Текст книги "Сказание о страннике"
Автор книги: Дэвид Билсборо
Жанр:
Классическое фэнтези
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 33 страниц)
«Словно не хотел, чтобы я пошёл за ним», – в ужасе подумал великан. Маленький чертёнок незаметно ускользнул, и Юлфрику не требовалось долго рассматривать следы, чтобы узнать, куда тот отправился.
Гигер печально рыгнул. Конечно, это было неизбежно – юнец, загоревшийся поиском приключений...
Приложив тыльную сторону ладони к губам, великан издал громкий, пронзительный звук. Через несколько мгновений все собаки примчались к нему, готовые выполнить любую команду.
«Бкунда гвеорна!» – рявкнул гигер и тотчас скрылся в кустах, пускаясь по следам своего подопечного.
* * *
Гэп вынырнул из-под густого зелёного покрова и замер от восторга.
– Баэлдикка Великая! – прошептал он сам себе, полный благоговения перед захватывающим дух пенным потоком, низвергающимся из невидимой сейчас пещеры под раскинувшейся на небе радугой. И хотя он был далеко от подножия водопада, мощный поток, казалось, обрушивался прямо перед ним.
Довольно долго юноша просто смотрел на это чудо. Он стремился постигнуть всю силу потока, который каждую секунду извергал тонны воды из далёкого подземного источника, нашедшего выход через горный обрыв. Гэп попытался сравнить его с чем-то из прошлой жизни, вспоминая реки и водопады в родном краю, но только рассмеялся. Какими маленькими они теперь казались! Какими ничтожными и незначительными... как и его прежняя жизнь. Теперь детство навсегда осталось позади.
Впереди лежала девственная природа, не тронутая грязными руками цивилизации. Во всём сквозило неукротимое величие, которое он не смог бы оценить, если бы не провёл достаточно времени с лесным великаном.
Великан... Да, а где же Юлфрик? Он тоже должен быть здесь и увидеть, почувствовать, то, что чувствует Гэп, а не прятаться среди низкорослых черноягодных деревьев.
Но Юлфрик был тут же забыт, а юноша вновь вернулся к созерцанию.
Как бела пена на фоне синего неба! Какие изумительные краски танцуют в сверкающих кристалликах водяной пыли! Сколь прекрасны падающие на лицо брызги: прохладные, ласковые, очищающие!
Хотя водопад невообразимо ревел, заглушая все иные звуки, он дарил странное гипнотическое забвение. Его оглушительный белый шум рождал удивительное состояние покоя...
Гэп встряхнул головой и усмехнулся. Хорошо, что никто его не видит. Что бы они подумали? Впрочем, всё равно. В последний раз насладившись видом водопада, юноша повернул обратно, идя вдоль берега реки.
И замер, как вкопанный, уставившись прямо перед собой.
«Что это?»
Увиденное напоминало своего рода истукан или пугало. Юноша осторожно приблизился – вдруг оживёт и нападёт на него. Подойдя ближе, он увидел, что это действительно идол, но чей... об этом лучше не думать.
Приблизительно человеческого роста, он был сделан из бревна, похожего на срубленный молнией обрубок, которое установили в центре, окружив кольцом камней. Идол украшали гирлянды из листьев и цветов и покрывали вьющиеся стебли плюща, на вид ядовитого. Но если листья и цветы были мёртвыми и пахли гнилью, то плющ, несомненно, зеленел. Он рос из земли, карабкаясь вверх по столбу, душил его, кормился от него и держал мёртвой хваткой. Гэп рискнул подойти ближе и увидел, что стебли плюща покрыты пятнами крови.
К тому же у идола было жестокое лицо, сделанное из...
– Ох! – Юноша надеялся, что ему привиделось.
Гэп отшатнулся, испытывая одновременно отвращение и страх. Он уже видел раньше нечто подобное. Истукан напомнил ему рисунки кукурузных кукол, этих языческих идолов, находимых в Оттре. Мрачных пустошах и даже среди южных болот его родины.
Тут же вспомнились слова великана о живущих в этой долине «наполовину людях, наполовину зверях».
Юноша с опаской огляделся и пошёл прочь. Тёмная туча закрыла солнце, оруженосца пронзила дрожь. Он заметил, что не слышит пения птиц, и неожиданно прежняя благодатная прохлада водяных брызг стала казаться знобящей. Окрестности утратили свое очарование.
