Текст книги "Та, которую я... (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Аверков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 32 страниц)

Пока мы с ним беседовали, к нам подошла троица, судя по фигурам – женщины. С головы до ног закутанные в красивые меха, а их лица скрывали плотные накидки. Правда, та, что была посередине – повыше и пообъемистее, сначала вызвала определенные сомнения в ее половой принадлежности, но как только она заговорила, стало очевидно, что это существо женского рода.

– Ты бывал у императора во дворце? – властным голосом спросила она.

– Конечно! – воскликнул я, стараясь зацепиться за любую возможность, хотя бы косвенно сулящую продлить мою жизнь.

Но тут же пришел в замешательство: вдруг такой ответ вынесет мне мгновенный смертный приговор? Но раз уже ляпнул, слов назад не воротишь.

– Хорошо, – сухо сказала она, и вся троица тотчас развернулась и устремилась к тому самому большому шатру.

– Это что-нибудь означает? – взволнованно спросил я у Феофана.

– О да. Тебе повезло, – усмехнулся он. – Это означает, что ты будешь жить.

– И меня скоро развяжут? – уточнил я, понимая, что самой верной гарантией моего благополучия станет немедленный побег отсюда, как только меня освободят.

– Не сразу… – отозвался Феофан. – Вдруг ты и впрямь расправился с жуткими зверями. Пожалуй, теперь тебе стоит узнать больше об этом племени, да и вообще о кочевниках.

И он мне рассказал, что кочевые народы издавна поклоняются ВЕТРУ. Какие-то обрывки легенд, переходящих из уст в уста, гласили о том, что в стародавние времена на планете обитало единое племя. Но однажды с небес снизошла богиня и внесла раздор среди людей. Лишь немногих она наделила магией, но большинству волшебная сила была недоступна. И тогда племя разделилось: кто-то, склонился перед теми немногими, управляющими небесной силой, а часть людей обособилась и стала жить отдельным племенем.

Владеющие магией желали и их подчинить себе, нападали и преследовали. Однако вольный народ не сдавался, но, чтобы укрыться от беспощадной магии ему пришлось вести кочевой образ жизни.

Им только и оставалось следовать туда, куда дул ветер.

Так они и стали называть себя – ЛЮДИ ВЕТРА. И с давних пор поклоняются лишь ему.

Меня отчасти поразила несколько иная трактовка древней лунной истории. Но легенды, как я не раз убеждался, – это всего лишь легенды. А сколько в них содержится истины, теперь сложно узнать.

– Кстати, когда ветер гневается, он показывает самую жуткую свою сторону – становится МЕРТВЫМ ВЕТРОМ, что приходит внезапно и убивает всё живое вокруг, – Феофан прервался, посматривая исподлобья на человека, приближающегося к нам. – Ладно, потом поговорим. Поясню тебе – что к чему. Да и просто поболтаем, местный народ не очень-то и речистый. Сейчас тебя кое-что ожидает. Точно не могу сказать. Лишь ему это ведомо. Главное – не сопротивляйся, чего бы он там не делал. Говорят, все его штучки легче принимать, если смириться и расслабиться.

Мой собеседник поспешил оставить меня прежде, чем подошел тот человек. Очевидно, что Феофан не особо желал общаться с тем типом и старался избегать лишних встреч с ним. Напоследок он бросил мне тихо:

– Это местный шаман. Лучше не перечь ему. У него непонятно что в голове творится. Не знаешь чего и ждать. Тут все его сторонятся.

Человек оказался старцем, чем-то отдаленно похожим на Балистара. Та же седина и всклоченная борода, тот же пронзительный огонек в цепком взгляде…

Правда, хранитель Очага семейства Даарр был куда опрятнее, и пахло от него несравнимо приятнее.

Шаман минуты три, безотрывно и не моргая, вглядывался в меня. Наверное, это были одни из самых жутких минут в моей жизни. Затем он молча уселся рядом, скрестив ноги и подтянув их к туловищу.

С собой он принес большой мешок и теперь стал извлекать из него разную всячину. Сначала оттуда появились ступка с пестиком и глиняный кувшин, за ними – несколько маленьких кожаных мешочков.

Поковырявшись в них, старикан бросил в ступку горсть какой-то бурой смеси, добавил туда еще два ингредиента, похожих на корешки и засохшие цветочные лепестки. Растолок всё это тщательно и залил вроде бы водой из пузатого кувшина – смесь забурлила и стала издавать тошнотворный запах.

