Текст книги "Та, которую я... (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Аверков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 32 страниц)

Ко мне тотчас подошел Балисгор и с явным подозрением спросил:

– А как ты порошок, что я тебе дал, употребил?

– Прямо по назначению! – весело сообщил ему я. – Спасибо. Эффект потрясающий!

– Ну, тогда ладно, – покосился он недоверчиво.

– А ты почему здесь? Как же вечернее обучение наукам хранителя? – уточнил я с интересом.

– Сейчас не до этого, ждем возможного родственника, – отозвался с легким возбуждением Балисгор. – Надо его принять, как подобает, и устроить ему знакомство с Родовым Очагом. Это древняя процедура, ее проводит хранитель. А потом еще много чего предстоит.

И сын хранителя рассказал мне об этом неожиданно появившемся претенденте на родство с семейством Даарр. Некто Акакий отсиделся в дальнем поселении до совершеннолетия, а теперь заявил свои права на титул, будто бы он сын брата князя Эдуарда, умершего уже очень давно. Его бастард.

Собственно, и неважно была ли связь аристократа с простой деревенской девушкой мимолетной или имела продолжительный характер – свое право этот самый Акакий заявить может, но должен доказать кровную принадлежность к роду.

Ему предстоит пройти несколько испытаний, и лишь потом его допустят к самому главному – Ритуалу Пожалования.

По сути, как признался мне Балисгор, все эти предварительные испытания и ритуалы ничего не значат. Они служат для придания большей зрелищности и торжественности. В итоге всё решит Родовой Очаг.

Но традиции надо чтить.

Видимо, предкам не хватало развлечений, вот они и придумали такую многоступенчатую церемонию. Наверное, раньше подобное случалось часто. Но с истечением времени аристократы, скорее всего, предпочли внимательнее относиться к проявлениям своей похоти и стали направлять ее в приемлемое русло.

То есть времена бастардов канули в лету.

Теперь такое явление – из ряда вон выходящее. Большая редкость. И чаще всего подобные претенденты на самом деле никакими кровными узами со знатным родом не связаны, а заявляют об этом лишь ради того, чтобы резво и ярко выделиться из общей массы.

Впрочем, чего только люди не делают, чтобы привлечь к себе внимание других. Естественно, Очаг не примет такого выскочку, тем не менее определенной славой заявитель будет обеспечен. Не такой, конечно, на которую мог бы рассчитывать при реальных основаниях, но все-таки известность он приобретет на долгое время.

Правда, и таких выскочек не так уж и много. Поскольку участь их может стать куда печальнее, чем была прежде. Их дальнейшая судьба – во власти главы рода. А он может превратить самозванца в шута горохового, оставить при себе на потеху публики. А может и сослать на каторгу, чтобы другим хитрецам неповадно было.

Пока мы беседовали, он и появился. Пешком вошел на двор усадьбы с небольшим узелком в руках. Сразу сложно было понять, фальшивый он родственник или самый что ни на есть настоящий.

Но, на мой взгляд, – тот еще хмырь.

Роста среднего, сухощавый, глаза серо-водянистые, чуть ли не бесцветные. Парень довольно невзрачной внешности, но его прическа! Светлые волосы прилизаны и зачесаны на пробор, я видел такие прически в старых фильмах у приказчиков.

Он остановился и горделиво глянул на нас.

Если и было в нем что-то аристократическое, то только – хилость тела и ярко выраженная бледность, явно не присущие деревенским паренькам. Хотя чем-то отдалено он был похож на Павла. Во всяком случае я даже на расстоянии почувствовал в нем не меньшую чем в Павле концентрацию желчности и гадкости.

Держался он без всякой робости, его самоуверенность так и выпирала из впалой груди.

Никто из знатной семьи не вышел его встречать. Для них он всё еще был никем, пока не доказал обратного. К моему удивлению, и Лили, возможно, приходящаяся ему сводной сестрой, не соизволила даже полюбопытствовать.

Балистар где-то задержался, и его сын взял встречу почетного гостя на себя. Балисгор подошел к парню, учтиво поздоровался и жестом пригласил проследовать за ним.

Я даже кивать не стал этому проходимцу. Правда, понимал, что если у него дело выгорит, то мне он припомнит и такую мелочь.

Балисгор повел Акакия знакомиться с Родовым Очагом, а я, позабыв, что докучливой Марфуши в моих покоях уже нет, привычно расположился на скамейке в приусадебной аллее.

