Текст книги "Та, которую я... (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Аверков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 32 страниц)

– А этих поблагодарите, накормите, баню им организуйте и пусть ступают восвояси, – велел барон ливрейному типчику.

Вельможи развернулись и отправились в усадьбу, а Мстислав вышел на середину площади и неожиданно гаркнул так, что переполошившиеся вороны сорвались с деревьев. К нему тотчас подбежал человек в черном, выслушал молодого барона, понятливо кивнул и бегом припустил назад. Через несколько минут к площади подкатили две телеги, на каждой сидели по десятку таких же людей в черных одеждах. Вслед за ними подъехала карета, в нее Мстислав и заскочил.

Тут же на приличной скорости они помчались вдаль.

Причем ни у кареты, ни у телег лошадей не было.

Но мне такое уже не в новинку.

– А вот и служивые, – с завистью сказал Пахом и в его глазах заиграл какой-то нездоровый блеск.

Мы всё также стояли на месте, потому что пижон в ливрее куда-то смылся. И нам было неясно: стоит ли ждать благодарностей или хотя бы кормежки, или лучше сразу убираться отсюда восвояси?

Однако он снова возвратился, неожиданно появился сзади, видимо, решал необходимые вопросы, связанные с приказом относительно нас, и с пренебрежительным видом повел нас вглубь аллеи…

Глава 11

Мы направлялись в места, лишенные всякой помпезности, – туда, где обитала прислуга. Это было понятно без слов, поскольку разные красивости в виде изящных скульптур и вычурных фонтанов остались позади. И теперь нам в нос настойчиво лез не аромат цветущих клумб и благоухающей аллеи, а тошнотворный запах конского навоза, прелого сена и всего того, что заставляет с сожалением отбросить мечты и спуститься с небес на землю, окунуться в обыденную реальность.

Со стороны конюшни доносилось невыносимое душераздирающее ржание, будто бы там вживую кромсали кобылу на колбасу, и мы невольно косили туда глаза.

Пройдя чуть дальше, наконец-то увидели, что там происходит.

Тот самый маленький барчук стоял в центре загона. Он то размахивал руками, словно крыльями мельницы, то приседал и выбрасывал лишь одну кисть перед собой, то подпрыгивал, смешно перебирая ногами в воздухе.

А вокруг него метался взмыленный конь, с едва держащимся в седле ездоком. В какой-то миг лошадиные ноги стали будто стеклянными, тут же лопнули и разлетелись осколками в стороны. Конь врезался брюхом в землю и испуганно заржал. Седок кубарем скатился с него, но быстро вскочил и ощупал себя с головы до ног. Убедившись, что сам он цел, повернулся к мальчугану и скривил жалобную физиономию.

– Ваше благородие! – взмолился всадник. – Довольно! Пощадите! Жеребец больше не выдержит!

Но малец, выждав, когда конь чудесным образом восстановился, продолжил измываться над ними, тряся фамильными цацками, и глумливо покрикивая:

– Ты сейчас мой клюегорб! Давай, Трифон, скачи по кругу!

Мы шагали дальше, и неприятная картина скрылась из виду.

– Аристократы – все такие уроды? – шепотом спросил я у Пахома.

– Нет. В семье, которой я служил, нормальные. Уже жалею, что ушел от них. Но раз решил, то отступать не буду.

– А это что было? Магия так действует?

– Всё зависит от заклинания. Они ведь разные. Но барчук использует только те, что временно выводят противника из строя. Наверное, его и не учили еще другим, чтоб по малолетней дурости своих же не поубивал. Юн он слишком.

Пижон в ливрее передал нас из рук в руки какой-то дородной тетке, а перед уходом отвел Пахома в сторонку и сунул ему кожаный мешочек. Тот быстро спрятал деньги за пазуху и зыркнул на нас. Убедившись, что мы заметили, подошел и важно сказал:

– Пусть у меня побудут. Всё равно вместе в столицу идем.

Мне было без разницы. У меня и свой мешочек от Балистара имелся. А то, что он не разделил деньги с младшими – не моя забота. Да они и сами и не возмущались.

Я снова шепнул Пахому:

– Может, нам лучше валить скорее отсюда, как бы и нас не сделали игрушками для мелкого засранца.

