Текст книги "Рыжик (СИ)"
Автор книги: Дмитрий Мачальский
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 27 страниц)
ШТАБ – ВСЕМ ПОДРАЗДЕЛЕНИЯМ. Ввиду перехода политического кризиса в военную фазу ранее ожидаемого срока, ПРИКАЗЫВАЮ:
1. Немедленно отозвать полевые группы. В дальнейшем сохранять готовность к активным действиям во второй фазе спецоперации.
2. Службам наблюдения и перехвата сосредоточить все средства для выяснения мест дислокации, количества и характера сил военной кампании стран ЕСЭ. Полная картина первой волны кампании должна быть немедленно передана экспертной группе для анализа.
3. Начало спецоперации перенести предположительно на начало или активную фазу второй волны кампании. На данном этапе, для ситуаций непредвиденного характера вывести на боевое дежурство пять групп экстренной эвакуации.
4. Поставленную ранее задачу блокирования только района поиска считать устаревшей. Развитие конфликта диктует необходимость подавления авиации и ракетного оружия противника, действующих с баз, значительно отдалённых от оперативного района. Поэтому, в сложившихся условиях задачей спецоперации считать ПОЛНОМАСШТАБНОЕ ВТОРЖЕНИЕ.
ЕЗДАНШЕР – БУРУНДУКУ. Ты не поверишь, но вся семья загорелась желанием приехать к тебе в гости смотреть на твоё приобретение! Или ты срочно явишься сам и всё им предъявишь, или я не знаю, что будет. Ждём тебя вечерним поездом. Особенно Элька. Если тебе дорога моя плешь, которую она проела до основания, не задерживайся.
БУРУНДУК – ЕЗДАНШЕРУ. Непременно буду! Только с отпуском улажу, а то у нас сейчас стало строго. Если Эльке так невтерпёж, пусть на перроне и встречает. Заодно и плешь сохранится недоеденной.
ЕЗДАНШЕР – БУРУНДУКУ. Умный, да?! А должен быть тихим и скромным. Особенно, если опять опоздаешь на поезд.
___ _______
По сложившейся традиции поспать ей так и не дали...
– Лю-у-уськин!.. Люсь!.. Подъём! – ворвался в теплоту сна подружкин голос. – Люсяо вставай, мы торопимся!
"Ой! На работу! Проспала!.." – всполошилось сознание, выдёргиваясь из сновидений, но тут же опомнилось: – "Позвольте, какая работа?! Я на больничном!" – Однако приятного забытья уже было не вернуть.
– Гррррр... – начала Люда многообещающе, но зарождающееся смертоубийство на корню срезал другой голос:
– Люд, вставай. Я сейчас выйду на пять минут, а ты собирайся... пожалуйста.
Сказано это было с такой интонацией, что тщательно затолканная с вечера тревога немедленно вынырнула на поверхность. "Ч-чего?!" – от удивления она распахнула глаза и успела ещё увидеть Лёшкину спину, исчезающую в двери.
– Шо случилось? – Люда рывком села на кровати и вопрошающе уставилась на Юльку.
– А шо случилось? – искренне удивилась та.
– Это чего?.. В смысле, куда?.. – попыталась объяснить свою нервозность Люда, но каждый раз получался вопрос, который произносить вслух очень не хотелось.
– Так, подруга! – оборвала её метания Юлька. – Тебе что сказано – собирайся! Давай-давай, шевелись. Только тебя ждём. А завтракать по дороге будем – я уже бутерброды сложила.
– Да-а-а?!.. Правда?!.. Сама сложила? – хозяйственное рвение подруги настолько впечатлило Люду, что захотелось немедленно убедиться, не продолжение ли это сна.
– Пффф!.. Я что дура, по-твоему? Смальцем хлеб не могу намазать? – возмутилась до глубины души Юлька.
– Ну-у-у... как бы... – засомневалась Люда, стоит ли говорить, что она действительно думает, или пожалеть убогую. – Может, забыла чего?
– Чего забыла?! Смальца что ли? Или хлеба... – саркастически хмыкнула та.
– Ну-у-у... посолить? – предположила Люда наугад.
– Ой, дура, я же посолить забыла! – подпрыгнула Юлька и кинулась переделывать бутерброды – вынимать, разлеплять, солить...
"Ну, слава богу!" – с облегчением вздохнула Люда. – "Мир не рухнул, Дунай не потёк вспять... А раз так, то и остальное как-нибудь обойдётся... наверное", – решила она и поспешила одеться, пока кое-кто не вернулся и не застал её на полдороги в неглиже.
