Текст книги "Судьба начертанная кровью (ЛП)"
Автор книги: Даниэль Л. Дженсен
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 25 страниц)
– Или он настолько хорош в постели.
Все остальные женщины рассмеялись, и, несмотря на то что я знала, что комментарий был глупым, я покраснела. Я молчала, когда меня вытащили из ванны и принялись расчесывать длинные волосы, обрезая концы так, что на пол посыпались кусочки белого золота.
Я стиснула зубы, когда служанка заплела косу, и мои волосы оказались так туго стянуты, что заболела голова. Сделав глубокий вдох, я попыталась вернуться мыслями к более насущным проблемам. Но вместо этого они крутились вокруг Бьорна.
Щеки запылали еще сильнее, когда я вспомнила, что говорила ему в присутствии Лив, сравнивая его с богом красоты, как девушка, у которой не было первого кровотечения, несмотря на то, что я была взрослой женщиной, выдержавшей год брака. В голове проносились картины моего поведения, и ужас нарастал с каждым мгновением. Плохо, что у нас был флирт на берегу. Тогда мы хотя бы не догадывались о личностях друг друга, но потом я практически заявила о своем влечении к нему на глазах у Лив, прекрасно понимая, что должна выйти замуж за его отца. Неудивительно, что он был потрясен. Хотя было очень соблазнительно обвинить в моем поведении травы Лив, все, что они сделали, ― это развязали мне язык.
Когда я закрыла глаза, перед моим мысленным взором предстал образ того, как он выходит из воды, сплошь покрытый татуировками, без единой лишней унции. Он был настоящим воином, и это лицо… Смертным нельзя даровать такую красоту, ибо она выставляет всех остальных дураками, а его красноречие только усугубляет ситуацию, потому что, даже если бы он был уродлив, как свиная задница, Бьорн был чертовски обаятелен. Да, он чуть не убил меня, когда нам пришлось драться, но, учитывая, что я с такой же готовностью вонзила бы меч ему в сердце, было глупо обижаться на него.
Перестань, Фрейя, ― укорила я себя. Подумай о чем-нибудь другом. Подумай о червях, а еще лучше ― о том, что тебе, видимо, суждено объединить Горные земли в качестве жены его отца. Думай о чем угодно, только не о Бьорне.
С таким же успехом я могла бы сказать себе, что надо взмахнуть руками и полететь, потому что мое самовнушение не принесло никакой пользы. Лицо Бьорна, его тело и призрачные отголоски его прикосновений терзали мои мысли, пока служанки заплетали мне косы и подводили глаза, и эти фантазии развеялись только тогда, когда мне принесли платье, которое я должна была надеть. Платье было из тонкой белой шерсти, туфли ― из мягкой кожи, а украшения… Никогда в жизни я не мечтала о таком богатстве: горло и запястья были обвешаны серебром и золотом, одна из женщин втыкала иголки в мочки ушей, чтобы я могла носить тяжелые серьги.
Затем появилась Илва с венцом невесты.
Он был сделан из витой проволоки из золота и серебра, унизанной кусочками полированного янтаря того же цвета, что и мои глаза. Илва сама прикрепила его к моим косам бесконечным количеством крошечных шпилек. Она повернула меня лицом к круглому куску полированного металла, чтобы я могла увидеть, как я выгляжу, а слуги улыбались и смеялись, довольные своими стараниями.
– Наконец-то, ― вздохнула Илва. ― Наконец-то ты выглядишь как дочь богов.
Я уставилась на свое отражение, чувствуя себя так, словно смотрю в глаза незнакомке.
Илва накинула мне на плечи мантию из сверкающего белого меха, и мои косы были почти неотличимы по цвету, когда она расправила их по дорогой шкурке.
– Снорри будет доволен. ― Затем она щелкнула пальцами. ― Перчатки. Она должна быть совершенной.
Все взгляды тут же устремились к моей правой руке, и я поборола желание спрятать покрытые шрамами пальцы в карман платья, не зная, что хуже ― отвращение или жалость, ― но я ненавидела и то, и другое. Поэтому я не стала спорить, когда один из них протянул мне пару белых шерстяных перчаток, и не почувствовала никаких ощущений в правой ладони, когда натянула их.
Онемение.
В голове снова раздался треск ноги Гейра, когда Снорри сломал ее, и я вздрогнула, потому что знала, что может быть гораздо хуже.