Вот о ком говорил прежде князь Эдуард, когда упоминал о том, что намечается Ритуал Пожалования. И Балистар не врал, когда предупреждал, что можно стать посмешищем для всех, если Очаг меня не примет. Его сын сейчас всё это подтвердил.

Так у меня и крови нет ни капли от семейства Даарр.

Хорошо, что я сгоряча сразу титул не принял. Ходил бы по княжеству непонятно кем. Конечно, князь меня бы не унижал и уж точно на каторгу вряд ли бы отправил в ближайшее время, я ведь Аделаиду спас.

Но при любом раскладе, как я уже уяснил с максимальной уверенностью, принимая титул, ты становишься либо аристократом, либо шутом.

Без дополнительных вариантов.

Глава 24

Меня охватило жуткое волнение.

Я понимал, что князь предложил мне большее из того, что он мог дать. Но зачем он это сделал, если заранее известно, что затея обречена на провал?

Я с нетерпением дождался, когда Балисгор выйдет из усадьбы и отправится к себе. Перехватил его и прямо спросил:

– Почему князь предлагал мне пожаловать титул, коль очевидно, что никакого отношения к роду Даарр я не имею?

– Во-первых, вопросы крови – весьма сложная и запутанная история, – отозвался сын хранителя. – А во-вторых, предугадать решение Родового Очага никто не в силах. Бывали случаи, когда Очаги отвергали прямых потомков и одаривали своей милостью инородцев. А ты ведь княжну от верной смерти спас. Вполне возможно, что именно за этот поступок Очаг семьи Даарр тебя примет.

– А ему, источнику, откуда знать, что я сделал? – иронично хмыкнул я, а сам подумал: «Вот же черт! Очаг меня насквозь видит и в курсе всего того, что я вытворяю, несвязанного с применением магии?! Да не может такого быть!»

– Видно, он как-то обо всем узнает, – расплывчато сказал Балисгор и пошел дальше.

Интересный поворот.

Получается, что Очаг мне уже выписал «индульгенцию»? На службу принял, несмотря на то, что я его сильно разозлил, когда приходил к нему с тем странным амулетом.

Выходит, можно и рискнуть.

Но я всё же посмотрю сначала, как будут разворачиваться события с этим самым Акакием. Правда, и обидно, что этот замухрышка просто так титул отхватит, без всяких усилий, а я по-прежнему останусь служивым. Он еще и помыкать мною начнет на правах члена семьи.

Я заметил как Аделаида – воинственная и изящная – вышла на площадку для тренировок, поблескивая, как уже казалось, позабытыми наколенниками и налокотниками. Она снова вернулась к своей прежней жизни. С ней – трое стрельцов, в качестве боксерских груш. Не хотелось попадаться ей на глаза и под горячую руку – вдруг она решит заодно и мне навалять для профилактики. А отказаться и улизнуть – точно не получится.

Рванул внутрь здания. В холле чуть было не столкнулся с князем.

– Алексей, не надумали? – спросил он, вскинув бровь. – Быть может, тоже пройдете все необходимые испытания?

– Спасибо, ваше сиятельство, но пока не уверен в своей готовности, – быстро ответил я.

– Как скажете, – князь заглянул мне в глаза. – А вот я в вас уверен. Дело даже не в моей благодарности, нашему роду пригодился бы такой боец, управляющий фамильной магией. Вы всё же хотя бы для собственного интереса поприсутствуйте на каждом из этапов. Увидите, что ничего страшного в этом нет.

– Благодарю, ваше сиятельство, – поклонился я, и мы разошлись.

Я заглянул в первую же дверь. «Самозванец» в охотку набивал брюхо. Вместе с семьей за стол его пока не пускали, но в обеденном зале он уже мог трапезничать.

Чего я искал? Просто слонялся от безделья? Да нет. Что-то во мне не находило себе места: не давало покоя и рвалось наружу. Только вот что это – я никак не мог разобраться.

Ведомый неизвестной силой я устремился к Родовому Очагу. Возможно, и не было никакой внешней силы, просто я сам пожелал взглянуть на источник.

Я приблизился к Очагу вплотную. Его свечение оставалось неизменным.

«Ну вот! Опять сам себе понапридумывал черт знает что», – разочарованно решил я и собрался было уходить, но внезапно яркий язык пламени вырвался наружу и коснулся моего служебного кольца. Я с удивлением уставился на него – сияние кольца изменилось: было не фиолетовым, как прежде, а кроваво-красным. Такого раньше ни у кого я не видел. Кольцо вдруг полыхнуло так ярко, что на мгновение я ослеп.