Пока она натягивала майки-джинсы и по-быстрому протирала глаза над умывальником, где-то в глубинах сознания начало выкристаллизовываться странное чувство. И вроде, как всегда, метушилась по комнате Юлька, а на подоконнике приветственно лепетал на своём цветочном языке Аполлинарий, висящая на стене гитара загадочно улыбалась, видимо вспоминая вчерашнее, и на столе, как обычно, выжидающе белела немытая посуда... Но что-то уже бесповоротно изменилось, тревожным налётом припорошило обыденную картину и занозой торчало в душе, создавая ощущение, словно всё, что она видит окружающего, видится ей в последний раз. Это страшно нервировало и мешало радоваться жизни. Но самое странное, что это «что-то» каким-то левым боком было связано с Лёшкой. Потому что, едва он зашёл в комнату, как ускользающее и ловимое буквально за хвост подозрение вдруг утвердились совершенно определённым «ой, будэ, будэ!».
"Миклуха! А шо случи..." – только решила она поделиться открытием, как сейчас же поняла, что малая задаёт ей тот же вопрос: – "Лю! А ты видишь?.." – И уже обе с удивлением "оглянулись" друг на друга: – "Так ты тоже это заметила?!"
Оказалось, Миклуха не просто так с утра не отзывалась – она как "пригрелась" ночью, так и не расцепилась и теперь всё видела Людыными глазами и понимала её же головой. Впрочем, Люда тоже обнаружила у себя "третий глаз", когда её забегавший по комнате взгляд случайно упёрся в телевизор. Потому что тот взял, да и включился.
– ..."Вследствие неприятия таковой участи для нашего государства", – ожил он вдруг твёрдым ответственным голосом и секунду спустя продемонстрировал такое же ответственное лицо, едва вместившееся в ширину экрана, – "мы были подвергнуты самому разнообразному давлению. Нам навязывают оккупацию. Но мы отвергаем оккупацию. Мы защищаем право всех государств мира оставаться независимыми. Постыдная миссия так называемого международного сообщества..."
Люда ошарашено сморгнула – телевизор погас, оборвав речь президента на полуслове. Политика всё-таки их достала, и пора уже было начинать бояться. А последовавшая немая сцена показала, чего именно надо бояться в первую очередь: Лёшка удивлённо (пока ещё удивлённо!) смотрел на злокозненный телик, зато прямо на неё – с головой выдавая все их секреты – с ужасом уставилась Юлька! Люда украдкой показала ей зубы. Подруга угрозу поняла и попыталась исправиться.
– Ой, мы что – воевать собираемся? – как бы спросила она наивным голоском.
– Ага, воевать... – Лёшка помрачнел, зато, к радости девушек, сразу оставил тему телевизора. – Чем?!!.. Расслабились, понимаешь – мирное сотрудничество, гарантии... А оно – вона как!.. А теперь, чё ж... У него ряха уже в экран не влазит и счёт в иностранном банке, а ты ему – Родину защищай... – разворчался он, но заметил напряжённые взгляды и вдруг совершенно с тем же раздражением выдал: – Ну, чё замерли? Давайте, давайте! Выходим. Там уже все, наверное, собрались – только вас ждут.
– Кто?!.. Где?!.. – испуганно изумились подруги, и только Миклуха изумилась восхищённо: – "Во даё-о-от!.."
– Что – кто – где? – в свою очередь удивился Лёшка и нахмурил брови. – Вы чё, девчонки, приказа министра геологии не читали?
– Н-неа... – выдавили обе потерянно. Юлька только глазами хлопала. Люда, было, засомневалась – в конце концов, какой ещё приказ! – но Лёшка был так сурово серьёзен, что недоверие растаяло само собой.
– Ну, девки, вы даёте! – словно не в силах поверить, покрутил он головой, а на Люду, попытавшуюся привычно возмутиться, только рукой махнул. – Приказ министра. Из всех экспедиций формируют отдельную добровольческую бригаду гражданской обороны. Наших уже вчера из автомата стрелять учили...
– Не поняла?! – возмутилась, аж подпрыгнула Юлька. – Как это – уже учили?! А мы?!!
Люда же подумала, что пострелять – оно конечно прикольно, но её, скорее всего, отправили бы подопытным кроликом к санитарам, и всё бы удовольствие было – изображать мумию. Знаем мы эту гражданскую оборону!
