355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Дэвид Билсборо » Сказание о страннике » Текст книги (страница 29)
Сказание о страннике
  • Текст добавлен: 24 сентября 2016, 04:48

Текст книги "Сказание о страннике"


Автор книги: Дэвид Билсборо



сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 33 страниц)

– Наши «невелички»: Кхургхан, Флекки и Брекка. – Иорсенвольд кивнул на полга и двух хогеров. – Не судите их по размеру; Кхургхан не знает себе равных в стрельбе, а за дикий нрав изгнан своим собственным племенем!

Болдх постарался не встречаться взглядом с воинственным мелким гадом, который игрался с оружием, как злобный ребенок.

– Снаряды Флекки тоже непростые. – Иорсенвольд говорил о тонких металлических метательных кольцах речной хогерши. – Чакрамы смазаны весьма интересными составами. Никогда не знаешь, что тебя ждет – мгновенная смерть, мучительные корчи, паралич, мужское бессилие или что похуже... кто знает, какие жуткие рецепты хранятся в этой изобретательной головке?

По какой-то причине предводитель пропустил Брекку, второго и с виду вполне безобидного хогера. Наверняка этот тощий, сутуловатый скальный хогер не нес особой угрозы, не считая скального топора и тесла – лишь эти два предмета из большого набора инструментов на поясе хогера могли худо-бедно сойти за оружие. Серьезный, сосредоточенный, даже робкий с виду хогер в руке сжимал большой деревянный щит с железной каймой, второй такой же был привязан к спине, а на голове, под капюшоном, блестела железная каскетка.

Иорсенвольд сразу перешел к представлению человека в маске, что стоял перед Паулусом. Надетая на нем безрукавка не скрывала гибкого, блестящего от масла тела, лицо же пряталось за забралом огромного шлема. Виднелась лишь пара холодных, воспаленных глаз. На самом деле, если бы не свисающие со спины пряди ярко-синих волос, никто бы и не заметил, что перед ними полугрелл.

Болдха скорее заботило оружие этого вора – целый арсенал. За спиной на ремнях висел обоюдоострый боевой топор, а на боку, в богато украшенных ножнах красовался ятаган. И в каждой руке вор держал по неведомому оружию:

– Манопл нашего Сердду-Сангнира, конечно, выглядит не-приятно... – Иорсенвольд говорил о мече, прикрепленном к железному наручу на левой руке полугрелла.

– Плотоядный Мортис, – прошипел полукровка, представляя любимую игрушку, – закусит вашим сердцем и меня угостит.

– Но его арбалет куда опаснее: выстреливает одновременно пятью стрелами. А ятаган – Танцующий клинок, он может сражаться сам по себе.

Глаза Сердду-Сангнира расширились от недоброго предвкушения. Подобно прочим ворам, он ловил каждое слово главаря и втайне ликовал, словно палач перед началом своей грязной работы.

–Думаю, Хлесси не нуждается в подробном представлении. – Главарь кивком указал на грелла. – Я уверен, вы и так наслышаны о его расе. Добавлю лишь, что ему принадлежит рекорд: он может пытать жертву две недели, поддерживая в ней жизнь...

– Только из-за почасовой оплаты, – возразил на своем языке Хлесси.

Предводитель представил и остальных, одного за другим. Долен Катскаул, дракесса, в каждой руке по кинжалу. Раедгифу из Релма-Файнд, молодой искатель славы, обладатель тончайших шелков, мешковатых кожаных штанов и рвущих плоть цепов. А также Эглдавк Клагфаст, бывший пеладан из Хрефны, и его мощный боевой молот (у Болдха подогнулись колени).

И наконец...

– А это Пооррр! – смачно объявил Иорсенвольд.

Все повернулись к гигантской, закованной в доспехи фигуре великана-кочевника тасса. Тот стоял молча, даже не рыча и не сверкая глазами. А ему и не нужно, содрогнулся Болдх.

– В общем, – подытожил главарь, – против вас четырнадцать самых отчаянных головорезов во всем Тивенборге, вооруженных до зубов; четырнадцать пар метательного, отравленного, магического и просто убойного оружия – и каждое нацелено на ваши жалкие шкурки. Если вы сейчас же не отдадите нам все имущество, забудьте об очередном вдохе, потому что его не будет.