Мне нужно было оцепенеть. Делать то, что нужно делать, говорить то, что нужно говорить, и быть такой, какой меня хотели видеть эти люди, потому что те, кого я любила больше всего, зависели от моего послушания.
И я не подведу их, чего бы мне это ни стоило.
Глава 6
Шел снег.
Это было первое, что бросилось мне в глаза, когда я вышла из большого дома. Снег в весеннее время ― далеко не редкость, но я не могла отделаться от ощущения, что серое небо и тусклый свет как нельзя лучше подходят для этого дня. Крупные хлопья снега падали вниз, и узкие тропинки между домами покрылись грязью и слякотью, заставляя меня придерживать юбки, чтобы не явиться на церемонию в таком виде, словно я повалялась со свиньями.
Жители Халсара выходили из своих домов, чтобы проводить меня глазами, и выражения лиц тех, кто встречался с моим взглядом, были холодными, несмотря на то что всех сегодня вечером пригласили на пир к ярлу.
– Твои люди, похоже, не одобряют этот брак, ― тихо сказала я Илве, которая шла слева от меня, ее рот был сжат в напряженную линию.
– Потому что они не знают, какая сила скрыта в тебе, ― ответила она. ― Они видят лишь оскорбление их любимой правительницы Халсара.
Я бы закатила глаза от ее самомнения, если бы не то обстоятельство, что, хотя на меня люди смотрели хмуро, они улыбались Илве, прикасались к ней, когда она проходила мимо, и хвалили ее за силу. Я хотела было зарычать на них, что это их ярл сделал такой выбор, а значит, это их ярл заслуживает их гнева, но это было бы пустой тратой сил. Они хотели винить меня.
– Фрейя! ― донесся до меня знакомый голос, и, повернув голову, я увидела Ингрид, стоящую между двумя зданиями с зажатым в руках мечом. Ее каштановые волосы промокли насквозь, веснушчатое лицо порозовело от холода, когда она шагнула ко мне. На мгновение мне показалось, что она пришла сказать мне, чтобы я этого не делала. Сказать, что они с Гейром справятся с потерей его места в отряде Снорри, если это избавит меня от этого союза. Чтобы сказать мне…
Мысль исчезла, когда пара воинов выхватила оружие и встала между мной и Ингрид.
– Остановитесь! ― крикнула я, пытаясь вмешаться, но другой воин схватил меня за руку. ― Она ― моя подруга!
– Ты не можешь знать этого наверняка, ― отрезала Илва. ― Теперь, когда твоя ценность всем известна, друзья могут стать врагами, чтобы достичь своих целей.
У меня возникло искушение ответить, что ей следует самой быть более разборчивой в дружбе, но один из мужчин схватил Ингрид за руку, а другой ― прямо за лицо. Извернувшись, я пнула державшего меня мужчину в колено и, не обращая внимания на его крики, бросилась к подруге, забрызгав грязью юбку, которую я так старалась сохранить чистой.
– Отпустите ее! Сейчас же!
Мужчины и не думали отпускать Ингрид. Я не была уверена, потому ли это, что они не признавали моего авторитета, или потому, что считали, что Ингрид, которая была робкой как мышь и едва могла орудовать кухонным ножом, не порезавшись, действительно представляет угрозу.
– Отпустите женщину.
Я напряглась, услышав голос Бьорна, поскольку не знала, что он был частью процессии. Но обрадовалась, когда воин, державший Ингрид, немедленно выполнил его приказ.
– Тебе не стоит вмешиваться, Бьорн, ― огрызнулась Илва. ― Фрейя уже пострадала, пока находилась на твоем попечении.
Прислонившись к стене, Бьорн проигнорировал это замечание и сказал:
– Если Фрейя говорит, что эта женщина ― ее подруга, то ты должна ей поверить, Илва. Или ты не доверяешь женщине, с которой собираешься разделить своего мужа?
Лицо Илвы покраснело.
– Она наивна. Она…
– Она вдова, а не ребенок, и тебе не следует относиться к ней так. ― Бьорн пожал плечом. ― Хотя… она собирается выйти замуж за человека, годящегося ей в отцы, так что, возможно, это справедливо.
– Бьорн, тебе нужно…
Проигнорировав Илву, он повернулся к Ингрид.
– Как тебя зовут?
