Текст книги "Заклинатель кисти (СИ)"

Автор книги: Дарья Абрамова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 29 страниц)

Интерлюдия. Оживший сон

Однажды, возле костра одинокого путника – молодого паломника, скитавшегося по землям Дальнего Востока, – возникла одинокая фигура, облаченная в красивые белые одежды, расшитые золотыми нитками. Такие, какие носили много столетий назад, во времена Золотого века, когда их некогда великий народ захватил королевства Ближнего Востока и обложил данью. Мужчина, насторожившись, поднялся с коряги и сверил незнакомца напряженным взглядом. Лицо и каштановые волосы его так же отличались: чистые и ухоженные, что, конечно же, настораживало – такими могут быть только те, у кого есть деньги, а они по пустыне редко гуляют и обычно не приносят своим присутствием ничего хорошего.

– Вы смотрите на меня так, словно видите привидение, – сказал с улыбкой таинственный незнакомец, прервав затянувшееся между ними молчание. Голос у него оказался мелодичным и приятным – как и личико. Может, даже слишком нежным для мужчины – словно красивый цветок принял человеческое обличье.

– Я… – паломник смущенно кашлянул, – да…

Незнакомец хихикнул.

– Могу я присесть?..

Странник в светлом дорожном костюме ничего ему не сказал, утонув в сомнениях и не найдя ответа. Незнакомец, тяжко вздохнув, опустился на холодную землю возле разведенного костра.

– Ужасное место, – тут же защебетал он. – Одинокое и безжизненное... Кстати, почему вы здесь?..

Мужчина, глядя на него все с тем же недоверием, опустился обратно на корягу.

«Брежу, – подумал он. – Точно брежу».

– Вы что, немой? – нахмурился незнакомец.

– Не хватило денег не на пешком. Пошел пешком и чуть сбился с маршрута, – лаконично и угрюмо ответил паломник.

– Потерялись, значит?

Мужчина, задетый за живое, фыркнул. Незнакомец, расценив это за утвердительный ответ, победоносно улыбнулся.

– Так и думал. Я знаю эту пустыню вдоль и поперек. Куда вы направляетесь?

– В Фаральс, – не особо доверяя незнакомцу, соврал паломник.

Тот сверил его задумчивым взглядом и произнес такое, отчего у мужчины волосы на голове зашевелились:

– Но ведь вы же идете из Фаральса.

Паломник замер, на теле его выступил холодный пот.

«Откуда он знает?» – в панике подумал мужчина и потянулся было за кинжалом, висевшим на поясе, но незнакомец, к его пущему удивлению, вдруг разразился смехом.

– Мало того, что вы чересчур подозрительны, так еще и оружием пользоваться не умеете!

Что правда, то правда: боец из паломника неважный, а кинжал он носил больше для устрашения и собственного спокойствия.

– Да не бандит я, не переживайте! – весело заверил его незнакомец. – Такой же путешественник, как и вы. Более того, я же сказал, что очень хорошо знаю эти места.

– Но откуда ты тогда знаешь, что я держу путь именно из Фаральса? Сюда можно попасть не только из этого города.

– Эти глаза ничто не обманет.

– В смысле?

– Иногда я вижу сквозь людей. Вижу их мысли.

«Чушь какая-то», – убрав руку с рукояти спрятанного в ножны кинжала, подумал мужчина, все больше склоняясь к мысли, что болтает с собственной галлюцинацией, вызванной долгими скитаниями в одиночестве и недосыпанием.

– А сейчас вы думаете, что я – ваше видение, что, кстати, очень грубо с вашей стороны, – вставил замечание незнакомец и состроил кислую физиономию.

– Кто ты?..

– Люди на Ближнем Востоке зовут меня Мори, а вы, люди Дальнего, нарекли меня Фардаан.

Паломник моргнул. Это было уже совсем не смешно.

– Думаешь, я поверю в такое?.. что ты само божество-покровитель художников, поэтов и всех таких?..

На лице незнакомца проявилась обида.

– Верить или нет – решай сам. Я снизошел в мир людей не для того, чтобы убеждать всякого встречного в своей божественности.