Гэп решил вернуться на склон и продолжить сбор урожая. Он и так слишком задержался.
Он как раз двигался обратно вдоль берега реки, когда заметил какое-то движение в кустах справа. Гэп резко остановился и прислушался.
Раздался треск сломанной ветки, и юноша мельком увидел что-то, двигающееся среди деревьев.
– Юлфрик?
Тишина. Гэп двинулся дальше, стараясь идти как можно тише...
* * *
Юлфрик теперь почти бежал по следам Гэпа. Великан с тревогой заметил, что они ведут не просто к реке, а прямо к водопаду. Выругавшись, гигер прибавил ходу.
Неожиданно Шлёпп зарычал. Этот низкий, говорящий об опасности рык сулил неприятности. Остальные гончие собрались вокруг вожака, шумно нюхая воздух. Юлфрик протиснулся меж ними и наклонился к земле, чтобы внимательно изучить следы.
– Кирки! А гунта эскаландир фив-хирнст тос-т'лах! – выругался великан и побежал ещё быстрее.
Там, рядом со следами Гэпа, на рыхлой земле остались отпечатки ступней с длинными когтями. Притом нескольких пар.
* * *
– Юлфрик, это ты?
Гэп медленно приближался к кустам. Во рту пересохло.
Ответа не последовало. Мёртвая тишина. Всё замерло, словно сама долина выжидала, что случится дальше. Теперь юноша почувствовал запах; воняло как от обглоданного трупа, оставленного на солнце.
Оруженосец остановился. Внутренний голос вопил: это может быть зверь... это может быть опасно... тебя могут убить и даже хуже...
Но юноша упрямо подошёл к кустам и отодвинул ветки. В сумраке густого сплетения листьев возникла стоящая фигура, примерно его роста. Существо смотрело прямо на Гэпа.
Странное лицо было всего в нескольких дюймах от его собственного. Костлявая голова, слишком большая для такого худощавого тела, напоминала козлиную и была покрыта щетиной. Длинные уши торчали наподобие рогов. Глаза выступали двумя большими мутными полусферами, как у насекомого.
– Ю-ю... Юл-фри... – Гэп запнулся и замер, наблюдая, как поднявшая огромную с острыми когтями руку тварь готовится к прыжку.
Но оцепенению, сковывавшему его не раз прежде, теперь было не овладеть им так легко. Он прошёл через многое и многому научился. Короткий миг замешательства, и юноша понёсся прочь, дико вопя:
– Ю-ю-юлфри-ик!
Тварь бросилась следом за ним со скоростью дикой кошки. Кусты с другой стороны тоже зашевелились. Она была не одна.
В течение последовавшей битвы в мозгу Гэпа всплыло одно слово, произнесённое гигером.
«Иордиски!»
На него набросилось три твари. Длинные жилистые руки с невероятной силой пытались удержать юношу, и зелень вокруг ожила, яростно хлеща вьющимися стеблями и хлопая листвой. Гэп яростно сопротивлялся. Ему удалось пнуть тварь по лицу.
Брызнула жидкость, текшая в существе вместо крови.
– Юлфрик! – вновь завопил оруженосец и вырвался из рук двух оставшихся чудовищ.
Но они снова напали. Вскоре юноша оказался пригвождённым к земле. Сквозь шум борьбы он слышал шлёпающие звуки приближающихся шагов. Много! Гэп не переставал брыкаться и извиваться; по крайней мере одна из тварей отлетела назад, булькая от боли и схватившись за глаз. Гэп почувствовал, как что-то тёплое и мокрое стекает у него по коленке.
Потом они навалились на него все вместе. Юноша кричал от ярости и бессилия, но ничем не мог себе помочь. Дневной свет померк, чудовища обступили его со всех сторон. Он чувствовал вонь их потных тел, сладковатый запах тлена изо рта. Его избили, исцарапали, почти задушили. Затем подняли над головами и понесли прочь.
Всё ещё отчаянно сопротивляющегося юношу несли к водопаду. Грохот воды становился громче, пока не заглушил все иные звуки, наполняя ужасом и паникой.
Теперь прохладный душ обернулся леденящим потоком, и тут стало совсем темно. Гэп с отчаянием понял, что его занесли за водопад и втащили в какую-то страшную пещеру.
Донесся далёкий рёв гигера, перекрывающий даже грохот Баэлдикки Великой, но Гэпа уже стремительно увлекали под землю.
А потом не стало ничего, кроме тьмы и холода. Больше он своего друга Юлфрика не слышал.
Глава 11
Вот ведь гадство!
Если когда Гэпу Реднару и суждено было испытать на себе воплощенную несправедливость, то, как ему казалось, настал тот час. После всех свалившихся за последнее время невзгод, с которыми он сумел справиться, у юноши теплилась надежда, что настало время получить заслуженную награду (ну, если не награду, то хотя бы передышку). И вот пожалуйста: жуткие подземные создания волокут его в свою темную нору – такой зуботычины от судьбы он не ожидал.
Пока Гэп безуспешно пытался высвободиться из железной хватки похитителей, в его голове теснились кровавые образы. Словно в мысленном дневнике пролистывались дни, проведенные у лесного великана: запятнанные кровью страницы, одна за другой, бесконечная череда мелькающих сцен предсмертной агонии зверушек, истребляемых безжалостно и бездумно. Затем – картины без особой связи: едва успевшего выскользнуть из чрева матери буйволенка рвут на части поджидавшие хищники; раздавленный жук, с прилипшими к земле внутренностями, ещё шевелит лапками; крольчонок, попавший под колесо повозки, пищит, тщетно пытаясь отогнать ворон, которые поедают его заживо...
...И – в самом конце кровавой книжки-картинки обыденных жестокостей природы – сцена, которую Гэпу ни разу не доводилось видеть собственными глазами: только что вылупившийся черепашонок неуклюже, комично ковыляет к морю, отчаянно пытаясь поскорее пересечь прибрежную линию. Щелчок клешней – и вот крабы уже тащат малыша в песчаную нору...
Конец.
* * *
Ему конец. Как и многим, чьи жизни отняли они с гигером – и никакой несправедливости тут нет. Просто закон Природы. Теперь он был тем черепашонком, отчаянно, но тщетно цепляющимся ластами за стены уходящего вниз туннеля, по которому его волокут.
«Еще одна отрыжка судьбы!» – выругался Гэп, отбиваясь.
Никуда не денешься: во всем виноват он сам. По крайней мере новорожденные черепашки не рискуют понапрасну, околачиваясь у подозрительных водопадов, особенно, если их недвусмысленно предупредили туда не соваться.
Его уносили все глубже в логово йордисков. Гэп не мог разглядеть своих мучителей в этих туннелях чернее ночи, зато хорошо их чувствовал. Костлявые когтистые пальцы вцепились в него с неимоверной силой, как огромные жвала. Сальные, покрытые щетиной шкуры, исходя прогорклым потом, терлись о его тело. А уж вонь! Как на скотобойне или у кожемяк – а то и в чумной яме.
Они все время чирикали, скрипели и пересвистывались на непонятном языке – Гэпу казалось, как-то по-насекомьему.
Вскоре туннели осветились тускло-красным мерцанием, и постепенно юноша стал различать гротескные силуэты своих похитителей. Где бы ни находилось их логово, до него, похоже, оставалось недалеко. Гэпу чудилось, что руки его вот-вот вырвут из суставов; он уже обмяк от боли. Скоро совсем не останется сил.
Нужно срочно что-то предпринять. Выждать подходящий момент для рывка – второго шанса не будет.
Раскачиваясь из стороны в сторону, он сумел на какое-то время прижаться правым бедром к одному из йордисков. Последовал взрыв скрипучих звуков, и страшные когти безжалостно хлестнули Гэпа по лицу. От шока он вскрикнул и судорожно выгнулся.
Однако оно того стоило: прижавшись к йордиску, юноша почувствовал обнадеживающую твердость садового секатора, врезавшегося в ногу. Похитители так торопились убежать от гигера и его охотничьей своры, что даже не удосужились разоружить пленника. Стиснув зубы, Гэп постарался дышать размеренно: возможно, ещё остался шанс спастись.