– Ингрид. ― Моя подруга выглядела готовой описаться от страха, и меня это ужасно злило. То, что она проделала весь этот путь, чтобы поговорить со мной, и только для того, чтобы с ней так обошлись.
– Ингрид, на которой Гейр так отчаянно хочет жениться, что бросил собственную сестру на растерзание волкам? ― Бьорн с отвращением фыркнул. ― Ты могла бы найти кого-нибудь получше, чем этот бесхребетный кусок ласкового дерьма.
Настала моя очередь зарычать:
– Бьорн, не будь ослом! ― но он не обратил на меня внимания, как и на Илву.
– Ты ведь не хочешь причинить вред Фрейе, Ингрид?
По лицу подруги пробежала слеза, и она пролепетала:
– Нет. Я никогда не причиню вреда Фрейе.
– Я так не думаю. ― Засунув большие пальцы за пояс, Бьорн посмотрел на меня. ― Говори, что нужно, Фрейя, но только быстро.
Бросив на него испепеляющий взгляд за замечание о моем брате, я протиснулась мимо воинов и оттащила Ингрид в сторону, чтобы создать видимость уединения.
– Что ты здесь делаешь? ― спросила я, стараясь не обращать внимания на слабую надежду, что Ингрид пришла спасти меня.
– Я пришла поблагодарить тебя. ― Она вытерла слезы с лица. ― Гейр рассказал мне все. На что ты согласилась и почему. Что ты сделала. Что ты сделала это, чтобы спасти нас. От всего сердца благодарю тебя, Фрейя.
Мой желудок сжался от неприятного ощущения, когда моя глупая надежда превратилась в пепел, и я отвернулась от нее. Ничто из того, что она могла сказать, не заставило бы меня отказаться от принятого решения. Но все равно меня задело, что она не попыталась меня переубедить. Мне было обидно, что она не захотела рисковать своим будущим, чтобы спасти мое. То, что я не согласилась бы, не имело значения, важно было то, что моя судьба была ей небезразлична.
Ей не все равно, ― тихо укоряла я себя. ― Она просто боится.
– С Гейром все в порядке?
Ингрид напряженно кивнула.
– Он бы пришел, если бы мог, только боль очень сильная. Но твоя мать говорит, что это был чистый перелом и все со временем заживет. ― Она неуверенно протянула меч. ― Это прислал Гейр. Он принадлежал твоему отцу.
Мой подбородок задрожал от нахлынувших эмоций, ведь это оружие, которое Гейр должен был подарить Ингрид, когда они поженятся, а она отдавала его мне, чтобы я владела им. Это не та жертва, на которую я так глупо надеялась, но все равно для меня было важно, что они хотели, чтобы он был у меня. Вынув его из ножен, я улыбнулась, увидев, что он отполирован и наточен.
– Спасибо.
Ингрид прошептала:
– Я уверена, что для ярла будет честью носить его.
Моя улыбка тут же исчезла. Это был подарок не для меня, а для Снорри.
Когда я выходила замуж за Враги, я подарила ему меч моего деда, отполированный до блеска, а тот, что он подарил мне, был ржавым клинком, украденным из могилы дальнего кузена, и так плохо сделан, что рукоять отломилась посреди церемонии.
Логически я понимала, что моя семья должна была предоставить клинок для подарка Снорри, но неужели это должен был быть именно он? Это была последняя вещь моего отца, которая существовала. Он был дорог мне, и Ингрид, и Гейр знали об этом, но отдавали его Снорри, чтобы заслужить его расположение. Желание сказать ей, чтобы она забрала его обратно, переполнило меня. Вместо этого я сунула его в ножны.
– Фрейя, ― громко позвала Илва. ― Ты можешь поговорить с ней позже. Ярл не должен ждать тебя.
Желание развернуться и закричать на Илву, чтобы она заткнулась, почти захлестнуло меня, но я сдержала свой гнев, вместо этого наклонившись к Ингрид.
– Не оставайся. Это небезопасно. Возвращайся домой и предупреди всех, чтобы держались подальше, пока ярл не призовет их, понятно? С глаз долой, из сердца вон.
Снежинки, таявшие на ее лице, смешивались со слезами, но Ингрид кивнула.
– Поздравляю, Фрейя. Я знаю, ты не просила об этом, но, думаю, с ним ты найдешь больше счастья, чем с Враги. Ты станешь воином, как всегда мечтала. И ты сможешь использовать свою магию.
Я моргнула ― что-то в том, как она произнесла последнее слово, без шока или сомнений, послужило толчком к осознанию.
– Ты знала.
Ингрид прикусила губу, затем кивнула.
– Гейр рассказал мне несколько лет назад. Я думаю… я думаю, что сохранение тайны тяготило его. ― Выражение ее лица стало серьезным. ― Но я никому не говорила, Фрейя. Клянусь.
Тяготило его? У меня заныло в груди, и я посмотрела на грязь между нами. Большую часть своей жизни я скрывала свою магию, свое наследие, что означало скрывать это от всех, кого я когда-либо знала. Я ни разу не рассказывала, потому что понимала ― если мой секрет раскроется, пострадаю не только я, но и моя семья.
– Теперь это не имеет большого значения.
Ингрид крепко обняла меня, моя рука оказалась зажата между нами, а рукоять меча больно впилась мне в грудь.
– Это дар богов, Фрейя. Ты должна воспринимать его именно так.
Я не доверяла себе в том, что могу сказать, поэтому лишь кивнула и повернулась к ожидающим. Илва хмурилась, но взгляд Бьорна был устремлен на Ингрид, которая шлепала по грязи.
– Беру свои слова обратно, ― сказал он. ― Она не заслуживает лучшего, чем твой брат.
– Да что ты знаешь? ― пробормотала я, не потрудившись снова подобрать юбки, так как они уже были испачканы грязью.
– Очень мало, ― сказал он. ― Но я не глухой и не слепой, и я видел, как она превратила твою жертву в дар богов, чтобы не испытывать за нее вины. Хорошо, что ты отправила ее.
Он был прав, но слова Бьорна лишь усилили пустоту в моей душе.
Я чувствовала себя одинокой. Как будто передо мной стояла огромная армия, а все те, в ком я была так уверена, что они прикроют мою спину, исчезли. Глаза щипало, я быстро моргала, чтобы не дать слезам пролиться, но несколько все же вырвались, смешавшись с тающим снегом, стекавшим по лицу, пока я шла к берегу.
Я не успела сделать и нескольких шагов, как Бьорн схватил меня за руку.
– Трусость Ингрид не умаляет чести твоего поступка.
Сглотнув, я встретила его изумрудный взгляд и ответила:
– Я ни о чем не жалею, ― а затем вырвалась из его хватки и пошла дальше.
Собралась толпа, Снорри стоял в стороне с древней старухой, которая, как я предполагала, была матриархом, проводившим церемонию. Я перевела взгляд на длинный причал, возле которого стояло несколько драккаров, флаги на их мачтах развевались на ветру. Они были огромными, способными вместить не менее сотни воинов, и я позволила себе представить, каково это ― стоять в одном из них, когда барабанщик отбивает громоподобный ритм, а гребцы гонят драккар в бой. Каково это ― прыгать в воду, прикрываться щитом от дождя стрел, мчаться к берегу, где меч в моей руке будет сталкиваться с мечом моих врагов, когда мы ринемся в бой. Мои пальцы сжались на рукояти отцовского оружия, а сердце разогнало вялую тяжесть горя в венах и наполнило их огнем. Ведь Ингрид не ошиблась, что на этом новом пути, на который я вышла, будет много того, о чем пела моя душа.
И хотя бы ради этого стоило жить.
***
Церемония была краткой и безжизненной ― мы со Снорри сказали то, что нужно было сказать, а затем обменялись клинками, тот, что он дал мне, был недавно выкован и не заточен, и это было также лишено чувств, как и остроты. Если он и заметил, что меч, который я ему подарила, принадлежал моему отцу, то никак этого не показал. Однако в тот момент, когда церемония закончилась, в Снорри словно ударила молния Тира, наполнив его энергией, и он повернул меня лицом к толпе.
– Двадцать лет назад, ― воскликнул он, ― провидица произнесла пророчество о деве щита, дочери Хлин, рожденной под кровавой луной и призванной объединить народ Горных земель под властью того, кто распоряжается ее судьбой. Пророчество гласило, что ее имя будет рождено в огне богов. Двадцать лет я искал эту деву, охотился за женщиной, которая объединит наш народ против нашего общего врага, конунга Харальда из Северных земель.
Толпа беспокойно зашевелилась, некоторые выкрикивали проклятия в адрес конунга, правившего за Северным проливом.
– Многие из вас спрашивали, зачем мне жениться на этой женщине, когда у меня есть такая жена, как Илва, ― продолжал он. ― Позвольте заверить вас, что это не из-за любви или похоти, а ради вас, мой народ! Ибо эта женщина ― дева щита, дитя Хлин, ее предназначение раскрылось в огне Тира!
Он взял щит, который протянул один из его воинов, и протянул его мне. Моя кожа пылала жаром несмотря на то, что платье было пропитано талым снегом, и, взяв его в руки, я прошептала:
– Хлин.
Магия вспыхнула во мне, пронеслась по руке горячим потоком и залила щит серебристым светом, сияющим, как маяк. Толпа ахнула и отступила назад, их глаза расширились при виде магии, о которой они слышали только в сказках. Магия, которую они не понимали, и это объясняло их опасения.
– Она принесет нам славу! ― проревел Снорри. ― Она принесет нам богатство! Она принесет нам власть! Она принесет нам победу и месть ублюдкам Северных земель! Ибо с ней в нашей стене щитов мы будем благословлены самими богами!
Жители Халсара закричали вместе с ним, подняли руки вверх, настороженность в их глазах сменилась восторгом от обещаний их повелителя. Обещания, которые он дал, но которые я должна была выполнить, хотя только боги знали, как это сделать.
Мой взгляд скользнул по людям, которые еще час назад, казалось, готовы были плюнуть мне под ноги, а теперь выкрикивали мое имя, а затем остановился на Бьорне. Во время церемонии он стоял рядом с Илвой, но после переместился в конец толпы, скрестив руки и сохраняя напряженное выражение лица. Когда наши взгляды встретились, уголок его рта приподнялся в слабой улыбке, которая выглядела такой же вымученной, как и та, что сейчас украшала мое лицо, хотя я и не понимала причины его недовольства.
– Она родилась в огне, ― крикнул Снорри. ― Теперь пусть будет отмечена кровью бога, который ее создал.
Прежде чем я успела отреагировать, Илва шагнула ко мне и разорвала платье на спине. Задыхаясь, я прижимала ткань к груди, пока она говорила:
– На колени.
– Что ты делаешь? ― зашипела я, испытывая одновременно ужас и страх.
– Ты слишком долго скрывала свои способности, ― сказала она. ― Пришло время получить свою метку, чтобы все могли знать о твоем происхождении.
Кровавая татуировка.
Я должна была догадаться, что это произойдет. Татуировка Враги была у него на бедре ― рыба с багровой чешуей, прорисованная так детально, что казалась настоящей. Живая татуировка, подаренная ритуалом после проявления его магии. Меня должны были отметить уже более десяти лет назад, но тогда бы открылось то, что мой отец отчаянно пытался скрыть.
Медленно я опустилась на колени на холодный песок.
– Обнажи свое тело, чтобы получить метку Хлин, ― потребовала Илва, и, хотя мне не хотелось раздеваться перед толпой, я стянула платье до пояса и сняла перчатки, держа одну руку на груди. Заставив себя оторвать взгляд от песка, я обнаружила, что никто не смотрит на меня с вожделением, лица присутствующих были торжественными. Я чувствовала пристальный взгляд Бьорна, но вместо того, чтобы посмотреть на него, снова опустила глаза в песок, сердце бешено колотилось в груди.
Барабан начал медленно отбивать ритм, а Илва ходила по кругу вокруг меня, рисуя руны на песке. Мое сердце заколотилось быстрее от осознания того, что Илва была вёльвой – ведьмой, способной использовать руническую магию. Это делало ее гораздо более могущественной, чем я считала раньше.
Она нараспев произносила слова, взывая к богам, чтобы они стали свидетелями этого момента. Когда она завершила круг, руны вспыхнули, и барабан затих, а волосы на моих руках встали дыбом. В руке Илвы появился нож, и я напряглась, потому что, хотя я и была ей нужна, эта женщина не испытывала ко мне никакого тепла в своем сердце.
– Хлин, ― закричала Илва, и ее голос подхватил ветер, который закружился вокруг нас, создавая снежный вихрь. ― Я умоляю тебя! Если это дитя достойно, прими ее как свое, иначе забери ее сердце, чтобы она больше не могла пользоваться твоей силой!