Перед Нибулусом встал выбор. Почти наверняка погибнуть, сопротивляясь, или сложить оружие – и почти наверняка погибнуть. Все взгляды устремились к нему.

Нибулус выглядел спокойным. Да, лицо его блестело от пота, но это было делом обычным. Зато глаза горели решимостью и неотрывно смотрели на Иорсенвольда, изучая и оценивая.

Пеладан принял решение.

– Первым он не нападет, – объявил Нибулус по-эскельски. – У него на лице написано.

Надежды Болдха испарились. «Отлично! – подумал он. – А больше там ничего не написано?»

– Он говорит, это разумно, – быстро перевел странник для Иорсенвольда, достаточно громко, чтобы слышали другие бандиты, – но ему нужно убедить своих людей.

– Финвольд! – тут же выкрикнул Нибулус. – Какая магия у нас есть?

– Помнишь прошлый раз, когда нас прижали? – спокойным голосом ответил Финвольд. – Волки? Та самая.

– Нет, – стараясь ничем не выдать их замысла, заикаясь, произнес Эппа. – У меня есть заклятие сна, у тебя – дружбы; если вместе...

– Не. Будь. Идиотом, – улыбаясь и по-дружески кивая начинающим терять терпение бандитам, ответил собрату по вере Финвольд. – Тут нужна грубая сила. Лесовик, ты с нами? С волками жить, по-волчьи выть, а?

– Вообще-то, – ответил Лесовик, делая вид, что опускает посох, – слабый волк всегда бежит от сильного. Думаю, нам нужно найти брешь и попробовать прорваться.

Финвольд придвинулся к пеладану.

– Это сучье отродье понимает лишь силу, – сказал он, убирая меч в ножны, но тайком ощупывая плащ в поисках мешочка с особым порошком, – и как любой пес, силы боится. А мы сильны магией.

Болдх не верил ни в какого Куну, однако уверенность жреца его поразила. Даже если это была всего лишь игра – то игра, достойная лучших театральных подмостков Луттры. Сложно казаться спокойным, когда на тебя направлено оружие четырнадцати тивенборгцев.

Но и на краю гибели Болдх кипел от ярости при мысли о том, что эти недоделанные учителя пытаются им манипулировать. Болдх сам не ожидал, что гнев, прежде запрятанный глубоко в душе, вырвется наружу. Зато гнев направил его мысли в правильное русло. Раз ни Сила, ни Переговоры, ни Побег не прошли, остается одно.

– Иорсенвольд! – неожиданно выкрикнул он. – Тебе не нужны новобранцы?

По рядам разбойников прокатился раскатистый хохот.

К тому же, к немалому огорчению Болдха, Нибулус и Паулус дружно повернулись в его сторону, чтобы посмотреть в глаза.

Он чертыхнулся. Неужели догадались? Болдх знал, что оба провели немало времени в пендонийских войсках – так, может, им знакомо слово «новобранец»? Странник в жизни не страдал от угрызений совести и считал верность непозволительной роскошью; теперь под тяжелыми взглядами двух опытных воинов его лицо вдруг запылало, выдавая готовящееся предательство.

Но острие кхиса брата Освиу по-прежнему касалось его глаза, а проволока держала крепко.

– Я едва с ними знаком! – завопил он на тивенском наречии. – Я за деньги служу... и лошадь моя!

Освиу резко вскинул руку. Все притихли, и он промурлыкал Болдху на ухо:

– А как же насчет верности? Мы, воры, стараемся держаться вместе.

Шайка захихикала, и Болдха обдало зловонным дыханием Освиу.

«У воров нет чести», – рассудил странник и ответил:

– Я такой же, как вы: я с теми, кто сильнее.

– Этого недостаточно!– воскликнул Иорсенвольд, но тут его прервал брат Освиу.

– «Лишь кровью от крови своей да очистится неверный...», – процитировал тот. – Пусть докажет, пусть прикончит одного из своих.

Воры возбужденно загикали: то-то будет потеха! Длинный лиловый язычок Хлесси высунулся от предвкушения; Гринни натянул поводок, глаза его горели.

Иорсенвольд колебался. Было ясно, что затея ему не по душе.

– Чего ждать? – потребовал брат номер один. – Мы же тивенборгцы! Пусть прольется кровь!