Несколько мгновений спустя он почувствовал на лице порыв воздуха, несущего промозглую сырость подземных потоков. Гэп вздохнул полной грудью, не догадываясь о том, что его ожидает. Жесткая хватка йордисков неожиданно ослабла, и он мягкой грудой рухнул на пол.
Теперь Гэпа окружала бесконечная черная пустота. Со всех сторон раздавалось журчание бегущей воды. Рука незаметно потянулась к секатору...
– ЧРРРРК! ГХРРРЧНККК! – прощелкал один из йордисков. Голос гулким эхом унесся в пустоту и, отразившись от каменных сводов, растаял вдали.
– Иззррркс! Зпфкс! – последовал отклик из безликой черноты впереди.
Торопливое шарканье. Когти подхватили его снова. Так и не успевшего собраться с мыслями Гэпа – как был, ничком – скрутили веревками и ремнями. Откуда-то сверху послышался треск балки. Гэпу пришла в голову мысль о виселице. Снизу доносился отдаленный звук потока, бурлящего в беспросветных глубинах.
Затем на мгновенье йордиски прервали свое занятие и застыли в тишине. Гэп ничего не слышал и не мог понять, в чем причина остановки, но у него было отчетливое впечатление, что они к чему-то принюхиваются. Затем его мучители торопливо возобновили приготовления, однако теперь юноша точно знал, что они чем-то обеспокоены.
Он лежал и лихорадочно думал. Их беспокойство может сыграть на него. И когда лицо Гэпа прижали к твердому каменному полу, он решил, что не упустит шанса. Нужно действовать быстро, права на ошибку нет. Его ловкие пальцы украдкой нащупали деревянную рукоять секатора. Сердце заколотилось, по жилам заструился адреналин, и Гэп почувствовал, как тело напряглось...
И тут его рывком поставили на ноги и толкнули вперед. Разглядеть Гэп по-прежнему ничего не мог, но со страхом ощутил, что стоит на краю глубокого ущелья. Вот-вот должно было случиться что-то ужасное. Рука опять потянулась к секатору...
А затем воздух раскололся от яростного, демонического воя, который пригвоздил всех к месту и эхом пронесся по пещере. Волосы встали дыбом от ужаса. Кровь застучала в висках.
С еле слышным шумом что-то большое пролетело рядом, а затем раздался омерзительный хруст. Мгновение спустя тело одного из похитителей упало, разорванное надвое.
Шлёпп!
Это имя, вдруг ставшее самым прекрасным, самым звучным и поэтичным из всех имен, отозвалось ликованием в душе Гэпа. Вот он, его шанс! Мгновенно забыв про секатор, Гэп отодвинулся от края пропасти и громко позвал пса, пытаясь перекричать металлический звон невнятных голосов и рёв воды.
– Шлёпп! Шлёпп! Это я, Гэп! Ко мне, малыш, ко мне!
Пронзительные вопли йордисков наполнили пещеру, и звук разрываемой плоти возобновился с удвоенной силой. С другой стороны пропасти донесся шквал изумленных выкриков и трелей. Ад кромешный.
– Шлёпп! – ещё раз выкрикнул Гэп, скользя в растекающейся луже крови. – Ко мне! Ко мне!
Резкий удар скребанул по его и без того израненному лицу, и голова откинулась назад. А затем – вот тебе и шанс! – его с силой толкнули прямо в пропасть.
Раскрыв рот в безмолвном крике, Гэп нырнул вперед головой в черноту разверстой бездны: ни верха, ни низа; лишь пустота и ветер, вырвавший последний воздух из его легких. Время замерло. Битва наверху затихла.
Ремни врезались под мышки, и Гэп понял, что летит по широкой дуге. Его прикрепили к некому подобию страховочной «сбруи», подвешенной на балках где-то высоко вверху, и импровизированные качели несли его к другой стороне пропасти.
Долетев до высшей точки дуги, он почти почувствовал состояние невесомости, и тут грубые руки выхватили его из тьмы. Новый удар, на этот раз чуть не лишивший юношу лица (по крайней мере так ему показалось). На мгновение Гэп потерял сознание, затем – сквозь пелену боли – с той стороны пропасти донеслись предсмертные крики разрываемых на части пропащих душ.
«Мой шанс! Как же так?!»
С него в спешке снимали веревки и волокли в очередной туннель, а в потерявшем ориентиры сознании крутилась одна и та же мысль. «Будет ли ещё один шанс?»
Пока Гэпа утягивали все дальше и дальше под землю, пес Юлфрика закончил свою жуткую расправу. Слишком поздно. Последнее завывание Шлёппа – тоскливая поминальная песня по проклятым душам – затихающим эхом догнало юношу в глубине туннеля.
Сердца стук, молоточков звук, тук-тук, по туннелям круг, хрип, охрип, бег, бьет под дых, много миль, целый век не пил, горькая желчь в рот, пересохший рот, вброд, холодный пот, за шиворот, кошмарный бред, нечем дышать, воздуха нет, вред, выхода нет, горло горит, легкие жжет, хрупкая оболочка плоти вот-вот взорвется, маленький мальчик зашел слишком далеко в лес, упал, пропал, в каменной норе исчез, один, не спастись, стонать нет сил...
Сознание почти покинуло Гэпа.
Снова возникло тусклое красное свечение – единственное, на чем Гэп сумел сосредоточиться. На этот раз свечение было ярче. И становилось ярче с каждой секундой.
Вскоре и у Гэпа в глазах прояснилось. Стены вокруг были ярко-красного цвета – интересно, не залиты ли они кровью?
Там, откуда шел свет, раздавалось монотонное, ритмичное биение: бум, бум, бум в такт ритму сердца. И вот ему уже отзывается весь туннель – от грохота Гэпа даже затошнило. Нахлынули первобытные воспоминания. Доисторические. Племенные. Всплыли древние страхи. Его собираются принести в жертву? Съесть? Или ему уготована более страшная участь?
Тошнота подкатывала к горлу и не желала отступать.
Стало теплее. Даже не теплее – жарче! Ползучие щупальца ядовитых испарений заползали в ноздри. Пахло грязью; кипящей грязей.
Звук ударов, становившийся все громче и громче, теперь сотрясал весь туннель, красное свечение накалилось почти добела. Вскоре они попали из удушливой тесноты в огромный открытый атриум, сердце логова йордисков.
После мрака туннелей здешний свет слепил, а жара казалась невыносимой. Звук ударов усилился до предела; ему вторил рев сотен жутких голосов, наполнивших пещеру оглушительным эхом. Мутным взором Гэп обвел помещение. Тело налилось свинцовой тяжестью, из глубин подсознания всплывали забытые кошмары.
Не нравилось ему это. Совсем не нравилось. Его притащили, наверное, в самую большую пещеру в мире – во всяком случае, если верить глазам, хотя нельзя сказать, что от его глаз теперь было много толку. Но и судя по шорохам, доносящимся со всех сторон, да гуляющему где-то в вышине гулкому эху, пещера простиралась в бесконечность. Странные огненные шары – или огненные колодцы? – высвечивали фигуры йордисков и яркими точками мерцали вдалеке. По-видимому, пещера имела множество уровней; огни были сверху, снизу, со всех сторон – они висели во мраке, подобно оранжевым звездам на ночном небе.
Пленника подтащили к ближайшему пламенеющему шару, у которого собралась небольшая группа йордисков с факелами. Огонь скорее чадил, освещая лишь небольшую площадку. Вокруг – лишь чернильная тьма, Гэп как бы очутился в крохотном мирке танцующего красного света, населенном десятком-другим йордисков.
Сидя на корточках или прислонившись к камням, они чистили друг друга: ковырялись в носах и ушах длинными грязными когтями, вычесывали насекомых из спутанной шерсти. Гэпу вспомнились пауки в винном погребе Юлфрика. С жутким хрустом, словно по перезрелому арбузу били молотком, двое йордисков дрались под безразличными взглядами соплеменников; они катались по полу, то и дело исчезая из круга света, пока наконец не вернулся лишь один из них. Какой-то йордиск вместе с помощником поменьше, стоя на четвереньках, укладывал камни вокруг огненного шара. Судя по свисающим с груди до самого усыпанного пеплом пола плоским мешочкам, это была шаманка йордисков, самая старая местная карга.
Скрежетали когти. Горели глаза. Шебуршились вши. А затем в освещенный огнем круг один за другим стали подтягиваться йордиски.
