Текст книги "Вернуть ее домой"

Автор книги: Дэвид Белл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 24 страниц)

Глава 21

Вернувшись в больницу и войдя в палату Саммер, Билл не обнаружил там Пейдж. Он тихонько подошел к кровати и, наклонившись, поцеловал дочь в макушку. Она пахла чистотой – медсестра недавно обмыла ее.

Он, сделав шаг назад, смотрел на Саммер, пытаясь понять, выглядит ли она лучше, чем раньше. Отечность лица уменьшилась, синяки побледнели. Но он не был уверен, что это так и есть, что он не выдает желаемое за действительное. В любом случае предпочтительнее думать, что ей стало лучше.

– Саммер! Дорогая!

Никакой реакции. Билл хотел, чтобы она снова поморщилась. Он был бы счастлив увидеть что угодно.

Он опять наклонился и погладил ее руку. «Терпение, – напомнил он себе. – Терпение». Он посмотрел на другую руку Саммер и заметил, что чего-то не хватает. Серебряный браслет, который она всегда носила, подарок Джулии на тринадцатый день рождения Саммер. Билл не мог сказать, что Саммер любила браслеты, но после того, как Джулия умерла, она никогда не снимала его. Имя Саммер было выгравировано на внутренней его стороне.

Кто-то, кто сделал это с ней, забрал браслет? Его единственная ценность в том, что он был памятью о матери. И при этой мысли у Билла кольнуло в сердце. Он подумал о Джулии, о том, как много она значила для Саммер.

Он сел, поджидая Пейдж. Она могла вернуться в любой момент. Но прошло пятнадцать минут, а затем и двадцать, а Пейдж все не было. Пришла медсестра, чтобы проверить показания приборов, и Билл спросил, видела ли она его сестру.

– Последний раз я ее видела в коридоре.

– Только что? – спросил Билл.

– Она была там некоторое время, разговаривала с подругой вашей дочери. – Медсестра закончила свою работу и улыбнулась Биллу. – У них, похоже, была довольно напряженная беседа.

Когда медсестра ушла, Билл вышел в коридор и огляделся. В отделении было спокойно. Слева санитар мыл пол, его методичные движения и плеск грязной воды действовали успокаивающе. Билл пошел направо, туда, где коридор поворачивал к лифтам и комнате для членов семьи, в которой они могли ждать и отдыхать. Дверь в эту комнату была открыта, и Билл увидел Пейдж, сидящую на небольшом потертом диване. Она только кивала, а невысокая девочка-подросток говорила и говорила. Билл узнал Тину Эверетт, подругу Саммер и Хейли, про которую он сказал детективу Хокинсу, что она была для девочек как пятое колесо в телеге. Когда Тина стала бывать в их доме, Билл узнал, что зубы у нее кривоваты и нуждаются в брекетах. Возможно, ее мать не могла себе этого позволить, а может, просто не хотела заморачиваться. Глаза у нее были голубые, она была тоненькая, даже, пожалуй, костлявая. Билл с сочувствием смотрел на нее и надеялся, что она когда-нибудь расцветет.

Ни Пейдж, ни Тина не заметили Билла. Он стоял за дверью, напрягая слух, поскольку сверху лилась тихая музыка. Он уловил несколько обрывков фраз в паузах между куплетами звучавшей песни «Битлз» «Дурак на холме» в чрезвычайно плохом исполнении. «Саммер и Хейли меня не приглашали… Они меня не всегда звали… Они были так похожи, и я…»

Билл снова посочувствовал девушке. Никому не нравится плестись в хвосте, но кто-то все же там оказывался. Он подозревал, что безобидная низкорослая Тина чаще, чем другие. Билл отвернулся, когда Тина сказала:

– Те мальчики были там, поэтому я не хотела…

Он приосанился и вошел в комнату. Увидев его, Пейдж и Тина вздрогнули.

– Так что насчет мальчиков? – спросил он.