– Мы по-быстрому, – отозвался он, немного подумав. – Когда еще попаримся, да поедим сытно? Дальше на пути желтых куполов мало. Там чаще поместья встречаются, но не во всякое нас пустят.

Тетка приветила нас без особого рвения. Так мы же на вид – голь перекатная. Бродяжки. Особенно, судя по младшим. Глаз с нас не спускала. Боялась небось, что сопрем что-нибудь втихую. И то и дело ворчала и покрикивала на нас.

Лишь когда Пахом потряс у нее перед носом кожаным мешочком, она успокоилась. Пацанам выдала одежку, не новую, однако целую и без заплат. Накормила нас от пуза и указала где банька для прислуги.

– Смотрите не сомлейте, обжоры, – буркнула она нам вслед.

Мы выбрались на задний двор, спустились по тропинке к ручью и прямиком выскочили к приземистому строению с дымящимися трубами.

Отлично!

Наверняка для нас приготовили и протопили.

Пацаны первыми залетели в предбанник, оказалось, что там два входа, два отделения. Мальчишки уже успели осмотреть оба.

Никого.

Каждый выбрал себе веник по вкусу, мы сбросили шмотье и приступили: повизгивая, радостно голося, стегали друг друга, обливались водой и растягивались на лавках в облаках густого пара.

Однако в какой-то миг мне почудилось, что довольных возгласов прибавилось. Я подал знак Пахому, а младшим заткнул рты ладонями.

Прислушались…

Точно!

Со второй половины отчетливо доносились женские голоса. Наскоро натянув на себя портки, прошмыгнули в предбанник и припали к соседним дверям. Бабские голоса стали разборчивее. Но дверь оказалась заперта изнутри, а в ней – ни щелки, ни дырочки.

Издергались от нетерпения, но тут же вспомнили – на нашей половине есть узкое длинное оконце. Не впотьмах же мыться да париться.

Выскочили на улицу, спотыкаясь, бросились за угол, вдоль стены.

Есть! Вот оно!

Под самой крышей! Торопливо сложили поленья горкой и, толкаясь, вскарабкались наверх, чтобы припасть страждущими взорами к запотевшему стеклу…

– Девки! – едва слышно прошептал Пахом, изменившись в лице.

– Видишь, и никакого служебного кольца не надо, – хохотнул я от волнения, охватившего мое тело.

Сквозь клубы пара то тут, то там мелькали разнокалиберные сиськи и покатые крепкие ягодицы. Нет, ну там, конечно, мелькало и даже задерживалось подолгу на виду и то, что мне не удалось разглядеть у Аделаиды. Однако запотевшее стекло и расстояние сводили на нет все мои усилия тщательно рассмотреть пока еще невиданные воочию пикантные детали тела у реальных девиц, как бы я не округлял глаза, либо наоборот прищуривал их. Так что мне не удалось в полной мере удовлетворить свой жгучий интерес.

Хотя я был рад до смерти и тому, что видел.

Младшие дергали и пихали нас, требуя, чтобы мы подсадили их повыше, но нам с Пахомом было совсем не до них. Всё же мальчишеская настойчивость отвлекала и не позволяла всецело насладиться моментом.

Пахом не выдержал и прошипел:

– Цыц! Сейчас девки голяком выскочат в ручье охолонуть, тогда и насмотритесь.

Подействовало. Пацаны притихли и стали выбирать подходящие для наблюдения места, точно как самые удобные кресла в зрительном зале.

– Правда, выскочат? – уточнил я в предвкушении увидеть более четкую и детальную картину интересных частей девичьих тел.

– Я надеюсь, – тихо отозвался товарищ, не отрывая глаз от мутного окошка.

Но узнать, побегут девки нагишом к ручью или нет – нам не удалось.

Где-то неподалеку послышались возбужденные, взвинченные крики:

– Беда! Молодого барина порвали! Клюегорбов там вся сотня была! Еле ноги унесли! Где эти сообщатели? Чего ж они не предупредили?!

– Ходу! Ходу отсюда! – перепуганным голосом вскрикнул Пахом, начисто забыв про девок.

Он спрыгнул с поленьев и принялся затравленно озираться.

– А мы причем? – нервно спросил я. – Должны же были сообщить? Мы и сообщили. Ведь «сие непреложно»?

