Текст книги "Та, которую я... (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Аверков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 32 страниц)

– Хочешь, я у графини за тебя попрошу? Она мне благоволит вроде в последнее время, – предложил я.

– Ну, попробуй, – недоверчиво и даже слегка насмешливо хмыкнул он.

Наверное, уже узнал о моей «великой битве» со свиньями. Развернулся и быстро зашагал туда, куда торопились остальные агатцы.

Конечно, немного задело его нынешнее отношение ко мне и я, намереваясь скорее решить вопрос, чрезмерно волнующий приятеля, впрочем, как и меня – мне ведь тоже обещано! – отправился на поиски графини.

Хорошо, что она не ускакала на прогулку, а вернулась домой. Стражники пропустили меня беспрепятственно и сразу же после доклада лакея о моем визите, Агата меня приняла.

– Да не волнуйся, ждет тебя уже красотка. Я распорядилась, – опередила она меня, полулежа на софе и улыбаясь. – Я ее даже избавила от смотра на площади. Всё для тебя. Цени… Скоро будешь расплачиваться…

Что потребует в уплату безумная графиня – меня пока мало интересовало. Всегда хочется решить сначала животрепещущие проблемы, нетерпящие отлагательства, а потом уже и присматриваться к тому, что когда-то там наступит.

Да и когда это произойдет? И разве я не сумею выкрутиться? Вряд ли будет что-то хуже загона со свиньями…

Глава 41

– Я благодарен вам, ваше сиятельство! – обрадовался я тому, что графиня не забыла позаботиться о моем интимном досуге и, немного опасаясь, что внезапным прошением навлеку на себя ее благородный гнев, всё же поинтересовался: – Не сочтите за наглость. А еще просьбу позволите? За приятеля моего. Ему бы тоже того, что и мне. И чтобы обязательно сегодня ему перепало. Можно так устроить?

Аристократка вскинула пронзительный взгляд и так им принялась меня буравить, словно решила вывернуть мое нутро наизнанку. Я невольно поежился.

Ну, попросил и… напросился! Доигрался. Что теперь? Снова в загон? В мои мозги настойчиво впилось вспомнившееся золотое правило социальных отношений: никогда не проси у могущественных еще и для кого-то.

Во-первых, это может их разозлить из-за непомерной назойливости.

Во-вторых, когда-нибудь еще попросишь для себя, а уже всё – лимит исчерпан.

Да и какого чёрта просить за кого-то? У каждого свой язык имеется. Хочешь показать свою мнимую власть? Так ее нет ни капельки. Ведь всё в руках тех самых могущественных, к кому ты рискнул обратиться. Да и как предугадать: вдруг такая помощь обернется медвежьей услугой? И тот, за кого ты попросишь, больше потеряет, чем приобретет.

Но к моему облегчению, оказалось, что Агату, пожалуй, даже заинтриговал такой поворот. Видно, она увидела в нем какой-то скрытый для нее интерес.

– Как его зовут? Здесь с ним познакомился? Чем он тебе так дорог? – резко уточнила знатная дама.

– Пахом. Давно его знаю. Общее прошлое у нас. Можно сказать, дружок мой закадычный, – выпалил я, стараясь придать своим словам больше значительности и правдоподобности.

– Ладно, позови мне кого-нибудь из твоих… соглядатаев, – пожала плечами и, подтверждая свое согласие, кивнула графиня. – Уладим.

Выскочив наружу, я сообщил здоровяку, что госпожа желает его видеть немедля. Он с подозрением уставился на меня. Конечно, я мог бы его обмануть и сбежать, но у него в напарниках были еще двое, которые тоже не спускали с меня глаз.

Здоровяк быстро шмыгнул в дом, да еще и с такой легкостью в движениях, будто его тело было пушинкой, а не полутора центнеровой тушей.

Когда он вернулся, я, чтобы удостовериться, что моя просьба будет удовлетворена, направился прямиком к месту раздачи девиц. Да и Пахома надо обозначить. Сколько тут агатцев с таким же именем? Где гарантия, что ткнут пальцем именно в него?