Одной рукой шаман довольно жестко ухватил меня за подбородок и оттянул его вниз, а другой рукой поднес чашу к моим губам и влил ее содержимое мне в глотку.

Мерзкая жидкость обожгла горло, я пытался сжать челюсти, отплевывался и брыкался, но недолго.

Буквально через несколько секунд свет в моих глазах снова погас…

Глава 45

Возмущенный такой вопиющей наглостью, я хотел заорать благим матом: «Да сколько же можно! Если так часто щелкать светом, то мои „пробки“ слишком быстро перегорят!»

Но не сумел и рта открыть.

Да и мое возмущение стало стихать и быстротечно куда-то подевалось, а ему на смену пришло ощущение неописуемого блаженства…

Мне стало нравиться абсолютно всё!

И даже этот старикашка, который насильно заставил меня выпить гадкую бурду.

Мое сердце ликовало! Как же прекрасен этот мир! Как прекрасны эти люди!

Вот они – истинные ЛЮДИ С БОЛЬШОЙ БУКВЫ! Суровые с виду, неприхотливые в быту, терпящие непрекращающиеся невзгоды и тяготы. Но они поистине великие и свободные!

Агатцы им и в подметки не годятся.

Я был бесконечно рад, что наконец-то открылась мне истина: Селеноградия – это не весь здешний мир! Есть места намного лучше и привольнее империи, и живут тут удивительные люди! Пусть я пока не знаю их имен, кроме Феофана, но чувствую, что роднее их для меня нет никого во всей Вселенной.

И как же я счастлив, что попал в эти замечательные края!

Нет, я, конечно, осознавал, что шаман опоил меня дурманящим зельем. И я отлично всё помнил, но почему-то больше не желал отсюда уходить, ни за что не хотел покидать этих потрясающих людей.

Зелье – ну и пусть зелье. Однако с его помощью у меня открылись глаза! Я увидел жизнь в истинном свете…

Где-то глубоко внутри я понимал, что мое сознание деформировалось, но ничего поделать с этим не мог. Возможно, и мое недавнее разочарование в НЕЗРИМОЙ РУКЕ – этакой поддержке СВЫШЕ, спасающей меня от смерти, сыграло свою роль на психологическом уровне. Подлило масла в огонь…

Шаман, снова пристально вглядевшись в мои бегающие зрачки, убедился, что его зелье сработало так, как надо, и перерезал мои путы.

И вот я стал свободным и могу упрыгать в любой момент, но не ХОЧУ! Мне здесь нравится ВСЁ! Я хочу быть, как и они! Я хочу стать ЧЕЛОВЕКОМ ВЕТРА!

Вскочив, переполняемый взрывом эмоций, я бросился на поиски Феофана – у меня возникло к нему дело, не терпящее ни секунды промедления.

Шаман как-то глумливо захихикал за моей спиной. Меня это ничуть не задело, наоборот я с удовольствием прислушался к его дребезжащему смеху.

Как же приятно хихикает этот замечательный старик!

Я с трудом умерил свой бушующий пыл, заставил себя возвратиться и стискивал в теплых объятиях этого доброго старикашку, наслаждаясь его трескучим смехом до тех пор, пока он не замолчал.

И только тогда снова ринулся к Феофану.

Использовать свои гравитационные способности, я отчего-то не решался. То ли позабыл о них, то ли затаившееся здравомыслие не позволяло мне этого делать. Да нет, я бы ничего не стал утаивать от этих восхитительных людей!

Но у меня такая привычка: скрывать то, что можно скрыть. А от привычек избавиться не так-то уж и просто в любом состоянии.

Вскоре я отыскал Феофана, бросился к нему, обнял по-братски и в исступлении взмолился:

– Отведи меня немедленно к вождю! Я хочу его видеть! Я хочу говорить с этим великим человеком!

– Эвон как тебя пробрало, – с удивлением вздохнул Феофан, пытаясь отстраниться. – Ну, пойдем уж, раз так приспичило.

Он подвел меня к тому самому большому шатру и, попросив подождать у входа, юркнул внутрь.

Через какое-то время он выглянул оттуда и одобрительно кивнул, приглашая меня следовать за ним.

Я с нетерпением вошел…

О, вольный ВЕТЕР! Какая же тут скромная красота! Нет пышности и помпезности, переполняющих жилища аристократов Селеноградии. Только необходимое и его – в меру. Шкуры – на полу, шкуры – на стенах. Ничего лишнего!

В глубине шатра сидит вождь и смотрит на меня по-отечески заботливо. Как же всего этого мне не хватало раньше!