Слова его были подхвачены пришедшими в возбуждение ворами, которые начали скандировать:

– Пусть прольется кровь! Пусть прольется кровь! Пусть прольется кровь!

Нибулус и Паулус присоединились к хору; они узнали боевой клич.

Затем вдруг, без предупреждения, Болдха вытолкнули к его товарищам.

– Выбери жертву, – скомандовал Освиу. Иорсенвольд шагнул вперед, чтобы вмешаться, а Эппа, как всегда без понятия о происходящем, подошел, чтобы оказать Болдху помощь.

Болдх запаниковал: нужно как-то спасаться. Он вцепился в амулет священника и потащил того к ожидающим ворам.

– Болдх?! – выкрикнул Нибулус и сделал шаг вперед, но немедленно оказался под прицелом мушкетона.

Освиу свистнул своему брату Катвулфу, и тот бросил ему свой вулж; ловко перехватив древко, Освиу вложил его в руку Болдху.

Злобный Кхургхан вдруг пнул Эппу под ребра с такой силой, что старик сложился от боли и неожиданности и, корчась, упал на колени. Хлесси выкрутил жрецу руки, и тот, беспомощный, с открытой шеей, остался стоять на коленях перед Болдхом.

«Швах! – Голова Болдха шла кругом от такого проворства. – А они времени даром не теряют...»

– Болдх... – мрачно предупредил Нибулус, но Болдх не слышал.

Его товарищи, разбойники, эта непонятная страна, все померкло, и он погрузился в свой крохотный мирок. Бег времени остановился. Он слышал лишь хриплые стоны старика и биение собственного сердца. И видел перед собой лишь склоненную шею, во всех подробностях – тощую, цыплячью шею жреца: седые волоски, старческую кожу, грязь, забившуюся в морщинки, кожаный шнурок амулета, который стал гладким и потемнел от пота за долгие годы. И чувствовал лишь тяжелое древко отравленного вулжа в мокрых ладонях... и духоту... так душно, не вздохнуть.

В голове промелькнуло: «Как я мог до такого дойти?» Затем все мысли исчезли. Ни плана действий, ни размышлений, ни мук совести. Ничего, кроме голой вытянутой шеи и вопроса: «Неужели рубить?»

Затем он резко очнулся: вокруг все пришло в движение, и разверзся кромешный ад. Землю сотрясали толчки, словно какой-то гигантский зверь шел по лесу. Ветер выл так, будто все силы ада вырвались на землю; небо заволокло черными тучами; в вышине, пронзительно крича, кружили птицы. Люди заметались с дикими воплями; все в ужасе разбегались кто куда, пытаясь спастись. Женг ржала и, встав на дыбы, била копытами воздух.

Что-то необъятное заслонило небо.

Наконец они встретили одного из истинных обитателей Великандии. Болдх не верил собственным глазам.

Естественно, это был великан – чего ещё ждать от места, прозванного «Великандией»? Не джотун – эти пятнадцатифутовые снежные гиганты населяли глухие горные ущелья Дальнего Севера, и даже не восемнадцатифутовый двуглавый эттин. Настоящий великанд, давным-давно позабытый двухсотфутовый титан шагнул прямо со страниц древних линдорминских сказаний...

Теперь он был таким же реальным, как горы вокруг. Великанд возвышался над вековыми дубами, чьи верхушки едва доходили ему до колен. На нем была длинная простая рубаха из коричневого куска ткани, которая вздувалась и хлопала на ветру, как парус огромного корабля. Руки в простых бронзовых браслетах – каждая размером со сторожевую башню – свисали по бокам. А высоко-высоко вверху, полускрытая за облаками, виднелась жуткая голова. Лишь смутно можно было разглядеть, как сверкают два желтых глаза – два маяка, выискивающих людей в тумане, да веют на разгулявшемся ветру косматые волосы, а с плеч огненным плащом срываются молнии.

Мир Болдха опрокинулся. Странник стоял, разинув рот, не в силах двинуться с места, закричать, хотя бы прикрыть глаза от летящих в лицо листьев. Стоял и скулил, чувствуя, как теплая моча стекает по ногам. Это было создание из другого мира или из Начала Времен – Древний дух из первобытного хаоса, бог, спустившийся на землю, чтобы судить их, чтобы проклясть их и забрать в ад.