Гэпа вытолкнули вперед, и йордиски тут же потянулись к своей жертве. Под злобный резкий свист его хватали и щупали длинные пальцы.
Юношу поставили на колени у огненного шара и рванули за волосы, запрокинув голову. Оскаленные черепа плевались и пожирали его плотоядными взглядами. Едкая слюна стекала по лицу холодными слезами.
Гэп, обезумевший от ужаса, видел, как приближается главная шаманка. В одной руке она держала каменный горшочек, в другой – что-то вроде малярной кисти. От улыбки старухи веяло безумием, и даже со своего места он ощущал запах слизней, ползающих по ее холодной коже. Юный эскелец не мог отвести взгляд от примитивного каменного ножа на поясе шаманки. Острое зазубренное лезвие сулило боль. Гэп вдруг почувствовал, насколько уязвима его шея. Никогда прежде собственная кровь, сейчас бешено пульсирующая в жилах, не казалась ему такой драгоценной.
* * *
Йордиски столпились вокруг. Дыхание со странным свистом вырывалось из их глоток. Некоторые шипели или урчали как кошки, – изнывающие от нетерпения, ждущие своего часа, в предвкушении поживы. Смрад въедался в лицо подобно едкому туману. Старая ведьма раскачивалась перед своей жертвой, словно богомол, перед ударом обнюхивая будущий обед.
Вот она обмакнула кисть в горшок и вытащила – всю в липкой жидкости, которая ядовито светилась и пахла серой. Державшие Гэпа йордиски усилили хватку. Из горла невольно вырвался стон.
Затем кисть опустилась ему на лицо, и в тот же миг весь мир окрасился болью. Мерзкая мазь обволокла ранки, мукой бурля в каждом оголенном нерве, и тело юноши забилось в конвульсиях. Голова взорвалась, в выжженном сознании осталась одна лишь картина: угорь, извивающийся на раскаленной сковороде. Барабаны гремели так яростно, что Гэпу чудилось, будто он трясется внутри одного из них, как в гигантской погремушке.
Рассудок постепенно возвращался, но боль и тошнота не отпускали. Голову запрокинули сильнее, чтобы он мог видеть, как шаманка достает из-за пояса нож.
Она занесла нож над жертвой. Медленно. В мёртвой тишине. Гэп застыл, не в силах пошевелиться. Шаманка в красных сполохах огня заслонила собой всё – отвратительная старая карга, иссушенная, изъеденная злобой, болезнью и паразитами.
Нож устремился к его горлу...
Внезапно откуда-то справа налетел порыв ветра – и нож исчез вместе с державшей его когтистой рукой. Кровь брызнула во все стороны, раздался пронзительный визг...
Еще секунда – секунда тишины, такой вязкой, что, казалось, можно задохнуться. Йордиски так и остались стоять как вкопанные, силясь разобраться в происходящем. Если бы могли, они наверняка разинули бы рты.
В следующую секунду Гэпа обдало знакомым горячим, пахнущим рыбой дыханием: мощные клыки подхватили его за воротник, рванули вверх и вышвырнули из освещенного круга в кромешную тьму, как снаряд из пращи.
– Шлёпп? Откуда?..
Но даже если бы Шлёпп мог ответить, пасть его была слишком занята. Пёс со всех ног несся сквозь мрак: не раздумывая, не разбирая дороги, ведомый лишь тем же самым инстинктом, что привел его сюда.
Сзади донесся вой, от которого кровь стыла в жилах – тревожный знак, что погоня началась.
* * *
Через обломки породы, через трещины и грязевые гейзеры – Шлёпп не останавливаясь несся вперед, и юноша болтался в мощных челюстях, словно кролик. В этой гонке Гэпу казалось, что его вот-вот растрясет по кусочку: скоро совсем ничего не останется. Но он был свободен и даже ради крови Пел-Адана не стал бы вырываться из хватки лесного пса. Святой меч, зверюга неслась быстрее ветра! Казалось, пес знает пещеры, как пять пальцев своей лапы. Перепрыгивая через валуны, огибая расселины, Шлёпп с легкостью лавировал между кругами света, оставляя позади мечущихся подземных обитателей.