Столпотворение заметно было издалека. Однако подойдя ближе, можно было различить подобие живой очереди, закрученной в несколько вилюшек. И если в ее хвосте стояли гвалт и бесконечная ругань, поскольку ясно было, что «хвостатым» сегодня точно не светит, но они не желали расходиться, видимо, с ярко выраженным отчаянием всё же на что-то надеясь; то те, кто стоял поближе к месту раздачи пленниц, хранили суровое молчание.

Конечно, порой у кого-то сдавали нервы, и он изливался в бурных словесных потоках, но таких Берта безжалостно и незамедлительно отправляла в конец очереди, куда они, еще немного поматерившись, всё-таки уходили, понурив головы.

Здоровяк под моим пристальным взглядом приблизился к Берте и что-то прошептал ей на ухо. Она недовольно зыркнула на него, затем на меня и молча передала ему первую попавшуюся девицу.

Здоровяк крепко ухватил пленницу под локоть и подвел ко мне.

Я кое-как отыскал пасмурного Пахома, он околачивался примерно в середине очереди, даже вернее сказать, ближе к ее концу, чем к началу. Отчасти, а может быть, полностью так вышло по моей вине, я ведь его задержал прежде.

Протолкнуться к нему сквозь атмосферу агрессии, кипящую и готовую вылиться на любого постороннего, кто попытается втиснуться в «заповедное» пространство, было просто нереально.

Я кричал и призывно размахивал руками до тех пор, пока наконец-то не привлек внимание Пахома. Он завистливым взглядом внимательно поелозил по девице, вероятно, полагая, что она предназначена мне.

Еще дольше пришлось перекрикивать толпу и показывать знаками, что ему следует выбраться ко мне. Естественно, человеку сложно решиться выйти из очереди, потому что наверняка назад его уже не пустят. Пусть он и занимал место на общих основаниях, соблюдая все необходимые условности.

Но мои недвусмысленные сигналы с указанием пальцем то на него, то на девицу, всё-таки заинтересовали приятеля и убедили его рискнуть и выскочить из очереди. Правда, Пахом, видно, не раз пожалел об этом, судя по тому, что он, приближаясь, беспрерывно оглядывался и кривился. Наверное, мысленно клял и меня, и себя.

– Она для тебя! – радостно известил его я. – Забирай. Я ведь обещал попросить графиню. Вот и выпросил. Извини, выбирать мне не дали. Какая уж есть. Подойдет?

Лицо Пахома заиграло всеми красками радуги…

Не то чтобы пленница выглядела прямо уж отвратно, но и красавицей ее сложно было назвать. Я хотел в свою защиту пояснить приятелю, что и со стороны видно – ему вряд ли бы удалось сегодня получить желаемое, так что дареной кобыле…

Но он вдруг смешно захлопал глазами и расплылся в глупой улыбке. Похоже, сейчас он был – сама неприхотливость.

А как только он сгреб девицу в охапку и поволок к себе, мне стало понятно, что Пахом уже на седьмом небе от внезапно обрушившегося на него счастья.

Ну что ж, приятелю я помог. Настал и мой черед. Однако чем ближе я подходил к своему жилищу, тем сложнее и сложнее получалось передвигать ногами…

Да что же меня так взволновало? Почему я уже в пятый раз обошел дом, в котором жил, и так не посмел в него войти?

Опыт тесного общения с девицей, даже практически совместного проживания у меня имеется, благодаря Марфуше.

Так отчего я кружусь вокруг да около? Дошло до того, что и мои «бубенцы» перестали яростно звенеть и замерли в нерешительности.

Быть может, я боялся, что история с Марфушей повторится точь-в-точь? Но у этой-то особы женского пола, которую я и в глаза не видел, положение совсем иное. Абсолютно бесправное. Ей даже пожаловаться некому. И мне по сути это только на руку.

Мои непонятные метания порядком поднадоели и здоровяку с его «компаньонами», им, видать, не терпелось заняться своими делами. Стеречь меня они не прекратят, конечно, и ночью тоже, но по очереди, а не всем скопом.

Как правило, молчаливый здоровяк, когда я повернул на шестой круг, недовольно кашлянул, поравнялся со мной и, по привычке выразительно покачивая своими пудовыми кулачищами, напомнил:

– Там тебя ждут-не дождутся. Негоже так с гостями обходиться.

