Текст книги "Заклинатель кисти (СИ)"

Автор книги: Дарья Абрамова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 29 страниц)

Ниира мои слова, на удивление, смутили.

– Послушай, Унир... не надо... это все-таки мои долги...

– Не хочешь быть моим учеником?

Мужчину, казалось, мой вопрос ввел в недолгий ступор. Заморгав, он вздохнул и покачал головой:

– Почему же?.. Быть учеником заклинателя – это интересное предложение... стать художником, пускай и дара у меня особо нет... но...

– Но?..

– Как ты это сделаешь? – нахмурился Ниир. – Бьюсь об заклад, у тебя у самого не так уж и много денег.

Камень, лежавший во внутреннем кармане, приятно грел грудь и одновременно служил безмолвным ответом на вопрос куртизана. Показывать ему драгоценность я, конечно же, не намеревался.

– Найду способ.

Ниир с сомнением посмотрел на меня, а затем вдруг взъерошил мне волосы, словно надоедливый старший брат (который у меня уже, к слову, имеется).

– Только не попади снова в долги, хорошо?.. Я себе этого никогда не прощу.

Я, помедлив, кивнул, и куртизан, усмехнувшись, зашагал дальше восвояси, сказав, что ему нужно отойти по срочному делу. В тот момент мне начало казаться, что, может, не так все плохо, и жизнь потихоньку налаживается.

***

Однако длилось это чувство недолго: спустившись на первый этаж, я прошел по коридору к двери, ведущей на кухню. Возле нее стояла Йой и задумчиво глядела на маленький внутренний садик, видневшийся через одну из открытых раздвижных дверей. Я-то и не знал, что тут такое есть. Услышав мои шаги, она повернулась, и, приметив меня, улыбнулась.

– Как все прошло? – скромно поинтересовалась девушка, и в ее голосе послышалась неуверенность.

– Нормально, – решил нейтрально ответить ей, затем показал документы. – Ты что-нибудь знаешь об этом?

Йой непонимающе посмотрела на листы бумаги, а после изумленно глянула на меня и покачала головой.

– Нет!.. нет, я и понятия не имела, что господин делал такое. Должно быть, он все это приготовил один, – растерянно затараторила она. От меня не ускользнуло смятение, появившееся на ее лице. – Как странно...

– Хмммм?

– Нуууу... обычно господин все такие вещи согласовывает со мной. А тут вдруг...

Вздохнув, я сложил и убрал бумаги во внутренний карман халата – туда, где лежал камень.

– Ладно... с этим разберусь позднее. Скажи лучше, чего ты вдруг забыла на кухне в такой ранний час? Разве завтрак для постояльцев организовывается не позже?..

Йой кивнула.

– Ты прав, но вчера произошло кое-что... – она погрустнела и притихла, но, поймав на себе мой заинтересованный взгляд, вздохнула и произнесла, наконец: – Помнишь, я говорила тебе, что главный повар, Сюн, не приходил в последнее время на работу, потому что болел?.. Так вот, вчера случился пожар. Он и его жена погибли в нем. Огонь начал распространяться с их дома, и никто понятия не имеет, что там произошло, – работница также сообщила, в каком квартале все это случилось, и с ужасом осознал, что говорила именно о том пожаре, на который вчера смотрел. – Многие любили и уважали его, особенно на кухне, поэтому они там все сейчас... мрачные. Ну, я и попробовала их подбодрить.

– Получилось?.. – Йой понуро покачала головой. Может, тогда был не самый лучший момент для таких расспросов, но мне было не до роскоши ожидания. – Скажи... а когда он начал не приходить на работу?

Девушка непонимающе посмотрела на меня, затем призадумалась.

– Кажется... после пожара. Он помогал приводить в порядок кухню после того, что там произошло, а на следующий день не пришел. Я еще подумала: «Может, гарью надышался?»

– Ты говорила, что были еще работники, которые не пришли...

– Да. Кто, начиная с позавчерашнего дня, а кто – со вчерашнего, а почему ты?.. – затем она сделала паузу, и в ее взгляде появился испуг понимания. – Погоди... не хочешь ли ты сказать, что?..

– Странное совпадение, не находишь ли?

Йой нахмурилась, немного помолчала, затем скрестила руки на груди (я заметил, она всегда так делает, когда хочет показаться более важной, но при этом не уверена до конца в себе) и посмотрела на меня с вызовом.

– На что ты намекаешь?

– Пока ни на что. Это просто предположение.

– Если я правильно поняла, то заклинание ведь просто вызывает дракона огня, чтобы он... нуууу... поджог то, что надо, разве нет?.. Тогда каким образом это?..

И тут осознал, что сам себя нечаянно поставил перед дилеммой: умолчать или рассказать Йой о проклятье?.. Первое могло лишь сильнее вызвать в ней недоверие ко мне, а второе... даже и представить было страшно. В лучшем случае девушка просто бы узнала страшную тайну, а в худшем...

Однако выбор мне тогда сделать так и не дали. Йой, стоявшая лицом ко мне и видевшая через мое плечо участок коридора, который идет со стороны входа, вдруг вся побледнела, и на ее лице отразился такой сильный испуг, словно она увидела что-то невообразимо ужасающее.

– Йой?.. – нахмурился я и обернулся.

То, что увидел на другом конце коридора, сложно было сопоставить с привычной мне реальностью – было в этом что-то потустороннее, ненормальное, а оттого необычайно пугавшее. Нам навстречу неспешно шел молодой человек. Со светлыми и короткими волосами, такой же невысокий и щуплый, как я – присмотревшись, узнал в нем нервного паренька, который подал еду и принес проклятье в кабинет Уджа после пожара... который зачем-то подходил к Йой вчера... Однако на этом сходство с тем самым молодым человеком заканчивалось, и начиналось нечто невообразимое: халат и руки его были испачканы в крови, а в одной из них, правой, он держал кухонный нож для резки мяса. Такой же алевший. Выражение лица было ненормальным: зрачки сильно сужены, губы вытянуты в безумной улыбке, а лицо так и сияло восторгом. Когда парень приблизился, я заметил, что один глаз у него периодически дергался, да и голову с руками, бывало, слегка потряхивало. Как у одержимого злым духом из какой-то мрачной легенды. Вот только... это был не сон, не страшная история, а реальность. Он шел к нам, оставляя после себя на полу капли крови и алые разводы.

– Энки... – в ужасе прошептала Йой.

Со стороны молодого человека раздалось низкое хихиканье, и он остановился от нас в нескольких шагах. В его взгляде не было ничего кроме безумия и ненависти – такими жгучими, что хотелось бежать без оглядки, потому что понимал: разговаривать с таким созданием бесполезно – оно настолько поглощено этими ядовитыми чувствами, что ослепло и оглохло.

– Йой, спрячься за мной, – тут же приказал ей, но девушка по-прежнему стояла рядом и растерянно глядела на парня. Казалось, она не могла поверить своим глазам. Раздраженно цокнув языком, я встал перед ней. Понятия не имел, как намерен был защищать ее в случае, если... это нападет, но понимал, что ни в коем случае нельзя было позволить девушке пострадать. В тот момент нами двумя овладел такой сильный ужас, что мы напрочь позабыли о том, чтобы позвать на помощь поваров и их помощников, орудовавших на кухне неподалеку.

Молодой человек вдруг скривил лицо в недовольной гримасе, пропитанной отвращением и ненавистью, и раздраженно фыркнул.

– Снова он? Всегда он! Что ты в нем находишь?.. – не дав нам и слова сказать, Энки недобро улыбнулся. – Или, может, он околдовал тебя? Как всех здесь! Что, заклинатель, думаешь я не вижу, что ты творишь?! Не вижу через твое колдовство?!

– О чем ты говоришь, Энки? – дрожащим голосом спросила Йой.

– Не слушай его, Йой.

Молодой человек заливисто расхохотался.