– Да непреложно, непреложно, – быстро отозвался Пахом, на его лице читалось замешательство. – Ну а зло на ком господа сорвут? Догадайся с трех раз.

По тропинке к нам сбежала та дородная тетка, которая, принимая нас, беспрерывно ворчала и покрикивала.

– Тикайте! – на удивление она оказалась сердобольной. – Вон туда, к складу! Там тоннель, лезьте в него и прячьтесь.

По всей видимости, ей были хорошо известны нравы господ, и она точно знала, что нас ожидает.

Со всех ног мы бросились к складу, на который нам указала наша спасительница. Но нужно было проскочить через небольшой пустырь, а там бы мы оказались как на ладони. Затаились возле кустов.

Сзади раздалось лихое гиканье и несколько стрел воткнулись в землю в опасной близости. Нас уже отыскали.

– Не успеем, – обреченно вздохнул Пахом.

– Живьем брать! – крикнул кто-то.

Мы понеслись изо всех сил. Младшие стали отставать, а погоня была уже совсем рядом.

Тут я решительно притормозил, даже не оценивая свои действия, совершенно не отдавая себе отчёта в том, что творю. Как-то механически всё вышло.

Только крикнул вдогонку:

– Бегите! Я кое-что придумал.

Едва мои товарищи заскочили в огромный склад, стрельцы уже добрались до меня. Они бы нас точно настигли и поймали, к тому же им здесь знаком каждый угол, каждый закуток. А мы бы метались как белки из стороны в сторону, пока бы не угодили к ним в руки.

Но стрельцам не повезло. На их пути встал я.

Человек с Земли.

О чем они совершенно не догадывались. Да и я пока толком не представлял, получится ли у меня с ними справиться.

Огромному детине, первому подбежавшему ко мне, я нырнул в ноги. Он чуть не растоптал меня. Огроменный сапог с могучей силой опустился рядом без малого у моей башки. Ухватив его за голень, я резко вскочил и рванул вверх – мужик перевернулся через голову и воткнулся ею в землю. Вроде затих.

По инерции ко мне вплотную подскочили еще двое стрельцов. Скользнула мысль: «уклонение, подсечка, использовать ускорение противника, помочь руками» – и один из них отправился рыть носом землю. Второму я взлетел на плечи и звонко влепил ладонями по его ушам, он взвыл от боли. Спрыгнув, я схватил его за руку и раскрутил вокруг себя, как спортивный снаряд…

Поскольку еще шестеро стрельцов замерло от удивления неподалеку, мне пришлось поиграть с ними в боулинг. Или в «вышибалу». Или в «городки». Или что-то типа того. Хорошо, что они, остолбенев и раскрыв рты, даже не помышляли хвататься за луки. Мои «ручные» стрельцы со всего маха неслись в своих товарищей и сбивали их с ног. «Игра» продолжалась, пока они все не вырубились.

Прекрасно! Я «выбил» всё, что только можно было выбить, и набрал максимальное количество «очков».

Взмок, конечно, но не от усталости, а из-за страха.

Боялся, что ничего у меня не получится. А пуще всего страшился, что появятся служивые. А против магии мне точно не выстоять.

Мне повезло! Видимо, не ждали от нас такой прыти и магических бойцов в погоню за нами не снарядили.

Случайное везение стало весьма неожиданным, но очень радостным событием. Куда девалась моя вечная невезуха?

Я пнул одного, другого. Убедился, что все в отключке. Наверное, отделались только вывихами. Ну, а если есть переломы, то сами виноваты.

Рискуя быть замеченным, все-таки оттащил их за ноги к ближайшим кустам, чтобы не валялись на виду.

Осмотрелся. Никого.

Рванул к складу искать своих друзей.

Заскочив за дверь, чуть отдышался и подумал, что к следующей схватке, если она будет, нужно хотя бы припомнить какие-нибудь приличные приемчики, а не бросаться в драку вот так спонтанно. Зря, что ли, в академии курсы рукопашного боя проходил? Правда, только в теории.

И улыбнулся приятной мысли: а ведь я только что был храбрецом!

