Текст книги "Враг престола"

Автор книги: Дмитрий Гарин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 24 страниц)

Глава одиннадцатая
Заступник

Ныне встретили мы на южной дороге человека мужеского пола, коего признали помешанным. Выглядел он страшно, проявлял чрезмерное беспокойство и даже буйность. На вопросы либо отвечал невпопад, либо хохотал, словно безумец.

Торговец Дорайн.

Журнал королевской заставы

Деревенские мальчишки с неподдельным любопытством рассматривали огромный жёлтый клык на цепочке.

– Медвежий это, – сказал один из них, аккуратно поворачивая находку палочкой.

– А я говорю – кабаний, – не согласился второй. – У меня папку–то кабан потрепал прошлой зимой, след на ноге точно как от такого был.

– Да тише ты, разбудишь, – цыкнул на него приятель. В сене заворочалось что–то живое.

Мальчишки затаили дыхание, пока зверь не успокоился.

– Ты возьми, – предложил первый.

– Сам возьми, – не согласился второй. – А ну как проснётся, уши пооткручивает.

– Лирик! – позвал из сена грубый, хриплый голос.

Вереща то ли от страха, то ли от смеха, деревенские дети наперегонки бросились к выходу из амбара.

– Лирик, где тебя носит?! – вновь вопросил Уильям Ферро, выбираясь с сеновала. – Проклятье…

Только сейчас он осознал, что чашника здесь нет, а вокруг далеко не чертоги Нордгарда. Из одежды на нём были только льняные штаны да кожаный сапог, который, как он смутно припоминал, нагло отказался повиноваться его графской воле минувшим вечером.

Голова гудела. В глаза нещадно били солнечные лучи, пробивающиеся через щели грубых дощатых стен.

За время путешествия со стариком лорд Ферро не взял в рот и капли выпивки, У них просто не было на это денег, да и Локвуд следил, чтобы попутчик не расслаблялся.

Теперь же всё изменилось. Оказавшись в деревне, он без особой охоты стал помогать селянам, быстро познакомившись с местной традицией длительных и шумных застолий. Хмель вновь даровал графу спасительное бегство от мира людей. Притупил боль, гложущую его сердце со времени гибели любимой жены.

В такие моменты он ненавидел людей, ненавидел солнце, ненавидел землю, но более всего граф Уильям Ферро ненавидел себя. То, чем он был. То, во что он превратился.

Сотни раз он собирался завязать с пьянством и сотни раз проигрывал, как только в руке его оказывался кубок, а ноздри щекотал сладкий дурманящий аромат.

Пальцы привычным движением почесали бороду, извлекая из неё колючие стебельки сухой травы. Врезавшаяся в шею цепочка амулета оставила на коже болезненную красную полосу. Уильям нащупал проклятый клык где–то на спине, вернув его на грудь. Последний подарок брата.

Лорд Ферро вновь ощутил прилив жалости к себе. Он захотел утопить её в душистых глубинах хмеля, но кувшин, стоящий у опорного столба, оказался предательски пуст. Рассердившись на проклятый сосуд, граф запустил его так, что тот разбился о дощатый пол амбара.

Даже когда Уильям услышал, что за его головой на север движется целая королевская армия, всё, о чём он мог думать, – это хмель. Хотел ли он гибели Мола? Несомненно, но не раньше, чем тот раскроет имя истинного убийцы его жены. Теперь же единственная ниточка, ведущая к долгожданному возмездию, сгорела вместе с поместьем виконта.

Он знал, что нарушил закон, пренебрегая королевским правосудием, но не мог поступить иначе. Доказательства, которыми он обладал, не принял бы ни один суд. Пусть даже их представлял сам хранитель Севера.

Его дочь. Она с готовностью поверила в байку про нападение орков. Поверила, потому что хотела поверить. Хотела обвинить в этом кого–то, кому она сможет отмстить.

При мысли о дочери мрачное уныние, владеющее духом графа, на мгновение отступило.

