Текст книги "Враг престола"

Автор книги: Дмитрий Гарин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 24 страниц)

– Это Джахид Эль'Гурук, сильный вождь. Он говорит, что в королевстве разлад. Многие восточные землевладельцы недовольны новым управителем, а на обезглавленном севере зреет смута. Основная часть королевской армии отошла к Железным горам, другая защищает великую стену на западе. Если ударить сейчас, можно дойти до самой столицы.

– Нас слишком мало, – возразил Окам. – Мы не можем так рисковать. Пока что глаза короля направлены на запад. Зачем нам привлекать его внимание? Время Небесной Дюжины давно прошло.

– Ты молод, Окам. Ты не знаешь времён, когда земли от Трещины до Матери озёр и рек принадлежали нам, наибам великого ханства. Власть кагана, великого Бах'Руссана, отца Двенадцати, простиралась от Восхода до Петры. От зубцов Карас'Гар до внутренних островов. Ты забыл, что такое честь, что такое гордость…

– Не рассказывайте мне о чести, старики, – на лице Окама появилась гримаса отвращения, – не я нарушил воинскую клятву, когда безумец поднял своё восстание. Это сделали вы.

– Мой отец не был безумцем, – отрезал Эдуард.

– Он обещал нам поддержку ещё одной провинции, – возразил тучный обладатель огромных усов, словно ища оправданий. – Её так и не последовало. Ввязываться в бой с короной было чистым самоубийством.

– Твои люди всегда избегали драки, Хусри–ша’ар, – поддел его молодой наиб из окружения Окама.

За толстяка вступился другой вождь, сказавший что–то не менее обидное на языке пустыни. Слово за слово, в шатре поднялся настоящий гам. Эдуард не понимал, что говорили друг другу наибы, а К’Халим просто–напросто не мог перевести всех их эмоциональных перебранок.

Эдуард почувствовал их присутствие. Незримые спутники обволакивали его, нашёптывая свои холодные слова. К своему удивлению, юноша заметил, что начинает понимать язык кочевников. Отрывистые, незнакомые и чуждые уху слова каким–то образом начинали складываться в понятные образы и значения.

Он услышал, что думали они о нём и о его отце. Шатёр наполнился взаимными упрёками и претензиями. Вспоминая старые обиды, наибы словно пытались больнее ужалить друг друга, доказав превосходство своего племени над соседом. Никто здесь не искал истины. Никто не жаждал справедливости. Окам оказался прав: времена Дюжины канули в вечность. Своя рубаха ближе к телу.

Гнев пришёл не сразу, но, вспыхнув, он мгновенно захлестнул Эдуарда обжигающей волной. Юноша так и не понял, была ли это его ярость, или она пришла извне, со стороны незримых спутников, чей шёпот преследовал его в ночи.

– Довольно, – произнёс Эдуард, но наибы слишком увлеклись словесной баталией, чтобы обратить на него внимание.

Поддавшись душевному порыву, Эдуард с силой ударил ладонями по столу.

– К'хангалтай![3]3
  Довольно, достаточно, хватит! (пуст.)


[Закрыть]

Слово было почти осязаемо. Внезапно на шатёр словно налетел порыв ураганного ветра, раскидавший пологи и потушивший несколько факелов. В повисшей тишине затихало многоголосое эхо, от которого мурашки пробегали по коже.

Эдуард знал, что наибы почувствовали их присутствие. Их прикосновение. Услышали их неистовый шёпот.

– Вы забыли о долге, – произнёс Эдуард, и никто не посмел ему возразить. – И я говорю не о долге перед моим отцом. Я говорю о долге перед ними. Узнав правду, мой отец не побоялся поднять меч на своего собственного короля. Вы знаете правду с самого рождения и живёте так, словно ничего не происходит. Где были бы вы сегодня без них?

Наибы молчали. Слова юноши в чёрных доспехах падали на них, как тяжёлые каменные плиты.

– Завтра в это же время мы вновь соберёмся здесь, – продолжил Эдуард, – и тогда я надеюсь получить ваш ответ, благородные сыны песков. Покажите же мне, что мой отец умер не напрасно.

Закончив речь, Эдуард поднялся, взял шлем и вышел в ночь, оставляя за спиной лишь молчание потрясённых, взволнованных и сбитых с толку людей. Забрезжил рассвет.