Странник обратил внимание на новый, похожий на свист ветра, но при этом музыкальный звук, что прорывался сквозь гремящую в голове какофонию. Звук почему-то казался знакомым, и ускользающий разум с отчаянием утопающего зацепился за этот резкий свист, за этот зов – кто-то подавал сигнал. Каким-то образом Болдх заставил себя оторвать взгляд от заслонившего небо колосса и посмотреть по сторонам.

Там, за деревьями!.. Кто-то неистово размахивал руками, и другие, спотыкаясь, бежали в ту сторону. Не раздумывая, Болдх бросился за ними. Ринувшись сквозь ветер, как сквозь мощные волны прибоя, бьющегося о берег, он, сдерживая дрожь в ногах, понесся вперед; промчался вверх по склону, почти ослепнув от кружащей в воздухе пурги из белых семян высокой, побитой ветром травы. Приблизившись к деревьям, Болдх затуманенным взглядом различил лицо Катти, который что-то кричал беззвучно и махал рукой. Затем Тивор нырнул в кусты.

Через мгновение воздух сотрясся от взрыва разрушительной силы, и земля покачнулась. Болдха и тех, кто стоял рядом, подбросило вверх и снова швырнуло на землю.

Нога великана опустилась, и, не успели они вскочить, как с неба посыпался земляной дождь. От места, где только что происходила стычка с тивенборгцами, остался лишь кратер в форме огромной ступни.

Болдх, Катти и все, кто был с ними, пустились наутек: не договариваясь, не разбирая дороги, думая лишь о том, как бы побыстрее убраться из-под ног гиганта.

* * *

Не каждый день встречаешься лицом к лицу с богом. Во всяком случае, не при жизни. Когда двухсотфутовый гигант наяву входит в ваш озаренный солнцем мир, неся с собой адскую бурю, поневоле задашься вопросом о своем рассудке. И, возможно, долго ещё будешь искать ответ. Пусть все члены отряда видели одно и то же – легче не становилось. Слишком уж необъятным было видение.

Собственно, бегством их отсиживание под кустами назвать было трудно: первый час они в основном перебегали из одного укрытия в другое, глядя наверх и прислушиваясь. Сначала только трое: Финвольд, Катти и Лесовик; постепенно и случайно – ведь каждый петлял, как полевка, удирающая от пустельги – собрались и остальные. Сначала Нибулус с Эппой: пеладан почти волок за собой полуживого жреца, который скорее смахивал на старого увечного боггарта; затем откуда-то вынырнул Паулус; и наконец, дико озираясь и вцепившись в поля шляпы, появился запыхавшийся Финвольд. И тут же куда-то подевался шаман, и их снова стало шестеро. Женг так и не объявилась.

Повинуясь страху и инстинкту, они не останавливаясь неслись сквозь заросли. Куда? Никто не знал, не задумывался и даже не задавался подобным вопросом. Боги спустились на землю или поднялись из подземных глубин, чтобы покарать людей. Бежать и бежать, не разбирая дороги – вот и все, что оставалось.

Путники повидали многое, но ни разу ещё им не доводилось испытать подобный кошмар. Сверху, сбоку, позади, а иногда даже спереди – везде был великан, вездесущий, и неизбежный. С каждым раскатом все ждали, что великанская нога, ломая деревья, обрушится на них, раздавит, оставив лишь кровавое месиво. Порой они видели, как страшное, нагоняющее ужас лицо высматривает их сквозь листву; как огромная рука раздвигает верхние ветви, чтобы добраться до жалких людишек. Казалось, великан одним движением мог размазать их всех, но почему-то не спешил. Будто ему мешало что-то незримое.

Порой шаги затихали; дважды или трижды откуда-то издалека донеслись истошные вопли: то ли человеческий крик, то ли лошадиное ржание.

Путники бежали все глубже и глубже в лес – и, наконец, топот и шум стихли. Казалось, смерть чудесным образом обошла их стороной... пока.

* * *

– Нас спас лес, – заявил Катти. – Через священную чащу великанды не пойдут: деревьев не тронут.

