355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Дэвид Билсборо » Сказание о страннике » Текст книги (страница 6)
Сказание о страннике
  • Текст добавлен: 24 сентября 2016, 04:48

Текст книги "Сказание о страннике"


Автор книги: Дэвид Билсборо



сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 33 страниц)

В храме было тихо, темно и холодно. Словно в первый раз Эппа увидел огромные деревянные колонны, поддерживающие высокий потолок; посыпанные камышом каменные плиты; простенький алтарь, украшенный множеством покрытых паутиной ликов, священных предметов и неровными рядами свечей из овечьего жира, которые давали слабый свет. На какой-то миг храм, в котором он страстно молился уже много лет, показался незнакомым. Эппа словно очутился в ином мире.

– Томмас, сколько сейчас времени? Я, должно быть, здесь давно.

– Только два часа после полудня, – ответил Несущий Свет, со смутным интересом изучая старческое лицо жреца-чародея. Хотя долго беседовать с ним желания не испытывал.

– Да... Хорошо. Что ты мне сказал вначале? – переспросил Эппа.

– Вас хотят видеть, – повторил Томмас. – Мужчина ждёт снаружи.

Несмотря на растерянность, Эппа заметил некоторое смущение в голосе собрата.

– Хочет меня видеть? – Старый жрец был сбит с толку. – Почему же ты не привёл его сюда?

– Он отказывается войти в храм, Эппа. Это – Лесовик.

– Лесовик? Хочет видеть меня? Зачем?

– Он... не сказал. Только просил привести вас. По-моему, он немного взволнован.

– Странно. Чего он от меня хочет? Скажи, что я выйду через минуту. Спасибо тебе, э-э... Томмас.

Несущий Свет быстро ушёл. Эппа расправил одежду и двинулся вслед за ним.

«Лесовик? – думал он. – Что происходит?»

Торка был примечательной фигурой, и хотя его хорошо знали в городе, видели там довольно редко. Иногда он неожиданно появлялся по каким-то своим делам, будто бы связанным с загадочными таинствами, и визиты неизменно заканчивались длительными возлияниями в «Погоне». Но большую часть времени Лесовик проводил в чащах.

Эппу не удивило, что торка не стал входить в храм. Как жрец языческого культа природы, послужившего источником всех местных суеверий и страхов, которые кунаизм пытаилсь побороть, Лесовик ни за что бы не вошёл в храм бога, отринувшего и изгнавшего старую веру.

Дойдя до открытой двери храма, Эппа увидел ожидавшего его колдуна, чей силуэт казался чёрным на фоне яркого дневного света. С накинутой на широкие плечи ощетинившейся волчьей шкурой, Лесовик больше походил на животное, чем на человека. Несмотря на подбитый овчиной плащ, Эппа задрожал. Даже презрение жреца к старой религии не смогло унять эту дрожь.

Эппа вышел из храма, оставив дверь открытой. И первое, что он заметил, был запах незнакомца, более резкий, чем на скотобойне. Под волчьей шкурой колдуна виднелась грязная рубаха до колен из кожи какого-то животного, подпоясанная пеньковой верёвкой с болтающимися на ней костяными амулетами. Эппа едва мог различить, где заканчивалась одежда и начинался человек.

Их взгляды встретились: маленькие, водянистые глаза старика, затуманенные сумраком и дымом храма, и пронзительный, даже дикий взор человека леса. Оба жреца молча рассматривали друг друга. Взаимное любопытство несколько смягчало пренебрежение и враждебность.

– П-по-моему, мы встречаемся впервые, – нерешительно начал Эппа, не зная, какое из имён колдуна выбрать.

Лесовик смотрел на своего противника и удивлялся: как такие маленькие, невзрачные служители смогли завоевать разум и сердца рослых и сильных жителей Нордвоза? Он сделал глубокий вдох, словно пытаясь оттянуть начало разговора.

– Приветствую тебя, южанин. Я – проводник духа Земли в этих краях. Моё имя сокрыто, моё истинное имя; ты можешь называть меня Лесовиком. Конечно, ты уже слышал обо мне под другими именами.

– Верно. – Эппа тихонько рассмеялся, вспоминая наиболее выразительные прозвища торки, данные горожанами.

Лесовик не разделил его веселья, и смех жреца сменился покашливанием.

