Текст книги "Сказание о страннике"

Автор книги: Дэвид Билсборо

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 33 страниц)

Глава 1
Собрание в Винтус-холле

Чем больше пароду собиралось в гулких подвалах Винтус-холла, тем сильнее ощущалась атмосфера возбуждения. Каждую минуту через тяжелые дубовые двери входило всё больше людей, пополняя собой томившуюся в предвкушении толпу. Несмотря на огромный размер подвалов, способных вместить в случае осады всех обитателей Винтус-холла, вновь прибывшим приходилось проталкиваться в поисках свободного места. С каждым мгновением гул нарастал, так нетерпеливо все ожидали начала.

Молодой господин Гэп Реднар сидел у края помоста, украдкой разглядывая толпу через стекла очков и время от времени потирая раскрасневшиеся глаза. В помещении стоял густой табачный дым, пропитанный едким запахом курящихся трав. Казалось, его никто не замечал, но Гэп мучился ужасно – на глаза наворачивались слёзы.

Ощущая себя неловко, юноша иногда почёсывал шею под ремешком, что удерживал очки и вызывал постоянный зуд за ушами. Хотя Гэпу уже исполнилось пятнадцать, он ощущал себя маленьким и беззащитным, сидя рядом с сильными и гораздо более знатными мужчинами, ведь на него впервые было направлено столько чужих глаз. Юноше мерещилось, что все уставились только на него, отчего он нервничал еще сильнее и едва удерживался, чтобы не закрыть лицо руками. До боли сжимая пальцы и пытаясь выглядеть собранным и важным, Гэп исподтишка изучал мужчин, заполнивших зал.

«Что за сброд! Я бы им и письма не доверил, не говоря уж о священном походе».

Как правило, в Винтус-холле собирались только пеладаны – и зал превращался в зеленое море: зеленый был главным цветом ордена. Хотя среди пеладанов соблюдалась четкая иерархия, диктующая каждому тс цвета, которые он должен был носить, все члены ордена без исключения облачались в длинное зеленое одеяние – уллинх. Однако сегодня подвалы Винтус-холла щедро сдабривали и другие тона, что предпочитали собравшиеся здесь наемники.

«Только взгляните на эти отбросы, – размышлял юноша. – Помятые доспехи, зазубренные секиры, грязная одежда, отвратительные рожи, а волосы такие, словно ими отмывали поднос с жиром из-под насаженной на вертел свиньи!»

Конечно, он знал: многие, чтобы добраться сюда, перенесли тяготы долгого пути. Юноша взъерошил копну своих чистых, тщательно расчесанных тёмно-русых волос, на миг задумавшись, не будет ли он выглядеть так же через несколько недель.

Один из пришедших особенно не понравился Гэпу. Вот он, в переднем ряду, не сводит с него глаз. И куда бы юноша ни глядел – в дальнюю или среднюю часть зала, он постоянно ощущал на себе пристальный недобрый взгляд этого проходимца. На сей раз молодой человек спешно потупился и стал изучать поверхность стола, нервно скребя ее ногтем.

– Прекрати, маленький ублюдок! – зарычал на Гэпа мучающийся с похмелья сосед. – Как будто демоны внутри черепка скребутся...

Гэп пробормотал извинения, не поднимая глаз. Со Стафи и Боманом, которые сидели рядом, любил пировать его господин, но юноше они не нравились. Полностью экипированные пеладаны обязаны были поверх уллинха носить белый саккос; у Бомана его украшал черный кант, соответствующий сержантскому званию. Но чистота одеяний не могла скрыть грязь кольчуги под ними, в пятнах крови и хлопьях отшелушенной кожи, с запашком гниющей плоти. В глазах юноши эти двое были такими же глупыми и опустившимися, как и пьяные болваны, разглагольствующие в любимых пеладанами тавернах Нордвоза. Компания наемников даже предпочтительнее.

«Собственно, что такое орден пеладанов?» – размышлял Гэп. Любимцы Бога, благородные и величественные – Гэп не мог скрыть страха, когда смотрел на них, но, Джагово вымя, сколько же от них шума! Да они постоянно вопили: просыпались с криком, орали весь день напролёт и засыпали с криком. Некоторые даже кричали во сне.