Люди сидели под высокой рябиной и жались друг к дружке. Вечерело, солнце клонилось за горы. Но сюда, в кромешную тьму лесной чащи, закат не проникал. Порой поблизости что-то шуршало, сопело и скреблось, к тому же Болдх непрерывно стонал, баюкая обожженную щеку. Цветущие деревья благоухали, но и сквозь их аромат проступал запах горелой, гноящейся кожи.

Нибулусу, однако, было не до того. Он придвинулся к Катти, заглянул ему в глаза и неожиданно прямо в лицо гаркнул:

– Ты знал, да? Или, может, встречал их уже? Говори!

Катти выдержал взгляд воина. Его серые глаза блеснули в полумраке, но сложно было судить, что они выражают. Затем усталый голос Финвольда произнес:

– Бессмысленно отрицать, Катти. Ты повел нас зачарованной тропой сразу, как только встретил – сначала туннель, теперь это. Ты ведь знал, кто обитает в здешних землях?

Наступила тишина, а затем Катти признался (казалось, с искренним раскаянием в голосе):

– Ну, что сказать... Правда ваша, бывал я в Великандии и великандов видел. Не так близко, конечно, но видел, каюсь.

– Тогда почему ты, ради всех богов, нас не предупредил? – вскричал Нибулус. – Смерти нашей желал, да?

– Знаешь же, что нет, – ровным голосом ответил Катти. – Если бы не я, от вас и мокрого места не осталось бы.

Поразмыслив, остальные вынуждены были признать, что Катти прав. Если бы он не вернулся за ними, не вырвал своим свистом из объятий страха...

– Да, мой друг, ты помог, и за это я буду вечно тебе благодарен, – прохрипел Эппа. – Клянусь Куной, за все семьдесят лет, что живу, ни разу не испытывал такого ужаса... Что это за мир? Где мы? А эти существа!.. Если бы я знал, что ждет нас к северу от наших границ, дальше Синих гор не ступил бы и шагу – даже во имя пророчества.

Словно в кошмарном сне, члены отряда сгрудились под ветвями рябины в древнем колдовском лесу. Хуже того, сон этот упорно не желал проходить.

Хотя Нибулус чуть успокоился, злость его не утихла.

– Вот что скажи, – обратился он к Тивору. – Почему ты нас не предупредил? Замышлял что? Мы остались без лошади, без вещей, Лесовик куда-то пропал, и вообще непонятно, жив ли он... Мы в ловушке, на земле лютых врагов... Форн тебя побери!

Катти не ответил: он по-прежнему сидел на земле, скрестив ноги, но как-то весь напрягся и притих. Все замерли и прислушались, пытаясь определить, что движется там, в сгущающемся сумраке.

Кто-то крался, явно крался к ним...

Послышался всхрап...

И вдруг донесся знакомый голос:

– Это древние духи. Духи Великих, что ходили по земле до пробуждения Человека. Древние противники богов.

Странно покачиваясь, из темноты выплыл Лесовик: с лица его не сходило мечтательное выражение. За ним шла лошадь: необычайно покорно, словно повинуюсь внушению.

Путники застыли, не в силах пошевелиться. Призрачные посетители подбирались все ближе.

Чары разбил Болдх.

– Женг! – выдохнул он и вылез из кустов навстречу подруге. Кобыла фыркнула и попятилась, не позволяя к себе прикоснуться.

Лесовик рухнул на колени и на ощупь пополз к остальным. Те с опаской отшатнулись. Паулус изготовил меч.

– Что с ним? – осторожно спросил Нибулус. – Лесовик?

Лесовик не откликнулся – если это был Лесовик. Выглядел он тенью себя прежнего.

– Женг цела, – сообщил Болдх, хотя он и не мог подобраться и погладить перепуганную кобылу. – И вещи тоже, вроде.

Нибулус быстро отполз от притихшего шамана, чтобы проверить, на месте ли его доспехи. Вдвоем с Болдхом им наконец удалось укротить беспокойную лошадь.

– Разведите костер, – приказал Нибулус. – Это место наводит страх на жрецов.

– Не надо, – промычал Лесовик. – Рано. – Едва не теряя сознание, он отчаянно боролся с усталостью.

– Что случилось? – шепотом спросил шамана Финвольд. – Что с тобой? Великан все ещё там?