– Итак, Лесовик, Что я могу для тебя сделать?

– Ты, южанин, очевидно, решил, что я пришёл бы к тебе, только если бы мне понадобилась помощь? – ответил колдун. – Напротив, я здесь, чтобы помочь тебе.

– Серьёзно? – В голосе Эппы слышалось сомнение.

– Я прочёл руны, – начал торка, но тут же был оборван жрецом.

– Нет, спасибо, никаких рун. Предложи кому-то другому.

– Жрец! – Лесовик почти рычал. – Я пришёл предложить помощь, не требуя ничего взамен.

– Извини, – снисходительно ответил Эппа. – Продолжай, пожалуйста.

– Сегодня утром, – начал Лесовик, – я получил послание от своего бога, послание... На что ты уставился?

Эппа резко поднял глаза и встретился взглядом с колдуном.

– Извини, – сказал он, испытывая неловкость. – Продолжай.

По-правде, он пристально смотрел на ноги Лесовика, пытаясь сквозь дыры в протёртых онучах разглядеть шерсть и когти на ногах торки, по мнению людей, «украшающих» шаманов.

– Послание, – тем временем продолжал колдун, – направило меня на поиск человека, которого, как я теперь знаю, зовут Болдх.

– Болдх? – подозрительно переспросил Эппа. – Какое тебе дело до Болдха?

– Как оказалось, серьёзное, – усмехнулся Лесовик. – Мне было сказано, что в ближайшие несколько недель этот человек станет главным звеном в цепи грядущих событий. Он двинется в поход, который определит судьбу мира.

Эппа немного успокоился. «Вот хитрюга, – подумал он. – Наверное, какой-нибудь наёмник болтал о походе в таверне, а торка решил подзаработать».

– Это всем известно.

– Верно, – продолжил колдун, – но, как я сказал сегодня Болдху...

– Ты видел Болдха? – прервал его Эппа; вытаращенные глаза и выдвинутая челюсть сделали жреца похожим на терьера. – Что даёт тебе право вмешиваться в дела, которые тебя не касаются?

– Не касаются? – запальчиво воскликнул Лесовик. – Судьба мира меня не касается? При всей самонадеянности... Это касается нас всех, жрец, и не только тех, кто жаждет власти.

– Не понимаю, о чём ты!

– Конечно же, не понимаешь! Ты очень многого не понимаешь. Может быть, если ты оставишь свой каменный мешок и... – Колдун усмехнулся.

Затем в его глазах появилось любопытство, он вытянул шею, пытаясь заглянуть в храм.

– Что вы вообще делаете в этих местах? Моль там разводите?

– Моль? Я только овец развожу, и уж точно не здесь.

– Моя бывшая жена говорила, что разводите моль, – настаивал колдун.

Эппа расправил свою дырявую хламиду, смущённо переминаясь.

– Ну, не специально.

Лесовик пожал плечами и вернулся к основной теме.

– Вряд ли ты знаешь про Скел.

– Скелы? – повторил жрец и задумался. «Значит, дело в Скелах. Этот лесной человек может быть полезен...»

– Да, – усмехнулся Лесовик. – Я прочёл руны: именно Скелы не дают Болдху нужных знаний.

– И что это за знания? – пытливо спросил Эппа, не смея надеяться, но всё же дрожа от возбуждения.

– Пока не ведаю, извини. Однако они у нас будут. Я послан к Болдху, как проводник и советчик. Дарителем Сновидений стану я для него, а когда путешествие подойдёт к концу и мы приблизимся к нашей цели, он найдёт, что ищет, через меня.

– Подожди. Давай всё проясним... Ты действительно считаешь себя тем самым советчиком? Себя?

– Не советчиком – Дарителем Сновидений.

Эппа громко рассмеялся.

– Неужели ты всерьёз думаешь, что я позволю затуманить разум Болдха суеверными выдумками твоего дикого культа? Позволю совратить его с истинного пути, нашей единственной надежды? Только во мне он найдёт проводника и советчика!

Зелёные глаза колдуна полыхнули злобой. Эппа, испугавшись, отпрянул, и его рука неосознанно нащупала дверную ручку за спиной. Шаман сверлил его взглядом, и старый жрец увидел вызов, вызов лесного создания, на чью территорию посягнули.