Теперь, сквозь общий шум пытался прорваться голос:

– Нельзя ли потише! Совет скоро начнется.

Те, кто расслышал просьбу, либо презрительно взглянули на говорившего, либо усмехнулись. Юноша посмотрел налево, пытаясь разглядеть, кто сделал подобное заявление, и увидел Финвольда. Тот некоторое время ещё постоял, потом резко сел. Взглянув на Гэпа, молодой человек заговорщицки улыбнулся.

Они оба попали в одинаковое положение: собравшиеся воины не испытывали к ним уважения: к Гэпу – из-за его молодости и низкого положения оруженосца, а Финвольд вообще не был воином. Обычных жителей города редко приглашали в Винтус-холл (правда, и воинственные наемники не были здесь желанными гостями). Но присутствие одного из членов ордена Несущих Свет накалило атмосферу с самого начала. Все собравшиеся в зале были солдатами, которые испытывали сильнейшее отвращение к Несущим Свет – и особенно ненавидели жрецов-чародеев.

Закаленные в битвах воины даже на боговдохновенного Финвольда, ставшего инициатором грядущего похода, смотрели как на козявку на лике Линдормина. Гэпу стало его жаль, ведь жрец не заслужил подобного обращения. Финвольд был знаменит в Нордвозе, а это дорогого стоило в городе, где славные пеладаны считались полубогами. Ревнивые воины не привыкли делить славу – особенно с людьми иной веры. Но и среди пеладанов находились те, кто охотно приглашал Финвольда к себе в дом разделить трапезу. Жрец был дружелюбен, отзывчив и внимателен к нуждам других – в отличие от большинства жрецов-чародеев Нордвоза.

Гэп приметил Финвольда, едва тот появился в городе. Симпатичный, несмотря на чужеземный облик, всегда со вкусом одетый, молодой жрец не упускал любую возможность выйти из храма. Время от времени он усаживался рядом с Гэпом и терпеливо отвечал на все вопросы юноши о жизни на юге – среди пустынь, необычных людей, мифических чудовищ – и об известном своими изысками Кваладмире. Для Гэпа эти рассказы стали желанным убежищем от однообразия родного городка.

Пронзительный взгляд темных глаз, прямые темно-каштановые волосы, спадающие до плеч, бледность лица – всё это контрастировало с его впечатляющим облачением: широкополой шляпой, струящимся плащом и высокими черными ботфортами. Единственным цветным пятном был огромный, причудливый серебряный амулет Куны: символ культа, выполненный в форме факела, горделиво красовался на груди.

Финвольд прошел долгий путь со времени своего жития в Кваладмире. Он настолько укрепился телом и духом, что лишь скромность и отсутствие амбиций не дали ему достигнуть мирского величия. Юношескую застенчивость сменили самообладание, целеустремленность и твердая уверенность в своих действиях.

Как раз после первой встречи с Эппой в Кваладмире двенадцать лет назад Финвольд перестал питать иллюзии относительно развращенности родного города и отказался продолжать ремесло алхимика. Всем сердцем поверив в слово Куны, юноша в конце концов убедил старого жреца взять его с собой в Нордвоз. Именно здесь, в приграничном северном городе, Финвольд и поселился. Принятый в культ Куны как Несущий Свет, он на удивление скоро был посвящен в жрецы-чародеи. Через несколько лет юноша завоевал сердце обворожительной красавица Алуины – дочери пеладана, которая могла выбрать достойнейшего из жителей Нордвоза, по предпочла его. Естественно, их обручение вызвало волну негодования среди пеладанов, которая не улеглась и по сей день.

Теперь же Финвольд, не испугавшись холодного приема, улыбался и весело болтал с сидящим рядом сыном предводителя пеладанов – причем столь непринужденно, что это вызывало еще большее раздражение у воинов.

Нибулусу Винтусу Финвольд нравился, хотя, как последователям разных культов, им следовало держать дистанцию. Несмотря на явную противоположность между идеалами Куны и Пел-Адана, открыто эти культы не враждовали. Несущие Свет, служители Куны, пришли сюда с юга много веков назад, в то время как пеладаны считали эти земли своими всего около сотни лет. Обе веры сосуществовали если не в полной гармонии, то хотя бы худо-бедно уважай друг друга.