Я рассеяно кивнул и повернул к дому. Мои сопровождающие громко вздохнули с облегчением.

* * *

Она, тихая и бледная – создалось впечатление, что еще чуть-чуть и ее кожа станет абсолютно прозрачной – сидела как-то странно. Казалось, что даже не сидела, а зависала в воздухе, будто бы опустись она немного ниже, и ей в ягодицы тотчас вопьются сотни острых иголок.

Опрятно одетая и не по-деревенски – наверняка графиня позаботилась. Ликом приятная. Остальное – вроде тоже радует глаз. Светловолосая, со сбившимися кудрями. Глаза темные, почти постоянно уткнувшиеся в пол.

Что она испытывала: смятение и смущение?

Да и я сам чувствовал себя крайне скованно, будто бы это я пришел в гости к девице – нежданно, без приглашения и застал ее врасплох. И она с удовольствием выгнала бы меня, но ей мешает чувство такта, ну и прочие условности этикета.

Девица нервно перебирала пальчиками, и ясно было с первого взгляда, что она неопытна. Ей еще не доводилось вступать в тесные контакты с мужчинами.

Выходит, что это я стану ее искусителем, ее надругателем, ее… Даже не задаваясь вопросом: а желает ли этого она, хотя бы где-то в глубине души?

Стало быть, совершенно непорочна? И я вот так запросто распоряжусь ее невинностью?

С одной стороны – это несказанно приятно для мужского эго, но с другой стороны…

Однако «бубенцы» мне талдычили о своем и настойчиво ратовали за первую сторону. И как бы то ни было, какие бы «правильные» мысли не обуревали мой разум – долго противостоять зову природы я бы не сумел. Всё же решил хотя бы обставить этот момент как-то поторжественнее…

– Как тебя зовут? – спросил я с легким волнением в голосе.

– Виолетта я. Означает цветок. Фиалка, – вскочила она и скрестила руки на груди, словно восприняла мои слова, как нападение, и пыталась защититься.

Я уткнулся глазами в ее талию. Почему-то я уставился именно туда. Не повыше – на грудь, пусть и скрытую руками, не пониже – на бедра. А именно на талию, словно нашел экватор… разграничительную линию… Нейтральную…

И так продолжалось добрых пять минут…

Что меня останавливало? Всё равно ведь сорву сегодня ее «цветок». И она об этом прекрасно знала.

Полагая, что не мешало бы дать девице хоть немного привыкнуть ко мне, да и по возможности не торопить события (правда, мои «бубенцы» были категорически против), я зарядил самый примитивный, но действенный, «романтический» сценарий общения – выпросил у хозяйки запотевшую бутыль и немного закуски.

А что еще так быстро стирает границы и заставляет снять броню?

Виолетта сначала отнекивалась, но затем позволила себе пригубить. Глядя как хмельной жар наполняет ее тело, мне стало определенно комфортнее.

После третьей рюмки она внезапно спросила тихим голосом:

– Вы возьмете меня? Овладеете мною?

– Непременно, – ответил я, показывая всем своим видом ее обреченность, но тут же попытался придать себе ворох фальшивых достоинств, чтобы хоть как-то утешить ее. – А знаешь, чего ты избежала сегодня? И так случилось только из-за меня… Там девиц голыми гоняли на площади у всех на виду…

– Мне раздеться? – помедлив, едва слышно уточнила она.

Я подумал, что любой девице хочется впервые раздеться перед мужчиной как-то празднично. Потому и не стал ей помогать – набрасываться и срывать с нее одежду, как, наверное, надо поступать, едва только получишь сигнал от девицы о ее готовности. Пусть сама обнажается, как пожелает.

Я молча кивнул. Разделась она быстро. Теперь уже не прикрывалась, а лишь замерла, потупив свои темные очи.

Тут уже мне не хотелось терять ни секунды. Чтобы не натыкаться на ее жалобные глаза, глядящие на меня с укором, я развернул Виолетту и нагнул…

И вот она такая – тонкая, звонкая и беспомощная – попала в мои хищные руки. Ну а что? Взял за тело – делай дело. И я делал. Стараясь не усугублять. Помягче, да понежнее…

Никакого сопротивления моя пленница не проявляла: ни внешнего, ни внутреннего. Видимо, алкоголь сыграл свою роль.