Эппа испытал нечто похожее на чувство вины; впервые в жизни он начал понимать первобытный инстинкт этого древнего культа, почти погибшего от удара пришедших религий, одну из которых исповедовал он сам.

– Извини, – сказал старик. – Продолжай.

Лесовик фыркнул.

– Как уже сказал, я предлагаю помощь. Задумайся, вы направляетесь в земли, о которых ничего не знаете; в древние земли моих предков. Дикие края, где человек подобный мне – незаменим. К тому же я не прошу ни платы, ни почестей и готов сопровождать вас бескорыстно. Я уже говорил об этом с Болдхом и с пеладаном Винтусом – они не против. Мне нужно только согласие одного из Несущих Свет.

Эппа тщательно всё обдумывал. «Даритель Сновидений? Наверное, стоит рискнуть». Если Лесовик способен получить знания, которые ему самому недоступны, это всем поможет.

Несмотря на враждебный тон колдуна, Эппа понял, как унизительно для Лесовика вести себя подобным образом перед захватчиком. Колдун проявил необыкновенную силу духа, и теперь настал черёд жреца повести себя так же.

К тому же Эппа всё больше осознавал, какую пользу может принести торка.

– Что ж, если ты не против компании южан, тогда присоединяйся. – И повернувшись к входу в храм, добавил. – Мы выступаем через три дня.

 
Гвилч шагая по трупам сквозь тьму и боль
И клинком своим тушил жестокость и огонь.
Стоит банде встретиться со славною Сита мечом.
Взмах справа, взмах слева – враг сотнями рассечён.
Достиг его ушей в стенаний воплотившийся страх.
Сраженный копьями, стрелами, выл поверженный враг.
А пеладаны, умирая, пели, и голоса звенели Мужеством, отвагой.
Ведь за каждую могилу, клялся Гвилч, заплатит недруг.
Обратившись в прах...
 

Возгласы ликования и одобрения почти заглушили музыку, рождённую из слияния звуков лиры и флейты: трубадуры исполняли балладу о победе для собравшихся в Винтус-холле разгорячённых пеладанов.

Воздух провонял дымом, задубевшие от пролитого эля коврики источали кисло-сладкий запах. Медовый напиток безостановочно лился как в желудки, так и по кольчугам «защитников добродетели». Прислужницы весело подпрыгивали на коленях «Кавалеров Добра, Поборников Честности, Воинов Чести и тому подобное...». Герои славного прошлого пеладанов взирали на своих потомков с гравюр и гобеленов, и едва, ли возможно представить, что они думали о развернувшейся картине.

– Парень! – заорал на оруженосца Боман, чье лицо уже побагровело от безудержных возлияний. – Кубок твоего хозяина пуст. За что он тебе платит?

Гэп Реднар от негодования стиснул зубы, но всё же покорно наполнил кубки напитками. Нибулус благодарно хлопнул его по плечу. Юноша всей душой жаждал оказаться подальше отсюда. Едва узнав, что ему предстоит сопровождать хозяина в походе, Гэп стал считать дни, часы и даже минуты до выступления. Сейчас он переминался с ноги на ногу от едва сдерживаемого нетерпения. Своего хозяина Гэп любил, зато его друзей терпеть не мог. В такой ясный и солнечный день юноша лучше присоединился бы к своим приятелям и поиграл с ними в знакомую с детства азартную игру – пускать блины по воде. Замечательное занятие!

– Вот Гвилч, – промямлил Боман с набитым ртом, – здорово помог бы тебе в походе.

«Конечно, – подумал Гэп, вновь заняв место за спиной хозяина. – Есть только одна проблема: он умер пятьсот лет назад. Хотя даже от мёртвого больше пользы, чем от тебя, потный жирдяй».

– Он с нами душой, – ответил Нибулус закадычному другу. – Я беру в поход «Хроники Гвилча». Там много полезного о тех краях, да и жрецам будет, что почитать.

– Почему бы просто не взять с собой трубадуров? – заметил Стафи. – Они знают все легенды наизусть, а их голоса поприятней твоего.

Нибулус неожиданно стал серьёзным.

– Мы не платим менестрелям за участие в священном походе. – Его голос прозвучал слишком напыщенно для царящего вокруг разгула.