– Так вам не надо учиться, – с готовностью пояснил Лёшка. – Вас в спецподразделение зачислили. И оружие сразу в тылу врага выдадут. Сначала забросят, значит, а там уж стреляйте, как хотите и куда хотите. Попадёте, не попадёте – не важно, главное, – и он торжественно вознёс указующий перст, – мирное население не пострадает!
– К-какое население? – проблеяла запутанная вконец Юлька.
– Желательно своё. А если вражеское – то фиг с ним, пусть страдает. Да. И коллективу будет спокойней. И кстати, – совершенно не меняя выражения обратил он внимание на Люду, – вы знаете, что порча шофёра в военное время считается вражеской диверсией и карается без суда и следствия?
– А мы немножко, – пообещала Люда, выбирая между тарелкой и стулом: в первом случае жалко было тарелку, во втором – Лёшку... Но, как же хочется!
– Э! Ребята, вы чего? – забеспокоилась Юлька. – Нас же ждут!
– Кто?! – увлёкшись тяжким выбором, Люда не сразу сообразила, что подруга имеет ввиду.
– Ну, эти... как их... Ну, в тыл забрасы... вать... Ну, вот чего вы ржёте?!
Люда уронила стул и схватилась за стол, пытаясь сохранить остатки равновесия. Лёшка привалился к стене и с улыбкой умалишённого закатывал глаза в потолок. До Юльки вдруг дошло, ЧТО именно она сказала, и она обиделась.
– Издеваетесь, да?!
– Что ты, Юлечка! – опустил на неё честные без улыбки глаза Лёшка. – У нас не получится. – И предложил в качестве мировой: – А давайте пойдём уже?
– Да, кстати, о "пойдём"... – вспомнила Люда. – Я-то куда?
Лёшка посмотрел на неё так, будто вот-вот собирался что-то сказать, но почему-то не сказал. Помогла Юлька:
– Да пошли, чего будешь одна тут киснуть!
Люда страдальчески вздохнула, пожала плечами... и согласилась, но проходя мимо подруги, проворчала в её сторону:
– Диверсантка...
– Сама дура! – догнало её сзади. – Морочат людям голову...
– А кстати, Люд! – с заметным облегчением присоединился Лёшка. – В больницу на перевязку съездили бы с работы. Я подброшу на машине...
"Ну да, я же больная!" – подумала Люда и вздохнула Миклухой: – "На всю голову..."
Дорогой Лёшка по обыкновению приотстал, давая девушкам полную свободу общения. Но общения не получалось. Сначала они молча на ходу дожевывали свой скоропостижный завтрак. Потом оказалось, что Юлька по-прежнему дуется, а у Люды и так хватало противоречивых ощущений, чтобы ещё подружку ублажать.
Неадекватное зудящее беспокойство вернулось и настойчиво требовало к себе внимания. Попадающиеся то и дело военные патрули ему в этом способствовали. Даже Миклухе было не до разговоров. Малая как-то странно отсутствующе присутствовала. Она совершенно определённо БЫЛА, но попытки войти в её ощущения с завидным постоянством оканчивались паническим "О-О-ОЙ!" и возмущённым "НУ, ЛЮ-У-У!", которое и водворяло "улетевшее" Людыно сознание на его законное место. В конце концов, Люде это надоело и она, слегка обидевшись, осталась наблюдать со стороны, как малая растекается мыслью в пространстве, выглядывая и вынюхивая причину всё той же, общей на них двоих напряжённости. Больше всего она напоминала при этом паука в ловчей сети, который терпеливо замер, улавливая малейшее подрагивание нитей. Только пауки бывают страшные, а бывают симпатичные. "Вот Миклуха, наверное, похожа на такого симпатичного – зелёненького, изящного – какие бывают в малиновых кустах", – потянуло Люду на воспоминания. – "Вечно поразвешивают свои ажурные паутинки поперёк прохода и так трудятся над ними, так их заботливо выплетают, что рука не подымается всё им рушить. И лазишь потом – не то малину собираешь, не то дурачков этих обходишь. Эх, где-то сейчас малина должна уже быть, если совсем не прошла... Тьфу-ты!! Ну, о чём я думаю!"
Люда одёрнула своё воображение и обнаружила, что за это время Юлька уже успела её простить и, как ни в чём не бывало, что-то своё рассказывает. Причём, кажется, спрашивает её мнения...