А когда проморгал глаза и стал различать очертания и окружающие предметы, поторопился убраться оттуда.

У меня из-за таких непонятных «экспериментов» Родового Очага с моим кольцом, даже волосы на затылке дыбом встали.

О, Вселенная! Где же это дурацкое пятно, которое вернет меня обратно домой?!

Я помчался в свои покои. Сумрак уже настойчиво лез в окна. Я попытался снять напугавшее меня кольцо, но оно словно приросло к пальцу.

«Неужели когда Балистар во время обряда восклицал о сращивании кольца и служивого, это произошло в буквальном смысле?!» – завихрилось в голове.

Меня заколотило нервным ознобом, я схватил наугад какую-то книгу в комнате-библиотеке и завалился на кровать, не раздеваясь. Открыл книжку, полистал немного и забылся тяжелым сном…

* * *

Утром никто вызывающе не гремел чайной посудой и не будил меня всякими прочими раздражающими способами – еще один плюс, оправдывающий избавление от Марфуши.

Долго приводил себя в порядок, наслаждаясь тишиной и одиночеством, а затем спустился вниз.

Встретил Балисгора. Тот с озабоченным видом поинтересовался:

– Ты пойдешь на испытание?

– Можно глянуть, – без особого стремления ответил я.

Сын хранителя пояснил мне, что один из этапов церемонии – заревой – я уже благополучно проспал. На заре потенциальный аристократ отказывается от своей прошлой жизни простолюдина и очищается первыми лучами солнца.

Да там ничего интересного и не было. Правда, все дворовые собрались, чтобы поглазеть, как будущий аристократ простоит минут двадцать неподвижно, обратившись лицом к восходящему солнцу и раскинув руки в стороны.

Понятно, что люди показали ему свою поддержку, чтобы он относился к ним также заботливо, если вдруг скоро станет их господином.

Следующий этап – «Торжество шпаги» – пройдет в родовой усыпальнице. А суть его – проверка на благородную кровь. Там уже знать будет присутствовать.

– А где сейчас этот… Акакий? – уточнил я с совсем нескрываемым пренебрежением.

– Ты не поверишь, – тихо засмеялся Балисгор. – Он сейчас обжирается особыми ягодами.

– Зачем? – удивленно спросил я.

И сын хранителя, давясь смехом, сам явно недавно узнал о такой хитрости, рассказал, что перед обрядом кровопускания всех кандидатов кормят ягодами, которые временно окрашивают кровь. Возможно, раньше у аристократов и была голубая кровь, но это давно уже не так.

Я до полудня пробездельничал, поторчал на полигоне, лениво дубася соломенное чучело и наблюдая, как Прохор обучает новобранцев. Наша армия служивых пусть медленно, но все же росла и укреплялась.

Прохор подозвал меня, чтобы я как уже побывавший в переделке, сказал рекрутам несколько воодушевляющих слов. Но тут неожиданно появился улыбающийся во все лицо Гришаня. Его жрицы довольно быстро поставили на ноги. И я с удовольствием передал его в руки новобранцев. Гриша засиял при виде уставившихся на него внимательных глаз и принялся обстоятельно повествовать о наших недавних подвигах.

Как только время ритуала подошло, я отправился в родовую усыпальницу. Она, как я и предполагал, находилась в подземелье под одним из куполов. Сам я не решился туда спускаться, дождался в сторонке, когда подойдут члены семьи.

Кстати, на столь важный ритуал съехались многочисленные родственники – представители семейства Даарр, живущие в отдаленных усадьбах, разбросанных по всему княжеству и расположенных, разумеется, лишь на территориях, оберегаемых Родовым Очагом.

Впрочем, видел я их, наверное, уже всех во дворце и на том ужине по приезде из столицы в Большие Яйца.

Пышно разодетые – был бы повод – они с торжественным видом прошествовали к дверям, ведущим в усыпальницу, и стали спускаться в полумрак по широким каменным ступеням.

Я загляделся на Аделаиду – на ней было платье, похожее на то, в котором она щеголяла во дворце.

Но не только фасон ее платья с наполовину выглядывающей девичьей грудью заставил мое сердце биться быстрее, но и нахлынувшие воспоминания о тех событиях тоже добавили моим мыслям красочности, а моим особенностям мужской анатомии – тем, что ниже пояса, – волнующего напряжения.

Благо униформа служивого отлично скрывала подобные казусы.