Гэп вспомнил слова Финвольда, сказанные вчера, после унижения, испытанного жрецом на совете. «Если хочешь узнать пеладанов, – жаловался тот, – посмотри на этих здоровяков из Винтус-холла. Целый свод законов учит их, что правильно, а что нет; а кроме этого побуждает критиковать других и видеть повсюду недостатки. Их вера обременена десятками тысяч мелких порицаний; впрочем, они сплошь и рядом нарушают эти законы, столь рьяно ими проповедуемые. В большинстве своём пеладаны распутны, обжорливы и склонны к пьянству, но подобные грехи они скорей признают в ком угодно, только не в себе. Мысль, что правила относятся и к ним тоже, никогда не озаряет их головы. Каждый пеладан считает себя центром мироздания, а остальных лишь второсортными «не Я», которые должны ему покорно служить».

Размышления юноши прервала рвота одного из приятелей Нибулуса, и Гэп помчался за ведром и тряпками, прошмыгнув мимо новоприбывшего в красном плаще.

Через несколько мгновений из-за спины Нибулуса возникли две смуглые руки и закрыли глаза вздрогнувшего пеладана.

– Смерть Зелёным! – прошипел голос с сильным акцентом.

– Зилва! – Нибулус рассмеялся. – Ты можешь просто прийти и поздороваться?

Мафусаил перепрыгнул через колени друга и встал перед ним.

– Боюсь, нет, толстяк, – засмеялся он. – Мы, народ Эсифа, идём по жизни с шуткой. Если бы ты...

Неожиданно прижавшееся к горлу лезвие заставило Зилвафлозу откинуть голову назад, вся шутливость происходящего тотчас испарилась из-за угрозы, исходящей от ножа. Нож держал Стафи. Он нагнулся к Мафусаилу так близко, что, казалось, дышал ему в ухо.

– Если ты когда-нибудь ещё повторишь подобное, – тихо проговорил пеладан, – я заставлю тебя танцевать на собственных кишках, запихну яйца тебе в глотку... чужак!

– Всё нормально, парни. Бросьте, – заговорил Нибулус, явно нервничая. – Нам с Зилвой пора на встречу. Не стоит заставлять Кува ждать, верно?

* * *

– Где были эти двое жалких тупиц во время битвы с уанифскими копьеносцами? – раздражённо бормотал Мафусаил, пока они с Нибулусом шли через галереи Винтус-холла. – Верно, праздновали нашу близкую победу в винных подвалах.

– Конечно, – согласился Нибулус, выводя друга из сумрака залов во внутренний двор. – Сейчас они только на это и способны. В любом случае, спасибо, что не убил их обоих.

– Всегда пожалуйста, друг.

Нибулус провёл Мафусаила через толпу тренирующихся во дворе пеладанов – явно новичков, облачённых в зелёные накидки, – которые упражнялись во владении булавой, копьём и луком. Вывел через тяжелую дверь, охраняемую двумя бездельничающими стражами, на винтовую лестницу, и вскоре они вошли в самые шумные подвалы, где вовсю кипела работа.

– Господин Нибулус! – Звучный голос перекрыл звон металла. – Почти вовремя. Входите. Входите! О... вы привели с собой иноземного друга...

Кув Дэкс, весьма уважаемый ветеран войн Фелари, давно отошёл от военной службы, и Большой Арсенал стал его владением. Свои секреты старый вояка бережно охранял.

– Мафусаил Зилвафлоз не чужак в Винтус-холле, – ответил Нибулус, пряча смущение за натянутой улыбкой. – Пошли, покажешь, что ты на этот раз для меня приготовил.

Кув сам повёл воинов через склад, а вокруг них стучало и бряцало, гнулось, ковалось и подрезалось, производя неимоверный грохот. В подвалах трудились не покладая рук оружейники, флетчеры[44
  Флетчер – мастер по изготовлению луков и стрел.


[Закрыть]
], кузнецы, плотники, кожевники и швеи. Мастера и подмастерья сцепляли звенья кольчуг, покрывали железными пластинами тесно прилегающие кирасы и воротники, вставляли перья в стрелы и натягивали арбалетные дуги, гравировали орнамент на клинках и сёдлах; они творили всё: от выплавки железа для орудия и доспехов и до тончайшего вышивания знаков отличия на рыцарских плащах. Воздух был тяжёлым от запахов множества разных материалов.

Дэкс провёл друзей мимо всего этого в зал, где хранились его «особые творения».