– Да! – серьёзно сказала Люда и веско кивнула. Странно, но подругу это вполне удовлетворило.
– ...Берёт так и заявляет мне: "Сама убирай!", – продолжила та воодушевлённо. – Ну, представляешь?! Представляешь?!
– Ва-а-аще! – согласилась Люда и покрутила головой от возмущения.
– Ну, я ей тогда ВСЁ сказала...
"Как я это раньше выслушивала?" – удивилась Люда и с грустью постановила: – "Старею!"
Правда, внутренний голос намекнул, что может не так уж она и стареет, может просто рядом находится человек, с кем ей было бы сейчас гораздо интереснее. И лучшая подруга, которую, хош-нехош, а приходилось раньше как-то выдерживать, теперь уже не настолько необходима, чтобы терпеть такие "мучения", а сказать по правде – так просто надоела хуже пресловутой "пареной репы". Но тот, от кого это дело собственно зависело, кто, как мужчина, должен был взять "быка за рога", Юльку за шкирку, а Люду под ручку, так вот он, без зазрения совести, плёлся сзади и даже не думал ни о какой ответственности. "Тоже мне – мужик!" – вызверилась Люда теперь уже на Лёшку. – "Чем он там вообще занимается?!" Она сосредоточилась, насколько возможно при Юлькиной трескотне, и не особо рассчитывая на успех, в порядке чистого шкодства, попыталась через Миклуху дотянуться до его ощущений. И неожиданно достала!.. Результат поразил её настолько, что несколько метров пути вообще выпали из сознания.
Вот о чём можно думать, если тупо плетёшься за подружками, одурев от их разговоров "ни-за-что"? Как минимум – отчаянно скучать. Как максимум, который Люда с ревнивым вздохом ещё согласна была принять – разглядывать Юлькин зад, не в пример гораздо более аппетитный, чем её собственный. Но нельзя же быть, как взведённый и размеренно тикающий часовой механизм бомбы замедленного действия!.. Люда никогда не видела бомбы замедленного действия, но если бы видела, то она, вероятно, выглядела бы именно так – уверенная, сосредоточенная на своей скрытой силе, спокойно и неотвратимо ожидающая своего часа. Люда споткнулась, выровнялась и удивлённо обернулась.
Прямо на неё двигался Лёшка, и на лице его застыло выражение если не мировой скуки, то уж точно вселенской нирваны. Он поднял взгляд и резко тормознул, испуганно вытаращившись на Люду.
– Ты чего?!
– Эй, вы чего там? – обернулась и Юлька, тоже обнаружившая, что разговаривает сама с собой.
"Лю-у-у-у!.." – добавила удивлённого возмущения Миклуха.
"Ну да, чего это я?" – опомнилась Люда.
Некоторое время "зрение" внутреннее ещё боролось с внешним, но быстро проиграло, так что перед нею предстал обыкновенный Лёшка – с простецким лицом и открытым взглядом. Честно не понимающий, чего к нему пристали.
– Э-э-э... А мы дверь закрыли?! – изобразила Люда панику.
– У вас же захлопывается... – подозрительно нахмурился Лёшка.
– А-а-а!.. Всё никак не привыкну, – как ни в чём не бывало, сообщила она и повернулась идти дальше. Малая на это только "покрутила" воображаемым пальцем у не менее воображаемого виска. Так они и дошли до работы.
А на работе никто, конечно, не работал. Здание гудело, как растревоженный улей, и все сотрудники занимались решением политического кризиса как в отдельно взятой стране, так и в мировом масштабе. Кучками, группками они толклись в вестибюле и перед дверьми кабинетов. Громкие заявления то и дело дополнялись нервными жестами. Коллектив старался вовсю, внося свой сумбурный вклад в международный беспредел.
Лёшка потерялся сразу. Стоило пожать кому-то руку, как он немедленно оказался втянут в один из мужских кружков – только махнуть успел на прощание. Девочкам оказалось проще – их вид и возраст в столь глобальных вопросах не котировался. Поэтому, они почти беспрепятственно, не считая манёвров уклонения от ошалело спешащих куда-то сослуживцев, добрались до лестницы и заглянули сверху в курилку. Там тоже митинговали. Завеса дыма и трубные раскаты голосов вызывали в памяти эпическую картину – броненосец, на всех парах идущий навстречу вражеской эскадре.
– ...Подойдут на двенадцати километрах, и что ты им?!..
– А "тунгуски" зачем? Пусть подходят, мы им к-а-ак!..