В отличие от Финвольда, Нибулус не воспринимал веру всерьез, даже свою собственную, которая особого самоотречения и не требовала. Всем пеладанам полагалось регулярно присутствовать в храме на ритуалах, но истинное служение проходило на поле битвы и в походах, а блюдом для жертвоприношений служила телега с головами врагов. Святая вода была красной и пьянящей, запах погребения становился благовонием, а крики умирающих врагов звучали священной музыкой. Верховный Предводитель запрещал любые размышления и любую магию, ибо, как говорил Финвольд: «Они хотят держать ключи от небес в своих собственных руках».

Нибулус был сыном и наследником Предводителя Артибулуса, главнокомандующего всех северных пеладанов. Сам молодой человек слыл сильнейшим воином в Нордвозе. В течение нескольких лет он с радостью сопровождал отца во многих походах на юг, познал радость битвы и заслужил славу истинного последователя священного ордена пеладанов.

Скроенный подобно осадному орудию, шести с половиной футов ростом, Нибулус постоянно упражнялся и был серьезным противником. Мало кто мог устоять против него. Тем не менее Нибулус не усердствовал в запугивании окружающих, как многие пеладаны. Он давно понял, что с его ростом не нуждается в подобных уловках. В то же время приятные черты округлого лица не внушали страха. В отличие от своих товарищей, отпустивших длинные модные локоны, Нибулус всегда коротко стриг свои черные волосы, зато позволял свободно отрастать щетине.

Сегодня он облачился в цвета, присущие его рангу сигна: зеленый, белый и черный с блестящей золотой каймой. Облачение он носил непринужденно – даже, можно сказать, небрежно. Одежда говорила о его высоком положении, а манера носить её выдавала твердый нрав. К двадцати пяти годам Нибулус уже добился всего, о чем многие воины могли только мечтать, но не остановился на достигнутом. Его мало заботило осуждение некоторых пеладанов, в большей мере связанное с непростительным дружеским отношением к Финвольду. Одно дело – нанять Несущего Свет в услужение, и совсем другое – подружиться с ним. А дальше что? Жениться на кобыле?

Старый клирик Эппа тоже сидел за столом. Подперев голову рукой, с поникшим взором – после ночи, проведенной в горах, он выглядел так, словно взвалил на себя все тревоги мира. Вторую руку Эппа запустил в копну седых волос. Никто за столом с ним не говорил, казалось, не замечая его присутствия. Сидящие здесь, как и большинству, избегали старого безумца, непрестанно бормочущего молитвы, и постукивающего кольцом по символу Куны на груди. К тому же от него всегда несло овечьим жиром, из которого жрецы отливали свечи. И старик, в свою очередь, не замечал остальных.

– Верно, твой собрат неплохо провел ночь в городе, – сказал Нибулус Финвольду, даже не потрудившись понизить голос. – Вот уж не думал, что он на такое способен.

– Знаю, он немного странный, – неловко улыбнувшись, ответил Финвольд, – но человек он хороший. Мы частенько не соглашаемся друг с другом... – Молодой жрец замолчал и снова окинул взглядом зал.

Помещение было полностью заполнено, а главный военачальник все не появлялся. Пеладаны и наемники нетерпеливо ерзали. Для Гэпа ожидание было еще томительнее, так как мозолящий взгляд незнакомца вызывал всё большую тревогу. «Вот гадство, – думал юноша, – так и не сводит глаз!»

Гэп никогда прежде не видел такого жуткого типа – даже среди собравшихся здесь сегодня отъявленных головорезов. У воина, похоже, было что-то не так с лицом; оруженосец не мог разобрать, в чём дело, из-за огромного угольно-серого капюшона, украшенного слева двумя вороньими перьями. Может, он скрывает свои черты, потому что разыскивается местной дружиной? Вполне вероятно, ведь совсем недавно говорили, будто в округе орудует банда тивенборгских воров. Даже воины, сидящие рядом с этим человеком, относились к нему с неприязнью, стараясь отодвинуться как можно дальше, несмотря на тесноту. Гэп различал только один глаз, уставившийся на него – блёклый и ужасный.