Глава девятнадцатая
Под покровом солнца

Пожиратели – дикие орки, обитающие в землях Запределья. Название получили ввиду невиданной кровожадности, жестокости и обычая поедания соплеменников. В бою зачастую используют дурманящие снадобья, притупляющие боль и страх, а также приспособления неведомой магической природы. Языком людей не владеют. Крайне агрессивны. Тяжело поддаются изучению.

Алистер Дрейк.

«Предел королевской власти»

Издав робкое шуршание, с развалин древней стены осыпалась горсть камней. Она была потревожена резким движением когтистой лапы, ухватившейся за уступ.

Наверху показалась лысая, покрытая сетью уродливых шрамов голова. Физиономия пожирателя сморщилась под лучами солнца, словно она была виноградом, который стремительно превращался в изюм. Весьма злобный и отвратительный изюм.

Ему показалось, что повеяло каким–то чужим, незнакомым запахом. Кривой нос с обрубленным кончиком словно ощупывал влажный осенний воздух. Похожий на летучую мышь, пожиратель подслеповато принюхивался, вцепившись в стену под собой всеми четырьмя лапами. Разница между ногами и руками у него угадывалась с трудом.

Удостоверившись, что нюх не обманул его, пожиратель хотел было издать гортанный клёкот, поднимая тревогу в логове, но не успел. Стрела пронзила шею беззвучно и безжалостно, обрывая жизнь уродливого создания Мёртвых земель.

Тишина. Убедившись, что выстрел никого не потревожил, Ош покинул укрытие и прокрался ближе к руинам. Босые ступни орка чувствовали каждую трещинку, каждый камушек под ногами. Он специально снял сапоги, чтобы двигаться предельно бесшумно.

Зора с Каршасом заходили с другой стороны. Они должны были обезвредить часовых, открывая основным силам путь для внезапной атаки. Ош понимал, что если пожиратели проснутся, то Ургаш вряд ли успеет прийти на помощь.

Орк извлёк стрелу, подав сигнал, что можно идти дальше. Уничтожающее тени холодное осеннее солнце находилось в зените.

Развалины Кромова камня были обширны, почти величественны. Когда–то руки людей сложили эти стены из тёмно–серого базальта, но время и непогода раскрасили камень другими цветами. Собиравшаяся в ямах вода отражала стылое небо. По источенной ветром кладке карабкались цепкие красно–фиолетовые вьюны, соседствующие с мохнатыми пятнами зелёного и бурого мха.

Сотни лет назад люди оставили эту стройку. Была ли причиной тому губительная магия, сила которой возросла со временем, или люди отступили перед угрозой нынешних обитателей руин? Теперь уже никто этого не знал.

Подобно огромному гнилому зубу Кромов камень торчал на вершине крутого скалистого выступа, поросшего колючим кустарником, листья которого пожухли, но не опали. Безмолвным свидетелем краха человеческих амбиций мертворождённый замок неспешно путешествовал сквозь столетия, медленно растворяясь в вечности.

«Мы стояли здесь до твоего рождения, – как будто нашёптывали орку холодные камни, – мы будем стоять здесь после твоей смерти».

Пожиратели на свой лад разукрасили убранство развалин. Повсюду виднелись нагромождения костей и черепов – чёткий сигнал держаться подальше от этого места. То ли мусорные кучи, то ли могильные знаки или племенные обереги – они навевали смертную тоску и, казалось, убивали само желание жить. На стенах виднелись непонятные изображения и загадочные символы, намалёванные углём, известью и кровью. Некоторые из них повторялись.

Сквозь дым и зловоние грязных тел угадывался тошнотворный смрад разложения.

Когда Ош оказался внутри, его взгляду предстали жилища пожирателей. Безобразные нагромождения из хвороста, костей и шкур неведомых созданий напоминали огромные крысиные гнёзда. Они зловеще смотрели на орка чёрными дырами нор.

Но большая часть пожирателей всё же спала на улице. Во всяком случае, Ош надеялся, что так и было. Сгрудившись под защитой полуразрушенных стен и грубых навесов, мерзкие твари старательно укрывались от солнца.