– ...А ещё "буки"?..
– ...А "грабы"?..
– КТО?!.. – загудела курилка то ли возмущением, то ли гоготом.
– Канешна! Крылатые ракеты ты лаптём сбивать будешь!..
– Крылатые-фигатые... Да наша "Шилка"!..
– ...Да наши "двадцатьдевятые"!..
– ...А "двадцатьседьмые"!..
– ...А "двадцатьпервые"!..
– Ну, ты загнул! Ещё "кукурузник" вспомни!
Из-под лестницы гулко грянул дружный хохот.
– Хотя конечно "невидимки"...
– Да видали мы ихние "невидимки"!..
– Ну, видали-невидали, а как долбанёт...
– А если ложные цели?..
– А маскировка!..
– А микроволновка!..
– Что – микроволновка?
– Так она же излучает, как трактор!
– Не, как трактор – это "Днепр-2"...
– Мощная вещь. И главное – много!
И опять грохнуло хохотом.
Юлька перегнулась через перила и попыталась вмешаться.
– Олежка, ты там? Эй! Олежка-а-а!.. Эдик, Олежка с вами?.. Эди-и-ик! Эй!..
Бесполезно! Никто даже ухом не повёл, и нежный девичий голосок утонул в суровом мужском гомоне:
– ...Пусть только попробуют сунуться, наши "семьдесятвторые"!..
– Да чего ва-аще ждать! Сразу туда – диверсии делать!..
– ...Партизанское движение, как в войну!..
– ...Выкатить "Грады" и одним залпом!..
Юлька вернулась к Люде, кипя возмущением.
– Только бы в войнушки играть! Вот... пацаны!
– И совершенно в любом возрасте, – поддакнула Люда. – Пошли что ли?
До комнаты удалось дойти почти без приключений. Приключения продолжились в комнате.
– Здрассте! Добрый день! – дружно поздоровались девушки, но услышали их не сразу.
– ...Поймите, что все их гарантии только на бумаге! – вещал Владимир Иваныч, когда заметил вошедших. – А, девочки, здравствуйте-здравствуйте! Людочка, как ваша голова?
– Спасибо, уже лучше, но ещё побали...
– ...Их же только наши ресурсы интересуют! Полезные ископаемые и дешёвая рабочая сила!
– Но, как же так можно?! Это же подло! Это же бандитизм какой-то!
– Ото завжди так! Ото т╕льки заживеш по-людськ╕, як н╓пременно якась холера...
– А вот интересно, что наша молодёжь думает?
– А?! Я?.. – зависшая в полушаге при попытке смыться по-тихому Юлька сделала страшные глаза... народ всё понял и обернулся к Люде. Косить под Юльку стало поздно, надо было сказать что-то умное.
– Ну-у-у... – вздохнула она. – Как говорится, "хцял з тыгрысем робичь бизнес, тылько тыгрыс дупы выгрыз"... [прим. – "Хотел с тигром делать бизнес, только тигр зад отгрыз"]
– О! Ну вы, Людочка, и скажете!
– Нет-нет! Очень точно подмечено...
– Но должны же быть какие-то законы!
– Ну, какие могут быть законы, когда деньги...
– Ой, горе, горе – як то море...
Люда поняла, что её опять не слышат. Юлька, так вообще без лишних слов быстренько ввинтилась к Олежке, который тщательно маскировался за монитором. Ничего толком не решив, Люда тоже направилась к своему столу. Но едва она примостилась и положила руки на шершавую дерматиновую поверхность, как лавина ощущений ворвалась в сознание и бодрым напором снесла его напрочь.
– ..."Да вы, Альберт Палыч, отзовист, я вижу!" – зазвенел в голове возмущённый женский голос.
– "Да я-то коммунист, а вот вы, Варвара Дмитриевна, развели на рабочем месте махновщину!" – гремел в ответ суровый мужской.
– "Это я-то – махновщину?! А сами что развели – троцкист несчастный!"
– "От сталинистки слышу! И вообще, вас бы – в тридцать седьмой, так вокруг бы уже гора трупов была!"
– "А вас бы в лагеря – глядишь, и коммунизм бы уже построили!"...
– УЙ-ЙО! – подскочила Люда, с треском впечатывая стул в стену.
Коллектив замолк и удивлённо на неё уставился.