Юношу невольно пробрала дрожь. Наемники ему явно не нравились. Нибулус мог себя чувствовать в их компании вполне непринужденно, но Гэп приходил в ужас от мысли, что придется путешествовать с такими людьми.

Крики нетерпения становились громче, и оруженосец нервно оглядел главный стол. Здесь было одиннадцать кресел: Совет начнется, только когда все места будут заняты. Собравшиеся ждали предводителя Артибулуса и его свиту. Сейчас же за столом сидело только семеро: он сам, Нибулус и два его грубых друга, Финвольд, Эппа и...

...И еще этот странный иноземец, что вошел сюда вместе со старым жрецом. Кто он такой, Гэп не представлял. На первый взгляд в нём не было ничего особенного – обычный лысеющий краснолицый мужчина лет тридцати, с выпученными глазами в красных прожилках и странной ухмылкой.

Стоило юноше чуть дольше задержать на нем взор, как нахлынуло глубокое уныние. Это нежданное чувство очень удивило Гэпа, потому что казалось беспричинным. В отличие от большинства наёмников, незнакомец не выглядел ни грубым, ни буйным. Он не выказывал высокомерия и превосходства, естественных для пеладанов. Может, он даже не воин? И все-таки было в нём что-то пугающее: что-то мрачное и тревожное по взгляде покрасневших глаз, в том, как чужеземец замкнулся в себе, не разговаривая даже с Эппой. Странно, что чародея Куны угораздило связаться с таким типом.

Гэпа охватило зловещее предчувствие. Всколыхнулись печаль, страх и особенно сильно – чувство одиночества, которое уже почти перестало его тревожить.

Юноша тряхнул головой, пытаясь избавиться от одолевших мыслей. Теперь он вспомнил, что незнакомец по имени Болдх играет важную роль в грядущем путешествии. Эппа настаивал: участие Болдха в походе будет благом для всех. Но что именно старик имел в виду? Жрец не сделал ни малейшего намёка, почему он так важен. Подозрительно, что клирик строит тайные планы в отношении иноземца.

Неожиданно стоящие впереди люди заволновались. Кто-то пробирался к помосту, яростно крича и расталкивая окружающих: ещё один иноземец – темнокожий, в мятой накидке и с грозным сверкающим клинком пяти футов длиной в руке. Ловким движением он вырвался из толпы и вскочил на стол перед Нибулусом.

– Смерть Зелёным! – воскликнул иноземец, занеся меч над головой пеладана.

Гэп, как и все за столом, в ужасе затаил дыхание, но Нибулус даже не пошевелился. Широкое лезвие ринулось вниз...

...И остановилось всего в дюйме от головы Нибулуса.

– Привет, Мафусаил, – весело ответил пеладаны. – Может, винца?

Воин пустынных земель осторожно опустил меч и вложил его в ножны, затем спрыгнул на пол и радостно обнял Нибулуса.

– Зилва! – засмеялся тот. – Рад, что ты смог прийти, старина.

Гэп в изумлении распахнул глаза. Как и любой в Нордвозе, он много слышал о Мафусаиле, но до сих пор его не видел. Вот это да! Огромный изогнутый меч, вышитый капюшон с шерстяными косичками, спускающимися на спину, да ещё две тонкие золотые цепочки отходили от проколотого носа и вдевались в уши. Невероятно! Разве кто-нибудь здесь, в серых, однообразных землях севера отважился бы одеться подобным образом? Этот высокий, гибкий и симпатичный наёмник напоминал о тайнах загадочного юга, что пленяли Гэпа в детстве. Сердце юноши учащённо забилось при мысли о грядущем путешествии. В этот самый миг его охватила безграничная жажда приключений.

– Толстяк! – Мафусаил широко улыбнулся, и эта открытая улыбка отразилась неподдельной радостью на лице Нибулуса. – Как здорово вновь тебя увидеть!