– Нет, слушай! Слушай и смотри, как я распотрошу этого колдуна! Как я сниму проклятье, и голоса смолкнут!

– Что у вас здесь происходит?! – раздался со стороны кухни знакомый недовольный голос. Раздвижная дверь открылась, и оттуда выглянула та самая девушка с черными волосами, которая в прошлый раз чистила редьку и выгнала меня. Однако раздражение на ее лице быстро сменилось ужасом. Закричав, она нырнула обратно на кухню, отчаянно зовя на помощь. Энки, зло и не по-человечески зарычав, бросился на меня с выставленным вперед острием запачканного в чьей-то крови ножа. В тот момент время вокруг, казалось, замедлило свой ход, а я как будто оказался вне его, передвигаясь и соображая необычайно быстро. Поддавшись порыву внезапного рационализма, схватил Йой и повалился с ней на пол, чтобы пропасть с траектории удара. Энки, который не ожидал этого, повалился туда, где совсем недавно стояли мы, но быстро среагировал, и, глянув на нас бешено и зло, хотел было схватить лежавший рядом нож и кинуться в атаку, но подоспевшие с кухни мужчины набросились на него, повалили на спину и крепко ухватили за руки-ноги, не давая пошевелиться. Молодой человек, однако, принялся ошалело кричать и вырываться, а следом последовал поток безумств в духе «Она солгала! Все солгали! Все лгут! Молитвы не помогли, я слышу голоса! Они не смолкают! Они сжирают меня!» Он так настойчиво повторял про некую женщину и молитвы, что это невольно всколыхнуло во мне недавнее воспоминание о бормотании, доносившемся из комнаты Саки. Энки тем временем начал рыдать, орать и биться затылком о пол, и мужчины вынуждены были остановить его, чтобы безумец не разбил себе голову.

Я взволнованно посмотрела на Йой. Девушка сидела на полу рядом со мной, испуганно глядела в сторону Энки и работников кухни и дрожала. В уголках ее глаз стояли слезы.

– Йой, – негромко позвал ее я, но она не отреагировала. Если слова Энки о женщине и молитве действительно относятся к тому, о чем я думал, то... ох, Иаду подери...

Понимая, что докричаться до Йой было бесполезно, поднялся и побежал в сторону второго этажа. Кажется, в спину мне донесся удивленный возглас той чернявой с кухни, мол, «Эй! Ты куда?!» Вот только совсем не до этого было.

***

Первая странность, на которую обратил внимание – нигде по пути в покои Саки не было крови: учитывая, как стекало с Энки в коридоре рядом с кухней, он чисто физически не мог не оставить никаких следов. Вторая – на втором этаже царила тишь да гладь, словно ничего странного вовсе не произошло. Немного успокоенный ею, я направился в комнату куртизанки с мыслью, что, может, обознался, и обнаружу ее там, к своему облегчению, целой и невредимой – либо спящей, либо приводящей себя в порядок. Может, еще и разозлю своим внезапным визитом. Однако то, что обнаружил, открыв дверь и встав на пороге, было совсем далеким от фантазии, в которую пытался поверить...

Саки лежала на спине посреди комнаты, на разложенном матрасе. На ней был простенький халат, однако весь заляпанный в крови, а на груди и животе виднелись раны от ножа. Волосы женщины были распущены и разметались по матрасу, словно корни большого дерева, а безжизненный взгляд смотрел в потолок. Румянец давно покинул ее лицо, оставив лишь мертвенную бледность. Она сжимала что-то в вытянутой правой руке.

Я замер, не в силах поверить в ужасающее зрелище, открывшееся передо мной. Я не ошибся. Не ошибся. Это была Саки. Это она молилась. Это ее молитвы не помогли. Я слышал их до того, как подняться к Уджа. Я слышал. Слышал!.. Я мог помочь! Как-нибудь!.. как-нибудь... Но просто ушел. Поднялся на третий этаж... Неужели он сделал это, пока я и Уджа?..