– Наслал магию земли на лес, – объяснил Лесовик. – Согнул деревья. Прогнал великана прочь... еле-еле. Не понравилось... им. Магия Земли в их владеньях, в царстве хульдр... Попробовал направить их к ворам, но те ушли... на север. Шустрые...

Он умолк, словно вспоминая, о чем вел речь. А затем, как был, стоя на коленях, погрузился в забытьё, истощённый недавней схваткой.

Остальные не знали, что и думать.

– Призраки Великих... – задумчиво произнес Финвольд.

– По мне, так не больно они походили на призраков, – заявил Нибулус. – Слишком уж плотные.

– Говорю вам, в них было что-то странное, – кивнул Финвольд. – По-моему, сквозь его ноги просвечивали деревья.

– Вроде как он там, а вроде – и нет, – согласился Катти. – Понимаю. Когда я первый раз видел великандов, на меня такая тоска накатила!.. А с чего – непонятно.

– Шутишь! – вскричал Нибулус.

– Издалека, – добавил бывалый искатель приключений. – Им и невдомек было, что я там. А мне все равно не по себе стало. В легендах говорится, что они, почитай, с начала времен вымерли, а тут смотрю: идут, владенья свои обходят... И как почуял: не должно их там – то есть, тут – быть.

– Что они такое? – спросил Финвольд.

– Я и сам гадаю, – сказал Катти. – Остатки былого величия – бродят тут как призраки и не знают, что их время давно вышло.

– Призраки? Чушь! – выплюнул пеладан. – Видел дыру в земле? Что твоя медвежья яма!

Внезапно решил высказаться Паулус. Наёмник не отличался разговорчивостью, поэтому, когда он открыл рот, все застыли.

– Вероятно, великанды – тоже хульдры, – с издевкой произнес он (Нибулус застонал). – Ты ведь говорил, что это страна хульдров!

Уже совсем стемнело, и лица наёмника было не разглядеть, но тон красноречиво передавал его чувства.

– Да, – продолжил Паулус, – ты говорил, тут полно хульдров, «милых, очаровательные крох». – Он воткнул меч в землю и с ненавистью плюнул в Тивора. – Не нуждайся я в тебе, чтоб выйти из этого проклятого места, загнал бы тебе меч в глотку!

Наховианец завернулся в плащ. Он лишился долгожданной забавы и кипел от желчи.

В-кои-то веки с ним все согласились.

– Ты лгал нам, – встрял Болдх. – Лгал про великандов, лгал про хульдров, лгал, что про туннель никто не знает. Да ты все время врешь! Я с удовольствием помогу Паулусу тебя выпотрошить!

– И почему, Куны ради, ты нас бросил, когда появились воры? – подхватил Финвольд. – Выходит, ты уже знал, что будет?

Но Катти Тивор не собирался терпеть подобного обращения.

– Когда хочу, тогда и ухожу, – заявил он. – Как шаман с Болдхом. Не знал я, что бедой пахнет, а должен бы: кто по полям скакал, да ромашки нюхал, да костры ночью жег – я? Раз так, сами и ищите отсюда выход. Но вот что я вам скажу, други: если вас кто и предал, так это наш дорогой Болдх. Или мне померещилось? Выхожу из леса и вижу: стоит наш благородный герой, склонился над Энной, а в руках вулж... Может, объяснишь, что это было: танец какой народный? Небось, много их выучил за годы странствий?

Настал черед Болдха оправдываться. Кровь ударила ему в лицо, незадетая сторона вспыхнула от стыда, и он инстинктивно заслонил щеку рукой. «И правда, что это я?» – спросил он себя, не понимая, что на него тогда нашло.

Тут он осознал, что уже стемнело и лица не разглядеть. Болдх терпеть не мог беспроглядный мрак здешних лесов, однако сейчас тьма его выручила. Он опустил руку и прокашлялся – несколько раз – перед тем, как заговорить.

– Я хотел выиграть время, – извиняющимся голосом пробормотал он, тут же одернув себя: «Нельзя говорить таким жалостным тоном». – Чокнутый культист держал выпивающий души кинжал у моего глаза, а вам хоть бы хны! Ты, Нибулус, все равно рвался в драку! Заявил: «Болдх, ткни-ка мерзавца под ребра». Пыл Пелла, ну и вояка! Легко сказать, «ткни»...