– Доспехи и оружие ждут тебя, господин Нибулус, – с гордостью объявил Кув. – Давай для начала посмотрим на твой новый меч, Анферт.

Старый ветеран торжественно снял шестифутовый меч с кронштейна на стене и протянул его пеладану.

– Мы заново переплели рукоять, – принялся объяснять он, пока Нибулус с восторгом рассматривал меч отца, – и заточили лезвие до невиданной остроты.

Молодой воин был поражён. Этот клинок выковали тридцать лет назад для отца и, согласно царящей среди пеладанов моде, оружие Предводителя назвали так же, как и легендарный меч самого Пел-Адана. Теперь клинок послужит ему в первом походе!.. Нибулус взвесил меч, поражаясь необычайной лёгкости столь огромного оружия.

– Он сделан из сплава тенгриита, дабы быть лёгким и прочным, и железа, чтобы поразить того-кого-следует, – объяснил оружейник.

Нибулус сделал два пробных взмаха.

– А теперь внимание, господин Нибулус. Позволь показать тебе ещё кое-что...

Кув протянул пеладану предмет, похожий на кожаную флягу для кумыса.

– Вещица на вид совершенно безобидная, верно? Но посмотри, что будет, если я нажму на скобу вот здесь...

Раздался глухой щелчок, и из (целей обшивки выскочило множество острейших шипов, делая «флягу» похожей на металлического ежа.

– А теперь мы делаем так... – Кув скрутил крышку, оказавшуюся рукояткой, и вытянул цепь, – ...и так, и получается смертоносный кистень!

– Хмм... – Нибулус вопросительно выгнул бровь и посмотрел на Мафусаила. – Не уверен, что в этом есть смысл. Почему бы не взять обычный кистень?

– Как хочешь, – раздражённо огрызнулся Кув, отбрасывая оружие назад и не пытаясь переубедить воинов. – Может, тогда тебе понравится вот это. Я назвал её молотилкой.

Перед друзьями оказалась лёгкая, но крепкая цепь, сделанная из связанных меж собой небольших лезвий и с крюком на конце.

– В наши дни, когда жизни пеладана угрожает множество врагов, обычного оружия недостаточно, – принялся объяснять Кув. – Ты прикрепляешь свой меч к этому крюку... вот так, потом берёшься за другой конец цепи и крутишь молотилку над головой! Срезает начисто всех и вся на пятнадцать футов вокруг. Я сделал парочку таких же для своих детишек ко дню рождения.

И Мафусаил и Нибулус стояли, разинув рот от изумления.

– Думаю, тебе не мешало бы отсюда время от времени выбираться, – посоветовал Нибулус.

– Тебе не понравилась молотилка?

– Напротив, – ответил молодой Винтус, бережно убирая цепь в прочный кожаный мешок. – Не дождусь, когда смогу её опробовать!

– Главное, не сейчас, после всего выпитого, – пошутил Мафусаил.

– А вот моя гордость, – объявил Кув. – Твои новые доспехи.

Если молотилка привела пеладана в изумление, то новое произведение оружейника просто повергло его в шок. Перед ним, установленные на каркас и освещенные с двух сторон факелами, которые ярко пылали и шипели, пропитанные особой смолой, красовались самые невероятные доспехи, когда-либо виденные Нибулусом.

Пеладаны всегда особенно стремились улучшить доспехи. Их элита носила специальную выкованную из тенгриита, как и Анферт, защиту. Во время закаливания тенгриит мог стать медно-красным, алым или ярко-синим. Конечный цвет зависел от качества материала, причем ярко-синий считался лучшим. Доспехи любого цвета были крепкими и очень, очень лёгкими, но синие к тому же обладали способностью отвечать на удар по доспехам электрическим разрядом. Разряд не приникал внутрь благодаря специальной подкладке, зато мог буквально вышибить из рук атакующего оружие.

Однако не только синий цвет тенгриита заставил воинов пустить слюнки, сами доспехи были настоящим произведением искусства. Панцирь из тончайшей и прочной кольчуги по бокам покрывали заходящие друг на друга чешуйки в форме раковин, а отполированный красный пластрон из тенгриита украшал вычеканенный безжалостный лик самого Пел-Адана. Гофрированные наручи, оплечье и ножные латы были снабжены острейшими шипами, которые пригодятся в случае жестокой рукопашной битвы.