Впервые к Ошу пришло понимание того, что пожиратели не просто жертвы магии. Орки королевства сотни лет жили бок о бок с людьми. Сами того не замечая, они впитывали язык, ремёсла и культуру ненавистных соседей. Орки Мёртвых земель были совсем другими. Предел изолировал их. Совсем одни, они веками боролись с этим жестоким местом, пока невзгоды, тёмная магия и ненависть не свели их с ума, превратив в чудовищ.

Аккуратно ступая, Ош прокрался через логово к тлеющему кострищу. На грубом деревянном вертеле лениво коптилась чья–то выпотрошенная и ободранная туша.

Просмолённый наконечник быстро вспыхнул в углях. Ош натянул тетиву и бесшумно выпустил огненную стрелу вверх, показывая, что путь свободен. Пожиратель, спящий рядом с кострищем, недовольно хрюкнул и заворочался, но не проснулся.

Вскоре на пороге Кромова камня показались орки Ургаша. В боевом облачении и доспехах, они старались ступать максимально осторожно, пробираясь в самое сердце руин. Согласно плану, первая же атака должна была уничтожить большинство врагов. С оставшимися уже можно было справиться и в открытом бою.

На осыпавшихся стенах чернели фигуры лучников. Их лица были закрыты глубокими капюшонами из сыромятной кожи и звериных шкур. Ош надеялся, что солнце не сильно помешает им в стрельбе. Сам он давно заметил, что светило утратило над ним былую власть. Разумеется, тут не обошлось без вмешательства Безымянного, окрасившего глаз орка в цвет небесной лазури.

Внезапно с другой стороны развалин донёсся омерзительный вой пожирателя. И сразу вслед за этим – звуки боя.

– Проклятье! – выругался Ош, выпуская стрелу в одного из дикарей, который, проснувшись, немедленно бросился на него.

К облегчению орка, сражённый стрелой пожиратель рухнул замертво.

Ургаш издал боевой клич. Его спутники набросились на пробуждающихся, стараясь прикончить как можно больше тварей, пока те не схватились за оружие.

Бегло отступая, Ош выпускал стрелу за стрелой, пока колчан не опустел. Смертельным дождём сверху ударили лучники, пригвождая ошеломлённых врагов к земле.

Что пошло не так? Кто поднял тревогу? Неужели Зора и Каршас попали в переплёт?

Сбоку на Оша бросилась тёмная фигура. В воздухе её перехватила тяжёлая палица, дробящая кости и рвущая плоть. Безжизненным мешком пожиратель рухнул на землю.

– Хватит ворон считать! – взревел Ургаш, ловко швырнув Ошу меч. – Руби!

Россыпь тёмных нор изрыгала из недр уродливых жилищ всё новых и новых врагов. Как дикие животные, они выскакивали наружу на четвереньках, шипя и болезненно щурясь от солнечного света. Со стен на них тут же обрушивались чёрные стрелы.

С боевым кличем на поле боя показались остальные лазутчики. Зора старательно орудовала своим смертоносным копьём. Её спину прикрывал Каршас. Стрелы у него кончились, и теперь руки коротышки сжимали кривой нож и короткий топорик.

– Что там у вас случилось? – крикнул Ош, пробившись к ним.

– Это не мы! – огрызнулась Зора, отправив одного из пожирателей на тот свет точным ударом в горло. – Там был кто–то ещё!

Плечо Оша содрогнулось от удара костяной палицы, но броня смягчила удар. Резко развернувшись, он отмахнулся мечом почти вслепую. Описав блестящую дугу, клинок рассёк злобную морду пожирателя, взметнув в воздух фонтан чёрной крови.

Слева на Оша бросились ещё двое. Удар одного он успел парировать. Другого сбил с ног Каршас. Вонзив нож между костяными пластинами панциря дикаря, коротышка принялся что было силы орудовать топором.

Отбив несколько яростных ударов напоминающего клюв оружия, Ош хотел контратаковать, но его противника сразила стрела одного из лучников. В следующее мгновение на него напали ещё двое пожирателей, показавшихся из недр развалин. Зора тут же присоединилась к нему, уравняв шансы.

И без того тёмные камни чернели от крови. Воздух наполнился звоном стали, воплями, хрустом крошащихся костей. Лишённые поддержки загадочного снадобья, твари оказались уязвимы для хорошо вооружённых и организованных орков королевства.

– Мы сильнее! – ревел Ургаш, всецело отдаваясь жару битвы.