– Дичь не пори, – усмехнулся Нибулус. – Все видели, как он тебя отпустил, убрал кинжал.

– Вот именно, – согласился с другом Финвольд дрожащим от возмущения голосом. – Ты оказался среди нас. Почему не вступил в схватку? Поверить не могу, что ты вот так, запросто, потащил Эппу к своим новым дружкам... Я ведь с самого начала говорил, что не нужно нам его брать. Да, Эппа?

Все ждали, что скажет старый жрец. Но если Болдх надеялся на поддержку, его ждало разочарование.

– К сожалению, – мрачно начал Эппа, – я вынужден с тобой согласиться, любезный брат. Ему нельзя доверять. Все это время я заступался за тебя, Болдх, и очень хотел тебя понять. А ты снова и снова нас подводил. Честное слово, мне искренне тебя жаль. Должно быть, ты очень, очень одинок. Вся твоя жизнь – долгий, бессмысленный путь к смерти: ни товарища, ни любимой, ни семьи, ни друзей. Выбор сделан, и не мне решать. Я поклялся моему богу, что всецело помогу тебе в выполнении святой миссии, и сдержу клятву, пусть мне и не дано понять, почему владыка Куна выбрал именно тебя. Финвольд, Болдх пойдет с нами.

Последовало долгое, тягостное молчание. Одинокий порыв ветра пронесся в верхушках деревьев; сосновая шишка упала с глухим стуком на ковер из хвои... Действительно, раз даже Эппа отвернулся от Болдха – дело серьезно.

Вдруг, глубоко вздохнув, ожил Лесовик. Его голос, все ещё слабый, звучал как бы издалека, и непонятно было, проснулся ли он или говорит во сне.

– Болдх в одиночку спас наши шкуры в темнице Ним Кэдог. Путь избранных тернист, и порой они ошибаются. Но скальды говорят, что о герое пристало судить не по поступкам, а по славной гибели. Пусть даже Болдх подведет нас снова – если он не ошибется в конце, то оправдан будет перед вечностью.

Само собой, ведун говорил истину, этого они отрицать не могли. Как выразился Эппа: «В древних сказаниях героями становятся лишь после смерти, великой и благородной. Трусливейшие из крыс могут в конце концов погибнуть славной смертью, и до скончания времен барды будут воспевать их подвиг. Возможно, Болдх, для тебя это единственный выход».

– Ну, по крайней мере все пока живы, – чтобы разрядить обстановку, вставил Катти. – А если бы Болдх полез вас защищать, возможно, вы бы сейчас дружно кормили воронов. Вдруг рукой Болдха двигала сама Судьба?

Потом заговорил Нибулус:

– Болдх, я ничего не могу доказать, и чихать мне на песни скальдов. Но по-моему, ты хуже любого предателя. Больше я к тебе спиной не повернусь. Веры тебе не больше, чем Тивору...

– Ну, спасибо! – негодующе воскликнул Катти.

– Вы друг друга стоите. Оба хороши. Пока не покинем этот проклятый край, пойдете впереди – так, чтобы я мог вас видеть.

Когда будем на той стороне, можешь убираться с Катти, обойдемся без тебя.

На лес опустилась мёртвая тишина: ни ветра, ни шороха, и даже кожа на щеке Болдха перестала потрескивать. Казалось, сами боги прислушались. Болдху нечего было ответить. Внутри у него всё сжалось, странник проклял свою жизнь. Пеладан был молод, это верно, и вполне мог передумать и даже простить Болдха. И старый священник вряд ли это так оставит. Но сейчас Болдх проклинал всё: эту ночь, страну Великандию и самого себя. Он ненавидел это место, закрытое, мрачное и колдовское. Может, им вообще не выбраться из лесу из-за великандов, а он застрял тут, с людьми, которые его ненавидят. И даже если они выберутся, что потом? Разве в одиночку выжить на холодном севере?

Странник переживал один из самых тяжких часов в своей жизни. Он завидовал понятиям о чести Нибулуса, его преданности и духу товарищества – всему тому, чего сам не понимал.

– Ладно, – пробормотал Болдх, не надеясь, что к нему прислушаются, – все равно я не мог драться. Они забрали мой меч.

Через несколько секунд гробовой тишины раздался вопль Финвольда:

– ЧТО?!


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю