Текст книги "Троя"

Автор книги: Дэн Симмонс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 65 (всего у книги 100 страниц)

– Да. Улыбколюбивая вместе с другими бьется на нашей стороне, она столь же благоволит к Илиону, как и раньше. И клянется, что не убивала любезного всем горожанам юного Астианакса, иначе именуемого Скамандрием.

Губы Гектора белеют, словно мел.

– Дальше, – изрекает он.

Деифоб набирает в грудь воздуха. Елена осматривается по сторонам. Вокруг десятки побледневших, напряженных лиц и взволнованных взоров.

– Агамемнон, его войска и бессмертные покровители перегруппируются у многовесельных судов, – осмелев, продолжает полководец. – Ночью они достаточно близко подошли к Илиону, чтобы поставить осадные лестницы и отправить немало храбрых сынов Трои в обитель Аида. Однако они поспешили, не успели как следует подготовиться, ведь львиная доля ахейцев тоже не успела покинуть небесную Дыру. Под предводительством Ареса и с помощью сребролукого Аполлона мы отбросили неприятеля за Лесной Утес, а потом загнали врага за его же рвы и покинутые укрепления моравеков.

Долгое время над залом висит мертвая тишина. Приамид восседает, потупив очи; кажется, он погружен в нелегкие раздумья. В начищенном шлеме, сияющем на изгибе престольного подлокотника, отражаются лица, полные ожидания.

Поднявшись, Гектор медленно подходит к докладчику, стискивает на миг его плечо и обращается к царю:

– О благородный Приам и любезный отец, дражайший среди моих братьев Деифоб защитил милую сердцу отчизну, покуда я прохлаждался в чертогах, точно старая баба, унывая сердцем о том, чего не вернуть. И вот я молю о прощении, прошу оказать мне честь и позволить вернуться в ряды заступников города.

В слезящихся глазах старика впервые теплятся слабые отблески жизни.

– Сын мой, готов ли ты забыть раздоры с богами, что подвизаются за Трою?

– Враг Илиона – мой враг, – ответствует Гектор. – Мой союзник – тот, кто громит неприятелей священного Илиона.

Но царь не успокаивается:

– И ты будешь биться бок о бок с Афродитой? Называть боевыми товарищами тех, против кого сражался несколько месяцев? Убивать тех самых аргивян, которых учился считать своими друзьями?

– Враг Илиона – мой враг, – твердо повторяет безутешный отец Астианакса и надевает на голову блистающий шлем. Сквозь круглые дыры его глаза полыхают свирепым огнем.

Приам поднимается с трона, прижимает к себе любимого сына и с невыразимой нежностью касается губами его щеки.

– Веди же наши войска к победе, благородный Гектор.

Герой поворачивается, на секунду сжимает предплечье брата, потом возвышает голос, обращаясь ко всем собравшимся, изнуренным битвой военачальникам и их ратоборцам:

– Настала пора обрушить на неприятеля пламя нашего гнева. Наполним же долину звучными криками, все дружно! Громовержец Кронид назначил троянцам стяжать победу, и будет нам сей день слаще самой жизни! Ибо ныне мы возьмем корабли данайцев, предадим черной гибели Агамемнона и положим конец этой войне!

В наступившей тишине под сводами потолка перекатывается долгое эхо. И вдруг огромная зала взрывается ревом. Елена вздрагивает и в испуге отступает за спину Кассандры; та скалится, словно мертвец, от уха до уха.

Зала пустеет, как если бы людей унесло волной их собственного крика – крика, который не утихает, но возрождается и даже набирает мощь после того, как Гектор выходит из бывшего дворца Париса под ликование тысяч людей, ожидавших его снаружи.

– Оно возвращается. – Страшный оскал Кассандры будто примерз к лицу. – Наше прежнее грядущее возрождается на крови.

– Заткнись ты, – шипит Елена.

– Вставай, Ада! Вставай!

Отбросив туринскую пелену, молодая женщина села в кровати. Эмма трясла подругу за плечи. Та поглядела на запястье, сверилась с напульсной функцией: было едва за полночь.

Снаружи доносились крики, визг, сухо потрескивали винтовки, свистели тетивы арбалетов, гулко стучали болты. О стену особняка ударилось нечто тяжелое; секунду спустя в соседней комнате взорвалось окно. За стеклами бушевал огонь.

Ада вскочила с постели (оказывается, будущая мать даже не разувалась), расправила помятую тунику и ринулась вслед за Эммой. Коридор содрогался от топота бесчисленных ног. Вооруженные колонисты спешили занять условленные позиции.

У подножия лестницы супругу Хармана поджидал Петир.

– Они прорвались через западные укрепления. У нас много погибших. Войниксы уже рядом.

35

За порогом Ардис-холла царили смятение, мрак, ужас и гибель.

Когда Петир и Ада выбежали через парадный выход на южную лужайку, женщина различила в кромешной мгле одни лишь языки факелов на частоколе да смутные очертания людей, которые мчались к особняку, и чуть не оглохла от воплей.

Но вот перед ней возник крепко сложенный бородач, один из первых мужчин, явившихся в Ардис послушать уроки Одиссея. В руках у Ремана был арбалет, оставшийся без единого болта.

– Войниксы прорвались через северную стену! Триста или четыреста сразу, вместе, одновременно …

– Триста – четыреста? – прошептала Ада.

Минувшей ночью, во время самого страшного сражения, колонисты насчитали не более полутора сотен чудовищ по всему четырехугольному периметру.

– Сейчас с каждой стороны лезут по двести тварей, – выдохнул бородач. – Но начали они пробиваться с севера, под градом камней. Многие полегли… даже не видели валунов, летящих в темноте… и когда людей поубавилось, одни бежали, другие пригнули головы, тут-то войниксы перемахнули через стену, прыгая друг другу на спины. Эти твари напали на скот, мы не успели даже позвать подкрепление. Мне нужны арбалетные болты и новое копье…

Мужчина рванулся было в гостиную, где раздавали оружие и боеприпасы, однако Петир удержал его за руку.

– Вы раненых вынесли?

Реман замотал головой.

– Там настоящая бойня. Войниксы добивали каждого, кто упал, даже с легким ранением или ссадиной от камня. Мы не смогли… не смогли… никого спасти.

Великан отвернулся.

Ада обогнула дом и устремилась на север.

Литейный купол ярко пылал, озаряя разразившийся хаос. Временные бараки и палатки, где ночевали больше половины колонистов, тоже горели. Мужчины и женщины, обезумев от страха, спешили под защиту Ардис-холла. Слышалось мычание и блеяние домашнего скота: призрачные, прыткие, словно ветер, войниксы безжалостно резали животных (супруга Хармана вспомнила время, когда это делалось только ради людей) своими смертоносными клинками-манипуляторами, венчающими могучие стальные ручищи. Будущая мать в ужасе наблюдала, как в сотне ярдов залитые кровью коровы падают в грязь, перемешанную со снегом, – и вдруг серые твари поскакали к ней, стремительно сокращая расстояние гигантскими прыжками кузнечиков.

Петир схватил молодую женщину за руку.

– Уходим, пора отступать!

– Огненные траншеи… – Ада вырвалась и ринулась наперерез людскому потоку.

На заднем дворе она отыскала факел, зажгла его и побежала к ближайшему рву. Прокладывать дорогу пришлось через мужчин и женщин, бегущих по направлению к дому; Реман и другие старались удержать эту бурную реку, но перепуганное человеческое стадо неуклонно мчалось вперед, бросая луки, арбалеты, винтовки. Войниксы уже захватили пылающий купол; серебристые фигуры прыгали по перекладинам каркаса, сбивая наземь тех, кто пытался тушить огонь. Между тем еще больше тварей мчались навстречу хозяйке особняка. Им оставалось одолеть восемьдесят шагов – а траншея темнела в полусотне ярдов.

– Ада!

Будущая мать припустила со всех ног. Петир и еще несколько человек устремились за ней следом, хотя у них на глазах чудовища уже перемахнули первый ров.

Бензиновые канистры стояли на месте, однако никто не вылил их содержимое в канаву. Супруга Хармана сорвала крышку, пинком опрокинула банку и прокатила ее вдоль края, расплескивая резко пахнущую вязковатую жидкость по дну неглубокой траншеи. Петир, Салас, Пеаен, Эмма и другие принялись открывать и переворачивать большие цистерны с ламповым маслом.

И тут нагрянули войниксы. Пролетев над канавой, одна из тварей с размаху перерубила руку Эммы у самого плеча. Девушка даже не вскрикнула. Только взглянула на потерянную конечность в немом изумлении, широко разинув рот. Враг поднял добычу над головой, на хищных лезвиях заплясали языки пламени. Ада отбросила факел, подхватила брошенный кем-то арбалет и всадила болт в кожаный горб чудовища. Тварь начала разворачиваться, приседая для прыжка. Тогда Петир выплеснул на войникса полбанки керосина, а Лоэс одновременно швырнул свой факел.

Чудовище вспыхнуло и закружилось, тяжело раскачиваясь и размахивая металлическими руками. Двое друзей Петира осыпали его тучами дротиков. Наконец тварь упала в канаву и подожгла разлитое горючее. Эмма рухнула на руки Реману, тот подхватил ее без труда и развернулся, чтобы бежать к дому.

Из мрака вылетел камень величиной с кулак. Быстрый и почти незаметный, как пущенный из винтовки дротик, он точно врезался в затылок мужчине. Бородач покачнулся, не выпуская подругу, и вместе с ней повалился в траншею. Оба тела разом объял огонь.

– Уходим! – крикнул Петир, хватая Аду за локоть.

Из пламени выпрыгнул войникс и приземлился перед ними. Молодая женщина выпустила ему в живот оставшийся болт из арбалета, поймала запястье товарища и потащила его прочь, обогнув качающегося врага.

Теперь, когда весь периметр был охвачен огнем, супруга Хармана четко видела войниксов, кишащих повсюду. Многие преспокойно скакали через пылающие рвы. Некоторые падали под градом дротиков, иных задерживали стрелы, кое-кого удавалось обратить в бегство, но, к сожалению, объятые ужасом люди стреляли кто во что горазд, не соблюдали никакого порядка и плохо целились, тогда как невидимые во мраке чудовища сеяли смерть, осыпая противника беспрестанным градом камней. Совсем юная девушка с рыжими волосами получила удар в бок и выхаркнула сгусток крови на белую тунику. Ада швырнула на землю пустой арбалет, обеими руками помогла несчастной подняться и нетвердым шагом двинулась вместе с ней к Ардис-холлу.

Подожженные руками отступающих колонистов траншеи полыхали уже со всех сторон, за считанные мгновения воздух нагрелся на несколько градусов, однако все оказалось напрасно: хозяйка имения видела, как войниксы скакали через огонь и дико метались по лужайке.

Пострадавшая девушка навалилась и едва не придавила подругу к земле. Супруга Хармана присела на корточки, изумляясь про себя, откуда в таком хрупком теле могло взяться так много крови. Петир потянул ее за руку:

– Ада, уходим!

– Нет.

Будущая мать наклонилась, перекинула рыжеволосую подругу через плечо и попыталась подняться. Тем временем их окружили пятеро войниксов.

Петир принялся отбивать чудовищ обломком копья, валявшегося поблизости, однако те проворно уворачивались от ударов и сами стремительно нападали. Одна из тварей завладела копьем, вырвав его из рук противника. Молодой человек рухнул навзничь, под ноги войниксу. Хозяйка Ардис-холла заозиралась, ища хоть что-нибудь похожее на оружие. Затем попыталась поставить рыжеволосую девушку на ноги, чтобы освободиться самой, но у несчастной подогнулись колени, и та упала. Тогда Ада ринулась на мерзкого войникса, готовая защищать товарища хотя бы даже голыми руками.

Раздался громкий залп, и двое чудовищ, одно из которых уже собиралось обезглавить жертву, повалились на землю. Трое других развернулись, ища тех, кто на них напал.

Товарищ Петира Ламан, утративший в прошлом бою четыре пальца на правой ладони, стрелял из дротикового пистолета левой рукой. Другой он крепко сжимал деревянно-бронзовый щит, от которого так и отскакивали тяжелые камни. Следом появились Оэллео, Салас и Лоэс – ученики Одиссея и приятели Ханны; у каждого было оружие и надежный щит. Еще двое войниксов рухнули, а третий спасся, перепрыгнув пылающую траншею. Но в ту же минуту друзей окружили дюжины других.

С усилием встав на ноги, Петир помог Аде поднять рыжеволосую девушку, и они вместе направились к дому, до которого оставалось более сотни футов; Ламан прокладывал путь, а Салас, Лоэс и хрупкая Оэллео прикрывали группу щитами.

Двое войниксов прыгнули на спину женщине с короткой стрижкой, вдавили в перемешанную грязь и растерзали клинками ее позвоночник. Вождь группы обернулся и выпустил целый залп из дротиков по кожаным наростам чудовищ. Тварей отбросило в стороны, но Салас была уже мертва. Послышался свист, камень ударил Ламана в висок, и мужчина упал без дыхания.