Тина сжалась, как будто Билл собирался ударить ее. Она ссутулилась, ее голова повисла, и она напоминала черепаху, собирающуюся укрыться под своим панцирем. Пейдж явно была расстроена, и Билл понимал почему. Он все испортил. Эти двое говорили откровенно, а из-за него доверительная атмосфера была разрушена, но его это не волновало. Ему нужно было знать.

– Ну? – сказал он. – Так что?

Тина попыталась вжаться в спинку дивана. Пейдж сказала:

– Все в порядке, Билл. Я расскажу тебе об этом.

– Здесь и сейчас.

Пейдж бросила на него взгляд, который Билл расшифровал так: «Да что с тобой такое?», взгляд, осуждающий его за такое поведение в столь деликатной ситуации. Она повернулась к Тине и заговорила с ней так, как будто та была испуганным птенчиком:

– Тина, почему бы тебе не пойти домой? Ты сказала все, что было нужно.

Тина кивнула и встала.

– Тебя отвезти? – спросила Пейдж.

– Я каталась на своем новом велосипеде, – сказала она. – До моего дома недалеко.

– Ладно, – сказала Пейдж. – Позвони мне или пришли эсэмэску, если захочешь поговорить.

Тина шагнула к двери, и Биллу захотелось протянуть руку и остановить ее. Но он знал, что не может этого сделать, так что не двинулся с места, когда девушка проходила мимо него. Когда она вышла из комнаты, Билл наблюдал за тем, как она идет по коридору. Тина все еще сутулилась, делая мелкие шажки.

Он повернулся к сестре:

– Что это было?

Пейдж похлопала рукой по дивану:

– Сядь. Я все тебе расскажу.

Глава 22

– Почему она не в школе? – спросил Билл, садясь.

– Ее мама решила, что с этого семестра она перейдет на домашнее обучение, – сказала Пейдж. – Наверное, Тине лучше заниматься дома. Меньше отвлечений.

– Почему она была здесь?

– Она переживает из-за Саммер, Билл, – ответила Пейдж таким тоном, как будто он должен был это и сам понимать. – Она думала, что уже можно навестить ее. Она напугана. Бьюсь об заклад, каждый ребенок в этой школе боится. Не так ли? – Лицо Пейдж стало серьезным. – Девочке нужен кто-то, с кем можно поговорить. Ты знаешь ее маму?

– Мы едва знакомы. В основном Джулия бывала на родительских собраниях и совещаниях родительского комитета.

– Я почему-то думаю, что ее мама – не самый лучший слушатель, – сказала Пейдж. – Тина показалась мне одинокой. Потерянной.

– Ты не можешь прискакать на белом коне и спасти всех.

– Это так ужасно – говорить с испуганной девочкой-подростком. Это я предложила ей свое «сочувственное ухо». – Глаза Пейдж блестели. – Ты знаешь, что прощание с Хейли сегодня вечером, а завтра похороны?

– Уф, – произнес Билл. – Конечно. Я должен быть там.

– Должен. Я уверена, будет много народу. У них это произойдет в спортзале средней школы. Это мне сказала Тина.

– Что еще она тебе говорила? – спросил Билл.

Комната была маленькой. У одной стены на столике стояли кофеварка и чашки, на другой висела книжная полка с потрепанными книгами в мягкой обложке. Предприимчивый сотрудник больницы повесил разноцветный мотивационный плакат, изображение дерева и радуги со словами: «Продолжайте искать цвета. Они все вокруг нас».

Пейдж подняла руки и провела ими по волосам, качая при этом головой:

– У меня такое чувство, будто мне необходимо принять душ после нашего разговора.

Билл ждал. Он знал, что торопить Пейдж не стоит.

– Те ребята из школы, о которых спрашивали полицейские, у них было что-то вроде соревнования, – начала Пейдж. – И это было связано с девушками и сексом. По-видимому, они старались переспать с как можно большим количеством девушек и получали за каждое действие очки.

– Очки? – переспросил ошарашенный Билл, пытаясь переварить услышанное. – За какие действия?

Пейдж посмотрела на него так, будто хотела предостеречь его от чего-то.

– Знаешь, очки за поцелуи, очки за ласки, очки за секс…

– О боже! – воскликнул Билл. – Я понял. – Он не мог прийти в себя. – И Саммер, и Хейли…

Пейдж кивнула:

– У парней был график. Я думаю, этот парень, Клинтон, был у них главным. И когда Саммер была у него дома, она увидела этот график. Увидела в нем свое имя. И Хейли. По словам Тины, об этом знали многие их друзья. Ты думаешь, она встречалась с одним из этих парней, с тем, с которым пошла на танцы? Так? Это Тодд?

Билла начало подташнивать. Виски, который он выпил с Адамом, поднялся к горлу, и во рту появился жгучий привкус.

– Это значит… Если Саммер была там…

– Она могла быть там по какой угодно причине.

Билл быстро взглянул на Пейдж:

– Это должно заставить меня чувствовать себя лучше?!

– Я просто сказала… Ты опасался, что она занималась сексом, из-за того разговора о контрацепции… Они подростки, Билл. Они все время что-то делают.

Билл немного оживился, тошнота отступила.

– О боже. Это оно. Вот и все.

– Не спеши делать выводы, Билл…

– Нет, нет!

Билл соскочил с дивана. Он зашагал в дальний конец комнаты, чувствуя, как сжимается сердце.

– Это оно. Возможно, Саммер и Хейли что-то сказали насчет графика, поэтому их избили. Может, они пригрозили, что расскажут об этом. Эти мальчики не хотели, чтобы об этом узнали. Они не хотели неприятностей и заставили их замолчать. Саммер всегда такая откровенная, такая бесшабашная. Они испугались. Черт, я только что говорил с ними в школе. Ты бы это видела!

Его руки дрожали. Дрожь распространилась по всему телу.

– Это оно. Господи!

– Мы мало знаем, Билл. Это всего лишь предположение. Но…

– Но что?

– Так думает Тина, она не уверена, но считает, что эти мальчики обвиняют Саммер и Хейли в том, что об этом стало известно. А что, если девушки слишком откровенничали со своими друзьями, такими, как Тина, и теперь мальчики решили, что у них будут большие неприятности?

– Наверное, у них что-то вышло из-под контроля, – сказал Билл.

– Возможно, Билл. Все может быть. Но Тина не рассказывала учителям. Она не думает, что кто-нибудь из руководства школы знает об этом. – Она сделала паузу. – Теперь Тина ужасно страдает из-за всего этого. Наверное, ей были интересны эти мальчики, и в то же время она немного боялась их.

– Они могли бы и ее избить до полусмерти. – Билл уставился на мутный черный кофе, уловив его запах. – Она рассказала полицейским?

– Она разговаривала с ними, – сказала Пейдж. – Что-то им известно.

– Почему Хокинс не рассказал мне об этом?

– Думаю, он еще успеет это сделать. Он, наверное, не хочет давать тебе слишком много непроверенной информации. Особенно такой… взрывоопасный материал.

Билл сунул руку в карман, ища свой телефон. Руки у него продолжали дрожать.

– Я позвоню Хокинсу, хочу убедиться, что он знает об этом. Они могут арестовать их прямо сейчас. – Он схватил телефон и стал лихорадочно нажимать на кнопки. – Надеюсь, они сделают это перед всей школой.

– Билл!

Он смотрел на нее, слушая гудки, а когда подключилась голосовая почта, он отозвался:

– Что?

– Просто помни. Не зацикливайся на том, что Саммер могла или не могла сделать. Давай думать о том, что она поправится, хорошо?

Глава 23

Когда наступило утро, Билл ощутил, что его тело затекло из-за долгого сидения в кресле в палате Саммер. У него болели колени и спина, поэтому он встал и потянулся. Пейдж принесла ему кофе и грустно выглядящий сэндвич с индейкой из столовой. Подсохший хлеб и увядший салат.

Билл еще несколько раз пытался дозвониться Хокинсу, но тот до сих пор не перезвонил ему. Билл сказал Пейдж, что намерен отправиться в полицейский участок, но она посоветовала ему сидеть и ждать, пока детектив не свяжется с ним.

– Он занят, Билл, – сказала она. – Разве ты хочешь, чтобы он тратил свою энергию не на расследование, а на общение с тобой?

Это имело смысл. Это было правильно, жестко, логично. Но эти слова не погасили его жгучего желания пойти и что-то сделать, чтобы узнать, как это случилось с его дочерью. Найти этих мальчиков. Поговорить с ними и привлечь их к ответственности.

Его отвлекло появление посетителей. Несколько учителей пришли поговорить с Биллом и выразить ему свое сочувствие. Пришел даже директор школы, Коул Рейнольдс. Этот пожилой мужчина носил тонкие усики, а итальянские мокасины на его ногах казались слишком маленькими для его крепкого тела. Билл начал было рассказывать Рейнольдсу о соревновании, которое устроили мальчики из его школы.

Директор поднял руку:

– Я уже слышал от полицейских об этом.

– И что вы собираетесь делать?

Рейнольдс осторожно положил руку на предплечье Билла. Билл смотрел на его темные волосы, бледное лицо с парой возрастных пятен.

– Многим сейчас больно, Билл. В том числе и вам. У нас будет время разобраться с этими детьми, главная наша задача – помочь им стать на путь исправления.

Билл хотел возразить ему, но не смог найти убедительные аргументы. Он пожал Рейнольдсу руку, и они даже слегка обнялись. Похоже, все сочувствовали Биллу. Ему было приятно, что посторонние люди понимают, как ему больно, и пытаются облегчить его бремя. Букеты цветов, воздушные шары и игрушки заполнили комнату. А еще принесли корзину с фруктами и коробку конфет, и Билл и Пейдж рассыпались в благодарностях.

Потом пришли коллеги Билла по работе, притащили его любимые закуски и последние офисные сплетни. Билл радовался возможности отвлечься, улыбнуться чему-то обыденному, незначительному. Он сказал своему начальнику, что вернется на работу, как только сможет, и все наперебой стали говорить Биллу, чтобы он не торопился, чтобы уделил ситуации столько времени, сколько понадобится.

Билла уже стало клонить в сон, когда пришла доктор Дэвис и принялась изучать диаграмму, характеризующую изменение состояния Саммер, словно она содержала разгадку вечных тайн жизни. Билл стоял и ждал, нога у него затекла, ощущение, как будто его кололи булавками, заставляло переступать с ноги на ногу, как это делает непоседливый ребенок.

Доктор Дэвис наконец повернулась к нему, ее халат был ослепительно бел и выглядел как новый. Она носила кроссовки, и Билл представил, как она бежит по больнице словно ветер, перебегая от одного тяжелого пациента к другому.

– Мы собираемся перевести ее в наше крыло, в отделение реабилитации. Сейчас ее состояние стабильно, дыхание не затруднено. Там ей будет лучше, чем в палате интенсивной терапии.

Билл ждал, чтобы доктор сказала больше, а когда она этого не сделала, он спросил:

– Это хорошо, верно? Перевод в реабилитационное отделение?

– Это шаг к полному выздоровлению.

– Неужели она скоро придет в себя? – спросил он с мольбой в голосе.

Он понимал, что доктор не волшебник и не бог и не может этого знать наверняка, но он не мог не спросить.

– Ее тело само определит этот момент, – сказала Дэвис. – Возможно, ее переведут туда уже сегодня вечером.

– Могу я спросить вас еще кое о чем? – спросил Билл. – Она гримасничает, когда я с ней говорю, выглядит взволнованной. Может быть, это от боли?

– Она может испытывать боль. Мы стараемся ее снять, насколько это возможно.

– Но это выглядит так, будто она хочет что-то сказать, сообщить что-то важное, но не может.

– То, что она пытается говорить, – хороший знак.

Когда она ушла, поскрипывая кроссовками, Билл посмотрел на Пейдж.

– Знаешь, Пейдж, я воспринимаю этот перевод в отделение реабилитации как небольшую победу. И ее лицо, и попытки говорить… Доктор права – это хороший знак.

Пейдж кивнула, ее лицо было серьезным.

Билл сказал:

– По сравнению с семьей, которая хоронит дочь, у нас дела обстоят неплохо.

Глава 24

В тот вечер Билл вошел в свой темный тихий дом в шесть тридцать. Он включил свет, а когда пошел в спальню, его шаги гулко отдавались в доме. Он чувствовал себя чужаком, тем, кто оказался в месте, когда-то населенном другими людьми, людьми, оставившими здесь фрагменты своей жизни.

Он пытался не останавливаться, но сделал это. Билл замер в дверях комнаты Саммер. Он не включил свет, но в окна светили уличные фонари, и он различил силуэты кровати и стола. Это была черная дыра. Но у него не было времени падать в нее.

Он направился в свою спальню.

Билл порылся в шкафу, взял куртку и галстук, который он не носил со дня обеда по поводу его награждения за хорошую работу, а было это шесть месяцев назад. Он надел чистые брюки и рубашку, затем обул черные туфли, которые так долго не носились, что уже изрядно запылились. Завязав галстук, он изучил себя в зеркале. Большая часть его черепа просвечивалась сквозь волосы, и он взял расческу, зачесал волосы на одну сторону, затем на другую и в конце концов сдался. Он решил, что возраст и неумолимый бег времени побеждают в битве. Эти несколько дней февраля, пролетевшие как одно мгновение, полностью изменили его жизнь.

Он не хотел идти на похороны. Церемония прощания началась в школе в пять часов, и к моменту прибытия Билла там уже собралось много народа. И из-за смерти Джулии, и из-за случившегося с Саммер он понимал, что чувствуют члены семьи Хейли. Они думали о тысячах и тысячах дней, которые у них отняли, сияющем пути мечтаний и устремлений, который больше не простирался перед ними. Да, воспоминания приносили утешение, но оно было временным. Родители всегда смотрят вперед, планируют и мечтают. Родные Хейли больше не могли этого делать. Билл чувствовал, как внутри у него все будто покрылось ледяной коркой. Родные Хейли чувствовали себя еще хуже. Намного, намного хуже.

Он глубоко вздохнул, задумавшись о том, что ему предстоит пережить. Сотни испуганных, охваченных горем детей. Сотни истерзанных ужасом родителей. С ним будут разговаривать. Ему будут выражать сочувствие или смотреть на него вопросительно, задаваясь вопросом, как и почему он позволил дочери выйти за дверь своего дома, не зная, куда она идет.

Но это было не самым худшим. Хуже всего было то, что он легко мог представить себя на месте Кэнди Роджерс, хоронившей дочь, хотя он был отцом, надеющимся на восстановление здоровья своей дочери.

Но он должен был пойти. Он должен быть частью этого.

Так много людей пришли на похороны Джулии. Так много людей присылали ему открытки, подарки и еду, пока Саммер была в больнице. Он был частью этого. Довольно большой частью.

Билл направился к двери, решив оставить свет включенным. Он напомнил себе, что нужно купить несколько таймеров, но он знал, что мирские мысли, подобные этой, возникали в мозгу и тут же оставляли его, как вода, которую пытаешься удержать в ладонях. Он вышел на улицу и направился к машине. Небо потемнело, стало пурпурным. Его телефон зазвонил – это была Пейдж.

– Что случилось? – спросил он.

Пауза.

– Билл? Ты еще дома?

– Нет. Что-то не так? Что-то с Саммер?

– С ней все по-прежнему, – сказала Пейдж и запнулась.

– Спит?

– Да, конечно.

Билл ощущал беспокойство. Явно что-то произошло!

– Что? – спросил он.

– Мне только что позвонила Тина, – сказала Пейдж. – Ей нужна моя помощь. Наша помощь.

– Что случилось?

– Что-то происходит в доме Клинтона Филдса. Что-то случилось с еще одной девушкой.

Глава 25

Билл знал дорогу.

Он не стал расспрашивать Пейдж. Он ехал, сокращая путь, по переулкам. Он въехал в квартал, где жил Клинтон Филдс со своими родителями, когда день уже угас. Билл был здесь несколько раз, подвозил Саммер и Хейли. Он вспоминал, как девочки волновались, когда он вез их к друзьям, они о чем-то оживленно болтали, но не могли полностью скрыть свою нервозность и неуверенность. Несколько раз он говорил с родителями Клинтона. Его отец был человеком серьезным, работал страховым агентом, а мать – диетологом в городской клинике. Однажды, когда Билл подвез девочек, родители Клинтона предложили ему зайти, выпить с ними. Они поговорили о детях, о баскетболе и городских сплетнях. Он виделся с ними еще раз, когда они пришли выразить соболезнование по поводу смерти Джулии.

Что же происходило сейчас в их доме?

Билл повернул на их улицу и сразу увидел проблесковые маячки полицейских машин, их свет отражался от стен домов. Три полицейских машины и между ними «скорая помощь» – неуклюжий зверь, увенчанный красными огнями.

– Нет, нет! – забормотал Билл. – Нет!

Он припарковался как можно ближе к трем домам с распахнутыми дверями. Соседи стояли группками, скрестив руки, их лица выражали скорее любопытство, чем беспокойство.

Билл выскочил из машины и направился к коренастому полицейскому в форме, который стоял, сунув за пояс большие пальцы, словно оживший памятник.

– Детектив Хокинс здесь? – спросил Билл. Он задыхался, сердце у него бешено колотилось.

Только остановившись на мгновение посреди улицы, наполненной мигающими огнями, и увидев полицейского с каменным лицом, будто сделанного по единому образцу, Билл понял, насколько здесь все серьезно.

Он посмотрел на фасад дома Филдсов. Дверь была открыта, и на лужайку струился желтый свет. Еще один полицейский стоял в дверях и разговаривал по рации.

Что-то случилось с другой девушкой.

Другая. Но разве нельзя было это предотвратить? Этого бы не произошло, если бы полиция что-то сделала с Клинтоном и его дружками раньше!

– Вы член семьи? – спросил полицейский.

– Моя дочь… Я отец Саммер Прайс.

Брови полицейского едва заметно поднялись. Билл задавался вопросом, где берут этих молодых полицейских с такими свежими, но бесстрастными лицами? Они такими родились? Или их специально делают?

– В таком случае вам туда нельзя.

– Скажите Хокинсу, что я здесь. Что они сделали? Что там случилось?

– Детектив Хокинс вызывал вас? – спросил полицейский.

– Нет. Одна девушка позвонила моей сестре. Тина Эверетт. Она там? Она пострадала?

Коп поморщился. Он наклонил голову к правому плечу.

– Просто подождите пару минут, сэр. – Он поднял руку, осторожно отодвинул Билла в сторону, а затем что-то тихо сказал в свою рацию.

Несколько соседей стояли поблизости, среди них молодая пара в одежде для бега, со старой собакой на поводке у их ног.

– Вы знаете, что случилось? – спросил у них Билл.

Они оба покачали головами, и девушка сказала:

– Мы недавно подошли.

Затем они начали вытягивать шеи, пытаясь увидеть что-то позади Билла.

Билл развернулся. Из дома выходили парамедики[6]6
  Парамедик – специалист с медицинским образованием, врач или фельдшер, работающий в службе скорой помощи, аварийно-спасательных и военных подразделениях и обладающий навыками оказания экстренной медицинской помощи на догоспитальном этапе.


[Закрыть] с носилками. Когда они подошли ближе, Билл увидел очертания тела под белым покрывалом. Он испытал невероятное облегчение, когда заметил, что лицо девушки не закрыто. На ней была кислородная маска, веки плотно сомкнуты. Ее коричневые волосы были распущены. Билл не узнал эту юную девушку. Очень юную и очень уязвимую.

Как Саммер на больничной койке.

Билл наблюдал с расстояния в несколько шагов, как медики закатывали носилки в машину «скорой помощи». Один остался внутри, с девушкой, а другой спрыгнул на землю и закрыл тяжелые металлические двери.

– Она в порядке? – спросил Билл. – Что с ней случилось?

Но парамедик проигнорировал его вопрос и пошел к передней части машины.

Билл огляделся и увидел полицейского, с которым только что говорил.

– Боже, что с ней случилось? – спросил он. – Ее избили?

Билл снова не получил ответа. Коп просто отмахнулся от него.

– Вы не можете так поступать, – сказал ему Билл. – Вы не можете просто отодвинуть меня в сторону. Моя дочь в больнице. Другая девушка мертва. Эти животные это сделали. Они причинили боль этой девушке.

– Сэр, – произнес полицейский, скрестив руки на груди. – Просто отойдите на несколько шагов назад.

– Подождите…

Из дома вышла знакомая фигура. Билл узнал Хокинса издалека. Этот его объемный живот, плавные движения.

– Билл?

Билл тут же прошел мимо полицейского и двинулся через газон, встретив детектива на полпути.

– Что, черт возьми, происходит?

– Что, черт возьми, вы здесь делаете? – спросил Хокинс. – Кто вам сообщил об этом?

– Тина Эверетт. Она позвонила моей сестре, и я сразу же приехал сюда.

Хокинс развернулся и посмотрел на дом. Затем он снова встретился взглядом с Биллом.

– Я уж вижу…

– Что случилось?

– Билл, я думаю, вам лучше вернуться домой. Вы не можете здесь находиться. Идите домой. Я свяжусь с вами позже, обещаю.

– Вы не ответили ни на один из моих звонков, а я звоню вам целый день.

Хокинс заиграл желваками, он явно был раздражен.

– Билл, я занят целый день. Сюда меня вызвали из школы, с церемонии прощания с Хейли.

– Просто скажите мне…

– Идите. Вы должны уйти. Я позвоню позже.

Хокинс положил свою совсем не мягкую руку Биллу на спину и слегка надавил на нее, пытаясь вывести Билла на улицу. Билл сделал два шага, обернулся и снова посмотрел на дом.

Он увидел двух полицейских, выходящих из двери. Клинтон Филдс шел между ними. Когда он увидел Билла, рот его искривился, как тогда на школьной стоянке. Билл быстро двинулся вперед, обойдя Хокинса.

– Что ты сделал? Что ты сделал?!

Парень, подняв руки, спрятался за полицейскими, как испуганный ребенок. Билл резко размахнулся и попытался ударить Клинтона кулаком, но тот увернулся. Билл потерял равновесие. Он выпрямился, намереваясь снова замахнуться, но кто-то обхватил его поперек груди – Билл видел чье-то широченное предплечье – и стал оттаскивать в сторону. Билл упал на землю и почувствовал, что брюки стали влажными.

– Ладно, ладно, – сказал Хокинс. – Уведите парня отсюда. Его родители сейчас подойдут. Пусть везут его в участок.

Билл остался сидеть на траве. Он вытер ладони о брюки. Хокинс наклонился, его большое лицо заполнило почти все пространство перед Биллом, как восходящая луна.

– Успокоились? – спросил он. – Хотите поговорить?

Билл кивнул, травинки щекотали его пальцы.

Хокинс выпрямился, протянул ему свою большую руку:

– Поднимайтесь, Билл.

И он поднял Билла на ноги.