Пристроившись за ними, я двигался следом по длинному мрачному коридору, освещенному лишь факелами, бессознательно пытаясь приблизиться к впередиидущим вплотную.

Когда коридор закончился, передо мной раскинулось огромное подземное кладбище. Вдоль стен ровными рядами, уходящими в необозримую даль, покоились каменные саркофаги. Правда, кроме факелов, здесь полыхали еще и небольшие камины. Нутром я ощутил, что здешнее освещение имеет природу магического происхождения. Ну, все-таки родовая усыпальница – как же иначе.

В самой усадьбе магия применительно к освещению использовалась лишь в некоторых залах. Хотя это было мне непонятно, вечный источник под боком – так к чему экономить?

Семейство остановилось у первого камина, видимо, предназначенного для торжеств, и образовало огромный полукруг. Тотчас из мрака вынырнули хранитель, его сын и Акакий. То ли они пришли за нами, то ли были уже здесь.

«Самозванец» с благолепным видом замер. Балистар приблизился к князю и выставил перед собой продолговатый темный ящик, который держал в руках. Глава рода откинул крышку, вынул из ящика посеребренную шпагу и тут же шумно рассек ей воздух.

Семейство ахнуло. Или это предполагалось по сценарию ритуала, или они уже давно не видели шпагу в руках князя, и его действие произвело на них яркое впечатление.

А нет. Ахнули – точно по сценарию, просто поторопились. Наверняка никому из них не доводилось раньше присутствовать на таких ритуалах. Или позабыли уже.

Потому что сразу после взмаха шпагой, князь ткнул ее острием в распростертую ладонь Акакия. Плоть «самозванца» обагрила кровь с неестественным голубоватым оттенком.

Семейство тут же принялось издавать ободряющие приветственные возгласы. Жидковатые, конечно. Понятно, что только для соблюдения установленных приличий, будто бы они признали в нем своего. А вот Лили кинулась обнимать Акакия, словно впервые увидела этого хмыря и лишь в эту минуту обрела давно потерянного сводного брата.

Сейчас я бы хотел оказаться на его месте. Лили – все-таки видная и пышнотелая девица…

Князь Эдуард пожал Акакию руку и что-то тихо ему сказал. И тотчас всё знатное семейство отправилось в обеденный зал – пировать.

Отмечать свершившееся событие.

Я подошел к Балисгору, задержавшемуся в усыпальнице, чтобы отнести ящик со шпагой туда, где он и хранился – на каменную тумбу, торчащую неподалеку.

– Им ведь известно про этот фокус с кровью? – спросил я его, нахмурившись.

– Конечно, известно, – кивнул Балисгор. – У членов рода Даарр, как впрочем, и у других родов, кровь обычного цвета, как и у всех людей.

– Так почему они себя так ведут?

– Дань традициям, я же говорил, – пояснил сын хранителя, не скрывая улыбку. – И таким образом они показывают, что не против принять его в семью.

– Прямо вот все так уж и не против? – разозлился я.

– Сам же видел, – усмехнулся парень.

– Видел только, что все они сплошь – лицемеры, – я нервно сжал губы. – Да как можно чтить такие смехотворные традиции?! Зачем притворяться? Ну ладно бы для показухи перед всем княжеством, а вот так – в узком кругу семьи… А дальше что?

А дальше, как сообщил мне Балисгор, уже следовал самый важный этап церемонии. После пира, ближе к вечеру, произойдет тот самый Ритуал Пожалования, на котором реально будет решаться судьба хмыря.

Уж там-то – без всяких фикций.

Кстати, этот Ритуал проводится для всех членов семьи, достигших десятилетнего возраста. Конечно, он называется не Пожалования, поскольку законные дети аристократов рождаются уже с титулом. Для потомков – это Ритуал Первого Магического Всплеска.

И все его проходили и в семействе Даарр: и Александр с Павлом, и Аделаида с Лили. Абсолютно все.

Ребенку вручают его первую фамильную драгоценность и ведут к Родовому Очагу. Источник озаряет своим пламенем и магическое оружие, и дитя. С той самой минуты мальчик или девочка аристократического происхождения впервые начинают управлять родовой магией.

До десяти лет магия им недоступна.

И то, что Ритуал проходит вечером – не случайность или прихоть, а устоявшееся правило. Сын хранителя вычитал в старых книгах, что делается это умышленно. В давности предводители родов были чрезвычайно жестокими, может, этого требовали те времена. Видимо, раньше часто происходило так, что Очаг не принимал даже прямых наследников рода.