– Извини, – вдруг ни с того ни с сего паломник почувствовал себя виноватым.

– А вы? – вновь дружелюбно заулыбался странный незнакомец, назвавшийся именем божества.

– Я?

– Каково ваше имя?

– Раниш.

Фардаан одобрительно кивнул.

– Красивое имя.

– Что тебе нужно? – не обратив внимания, что давно обращается к незнакомцу на «ты», спросил паломник.

– Просто посидеть в вашей компании. Понимаете, бродить по пустыне в одиночестве так утомительно.

– Понимаю…

Раниш посмотрел на тускневший огонь, который развел с таким трудом.

«Потухнет, и будет совсем туго», – подумал он и плотнее закутался в плащ. Наступавшая ночь обещала быть холодной.

– Вам холодно, – не вопрос, констатация факта.

– А я как будто не заметил, – раздраженно и, пожалуй, слишком грубо: ведь Раниш не знал – галлюцинация то была или грабитель. Для последнего, правда, слишком чистый и словоохотливый. Да и эти заверения о том, что он – сам Фардаан…

«Явно схожу с ума», – посетила паломника единственная правильная мысль.

– Я могу помочь с костром и указать путь до Уулэ.

Паломник аж вздрогнул: и снова чудо – Фардаан назвал город, в который Раниш направлялся… ну, по крайней мере, в который держал путь до того, как начал плутать.

– В чем подвох?

Улыбка на лице незнакомца стала шире.

– Соображаете!.. Не волнуйтесь, не волнуйтесь! А то, вон, какое лицо сразу сделали! Требование простое: вы выслушаете мою историю, а затем ответите на вопрос. Знаете, я так люблю рассказывать истории!.. но незадача – в пустыне слушателей редко сыщешь.

Нельзя сказать, что Ранишу оно понравилось: что-то было нечисто с этим «Фардааном» – путником в светлых одеждах, с котомкой за плечом и бурдюком на поясе. Однако выбор у паломника был невелик: либо принять сомнительную помощь, либо отвергнуть и дальше скитаться по пустыне.

– Хорошо.

Незнакомец довольно улыбнулся, возвел руку над костром, начертил пальцем в воздухе невидимый знак, и пламя подчинилось, разгоревшись сильнее. Удивительно, невозможно… Паломник ущипнул себя, стараясь отогнать сновидение, но он не спал, и хороший собой, молоденький мужчина, сидевший перед ним, действительно существовал.

– Итак, вы готовы? – отведя руку от костра, спросил Фардаан.

Раниш кивнул. Все это происходило взаправду. Ни мираж, ни сон, нет… чудо. Прекрасное, пришедшее из далекого прошлого, утонувшего в печали и страданиях.

***

Давным-давно существовала одна лишь пустота, в которой жила Создательница, сотворившая меня. Я плохо помню те времена, потому что был лишь частицей огромного целого создания, но точно знаю, что Создательница пробудила его, однако что-то пошло не так, и Она разделила свое творение на множество частей, породив тем самым нас, всех главных божеств, известных вам, людям.

Мы, верховные боги, спустились в ваш мир, когда он уже существовал, но был голым и безжизненным. Ни растений, ни птиц, ни зверей. Только тьма и холод. Мы, брошенные неизвестной Создательницей на произвол судьбы, использовали силу, которую Она даровала нам перед тем, как уйти в какое-то далекое и недосягаемо место, и постепенно обустроили ваш дом, сделав его цветущим садом, освещенным ласковым светом огненного светила. Все благоухало и купалось в его щедрых лучах. Однако чего-то не хватало: мы все чувствовали это, и тогда Иашу, известный вам как бог жизни и смерти и именуемый людьми Ближнего Востока Иаду, всегда бывший смелым и дерзким, предложил безумную в те дни идею. Мы создали себе слуг – низших божеств. Все они прекрасны. Все до единого. Но есть среди них тот, кого я возлюбил больше прочих. Имя ему Анур (или Унир на языке людей Ближнего Востока), и он уже тогда, на заре времен, был необычайно умелым: все схватывал налету и выполнял в наилучшем виде. Сначала это беспокоило меня, но затем принял его таким, каков он есть. Однако чем старше становился Анур, тем сильнее портился его характер. Он стал гордым, самодовольным, непослушным и готовым пойти на все ради собственной прихоти. Я пытался докричаться до него, пользуясь доверием ко мне, но Анур был глух к моим словам. В итоге мой возлюбленный слуга ополчился против нас, желая поделиться божественной силой с людьми – созданиями, которые явились мне в одном из многочисленных снов, и которых создал в неожиданном порыве после одного из многочисленных пробуждений. Мое самое прекраснейшее и масштабное полотно, которое не должно было ожить, однако Иашу забавы ради прикоснулся к нему и одарил жизнью.

Анур, заручившись помощью части божеств-слуг, спустился в людской мир и принялся раздаривать людям божественную силу, обучая их запретному мастерству заклинания кисти, с помощью которого я и создал некогда вас, людей. Против взбунтовавшихся прислужников и прислужниц выпустила сама верховная богиня Даиша (Даида на языке людей Ближнего Востока), которая не смогла смириться с таким поступком. К ней присоединились почти все верховные божества и та прислуга, которая не переметнулась на сторону врага – исключением послужил лишь Иашу, вознамерившийся наблюдать за происходившим со стороны. На сторону же Унира встала большая часть людей и мятежные низшие божки.

Те времена были темны и полны горечи, но после долгих и изнурительных лет войн, осад и разорения армия моего возлюбленного слуги пала. Я умолял Даишу пощадить Анура и всю восставшую прислугу, однако верховная богиня стояла на своем, говоря, что это – необходимая мера, которая поможет нам избежать новых войн, и обрекла восставших на тысячелетия перерождений в человеческом теле.

Однако не все оказалось так просто. После подавления мятежа первое время действительно были мир да покой, но именно тогда Иашу начал меняться – ожесточился, а пламенное сердце его познало зависть и желание обладать. Я не знаю, почему так произошло: возможно, все дело в существе, которым мы все были изначально – наверное, оно изначально было отравлено этими мерзкими чувствами, и поэтому Создательница решила «расколоть» его.

Сначала Иашу стал слишком подозрительным. Нет, не таким, как вы, Раниш: он начал подозревать в злых умыслах всех нас и даже меня, с которым ранее водил крепкую дружбу. Дальше – хуже. Подозрение переросло в гнев и неприязнь, а любовь к нам всем исказилась, став грязной и собственнической. Люди и божества стали для него врагами. Именно тогда Даиша, боясь, как бы он ни начал приносить губительный вред вам и нам, распорядилась запереть его в магической темнице божественного мира, откуда не существует никакого иного выхода кроме как помилования. Однако Иашу все равно то и дело находит способы осквернять людей и их мысли, даже будучи в заточении: именно тогда вы даете выход своим самым страшным страстям и пускаетесь в массовые бесчинства – брат начинает идти на брата, а отец на сына. В такие моменты мир словно сходит с ума, и некогда могучие, богатые и величественные людские королевства, достигшие своего наивысшего рассвета, уничтожаются одно за другим.

Вы считаете нас богами. Обожаете и ищете нашей помощи, но что в итоге делаем мы? Даем вам надежду, знания и богатства, а затем стравливаем друг с другом… Это не может больше продолжаться: ваш народ, разрываемый распрями, посеянными Иашу, уничтожает сам себя, а он наблюдает за всем этим из темницы с довольной улыбкой. Я должен найти способ искоренить посеянное им зло и вернуть миру спокойствие, которое царило в видении, увиденном мною во сне – как раз до того, как проснулся и нарисовал это сновидение.

***

– Но что же случилось с Ануром и всеми мятежными божествами? – впервые за весь рассказ, не сдержавшись, спросил Раниш. Он по-прежнему относился к услышанному со скептицизмом, однако сказка оказалась такой отменной, что очень заинтересовала его.

Губы Фардаана тронула грустная улыбка.

– Они стали людьми, оказавшись запертыми в нескончаемом колесе перерождений. Кто уж знает, где они все сейчас... я, вот, давно уж ищу Анура, – мужчина усмехнулся. – И ведь не только из-за нужды в нем как в талантливом ученике. Полагаю... дело обстоит еще и в чувстве. В любви. Ведь он – единственное, что у меня осталось. После того далекого восстания Даиша уничтожила всех моих слуг до единого, не считая Анура. Ведь именно они были зачинщиками всего. С тех самых пор мне запрещено создавать себе прислугу, и я живу в своем доме в божественном мире один. Уже как тысячелетия, – Фардаан в который раз раздул пламя костра жестом руки и улыбнулся. – Ну, как история? Понравилась?

Раниш кивнул.

– Да, очень интересная, однако... не уверен, что верю твоим словам, неизвестный господин.

Фардаан хихикнул.

– А я, помнится, и не просил тебя мне верить. Для меня радость только одна – когда людям нравятся мои истории... Что ж, ответь мне теперь на вопрос: видел ли ты в странствиях своих мужчину, заклинателя кисти, который зовет себя множеством имен – Ниур, Жэнь или Цжэнь. Непревзойденный мастер. Ростом с тебя, волосы черные и с сединой. Ему под шестьдесят. На левой руке у него нет мизинца.

– Нет, – немного подумав, покачал головой Раниш. Он много каких типов повидал, но точно не этого. Уж такую редкость, как заклинателя кисти, забыть невозможно: паломнику попадались несколько в его странствиях, да только ни один не подходил под описание.

– А мизинцы у всех тобою увиденных были? – не отставал незнакомец. Похоже, дело было серьезным, раз он так отчаянно желал узнать об этом типе. Не то чтобы Ранишу хотелось знать причину...

– Да, вроде, у всех, – почесав нос, неуверенно сказал паломник.

Фардаан расстроенно вздохнул.

– А чего вдруг он тебе понадобился? – помедлив, все-таки поинтересовался Раниш.

– Да так, дело к нему есть, – загадочно улыбнулся незнакомец.

– Хочешь тоже рассказать ему сказку? – неуместно пошутил Раниш, однако Фардаан не обиделся, продолжая искренне улыбаться.

– Теперь моя часть уговора, – вдруг ласково произнес незнакомец и детально поведал Ранишу, как дойти с помощью ориентиров до Уулэ – крупного поселения, расположенного в пышном оазисе, где находится храм Даише, божеству плодородия и охоты.

– А если я собьюсь с пути? – нахмурившись, спросил паломник.

– Не собьешься.

После этого Фардаан – чудо, появившееся из неоткуда и поведавшее ему фантастическую историю о далеком прошлом, – решил переночевать у костра Раниша. Паломник не знал: верить этой сказке или нет… Все было слишком странно и необычно. Конечно, Раниш не был экспертом в этой области, да и вообще религиозным не особо-то и мог себя назвать, совершая паломничество только потому, что таковым является древний обычай в его селении: наследник племенного вождя должен, достигнув совершеннолетия, совершить в одиночку паломничество в пять святых мест Дальнего Востока. Если он вернется целым и невредимым, то будет по праву считаться достойным места своего отца. Раниш всегда считал это чушью, да только против обычая не попрешь. Особенно на Дальнем Востоке, где все это настолько превозносится, что аж с души воротит: что кочевники, что оседлое население...

Ночью, проснувшись из-за позыва природы, Раниша посетила наглая идея пристать к незнакомцу, спавшему неподалеку, и соблазнить его на один раз. Вот только паломник, несильно ударив себя ладонью по щеке, тут же отогнал гнусную мысль: во-первых, стыдно признать, но в жизни он никогда еще не пробовал... такое, а, во-вторых, это было бы слишком неблагодарно по отношению к «Фардаану».

Проснувшись ранним утром, Раниш не обнаружил рядом путника, вероятно, ушедшего, пока тот спал. Паломник не знал, что ему делать: последовать ли совету незнакомца, то ли приснившегося ему, то ли действительно сидевшего с ним прошлой ночью у костра.