– О, величайший вождь! – я ринулся вперед и, застыв в метре от него, опустился на колено и склонил голову. – Не обойди меня своей щедростью и благодушием. Дозволь служить тебе верой и правдой. Прими меня под свое могучее крыло. Я хочу стать ЧЕЛОВЕКОМ ВЕТРА!

– Да станешь. Считай, уже стал, – прикрывая лицо ладонью, отозвался он.

– Благодарю тебя, о, великий! – я еле-еле подавил желание – броситься к нему и целовать руки и даже ноги этого мудрого и такого доброго вождя.

– Благодари не меня, а дочь мою, – ответил он, сияя лучезарной улыбкой, которая будто бы освещала весь радушный шатер.

Не знаю, сколько бы я еще любовался этим славным вождем, но двое кочевников, держащиеся прежде в полутьме по сторонам, ухватили меня под руки, выволокли из шатра и встали у его входа, показывая всем своим видом, что путь обратно мне закрыт.

Да разве такой пустяк смог бы хоть чуточку омрачить мое восприятие теперешней жизни?!

Абсолютно нет!

Я обрел новый дом! Я получил новую жизнь! Великолепный вождь позволил мне влиться в его уникальное племя!

А еще он велел мне благодарить его прекрасную дочь!

Дочь вождя такого невероятного племени! Дочь вождя таких бесподобных людей!

Я еще не видел ее толком, наверное, она был в числе тех девиц, которые подходили к нам с Феофаном. Значит, это она решила мою судьбу? Осчастливила меня одним лишь словом!

Отныне она стала для меня центром Вселенной!

Мне не терпелось скорее найти ее и благодарить, и еще благодарить – без устали и не прекращая!

Снова Феофан пришел мне на выручку. Мой столь отзывчивый новый друг! Правда, он уже находился на другом конце стойбища, а заметив меня, бегущего с распростертыми руками, лихорадочно завертел головой и тотчас поторопился скрыться. Видно, у него возникло спешное дело.

Но не тут-то было! Моя нужда сейчас важнее всего на свете!

Я быстро настиг его. Как же хорошо, что я успел его перехватить, до того как он с головой погрузится в заботы, так резко потребовавшие его внимания. Как же здорово заиметь такого друга – верного и надежного, откликающегося по первому твоему зову!

– Чего тебе? – повернувшись боком, словно готовясь защищаться, буркнул Феофан – с глубоким пониманием и искренним желанием оказать мне любую услугу.

– Проводи меня к дочери великого вождя! – попросил я и даже всхлипнул от полноты обуявших меня чувств.

– Только это тебе нужно? – уточнил он, источая саму любезность, но при этом как-то странно хмурясь и кривясь, а затем тихо произнес: – Вот же, старый хрен, что-то новенькое придумал. Такого эффекта я еще не видывал.

У меня пересохло в горле от волнения и от предвкушения встречи со своей благодетельницей. И я мог лишь только утвердительно трясти головой, непрерывно перебирая ногами на одном месте.

– Ну, пойдем, – облегченно вздохнул Феофан.

Его облегченный вздох я понимал по-своему: он опасался, что не сумеет выполнить свой дружеский долг, если моя просьба вдруг окажется довольно сложной. Но разве бы я захотел напрягать своего друга какой-то замысловатой и трудной задачей?!

Мы с Феофаном обогнули шатер вождя, за которым оказался тоже достаточно высокий кочевой «домик», но чуть пониже.

И лишь сейчас я опомнился, бросился другу на грудь и вопрошал его с болезненной горячностью:

– А их имена?! Вождя и его дочери! Скажи мне! Назови мне их! Я хочу беспрерывно повторять эти сладостные звуки!

– Вождь носит имя Мархот, – вытаращившись по-дружески и силясь меня отпихнуть, протараторил Феофан. – А дочь его – Марха. Всё! Пришли! Отцепись!

Он выскользнул из моих рук, засунул голову в шатер и кого-то окликнул. В ту же минуту оттуда выскочила девица, теперь это было очевидно по ее длинным волосам, выбивающимся из-под наспех наброшенной головной накидки.

Феофан ей что-то шепнул на ухо, она кивнула, скрылась в шатре и вскоре появилась вновь.

– Можно, – махнула она рукой и снова спряталась за пологом.

Мой друг заботливо, но чрезмерно торопливо запихнул меня внутрь…

* * *

Я, наверное, секунд пятнадцать не решался открыть глаза, умеряя дыхание. А как только это сделал, то чуть было не ослеп от великолепия, открывшегося передо мной. Убранство этого шатра значительно отличалось от того, где меня принимал вождь.

Точно как небо и земля!

Будто я снова попал в императорский дворец. Позолота буквально слепила. Она окаймляла чудесные картины, развешанные на стенах, и покрывала всякие непонятные штуковины эстетического толка. Восхитительные скульптуры и вычурная мебель услаждали мои глаза.

Я проникся и обомлел.

Но где же она?! Где моя благодетельница?!

И тут я увидел ее. Грузное тело дочери вождя скромно покоилось в кресле-качалке. Сейчас она позволила мне лицезреть ее девичий лик.

О, могучий ВЕТЕР! Никакая позолота не смогла бы затмить ее очарования! До чего же она хороша! Теперь я понял, что не изысканные «внутренности» шатра, а красота этой девушки мгновенно ослепила меня, лишь открыл я глаза. Ее черные сальные волосы, заплетенные в две толстые косы, небрежно разбросались по ее дивным плечам.

Вот она естественная красота! Без ужимок и женских хитростей…

Такая бесподобно оттопыренная нижняя губа! Такие ослепительные желтые зубки, торчащие в разные стороны и мешающие этому прелестному ротику полностью закрываться.

Ее густые мохнатые брови – как невиданное украшение, как таинственный дар природы! Лицо вытянутое и слегка перекошенное… прекрасное, как полумесяц! Да она само совершенство! Иначе и быть не могло, ведь эта девушка – дочь моего вождя!

Так вот почему она, покидая шатер, скрывает лицо под накидкой! Лишь для того, чтобы не смущать своей безупречной красотой суровых воинов племени!

Я от умиления повалился к ее ногам и рассыпался в благодарностях:

– О, восхитительная Марха! Моя роза ветров! Я никогда не забуду этот день, когда впервые увидел тебя…

– Называй меня Изабелла, мне такое имя больше нравится, – перебила она меня сердито, и чуть картавя.

Ах, какой у нее божественный голосок! Какая милая картавость! Как прекрасны ее топорщащиеся ушки – идеально круглые и большие, словно две тарелки-антенны дальней разведки, и которые забавно шевелятся, когда она произносит слова!

Рядом с ней были еще две девицы, но я их совсем не замечал. Мое внимание полностью поглотила Марха, вернее, Изабелла, раз ей так больше по нраву.

Черт возьми, как же она прекрасна!

– Так ты, имперский недоносок, и вправду бывал во дворце? – уточнила она, заинтересовано ковыряясь пальцем в ноздре и время от времени поглядывая на то, что оттуда извлекала.

– Да! Да! Да! – воскликнул я, с восхищением ловя каждое легкое движение ее прелестных губ.

Как же она проста и прямодушна, никакого высокомерия и чванства. До чего же она воспитана и деликатна! Одному ветру известно, как ее утонченная натура умудряется сохранять свою чистоту и непорочность среди этой убогости и среди этих – пусть и достойных, но всё же грубых – мужчин!

– Надоела мне такая серая и грязная жизнь, – сказала она певуче, но как-то странно цокая языком. – Хочу стать цивилизованной, как ваши господа. Тута есть две пленницы из империи, вместе с ними устроишь для меня сегодня вечером бал. Научи их быть моими фрейлинами. Ты же знаешь, что там надо им делать?

От восторга я не в силах был выдавить из себя даже слово и в ответ быстро-быстро закачал головой вверх-вниз, точно как игрушка-болванчик.

Милейшая дочь вождя доверила мне организацию сегодняшнего раута! И во что бы то ни стало я должен порадовать ее!

Ни в коем случае мне нельзя огорчить ее хотя бы ничтожной мелочью! Я такого не переживу! Всё должно пройти на высшем уровне!

Одна из девиц по приказу Изабеллы проводила меня в отдаленный маленький шатер.

– Жди здесь, я их сейчас приведу, – сказала мне сопровождающая и убежала.

Я не находил себе места и слонялся из угла в угол. Наверное, эти пленницы жили тут. В центре – ворох грязных шкур, на веревке, протянутой на уровне головы, болтается потрепанное женское исподнее. Я то и дело тыкался в него носом, но даже не замечал этого.

Наконец-то девицы появились, запыхавшиеся и раскрасневшиеся, судя по их рваным одеждам, горожанки. Ну, уже хоть что-то. С таким материалом можно работать.