Чтобы удержать мощную рукоять Анферта, прилагалась пара невероятно огромных чёрных кольчужных рукавиц, покрытых сверху серебряными чешуйками. Каждый палец рукавицы угрожал шипом, а широкая пластина в виде рыбьего хвоста защищала запястье. Они были сделаны из простого железа, ведь здесь требовалась тяжесть, как и для сапог из жёсткой кожи с железными мысами.

Венчал всю эту красоту необыкновенный шлем с драконьим гребнем в форме головы свирепого вепря, через забрало которого можно было разглядеть лишь свирепые глаза воина.

– Это самые прекрасные и дорогие доспехи на всём севере, – торжественно произнёс Кув Дэкс. – Средоточие накопленных за века знаний, опыта, и искусной работы. Носи их с достоинством, молодой пеладан.

Нибулус только кивнул, преисполненный благоговения.

– А ещё одного такого же, но сиреневого нет?

– О, пора уже взрослеть, господин Нибулус!

* * *

Стоял прекрасный вечер. Чистоту тёмно-синего неба над турнирным полем нарушала россыпь облаков, пламенеющих в лучах заходящего солнца. Мягкое золотое сияние гаснущего на западе светила омывало зелёные лужайки и жёлтые зубчатые стены Винтус-холла. Высоко на степах, где развевался красно-бело-чёрный флаг клана Винтусов, стоял одинокий караульный. Розоватые закатные лучи отражались от начищенного шлема и сверкающего наконечника копья сонного стража, который наблюдал за тренирующимися внизу воинами.

Нибулус был на верху блаженства. Запах свежескошенной травы, приносимый прохладным ветром, щекотал ноздри при каждом вдохе, а высоко в небе носились ласточки. Он любил весну больше других времён года: деревья оживали, покрываясь молодыми зелёными листочками; головокружительные ароматы наполняли воздух; и как бы сильно ни грело солнце, свежий ветерок всегда мог охладить жаждущую душу. Дрожь предвкушения и восторга окатывала молодого пеладана каждый раз, стоило ему услышать свист рассекаемых воздух клинков, лязг ударов и вопль боли. Звуки, раздающиеся сегодня с турнирного поля, напомнили Нибулусу его тренировки перед каждым новым походом, и придали сил.

Сейчас возбуждение было ещё сильнее, ведь он вышагивал в новых доспехах, вооружённый Анфертом. Собственный вид вызывал в нём трепет – почти бог.

Мафусаил, который шёл рядом в свободном развевающемся одеянии пустынника, представлял собой полную противоположность облачённому в железо другу. Он также нёс огромный изогнутый двуручный меч, изукрашенный рунами, – шамшир. За спиной Зилвафлоза болтался огромный лук цвета слоновой кости и колчан из мягкой кожи, украшенный яшмой, бирюзой, лазуритом и бериллами.

– Ты ведь не намерен тащить с собой всё это железо, верно? – спросил Мафусаил друга.

– Почему бы и нет? – несколько заносчиво ответил Нибулус.

– Потому что доспехи тяжелы и занимают много места, а мы собираемся в поход на недели, даже месяцы, и дойдем до самых холодных земель. На этот раз не будет телег, чтобы сложить туда вещи...

– У меня в жизни не было доспехов лучше, – начал неторопливо объяснять Нибулус, словно оцепенев от восторга. – И если ты думаешь, что я способен отправиться в мой первый поход без них, то ты действительно чужак, как все говорят. Я собираюсь носить их каждый день, всю дорогу туда и обратно, может, даже буду спать в них. И снимать не собираюсь... да готов навсегда срастись с ними.

– Это в тебе говорит выпивка.

– Нет, это говорит истинный пеладан.

Они вышли на поле и начали тренироваться. Вскоре к ним присоединился восьмой член грядущего похода – молчаливый наблюдатель, который на совете сидел в первом ряду. Солнце не поблекло при его приближении, хотя вполне могло бы.

– Здравствуй, Одф, – холодно приветствовал пришедшего Нибулус.

Пеладан надеялся, что наёмник хочет только понаблюдать, но, к несчастью, тот тоже решил размяться.

– Это – Мафусаил Зилвафлоз, воин из Эсифа, – начал знакомить мужчин Нибулус. – А это – Одф Аглекорт, наёмник из Рег-Наховии.

– Паулус, – поправил его наёмник.