Оливковый оттенок кожи и длинные смоляные волосы, перехваченные алой повязкой, указывали на принадлежность к племени Пустынных земель с Эсифских гор, что обитало невероятно далеко отсюда.

– Ну и ну! Я всегда надеялся, что ты наконец объявишься, – ответил Нибулус. – Как Фелопея?

– О, по-прежнему жива и по-прежнему проматывает все мои деньги.

– А дети?

– Такие же, как всегда: грязные, потные и перемазаны вареньем.

– Что ж, выпьем вина! Или темного пива? Давай напьёмся! – Нибулус повернулся к сидящим за столом. – Представляю вам Мафусаила Зилвафлоза, моего давнего верного друга. Когда-то мы сражались бок о бок в священной войне против воинов Фрийя-Вильяны.

Пеладан жестом пригласил Мафусаила за стол и стал со всеми знакомить.

– Э... здрасьте, – пробормотал Гэп, когда пришла его очередь. Он многое хотел бы сказать, но смог выдавить лишь одно слово перед лицом такого великого воина. «Только посмотрите на него!» – думал юноша. Золотая отделка на сапогах и широком поясе сияла подобно алтарному пламени, принеся с собой тепло жаркого края; цвет накидки был не просто красным – он алел, словно кровь богов; штаны и свободного покроя рубашка сверкали белизной – и, казалось, никто из смертных Линдормина не смог бы их так выбелить.

А чернота его плаща... что ж, тут ему местных не перещеголять – эскельцы лучше всех красят ткани в чёрный цвет. Почему же всё такое блёклое здесь, на севере? Его собственная разноцветная туника теперь казалась застиранной, выцветшей и унылой – даже самые яркие полоски, что должны были её оживлять.

Мафусаил молча осмотрел юношу с головы до ног. Гэп уже почти набрался храбрости, чтобы о чём-нибудь иноземца спросить, когда резкий звук фанфар возвестил о прибытии Артибулуса Винтуса. В сопровождении двух личных телохранителей, личного писца, распорядителя и казначея, он выступил вперёд с торжественностью, присущей королям. На груди облачённого в зелёное, белое, чёрное и золотое Артибулуса красовался пурпурный символ Анферта, священного меча самого Пел-Адана, носить который позволялось только военачальникам. Сквозь прорези одежды Винтуса сверкал глянец металлических доспехов, а волосы и даже лицо сияли так, словно он окунул голову в чан с сиропом.

Многие воины тотчас вскочили с мест и принялись хлопать и кричать, добавив свои хриплые голоса ко всеобщей какофонии. Другие же остались сидеть, зажав уши. Те, кто сидел за столом на постаменте, встали как один, приветствуя Артибулуса. Даже Болдх устало поднялся на ноги и повторил вслед за остальными жест приветствия.

– Благороднейшие пеладаны и славные гости из далёких стран, – объявил герольд, хотя мало кто мог его расслышать, – представляю вам Высочайшего и Высокочтимого, Великолепного и Величественного, выдающегося пеладана Севера, военачальника Артибулуса Винтуса!

Приветственные крики переросли в рёв, когда верховный предводитель пеладанов торжественно прошествовал сквозь ряды собравшихся. Высоко подняв голову, он благосклонно кивал кому-то то справа, то слева. Тысячи воинов напряженно вытягивали шеи, чтобы лучше видеть своего кумира, что теперь шёл мимо них, и почти теряли сознание от пьянящего излучения его божественной силы. Даже те, кто испытал на себе тяжелую руку предводителя, сейчас ликовали, и их глаза увлажнились от восторга.

Взойдя на помост, Артибулус занял место в центре длинного стола. Гэп, который впервые увидел предводителя пеладанов так близко, невольно подумал, что тот больше похож на процветающего торговца, чем на воина.

Хотя Мафусаил поспешил скрыться в толпе, Артибулус успел заметить его. Благородные черты военачальника осветила улыбка при виде верного товарища по оружию. Тем временем шум стих, воины замерли в ожидании. Теперь все одиннадцать мест были заняты, и совет мог начаться.

– Славные гости и соратники военачальника Артибулуса, – объявил герольд, – представляю вам его сына и наследника, сигна Нибулуса Винтуса.

– Наконец-то, – пробормотал Нибулус, вставая. Его охватило волнение, ведь в первый раз отец позволил ему возглавить совет и выступить с обращением. Более того, на сей раз предстоит его поход, и он не позволит старику забыть об этом. Поблагодарив отца кивком, Нибулус обернулся к собравшимся воинам.

Теперь, когда молодой предводитель смотрел вперёд, взгляд военачальника прилип к сыну. Артибулус, подобно многим пеладанам, не считал необходимым узнать сына получше и теперь мог только предполагать, как тот поведет собрание. Юноша уже проявил себя воином, на которого можно положиться в трудной ситуации. Но обладает ли он красноречием? Сможет ли увлечь за собой? Управится ли с воинами? Сумеет ли сделать так, чтобы его команды и требования звучали желанно?

Нибулус кашлянул.

– Что ж, для начала я хотел бы поблагодарить отца за то, что он созвал вас сюда, и, конечно, вас самих – за согласие выслушать меня и присоединиться к моему первому... походу. – Пеладан наслаждался звучанием этого слова, с удовольствием выделив его.

«Шут пеладанов!» – Артибулус закатил глаза и уставился в потолок.

– Перехожу к сути, – тем временем продолжил Нибулус. – Знаю, многие из вас считают, что мы, одержав три года назад блистательную победу над злодеями Фрийя-Вильяна, собрались здесь, дабы направить силы на повторение славного триумфа.

Толпа одобрительно зашумела, ведь среди собравшихся нашлось немало ветеранов того похода, которые уже успели потратить большую часть добычи и теперь жаждали нанести ещё один удар по врагу. К тому же для многих пеладанов разграбление городов и набеги на южные земли были единственным спасением от одолевавшей скуки.

– С тех пор прошло три года, и пока эти южные выскочки нас не интересуют...

Такая перемена вызвала возгласы удивления и разочарования. Нибулус едва удержался от искушения взглянуть на отца. Теперь уже отступать некуда, чем быстрее он всё разъяснит, тем лучше.

– Нет, – решительно обрубил он, – некоторые вещи гораздо важнее, друзья мои. Лучшим воинам будет предоставлена честь победить более великого врага. Древнейший ужас вновь расползается по нашей земле. – Он на миг замолчал, как учил отец. – Я поведу вас против гнуснейших сил Ольхора и его приспешников!

Воины удивлённо зашумели. Ольхор, Зловещий бог смерти, был не только одним из самых сильных божеств бытия, но и являлся извечным врагом для всех, как смертных, так и бессмертных. Его культ считался древнейшим в мире, и недостатка в последователях не наблюдалось. Его храмы прятались во многих местах: одни неприметные и древние, другие – на виду, совершенно новые. Жрецов и некромантов культа Ольхора боялись все. Некоторые из них считались столь древними, что их едва могли причислить к какой-либо расе, населявшей сейчас Линдормин, то ли из-за непостижимой дряхлости, то ли из-за того, что они были рождены ещё в ту эру, когда люди выглядели иначе. Порой их истинный возраст невозможно было определить, ибо появились они до возникновения летоисчисления. Были и другие некроманты, что встали на этот путь, едва выйдя из колыбели – совсем юные, заносчивые служители, впитавшие в себя кровавый культ и выставляющие его напоказ.

Если и была священная цель, способная объединить различные религии и противоборствующие стороны этого мира, то только поход против Ольхора. Поэтому воины теперь ловили каждое слово Нибулуса. Казалось, сам воздух потемнел и сгустился от тревоги.

«Было не так уж тяжело, верно?» – обрадовался молодой Винтус.

– Как вы знаете, – продолжил он, – пеладаны всегда непреклонно противостояли дьявольским планам Ольхора; не отступая от этой благородной традиции, мой отец поддержал поход...

Болдх презрительно фыркнул, тотчас прикрыв рот рукой.

– ...Единственно правильным будет теперь выслушать того, кто вдохновил на этот священный поход. Друзья мои, представляю вам Финвольда.

Лицо Артибулуса редко что-либо выражало, однако сейчас на нем читалось крайнее изумление. «И только? Несколько невнятных мяуканий, и ты уже передаёшь бразды правления в руки жреца?»

Финвольд послушно встал, стараясь не замечать направленное на него раздражение, презрение и враждебность. Здесь, в зале воинов, жрецов никогда не жаловали. Финвольд нервно оглянулся на сына военачальника, но тот жестом призвал его начать речь, пока не освистали.

– Храбрые воины. – Тут жрец осознал, как слабо и тихо звучит его голос в огромном зале. Он заговорил громче, но понял, что теперь его голос дрожит, как у мальчишки.

Нибулус, подобно отцу, уставился в потолок.

– Несомненно, все вы знаете, сколь много форм и личин принимало Зло в прошлом, – смело продолжил Финвольд. – То и дело Отец Лжи посылал своих слуг, чтобы развратить наш мир, и всегда находились такие, как вы, чтобы встать у них на пути. Каждая страница истории дышит этой борьбой. Некоторых прислужников Зла мы знаем прекрасно, иных лишь едва, но один из самых опасных, о котором я и собираюсь рассказать, звался Дроглир – повелитель рогров.

Враждебность воинов исчезла, зато презрение возросло десятикратно. Дроглир был известен как самый опасный рогр из всех существовавших, однако его время закончилось пять веков назад. Ради чего худосочный мальчишка несёт всякую чепуху?

– Более пятисот лет назад, – поспешно продолжил Финвольд, – этот самый ужасный полубог захватил власть над Дальним Севером и угрожал залить наши земли чудовищным злом. Лишь своевременный и доселе невиданный союз пеладанов, охайн-иддьявов и наёмников Наховии вскрыл ужасный гнойник и ввергнул Зло в торжествующий костёр правосудия. Eго земли были захвачены, крепости пали, а Дроглир вместе с отвратительными приспешниками был свергнут. Ни один воин, ни один некромант Утробы не выжил, а само проклятое место очистили от зла.

Жрец перевёл дыхание и продолжил:

– И всё же меч Артуруса не уничтожил Дроглира. Зловещая сущность всегда найдет уловку, чтобы зацепиться в этом мире. Даже сейчас ходит легенда, что Дроглир однажды вновь восстанет – восстанет спустя пятьсот лет. Значит, вот-вот.

Несколько секунд напряжённой тишины.

– Любой в Нордвозе скажет, что я обладаю особым магическим даром: могу разговаривать с духами и просить у них совета. Я не хвастаю, просто говорю правду, если хотите – проверьте. Последние месяцы я обращался к своему божеству, и Куна многое раскрыл мне. Теперь со скорбью пророчествую вам, что легенда о воскрешении Дроглира истинна. Ещё не закончится год, как он вернётся в наш мир.

И тут зал взорвался безудержным смехом. Среди всеобщего шума раздались и злобные выкрики, а один воин даже метнул боевой топор, с глухим звуком воткнувшийся в стол прямо перед Финвольдом. Обидчика сразу же увели, и – как жрец узнал позже – его пальцы, согласно закону, стали пищей для зубчатого механизма водяной мельницы. Реакция собравшихся оказалась неожиданной для всех за главным столом.

Финвольд взглянул на Нибулуса с отцом в поисках поддержки, но и те, похоже, пребывали в замешательстве. Даже Мафусаил пожал плечами. Что смешного или дерзкого было сказано? Легенда о воскрешении Дроглира известна каждому. Хотя никто не знал, откуда она взялась, упорные слухи о возрождении Зла в Утробе будоражили людей на рынках и в тавернах Вида-Эскеленда. Уже многие годы безрассудные искатели приключений отправлялись к Утробе Вагенфьорда. У каждого находились собственные причины для такого путешествия, и зачастую далеко не благородные. Авантюристы уходили далеко на север, и больше их не видели и не слышали. Подобные исчезновения лишь подхлестывали воображение скальдов, да и просто болтунов, стремящихся заполнить заманчиво-белую страницу разыгравшейся фантазией. Особенно будоражили людей в течение нескольких последних лет свидетельства тех немногих, что сумели вернуться. Рассказы о «гниющих» людях на Дальнем Севере, разгуливающих мертвецах и невообразимом ужасе, заполнившем зловещие места, – всё это добавило достоверности выдумкам скальдов. Отчего же такое возмущение?

Один из воинов встал и закричал, перекрывая шум:

– Чушь! Ты собрал всех нас, только чтобы позабавить сказочкой? Брось! Мы знаем, что Дроглир мертв, а его тело огонь превратил в булькающий студень.

– Да! – заорал другой. – И даже если бы он собирался вернуться, что с того? В чём опасность?

Тут поднялся Эппа. Голос у него был слабый и хриплый, но все настолько удивились, что толпа стихла.

– Я могу подтвердить слова моего брата Финвольда, так как знаю его уже давно и сам являюсь Несущим Свет. Уверяю вас, он обладает силой предсказания, как любой истинный последователь Куны.

К несчастью, подобные уверения из уст еще одного служителя Куны, к тому же весьма дряхлого, лишь подлили масла в огонь. И все-таки поддержка пришла – правда, с неожиданной стороны. Несколько пеладанов из самых северных частей материка поведали, что в их краях известно множество историй о «спасшемся из ледяного плена Дроглире».

Воин из деревеньки Рэч, что находилась на северной границе Вида-Эскеленда, начал свой рассказ:

– Однажды ночью с севера налетела буря, такая могучая и неистовая, что все жители деревни сбежались в храм, надеясь найти убежище за его каменными стенами. И там, внимая непрерывным воплям дьявольских глоток, не похожим ни на вой ветра, ни на шум дождя, мы поняли, что эта буря не была порождена небесами, а могла прийти лишь из зловонной бездны Ада. Крыши рушились, деревья вырывало из земли, заборы разлетались в щепки, – буря крушила всё вокруг.

Но в храме Пел-Адана мы были в безопасности... мы надеялись на это. Вскоре сквозь грохот и треск до нас стали доноситься звуки, похожие на слова. Они вселяли в наши сердца такой ужас, какой и вообразить невозможно. Вопли демонов, схожие с лаем Гончей Преисподней, сотрясали стены, захлебываясь от ярости. Душераздирающий скрежет доносился из-за двери, словно когтистые лапы хотели прорваться к нам. Сильнейшие удары сотрясали ставни, и только сила веры не давала им рассыпаться.

Конечно, оно не могло войти внутрь, пока наша вера была крепка. Однако некоторые уже начинали сходить с ума от страха; ещё немного, и их разум навсегда бы покинул бренные тела – такой ужас внушало свирепствовавшее снаружи чудовище. Когда же шпиль храма с треском рухнул, сиги Токтосон вынул меч предводителя и пошёл навстречу судьбе. Он сдвинул засов и распахнул дверь. В тот же миг дьявольская ярость ворвалась в храм. Трижды злобный вихрь стремительно просвистал по храму, а мы в страхе вжимались в каменные плиты.

И вдруг, так же неожиданно, как и ворвалось, оно исчезло... испарилось. Буря стихла, деревья перестали гнуться, и мы, пошатываясь, поднялись на ноги. Мы не поняли, что это было, да только сиги Токтосон спас нас всех. Сам же он остался лежать там, у входа, обезглавленный Гончей Преисподней.

Вот что я вам скажу: это был Дроглир. Никаких сомнений...

Сидящие за столом немного успокоились. Слова пеладана из Рэча, слишком далёкой деревушки, чтобы его можно было заподозрить в подкупе родом Винтуса, успокоили и убедили собравшихся гораздо сильнее, чем слова жреца. Северные пеладаны были отважными и честными воинами, чем отличались от многих южных собратьев по вере и вызывали уважение с оттенком зависти.

Тут заговорил предводитель отряда лучников из Релма-Файнд:

– Жрецы ззказали, что Дроглир воззтанет, а воин из Рэча говорит, что уже воззтал. В любом ззлучае, всё это полнейшее дерьмо. Артурузз Кровавый Нозз воткнул ззвой меч прямо в ззерлце рогра, а потом предал труп огню! Именно так ззледует поззтуиать з ольхоровззеким!