Меня совершенно не интересовало: кто они, откуда и как здесь оказались. Для меня важно было только одно: смогут ли они выполнить свои роли и порадовать прекрасную дочь вождя?

Правда, после более тщательного осмотра будущих «фрейлин» я загрустил.

Смотреть на них противно! Ни рожи, ни кожи. Руки тонкие, запястья узкие, талии осиные, ноги длинные и прямые. Сами – белые как мел, а волосы пышные и кудрявые…

Да разве можно таких делать фрейлинами?! Они же своим отвратным видом будут только портить светлый облик Мархи-Изабеллы!

Ну что ж поделаешь, других – нет. Видно, не для утех их пленили кочевники, а для тяжелой физической работы. А на кой чёрт такие страшилки еще нужны?

Снова появилась служанка дочери вождя, а с ней двое соплеменников – занесли объемистые сундуки.

– Тут барахло имперское, сам выбирай, что надо, – сказала мне девица.

Кочевники ушли, и мы остались втроем.

– На балах вы, разумеется, не бывали, – хмуро подытожил я свой осмотр.

Честно говоря, ведь и я на императорских балах не присутствовал. В Больших Яйцах их не проводили, так что я имел лишь смутное представление о том, как такое мероприятие должно выглядеть.

– Не подведите меня, дурынды неотесанные! – вскрикнул я от нахлынувшего волнения. – Живо разбирайте наряды и подгоняйте под себя, нам еще столько всего надо успеть!

– Ты ведь понимаешь, для кого так стараешься? – едко хохотнули девицы. – Лопоухой хоть с три короба наври, она всё за чистую монету примет.

– Да как вы смеете оскорблять такое милейшее создание?! – заорал я, приходя в бешенство. – Не было бы в вас нужды, сейчас бы по полю за конскими хвостами болтались!

Пленницы удивленно хмыкнули, но разбирать сундуки принялись охотно. Они бы с удовольствием копались в тряпках до самого вечера, однако я волевым решением прекратил это безобразие.

– Наряжайтесь немедленно! – ткнул я пальцем в более-менее приличные платья из тех, что они уже выбрали и отложили.

Девицы, не особо стесняясь, принялись переодеваться прямо на моих глазах.

О, великий ВЕТЕР! Мне и так сложно даже взглянуть в их сторону, не испытав при этом брезгливую неприязнь и приступы рвоты, а какой же ужас охватит меня, когда увижу их совсем без одежды?!

И я демонстративно отвернулся от этого мерзкого и пугающего зрелища…

Когда они закончили, я еще раз, пересиливая себя, осмотрел их придирчиво.

Конечно, не то чтобы так, как хотелось, но выглядеть они стали уже достаточно сносно. Особенно после того, как где-то подтянули, где-то подобрали.

Худосочные они всё же какие-то по сравнению с восхитительной Мархой-Изабеллой.

Суть бала – танцы. Любому дураку ясно. Но будущие «фрейлины» умели, скорее, плясать, нежели восторгать публику вальсами и кадрилями.

Правда, я и сам лишь названия припомнил. Движения пришлось придумывать нам сообща. Впрочем, никаких премудростей в том не было – больше плавных взмахов, поворотов и наклонов – и порядок.

Я даже взмок от усердия. Ведь я всё-таки один кавалер сразу на двух барышень. Звали девиц Уля и Эдита. Мне было жутко неприятно смотреть на их бледные лица с тонкими чертами, касаться их тел, слепленных природой в пропорциях без математических погрешностей…

Да мне даже находиться рядом с ними было тошнотворно!

Но я крепился.

В этом мне основательно помогал запечатлевшийся в моем сознании незыблемый идеал женской красоты, воплотившийся в наипрекраснейшей дочери вождя.

К моему большому сожалению, париков в сундуках не оказалось. Пришлось пойти на ухищрения. Я велел девицам вспомнить, как выглядят головы благородных дам империи, и изобразить что-то подобное из своих волос.

Они глумливо захихикали, кстати, очень гадко! Совсем не так, как хихикал тот милейший добродушный старикашка, который опоил меня чудодейственным зельем. Посмеявшись, девицы всё же с явным желанием принялись варганить «парики» на своих головах.

Но не передать того удовольствия, которое испытал я, когда завершая последние штрихи в создании их нарядов, внезапно обсыпал девичьи прически мучной пылью. А совершил я это для придания большей схожести и для удовлетворения своего злорадного чувства мщения за то, что они посмели высказать оскорбительные слова в адрес моей ненаглядной дамы сердца Мархи-Изабеллы – дочери великого вождя…