Невзирая на тяжёлые потери, твари не отступали, вновь и вновь отчаянно бросаясь на нападающих. Казалось, сам страх превращался в слепую ярость, наполняющую каждый их крик, каждый удар.

Орки оказались в самой гуще сражения. Двум дюжинам пожирателей удалось оттеснить Ургаша, отрезав Оша, Каршаса и Зору от основных сил. Спиной к спине, орки яростно защищались, когда со стороны северных ворот хлынули новые твари.

Ош понял, что судьба их висит на волоске, но в этот самый миг позади пожирателей выросла тёмная фигура рыцаря. Во всяком случае, Ошу показалось, что это был рыцарь.

Закованный в тёмные доспехи воин стремительно атаковал пожирателей, врезавшись в их нестройные ряды, как боевая секира крушит хрупкий лёд. Огромный, в человеческий рост меч рассёк воздух с протяжным гудением. Ош был уверен, что чудовищный удар разрубил надвое по крайней мере с полдюжины врагов.

– Это кто? – спросил Каршас, отбиваясь от сыплющихся со всех сторон ударов.

– Не знаю! – признался Ош, отразив наручем костяную дубину очередного недруга. Стальная молния его клинка разила, не зная усталости. Он чувствовал, как с каждым ударом внутри пробуждается частичка Безымянного. Дух словно ощущал жар сражения, украдкой наполняя тело орка своей леденящей, неведомой силой.

Тем временем незнакомый рыцарь продолжал сеять вокруг себя смерть. Тяжёлый двуручный меч косил тварей с губительной мощью серпа, срезающего созревшие колосья. Лишённые рук, ног и голов, разрубленные надвое, твари падали на древние камни, сотрясаясь в ужасной агонии.

Ургашу удалось сокрушить оборону пожирателей, и лазутчики вновь воссоединились с отрядом. Сплочённые вокруг вождя, орки бились уже совсем не так, как когда–то в банде безликих. У них появилась та смертоносная слаженность, которую Ош не раз видел в войске людей. Впрочем, никуда не делось и неистовое упоение битвой – его орки чувствовали всякий раз, когда приходилось браться за оружие. Они не могли сопротивляться зову дикой крови.

Силы пожирателей стремительно таяли, пока последний из них не рухнул замертво на окровавленные плиты развалин. Ошу не давали покоя их смерти. Да, они были монстрами, но всё же оставались дальними родичами. Разве виноваты они в том, что с ними сделала эта земля? Они виделись орку невольными жертвами чего–то страшного. Жертвами, которым он никак не мог помочь.

От горьких мыслей орка отвлёк жалобный скрип металла и клацанье сабатонов[4]4
  Сабатон – подвижный латный ботинок.


[Закрыть] по каменному полу. Латные перчатки сжали стальную рукоятку. Подняв меч перед собой, загадочный рыцарь приближался к оркам. Солнце не могло сверкать на его латах. Даже через пятна тёмной крови пожирателей было видно, что сталь доспехов давно утратила блеск, покрывшись вмятинами, царапинами и ржавчиной. Сколько битв пережила эта броня? Сколько жизней отнял этот чудовищный меч?

Перехватив палицу, Ургаш заметно напрягся. Орки за его спиной не спешили опускать оружие.

Перчатка, поднятая в клятвенном жесте. Наполовину стёршийся герб, украшающий левый наплечник рыцаря, показался Ошу смутно знакомым. Орк вышел вперёд, призывая соплеменников к спокойствию. Здесь может понадобиться любая помощь, а кто подходит на роль помощника лучше, чем враг твоего врага?

– Я – Ош, – сказал орк, приложив руку к груди. – Мы не желаем ссоры.

Он не мог судить о реакции загадочного рыцаря, ведь лицо его закрывала неумолимая сталь полного шлема. В монотонной поступи было что–то неестественное, от неё хотелось бежать прочь без оглядки. Однако Ош, призвав на помощь всё своё мужество, вернул в ножны меч.

Как только гарда ударилась о серебряное устье ножен, безмолвный рыцарь остановился. Повисло молчание.

– Вы несёте знак достойного дома. – Низкий голос, звучащий из тёмной глубины доспехов, был похож на глухой удар колокола. – Кто вы?