И всё бы было хорошо, если бы не казус…

Вот что это за дурацкое желание? Это у всех девиц такая привычка – оборачиваться во время совокупления? Марфуша меня такими вывертами головы и пронзительными взглядами, когда я был сзади, очень доставала. Что они хотят увидеть: безудержную животную страсть или закатившиеся от умиления глаза?

Или просто довольную мужскую физиономию? Ну, это и так понятно. Не хотел бы, так и не пристраивался бы.

Самому-то всё равно, что там у тебя на физиономии вырисовывается. Таким мелочам не придаешь никакого значения, главное – процесс. А женщине, видать, одного процесса – мало…

Только отвлекают. Мешают сосредоточиться.

Так ладно бы только этот поворот головы. Казус заключался в другом: глаза Виолетты были далеко не жалобные. И никакой укоризной в них даже не отсвечивало. Напротив они пылали демоническим огнем…

И только сейчас я стал соображать.

Вот что на самом деле произошло! Я всё выдумал. Увидел то, что хотел, хотя ничего подобного и не было вовсе. И теперь передо мною проявилась в полной мере банальная реальность.

Виолетта, возбужденно дыша, увлеченно подмахивала. И всё говорило о том, что она подошла к процессу со знанием дела. Да и встречала она меня, сидя не на стуле или в кресле, а сразу прямо на кровати. И невербальные знаки ее тела просто вопили мне о том, что она заждалась и давно готова к соитию. Но я ведь не заметил очевидного.

Я смотрел и видел совершенно другое!

Так что внешний вид человека зачастую обманчив, я в этом уже убеждался. К тому же если ты сам стараешься чего-то там домыслить, приукрасить, добавить вымышленных нюансов…

Моя воображаемая картинка вмиг потухла, и от удара разочарования потух и я – ослаб и обмяк.

Выждав немного, Виолетта развернулась, высунула невероятно длинный язык, и игриво коснувшись им кончика своего носа, сказала:

– Давай я сама.

Она неспешно опускалась вниз по моему телу. Я чувствовал ее горячее дыхание и умопомрачительные прикосновения влажных губ.

Мешать я ей не стал…

* * *

Влетев к графине, я желал немедленно прояснить ситуацию: оправданы ли мои догадки? Подстроила ли всё это Агата?

– Ох, как от тебя разит! – не дав мне сказать и слова, поморщилась аристократическая особа.

– Перегаром? – мой пламенный настрой мгновенно угас.

– Развратом! – хохотнула графиня, радуясь своей удачной шутке. – Ну, рассказывай. Доволен девицей? Что ты такой взъерошенный? Не по нраву она пришлась? – ей, видно, понравилось хохмить: – Так есть дедовский способ – платок девахе на физию набросил и занимайся своим делом в охотку. Ну и что же что рожа не мила, как говорится, было бы куда…

– Да не в том дело, – буркнул я, сбитый с толку. – Только не такая она… какая-то…

– Еще бы! – театрально всплеснула руками Агата. – Я же для тебя городскую подыскала. Не могла же я допустить, чтобы тебе попалась дурочка деревенская, которая вдруг в последний момент вздумает ожесточенно отстаивать свою девичью честь. Да еще и ума у нее хватит сподобиться на членовредительство. А ты мне живой и здоровый нужен. Или какая-нибудь зажатая неумеха попадется и только расстроит тебя, а мне надо, чтобы ты хорошо веселился. Времени мало осталось, а ты меня еще не простил. Или простил уже? Может, желаешь другую девицу? Кстати, у тебя ведь всё там выросло и звенит? А то тогда на ручье, я аж засомневалась в твоей дееспособности. Вел себя не так, как обычно ведут себя «членоносные». В целом, конечно, было похоже на поведение самца, но всё же как-то неубедительно…

– Еще как звенит и всё выросло, – отозвался я, скривившись. – Но так ведь нельзя…

– Ой, да ладно! – отмахнулась графиня. – Пленница или горожанка: каждая из них будет не против, чтобы ты ее за задницу ухватил, ну и всё прочее. Я же им заплачу или прикажу просто. Или ты о чём-то другом?

Конечно, о другом!

Вот только я уже и сам не понимал, о чём я хотел сказать. И чем я, собственно, недоволен? Что я желал, то и получил, к тому же в качественном исполнении и в весьма симпатичной «обертке». А если придумывал себе что-то этакое, так это только мои проблемы. Причем тут графиня?

Хорошо, что вовремя остановился. Иначе наговорил бы сейчас Агате глупостей, а потом жди, как бы боком мне же не вышло.

– Зашел поблагодарить, – пересилив себя, мигом поменял тон и суть разговора. – Так когда, ваше сиятельство, откроете мне свои загадочные планы?

– Скоро, – с одобрением взглянула на меня знатная дама. – Боюсь, не совсем ты еще дозрел. Развлекайся пока.

Я выскочил на улицу, радуясь благосклонности и столь вычурной щедрости взбалмошной аристократки, которая совсем недавно желала унизить меня донельзя, а теперь вдруг неожиданно перевоплотилась в мою заботливую опекуншу.

Случайно наткнулся на Пахома. Он, отводя глаза в сторону, с холодной отчужденностью размеренно произнес:

– Ты это… Спасибо тебе, конечно, но больше так не делай. А то мои боевые товарищи перестанут меня уважать. Уже косятся и завидуют. Не надо мне более таких «подачек». Усёк?

– Усёк, – согласился я.

Желает он, как и все, стоять в общей очереди, ну и пусть себе стоит. Мне какая разница? Я уже и сам подумывал, что напрасно так поступил. Но ведь пообещал ему в запале, что помогу. Вот и помог. На свою голову.

Но я должен был как-то отплатить ему за прошлый побег от агатцев, раз решил тогда «воспользоваться» его помощью.

Мы похлопали друг друга подчеркнуто дружески по плечам и разошлись.

Я оглянулся. Мои сопровождающие были на своем посту. Графиня всё еще не выпускала меня из своих крепких «объятий».

К Виолетте идти не особо хотелось. Я совершил прогулочный круг по городишке и тут наконец-то допер, что же меня так взвинтило на самом деле. Главной скрытой причиной моих душевных, но отнюдь не телесных терзаний была ТА, КОТОРУЮ Я…

Глава 42

– Время, оплаченное тебе, не прошло еще? – поинтересовался, стараясь говорить максимально нейтрально.

– Нет, я надолго, – весело ответила Виолетта, встретив меня на пороге. – Кстати, я тут подумала… Я же тебя устраиваю. Так почему бы мне не остаться на подольше, а то и насовсем?

«Она, видишь ли, подумала!»

Я вошел в комнату – да уж!

Было заметно, что девица успела покопаться везде, сунуть нос во все мои вещи. Что-то теперь не так лежало или не там стояло. Она от скуки навела порядок на свое усмотрение или решила показать свою полезность не только в плотских утехах, но и в повседневном быту? Конечно, так и есть, девица ведь уже заявила о своих намерениях.

Проследив за моим взглядом, Виолетта оценила его по-своему и горделиво проговорила, улыбаясь аж до ушей:

– Я во всём мастерица! Не прогадаешь, господин!

– Да не господин я, – буркнул в ответ недовольно.

– Ну, ты же сразу видно – важный человек, даже если и незнатного происхождения, – настаивала девица. – Положение у тебя высокое в отличие от этих, – она пренебрежительно махнула рукой в сторону подразумеваемых агатцев. – И живешь вот один в большом доме.

Я пристально посмотрел на нее.

Больше никаких обманчивых картинок мое воображение не рисовало. Я видел лишь то, что было перед глазами. И вправду, ладная, хороша собой. И эти вечно сбившиеся кудри.

Но куда только подевалась ее прозрачная бледность?

Сейчас передо мной была не тихая безропотная девица, а беспардонная розовощекая хохотушка. Пыталась ли она разрядить обстановку или такой и была по своей натуре?