«Что ж, ладно, доверюсь его словам, – в итоге мысленно сказал себе Раниш, – все равно плутаю».

И, следуя ориентирам Фардаана, набрел на нужный ему оазис.

Кто ж знал, что почти год спустя они снова встретятся – когда Раниш будет уже не паломником, а переводчиком, нанятым господином с Запада, Дэвидом Роули. Молодой человек, прибывший на Ближний Восток в поисках лучшего заработка для себя и своего племени, и сам не верил, что получит такую работенку: его наняли чуть ли не в последний момент – после того, как предшественник, прибывший с господином из западной страны, вдруг слег с лихорадкой. Вот и пригодилось то, что в детстве матушка, бывшая родом из этих мест, принуждала сына учить родной язык, а также насильно водила обучаться к странному дядьке с Запада, на добрые десять лет поселившегося в их доме с целью, как он выразился, изучения и документирования местных обычаев и особенностей культуры.

Глава 9. Гость с Дальнего Востока

Вернувшись в бордель, я попросил господина предоставить мне обещанный список гостей. Уджа без каких-либо возражений велел подняться с ним в кабинет, где передал его мне. Обычный свиток, в котором в несколько столбиков были записаны иероглифы, обозначающие имена гостей. Расположившись на ковре возле камина и облокотившись об одну из многих лежавших там подушек, я принялся подробно изучать список. Выглядел он внушительно: туда входило множество имен, которые даже такому нелюдимому человеку, как я, приходилось слышать – хозяева борделей, игорных домов, крупных питейных и курильных заведений... естественно, господин Иро там тоже был, как и парочка членов аристократических семей. Присутствовали там еще имена тех, кто мне совсем не был известен: наверное, менее значимые гости, а также те из постояльцев, которые смогли позволить себе заплатить за позднее попадание в список приглашенных – те, кого Уджа лично внес туда, естественно, ничего не должны были платить, однако если ты не вошел в список, но хочешь попасть на пиршество и завести себе там хорошие и полезные знакомства, нужно, во-первых, принарядиться по случаю, а, во-вторых, оплатить свой визит. Конечно, бывают званые обеды и ужины, которые можно посетить только строго по приглашению, но, похоже, это был не тот случай.

Однако никакой подходящей зацепки я не находил. Мало ли, кому могло понадобиться поджигать бордель: конкурентам, просто недоброжелателям... кто угодно в списке мог быть виновным. В очередной раз скользя взглядом по ровным и аккуратно записанным столбикам, я наткнулся на имя, на которое почему-то ранее ни разу не обратил внимания. Фардаан. Странное, записанное иероглифами весьма причудливо – как иностранное. В списке числилось только имя гостя – никакого обозначения рода, которому он принадлежит, или дома, которому служит. Конечно, некоторые гости пожелали указать лишь свои имена, но... они не были такими экзотическими. Да и тут же возникло чувство, что я где-то мог его слышать.

– Фардаан... – задумчиво пробормотал, силясь вспомнить. – Фардаан...

– Ты что-то сказал? – спросил меня Уджа, сидевший на столом и разбиравшийся с какими-то рабочими бумагами.

– Господин, вы, часом, не знаете, кого могут звать Фардаан?

Хозяин недоумевающе посмотрел на меня.

– Человека с Дальнего Востока?.. – затем пожал плечами. – По крайней мере, звучит на их лад.

– С Дальнего Востока...

– А чего спрашиваешь?

– Это имя есть в списке. Никакого дома за ним не числится. Вот мне и захотелось узнать, кто бы это мог быть.

– Без понятия. Я его не вносил. Спроси у Йой – это она занималась добавлением в список тех гостей, которые решили присоединиться к ужину за плату.

– А это безопасно?.. ну, вот так добавлять в список неизвестного кого.

– У Йой хороший глаз, не переживай насчет этого... а теперь извини, мне нужно работать. Более того, у меня сегодня будет парочка важных встреч – нужно подготовиться. Если нет больше никаких срочных вопросов, то я попрошу тебя покинуть мой кабинет.