Ош понял, что рыцарь говорит об изображении чёрной башни, украшающем щиты и кирасы, полученные орками в Крепости Наблюдателя. Доспехи раньше принадлежали стражникам Предела, а потому были отмечены гербом герцога.

– Мы служим королю людей, Конраду Молчаливому. – Ош снял с пояса эмиссарскую грамоту, продемонстрировав рыцарю печать с гербом Серокрылов. – Наш путь лежит в древние развалины на северо–западе отсюда. Вы поможете нам, сир?

Он ответил не сразу, словно пытаясь осознать сказанные ему слова.

– Да, – наконец коротко произнёс незнакомец.

– Можем ли мы узнать ваше имя? – спросил Ош, стремясь скрепить нежданный союз.

– Моё имя – Гилберт Гловер, – ответил рыцарь, опустив меч клинком вниз. Только тогда Ош заметил, что конец лезвия отломан.

– Надо же, – грубо усмехнулся Ургаш, пряча палицу за спину, – вот уж не думал, что мы здесь встретим союзника, да ещё и человека!

Ош уже прекрасно знал эту усмешку. Демонстрируя доверие, Ургаш ни на минуту не спустит глаз с их нового знакомого.

– Уходим на закате, – как–то отстранённо подытожил сир Гловер.

Рыцарь отошёл в сторону и уселся на каменный блок. Тяжёлый двуручный меч с гардой, украшенной рубиновым глазом, лёг на стальные колени. Его владелец словно превратился в статую.

Похоже, что он не собирался ни снимать с себя доспехи, ни стирать с клинка тёмную кровь павших врагов.

Только тогда в памяти Оша что–то щёлкнуло. Королевский турнир. Клятва Гловера. Он стоял, не в силах оторвать взгляда от человека в доспехах. Рядом Ургаш распоряжался сжечь тела пожирателей, пока они не привлекли сюда местное зверьё.

– Знаешь его? – спросила Зора, подойдя к Ошу.

Похоже, что жаркая битва немного развеяла её обиду, но сейчас орк этого даже не замечал. Он пытался разглядеть в прорези шлема глаза рыцаря, но не смог этого сделать.

– Да, – ответил Ош севшим голосом, – возможно. Помнишь мою легенду на королевском турнире, когда я скрывался под доспехами лорда Олдри? Так вот, похоже, что это тот самый Гилберт Гловер, железный рыцарь. Локвуд рассказывал мне о нём. Марш мертвецов, второй поход в Мёртвые земли. Никто из их участников не вернулся. Он дал клятву меча, отказался разоблачаться от своей брони и вкладывать в ножны оружие до тех пор, пока Мёртвые земли не станут владениями короны.

– И что с того? – буркнула Зора, начиная терять интерес.

– Он пропал без вести, как и весь его отряд. – Ош сделал паузу, вспоминая слова старого ключника и что–то прикидывая про себя. – Это было… примерно двенадцать зим назад.

Глава двадцатая
Мираж

Пустынный морок – зрительный обман воздуха, что возникает из–за разницы солнечного жара у земли и над ней. Часто является людям в Сыпучем море и засушливых областях Простора. Заключает в себе опасность для всякого путешественника.

Пальтус Хилл.

«Географика». Земли Востока

Шаги были тихими, почти неслышными, но чуткое ухо Эдуарда сумело уловить их. Очередной убийца, подосланный лунным братством? Юноша протянул руку, стиснув рукоятку изогнутого меча, доставшегося ему от поверженного О'Кейла.

На этот раз Эдуард не волновался за Гайде. Девушки не было, а он сделает всё быстро, так, что никто даже не узнает.

Разрезая толстые нити, из полотна стены выросла стальная полоска ножа. Тихо и аккуратно лезвие поползло вниз, создавая проход для убийцы.

Эдуард затаился рядом, держа наготове оружие. Когда короткий клинок исчез, показалась голова, покрытая тёмным капюшоном. На неё тут же обрушился меч, но нежданный гость, словно ожидая подобной атаки, стремительно кувырнулся вперёд, уходя из–под удара.

Осознав, что сталь не поразила цель, а элемент неожиданности утрачен, Эдуард вновь занёс клинок, ринувшись на врага. Тот резким и удивительно ловким движением поднырнул под нападающего. Всё, что успел почувствовать юноша, – это хватка на запястье и удар ноги под колено. В следующее мгновение убранство шатра, промелькнув перед глазами, ушло куда–то вверх, и он оказался распростёртым на песке. Загадочный гость оседлал его сверху, не давая пошевелиться. Сильная рука зажала рот.