– Я-а-а-а... – начала она, затравленно озираясь. – Вспомнила тут... А кто такие Альберт Павлович и Варвара Дмитриевна? – быстро проговорила Люда, с ужасом ожидая встречного вопроса "А откуда вы это взяли?"
Но вопросов не последовало. Наоборот, "зубры" расслабились и заулыбались, предаваясь воспоминаниям молодости.
– О! Были тут такие, были...
– Сцеплялись, как кошка с собакой!
– Та н╓ - як т╕ два барани!
– Ну да, вы их подначите, а сами – курить. А нам потом – хоть тикай из этого дурдома.
– Да-а-а!.. Стоишь во дворе, куришь, слушаешь вопли из окна, а из дверей по очереди наши все выскакивают – злющие-презлющие... Красота!
– Провокаторы – вот вы кто! Нашли удовольствие – на полдня работу сорвать...
В принципе, народ уже забыл, с чего всё началось, да и разговор пошёл интереснее, но возвращаться на место было всё же страшновато. Люда подвинула кресло и в нерешительности над ним зависла. И тут во всеобщий терроризм включилась дверь. Она распахнулась и со всей дури въехала в деревянную стоячую вешалку. Была б та живой, то сползла бы сейчас по стенке, а так – только удивлённо покачнулась на своих трёх ножках.
– Ви чули?!! Н╓, ви чули – вони воювати збираються! З КИМ?!! – ворвался в комнату Мыкола Яковыч, «светя» безумно расширенными очами.
– Послухай, Миколо... – примиряюще начал Владимир Иваныч, но слушать его никто не собирался.
– Жах, просто жах [прим. – «ужас»]! Висунути зустр╕чний ультиматум!.. Як вони могли!
– А що було робити?! – обиделась Екатерина Львовна. – Просто голову п╕д сокиру п╕дставляти?!
Мыкола Яковыч посмотрел так, будто только сейчас увидел, с кем разговаривает.
– Це наш уряд [прим. – «правительство»] з тим – с позвол╓н╕я сказать – президентом п╕дставляють нас п╕д сокиру, – отчеканил он. – ╤ якщо ви цього не розум╕╓те, то ви так╕ ж вороги народу, як вони.
– Ну, Миколо, ти ╕ загнув!.. А як же м╕жнародне право? Як же суверен╕тет? – попытался урезонить коллегу Владимир Иваныч, но тот принял третью позицию и патетически провозгласил:
– ВАС БУДЕ ПРОКЛИНАТИ ВСЯ КРА╥НА! – И уже разворачиваясь, добавил куда-то в пространство: – Треба д╕яти [прим. – «надо действовать»]! Б╕люченко ма╓ сказати сво╓ слово!
И вылетел наружу, только сквозняком повеяло.
Но едва он исчез, как успокоившийся было воздух сотрясло возмущённым гомоном:
– Ну, Мыкола! Ну, вояка!..
– Раскричались тут всякие за народ, а народ спросили?!..
– Ох, нема щастя ╕ не буде...
Люда украдкой оглянулась, прикинула пути отступления и тихонько выскользнула через так и не прикрытую дверь.
Хотелось найти Лёшку. Даже непонятно зачем, но очень хотелось, чтобы он сейчас был рядом. За последние дни Люда так привыкла ощущать его присутствие, что всё время ловила себя на движении – оглянуться, поинтересоваться, просто взяться за руки. К тому же, едва она осталась одна, как немедленно дало себя знать чувство напряжённости, которое ещё с утра будто витало в воздухе, а с Лёшкой жизнь всё-таки ощущалась уверенней. И даже больше! Люда с удивлением поняла, что откровенно скучает без него. Но где в их организации обитают шофера, она не знала, потому решила искать везде и, для начала, зайти этажом выше – может Матвийко знает.
На этот раз дверь страшного триста первого кабинета не вызвала у неё никаких душевных волнений. Люда просто взяла и вошла, даже не постучавшись и скомкав приветствие до невыразительного "Можно? Добрый день!"... Вошла и стала столбом при входе. Сразу бросилось в глаза сиротливо пустующее место петрографа. Накрытый кульком микроскоп, словно монах в клобуке, скорбно склонился над столом. Люде и так сегодня для паники многого не нужно было, а эта ассоциация вообще вогнала её в ступор. "Берут только специалистов" – всплыла фраза. Вспомнился Матвийчын борцовский торс... уверенные Серёгины руки с небрежно подвёрнутыми манжетами... брезентово-железный дух кабины УАЗика, который теперь навсегда связался с образом Лёшки... К горлу подступил комок, и только ощущение впившихся в ладонь ногтей помогло оборвать дальнейший ход мыслей. Люда встряхнула головой и перевела дыхание.
А дамы, оказывается, вообще её не заметили. Дамы обсуждали высокие материи международной политики.
– Ну, девчонки, ну вы что, совсем дурочки? – риторически вопрошала Лидия Павловна. – Кто же смотрит наши новости! Вот Я, например... – выделила она "на пример" свою персону, – если мне надо узнать, что у нас творится, слушаю ТОЛЬКО "Глас народа".
– О-о-о! Эти скажут... – саркастически хмыкнула женщина у окна.
На неё глянули, как на существо вымирающего вида, внезапно передумавшее вымирать и зачем-то вылезшее в Свет со своими программными заявлениями.
– А они, между прочим, – Лидия Павловна значительно поджала губы в сторону оппозиции, – целую программу посвятили нарушениям прав человека в нашей стране. Это такой ужас! Я вообще удивляюсь, как ТАМ до сих пор наше руководство терпели. Нет, Билюченко должен во имя народа взять, наконец, власть и прекратить это совковое безобразие. Пора уже, наконец, начать строить цивилизованное...
– Кхм!.. – нахально встряла Люда.
– Ай!.. Ой, ну нельзя же так внезапно!
– Милочка?! Вы что-то хотели?
– Вы, наверное, к Матвию? А его сегодня не будет.
Услыхав последнее, Люда сразу обернулась к женщине у окна.
– Почему? – словно не своим голосом проговорила она, хотя всем нутром чувствовала ответ.
– Он звонил, что с утра в военкомат пойдёт.
Чувствовала – не чувствовала, ожидала – не ожидала, а в груди захолонуло и дальнейшие вопросы застряли в горле. Впрочем, дамы обошлись и без неё.
– Ну вот, я же говорила – они ещё и молодёжь затянут!
– Ах, Матвийчык такой обязательный молодой человек...
– Но у геологов должна быть "бронь"!
– Я тоже спросила. Он сказал, что сам пойдёт, без повестки.
Люда пробормотала "спасибо", едва расслышав собственный голос, и повернулась на выход, хотя страсти в "301" только разгорались.
– Ах, Матвийчык не перестаёт меня удивлять!..
– Это конечно поступок... но бедная Эммочка!..
– Позвольте, а почему это он ВАМ позвонил?..
Стараясь не пугать своим скорбным видом встречных, которые и без того выглядели нервными, Люда добралась до лестницы и задумалась над сложной проблемой – куда идти дальше? Вообще, шляться по этажам уже надоело, а хотелось забуриться куда-нибудь, чтоб никого не видеть и не слышать. За этим нужно было идти вниз в Костикову каморку. Но оставался ещё четвёртый этаж, где могли знать про Лёшку, да и Миклуха, наверное, обрадовалась бы своим цветочным "красавицам". К тому же, туда ближе...
Последнее соображение всё и решило. Но едва зайдя на этаж, Люда поняла, что туда не ближе, туда – совсем не надо. Даже с другого конца коридора было слышно, как из-за неприкрытой по жизни двери самозабвенно орут, перебивая друг друга:
– Избавились, идиоты, от ядерных боеприпасов! А надо было разместить боеголовки!..
– Да ты достал вообще со своими боеголовками!! Тут шоколадку ребёнку не купишь!..
– Чтоб вы понимали, дуры, в стратегическом оружии!! Вот за шоколадки всё и продали!..
– Сам дурак! И от ракет твоих придурочных никакого толку!..
...Научная дискуссия шла полным ходом, и вмешиваться в неё у Люды совершенно не возникало желания. Она круто развернулась обратно на лестницу и мелкой припрыжкой решительно поскакала вниз. И доскакала бы без проблем, если бы на втором этаже навстречу не вывернул завхоз. Он возник перед глазами деловитой глыбой, так что Люда едва успела затормозить.
– Ой, здрасьте, Данила Петрович! – обрадовалась она с налёту.
Реакция маститого администратора её озадачила. Тот вдруг испуганно вытянулся вверх, словно пытаясь взлететь – не взлетел конечно, но впечатался спиной в стену и загородился руками.
– Вы чего?! – удивилась Люда, делая шаг навстречу, но мужика от этого скрутило окончательно.