Удивительно, как быстро женщины умеют изменять до неузнаваемости не только внешность, но и свои «внутренности»…

Впрочем, она меня и не обманывала, я сам виноват. Вернее, мои фантазии. Да какая разница по большому счету? Я получил, что хотел. Испытал такие чувства, какие сам себе напридумывал, пусть и не до конца «доиграла пластинка». А Виолетта просто помогла мне в этом. За хорошую плату. Так что мы с ней оба в выигрыше.

– Ну да, положение у меня не низкое и дом большой, – отозвался я и усмехнулся с сарказмом: – Ну, вам, бабам, – всё бы покрупнее, подлиннее да поважнее…

– Сам посуди, ступлю я за дверь и куда мне деваться: по рукам пойти? – резонно заметила Виолетта. – Лучше тебя буду ублажать. С усердием. А уедешь куда – буду дожидаться тебя тут.

– А если у меня есть ТА, КОТОРАЯ меня уже ждет? – хмыкнул я.

– Так она тебя где-то ТАМ ждет, а я буду здесь, – с легкостью разрешила проблему девица. – Ничего страшного.

– Вот так просто? Без всяких чувств? Без этой самой… любви? – уточнил я.

– А чего уж, – пожала плечами Виолетта. – Дело-то житейское.

Меня несколько поразил тот факт, что девицы мне сплошь и рядом попадаются слишком уж прагматичные и циничные. А где же воспетые поэтами и прозаиками девичьи романтичные натуры? Зачем же творцы придумали всю эту ахинею?

Хотя, Алиска вроде бы была искренна в своих чувствах. И я еще раз убедился, что лишь она одна мне по душе. Она – ТА, КОТОРУЮ Я…

Правда, мои умозаключения не принудили меня выгонять Виолетту. Да и не только из жалости.

А что? У нее вроде нет явных амбиций Марфуши. К тому же действительно Агата скоро меня куда-то отправит. Когда я еще так славно потешу свои «бубенцы»? И встречусь ли я вообще с Алиской?

Да пусть живет…

Так мы с Виолеттой и «соседствовали». Наверное, каждый по-своему счастливо, но совсем недолго.

Однажды я собрался проветриться и пообещал своей сожительнице, что возвращусь нескоро, но буквально минут через десять повернул обратно домой. Мне показалось, что слишком уж много ветра на улице.

Вошел потихоньку, точнее, прокрался. Сам не определился до конца: то ли напугать хотел подружку, то ли развеселить. Сунулся в комнату и застал Виолетту за странным занятием. Куском мела она рисовала на полу какие-то странные круги со стрелками и ломаными линиями.

– Ты что это затеяла?! – вспыхнул я, зеленея от злости. – Навредить мне задумала?

– Да нет же! – испуганно вскрикнула девица, растерявшись и быстро пытаясь затереть ногой свои «художества». – Это так… Приворот… Сам же про чувства говорил… Ну вот я и воспылала к тебе… Хочу чтобы и ты ко мне тоже… А если нет, то теперь тебе после этого обряда всё равно нельзя меня бросать, а то Селена разгневается…

– Да пострашнее будет, когда я разгневаюсь! А я уже взбесился! – проорал я. – Ну да! Воспылала ты, разумеется! Но только не ко мне, а к «важному» и «большому»!

Опять всё повторяется. Марфуша номер два. Подход у этой девицы, конечно, другой, но суть-то – одна и та же.

Я в сердцах плюнул, хлопнул дверью и отправился прямиком к графине.

Пора мне отсюда убираться. Я совершенно позабыл про свои действительно наиглавнейшие дела. Трачу время впустую. Надо как-то убедить Агату, что я уже «созрел» для ее поручения. Мне бы только позволили выбраться из этого городишки…

* * *

– Ваше сиятельство, невмоготу мне тут больше находиться! – нервно заявил я аристократке, всё еще сердясь на Виолетту. – На подвиги страсть как тянет! Надоело мне торчать на одном месте! Засиделся тут. Я готов! Говорите, что от меня желаете. Что для вас сделать?

– С чего это ты вдруг? – томно проговорила графиня, переворачиваясь на софе в мою сторону. – Неужели с девахой разладилось?

– Точно, алчная она и хитрозадая, – выпалил я взбудоражено. – И других мне не нужно. Они все здесь такие. Моя мужская натура жаждет теперь иных свершений!

