Текст книги "Троя"

Автор книги: Дэн Симмонс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 59 (всего у книги 100 страниц)

27

Затемно пробудившись, Ада увидела в комнате сразу трех войниксов. Один из них держал между длинными пальцами-лезвиями отсеченную голову Хармана.

Тут женщина проснулась по-настоящему, среди предрассветных сумерек, чувствуя, как бешено колотится сердце. Рот ее был широко разинут, как если бы готовился испустить вопль ужаса.

«Милый!»

Она выкатилась из постели, присела на краешке, обхватила виски ладонями. Кровь грохотала, не унимаясь, даже голова кружилась. Невероятно: как это Ада смогла забыться, пока супруг еще на ногах. Все-таки глупая штука – беременность, подумалось ей, подчас ощущаешь себя предательницей.

Хозяйка Ардис-холла заснула прямо в одежде – в холщовых штанах, жилетке, блузке и толстых носках. Будущая мать как смогла уложила волосы и разгладила длинную юбку, чтобы не выглядеть неряхой. Прикинула, не взять ли немного драгоценной горячей воды из общих запасов и принять ванну, но передумала. Мало ли что могло произойти за час или два, с тех пор как она задремала. Ада обулась и поспешила вниз по лестнице.

Харман стоял в передней гостиной с широкими, еще не разбитыми остекленными стенами, за которыми открывался вид на южную лужайку до невысокого частокола. Хмурые тучи не только совершенно застили восходящее солнце, но и начали сыпать белой крупой. Молодая женщина лишь однажды видела подобное в Ардисе, да и то – в детстве. Около дюжины колонистов обоего пола, в том числе и Даэман со странным румянцем на лице, негромко переговаривались у самой стены, глядя на снегопад.

Ада наспех обняла кузена и тут же прижалась к супругу, обвив его шею рукой.

– Как там Оди… – начала она.

– Никто пока жив, но уже одной ногой в могиле, – тихо промолвил девяностодевятилетний мужчина. – Он потерял много крови. Дышит с усилием, все хуже и хуже. Лоэс говорит, через час или два ничто не поможет. Вот решаем, как нам следует поступить… – Он обнял жену за талию. – Даэман привез ужасные вести о своей матери.

Хозяйка Ардис-холла выжидающе посмотрела на друга. Неужели Марина окончательно отказалась переезжать? Они с кузеном дважды наведывались к ней за последние восемь месяцев, но так и не смогли переубедить упрямицу.

– Она мертва, – сказал молодой мужчина. – Калибан убил ее и всех обитателей башни.

Ада прикусила сустав пальца чуть ли не до крови, проговорила:

– О, Даэман, как я тебе сочувствую… – И только потом, осознав услышанное, прошептала в ужасе: – Калибан?

Рассказы Хармана об орбитальном острове Просперо уверили ее, что чудовище там и подохло.

– Калибан? – беспомощно повторила будущая мать, еще не стряхнувшая с разума бремя ночного кошмара. – Ты уверен?

– Да, – отвечал кузен.

Ада обвила его руками; напряженный и твердый, точно скала, молодой мужчина рассеянно погладил ее по плечу: должно быть, еще не пришел в себя от потрясения.

Разговор перекинулся на оборону особняка минувшей ночью. Войниксы пошли в атаку около двенадцати часов, тварей было не меньше сотни, а то и полутора – моросящий дождь и кромешная мгла не давали разглядеть наверняка, – и все устремились на частокол одновременно с трех разных сторон. Это было самое крупное и, без сомнения, самое слаженное нападение в истории Ардиса.

Защитники перебили войниксов перед самым рассветом. Вначале разожгли гигантские жаровни, потратив бесценные, сэкономленные нарочно для этой цели керосин и бензин-растворитель, осветив ограду и поля за нею, после чего обрушили на врага сущий шквал прицельного арбалетного огня. Болты далеко не всегда попадали по панцирям или кожаным наростам противников, гораздо чаще получалось наоборот, так что к утру колонисты лишились огромной части своих запасов, зато поубивали дюжины войниксов: команда Лоэса насчитала на полях и в лесу пятьдесят три недвижных тела.