Я нахмурился и вздохнул, однако ничего с этим не мог поделать: раз Уджа велел убраться – значит, надо было так и сделать. Поднявшись с пола, спросил:

– Я могу забрать список?

– Нет, – отвлекся от бумаг и покачал головой хозяин. – Некоторые бумаги не должны покидать стен этого кабинета. Список – одна из таких вещей. Однако если понадобится еще раз посмотреть его, просто зайди ко мне, и я дам тебе свиток.

Нехотя я подошел к столу господина и вернул ему сложенный свиток. Тот с улыбкой принял его и убрал в один из ящиков стола. Воспользовавшись моментом, я мельком оглядел лежавшие перед ним бумаги. Кажется, это были какие-то отчеты. Подняв взгляд от бумаг, я тут же встретился глазами с Уджа, мило мне улыбнувшимся, да только от такой его улыбочки сделалось жутко.

– Что-то еще, Унир? – спросил он, однако с явным нажимом. Похоже, господину хотелось как можно скорее остаться наедине со своими делами.

– Вы не знаете, где может быть Йой?

Уджа пожал плечами.

– Кто знает... где-то в здании.

– И еще, господин... – я помедлил, гадая удачный ли выбрал момент. Уджа внимательно и молча смотрел на меня в ожидании. Сглотнув, я собрал в кулак всю смелость и спросил, стараясь звучать как можно спокойнее. – Позволите ли вы мне отлучиться в час крысы? Мне необходимо встретиться с одним человеком. Это насчет поджога. Возможно, я смогу разузнать у него о том, кто мог совершить такое и оставить рисунок огненного дракона.

Уджа нахмурился. По его внешнему виду сразу можно было сказать, что, возможно, спрашивать разрешение было дурной затеей. Выдержав паузу, господин хмыкнул и вернулся к работе с документами.

– Можешь, но только не болтай лишнего и надолго не задерживайся. И так много разговоров нынче ходит о поджоге – не хочу, чтобы вся столица трепалась об этом.

Вот только, судя по разговорам персонала и клиентов, которые мне довелось подслушать, город уже был в курсе произошедшего и вовсю гадал, кто же мог совершить такое, и что за этим последует. Однако Уджа тоже можно было понять: такого рода разговоры не всегда хороши для бизнеса – как для посетителей, так и для конкурентов, которые могут расценить данное в качестве проявленной слабины. Более того... пожар – это всегда плохо: самые сильные порой стирали с лица города целые районы, и после такого короли то и дело расширяли пожарные бригады и строили дополнительные наблюдательные вышки. К счастью, на мой век ничего такого крупного и губительного не пришлось, однако если кто-то действительно способен призывать столь могучую силу, то огромный негасимый пожар – лишь вопрос времени.

– Да, господин, – кивнул я и направился к выходу из кабинета.

Уджа ничего не сказал мне во след.

***

И где же, позвольте спросить, искать Йой? Этот бордель огромен! Спустившись на второй этаж, я принялся стоять у лестницы и лихорадочно соображать, к кому лучше обратиться за помощью. Однако долго ломать голову не пришлось – на мою удачу мимо проходил Ниир. Сонный и растрепанный. Я, оживившись, тут же подозвал его к себе, и куртизан, зевнув, подошел ко мне.

– Унир, что-то стряслось? – потирая глаз, спросил он.

– Ты случайно Йой нигде не видел? Мне нужно с ней поговорить.

– Она внизу, в купальне. Готовит ее с остальными к приемным часам, – я кивнул, поблагодарил Ниира и хотел уж было пойти к лестнице, ведущей на первый этаж, как куртизан вдруг остановил меня. – Что, уже успел в любимчики к Уджа попасть? – спросил он без капли зависти или недовольства, хитро улыбнувшись.

– Не попадал я ни в какие любимчики, – нахмурившись, проворчал я. Не люблю, когда люди навешивают такие ярлыки: любимчик, не любимчик... Уджа сам захотел и развил наши отношения в таком русле – я вовсе не при делах.

Ниир усмехнулся.

– Да расслабься ты, не собираюсь я тебя за это осуждать. Саки, вон, из-за этого как бесится. Люблю, когда она злится и не может получить то, что хочет. Мое тебе уважение, – молодой человек хихикнул. – Вот только жаль, что ты так и не стал моим учеником. Эх, каким бы дуэтом мы с тобой стали! – я смутился и мрачно подумал, что все-таки благодарен Уджа за то, что он избавил меня от такой участи... – И еще... – вдруг стушевался Ниир, – ты ведь никому не рассказывал, что я вот так взял и уснул?

– Нет, – улыбнувшись, покачал головой.

– Это хорошо. И не рассказывай. А то вот ведь позор-то будет. Девочки долго будут высмеивать, – понятия не имел, о каких девочках он говорил, но согласно кивнул. Я в любом случае не намеревался никому рассказывать. – Кстати говоря, – окликнул меня Ниир, когда уже намеревался уйти, – ты ведь знаешь этого новенького?.. как его там?.. Аума.

– Да, – с подозрением ответил. – Он что-то натворил?

Молодой человек покачал головой.

– Нет, насколько знаю. Просто он... силен, – я непонимающе нахмурился; Ниир пожал плечами. – Спустись в купальню и сам все увидишь.

***

Купальня располагается на первом этаже, в западном крыле, и делится на множество секций, огороженных перегородками, где в каждой стоит своя кадка, в которой гость купается, как в ванне. Маленькие, средние, большие и воистину огромные – кажется, Уджа предусмотрел все возможные габариты постояльцев. Обычно гость либо сам омывается, либо может за дополнительную плату запросить, чтобы работники и работницы смыли с него грязь. Естественно, никаких сексуальных услуг – такое позволяется только куртизанам и куртизанкам, а они не оказывают подобного рода вещи в купальне. Сейчас были не приемные часы, и в большом помещении не царило ни жара, ни пара – лишь приятное оживление работников, чистивших и убиравших все, да и в воздухе витал аромат пахучих травяных бальзамов, который, похоже, настолько въелся в него, что купальня должна стоять неиспользованной месяцы, чтобы он окончательно выветрился.

Женский смех донесся со стороны небольшого пространства, отведенного на скамьи, на которых посетители купальни обычно садятся отмокать и болтать друг с другом о всяком, делясь последними сплетнями и новостями. Я незамедлительно последовал туда и вскоре обнаружил, что Аум вовсю развлекал работниц... без каких-либо проблем поднимая на плечи одну из скамей с сидевшими на них смелыми женщинами, от страха и возбуждения то и дело покрикивавшими и заливавшимися смехом, обнимая и жмясь друг к дружке. Йой же стояла в сторонке, скрестив руки на груди, и глядела на развернувшееся перед ней представление с неуверенностью и опаской. Приметив работницу, я тут же поспешил к ней, искренне недоумевая, как такое физически возможно: да, Аум повыше и посильнее меня, но ни за что в жизни такой дохляк, как он, не сможет так легко поднять скамейку, а уж тем более если на нее уселось столько дам (не в обиду им и их стройным фигурам будет замечено)! Я бы еще хоть как-то понял, если бы на его месте оказался здоровяк и крепыш Рюу, но это...

– Йой, – окликнул ее я, подойдя к девушке.

– Унир, привет! – радостно обратился ко мне Аум, явно играя на публику. – Не хочешь присоединиться к нам? Место на скамейке еще есть, да, девушки? – он чуть поднял голову и обворожительно улыбнулся трем босоногим работницам, сидевшим на скамье. Те скромно заулыбались и захихикали.

Я, нахмурившись, отмахнулся. Главное, чтобы этот дурень не уронил их, а то еще расшибутся. Йой хмуро взглянула на меня.

– Знаешь, сначала я не поверила, когда он начал тут же важничать и заявлять, что является никем иным как богом Униром, но теперь... – женщина мрачно оглядела Аума, развлекавшего дам, и вздохнула, – но теперь и понятия не имею. Ты же видишь то же, что и я?

– Самодура с силой десятерых, который вовсю заигрывает с работницами?.. если ты об этом, то да, вижу.