– Затынко!!! Сгинь, сгинь с глаз моих, чтоб я тебя не видел! – отмахнулся крёстным знамением не верящий ни в Бога, ни в чёрта хозяйственник.
Люда пожала плечами и поспешила, от греха подальше, пройти мимо. Сзади долетело возмущённо-ворчливое: "Геологи хреновы!.. Понабирали!.. Чтоб я ещё раз кого-то подвёз!.."
Дверь "сисадминской" Люда толкнула уже с одним только намерением – скрыться от всего мира.
– Костя! Спрячь меня пожал...– начала она патетически и застыла в проходе. – Ага!..
И руки как-то сами собой вперились в бока.
Костя сидел, развалившись по обыкновению в кресле, а над ним нависал, опираясь на стол рукой, не кто иной, как безнадёжно потерянный Лёшка и что-то втолковывал, судя по всему – что-то важное, потому что Костик от умственного напряжения даже картинно приложил ладонь ко лбу. Оба вздрогнули от неожиданности и чуть испуганно вытаращились на явление Люды народу. Картина "Не ждали"!
"Ой, Лю смотри, нашёлся!" – сделала Миклуха открытие, мгновенно вынырнув из своего "небытия".
"Если и эти начнут шарахаться, – ужаснулась Люда, – я этого не выдержу..."
Однако, шарахаться при виде её лика никто не стал, даже прятаться под стол не стал, а даже наоборот – обрадованно зашевелился навстречу. Но в завершении своих таинственных дел, Лёшка с тихим "ну ты понял..." подвинул Костику какую-то коробочку, похожую на милицейскую рацию (по крайней мере, кнопочки и выступ, напоминающий антенну, Люда разглядела точно), а Костик, с таким же тихим "понятно...", накрыл коробочку ладонью и смёл её в приоткрытый ящик стола.
"Спелись!" – с удивлением отметила Люда и ещё успела с оттенком ревности подумать, что наверное нехорошо, если два её лучших развлечения будут заняты между собой, а не её персоной. Но два Людыных "развлечения", словно прочитав это по выражению лица, принялись поспешно и наперебой её обхаживать.
– Люд, а я тебя искал, а тебя в комнате не было!
– От чего на этот раз? Работа достала или Юлька добила?
– Да?!.. – вызверилась Люда на всё сразу, с удивлением отмечая в собственном голосе этакие "сковородковые" интонации жены, встречающей загулявшего мужа. Осознав это, она тут же устыдилась и уже гораздо миролюбивее буркнула: – Завхоза встретила...
– А-А-А... – понятливо посочувствовали товарищи.
– Шо "а-а-а"?! Он меня чуть обратно в Преисподнюю не изгнал... прямо на лестнице, а вы – "а-а-а"!
– З-зачем?.. – не понял Лёшка.
– Ибо принимают они обличья разные, – строго указал перстом в горнюю мудрость Костик, – и ходят среди людей, и отвращают от пути Божия!
– КТО?! – продолжал тупить Лёшка.
– Демоны, Лёш. И бесы, – успокоила Люда. – Но ты не бойся, мы люди тихие. Нам же-ж кроме души нетленной ничего не надо. Правда, Костик? – обернулась она к хозяину каморки и загребуще пошевелила пальцами в его сторону.
– Осеню, ей-богу, осеню! – нарочито отпрянул тот.
– А-а-а!.. – дошло до Лёшки. – Так это не он должен бояться, это наш брат водитель от тебя должен шарахаться.
– Да ты-то что! – отмахнулся Костик. – Ты машину обратно на колёса поставил, отряхнулся и дальше поехал. А ему знаешь, каких тут люлей навешали!
– А, ну да... – смутился Лёшка и даже потёр ладонью затылок. – Данилычу ещё и здесь досталось. Вот, видать, и одичал после того рейса. Мне и то, если бы снова с вами ехать, так Богу свечку поставить хочется.
"Я б молчала, кому чего поставить после ТОГО рейса" – мелькнула мрачная мысль. Появилась и ушла, но настроение испортила. Щемящее чувство потерь, оставшихся за перевалом, моментально захватило Миклуху, передалось Люде и опять, как прошлой ночью, заставило "обняться", словно укутываясь одним большим и тёплым одеялом сочувствия. Окружающий мир на минутку перестал для них существовать, а Людыны ноги, оставленные без присмотра, как бы сами собой донесли её до лежанки. Очнулась она уже сидящей и бездумно пялящейся в большой экран Костикова монитора... пугая парней своим остекленелым взглядом.