– Конечно, он называет себя Паулусом, когда работает на пеладанов, – объяснил Нибулус.

Мафусаил прекрасно осознавал, сколь бесцеремонно он уставился на наховианца, но глаз отвести не мог. Покрытые лесами земли Рег-Наховии не слыли гостеприимными. Эти суровые и дикие края лежали к востоку от Охотничьих Равнин Полгов. Кроме частых кровавых набегов брунамарских горцев с северо-востока, нашествий алчных и жестоких полгов с запада, помимо постоянных вторжений ужасных двухголовых Эттинов восемнадцати футов ростом, которые каждую зиму спускались со Илдьернских гор на северо-западе, Рег-Наховию разрывала жестокая междоусобная борьба. Их племена, или кланы, почти не взаимодействовали и встречались только в сражениях.

Угрюмая, покрытая лесами земля взращивала жестоких и озлобленных людей, не доверяющих друг другу и враждебно относящихся к чужакам. Они были известны своей жестокостью, а кроме того, слыли искусными вояками и охотно шли в наёмники.

Судя по внешности Паулуса, он не был исключением. За все годы воинской жизни Мафусаил ещё никогда не видел человека, выглядящего столь мрачно и угрожающе. Одетый во всё чёрное, семи футов ростом, Одф – или Паулус – одним своим видом вызывал тревогу, беспокойство и даже страх. Его вкрадчивые движения необъяснимым образом нагнетали вокруг ауру смерти.

Некоторые сравнивали Паулуса с вороном – символом смерти у пеладан, однако правильнее было бы уподобить его чёрной вороне. Подобно падальщику, он незаметно передвигался по Нордвозу, словно терпеливо выжидая чьей-либо смерти. Ровно подстриженные чёрные волосы, резко очерченное заострённое лицо с похожим на клюв носом и остро заточенный меч в полторы ладони шириной – вот что видели со стороны. Угольно-серая накидка до колен почти полностью скрывала чёрную кожаную тунику и штаны, общую картину дополняли высокие иссиня-чёрные сапоги. Он не носил ни щита, ни доспехов; длинный чёрный плащ с капюшоном, отделанный медными пластинами, закрывал его плечи подобно двум сложенным за спиной крыльям. Тёмно-серый капюшон, который он почти никогда не снимал, украшали воткнутые слева два длинных чёрных пера.

«Что у него с лицом?» – думал Мафусаил. И чем больше он смотрел на наховианца, тем сильнее ощущал беспокойство.

Паулус остановился напротив пеладана.

– Поосторожней с ним, Нибб, – сказал с улыбкой Мафусаил. – Он может оказаться серьёзным противником.

Тренировочный бой начался. Даже по меркам пеладанов он оказался нелёгким.

Двое противников, стоящих лицом друг к другу, выглядели так неравнозначно: полностью экипированный наследник военачальника, массивный, горделиво выпрямившийся, против высоченного, привычно сутулящегося оборванца. И всё же, как только от распорядителя прозвучал сигнал к началу, Нибулус тотчас почувствовал меч, прижавшийся к его горлу.

– Первая победа за тобой, – признал пеладан чуть ослабевшим от страха голосом. Нибулусу стало ясно: против такого противника одних сияющих доспехов маловато.

Как только начался второй бой, паладин сразу же кинулся вперед, но противника на прежнем месте уже не было, а сам Нибулус отчего-то растянулся на земле, набрав полный рот травы.

И всё же Нибулус Винтус считался лучшим бойцом в Нордвозе, поэтому он решил сразиться в третий раз. На сей раз пеладан мгновенно отпрыгнул назад, надеясь выиграть время. Предпринимая этот манёвр, он крутанул вокруг себя меч, чтобы не подпустить противника. С Анфертом, несмотря на размеры, было легко обращаться, он нисколько не сковывал движений своего хозяина. Может, хоть этот бой будет за пеладаном.

Бой шёл всерьёз. Нибулус уже слышал о репутации наховианца, однако до сих пор им не приходилось состязаться. Наверное, лучше бы так и оставалось впредь.

Мафусаил наблюдал за воинами со всё возрастающим вниманием. В пылу битвы капюшон слетел с головы наховианца, полностью открывая лицо. Зрелище оказалось не из приятных: мертвенно-бледное, худое и обезображенное, под сросшимися густыми бровями – лишь один светло-серый здоровый глаз. Другой глаз, белёсый и незрячий, окружали багровые струпья.