Йой усмехнулась и приободрилась, затем состроила грозную физиономию и ворчливо воскликнула:

– Эй, вы там! Кончайте ребятишничать! За работу! Время идет, а вы помыли от силы только одну треть всего помещения!

Аум, скорчив недовольную гримасу, опустил скамейку на место, и работницы благополучно слезли с нее.

– Какая ты строгая и угрюмая, Йой! – занудно и с наигранной обидой произнесло горе божество. – Может, мне покатать только тебя одну на скамейке, и это растопит твое ледяное сердце? – Аум подмигнул ей. Другие девицы рядом с ним (а их было штуки три) принялись то хихикать, то бросать на упомянутую работницу косые взгляды, то... в общем, были самыми обычными женщинами. Однако Йой не из таких: ей совсем не прельщали сладкие речи Аума, и за это ее стоило уважать. Девушка нахмурилась и тоном, не требовавшим отказа, заявила:

– Работай!

Бывший русал надул губы, но затем тут же улыбнулся очарованным работницам.

– Вы слышали ее, прелестницы. Придется послушаться угрюмую начальницу и прервать веселье, – слова Аума встретили легким возгласом возмущения и дальнейшими заверениями, что, мол, ничего страшного, мы тебе поможем. Похоже, этот парень просто мастер очаровать девушку и заставить ее работать за себя. Даже Инур, несмотря на мою не особую любовь к его образу жизни, более благороден на фоне... этого.

Дождавшись, когда Аум и работницы вернутся к работе (мытью полов), Йой снова тяжко вздохнула.

– Не человек, а наказание какое-то, – она устало посмотрела на меня.

– Мы не совсем уверены, человек ли он вообще.

– Это да, – задумалась девушка. – В любом случае, он невыносим. Если Аум и дальше будет так открыто заигрывать со всеми работницами, мне придется его наказать.

Я пожал плечами.

– Поступай, как считаешь нужным. Можешь хоть отстегать его.

Йой помедлила и хитро улыбнулась.

– Уверен? Уджа распорядился, что отныне он под твоим начальством. Поэтому за все его промахи отвечать непосредственно тебе.

Слова девушки искренне изумили меня. Когда такое случилось?! Почему мне никто не сказал?! Однако не смог проронить ни одного из вопросов, вертевшихся на языке. Лишь нервно сглотнул и почувствовал, как начали холодеть руки.

– И... что это значит? – собравшись с силами, спросил в конце концов работницу.

Йой пожала плечами.

– По-идее, можешь им распоряжаться, как пожелаешь. Однако пока господин пожелал, чтобы я дала ему какую-нибудь работенку. Вот и решила захватить с собой на мытье купальни, – девушка затем сделала кислую физиономию, словно уже дважды пожалела о решении. – Вот только вреда от этого получилось больше, чем пользы. Вечно отвлекает работниц и болтает без умолку о всякой чепухе. Скоро голова от него заболит, – я усмехнулся. Оставалось только посочувствовать бедной Йой... или нет – учитывая, что она потом выдала, хитро посмотрев на меня. – Слушай, а чего это ты тут делаешь? Уже вернулся с господином из... ну, места, в которое ходили?

– Откуда знаешь? – нахмурился я.

Девушка закатила глаза, словно спросил полнейшую глупость.

– Пффф... Унир, да тут у нас любая весть разлетается в считанные часы, а порой и минуты. Работница, которая сидела тогда за приемной стойкой и видела вас, рассказала своей подружке, ну, и понеслось. Кстати, о тебе уже много всякого болтают. И даже друзья и недруги появились. В основном из-за того, что Саки не по нраву пришелся, – работница затем сделала паузу и задумалась. – Хотя, если быть совсем честными, то скажу тебе вот что: лично ты сам Саки не раздражаешь, только отношение господина к тебе. Иными словами, она злится на Уджа, а не на тебя, но не может сама себе в этом окончательно признаться.

Сказать по правде, меня весьма удивило подобное... откровение. Нет, не потому, что оно прозвучало от Йой: это-то было ожидаемо, учитывая ее особое расположение ко мне – дело обстояло в новом факте о Саки.