А еще трезвее рассудив, решил, что все-таки надо пореже отвагой разбрасываться, а то не ровен час…

– Давай сюда! Заждались уже! – из-за груды тюков высунулась вихрастая голова Фомки…

* * *

В тоннеле было сыро и темно. Мы пробирались буквально наощупь. Где-то впереди пугающе загрохотало.

– Еще немного, – крикнул Фомка и через несколько шагов потянул меня за руку куда-то в бок. – Тут ползком.

Видимо, труба вентиляции. Довольно тесная. Я боялся, что застряну в этой кромешной темноте – и ни туда, и ни сюда.

И всё. Конец.

Но вскоре кое-как преодолев, – хорошо, что не слишком крутой – изгиб воздуховода, я увидел яркое пятно солнечного света. Точнее, его верхний край, потому что всю остальную его часть заслоняли Фомкины башка и башмаки.

Выбрались. Мальчуган тут же потянул меня к роще, стоявшей поблизости. Я послушно последовал за ним. Пацаны – молодцы, быстро всё здесь разведали и нашли путь к спасению. Под сенью деревьев я рухнул на землю. Волнение хлесткой волной догнало меня.

Даже чуть потряхивало. Но я довольно быстро успокоился.

Поместье было рядом, но все-таки мы находились за его пределами. Во всяком случае здесь нас еще поискать надо.

Сейчас мы в относительной безопасности.

Подбежали Пахом и Кондратка.

– Как ты справился?

– Да ничего особенного. Обманный маневр, – усмехнулся я и поинтересовался: – А в какой-нибудь общеимперский розыск нас могут объявить?

– Вряд ли, – сказал Пахом. – Своих пошлют искать. А если нас по розыску другой барин поймает, то он разбирательство учинит. И пока он сам не убедится, что мы виноваты, не передаст нас в руки обвинителю. Закон такой. Хороший. Хотя могут нас и оболгать и выкрутить так, что будто и вправду мы – преступники. А тут еще смерть старшего сына. Наследника… Всё против нас…

– Может, он и не помер вовсе? – предположил я. – Мы же не знаем наверняка. Как его там порвали? Вдруг вылечат.

– Не жить нам, скорее всего, – в сердцах махнул рукой Пахом. – Найдут рано или поздно. Видишь, этот род с прибабахом. У них и имение – Рухнувшее Небо. Куда ни плюнь – всё с каким-то выпендрежом. Наверное, из-за того, что титул у них низкий. Баронский. Такие точно не спустят нам с рук, даже несмотря на то, что мы не причем. У моего бывшего графа – всё правильно, справедливо и просто. У него и усадьба без выкрутасов называется – Столб. Домина такая высокая. Он бы в обиду не дал. Но возвращаться к нему мне стыдно.

– А у моих – Большие Яйца, я даже не знаю, чего от них ждать, – машинально ляпнул я и тяжело вздохнул.

– Ты ведь не помнишь ничего. Пусть и выгнали тебя, но по-аристократически… с приличиями… За обрувертами послали, а не просто взашей вытолкали. Небось и денег дали? А могли бы и вообще по-тихому замордовать.

– Ну да. Вероятно.

– Деваться нам некуда, – немного погодя, заявил Пахом, снова принимая на себя командование нашим маленьким отрядом. – Пересидим здесь дотемна, а ночью осторожно в столицу двинем.

Напрягаясь при каждом подозрительном шуме, прокуковали в роще до появления луны. Тьфу ты блин! Земли…

Двигались гуськом. Отыскали неглубокий овраг и пошли по его дну. К нашей радости, он поворачивал прочь от поместья, где нас поджидала верная смерть. Поспешали, как могли. Страх быть пойманными придавал сил. Без остановки промахали приличное расстояние.

В какой-то момент овраг уперся в холм, наверное, тут был когда-то ручей, вылезли потихоньку наверх. Пахом сказал приглушенным голосом, что надо осмотреться, вдруг поблизости есть какое-нибудь поместье – огни сейчас видать издалека. Нужно хотя бы понять, где мы находимся, и стал взбираться на холм.

Когда темно и страшно, всегда хочется ощущать рядом присутствие кого-то знакомого и надежного. Так куда спокойнее себя чувствуешь. И, конечно же, мы молча и дружно полезли за ним.

Перед нами раскинулась унылая долина с торчащими по бокам пиками скал под таинственным светом Земли. Ни огонька, ни желтого проблеска защитного купола – ничего.

Видно было, что Пахом растерялся. Сориентироваться на местности у него не получалось. Но как командиру, ему следовало принимать решение. И он его принял – довольно банальное. Идти вперед. А как поднимется солнце, соображать станет уже полегче.

Мы согласились, даже если нам придется топать совсем не к столице, лучше все-таки топать. Холод пронизывал до костей, а разжигать костер, чтобы согреться, мы опасались. Да, в общем-то, и нечем его разжигать.

Так что выбора не было.

Осторожно стали спускаться вниз, только не по прошлому маршруту, а взяли много левее. Близилось утро, Земля перекатилась ближе к горизонту. Вершина холма загораживала ее бледный свет, и мы пробирались, не различая даже собственных ног.

Младшие были чуть ниже. И вдруг они громко завопили: либо сорвались вниз, либо им надоело, упираясь руками и ногами в склон, потихоньку сползать с него, и они по неразумному детскому недопониманию и нетерпеливости решили сбежать с него или скатиться.

Мы с Пахомом поспешили к ним.

Снова крики: один – короткий, другой – долгий протяжный…

– Стойте! Тут яма! – раздался сбоку взволнованный голосок Фомки.

Мы чудом удержались на краю кратера.

– Где Кондратка? – нервно спросил Пахом, и без этого зная ответ на свой вопрос.

Сокрушенно уставились вниз, там только мрачная темнота. Невидно ни зги.

Кричали, звали паренька, но он не откликался.

– Ничего с ним не будет, – дрожащим голосом попытался успокоить нас Пахом. – Ну, расшибся малость. Скоро очухается. А как рассветет, спустимся и вытащим его.

Я подумал, что наверняка смогу со своими способностями спланировать в бездну и отыскать Кондратку, а потом прыгать и лететь вместе с ним, пока не найду людей, которые смогут ему помочь.

Однако мое тело и извилины сковал не только ужас, а что-то еще, какая-то неведомая сила, которая не позволяла мне действовать. Мои товарищи абсолютно не догадывались о моих небывалых возможностях, так что винить себя в бездействии, в том, что даже не пытаюсь спасти паренька, мог только я сам…

Глава 12

От кратера мы, конечно, убрались подальше. На безопасное расстояние. До восхода солнца сидели молча. А когда подобрались к яме и заглянули в нее, то ужаснулись еще больше – на дне кратера зияла бездонная расщелина…

Стараясь не смотреть друг другу в глаза, мы безмолвно пошли по долине, даже особо не таясь.

Слишком много угроз поджидает нас в этом мире. Естественных природных и надуманных человеческих. Куда не беги, как не прячься – от них не скрыться. Какая-нибудь из них рано или поздно непременно тебя настигнет.

Около полудня наткнулись на обоз. Вереница подвод растянулась на всю обозримую часть долины. Какое-то время мы шагали за последней телегой, пока угрюмый возница не натянул вожжи. Он остановил лошадей и взглянул на нас исподлобья, что-то раскладывая в своих мозгах.

– Куда? – спросил он.

– В столицу, – с надеждой крикнул ему Фомка. – А звать тебя как?

– Зови меня Устином, – ответил мужик и предложил: – Подвезу, но не за просто так.

Пахом вынул кожаный мешочек и стал медленно раскрывать его, развязывая узелок на веревочке, стягивающей кошель, и поглядывая на мужичка.

– Потом расплатитесь, – отмахнулся Устин. – В столице подсобите мне кое в чем.

Мы запрыгнули на телегу. Был Устин вроде и не стар, но вид имел совсем неопрятный: голова лохматая, вместо бороды и усов – торчат редкие пучки волос. Весь запылен, лень отряхнуться. Или незачем ему это. Ворот рубахи надорван, края клочьями лохматятся и нитки во все стороны. Видно, без бабы мужик. Или наоборот сбежал от какой-то.

Мне надоело его разглядывать и оценивать, и я поинтересовался:

– А что за обоз у вас такой? Ни охраны, ни груза. Телега ведь пустая.

– Не слыхали, что ли? – обернулся он к нам. – Императору – амба, и самой столице уже недолго осталось. Вот мы и собрались из соседних деревень, думаем разжиться там чем-нибудь.