Некоторые твари успели перепрыгнуть частокол (войниксы, подобно гигантским кузнечикам, умели скакать прямо с места на тридцать футов и выше) и прорвались к воротам, но не в сам особняк – там их остановили «тыловые бойцы» с острыми пиками. Восемь человек получили ранения, из них только двое пострадали всерьез: женщине по имени Кирик раздробило руку, а Ламан, приятель Петира, лишился четырех пальцев. Правда, в последнем случае виноваты были не вражеские лезвия, а свой же товарищ по оружию, неудачно замахнувшийся мечом.

Но именно соньер помог колонистам переменить ход битвы.

Харман поднял овальный диск со старой платформы джинкеров, расположенной высоко на крыше Ардис-холла. Хотя в машине имелось шесть мелких углублений с мягкой обивкой, позволяющих лежать навзничь, Петир, Лоэс, Реман и Ханна предпочитали стрелять с колена: мужчины из винтовок, дама – из лучшего арбалета, который смастерила своими руками.

Опускаться ниже шестидесяти футов, опять же из-за повышенной прыгучести войниксов, было рискованно, однако и этого оказалось достаточно. Даже в дождь и в кромешном сумраке летучим стрелкам удалось остановить нашествие тварей, которые носились, точно тараканы, и прыгали, будто саранча на сковородке. Харман повел соньер меж высоких деревьев у подножия и на вершине холма. Защитники пускали с укреплений тучи горящих болтов; катапультированные шары пылающего, шипящего бензина-растворителя озаряли темную ночь. Войниксы разбегались, воссоединялись и нападали снова, но после шестой попытки наконец убрались прочь. Часть их отправилась к дальней реке, часть – на северные холмы.

– Интересно, почему они отступили? – произнесла молодая женщина по имени Пеаен. – Почему перестали атаковать?

– Как это почему? – изумился Петир. – Мы перебили треть их войска!

Девяностодевятилетний мужчина скрестил на груди руки, мрачно глядя на тихо падающий снег.

– Кажется, я понял, о чем ты, Пеаен. Мудрая постановка вопроса. Действительно, что вынудило тварей прервать сражение? Кто-нибудь видел, чтобы войниксы реагировали на боль? Их можно убить… но не заставить горевать по этому поводу. Мне тоже неясно: почему они разбежались, вместо того чтобы биться с нами до последнего?

– Кто-то их отозвал, – вставил Даэман. – Или что-то.

Ада покосилась на кузена. В течение последних девяти месяцев решимость и силы молодого мужчины заметно крепли с каждым днем. И вот во что он превратился: безучастный вид, рассеянный взор, монотонный голос… Ужасная гибель матери если не доконала беднягу, то собиралась доконать в самом ближайшем будущем.

– Если войниксов отозвали, кто бы это мог сделать? – подала голос Ханна.

Ей не ответили.

– Даэман, – заговорил наконец Харман, – начни-ка свою историю еще раз, для Ады. И постарайся припомнить: вдруг ты что-нибудь упустил.

Длинная гостиная мало-помалу заполнялась людьми. Лица у всех были усталые. Слушатели не задавали вопросов и не перебивали рассказчика.

Скучным, бесцветным тоном Даэман поведал о бойне в башне Парижского Кратера, о пирамиде из черепов, о единственном не забрызганном кровью предмете – туринской пелене, о том, как сумел ее активировать позже, отправившись по факсу кое-куда еще… Он решил не уточнять, куда именно. Зато изложил все подробности насчет появления дырки над городом и описал вышедшую оттуда гигантскую тварь – нечто вроде мозга, передвигающегося на невообразимых руках.

После передышки, по его словам, Даэман вернулся ненадолго в Ардис. Охранники павильона, стоявшие на укреплениях с оружием и зажженными факелами, рассказали ему про ночные перемещения войниксов, про шум сражения и всполохи огненных шаров, долетающие со стороны особняка. Мужчину так и разбирало отправиться туда пешком, но люди на баррикадах отговорили пускаться в путь затемно, да еще через лес, полный войниксов: ведь это была бы верная смерть.

И тогда кузен Ады оставил туринскую пелену капитанам охраны – Касману и Греоджи, поручив одному из них факсовать на Чом или в иное безопасное место, если твари вздумают напасть до его, Даэмана, возвращения.

«Мы уже и так хотели воспользоваться узлом, когда эти мерзавцы атакуют, – отвечал Греоджи. – Установили даже очередность: одни уходят, остальные прикрывают. Не рисковать же головами ради павильона!»

Бывший коллекционер бабочек молча кивнул и факсовал обратно в Парижский Кратер.

Выбери он Дом Инвалидов – тот, что поближе к центру, – не говорил бы теперь со своими друзьями, однако Даэман предпочел Охраняемого Льва. Главная часть Парижского Кратера переменилась до неузнаваемости. Портал оставался на прежнем месте, источая бледный солнечный свет, но середину города сковала ветвистая сеть из голубого льда.

– Неужели там такая стужа? – поинтересовалась Ада.

– Когда подойдешь поближе, то да, – пояснил молодой мужчина. – А в нескольких шагах поливал обычный промозглый дождик. Думаю, это и не лед вовсе. Просто что-то холодное и прозрачное, но живое, вроде паутины на айсберге. В сердце Парижского Кратера эта дрянь затянула каждую башню, улицу и бульвар.

– Ты нашел то… ну, существо… которое вылезло из небесной дырки? – спросила Эмма.

– Нет. Не смог подобраться. Никогда еще не видел столько войниксов. Здание Охраняемого Льва – вы ведь помните, это старинный транспортный центр на рельсах, с удобными посадочными площадками на крыше, – так вот оно кишело мерзкими тварями… – Даэман покосился на девяностодевятилетнего товарища по приключениям. – Мне даже вспомнился Иерусалим.

– Так много? – только и произнес Харман.

– Так много. Но еще не все. Я кое-что не рассказал.

Все молча ждали. Снаружи продолжал валить белый снег. Из лазарета донесся стон, и Ханна сбежала проверить, как чувствует себя Одиссей-Никто.

– Из Парижского Кратера бьет синий луч света, – промолвил Даэман.

– Синего цвета? – удивилась женщина по имени Лоэс.

И только трое слушателей понимающе нахмурились.

– Такой же, как в Иерусалиме? – спросил девяностодевятилетний путешественник. Ада и Петир тоже были наслышаны об этой загадке.

– Ну да, – подтвердил молодой мужчина.

– А нельзя говорить яснее? – возмутилась рыжеволосая Оэллео.

– В прошлом году мы уже видели нечто подобное в городе около пересохшего Средиземного Бассейна. Сейви, наша опытная спутница, толковала, что луч составлен из… Как там правильно, Даэман? Из тахионов?

– Вроде того.

– Тахионов, – продолжал супруг Ады. – Если не ошибаюсь, он содержал коды всех представителей ее расы, населявшей Землю до Финального факса. То есть этот луч и был Финальным факсом.

– Не понимаю, – устало сказал Реман.

Даэман покачал головой.

– И я. Даже не знаю, откуда взялся странный свет – может, его принесла тварь из небесной дыры, а может, наоборот, луч сам ее вызвал. Но есть еще одна новость. Очень плохая.

– Хуже остальных? – рассмеялась Лоэс.

Мужчина даже не улыбнулся.

– Надо было срочно выбираться из Кратера, подальше от орд войниксов, и я подумал: куда? В Ардис-холле ведь еще не рассвело. Ну и начал факсовать по всем знакомым местам: Беллинбад, Уланбат, Чом, Дрид, потом в поместье Ломана, Киев, Фуего, Деви, Сатл Хейтс, а после – в Мантую и, наконец, в башню Кейптаун.

– Ты хотел их предупредить, – вставила Ада.

– Конечно.

– И что здесь дурного? – осведомился Харман.

– В Чоме и в Уланбате открылись такие же дыры. В сердце колоний раскинута ледяная паутина и бьют в небеса голубые лучи. Сетебос и там побывал.

28

Четыре десятка слушателей потрясенно переглянулись. А потом рассказчика захлестнула волна недоуменных вопросов. Даэман и Харман принялись объяснять, как именно выражался Калибан с орбитального острова о своем божестве – «многоруком, словно каракатица» Сетебосе.

Всех беспокоила судьба Уланбата и Чома. Второй из узлов молодой мужчина успел разглядеть лишь издали – тот на глазах зарастал голубой паутиной. А в Уланбат он для верности факсовал сразу на семьдесят девятый уровень Небесных Колец и с опоясывающей террасы увидел за милю от себя сияющую дырку над пустыней Гоби. Таинственные нити похожего на лед вещества уже переползали с наружных построек на нижние уровни Колец. Семьдесят девятый этаж был чист от «паутины», однако надолго ли?

– Там было много людей? – не удержалась Ада.

– Ни одного.

– А войниксов?

– Целые сотни. Так и шныряли вокруг паутины, по ней и внизу. Только не в самих Кольцах.

– Куда же подевались жители? – жалобно спросила Эмма. – В Уланбате хватало оружия: мы сами меняли его на местный рис и одежду…

– Должно быть, они спаслись через факс, как только увидали небесный портал, – заметил Петир.

Аде его убежденность показалась немного наигранной.

– Но если все успели бежать, – рассудительно вставила Эмма, – почему из Уланбата и Чома никто не явился к нам просить убежища? Целых три города, вместе с Парижским Кратером, – это же уйма народа, десятки тысяч «старомодных», как мы. И где же они? Греоджи, Кас, – обратилась она к начальникам стражи, недавно вернувшимся из ночного караула, – сегодня при вас были новые беженцы? Кто-нибудь факсовал из других мест?

Греоджи покачал головой.

– Только Даэман Ухр. Уже под утро и вчера поздно вечером.

Хозяйка Ардис-холла выступила на середину круга.

– Послушайте… предлагаю обсудить это потом. А сейчас мы все утомились. Некоторые всю ночь не смыкали глаз. Многие даже не ели с тех пор, как началась заварушка. Стоман, Кэл, Боман, Элле, Анна и Уру приготовили кучу снеди на завтрак. Те, кому пора вставать на караул, сначала ваша очередь. И не жалейте кофе, пейте больше. Остальным тоже не помешает подкрепиться и немного прикорнуть. Реман просил напомнить, что в десять утра будет литье. В три пополудни встречаемся в бывшей бальной зале, устроим собрание всех членов общины.

Люди еще потолпились, приглушенно переговариваясь между собой, но все-таки разошлись – кто на завтрак, а кто по делам.

Харман заторопился в лазарет, на ходу подмигнув Аде и Даэману. Кузен с кузиной подождали, когда разбредутся остальные, и тронулись вслед за ним.

Хозяйка Ардис-холла тайком потолковала с Томом и Сирис – добровольными медработниками, которые оказывали раненым первую помощь, а также ночь напролет приглядывали за Никем. Ада отправила их на завтрак в общую столовую, и в лазарете остались пятеро. Ханна неотлучно сидела у постели потерявшего сознание больного, Даэман и супруги стояли рядом.

– Как в старые денечки, – произнес девяностодевятилетний мужчина, намекая на время девятимесячной давности, когда вся пятерка странствовала заодно, еще в компании Сейви.

– Только вот Одиссей умирает, – без выражения сказала Ханна, сжимая руку древнего грека в своей, так что переплетенные пальцы обоих побелели от напряжения.

Харман приблизился и посмотрел на бесчувственное тело. Наложенные час назад повязки насквозь пропитались кровью. Под сомкнутыми веками – никакого движения. Бледные, как и кончики пальцев, губы слегка раскрылись, из них вырывалось такое неглубокое, такое прерывистое, такое неверное дыхание.

– Я думаю забрать его на Мачу-Пикчу, к Золотым Воротам, – промолвил муж Ады.

Все изумленно уставились на него.

– Хочешь сказать, когда он… умрет? – пересилила себя Ханна. – Чтобы там похоронить?

– Нет. Сейчас. И чтобы спасти.

Пальцы жены пребольно впились в руку мужчине, он едва не вскрикнул от неожиданности.

– О чем ты? – Большие настойчивые глаза требовали ответа.

– Помните, что сказал Никто Петиру вчера вечером у стены, прежде чем потерял сознание? По-моему, он просил доставить себя в саркофаг на Мачу-Пикчу.

– Что еще за саркофаг? – не понял Даэман. – Я видел только гробы из хрусталя.

– Криотемпоральные колыбели, – поправила Ханна, старательно выговаривая по слогам. – Точно, были такие. Сейви про них рассказывала. Она и сама провела там несколько столетий и там же нашла спящего Одиссея за три недели до нашей первой встречи.

– Да, но старуха редко баловала нас правдой, – возразил Харман. – Может, и вообще никогда. Грек признавался, что знает ее много дольше. Как же, ведь они на пару распространяли на Земле туринские пелены, мода на которые появилась одиннадцать лет назад.

Ада нащупала в кармане расшитую ткань с микросхемой, оставленную для нее Даэманом.

– Вот и Просперо… там, наверху… намекал, – продолжал девяностодевятилетний, – что мы, дескать, не готовы понять всего насчет Одиссея. Да и сам бородач, перебрав за ужином сладкого вина, все время болтал о некой колыбели, шутил, что хорошо бы туда вернуться.

– Может, он имел в виду хрустальные гробы… э-э-э… саркофаги? – предположила Ада.

– Не думаю. – Харман принялся расхаживать взад и вперед между пустыми койками. Все прочие жертвы минувшего сражения предпочли выздоравливать в собственных комнатах особняка или в наружных казармах, и только Никто долежал до утра. – Чует мое сердце: там, у Золотых Ворот, спрятано что-нибудь вроде целительной колыбели.

– Зеленые черви, – прошептал Даэман, и его лицо, белое точно мел, побледнело еще сильнее.

Ошеломленная Ханна даже выпустила руку любимого. Видимо, клетки ее тела сохранили остаточную память о пребывании в лазарете Просперо на орбитальном острове, пусть даже разум отрекся от неприятного бремени.

– Сомневаюсь, – поспешил возразить Харман. – Мы ведь не обнаружили там ничего похожего на целебные баки небесного лазарета. Ни зеленых червей за стеклом, ни оранжевой жидкости. Надо полагать, колыбель укрыта где-то еще.

– Так это всего лишь догадки, – равнодушно, чуть ли не грубо вставила Ада.

– Ну да. Всего лишь догадки. – Мужчина устало потер щеку. – Но что-то мне подсказывает: если Никто… э-э-э… Одиссей… не скончается по дороге, у нас появится надежда спасти ему жизнь.

– Это невозможно, – отрезала хозяйка Ардис-холла.

– Почему нет?

– Потому что соньер нужен здесь. Без него не отбиться от войниксов, если твари нагрянут ночью. Вернее, когда нагрянут.

– Да ведь я обернусь дотемна, – заверил ее супруг.

– Как это? – Ханна даже вскочила. – Я же была тогда с вами и Сейви. До Золотых Ворот добираться не меньше дня!

– Можно и побыстрее, – загадочно произнес Харман. – Старуха нарочно включила самую тихую скорость, чтобы нас не пугать.

– И насколько быстрее? – осведомился Даэман.

Муж Ады замялся.

– Ну… намного. Соньер утверждает, что способен достичь Золотых Ворот Мачу-Пикчу за тридцать восемь минут.

– За тридцать восемь минут? – воскликнула хозяйка Ардис-холла, которая тоже не забыла того утомительно долгого перелета.

– Значит, соньер сказал? – разочарованно протянула ее подруга. – И когда же? Кажется, эти машины не умеют разговаривать.

– Так оно и было до сегодняшнего утра, – кивнул девяностодевятилетний. – Но я тут улучил минутку сразу после битвы, повозился с машиной и ухитрился подключиться к дисплею через напульсную функцию.

– Как тебе удалось? – удивилась жена. – Я несколько месяцев искала новые функции, а все без толку.

Харман опять потер щеку.

– А мне надоело, и я просто спросил, как это сделать. Оказалось, нужно представить себе три зеленых кружочка внутри алых окружностей побольше. Проще простого.

– И что, соньер тебе объяснил, как долго будет в пути? – недоверчиво поинтересовался Даэман.

– Да нет, он показал, – мягко возразил девяностодевятилетний. – Диаграммы, карты, сопротивление воздушных потоков, скоростные векторы. Все это возникло перед глазами, ну, как на дальней сети. А то и как…

Он запнулся.

– Как на сплошной, – закончила Ханна.

Прошлой весной друзья поочередно испытали головокружительное потрясение от нового дара, доступ к которому показала им Сейви. Но пользоваться им так и не научились: не могли управлять чересчур большим потоком информации.

– Ага, – кивнул супруг Ады. – Вот я и прикинул: если забрать Одиссея… э-э-э… Никого прямо сейчас, можно было бы поискать целительную колыбель, а если не найдется – оставить его в хрустальном гробу и вернуться к трем часам дня. Успею на общее собрание… черт, даже на ленч.

– Он может не пережить полета, – безучастно произнесла Ханна.

Бедняжка не отрываясь глядела на любимого мужчину, до сих пор не приходящего в сознание, и жадно ловила хриплые вздохи.

– Он и до завтра не дотянет, при нашей-то медицине. Какие же мы все… мать нашу… невежды! – Харман грянул кулаком по крышке деревянного ящика и тут же отдернул руку, с костяшек которой сочилась кровь, досадуя на себя за неожиданную вспышку.

– Я с тобой, – вызвалась Ада. – В одиночку тебе его в пузырь не втащить, тут носилки понадобятся.

– Ну уж нет, – воспротивился Харман. – Лучше тебе остаться, милая.

Будущая мать запальчиво вскинула подбородок, и черные глаза на белом от усталости лице блеснули гневом.

– Лишь потому что я…

– Да нет же, не из-за маленького. – Мужчина ласково протянул широкую, загрубелую ладонь и погладил крохотный кулачок. – Подумай, как ты нужна здесь. Даэман привез дурные вести, уже через час они разлетятся по всей колонии. Люди начнут поддаваться страху.

– Вот и оставайся сам, – шепнула Ада.

Супруг покачал головой.

– Сокровище, ты ведь здесь главная. Кому принадлежит Ардис? Ты хозяйка, мы твои гости. Колонисты станут задавать вопросы не только на общем собрании, а прямо сейчас. Кто лучше тебя сможет их успокоить?

– Я не знаю, что отвечать, – беспомощно сказала молодая женщина.

– Нет знаешь, – возразил девяностодевятилетний. – Как ты предложишь поступить в связи с рассказом Даэмана?

Ада поворотилась к окну. Стекла затягивал иней, но дождь и снег на улице временно прекратились.

– Для начала проверить, много ли других общин пострадали от этих небесных дыр и голубого льда, – тихонько промолвила она. – Отправим десяток посланников на разведку к оставшимся узлам.

– Так мало? – спросил кузен, ведь узлов оставалось около трех сотен.

– Учитывая, что войниксы способны нагрянуть и днем, это все, что мы способны себе позволить, – отрезала хозяйка особняка. – Каждый получит по три десятка кодов и до наступления темноты на этом полушарии постарается охватить из них столько, сколько успеет.

– А я поищу новые склады дротиков у Золотых Ворот, – ввернул Харман. – В прошлый раз Одиссей привез триста полных обойм, однако вчера их почти растратили.

– Мы отрядили несколько человек вытаскивать арбалетные болты из мертвых войниксов, – сообщила Ада. – Да и Реман получил сегодня задание серьезно пополнить запасы, и я удвою число его помощников. Со стрелами для луков больше возни, но мы решили к вечеру поставить на укреплениях новых лучников.

– Это я полечу с тобой, – вдруг заявила товарищу Ханна. – Действительно, с носилками одному не управиться. А ведь ни одна душа не исследовала город зеленых пузырей у Золотых Ворот дольше и лучше меня.

– Хорошо, – согласился Харман, заметив, как жена (какое непривычное слово: «жена»!) мельком покосилась на более юную подругу, как вспыхнула в глазах ее ревность и быстро погасла.

В конце концов, мнимая «соперница» не делала тайны из того, что пылает пусть неразделенной, но глубокой страстью к одному-единственному на свете мужчине – она избрала Одиссея.

– Я тоже отправлюсь, – произнес Даэман. – Лишний арбалет вам не повредит.

– Пожалуй, – кивнул девяностодевятилетний, – но, по-моему, гораздо полезнее будет остаться и возглавить отбор посланников, подробно рассказать им об увиденном, ну и распределить коды.

Бывший собиратель бабочек пожал плечами.

– Ладно. Заодно возьму тридцать узлов на себя. Удачи.

Он коснулся ладони кузины, кивнул остальным и вышел. Харман обратился к Ханне:

– Давай-ка перекусим на скорую руку, потом прихватим оружие, оденемся – и в дорогу. Я спущусь на соньере к лазарету. Надо еще найти ребят покрепче, пусть помогут донести Одиссея до машины.

– А разве нельзя поесть по пути? – спросила молодая женщина.

– Уж лучше заранее, – поморщился возлюбленный Ады, припомнив сумасшедшую траекторию полета, которую показал соньер: почти отвесный подъем из Ардиса, крутая арка над атмосферой и пулей вниз. При одной лишь мысли об этом сердце выпрыгивало из груди.

– Пойду заберу свои вещи, – сказала Ханна. – Поищу Тома и Сирис. Может, они помогут с Одиссеем. – И она заспешила вон, чмокнув подругу в щечку.

Харман покосился напоследок на сизое лицо умирающего, подхватил супругу под локоть и повел по коридору в сторонку.

– Все-таки я должна полететь с тобой, – заупрямилась Ада.

– И мне бы хотелось того же, – понимающе кивнул мужчина. – Но люди скоро переварят новости Даэмана. Когда до них дойдет, что Ардис – возможно, единственный уцелевший узел, а кто-то или что-то пожирает все прочие города и поселения, начнется такое…

– По-твоему, остались только мы? – прошептала хозяйка особняка.

– Понятия не имею. Но если та дрянь, что на глазах твоего кузена выползла из небесной дыры, и есть божество Сетебос, о котором твердили Просперо и Калибан, то мы в большой беде.

– Думаешь, Даэман не ошибся, и… настоящий Калибан теперь орудует на Земле?

Харман закусил губу, пораскинул мозгами и наконец произнес:

– Да. Полагаю, это чистая правда. С чудовища станется устроить бойню в Парижском Кратере и вырезать жителей целой башни, лишь бы добраться до матери Даэмана и преподать ему жуткий урок.

Проглянувшее солнце снова заволокли тяжелые тучи; на улице потемнело почти как ночью. Казалось, Ада пристально наблюдает за рабочей суетой у литейного купола. Снаружи донесся веселый смех мужчин и женщин, отправляющихся на смену стражникам у северной стены.

– А если Даэман не обманулся, – вполголоса, не поворачиваясь, промолвила будущая мать, – то что помешает Калибану и прочим тварям заявиться к нам, когда ты улетишь? Не боишься спасти своего Одиссея, потом вернуться сюда – и найти пирамиды обглоданных черепов? Мы даже улететь не сможем: соньер-то вы заберете.

У Хармана вырвался стон. Отпрянув от супруги, девяностодевятилетний утер ладонью лоб и щеки: кожа отчего-то похолодела и стала липкой.

– Любимый! – Ада вдруг развернулась, шагнула к нему и порывисто обняла. – Прости, я зря это сказала. Конечно, ты должен лететь. Безумно важно, чтобы Одиссей выжил: он, во-первых, наш друг, а во-вторых, может знать, что за опасность нам грозит и как с ней бороться. Да и лишние боеприпасы не помешают. И я бы ни за что на свете не бросила Ардис-холл. Здесь мой дом, наш общий дом. Как хорошо, что четыре сотни человек помогают его защищать! – Она поцеловала мужа в губы, еще раз прижалась щекой к его кожаной куртке и прошептала: – Ну разумеется, тебе нужно лететь, Харман. Нужно. Извини, я тут наговорила напраслины. Только возвращайся скорее.

Мужчина хотел ее утешить, но не нашел подходящих слов – и лишь крепко обнял в ответ.