– Ни звука.

Эдуард не успел запаниковать. Теперь он увидел лицо «убийцы». Это был Ярви.

– Проклятье, Ярви, я же чуть не убил тебя, – зашипел на него Эдуард, когда рука вора позволила ему говорить.

– Ты не смог бы меня убить, даже если бы я был смертельно пьян, – прошептал в ответ Трёхпалый, но не улыбнулся.

Поднявшись на ноги, Ярви аккуратно выглянул за полог, убедившись, что их возня не потревожила стражников К'Халима.

– Что за игры? – спросил Эдуард, отряхивая песок с одежды. – Ты не мог войти через дверь?

– Не знаю, кому можно здесь доверять, – ответил вор, плотно задёрнув вход. – Нам нужно убираться отсюда, и чем скорее, тем лучше.

– Вы опять поцапались с К'Халимом? Я поговорю с ним, и…

– В навозную яму К'Халима. – Ярви достал из сундука перекидную сумку и стал торопливо набивать её походным скарбом. – Здесь назревает что–то по–настоящему скверное. Врубаешься, приятель? Нужно рвать когти.

Трёхпалый выглядел действительно взволнованным, и часть его тревоги неизбежно передалась Эдуарду.

– Это что, кровь? – спросил юноша, указывая на пятно, темнеющее на старом бурнусе.

– Не переживай, – отмахнулся Ярви, – она не моя.

В голове Эдуарда тут же возникла вероятная картина того, что произошло. Память услужливо подсказала слова К’Халима, – в священной земле оазиса запрещено поднимать оружие на человека.

– Проклятье, Ярви, во что ты вляпался на этот раз?

Уловив ход его мыслей, Трёхпалый поднял на Эдуарда встревоженные зеленовато–карие глаза и нахмурился:

– Лучше подумай, во что вляпался ты, Эдуард Колдридж.

– Я не могу сейчас уйти. Наибы должны дать мне свой ответ. Да и Гайде…

– Ответ? – Похоже, Ярви готов был рассмеяться. – И что потом, а? Думаешь, они вот так просто сделают тебя или твоего дружка К'Халима новым каганом? Думаешь, что они дадут тебе войско, с которым ты сможешь вернуть Простор?

– Я…

– И как ты вообще себе это представляешь? Возьмёшь Восток огнём и мечом? Этого хотел бы от тебя твой папаша?

Эдуард не знал, что ответить. Он хотел объяснить, что это всё гораздо больше и значительнее, чем видит Ярви, но не знал, с чего начать.

– Впрочем, можешь не отвечать, потому что этого всё равно не случится. – Завернув в кусок полотна пригоршню фиников, он запихал их в сумку. – Они не станут делиться властью, смекаешь? Если мы не уйдём сейчас, здесь прольётся кровь. Много крови.

– Ты сгущаешь краски. Даже если кто–то из наибов будет недоволен решением остальных, он не посмеет поднять на них оружие. Да и потом, оазис для них священен.

– Готов поставить на это свою жизнь? Готов поставить на это жизнь девчонки?

Снаружи уже приближались голоса. Они звучали гораздо резче и громче, чем обычно. Ярви навьючил на плечо сумки, метнувшись в сторону проделанного им разреза.

– Ну, быстрее! – Он махнул рукой, призывая товарища присоединиться. – Ты идёшь?

– Прости, но… я не могу, – покачал головой Эдуард. – Не сейчас.

Скривив недовольную гримасу, Ярви кинул на Эдуарда прощальный взгляд, в который, казалось, хотел вложить какую–то мысль. В следующее мгновение он исчез.

* * *

Отдёрнув полог, внутрь вошёл К’Халим. Его сопровождали двое янычаров и незнакомый Эдуарду старик в полосатом халате поверх лёгкой полотняной туники, шитой голубой нитью и бисером.

– Где твой друг? – с порога спросил К’Халим.

– Я не знаю, – соврал Эдуард, сразу догадавшись, что речь идёт о Ярви. – Что–то случилось?

Пустынник показал короткий метательный нож, на котором ещё были видны тёмные пятна крови.

– Его видели у шатров наибов. Я не знаю, подслушивал ли он или собирался навредить кому–то, но, когда его пытались схватить, он убил одного из стражей и бежал.

Старик в полосатом халате разразился длинной гневной тирадой на языке кочевников.

– Он нарушил запрет, – продолжил пустынник. – Старейшины Аман–Мусмира вольны требовать справедливой кары.

– Понимаю, это их право, – рассудительно сказал Эдуард.

– Я думаю, что он может быть шпионом. – К’Халим убрал нож в просторный рукав. – Не знаю, кто его хозяева. Род Дювалей, служба короля или кто–то ещё, – в любом случае он опасен для нас.

Хотя однажды они уже обсуждали это, Эдуард всё равно никак не мог поверить словам пустынника. Ярви? Шпион короля? Что за вздор? С каких пор секретная служба прибегает к помощи разбойников с каторги? Эдуард даже не был уверен, что Секретная служба короля существует на самом деле. Зато он не сомневался, что татуировки у Трёхпалого были самыми настоящими. С другой стороны, действительно ли это было истинным лицом Ярви? Что знал он об этом человеке? Ничего.

– Если бы Ярви был прислужником Дюваля, он уже давно убил бы меня.

– Возможно, мы просто не знаем его планов.

– В любом случае я не видел его со вчерашнего дня, – вновь соврал Эдуард, надеясь, что это прозвучало искренне. – Это всё, зачем вы пришли?

– Нет.

К’Халим два раза хлопнул в ладоши, и под свод пустынного жилища вошёл смуглый юноша, сжимающий в руках длинный свёрток. Забрав ношу, пустынник протянул её Эдуарду:

– Дар моего отца.

– О'Кейла? – удивился Эдуард.

– Наследие войны.

Когда Эдуард развернул пыльные шкуры, его глазам предстал превосходный полуторный меч в ножнах чёрной кожи. Оружие не могло похвастать богатым убранством, но одного взгляда на плавно изогнутую гарду и замысловатую оплётку рукоятки хватило, чтобы понять: меч вышел из–под руки настоящего мастера.

– Он сказал, что ты неуклюже обращаешься с шамширом[5]5
  Шамшир (пуст.) – лёгкий одноручный меч пустынников с тонким изогнутым лезвием.


[Закрыть], потому меч королевства будет для тебя привычнее.

«Настолько неуклюже, что отрубил тебе руку, упрямый старик», – подумал Эдуард, но вслух сказал другое:

– Я польщён. Передай своему отцу мою искреннюю благодарность.

– Она ему не нужна, – усмехнулся К’Халим. – Ему будет достаточно знать, что ты позаботишься о его дочери.

– Клянусь жизнью, – с готовностью пообещал Эдуард.

Пустынник удовлетворённо кивнул.

– Тогда оставь меч здесь и следуй за мной.

Эдуард ощутил, как сердце вновь кольнула тревога. Тусклой тенью она преследовала его всё утро. Совпадение? Слова Ярви всплыли в его памяти зловещим предостережением.

«Если мы не уйдём сейчас, завтра или сегодня здесь прольётся кровь. Много крови».

– Наибы собираются, – ответил К’Халим на вопросительный взгляд юноши. – Они приняли решение.

* * *

По пути к месту хурала Эдуард надеялся, что Ярви сможет выбраться из оазиса, избежав рук пустынной стражи. Впрочем, он не сомневался, что вору это удастся.

По словам К'Халима, Гайде пошла навестить отца, который вечером собирался отправиться в Тайный город. Эдуард надеялся увидеть её, чтобы попытаться ещё раз уговорить уехать, но ему это не удалось. Чем ближе был совет наибов, тем больше слова Ярви тревожили его. Что, если тот был прав?

С тех пор как они выбрались из Гнезда Олофа, Ярви ни разу по–крупному не ошибался – ни в людях, ни в событиях. Его бегство означало одно: опасность реальна.

Когда Эдуард вошёл под свод шатра, он заметил, что число наибов осталось прежним. Ни один новый вождь не присоединился к хуралу, но никто не отказался и от участия в нём.

Слово снова взял Нас’Аддин Варик, очевидно выражая мнение большинства. Судя по тому, что рассказывал К’Халим, этот человек мог похвастаться разве что благородством древнего имени. Его племя было вытеснено с исконных земель после войны Дюжины. Теперь оно осталось лишь тенью величественного прошлого.

– Моими устами говорят ша’ар-тат, ведущие народ. – Произнося это, старик скрестил на груди ладони, выражая благодарность за оказанную честь. – Готов ли ты внимать слову многих, Эдуард Колдридж?

– Для этого я здесь, почтенный Варик–ша'ар.

Не зная, как ведут себя в подобном случае, Эдуард повторил жест пустынника. Часть вождей одобрительно кивнули, увидев, что юноша принимает их традиции. Лишь на лице Окама и двухтрёх молодых наибов промелькнула презрительная усмешка.

– Ты напомнил нам про наше слово. Про нашу честь. Тем тяжелее наша вина, если пришлый человек помнит о них крепче, чем мы сами.

Он сделал паузу, как будто стараясь разглядеть что–то в лице Эдуарда.

– Мы поможем тебе, Эдуард Колдридж. Станешь ли ты другом для народа пустыни, когда займёшь место отца?

– Клянусь, – с готовностью пообещал Эдуард. – Мой отец, на свой страх и риск, долгие годы помогал вам. Обещаю быть народу пустыни таким же другом, помощником и защитником, каким был он.

– В таком случае, прежде чем хурал окончится, обычай требует, чтобы я спросил: есть ли здесь тот, кто хочет держать слово? В поддержку либо против решения многих.

Один из присутствующих поднялся. Как и опасался Эдуард, это был К'Зах Окам. Впрочем, ни К'Халима, ни других наибов его выступление, похоже, особо не беспокоило.

– Я скажу.

Заложив большие пальцы за белоснежный шёлковый пояс, украшенный золотой брошью в виде сияющего солнца, наиб двинулся вперёд, начиная свою речь.

– Не желая слушать мои слова, принадлежащие самому разуму, многие идут на поводу у этого… мухтади и его безумных идей…

По интонации Окама было ясно, что на деле он хотел назвать Эдуарда умалишённым, если не хуже.

– Мы живём в совсем другое время, и с западным соседом можно и нужно договариваться. Там есть умные, могущественные люди, с которыми мы легко найдём общий язык. Вы же предаётесь старомодным суевериям и грёзам о прошлом. Слепцы!

– Окам–ша’ад! – возмущённо воскликнул Варик, но Окам перебил его:

– Я не закончил, старик! Не прерывай меня.

Эдуард внезапно похолодел, когда Окам, как извивающаяся змея, прошёл мимо него. Юноша пожалел, что оставил доспехи в шатре. В них он чувствовал бы себя гораздо увереннее.

– Я пытался воззвать к вашему разуму, – продолжал молодой наиб, – но вы остались глухи к голосу будущего.

Он сделал паузу, остановившись за спиной К'Халима. Смуглая рука легла на плечо пустынника.

– К’Халим, ты был мне как брат. Вместе мы обучались танцу клинка у старого Кус'Рулаха. Помнишь ли ты это?

К'Халим Саг молчал.

– В детстве я всегда мечтал скрестить с тобой меч. Жаль, что этого никогда не будет.

Внезапно К’Халим болезненно выгнулся и пронзительно вскрикнул. Из груди пустынника показалось окровавленное остриё короткого меча, вонзившегося ему в спину.

Наибы ахнули от удивления и неожиданности. Такого кровожадного вероломства никто не ожидал. Раздались возмущённые выкрики, многие ринулись прочь из шатра.

Эдуард вскочил с места, потеряв дар речи. В одно мгновение им овладела буря эмоций: гнев, печаль, разочарование, удивление, страх. Ставший родным друг, который принял его, встретив в пустыне, на глазах юноши рухнул замертво. Всё было как в страшном видении. Удар меча сразил К'Халима в самое сердце. Эдуард понял, что убил его. Пусть и рукой Окама.

В порыве ярости рука метнулась к поясу. Пусто. Ни ножен, ни меча, ни кинжала. На хурале никто не носил оружия. Должно быть, Окам заранее спрятал меч под сиденьем К'Халима.

– Ты сошёл с ума! – закричал Варик на языке королевства, то ли желая, чтобы Эдуард понимал его, то ли просто от потрясения. – Убийца! Тебе не сойдёт это с рук!

– Уже сошло, – усмехнулся Окам, вытирая клинок о бурнус мертвеца.