– Грабить? – всколыхнулся я. – В этом мы тебе не помощники!

И посмотрел на реакцию своих товарищей. Пахом равнодушно покачивал свешенной с телеги ногой, а Фомка дернулся и навострил уши.

– Брошенное добро собирать, – усмехнулся в ус Устин. – Защитного купола над столицей больше нет. Очаг императорский погас. Все оттуда и бегут. А мы вот туда.

– Ну, так империя же некуда не делась? – уточнил я.

– А что ей будет, Селеноградии? – хмыкнул возница. – На царское место охотники всегда найдутся. Только имперский центр теперь в другом месте объявят. В поместье того рода, кто власть получит. А нынешней столице, Селенодолу – по любому кердык. Нешто можно господам без очага выжить?

– А в отдаленных деревнях вы ведь без защиты живете? – забрасывал я вопросами.

– Так то ж мы, – отозвался Устин. – Мы привычные. Когда небо или солнце гневаются – под землю прячемся. Ну а если земля трясется, то тут уже никуда не денешься.

– Так почему деревни у желтых полусфер не строят? – не унимался я. – И ближе к господским усадьбам, чтобы их защитой пользоваться?

– Глупости говоришь, – угрюмо буркнул Устин. – На всех не напасешься ни куполов этих, ни места подле барских домов. Да и многие «желтяки» у черта на куличках. На непригодной земле. – И взмахнул вожжами: – Но-о-о! Пшли, конские морды! Да провалитесь вы в Тейю!

Завечерело. Вереница подвод стала сжиматься. Первые уже остановились на ночлег, остальные подтягивались и лепились рядом по кругу. Устин подогнал телегу вплотную к скале, посмотрел наверх – не посыплется ли? Удовлетворенно крякнул и принялся распрягать лошадей.

– А вот тебе и желтяк, – усмехнулся Устин и подмигнул мне: – Строй деревню.

Я осмотрелся. Действительно, чуть дальше находилась желтая полусфера. Я сразу ее и не заметил. Ну да. Кому тут деревня нужна? Горы, мрачная серая долина – раздолье для ветров, пустошь да стремящаяся проникнуть во все дыры пыль. Ни деревца, ни ручья.

Мужики поочередно заходили в желтую полусферу, выносили оттуда еду и воду, и устраивались на своих телегах. Ехали они вроде бы вместе, но на привале преимущественно держались особнячком.

– Да такой толпой мы все запасы прикончим за раз, – констатировал я.

– Так мы же их сюда и завозим, – отозвался Устин. – А ты думал, господа своими хлебами делятся? Да они сроду такого не ели. А то, что они едят, того мы сроду не пробовали.

Он тоже неторопливо отправился к желтому куполу, вернулся с узелком, разложил на телеге нехитрую снедь, развязав принесенную тряпицу, вынул нож из голенища и принялся нарезать каравай.

– Налетай! – позвал он и, старательно пережевывая пищу, наставлял нас: – Под телегой заночуем. Так надежнее. Сена набросаем. А кто замерзнет, у желтяка большой костер будет. Можно к нему. Но особо там не засиживайтесь. Мало ли что ночью может приключиться. Говорят, и клюегорбы опять объявились.

Мы наелись и напились, и только стали устаиваться под телегой, приготовляя себе лежанки из свежего ароматно пахнущего сена, к нам подошел незнакомец. Проскользнул вдоль скалы легкой тенью. Устин уставился на него подозрительным взглядом.

– Здравы будьте, – бодрым голосом поприветствовал незнакомец. – Позвольте я с вами до утра посижу?

– В желтяк сходи, перекуси и у костра вон погрейся, – предложил ему Устин, хмуря брови.

– Да нет, мне тут лучше, – отозвался тот.

Он опустился на ворох сброшенного с телеги сена и откинулся спиной на колесо. Незнакомец был достаточно молод. Его тело было замотанно в какую-то большую дерюгу, и он каждую минуту кутался в нее, словно озяб, хотя дневное тепло еще не ушло.

– Болеешь? – настороженно уточнил Устин.

– Нет-нет, – быстро откликнулся незнакомец. – Это просто от волнения.

– С чего же ты переволновался?

– Как же?! – воскликнул дерюжный. – Жизнь меняется на глазах! Царя больше нет. Империя теперь без императора.

– Так ты рад этому? – спросил, ухмыльнувшись, Устин. – Чем тебе он мешал, царь-то?

– Да царь не при чем, конечно, – сказал замотанный. – Но гибель его – это знак свыше. Новый порядок скоро установится.

– Ну, я уж к этой жизни приспособился, – угрюмо сказал Устин. – Пусть не в ладу со своим барином, но как-то помаленьку тяну лямку. А если дальше не лучше, а только хуже станет?

– Ну да, аристократы сейчас глотку друг другу рвать будут за власть-то, – встрял Пахом. – И эта песенка надолго затянется. Пока глоток господских не уменьшится, пока они основательно не проредят друг дружку. Тогда и Родовых Очагов почти не останется. И что ж в этом хорошего?

– В том то и дело! – воскликнул незнакомец. – Давно пора избавиться от несправедливых подарков Селены. Грядет другой мир, и в нем не будет «избранных». Есть и другая магия. Да и она посильнее будет, чем от Селены. Скоро она поднимется из глубин, и тогда для всех и каждого будет защита, а не только для господ. И каждый человек станет равноправно владеть той магией. Она общая и ее хватит на всех. Надо только ее пробудить.

– Так ты из этих? – с заметным облегчением хохотнул Устин. – Блаженный? Тех, кто сказки сочиняет про Тейю и новую расчудесную жизнь? Ну ладно, мы спать. А для тебя места под телегой не хватит, не обессудь. Хошь наверх взбирайся, хошь так сиди.

А нам тихо шепнул:

– Он или просто мечтатель, или Селена ему ума не додала. Но для нас неопасен. Не лезьте к нему, он и отстанет сам.

И точно. Как только мы забрались под телегу и наперебой засопели, незнакомец затих. Больше не разглагольствовал, даже не шевелился.

Но его речи о какой-то другой магии не давали мне покоя. В голове настойчиво ерзала мысль: вдруг он что-нибудь знает о светящемся пятне, которое сможет перебросить меня обратно в мой мир? Может, он слышал о нем или где-то его видел? Для меня любая странность или диковинка на этой Луне – не глупость, а шанс вернуться домой. Правда, я с этой магией еще не разобрался, а уже помышляю о той, которая, быть может, всего лишь – больная фантазия этого странного человека.

Я решил дождаться, когда все заснут, чтобы спокойно поговорить с незнакомцем.

И зря.

Неожиданно раздался резвый топот, и в наш лагерь ворвались дикие злобные призраки. Мои товарищи тотчас пробудились, но из-под телеги никто выбираться не спешил. Наверное, каждый из нас мысленно поблагодарил Устина за его продуманность и осторожность.

Во всполохах костра мы увидели, что всадники облачены в полосатые одежды серо-голубого цвета. Только теперь они принялись громко орать и улюлюкать, нагоняя на нас больше страха. Носились, как бешеные, сшибая перепуганных обозников, пиками проверяли содержимое телег, а когда сообразили, что никакого груза нет, поживиться им нечем, принялись вытряхивать из мужиков души. В смысле то, что у них за душой спрятано, то есть за пазухой.

Но что с них взять? Деревенщина. Разбойники быстро в этом убедились. Четверо налетчиков выгребли все запасы провизии из желтого купола и погрузили на лошадей.

– Это АГАТЦЫ! – прошипел мне на ухо Пахом со смешанным чувством восхищения и ужаса. – Видишь, вон прапор их боярский. Ох, и лютые они. Хорошо, что до нас не добрались.

Внезапно возле грабителей возник наш незнакомец, он раскинул руки в стороны и воскликнул:

– Не смейте! Остановитесь!

– А ты еще кто? – разозлился один из агатцев и резко выбросил руку вперед, сверкнув кольцом.

Но ничего не произошло.

Агатец недоуменно взглянул на кольцо, потряс ладонью и снова взметнул руку. Опять сверкнуло кольцо, но незнакомец продолжал спокойно стоять на месте как ни в чем не бывало.

– Ах ты, собака! – завопил агатец, ухватил пику и, сбив незнакомца с ног, принялся яростно наносить удары.

Пока до меня медленно доходило, что сейчас случилось, Пахом опередил мои догадки и удивленно прошептал:

– Смотри! На него магия, что ли, не действует?!

Незнакомца подняли на ноги и сорвали с него дерюгу, в которую он постоянно кутался. Под ней оказалась одежда, напоминающая монашескую рясу, а на шее у него висел точь-в-точь такой же амулет, что был и у меня.

«Мой стащил?! Да как бы он сумел, я ведь не спал?» – спохватился я и торопливо засунул руку в карман.

Здесь он, на месте. Но вынимать его не стал.

Пригляделся: нет, у него амулет точно также щедро обмотан узкой ленточкой, но камень – другой. У меня пористый и тусклый, а тот поблескивает. Или мне это показалось из-за бликов костра.

К тому же мой камень имеет форму овала, а у него амулет вроде с острыми углами и похож на ромб.

Рассвирепевший налетчик набросил на незнакомца аркан, вскочил на коня и пришпорил его. Петля затянулась, парня рывком бросило на землю, и его тело поволочилось за всадником, взметая серую пыль…

– Отсочинялся блаженный, – тихо сказал Устин, выбравшись из-под телеги и глядя вслед уносившимся прочь налетчикам. – Да сбереги нас, Селена! Покамест тут лучше обождать.

– Они ведь, судя по прапору, боярину какому-то служат? Так почему такое вытворяют? – удивился я.

– Так это же агатцы, – ответил Пахом и рассказал мне всё, что о них слышал.

Служат они вдовствующей графине Агате Заарр. Муж ее геройски погиб в битве с кочевниками. И у нее то ли от радости, то ли от горя «кумекалка» повредилась. Причем она не просто сошла с ума, а прямо с него сбежала. Как мужа ее не стало, так их род боярского звания тут же и лишился. Государь, конечно, назначил бы на место ее мужа кого-нибудь другого из их рода, но родственников своих Агата мигом извела, одна осталась.

Правда, этого не смогли доказать. Безумная графиня обставила все так, что не придерешься.

Вот и создала она себе гвардию – агатцев. И с тех пор они носятся где ни попадя с фальшивым боярским прапором.

Император прощал ей чудачества за заслуги мужа перед Отечеством, но все же порой ограничивал, усмирял ее безрассудство. Даже хотел наказать. Правда, она вроде бы принялась натравливать своих гвардейцев на богоотступников. И заявляла об этом на каждом углу. А это дело имперской важности. Тогда ей тем более всё с рук стало сходить.

А теперь кто ее остановит? Никто ей не указ. Вот агатцы и распоясались. Графиня любые вольности им дозволяет. Хотя половина из них – боевые холопы. Собственность они ее.

А дурные они такие и кровожадные еще вот почему. Агата выдает им по два служебных кольца, не всем, конечно, а только тем, кто в служивых числится. А это риск огромный. Запас магии большой и без благородной крови с ним сложно совладать. Вот и взрываются частенько ее гвардейцы-простолюдины.

– А их прапор боярский разглядел? – усмехнулся Пахом. – Видел, что на нем изображено? Задница! Женская. Говорят, графиня Агата очень гордится этой своей частью тела. Шибко она у нее впечатляющая. Ну и недругам тоже намек – станете у меня на пути, и будет вам задница… Полная. Такая же, как на прапоре…

– Неужели Селена и господ разумом обделяет? – насмешливо поинтересовался я.

– Да что ж они не люди, что ли? – рассмеялся Пахом. – Тебя наряди в богатые одежды, и будешь выглядеть как вылитый барин.

– Сам ведь сказал, что кровь у них благородная, – напомнил я.

– Благородная или нет, не знаю, – отмахнулся Пахом. – Просто аристократы с рождения привязаны к магическому источнику. Родись я прямо возле чьего-нибудь Родового Очага, то и у меня наверняка кровь поблагороднее бы стала.

– А этот… который к нам прибился. В дерюге. Его ведь магия не одолела. Такое часто бывает? Выходит, не на всех подряд кольца действуют?

– Я о таком не слыхал, – задумчиво ответил Пахом. – С кольцом точно что-то случилось или просто его заряд иссяк… А даже если он и устоял против магии, хотя быть такого не может, всё равно он – человек, считай, обычный. Легко взяли и поволокли его на веревке. По дороге на кишки размотанные обязательно наткнемся.