Мог бы закричать, но крик застрял в горле невыносимой ношей. К глазам подступили слезы, а на душе сделалось... пусто. Вокруг тихо, спокойно... Неужели никто не услышал? Не помог? Кровь только в этой комнате... Как такое возможно? Никто ничего не услышал? Не сделал?.. Она умерла здесь одна?.. всеми брошенная и забытая... Судорожно вздохнув и передернувшись, однако заставил себя войти в комнату и закрыть за собой дверь. Затем тело охватила крупная дрожь, и, зажав рот, опустился на колени, съежился и зажмурился. Слезы потекли из глаз. Она мертва. Мертва... Мертва же?..

Громко всхлипнув, посмотрел на нее. Ужасающую картину, которая лучше бы оказалась кошмаром. Очередным глупым кошмаром. Я должен был проверить. Удостовериться... Поднявшись, на дрожащих ногах подошел к ней и аккуратно опустился рядом, стараясь не испачкаться в крови. Не дышала, и сердце не билось. Это ведь не взаправду?..

Саки что-то сжимала в руке. Приглядевшись на таком близком расстоянии, я заметил сжатую в мертвенной хватке фигурку богини-целительницы Онмё. Она действительно молилась. За чье-то здоровье. За чье-то выздоровление. Задрожав, отполз и прижался к стене. Она мертва. Точно мертва... Рассеянный взгляд скользнул по комнате и остановился на скомканном листе бумаги, валявшемся между дверью и матрасом. И как я его раньше не заметил?.. Собравшись с силами, подполз к нему, схватил, словно тонущий спасательную толстую ветку, и развернул. На нем аккуратным почерком Саки вывела какое-то послание. Длинное. Прямо письмо целое. Однако я был так напуган произошедшим, что не мог сосредоточиться на написанном и решил повременить с чтением, дрожавшими руками запихнув лист во внутренний карман халата.

Нужно было что-то делать... но что?.. Позвать кого-то?.. Нет, меня тогда заподозрят. Что?.. Что?!.. Снова взглянул на труп, который когда-то был Саки. Теперь же это – лишь истыканная ножом оболочка с ее лицом.

– Саки... – слезливо прошептал, – прости меня...

Виноват я. Во всем виноват только я один!.. Почему проклятье просто не может убить меня, и на этом остановиться? Пусть убьет меня трижды, если ему мало – пусть воскрешает и убивает сколько влезет, но не трогает других!.. Вдруг краем уха услышал знакомые стоны и хихиканье. Сначала тихие, еле различимые, но постепенно они становились все громче и громче. Нужно было убираться отсюда как можно скорее.

Поднявшись, спешно зашагал к двери и обернулся лишь раз перед тем, как выйти. В тот момент мне показалось, что на лице трупа Саки, которого ранее было отрешенным, появилась улыбка. Вздрогнув и списав это на игру воображения, я тут же покинул покои.

***

К счастью, в коридоре царила прежняя тишина, и единственный, на кого натолкнулся в лабиринте покоев с одинаковыми дверями, оказался знакомый кот с черепаховым окрасом. Животина гуляла себе спокойно – так, как снуют туда-сюда те, у кого нет проблем. Эх, как же я позавидовал ей в тот момент. Увидев меня, У подбежал и обнюхал мои ноги, затем снова потерся о них. Почему-то при виде его мне сделалось спокойнее... совсем немножко.

– Иди сюда, приятель, – сказал негромко и взял его на руки. Кот не воспротивился этому. – Не хватало, чтобы еще тебя пришибли... – затем, почесав ему за ушком, направился к лестнице, которая ведет на первый этаж. Там я, к своему удивлению, обнаружил Ниира.

– О, Унир, ты все еще тут, – удивился он не меньше меня, но затем напрягся и нахмурился. – Ты чего?.. Что-то случилось? Ты что, плакал? На тебе лица нет!.. И это что, хозяйский кот?

– Хозяйский?.. – растерянно спросил я, не зная, о чем говорить с Нииром. Рассказать ли ему?..

– Ага, – кивнул тот, по-прежнему неуверенно глядя на меня. – Помнится, Саки подарила его Уджа, когда тот даровал ей свободу. Уже после того, как выкупил у Линжа. Чудная она. Все обычно по традиции, когда их отпускают, дарят бывшим хозяевам какой-нибудь сувенир в виде горячительного напитка или сластей, а эта, вот, взяла и подарила кота. И ведь не съехала потом. Одной Даиде известно, что творится в голове у этой женщины... Ну, что случилось, Унир?

Однако, не зная, что сказать из-за неуправляемого вихря мыслей в голове, опустил кота на пол и схватил Ниира за руку, дрожавшим голосом произнеся:

– Не ходи в комнату Саки.

– Унир? – непонимающе вскинул бровь куртизан. Беспокойство в его взгляде переросло в испуг.

– Не ходи! Слышишь?.. Не ходи! Если услышишь или увидишь что-то странное, беги от этого как можно дальше...

– Унир...

– Ты слышишь меня?! – трясясь от страха, истерично вскрикнул на него.

Ниир, помедлив, кивнул, однако глядя на меня с такой опаской... словно я умом тронулся. Не тронешься тут!.. Поискав взглядом животину, не нашел ее. Куда она, Иаду подери, могла деться? Совсем ведь ненадолго глаза отвел.

Ниир продолжал сохранять угрюмое молчание, и я, ощущая на себе его неприятный взгляд, в котором отражалось смятение, еще раз сказал, чтобы тот ни в коем случае не совался в покои Саки, и спустился на первый этаж.

Там, неподалеку от входа в заведение, сидела на полу Йой, обняв колени и грустно смотря перед собой. За стойкой никого не было, да и в прихожей на тот момент присутствовали только я да работница.

– Йой, – помедлив, неуверенно окликнул ее. Нужно было сказать ей. Она имела право знать.

Девушка слегка вздрогнула и обернулась, удивленно посмотрев на меня.

– Унир... куда ты ходил?..

Однако сказать данное было намного тяжелее, чем прокрутить в голове несколько раз. Во рту пересохло, а сердце забилось сильнее. Почему мне сделалось так же страшно, как если бы вновь очутился в одной комнате с трупом Саки?..

– Йой... – выдавил из себя и поджал губы.

– Унир?..

– Я нашел... кому принадлежит кровь на халате и ноже Энки.

Йой, встрепенувшись и нахмурившись, подскочила и быстро прошагала ко мне.

– Кто-то пострадал?!.. – я молчал, не в силах собраться с мыслями, найти правильные слова. – Унир! Не молчи! – но девушка смотрела на меня с такой мольбой, что вынужден был произнести: – Саки... это кровь Саки. Она мертва.

Между нами повисло тяжелое молчание, а большие и красивые глаза Йой наполнились отчаянием. Заморгав, она отступила от меня, покачав головой, словно не веря услышанному.

– Нет... – ее глаза увлажнились.

– Й... я не знаю, как это в-возможно! – пустился я в никому ненужное словоблудие, желая всеми силами успокоить Йой. – В ее покои не вело никаких кровавых следов, и все... все было тихо... словно... словно все случилось очень тихо, или... или она сама!..

– Замолчи! – вдруг прикрикнула она на меня, и лицо работницы скривилось, словно он боли, а из глаз потекли слезы. – Просто... просто замолчи! Замолчи! Замолчи! Я не хочу этого слышать!

И я замолчал, в растерянности глядя на нее. Йой же, плача, схватилась за голову.

– Это... это ведь не шутка?.. – дрожавшим голосом спросила она. – Не шутка?! – она посмотрела на меня с мольбой, надеясь, что, может, все это сон или... ужасный розыгрыш.

– Я бы никогда не стал шутить так.

– Тогда... тогда... тогда!.. – попыталась работница что-то сказать, но фраза утонула во множестве всхлипов.

Я никогда не умел утешать людей, и в тот момент лишь растерянно смотрел на нее, не зная, что делать. Обнять?.. или... или что?.. Не придумав ничего умнее, я попытался обнять Йой, но девушка отстранила меня, покачав головой.