Анастасия. Красивая, как мать. Сильная, как он сам. Она обязательно справится со всем этим и без его помощи. Она была далеко. Они не посмеют обвинить её.

Раньше графу казалось, что его дочь – единственное живое существо, не считая старого Фредерика Рейли, кому ещё есть до него какое–то дело. Однако он ошибался.

Орки, которые столь бесцеремонно похитили его из собственного замка, действовали по воле семьи Олдри. Сначала он не поверил. Тем более если учесть, кто ему это рассказал. Но вскоре граф сам встретился со старым ключником, которого помнил ещё с детства.

Ферро не виделся со свояком много лет и вот теперь узнал, что тот погиб при обстоятельствах, очень сильно напоминающих смерть его любимой Летиции. Он не смог помочь их дому даже после поражения безумца Колдриджа. Скорее – не пожелал, всецело погрузившись в собственное горе.

С тех пор как умерла жена, он словно утратил опору. Мир вокруг рушился, как снежная крепость под лучами прожорливого весеннего солнца.

Восстание против несправедливости? Овладела ли графом жажда отмщения, или то была лишь попытка свести счёты с жизнью? Северные виконты не пришли к нему на помощь. Теперь они видели в лорде Ферро лишь тень человека, который был когда–то их предводителем. Труп, ожидающий собственного погребения. И граф был с этим согласен.

В горле пересохло. Мысли путались. Снаружи доносились звуки деревенской суеты. Когда Уильям наконец отыскал в сене второй сапог, дверь амбара распахнулась, и на пороге показался Игнат, уже знакомый по кутежу и работе.

– Уильям, тебя кмет зовёт, – сказал юноша бодрым голосом. – Гость у нас.

Не успел граф спросить, кого ещё там принесло по его душу, как Игнат куда–то умчался.

Сняв с гвоздя рубаху, которой его снабдили местные, Снежный граф вышел во двор, направившись к общинному дому. Он ожидал увидеть там Локвуда, но ошибся. Вместо старика рядом с кметом сидел невысокий парнишка, наяривающий похлёбку так, будто не ел уже несколько дней. Его лицо показалось Уильяму смутно знакомым. Он начал вспоминать…

– Адам? – спросил граф, прищурившись. – Малыш Адам?

Последний раз он видел племянника лет шесть или семь назад.

Юноша поднял глаза, а из–под стола выглянула широкая мордочка чёрного щенка, странно напоминающего варга.

– Дядя, – ответил Адам неожиданно твёрдым голосом, – мы отчаянно нуждаемся в твоей помощи.

После того как кмет тактично удалился, Адам всё обстоятельно рассказал. Начиная с того момента, как он вернулся в поместье, застав там высоких гостей, и заканчивая одиноким бегством из собственного дома.

По мере рассказа лицо графа мрачнело.

«Так вот что за люди теперь правят на востоке, – думал он, – вот как они добиваются своей власти».

Родившийся и выросший на севере, Уильям Ферро не мог смириться с таким вопиющим злодейством. Поднять руку на хозяина дома, пустившего тебя под кров и разделившего с тобой хлеб, – что может быть ниже? Леди Олдри ещё не оплакала своего любимого супруга, а этот мерзавец Веточ уже решил принудить её к браку шантажом и угрозами. Во что превратилось королевство, за которое они проливали кровь?

Внутренний голос нашёптывал ему, что это чужие проблемы. Вкрадчиво он манил Уильяма к спасительному кувшину, на дне которого он утопит эту проблему вместе со всеми остальными. Жизнь снова станет легка и беззаботна. Мир сам будет разбираться со своими ошибками. Почему Уильяма должно это волновать? Теперь он никто, да и был, по сути, никем. Подумаешь, граф!

Гнев приказал этому голосу заткнуться. Гнев человека, который двадцать лет назад вёл северян в атаку на занятый пустынниками Варган. Человека, который, как казалось Уильяму, умер два года назад вместе со своей женой.