Оставив рыжеволосую девушку на попечение Петира, Ада выхватила тяжелый дротиковый пистолет. Из темноты на друзей обрушился каменный град, и друзья присели за щитами Лоэса, Оэллео и за щитом павшего Ламана (последний подхватил Петир). Огромный валун, пробив бычью кожу и дерево, покалечил Оэллео левую руку. Ближайшая подруга отсутствующего Даэмана запрокинула голову и завизжала от боли.

Вокруг теснились уже десятки – нет, сотни войниксов. Они скрежетали клинками, скакали, добивали упавших мужчин и женщин и неуклонно приближались к Ардис-холлу.

– Нас отрезали! – закричал Петир.

Траншеи за спинами друзей горели все слабей и совсем не мешали чудовищам прыгать. Земля была усеяна трупами, в основном человечьими.

– Попробуем прорваться! – откликнулась Ада.

Обняв за плечи потерявшую сознание девушку и стреляя из пистолета, она велела Оэллео надеть щит на правую руку и примкнуть к Лоэсу. Кое-как прикрывшись от летящих камней, пятерка побежала к дому.

Двадцать или тридцать войниксов преградили путь отступающим, а другие ринулись к ним на подмогу. В панцирях и капюшонах тварей частенько сверкали хрустальные дротики, переливаясь в огненном зареве то красными, то зелеными искрами. Налетевшее чудовище схватило щит Оэллео, оторвало девушку от земли и мощным взмахом левой руки перерезало ей горло. Еще одна тварь отняла у Ады ее ношу; будущая мать приставила дуло пистолета к горбу врага и четырежды спустила курок. Точно взорвавшись изнутри, войникс рухнул на еле живую добычу и залил ее белой кровью, зато разряженный пистолет защелкал впустую. Тем временем к друзьям огромными скачками приближалась еще дюжина тварей.

Встав на колени, троица прикрывала щитами упавшую девушку; Лоэс отстреливался из последней винтовки, Петир же готовился встретить недругов ударами сломанного и потому слишком короткого копья. Чудовища стягивались к месту схватки десятками.

«Харман», – пронеслось в голове будущей матери. Молодая женщина ощутила прилив несказанной любви – и невыразимого гнева. Почему его нет рядом? Теперь, когда дитя в ее чреве обречено, как и она сама, почему он не может их защитить? В это мгновение Ада любила Хармана превыше всего на свете – и ненавидела всей душой. «Прости», – подумала вдруг она, обращаясь не к исчезнувшему супругу и не к себе самой, но к маленькому комочку жизни у себя в животе. Ближайший из войниксов прянул к хозяйке Ардис-холла, и та со злости швырнула в его металлический панцирь пустым пистолетом.

Чудовище полетело вспять, и его разнесло на куски. Ада изумленно захлопала ресницами. Неведомая сила отшвырнула назад еще по пять тварей с обеих сторон. Дюжина войниксов пригнулась к земле, воздев металлические руки; прямо с небес, а вернее, с летучей машины врагов поливал смертельный дождь из дротиков. По меньшей мере восемь человек яростно палили с борта, по очереди заряжая винтовки.

Греоджи опустил соньер совсем низко, на уровень груди. «Вот же дурень!» – подумалось будущей матери. Войниксы без труда могли запрыгнуть и увлечь машину вниз. А стоило колонии лишиться летучего диска, и Ардис был бы обречен.

– Ура! – заорал пилот.

Лоэс прикрыл Петира и Аду, пока те вытаскивали бесчувственное тело рыжеволосой девушки из-под мертвого врага и грузили его на соньер. Чьи-то руки втянули следом супругу Хармана. Воздыхатель Ханны забрался сам. Вокруг беспрестанно свистели камни. Трое войниксов прянули выше, чем находились головы пассажиров, но кто-то – кажется, девушка по имени Пеаен, – выстрелил из винтовки, так что двоих отбросило в стороны. Последний опустился на край диска, прямо перед Греоджи. Отважный пилот ударил врага мечом в грудь, и тварь полетела вниз – правда, вместе с клинком.

Лоэс повернулся и тоже запрыгнул в машину. Перегруженный соньер дернулся, закачался и рухнул на мерзлую почву. Чудовища нападали уже отовсюду; из упавшего наземь, залитого кровью соньера они смотрелись гораздо крупнее обычного. Греоджи поколдовал над виртуальной системой управления, машина содрогнулась и взмыла в воздух. Войниксы яростно скакали, точно кузнечики; тварей расстреливали из винтовок.

– У нас кончаются дротики! – прокричал с кормы Стоман.

Петир наклонился к Аде.

– Как ты, цела?