Сумбурность, с которой пес выбирал дорогу, навела Гэпа на мысль, что тот не следовал какому-то заранее определенному направлению, а просто бежал наугад, уворачиваясь от рычащих, плюющихся фигур, которые теперь были повсюду, – прекрасно знакомые со здешними пещерами йордиски начали окружать преследуемую добычу.
Вдруг как из-под земли выросла темная фигура. Шлёпп резко вильнул в сторону и сумел увернуться, однако хлесткий удар длинных когтей почти распорол ему бок. Не чувствуя ни боли, ни страха, Шлёпп помчался дальше. Повсюду в сумраке маячили йордиски, и юноше оставалось лишь надеяться на своего спасителя.
Ещё несколько страшных минут – и Гэп осознал, что огней впереди больше нет, а яростные вопли преследователей затихают. Вскоре Шлёпп притормозил и наконец отпустил его.
Шатаясь, Гэп поднялся на ноги, вглядываясь в холодную мглу. Он не мог ничего разглядеть, зато прекрасно все слышал. Гул разъяренной толпы йордисков нарастал, заглушая дробный стук капель в озерце неподалеку.
– Шлёпп, ты чудо! – выдохнул юноша. – Ты просто...
Но Шлёппу было не до разговоров. Он уже тянул его за рукав – дальше. Не важно, знал ли пес, куда направляется, оставаться тут было опасно. Гэп задержался, только чтобы покрепче ухватиться за собачий хвост, и вслепую, спотыкаясь, зашагал в непроглядном сумраке туннелей.
Здесь было тихо. Тихо и душно. Огромная пещера с ее гулким эхом и вонючим дымом осталась далеко позади – они нырнули в один из извилистых коридоров. Здесь было холодно, откуда-то сверху беспрерывно капала вода, словно моросил зимний дождик.
Почему же йордиски их не преследуют? Может, это не их территория? Вряд ли – всего в нескольких минутах от их логова? В душу закралась леденящая мысль: а что, если беглецов направили сюда намеренно, прямо в лапы другим йордискам?
Нет, тут дело в чем-то другом. В этом случайно выбранном ими туннеле было что-то особенное. Что-то пугающее даже йордисков...
Лучше об этом не думать. Он и так уже натерпелся страху.
Вскоре тьма вновь сменилась тусклым светом. Гэп вздохнул с облегчением, заметив слабый отблеск солнечных лучей на влажной мшистой стене туннеля.
Не мешкая ни секунды, Гэп вслед за Шлёппом поспешил к выходу. Ужас последних часов опустошил его и морально, и физически; он брел, пошатываясь, сквозь облако холодной водяной пыли, не задумываясь о том, что ждет впереди.
И вот он снаружи.
Минуты две Гэп не мог ничего разглядеть. Просто стоял, с трудом держась на ногах и щурясь от ослепительного солнечного света. Судя по завывающему в верхушках деревьев ветру, пещеры остались позади. Юноша полной грудью вдохнул упоительные ароматы прелой листвы, мокрого мха и грозовых облаков. За всю свою жизнь он не переживал мгновения прекраснее.
Только сейчас боль напомнила о себе – страшно жгло лицо. Гэп рухнул на колени возле ручья и принялся судорожно плескать ледяную воду на нестерпимо пылающие раны – снова и снова, стараясь смыть мерзкую мазь с ран, – пока не убедился, что от едкой гадости не осталось и следа.
Однако он все ещё не знал, где находится.
Поначалу непривычно яркий, свет уже не так бил в глаза, постепенно стали вырисовываться привычные очертания, но как-то слишком расплывчато...
Гэп снова ощупал лицо, и из груди вырвался стон разочарования.
Можно было и догадаться. Хлесткие скребки йордисков не просто его изуродовали – они сорвали очки.
Зато жив остался, вздохнул Гэп. Всё остальное было совершенно не важно.
– Шлёпп, – прохрипел он, расплываясь в улыбке и сквозь навернувшиеся на глаза слёзы пытаясь разглядеть пса, – ты чудо... просто чудо!
Гэп прислонился к скале у входа в пещеру и замер, подставляя продрогшие члены теплым лучам солнца.
– Клянусь Скайсой, не знаю, как это у тебя получилось, но я... по-моему, я тебя люблю.