«Вот жуть! – У Мафусаила перехватило дыхание. – Где ему так досталось?»

– Я сдаюсь! – закричал Нибулус, лёжа на спине, в то время как меч Паулуса замер в дюйме от правого глаза поверженного.

Наховианец понимающе улыбнулся и попытался кончиком меча скинуть шлем в форме головы вепря со своего противника. Но не зря специально обработанный тенгриит обладал способностью стрелять зарядом: сильная искра с громким треском ударила по Паулусу, едва не сбив того с ног, и заставила наёмника с криком удивления и боли выронить оружие.

– Действует! – Нибулус с ухмылкой поднялся с земли.

Паулус разъярился. Там, откуда он пришёл, поражение означало смерть, а в этой стране понятия не имели о честном и благородном поединке. Особенно наховианца оскорбляло поражение от руки сынка предводителя. Подхватив меч и судорожно выпрямившись, наёмник пошёл с поля, всё больше и больше дёргаясь.

– О нет, – пробормотал Нибулус. – Снова...

Мертвенно-бледный наховианец шёл медленно, отчаянно пытаясь обрести контроль над своими движениями, но вскоре всё его тело пронзила судорога. Глухой сдавленный вопль вырвался сквозь стиснутые зубы Паулуса, он весь кипел от гнева и разочарования. Электрический удар вызвал приступ, лишив контроля, унизив чувство собственного достоинства. Ему осталось только уйти с поля, Дрожа и спотыкаясь, словно марионетка.

Двое мужчин смотрели ему вслед со смесью жалости и отвращения.

– Так что с ним произошло? – спросил Мафусаил.

– Он не рассказывал, – ответил Нибулус. – Эти судороги... Я не знаю, связаны они с его уродством или нет. Он всегда молчит, держит всё в себе. Сомневаюсь, что даже его соплеменники знают больше. Он мне говорил только, что его отец был одновременно и гробовщиком, и кожевником...

– Наверное, никогда не испытывал недостатка в коже, – мрачно заметил Мафусаил.

– Верно. В любом случае, мы уже долгие годы пользуемся его услугами, и он – один из лучших воинов в мире. Очень жестокий. Знаешь, что он написал на этот раз в рапорте для наёмников?

– Нет. Что?

– В увлечениях он написал: издевательства над мёртвыми.

– Охотно верю, по тому немногому, что я о нём слышал, – заметил Мафусаил. – А правда, что наховианцы молотками убивают своих стариков?

– Только если те слишком слабы и не могут сами уйти в семейные зыбучие пески, – ответил пеладан. – Тем не менее до сих пор у нас с ним не было проблем, он хорошо знает своё дело. Вряд ли такая внешность и ужасный характер типичного наховианца внушали любовь у потенциальных нанимателей, значит, у него были тяжёлые времена. Паулус рад отправиться с нами в поход, и, несмотря на моё недоверие, в битве он незаменим.

– Бедолага, – пробормотал Мафусаил, направляясь обратно в Винтус-холл.

– Пошли, выпьем пива.

* * *

«Выступаем через три дня!» – слова старого жреца звенели в ушах Лесовика всю дорогу от храма. Только три дня.

Так мало времени на сборы! Суматоха города дурманила его мозги, потому колдун свернул к «Погоне». Ему нужно было посидеть и подумать.

* * *

«Святошам до меня ни в жизнь не добраться!» – твердил про себя Болдх, уходя всё дальше от Винтус-холла. Ему тоже требовалось хорошенько подумать, но ещё больше он хотел выпить. И знал неплохое местечко.

– Болдх! – окликнул странника знакомый голос из окна «Погони», забранного решёткой. – Заходи. Я куплю тебе выпивку.

Болдх в удивлении присмотрелся. Нечасто ему приходилось слышать такие слова.

– А-а, Лесовик, – ошарашено отметил странник. Тем не менее он решил воспользоваться приглашением – скорее из-за новизны представившейся возможности, чем из желания поговорить с шаманом. Осторожно пройдя меж шумных, попивающих джин крестьян и хлещущих медовуху чужеземцев, которые бормотали по-своему и чудно пахли, Болдх добрался до будущего спутника и тяжело опустился рядом с ним.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю