Текст книги "Семья Машбер"

Автор книги: Дер Нистер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 43 (всего у книги 43 страниц)

Сначала корчмарь издали наблюдал за тем, как держался Лузи во время молитвы, а потом, за столом, уважение его к нему возросло. Перед сном Иехиел вышел на улицу и увидел Лузи, который стоял за оградой двора, глубоко задумавшись и обратив лицо к небу. Иехиел не понял, чего этот странный гость ищет или надеется найти в обыкновенном ночном деревенском небе.

Почтительное отношение хозяина к гостям не уменьшилось и на следующее утро, когда Лузи и Сроли после молитвы стали собираться в дорогу. Напротив, именно тогда, когда Лузи и Сроли должны были уходить и Сроли хотел расплатиться за еду и ночлег, Иехиел отказался взять деньги, как не взял бы их у известного праведника, если бы тот проездом остановился у него. Мало того, перед тем как распрощаться, он попросил у Лузи благословения, словно тот был настоящим праведником, – так делают жители сел, которые просят, чтобы праведник помолился за благополучный отел коровы или за то, чтобы лошадь не пала и чтобы дела в корчме шли хорошо.

Лузи исполнил просьбу Иехиела – поначалу с неловкостью, но потом с добродушной улыбкой мудреца, видящего перед собою мхом заросшего сельского жителя, верующего в то, во что верить не полагается. Распрощавшись с хозяином корчмы, Лузи и Сроли двинулись лесом дальше, вперед. Через несколько часов они дошли до опушки и увидели перед собою маленький заспанный поселок, состоявший из одной только улицы, по обе стороны которой тянулись дома. В поселке царила такая же тишина, как и в лесу, из которого они только что вышли. Лузи захотелось побыть здесь подольше. Они сняли жилье, и Лузи провел несколько дней в местной синагоге: утром за молитвой, а затем – за чтением фолиантов, как обычно. Потом они со Сроли снова отправились в путь и шли мимо городишек, существовавших со времен Богдана Хмельницкого, – таких, как Звиль, Корец, Анополь, Заславль.

Все время следом за Лузи шли какие-то неясные слухи, проистекавшие из города N. Одни истолковывали эти слухи к добру, другие – к худу. Чересчур набожные жители поселков и деревень, через которые проходили наши странники, держались от Лузи в стороне и даже хотели, чтобы он поскорее их покинул: мало ли что, а вдруг он и в самом деле такой, как говорят?.. Но другие – таких было большинство, – глядя на Лузи, не могли верить россказням и, уверенные в его правоте, утверждали, что этого человека лишь охватили сомнения и он желает изжить их вот так, скитаясь по свету, а слухи, которые следуют за ним, – ложные.

Так или иначе, но в то лето везде говорили о таинственном страннике, и даже когда наши путники попадали в такие места, где люди склонны были верить тому вздору, который рассказывали о Лузи, увидев его вместе со Сроли, несшим за плечами торбу, местные жители начинали испытывать к нему такое уважение, что и у самых заядлых фанатиков не только не хватало смелости бросить ему в лицо упрек, но и отважиться за глаза сказать о нем оскорбительное слово. Столь глубокое уважение Лузи внушал как своим единоверцам – евреям, так и неевреям, которые при встрече уступали Лузи дорогу, а потом, пропустив его, оборачивались и провожали его почтительным взглядом.

Так бывало, когда Лузи и Сроли в знойный летний день, в страдную пору, проходили через деревню: все крестьяне ушли в поле, в домах оставались лишь немощные старики и старухи. Путники просили воды испить, и им тут же с уважением подносили кружку. Хозяева просили их подождать, а сами уходили в садок за домом и приносили яблоко или грушу – только что с дерева, или темно-лиловые сливы, словно дымком подернутые, в миске с намалеванным на донышке петухом. «На здоровье!» – говорили доброжелательно крестьяне, глядя на запыленного и немного уставшего Лузи, вызывавшего у набожных людей такое же чувство уважения, какое они питали к странникам-богомольцам, ходившим от церкви до церкви, от одного славного монастыря до другого… Случалось также, что Лузи и Сроли приходили к вечеру в поселок, где жители справляли свадьбу. Новоприбывшие гости должны были прийти на торжество и поздравить жениха с невестой и всю родню. Когда бы они ни являлись – до венца или после, в самый разгар свадебного оживления, – их сразу замечали, шли к ним навстречу, приглашали к столу. И родня, и гости – все на минутку затихали и, глядя со стороны на Лузи, тихо спрашивали друг у друга:

– Кто этот человек? Неужели из тех, что побираются?

– Упаси Бог! – отвечали им те, кто уже слыхал о Лузи. – Ведь это же Лузи Машбер, тот самый, что ходит по нашему краю…

– Вот как!

Так бывало и вечером, и рано утром, когда Лузи и Сроли должны были покидать поселок, но, увидев свадьбу, направлялись в тот дом, где шло празднование, чтобы первое приветствие принести новобрачным и родне, как полагается. Как только люди замечали на пороге Лузи в дорожном пальто и Сроли с торбой за плечами, они освобождали им путь к жениху и невесте; потом, когда гости и даже музыканты прерывали игру и танцы, их приглашали к столу и просили отведать свадебных яств. Если путники отказывались, ссылаясь на то, что им пора в дорогу, хозяева упрашивали Сроли развязать торбу и пополняли ее содержимое печеньем, пряниками, пирогами и прочими лакомствами, а также жареным и вареным – этого хватало нашим странникам на день и больше.

– Кто этот человек? – спрашивали гости друг друга.

– Не знаете?.. Ведь это же Лузи Машбер, который ходит по нашему краю.

Говоря это, люди не отводили глаз от высокого и стройного Лузи с короткой белой бородой, с появлением которого в дом как бы входило благородство, не исчезавшее и тогда, когда он этот дом покидал.