деловито поинтересовалась Люда.
– А хотя бы с Матвийчыком!
– С Матвийчыком?.. – Люда оценивающе поцокала языком. – Не! Маловато будет...
– Люськи-и-ин, уважаю! Кого бы ещё добавить?.. Но Олежку не дам!
– Пфы! Очень надо... У геофизиков такие парни!
– Я вам не мешаю?! – вставил, наконец, свои "пять копеек" Костя.
– Да ты сиди, сиди... – разрешила Люда.
– Значит так, дамы! Ежели мои научные изыскания вам неинтересны, то прошу пожалуйста вон!
– Нудный ты! – бросила Люда, поднимаясь с лежанки.
– Давай-давай... – подтолкунул её Костя на выход. – Мне работать надо.
– Я никому ничего не... – начала она, но дверь уже закрылась. – Ну и ладно!
Стоило только выйти в коридор и – ах! – подзабытые в уютной Костиковой каморке ощущения, с утра не дававшие Люде житья, нахлынули с новой силой.
"Миклухи-и-ин... Ну, Миклушечка-а-а... Не хочу я с ними знакомиться!" – заныла Люда, споткнувшись об очередной "привет" из-за двери.
"Ну, Лю! Должна же я хоть поздороваться!"
"А я каждый раз должна дёргаться?!"
"Ой, Лю... Ух ты, ух ты!.. А можно туда зайти?"
"Нет!"
"Ну, Лю!.. Ма-ма-а..."
"...Подлизка..."
– Люськин, ну ты идёшь? Чё опять зависла-то?
– Щассс...
Люда вдохнула пару раз для храбрости, постучала и открыла незнакомую дверь с табличкой, которая сообщала, что здесь некие личности, судя по надписи – маньяки, производят "Расчленение разрезов скважин". Легенда сложилась на ходу:
– Здрасьте! Извините, Владимир Иваныч к вам не заходил?.. Ой, какая лилия красивая! А-а-а, это гиппеаструм... Ну ладно, извините...
Обратно Люда вывалилась вся красная и вспотевшая, как будто мешки таскала. Снаружи, уперев руки в боки и многозначительно притопывая носком кроссовка, ждала Юлька.
– Ты чего? – удивилась Люда.
– А ты чего? – подозрительно оглядела её подружка.
– Э-э-э... Ладно, пошли что ли работать, – пожала плечами Люда, надеясь, что хоть там станет легче.
Но работать так и не получилось. Потому что в комнате их ждала полномасштабная геологическая дискуссия. Все "зубры" нависли над столом Романа Николаевича и решали жизненно важный вопрос о положении на карте каких-то малозначительных слоёв.
– Но ведь тёмноцветные! – вещал Владимир Иваныч с апломбом пророка. – А чёрные сланцы характерны именно для олигоцена!
– Та то е так... – в общем-то соглашался Роман Николаевич. – А ось же – чорна крейда? [прим. – «мел», породы меловой системы]
– Но микрофауна-то олигоценовая!
– Та то е так... А шо ж – аммониты?
– А переотложены! – азартно вставила Екатерина Львовна.
– Та то е так... А як же – нормальный розр╕з?
– А надвиг не заметили!
– Та то е... Но то вже – вообше!
Под общий смех дискуссия увяла, и тут Владимир Иваныч обнаружил молодёжь.
– О! Девочки, а вот как вы считаете, что приоритетнее в определении возраста – аммониты или глобигерины?
– Шо?.. – Юлькиными глаза стали как иллюминаторы, в которых плескалось голубое море незамутнённого мыслями сознания.
Люда сдавленно "хрюкнула" в сторону и попыталась улизнуть на своё место. Но не успела.
– Людочка, а вы как считаете?
"Раз, два, три и так до бесконечности..." – вставил внутренний голос.
– Э-э-э... – его хозяйка была менее категорична. – А в чём суть?
– Действительно, Дидашенко! Ты б сначала объяснил ситуацию? – вступилась за молодёжь Екатерина Львовна.
– Ну, имеем мы сложный тектонический узел с множеством чешуй и надвигов, а в нём – чёрносланцевая толща. И вроде бы прослеживается нормальный разрез с севера – палеоцен, эоцен... Но такой же вроде бы нормальный разрез имеется с юга – эоцен, палеоцен... Посему, никак не могут решить, куда причленить эту толщу: то ли это самый молодой олигоцен северного разреза, то ли самый старый мел южного. И что самое главное, в самой толще определили, хоть и единичные, но аммониты верхнего мела и... глобигерины олигоцена. Вот и спорят, мел это или олигоцен. А как вы считаете?
– А может, это и то, и другое? – жалобно скривилась Люда, у которой от обилия "-ценов" в голове слегка помутилось.
Дружный хохот был ей ответом. Махнув на Людыно мнение рукой, "зубры" вернулись к столу, продолжая на все лады склонять, изобретённую ею "олиго-мело-ценовую" толщу. Люда потопталась посреди комнаты, отметила исчезновение подруги, которая под шумок уже просочилась к Олежке за комп, и решила, что ей здесь тоже делать нечего. Тем более, что её ещё ждал подвиг – триста первая комната. Ибо, если она не поговорит с Матвием, то сама себя съест. А если не съест, то уж точно понадкусывает...
"Лю! Ты собираешься съесть сама себя?! Чтоб Матвию не досталось?! Ну ты жадина!"
–Рррррр...
"Ладно, ладно..."
На этот раз никаких легенд она придумывать не стала, просто вдохнула-выдохнула три раза, постучалась и вошла.
– ...Ой, я так переживаю за нашего Билюченка! – встретил Люду озабоченный возглас Лидии Павловны. – Он ведь такой интеллигентный! Такой воспитанный! Вообще – такой лапочка!
– Куда там нашим совковым плебеям! – поддакнула кудрявая мадам.
– Пора уже иметь руководителя, как во всех цивилизованных странах! – встряла та, кого Лидия Павловна называла Томочкой.
Люда слегка опешила и даже поздороваться забыла. Но, пока она пыталась понять, кого и за что из их начальства собираются сменить уважаемые палеонтологини, её мнущуюся при дверях фигуру увидел Матвий.
– О, прив╕т Люда! Вже ╕ду, – объявил он во всеуслышанье, поднимаясь навстречу. И добавил, как бы извиняясь перед своими дамами: – Володимир ╤ванович просив зайти...
От такой заявки Люда, которая и без того была в критическом состоянии, окончательно выпала из реальности. Кроме того, возникло нехорошее ощущение, что ею нагло воспользовались. Однако, поудивляться ей не дали – Матвий подхватил её под локоть и деликатно вытолкал из комнаты.
"Э, полегче!.. – даже Миклуха возмутилась таким обхождением. – И шо они все сегодня пихаются! Щас как пихну..." – И пихнула...
– Уй-ють!.. – неожиданно запнулся за порог Матвийчык и с Людою на прицепе вывалился в коридор. За их спинами радостно грохнула дверь.
"МИ-КЛУ-ХА!"
"Оййй..."
Вообще-то Люда совсем не так представляла себе первое свидание! Не говоря уже о том, что никак не представляла... Но пока она мялась и смущалась, Матвий отряхнулся, огляделся и снова прихватил Людын локоть.
– М╕лочка, дуже добре, що ти зайшла, – активно потащил он её по коридору в направлении, противоположном от её желания. – Там наш╕ на гор╕ збираються, а я не знав як в╕дпроситись.
– А-а-а?.. – засомневалась Люда, не успев оформить в слова, обуревавшие её чувства.
– ╤дем, ╕дем! Н╕чого страшного, Льоха вс╕х запрошував. [прим. – «...приглашал»]
– А-и-и... – снова попыталась уточнить Люда и снова ей ответили прежде, чем она поняла, что именно хотела спросить.
– Олежка з Юлькою зараз п╕дтягнуться.
Ну, если подтянутся, тогда её присутствие на дне рождения какого-то неизвестного ей Лёхи можно считать законным... Осталось выяснить только один вопрос.
"Миклуха-а-а..."
...Мрачное молчание в ответ.
"Миклушенька-а-а..."
...Мрачное молчание с обиженным сопением.
"Мацёнька-а-а... трилямбдадеточка-а-а... курдупэльку муй пампухастеньки-и-ий... пацятечку замачеганэньке... [прим. – "поросёночек замурзаненький"]
"Ну ладно, ладно... иди уже. Захцянка-цяцянка, а дурнэму радость..." [прим. – "Прихоть-..."]
– Кхм!.. – непроизвольно вырвалось у Люды.
И тут они пришли...
Почему-то Люда представляла (раз уж они так спешили!), что ждёт их накрытый стол и распившие уже по первой коллеги с традиционным "О! Штрафную!". Не тут-то было! Первое, что она увидела, была рабочая комната, разве что уставленная столами больше обычного, и нормальная трудовая обстановка: кто сосредоточенно стучал по клавиатуре, кто раскладывал на столе стопки напечатанных экземпляров, кто вообще усердно таращился в микроскоп. Как будто ни сном, ни духом не слышал ни о каком празднике и вообще – она не туда попала!
– Привет девушки! Чим вам допомогти?.. – жизнерадостно начал Матвий, но был сходу развёрнут на сто восемьдесят градусов.
– Матвийко, бегом к нашим, скажи, чтоб ещё сыра купили! – выглянула из-за шкафа знакомая большеглазая брюнетка. – И дверь закрой! – донеслось ему уже в спину.
Дверь грохнула об косяк и с утомлённым скрипом медленно отвалилась обратно.
– Не ну нормально?! Я что постоянно за ними закрывать должна?! – брюнетка возмущенно развела руками, в одной из которых была тарелка, а в другой – здоровенный нож (Люда испуганно отшатнулась и прикрыла тяжко "вздохнувшую" дверь).
– Ритка как послала, так уж послала!.. – хихикнула от компьютера ещё одна знакомая красавица, завёрнутая, как русалка, в длинные тёмно-медные волосы.
– Да этим мужикам пока объяснишь!..
– Правильно! Ведро в зубы, и пошёл мусор выносить! – отвлеклась от сортирования листов эффектная дама с нарочито лохматой пепельной "копной" на голове.
– Ну вы, девки, и сучки... – оторвала взгляд от микроскопа шикарная блондинка.