В нос ударил запах прогорклого, с примесью гари, пота, въевшегося в одежду, напомнил об удушливой яме, из которой Шлёпп его вывел. Хотел бы Гэп об этом забыть – он невольно вздрогнул, и по спине разлился неприятный холодок.
И тут глаза юноши широко распахнулись: прямо на него, в упор, глядело, не отрываясь, новое создание.
* * *
Это был не йордиск.
Гэп даже без очков с первого взгляда заметил разницу. Примерно одного роста с Гэпом, разве что чуть более хрупкого телосложения, существо стояло, не шелохнувшись. Поначалу Гэп принял его за полга: в памяти всплыла внешность тех немногих представителей этой расы, что встречались ему в Нордвозе. Но нет, создание явно больше походило на зверя, чем на человека.
Существо стояло на двух ногах, слегка пригнувшись. Большие косолапые ноги, длинный хватательный хвост, которым оно нервно себя стегало, как кошка на охоте, бурая шкура, поросшая редкой курчавой шерстью. Большие заостренные уши с подрагивающими кончиками двигались независимо друг от друга. Создание пристально смотрело на Гэпа большими зелеными глазами.
В когтистой лапке оно сжимало короткое копье, скорее походившее на заточенную палку. Это, да ещё потертый кожаный мешочек на ремне у пояса – ни других вещей, ни одежды. И хотя по сравнению с полными йордисков пещерами вид существа не внушал страха, уверенности у юноши не прибавилось.
– Шлёпп! – позвал он. – Шлёпп?
Пес как сквозь землю провалился. Гэп торопливо огляделся, все ещё пытаясь хоть что-то различить в размытых контурах вокруг. Сильно прищурившись, он понял, что стоит в рощице, окаймленной невысокими скалами, за которыми простирается лес.
– Шлёпп! – завопил Гэп. – Что ты там делаешь? Иди сюда!
Оказалось, что Шлёпп как ни в чем не бывало вынюхивает что-то у входа в пещеру. Он наверняка не хуже Гэпа видел незнакомца, но не удостоил того вниманием. Похоже, возня в опавшей листве занимала пса гораздо больше, чем непрошенный гость.
«Здорово...» – отметил про себя юноша и снова повернулся к пришельцу. Они молча разглядывали друг друга, не решаясь сделать первый шаг. Впрочем, в итоге «получеловек», казалось, удовлетворился увиденным (после продолжительного сопения и покачивания головой) и осторожно отступил. Он двигался очень медленно, не переставая дрожать – или скорее трепетать – как летучая мышь.
Неожиданно он поднес руку ко рту и издал пронзительный свист – по-видимому, какой-то сигнал; звук заметался между деревьев и унесся вдаль. Гэп с удивлением заметил полупрозрачную кожистую перепонку, соединявшую поднятую руку и бок существа. Похоже скорее не на крыло летучей мыши, а на перепонку белки-летяги. Гэп смотрел, не в силах отвести взгляд; не верилось, что «получеловек» способен летать...
Так они и стояли, молча, выжидая. Пришелец снова поднес пальцы ко рту, но на этот раз Гэп ничего не услышал. Зато Шлёпп взвыл и залаял на существо, словно упрекая.
Вскоре ещё несколько созданий отделились от растущих неподалеку деревьев и примкнули к своему собрату. Гэп в страхе отступил. Казалось, они сгустились из воздуха. Двенадцать существ – теперь он сосчитал – неподвижно, настороже, стояли перед ним. Кое-кто был одет в шерстяные, отороченные мехом туники с чужого плеча – возможно, отобранные у людей или полгов, – но большинство, так сказать, «щеголяли наготой». У всех в руках были короткие копья, некоторые сжимали простые луки, духовые трубки, а один – даже болу.
Как ни странно, никто из них не обращал внимания на огромного лесного пса, внушившего такой ужас целому клану йордисков. Измученный молодой эскелец вдруг вспомнил слова Юлфрика (неужели это было сегодня?):
«...Есть и другие... они не так пугливы... На берегах рек обитают вэттеры. Странная раса, никогда меня не беспокоили, но я постоянно чувствовал, они где-то рядом... то силуэт мелькнет... то тень в кроне деревьев...»
Что ж, похоже, вэттеры не просто силуэты и тени; но собираются ли они по такому случаю «беспокоить» его, Гэпа? Оставалось лишь ждать.