Он должен был помочь им. Не потому, что Олдри были его роднёй. Не потому, что они, как и он, принадлежали к знати. Просто эти люди не забыли о нём и не отвернулись даже перед лицом королевского гнева. По какой–то причине они продолжали верить в него, несмотря на то что даже сам он уже перестал это делать.

– Сколько у него людей?

– Десять человек, – ответил Адам с готовностью. – Если мы попросим кмета, он выделит нам несколько толковых бойцов, и…

– Нет, – прервал его Уильям. – Справимся своими силами.

Он посмотрел на свою ладонь. Это всё ещё была крепкая рука воина. Рука, предназначенная для меча, а не горлышка бутылки.

– Собирайся, юный Олдри, – твёрдо сказал граф. – Мы вернём тебе твой дом, твою семью и твою гордость.

* * *

Ночь владела землями королевства, но в комнате второго этажа всё ещё горел свет.

Они так и не отыскали мальчишку. Веточ не находил себе места, ведь щенок вполне мог донести на него королевским соглядатаям, а в этом случае проблем не избежать. Впрочем, сам купец не сомневался, что ощутимых последствий для него не будет. Торговая гильдия и заступничество его восточных покровителей замнут любое дело. Он наверняка сможет склонить леди Олдри к замужеству раньше, чем вся эта история примет огласку.

Всё произошло после того, как сюда вернулся старик. Он явно был как–то в этом замешан, но сохранял упорное молчание. Веточ не хотел прибегать к пыткам. К тому же он был уверен, что ветхий ключник не выдержит их, а это наверняка усложнит дальнейшее давление на леди Катарину.

Веточ послал на поиски половину своих людей, надеясь, что сопляка удастся перехватить на дороге или в соседнем селении. Они вернулись с пустыми руками. Мальчишка как сквозь землю провалился.

С тех пор прошла уже почти неделя. В глубине души Веточ надеялся, что парень сгинул где–нибудь в местных лесах. Учитывая, что он – единственный наследник своего отца, это было весьма на руку. Меньше хлопот в дальнейшем. Волки, орки, скользкие камни и холодные ночи. Всё что угодно могло оборвать здесь жизнь человека. Тем более лето закончилось и погода с каждым днём становилась всё хуже.

В комнату вошёл Малахай. Его широкое, тупое лицо было бледным как простыня.

– Браг мёртв, – сказал он упавшим голосом.

Веточу странно было видеть этого обычно жизнерадостного и жестокосердного человека таким растерянным.

– Как мёртв? – спросил он. – Что ты несёшь?

– Нашли только что у кузницы, – растерянно ответил громила. – Отошёл, стало быть, он по нужде да и пропал. Пошли искать, глядим: лежит в траве, голова проломлена и мозги наружу.

– И что, никто ничего не слышал?

– Не слышал, – повторил Малахай слова хозяина, пожав широкими плечами.

– Если это кто–то из твоих… – начал Веточ, но не успел закончить, потому что снизу раздался дикий вопль, оборвавшийся резко, будто его обрубили топором.

Малахай схватился за притороченный к широкому кожаному поясу меч. При этом кольца его длинной кольчуги звякнули, как крохотные колокольчики.

– Иди разберись, что там, – дрогнувшим голосом велел ему Веточ.

Здоровяк исчез, после чего на первом этаже послышался грохот и встревоженные крики телохранителей купца.

Сверкнула молния. Раздались глухие удары дождевых капель в толстые деревянные ставни, закрывающие окна. Подобно настырному любовнику, не принимающему отказов, осенней ночью овладела гроза.

В детстве Веточ видел, как человека убило молнией, а потому он никогда не любил такую погоду. К северу от Мать–озера её всегда называли «гневом богов».

Гром совпал с новым истошным криком, сотрясшим первый этаж дома. Где–то заплакал ребёнок. Это была маленькая дочь виконтессы, которую то ли напугала гроза, то ли разбудила суматоха, творящаяся внизу.

Звон стали свидетельствовал, что в доме шёл бой. Нервно поправив воротник, Веточ вышел в коридор. Его раздирали беспокойные мысли.

Явное нападение, но кто это был? Неужели мальчишка? Один? Немыслимо! Почему никто не видел, как подкрался враг? Может, это орки? Нет, обычно они действуют гораздо грубее. Хотя кто их разберёт – может, теперь поумнели?

Наконец всё стихло. Возбуждённые крики людей, звон стали, грохот падающей мебели. От звенящей пустоты Веточа отделяла лишь тревожная завеса из звуков грозы и нестерпимо давящего на уши детского плача.

Сжимая в руке бронзовый подсвечник с жёлтой, оплывшей свечой, купец сделал несколько неуверенных шагов по тёмному коридору.

На лестнице раздались тяжёлые шаги. Им вторил зловещий скрип старой древесины. Кто–то поднимался наверх. Безмолвно, как мертвец.

– Малахай? – позвал Веточ, но ему никто не ответил.

Между тем стук сапог по ступеням продолжался, пока на верхней площадке лестницы не появился тёмный силуэт.

– Кто ты? – спросил купец, начиная терять самообладание. – Где мои люди?

Пришелец молчал. Порыв ветра открыл ставни, и в отблеске молнии Веточу предстала страшная картина. Напротив него стояла фигура в кольчуге и длинном кожаном фартуке, заляпанном тёмными пятнами крови. В одной руке – длинный меч. В другой – кузнечный молот, на котором виднелись прилипшие клочки волос. Однако больше всего пугала голова ночного гостя. Её закрывала маска из толстого полотняного мешка, в котором кое–как были проделаны отверстия для глаз. Как будто ожило огородное пугало.

Где–то за стеной надрывался ребёнок, которого никак не могла успокоить мать. Ветер трепал деревья, копошился в их листве.

Дождь ударял по крыше, как водяные часы, отсчитывающие мгновения человеческой жизни.

Локас Веточ привык к упорядоченному и ясному миру. Он умел планировать и любил, когда всё шло по плану. Отчасти благодаря этой способности он и добился столь многого. Сейчас же купец, как никогда, понимал, что мир гораздо безумнее и страшнее, чем он привык думать.

В его мечущемся сознании мелькнула сумасшедшая мысль. Он постарался спрятать её подальше, но она всё равно лезла наружу, как ядовитая змея, покидающая своё логово.

– Почему ты молчишь? – спросил Веточ, отступив назад. – Ты? Этого не может быть. Ты мёртв! Тебя убили!

Дрожащая рука купца нащупала эфес короткого меча с изящной выгнутой гардой. Тёмный силуэт незнакомца двинулся в его сторону.

Выставив перед собой меч, Веточ попятился. Он не был воином и никогда не проявлял особого усердия в ратном деле.

– Не приближайся! – крикнул купец, дёргая за ручки запертых дверей.

Спасения не было, Изголодавшимся чудовищем ужас пожирал остатки разума.

Клинок Веточа ринулся вперёд, но тут же отлетел в сторону под ударом тяжёлого меча. В следующее мгновение на руку купца обрушился кузнечный молот. С глухим шлепком сломались кости.

Звякнув позолоченной рукоятью, дорогое оружие упало на пол. Его владелец хотел закричать от боли, но не смог, потому что на горле сомкнулась железная хватка холодных пальцев. Спина уперлась в рамы окна, находящегося в конце коридора. Бежать было некуда.

– Не… – прохрипел Веточ, хватая ртом воздух, – не убивай меня…

Лицо его покраснело, вены на шее вздулись, испуганные глаза вылезали из орбит. Веточ с ужасом смотрел в рваные дыры мешка, но не мог разглядеть в них ничего человеческого.

– Ты поднял руку на хозяина дома, куда тебя пустили, как гостя, – раздался из–под маски суровый голос. – Ведомый жадностью и гордыней, ты угрожал добрым людям мучениями и смертью. Чем отличаешься ты от дикого зверя, нападающего на слабого?

– Я… я не хотел… – Веточ балансировал на грани безумия. – Мне велели… Мальчишка… это вышло случайно! Я не хотел! Малахай! Оран! Кто–нибудь! Помогите же мне!

Рама затрещала. Запор ставней скрипнул, не выдерживая нагрузки.

– Если ты вернёшься сюда, нет, если ты даже помыслишь о новом злодействе, – страшный голос звучал как приговор, – я найду тебя. Я узнаю. И тогда ты крепко пожалеешь о том, что не родился мёртвым, мразь!

Веточ не успел ответить. Ставни скрипнули и сломались, после чего купец вместе с оконной рамой и стёклами неуклюже полетел вниз. Ударившись о крышу курятника, он несколько раз кувырнулся, прежде чем свалиться в холодную грязь.

Прижимая к груди сломанную руку, незадачливый жених, завывая от боли, бросился в сторону подъездных ворот. Спотыкаясь в ночной тьме, под проливным дождём, он то и дело падал, но тут же вскакивал и продолжал бежать, не оглядываясь на проклятое поместье.

Богатое одеяние промокло и вымазалось в грязи, утратив изрядную часть своего лоска. С разбитых при падении губ срывалось то неразборчивое бормотание, то жалобные крики, то бессмысленный смех.

– Не стоило его отпускать, – сказал человек в маске, глядя в бушующую ночь. – Он может быть опасен.

Позади ночного гостя стоял Адам Олдри. Одна рука юноши сжимала короткий меч отца, в другой был тяжёлый бронзовый подсвечник. Пламя, пляшущее над огарком свечи, заливало коридор тёплым, желтоватым сиянием.

– Это слишком заметный человек, – рассудительно сказал хозяин поместья. – Его гибель может плохо на нас отразиться. Надеюсь, что это послание дойдёт до лорда Аксарая.

* * *

– Посветите мне, молодой господин. – Локвуд возился с замком в покои леди Катарины. – Мои глаза уже не те, что были раньше.

Наконец ключ повернулся в скважине и дверь распахнулась. На пороге показалась виконтесса, облачённая в лёгкое ночное платье. Увидев сына, она тут же кинулась к нему, заключив юношу в крепкие объятия.

– Сын мой… – Она задыхалась от слёз.

– С сестрёнкой всё в порядке?

– Да. – Леди Катарина кивнула, вытирая глаза тыльной частью ладони. – Она спит. Что произошло? Это кровь? Ты ранен?!

– Нет, мама, – он аккуратно отстранил её от себя, – всё хорошо. Мы победили.

Только тогда виконтесса заметила тёмный силуэт человека, стоящего у окна.

– Вы… – Она взволнованно нахмурилась, глядя на страшную маску. – Кто вы?

– В чём дело, Ката? Ты не узнаешь меня? – беззлобно усмехнулся ночной гость. – Ещё бы, столько лет прошло.

– Этот голос…

– Да, Ката, – Уильям Ферро снял с головы полотняный мешок, попутно убирая с лица длинные волнистые волосы, – это я.

Глава двенадцатая
Близнецы

Повинуясь королевской воле, судьбе и неизменному любопытству своей природы, я остался при вожде. Никогда ещё не доводилось мне врачевать столь чудовищную, столь неукротимую плоть. Много слышал я о необычных орках Железных гор и Мареновых топей, но экземпляр, подобный Ургашу Крушителю, никогда не попадал ко мне на стол.

Пальтус Хилл.

Дневники королевского вивария

Беда не приходит одна, Стоило Ошу вернуться в лагерь, как он узнал, что Дорта и Сорта схватили местные по обвинению в убийстве.

– Как это произошло? – спросил Ош, поморщившись.

Всё тело болело. На голове – несколько свежих ссадин, а кисть правой руки была забинтована. Впрочем, он легко отделался, если учесть, что королевский виварий всё ещё колдовал над изодранным телом вождя, так и не приходящего в сознание.

– Братья идти охотиться, – ответил Каршас, указав в сторону соседнего леса, – туда.