– Что ж, бывает, – усмехнулась Агата. – Женские мозги частенько набекрень сворачиваются: то мы от любви к богатству бежим, то, наоборот – от роскоши улепетываем в никуда с любовником-нищебродом.

– Вечная женская дилемма, что выбрать: «поважнее» или «подлиннее», – поддакнул я.

За что аристократка одарила меня презрительным взглядом.

Я осекся и приумолк. Мне нужно ее «понимание», а не недовольство.

– Ладно, – вмиг посерьезнела знатная дама. – Если ты точно готов, то предупреждаю сразу – поручение для тебя будет крайне сложным и тайным. Пожалуй, пора переходить к делу. Но сначала проведем праздник в честь Селены. Уже сегодня вечером.

Я откланялся и побрел в свое жилище. Теперь всё, что я видел вокруг, перестало меня злить как раньше. Скоро я сбегу отсюда, и случившееся здесь, останется для меня просто страшным сном. Конечно, если он долго будет преследовать меня, то, возможно, я как-нибудь и отомщу, чтобы получить определенное душевное успокоение.

Глядишь, и поможет.

Лишь только я ступил на порог, Виолетта радостно подскочила ко мне и заглянула в глаза. Ничего, скоро и от нее избавлюсь.

Она вдруг снова высунула свой длинный язык. Меня тут же передернуло не только от его необычного вида, но и от воспоминания того томления и истомы, которые я испытывал, когда она им ловко орудовала, опустившись к нижней части моего тела. Видимо, решив по-быстрому уладить вспыхнувший конфликт, она не придумала ничего лучше, как применить свои женские хитрости.

Виолетта проделала то же самое, что и тогда, а я нисколько не сопротивлялся…

Как только всё закончилось, деловито сообщил ей, что, вероятнее всего, завтра уеду. И на долгий срок. О том, что возвращаться я совсем не собираюсь, говорить ей не стал. Пусть живет, как ей вздумается и какого-нибудь другого глупца стращает нарисованными пентаграммами…

Я был уверен, что она не пропадет и без меня.

Но девица всё же как-то уловила – то ли по моим скрытым интонациям, то ли еще по каким-то невербальным признакам и сигналам – смысл того, о чем я ей не договариваю.

И вмиг охладев, она впилась в меня колючим взглядом и прошипела ядовито:

– Фу, какой ты мерзкий! Так с девушками поступать подло!

– Разве я тебе что-то обещал? – усмехнулся я. – К тому же не гоню тебя. Живи тут, сколько захочешь. Если графиня выдаст мне монет на дорогу, часть оставлю тебе. Ты с самого начал прекрасно понимала, что именно так всё и закончится.

– Селена тебя накажет! – Виолетта использовала последний свой козырь.

– Ну, это мы еще посмотрим, – улыбнулся я и дал ей понять, что разговор окончен. Да и абсолютно всё, что между нами было – пришло к логическому финалу.

Поскольку Виолетта была горожанкой, то ей наверняка было куда идти. Где-то ведь она жила прежде. Но, несмотря на обострившуюся конфронтацию между нами, она не уходила. Забилась в угол и сидела там, насупившись.

Быть может, она ждала, что я осознаю всю глубину своей неправоты и, наконец-то, каким-либо способом постараюсь загладить свою вину? Буду вымаливать у нее прощение?

Но ничего заглаживать и вымаливать я не собирался. Да и виноватым себя я совсем не считал.

Так мы и провели время чуть ли не до самого вечера – вроде бы и вместе, но однозначно – врозь. Я валялся на кровати, прикрыв глаза, а она продолжала молча сидеть в углу.

Мне, впрочем, Виолетта ничуть не мешала: ни сопела, ни шмыгала носом, застыла в кресле, как каменная.

Конечно, родители с раннего детства вдалбливали мне, что девочек обижать нельзя никаким образом. Но поскольку свою «науку» мои предки подкрепляли сомнительными педагогическими приемами, а именно лишением меня самых важных радостей жизни: мультфильмов и мороженого – их старания прошли впустую.

Едва завечерело, я отправился на площадь – поглазеть на обещанный Агатой праздник. Шум оттуда разносился по всему городку.