– Тебе... тебе нужно бежать. Другие начинают... начинают открыто подозревать тебя в колдовстве. Что это ты заколдовал Энки. Он... он сам так кричит... Его сейчас отведут к Уджа, и... и господин будет решать... – поймав на себе мой изумленный и напуганный взгляд, девушка, нахмурившись, шлепнула ладонями по моим плечам. – Иди! – и, достав из внутреннего кармана халата какой-то сложенный лист, вручила его мне.

***

И я пошел. Оглянувшись всего лишь раз перед тем, как выйти из здания. Заплаканная Йой смотрела мне вслед грустно, а на лице ее отражалось смятение. Неужели... она тоже начала верить в эту глупость о моей причастности?.. Однако я понимал и уважал ход ее мыслей: мне действительно стоило уйти как можно дальше от борделя, чтобы не злить больше и без того напуганных работников, от гнева которых, может, даже Уджа не сможет спасти... Хотя после произошедшего между нами сегодня, я вообще сомневаюсь, что он теперь мне защитник.

С бумагами, которые дал мне хозяин, пройти контрольный пост рядом с воротами, выходящими в другие районы, было несложно. Только заранее привел себя в порядок: поправил халат, пригладил волосы, стер слезы и попытался сделать как можно более спокойное выражение лица. К счастью, в будке в тот день сидел другой надзиратель, и он не стал задавать никаких лишних вопросов: встреться я со вчерашним, видевшим меня и Рюу, обязательно спросил бы, как я умудрился так быстро сменить должность.

Только после того, как вышел в другой район города, достал из внутреннего кармана лист, который мне вручила Йой и не дала прочитать в борделе, настойчиво выгнав. Это оказался список работников, которые не появились на работе, с адресами их жилищ... Одной проблемой меньше. Эх, ведь еще придется отыскать Рюу: он-то придет за мной в бордель и там не обнаружит, а я сам без понятия, где они с Инуром сейчас живут. Нет, жизнь нисколечко не стала лучше... Все только намного, намного усложнилось.

Интерлюдия. Письмо Саки

За всю свою жизнь мне почти не приходилось писать писем. Не было нужды, наверное. Однако был один любопытный случай, связанный с этим: моя матушка умерла в горячке, когда была еще совсем маленькой, и отец как-то раз сказал, что если напишу ей письмо, то ночью придет небесный посланник и доставит его маме. Что я, девчушка, и сделала. Однако никто не пришел за письмом. Не в ту ночь. Не в следующую. Так я впервые познала разочарование и поняла, что люди склонны ко лжи. Может, поэтому мне разонравилось писать письма.

Священнослужители склоны говорить, что если ты совершаешь много хороших дел, то боги обращают на тебя свой взор и после смерти забирают жить в свою небесную страну. Вот только я не верю в это: после смерти все мы, и хорошие, и плохие, исчезаем, развеиваясь, как дым на ветру. Однако говорить такое – куда болезненнее, чем кормить ложью о возможном счастье в загробной жизни. Да и некоторые, если узнают, начнут, не сдерживаемые более ничем, творить бесчинства. Смешные создания, люди...

Не знаю, кто найдет это послание, но в душе надеюсь, что этим кем-то окажется либо Йой, либо Унир, потому что верю, что они более всех серьезно отнесутся к написанному. Есть еще господин Уджа... но мне не хочется, чтобы он видел меня такой. Слабой, готовой покорно принять свою судьбу, когда большую часть жизни все время делала наоборот, стараясь вырваться из ужасной жизни, к которой приговорил меня торговец-отец, отдав за долги в бордель, принадлежавший тогда еще дяде Линжа.

Я знаю, кто меня убьет, как он это сделает. И нет никакого средства предотвратить это. Человек в черном монашеском одеянии, являющийся ко мне во снах и наяву и шепчущий пустые обещания о спасении, если помогу ему, лжет. Как отец, как все прочие в моей жизни. Спасения нет, и приговор уже подписан. Вот только... кто составил его?.. Может, я сама? Своими безразличием и напускной спесью. Да, так проще всего полагать: когда виноват ты сам, то остается меньше места в голове для сожаления.

У каждого из нас есть своя история: прекрасная и ужасная, добрая и одновременно необычайно жестокая. Энки – паренек, который убьет меня, тоже имеют такую. Оставшись рано без родителей, он и младшая сестра попали к одинокому дяде, брату отца, который любил поиздеваться над ними. Надломленный этим Энки в конечном счете не смог более мириться с тем, что его любимой сестренке приходилось страдать, и убил родича, выставив все так, словно того зарезали ночью в закоулке бандиты. Однако не зря говорят, что стоит только раз убить, как лишаешься части своей человечности. Чувство вины и горькие воспоминания глубоко засели в юноше, то и дело больно раня его. Большую часть времени он сдержанно терпел, стиснув зубы и продолжая упрямо идти вперед.

Работать в заведении господина Уджа он начал чуть ли не со дня открытия, год назад, и всегда был мрачным и нелюдимым, разговаривая либо по надобности, либо с теми немногими, кому особо сильно доверял. В числе последних оказалась Йой, которая, словно ласковое весеннее солнышко, способна привлечь внимание многих – даже тех, кто поначалу враждебно настроен к ней. Через нее я и узнала, что Энки устроился сюда для того, чтобы прокормить и обеспечить лекарствами хворую младшую сестру. Однако скромным мечтам юноши не суждено было сбыться – несколько дней назад девушка умерла, и голоса, которые он стал недавно слышать, усилились, болезненно въедаясь в разум. Эхо ли это совести? Или, может, чувство вины? Так или иначе они сводят его с ума, обвиняя, насмехаясь... Энки рассказал мне об этом, слезно, словно просил помощи. Интересно, когда он вдруг начал настолько мне доверять?.. Наверное, после того, как Йой познакомила нас пару-тройку месяцев назад. Бедняжка так беспамятно влюблен в нее, что готов искать помощи у ближайших друзей работницы. Вот только Йой, похоже, не располагает взаимностью.

Я молюсь и молюсь, но, похоже, богиня-целительница Онмё остается глуха к моим просьбам облегчить ношу Энки. Голоса продолжают пожирать его, и скоро он придет за мной. Я знаю это.

Я могла бы побежать. Позвать на помощь. Искать защиты. Да только как же я от всего... устала. Устала убегать. Устала прятаться. Если я не могу добиться прощения этой несчастной души, то какой смысл жить в мире, где боги столь глухи к мольбам муравьев-людей?

Я слишком завистлива, упряма и жестока, чтобы попасть в божественные земли – все, что меня ожидает, холод и темнота вечного забвения. Но почему-то мне нестрашно. Я готова принять свою судьбу, какой бы глупой она ни показалась со стороны. Единственное, о чем сожалею... о том, как бы сильно хотела повернуть время вспять и предотвратить ужасное несчастье, на которое обрекла давно уж покойную куртизанку Дзю, которая долгое время была моей соперницей, когда работала на дядю Линжа. Однако как сильно бы ни желала, ничего уж не изменить.

Единственное, что могу сделать – предупредить. Того, кто читает это письмо, я прошу... нет, настоятельно требую – не искушайся сладкими речами змея, прячущегося под личиной старика в черном монашеском одеянии. Он может показаться искусным и всезнающим, и это действительно так, однако намерения его всегда черны, как безлунная ночь.

Интересно, явится ли ко мне вновь призрак Дзю? Такой бледный и печальный, смотрящий на меня со столь сильной и леденящей ненавистью, что перестаешь чувствовать тепло своего тела. Пускай и понимаю, что теперь уж слова эти – ничто, однако прости меня. Прости. Прости. Прости. Прости. Прости. Прости. Прости. Прости. Прости. Прости. Прости. Прости. Прости. Прости. Прости. Прости. Прости. Прости. Прос... (дальше почерк становится неразборчивым)