Горный орк вместе со своими подручными решил присоединиться к отряду Ургаша. Ош спрашивал про родное племя, но Каршас всякий раз отмалчивался или менял тему, словно не желая разговаривать об этом.

– Я же сказал, чтобы никто не выходил из лагеря, пока нас не будет.

– Я им говорить. – Каршас клятвенно ударил себя кулаком в грудь. – Они не слушать. Они замечать что–то в деревьях. Зверь. Олень. Кабан. Хотеть свежее мясо. Думать, что ты не узнать.

– Какого же варга там случилось? – Боль заставляла Оша злиться.

– Не знать. Люди в железных рубахах приходить, кричать, искать тебя. Я думай убивать их, забирать железные рубахи. Потом вспоминай, ты запрещать. Сказал, ты не быть здесь. Они говорить, братья в клетка. Говорить, они умирать, когда свет прятаться с неба.

Рассказ вымотал непривычного к таким длинным речам Каршаса. Хорошо ещё, что этот дикарь не напал на стражников. Вот тогда дела приняли бы совсем скверный оборот.

– Где они сейчас?

– Там. – Каршас указал всё в ту же сторону. – За лесом дома людей. Много. Легко найти. Мы нападать?

Рука коротышки сжала нож с костяной рукояткой.

– Нет, мы не нападать, – устало ответил Ош, мучительно соображая, что теперь делать.

– Значит, они убивать братьев, – рассудил Каршас. – Тогда мы забирать их железо. Железо племени.

Последние слова он сказал так, словно это было непоколебимым законом мироздания.

– Ургаш умирать? – продолжил Каршас. – Кто быть вождь после него? Ош? Мы драться, чтобы выбирать сильный вождь? Другие беспокоиться. Думать, Ургаш умирать и люди убивать нас.

– Ургаш не умрёт, – сказал Ош, но и сам не услышал в своём голосе уверенности.

Раны вождя действительно были очень серьёзны. Настолько серьёзны, что его врачевал сам Пальтус Хилл.

Король удалился в столицу, но оставил здесь сира Гарена и его людей, чтобы те присмотрели за безопасностью главного вивария. Рыцарю крепко досталось от медведя, но он выжил, отделавшись переломом левой руки и ушибом головы.

Как и в прошлый раз, когда Ургаш оказался на краю гибели, Зора не отходила от него. Ош надеялся, что здоровье вождя будет их единственной заботой, но в лагере его ждал неприятный сюрприз.

– Ладно, – вздохнул он, – я поеду в деревню, посмотрю, что можно сделать. Проследи, чтобы никто не покидал лагерь до моего возвращения. Никто!

– Мы убивать тех, кто желать уйти? – оживился Каршас.

Белоголовый орк был невероятно кровожаден, но при этом почему–то совсем не вызывал страха, как это делал, например, Ургаш. Именно поэтому его недооценивали, и очень зря.

– Нет, – вздохнул Ош, – вы никого не убивать. Вы ждать, пока я не вернусь.

Отвязав от дерева поводья, Ош оседлал Мрака. Скакун всё ещё недовольно пофыркивал от запаха орка.

За спиной чадили костры, окружающие невысокий походный шатёр, где Зора сжимала огромную лапищу вождя, жизнь которого пытался спасти невысокий старик в кожаном фартуке. Ургаш был столпом, вокруг которого объединялись орки. Если он умрёт, всё будет кончено, и старания Оша окажутся тщетны. Едва ли они последуют за ним или за Зорой.

Мрак охотно пошёл резвым аллюром, радостно разминая остывшие мышцы. Ош вновь решил положиться на чудовищную живучесть и стойкость вожака. В конце концов, если бы Ургаш действительно собирался умереть, он уже давно сделал бы это.

Места вокруг сильно отличались как от диких предгорий, так и от охотничьих владений короля. Всюду здесь чувствовалась рука человека. Даже в лесу легко можно было встретить протоптанные дорожки, старые кострища, брошенные охотничьи хижины или переправы.

Пока копыта Мрака мерили одну из таких дорожек, Ош позволил себе роскошь ни о чём не думать. Умирающий Ургаш, Зора, Каршас с остальными орками, предложение короля и даже безымянный дух – всё это растворилось в запахе леса, наполнявшем ноздри орка. Тёплый восточный ветерок овевал лицо, словно унося с собой заботы и печали. Птицы ласкали слух мелодичной многоголосой песней.

Лес словно исцелял Оша. Всякий раз, когда орка окружали деревья, он чувствовал их силу и спокойствие. Даже раны, казалось, болели здесь не так сильно.

Только когда среди хвои и цветов появился запах дыма, Ош был вынужден вернуться из мира, где не было забот, на грешную землю.

Сколько ещё трудностей и невзгод придётся преодолеть ему на пути к цели? Достижима ли она, или Ош просто обманывает себя, увлекая в пропасть весь свой народ? Увидит ли он плоды своих стараний или падёт под ударами судьбы?

Каршас оказался прав. Как только Ош покинул лес, впереди показались крыши домов. Одни были покрыты соломой, другие щетинились чешуёй деревянной кровли.

Не успел Ош подъехать к деревенским воротам, как навстречу ему вышла группа местных жителей. Судя по обилию остро заточенных предметов в их руках, настрой селян был бесконечно далёк от дружелюбия.

Сняв с пояса эмиссарскую грамоту, Ош поднял её над головой так, чтобы все могли видеть этот документ.

– Меня зовут Ош. Вы пленили двух моих солдат. Я бы хотел видеть их.

– Убирайся отсюда, тварь!

Из толпы вышел рослый мужчина в стёганом полукафтане и кожаной шапке с грязно–серой опушкой. Несмотря на почтенный возраст, старческая немощность всё ещё не взяла над ним верх.

Ош был верхом. Трофейная кольчуга на кожаной подкладке, добротная обувь и порты делали его вполне похожим на вольного ратника или дружинника. Лишь голова портила впечатление, всегда оставаясь головой орка.

– Ты кмет? – спросил Ош.

– В девять шуб одет, – угрюмо передразнил его селянин. – Говорят тебе, пошёл прочь!

Для подтверждения своих слов старик потряс перед Ошем стареньким, но всё ещё пригодным к бою шестопёром.

– А если я откажусь? – с вызовом спросил Ош.

– Тогда сегодня издохнут три орка, а не два, – мрачно пообещал мужчина.

– Поднимешь руку на королевского посланника? – раздался звучный, знакомый Ошу голос.

Сохраняя на перевязи травмированную руку, к собранию направлялся сир Гарен. Его сопровождали два конных латника из королевской гвардии.

– Ваша светлость… – начал всё тот же лидер селян, но рыцарь прервал его:

– Ступайте по домам. Мёртвые нуждаются в вашей скорби.

После того как местный люд разошёлся, рыцарь обратился к Ошу.

– Ты не сможешь им помочь, орк, – сказал он. – Их судьба решена.

– Я хочу видеть их, – настоял Ош.

– Что ж, будь по–твоему, – сдался сир Гарен. – Следуй за мной.

Они пересекли селение, жители которого то и дело награждали Оша опасливым или злобным взглядом, Кругом стояло тягостное молчание, указывающее на траур.

Выехав на лобное место, Ош увидел близнецов. Подставленные под лучи слепящего солнца, орки понуро сидели в стальной клетке, подвешенной на массивной бревенчатой арке. Их плачевное состояние свидетельствовало о нешуточной потасовке, которую им, тем не менее, удалось пережить.

Ошу было больно видеть их такими. Да, близнецы никогда не блистали умом, но в сравнении со многими другими орками они были довольно безобидны, послушны и лояльны во всём, что касалось Ургаша и его банды. Дорт и Горт были с Ошем с самого начала, и он всегда знал, что на них можно положиться.

Братья защищали вождя, когда того ранила блуждающая стрела. Они были среди тех орков, что заманили всадников племени Клыка в ловушку, рискуя своими шеями. Отправлялся ли Ош на охоту за Красным Жеребцом или шёл в северные горы, пробираясь к неприступному замку Снежного графа, незаметные близнецы всегда были с ним.

– Дурной Глаз? – щурясь, спросил Дорт. – Они и тебя сцапали?

Проведя в банде Ургаша не один месяц, Ош всё–таки научился различать их.

– Нет, – ответил он, вспоминая то мучительное чувство потери, которое он ощутил в сумеречном лесу после гибели своего племени. – Я просто хочу узнать, что случилось.

– Горту плохо, – пожаловался Дорт. – Они убьют нас, да?

То ли заснув, то ли потеряв сознание, Горт сидел в другом углу клетки. Судя по окровавленной одежде, он был ранен.

– Зачем вы покинули лагерь? Я же сказал, чтобы никто не выходил до нашего возвращения.

– Мы увидели оленя, – виновато признался Дорт. – Вкусного. Думали поймать его.

– Мне сказали, что вы кого–то убили.

– Да, убили. Мы шли за оленем. Тихо, чтобы не вспугнуть. Услышали что–то в лесу. Плач. Пошли посмотреть. Там были люди. Двое. Один – молодой, другой – женщина. Молодой хотел взять её, но она была несогласная. Кричала, просила помощи, дралась. Ты говорил, мы теперь с людьми. Говорил, помогаем им. Мы помогли ей.

– Вы убили его? Парня, который хотел её взять?

– Мы не хотели. Он испугался. Кинулся на нас с ножом. Горт схватил его, а я ударил по голове. Слишком сильно.

Ош почувствовал тонкую, ускользающую нить надежды. Он попытался схватиться за неё, пока она не исчезла, не растаяла, как утренний туман.

– А что девчонка? Если вы помогли ей, она должна подтвердить это, и вас отпустят.

– Она тоже испугалась. Побежала от нас в деревню. Горт попытался догнать, объяснить, но она поскользнулась. Или споткнулась. Я не знаю. Не видел. Она упала в овраг и не двигалась. Мы хотели достать её, помочь, но тут прибежали люди, и нас схватили.

– Девушка умерла, – вмешался в рассказ сир Гарен, – похоже, что, падая в овраг, она сломала себе шею. Человек, с которым ты говорил у ворот, – её отец. Что касается парня, то он – старший сын здешнего кмета. Думаю, ты понимаешь, что это значит.

Надежда улетучилась. Подразнив Оша спасением, она прошла сквозь его руки, как дым, оставив лишь резь в глазах и горечь разочарования.

Рыцарь был прав. Близнецы обречены. Слишком много людей задето этими смертями. Что бы ни сказали братья, словам орков не поверят. Это было ясно как день.

Оставался единственный способ спасти их – напасть на деревню. Правда, люди могли убить пленников до того, как орки сумеют до них добраться. Кроме того, это означало перечеркнуть всё то, чего они добились. Отбросить возможность мира между двумя народами на долгие годы. Возможно, даже века.

– Вы можете что–нибудь сделать? – спросил Ош у рыцаря.

– Боюсь, что нет, – ответил Джон Гарен. – Доказательств того, что они говорят правду, нет. Даже королевский суд тут бессилен.

В Оше закипал гнев. Он понимал, что близнецов приговорили просто за то, что они были орками. Понимал и ничего не мог сделать.

– Что ждёт их?

– На закате их, скорее всего, забьют камнями.

Страшная смерть.

– Они – мои солдаты, – твёрдо сказал Ош. – Могу ли я сам покарать их?

– Это возможно… – задумался рыцарь, и Ошу показалось, что в голосе его прозвучала смесь из уважения и сочувствия. – Если ты действительно желаешь сделать это.

– Желаю, – твёрдо ответил Ош и пошёл прочь. Он больше не мог смотреть на пленников, понимая, что ему предстоит.