Вот те жестокосердные правители и избавлялись наступившей ночью от неудачного потомства, чтобы скрыть свой позор. Убивали «бракованных» отпрысков рода, если этого не делал сам Очаг.

– А что, прямо настоящих юных аристократов источник может уничтожить? – удивился я.

– Не знаю, но в летописях говорится о таком, – кивнул Балисгор. – Может, для острастки, а может, и правда.

Я расплылся в непроизвольной улыбке, мысленно представив, как Очаг во время Ритуала превращает хмыря в кучку пепла…

* * *

Приближался вечер, а значит, и Ритуал. Семейство всё еще пировало. Я испугался, что они сразу из обеденного зала отправятся к Родовому Очагу, и могу об этом не узнать. Поэтому крутился неподалеку, поглядывая на двери, и прислушиваясь к доносящимся голосам.

Меня само собой на пир не приглашали. Я не член семьи.

Уже раз пять принимал окончательное и бесповоротное решение уйти в свои покои. Не всё ли равно: станет хмырь полноправным аристократом или только наполовину?

Но вот та придуманная мною кучка пепла – так и стояла перед глазами. И меня буквально раздирало желание увидеть ее воочию, а не только в своих фантазиях.

Наконец-то дождался.

Свернув пирушку, аристократы выдвинулись к магическому источнику. Я увязался за ними. Мне ведь князь предлагал «ради собственного интереса» побывать на всех этапах церемонии.

Вот я и побываю.

Я и не подозревал, что самый важный ритуал будет весьма скоротечным. Промедли я еще немного – и точно бы опоздал.

Собравшись возле Родового Очага, семейство выстроилось привычным полукругом. К пламени источника подошел князь и подозвал к себе Акакия. Велев ему преклонить колено, глава рода положил ему руку на голову и отчетливо произнес:

– Жалую тебе княжеский титул. Влейся в нашу семью и стань одним из нас.

«Самозванец» поднялся, и князь вручил ему запонки в открытом футляре.

Это меня почему-то развеселило, и я подумал: «Вот так магическое оружие! Будто насмешка». Но на самом деле это мое оскорбленное эго просто искало любой пусть даже и незначительный повод, чтобы посмеяться над хмырем.

Акакий примостил запонки, сверкающие драгоценными каменьями, к рукавам и повернулся лицом к источнику.

Вдруг пламя Родового Очага метнулось к нему. И оно непросто коснулось его языками, а полностью объяло и поглотило, скрыв с глаз.

С затаенным злорадством я уставился вниз, на каменные напольные плиты, чтобы первым разглядеть кучку пепла, оставшуюся от самозванца…

Но как же я оторопел, когда пламя, взметнувшись высоко верх, устремилось обратно в очаг, а Акакий, этот гнусный хмырь, стоял на том же самом месте совершено целехоньким!

И тут же его «смешные» запонки так полыхнули ярко-зеленым светом, что стало больно глазам…

Я тупо плелся следом за всеми, в моей голове никак не укладывалось то, что произошло на моих глазах. Наверное, заметив мой встревоженно-озадаченный вид, ко мне подошел Балистар.

– Очаг его принял?! Вот этого хмыря?! Но как такое могло случиться? – едва шевеля губами, выдохнул я.

Хранитель усмехнулся, ухватив свою всклоченную бороду:

– А ты чего ждал? Возможно, он и вправду отпрыск брата нашего князя, а быть может, Очаг принял такое решение из-за надвигающейся войны…

Я хотел привести в порядок свои мысли на полигоне. Но его уж заняли. Лили обучала обретенного сводного брата базовым фамильным заклинаниям.

Я уселся прямо на землю поодаль и рассеяно наблюдал за яркими зелеными вспышками в вечерней полумгле. У Акакия пока не получалось, всё что он мог – это только «вспыхивать» и слепить зеленым светом.

Ну, хоть это меня радовало.

Не нравился мне этот «прыщ», неожиданно выскочивший как черт из табакерки. Он терпеливо дожидался своего часа, отсиживаясь до поры до времени в тихом углу княжества, и наверняка он полон амбиций. В общем-то, как и любой, прытко скакнувший – «из грязи в князи».

И мне было неважно: по праву крови он получил титул или Очаг просто пополнил число вояк с фамильной магией рода Даарр.

Я его, этого хмыря Акакия, тихо, но всем сердцем возненавидел.

Правда, он ведь мне ничего плохого и не сделал.

Но я чувствовал, что это всего лишь вопрос времени…