– Да, – с усилием пролепетала молодая женщина, стараясь остановить кровотечение у рыжеволосой девушки; к несчастью, оно оказалось внутренним. Супруга Хармана никак не могла нащупать пульс у нее на шее. – Не думаю, что…

Внезапно по дну и краям соньера застучал каменный град. Один из булыжников угодил в грудь Пеаен; девушка пошатнулась и упала спиной вперед, споткнувшись о тело раненой подруги. Еще один ударил поклонника Ханны за ухом; голова молодого человека дернулась вбок.

– Петир! – воскликнула Ада и привстала на колени, чтобы поймать его.

Тот поднял недоуменное лицо, взглянул на нее, улыбнулся краешками губ и задом наперед, с высоты полусотни футов, полетел в самую гущу войниксов.

– Держитесь! – скомандовал Греоджи.

Соньер описал широкую петлю над Ардис-холлом. Хозяйка имения смотрела во все глаза. Чудовища кишели у каждой двери, карабкались на каждую стену, колотили в каждое запертое окно. Траншеи догорали по всему периметру, усиливая зарево от полыхающего купола и объятых огнем бараков. Ада прикинула, что внизу суетятся не менее тысячи войниксов, и это лишь вокруг особняка; впрочем, она не очень-то хорошо умела считать на глаз.

– Дротиков больше нет! – прокричал мужчина из правой передней ниши.

Ада узнала его. Не далее как вчера Боман готовил ей завтрак.

Греоджи поднял побледневшее лицо в грязных разводах и пятнах крови.

– Придется лететь к павильону, – проговорил он. – Ардис мы потеряли.

Супруга Хармана решительно замотала головой.

– Поступайте как знаете, а я остаюсь. Высадите меня вон там. – Она указала на платформу для джинкеров между скатами крыши и застекленным потолком.

Аде припомнился день, когда она совсем юной девочкой карабкалась туда вверх по лестнице, и Даэман заглянул ей под юбку (в ту пору его распущенность не знала пределов).

– Высадите меня, – повторила будущая мать.

На крыше теснились мужчины и женщины, чьи сгорбленные тени напоминали вытянутых горгулий. Тучи дротиков, простых и арбалетных болтов со свистом сыпались на всевозрастающую ораву резвых чудовищ. На взгляд хозяйки Ардиса, с тем же успехом можно было пытаться остановить океанский прибой, швыряя в него галькой.

Греоджи велел соньеру зависнуть над многолюдной платформой. Ада спрыгнула вниз и приняла на руки тело рыжеволосой девушки, возможно, уже испустившей дух. Из машины спустили Пеаен – она громко стонала, не приходя в сознание. Обеих пострадавших супруга Хармана уложила на пол. Боман соскочил с диска только за тем, чтобы закинуть на борт четыре тяжелых мешка с обоймами дротиков, и торопливо вскарабкался обратно. Повернувшись вокруг оси, машина беззвучно нырнула прочь. Пальцы Греоджи изящно летали над виртуальной панелью управления, а лицо его было так сосредоточено, что хозяйке особняка невольно вспомнилась мама, столь же внимательно и серьезно игравшая на фортепьяно в парадной гостиной.

Пошатываясь, Ада приблизилась к самому краю платформы. Голова закружилась, и женщина сорвалась бы, не поддержи ее кто-то из колонистов. Таинственный спаситель (а может, и спасительница) вернулся на прежнее место и вновь принялся стрелять из винтовки: щелк-щелк-щелк! Из мрака вылетел камень, темный силуэт повалился спиной на платформу, скользнул по крутом скату и канул вниз. Супруга Хармана так и не узнала, кто удержал ее от падения.

И вот она застыла у края, отстраненно, почти безучастно глядя вокруг. Происходящее казалось ей всего лишь частью привычной и нереальной туринской драмы – неплохим развлечением для того, чтобы скоротать дождливый осенний вечер.

Войниксы карабкались прямо по наружным стенам особняка. Там, где удавалось разбить тяжелые ставни, они устремлялись в комнаты. Из парадного входа на кишащую тварями лестницу падал свет. Они сорвали двери с петель, догадалась Ада. Это значило, что в передней не осталось ни одного живого защитника. Своей немыслимой скоростью чудовища смахивали на гигантских насекомых. До крыши им оставались даже не минуты – считанные мгновения. Западное крыло особняка занималось огнем, но войниксы были быстрее пламени.

Повернувшись, хозяйка горящего дома двинулась на ощупь, ища среди влажных тел винтовку, которую перед падением обронил неизвестный спаситель. Не уходить же из жизни с пустыми руками!