Место празднества кишело людьми и, по всей видимости, гуляния были уже в разгаре.

На площади пылали большие костры, а вокруг них с громкими песнопениями водили хороводы девицы. Одеты они были в легкие короткие туники цвета ясного неба, а открытые участки их тел полностью покрывали татуировки.

Я сначала даже подумал: не здешних ли жриц пригласили на праздник? Но, приглядевшись, понял, что это ряженые пленницы. Густой слой косметики, нанесенный на их лица, был не холодно-торжественным, а вызывающе вульгарно-разнузданным. Девицы выглядели не как «божественные куклы», а как обычные размалеванные шлюхи.

И «татуировки» на их телах – совершенно не в искусном исполнении – больше походили на карикатурное изображение женских прелестей.

Периодически над площадью гремели дружные возгласы:

– Во славу Селены!

– Хвала Селене!

В какой-то миг костры полыхнули небывало ярко и взметнулись своими острыми языками к небу.

Наверное, это был магический сигнал перехода к новому этапу праздника. Тотчас агатцы, топчущиеся поблизости от девичьих хороводов, набросились на «жриц», срывая с них туники, и устроили массовую оргию прямо у костров.

Пленницы, видно, уже успели адаптироваться. Они теперь были не настолько застенчивы и стыдливы, как в первый день, когда появились в этом городке…

Я попытался разыскать графиню, обходя стороной скопления обнаженных тел, предающихся плотским утехам.

Она восседала на своем походном троне в начале площади и напряженно вглядывалась в происходящее.

– Любите вы, ваше сиятельство, устраивать странные забавы, – с кривой усмешкой крикнул я, подойдя к ней так, чтобы меня было слышно.

Она оторвала взгляд от массы слившейся человеческой плоти, посмотрела на меня, кивнула и поманила пальцем поближе.

– Скажем, это не совсем праздник, – пояснила она. – Хочу проверить: появится ли Селена – явно или скрытно – на столь потешном действе и проявит ли свой гнев? Если нет, то можно действовать по задуманному плану. Видишь, костры олицетворяют собой Родовые Очаги, а девицы – жриц.

– Понял уже, – сказал я, и тут же меня охватило волнение. – Мое поручение будет как-то связано с богиней? Вы замышляете какие-то козни против нее?!

– Не волнуйся ты так, – иронично скривила губы Агата. – Где богиня, а где – ты? Но кое-что тебе предстоит совершить в главном храме Селены. Ты ведь туда и направлялся, насколько я помню. Самой богини – мое задание не касается. Просто придется провернуть одно дельце в ее главной обители на этой грешной планете. Но сдается мне, что она туда и не заглядывает вовсе, так что сердиться на нас тобой – у нее причин не будет. Давай еще понаблюдаем на всякий случай. Заметишь что-то подозрительное – сразу докладывай.

Я решил пройтись вдоль буйной вакханалии и осмотреться. Мне-то проще распознать богиню. Я ведь ее уже лицезрел! Но лучше об этом никому пока не знать.

К своим полезным привычкам я всегда относил умение не раскрывать сразу всех карт, имеющихся у меня на руках. Да и какие сомнения могут возникнуть в твердом убеждении: если что-то можно скрывать, то и надо это скрывать до поры до времени? Вдруг пригодится. Вдруг поможет в критический момент. Зачем лишний раз трепать языком.

Пленниц было значительно меньше агатцев, поэтому каждую из них облепляли со всех сторон сразу по несколько страждущих мужчин. Они принимали невообразимые позы, издавали всевозможные звуки – от сладкоголосых до хищного рыка – и производили весьма ожидаемые примитивные движения.

Селены нигде не было. Отчего-то я был полностью в этом уверен. Да и какое ей дело до происходящего здесь?

Теперь же, отрешенно поразмыслив, я окончательно успокоился. Отправиться в главный храм – это замечательное задание. Меня ведь сама Селена туда и зазывала! Так что мне вообще опасаться нечего. Ну, конечно, если то был не глюк.

Вероятнее всего, Агата больше, чем Аделаида, верит в легенду о могущественном кулоне. Явно за ним и собирается меня послать.

Ну и пусть. Мне бы скорее распрощаться с агатцами.