Мое сердце заколотилось. Я никогда не видела, как проводится этот ритуал. Враги прошел его в детстве, задолго до моего рождения, поэтому я не знала слов. Не знала и того, что ритуал может закончиться смертью, ведь ни в одной из историй не говорилось о том, что бог отвергает свое дитя. Но все остальные кивали, значит, это была правда.
Дрожь страха превратила мою и без того замерзшую кожу в лед, когда она приблизилась с ножом в руке.
– Обнажись, девочка, ― сказала она низким голосом. ― Или тебя признают недостойной.
А что, если я действительно недостойна?
Я всю жизнь скрывала свою магию, свое предназначение, что должно было разозлить богиню, подарившую мне свою кровь. Я относилась к этому так, словно стыдилась.
Но это было не так.
Глубоко вздохнув, я опустила руку и одновременно подняла лицо.
Хотя благоразумие требовало, чтобы я смотрела в другую сторону, мои глаза встретились с глазами Бьорна. Снег вздымался и кружился между нами, и я цеплялась за силу в его взгляде, когда кончик ножа Илвы уперся в яремную ямку в центре моей груди.
Она скользнула вниз, оставляя огненный след от моего горла до груди, но я не вздрогнула. Я не отрывала взгляда от Бьорна, когда горячие капли крови скатились по моей коже. Я не дышала, ожидая приговора.
И ждала.
И ждала.
Мой подбородок задрожал, паника разлилась по моим венам, потому что, если меня сочтут недостойной, все планы Снорри рухнут. Каковы были шансы, что он не накажет меня всеми возможными способами, считая меня виноватой?
Затем по моей коже пронесся разряд энергии.
Первым предупреждением о том, что все не так, как должно быть, стал испуганный вздох Илвы. Я оторвала взгляд от Бьорна как раз вовремя, чтобы увидеть, как она, спотыкаясь, отступает назад из круга рун, не сводя глаз с моей груди. Я посмотрела вниз, и меня охватил ужас, когда из раны хлынула кровь, ее было бесконечно больше, чем можно было ожидать от неглубокого пореза.
– О боги, ― вздохнула я. ― Что происходит?
– Ты бросила ее! ― закричал Бьорн. ― Ты оставила ее там одну!
Едва он произнес эти слова, как рана разверзлась, невидимые пальцы впились в мою плоть и растянули ее в стороны. С моих губ сорвался пронзительный крик. Кровь потекла по груди и рукам, невидимые руки дергали меня то влево, то вправо.
– Фрейя!
Я взвыла в ответ, пытаясь вырваться из хватки бога, зная, что меня сочли недостойной и что сама Хлин собирается разорвать меня на части. Мои колени оторвались от земли, и богиня подняла меня в воздух, словно куклу, кровь хлынула потоками из раны, которая теперь доходила до кости, и стала видна белая часть грудины. В мышцы и кости вонзились когти, которые тянули и тянули.
– Илва, разорви круг!
Владычица Халсара лишь в ужасе охнула, но было уже поздно.
Грудная клетка распахнулась, обнажив пульсирующее сердце. Тук-тук. Тук-тук.
Я кричала и кричала, а потом неожиданно упала на землю. Задыхаясь, я зарылась пальцами в песок, уверенная, что жить мне осталось всего несколько мгновений.
– Фрейя? ― чьи-то руки схватили меня за плечи.
Я смотрела в испуганные глаза Бьорна и слышала крик Илвы:
– Ты проклятый дурак! Ты хоть представляешь, что ты мог натворить?
Бьорн проигнорировал ее, окинув взглядом мое тело.
– С тобой все в порядке?
Как он мог спрашивать об этом? Как он мог спрашивать, все ли со мной в порядке, когда у меня была разорвана грудная клетка. Как…
Мысль исчезла, когда я опустила взгляд на свое обнаженное тело ― грудь была цела, за исключением тонкого белого шрама, ни капли крови не было на моей белой коже.
Невозможно.
– Я… ― Во рту было ощущение, что он набит песком. ― Она… она…
– Она отмечена? ― Снорри неожиданно оказался рядом со мной, приподнял мои косы и зашарил под ними, ища знак. ― Хлин признала ее?
Он замолчал, когда Бьорн поднял мою левую руку. На тыльной стороне ладони был изображен щит алого цвета. Детали были непохожи на то, что мог бы изобразить смертный художник, и с каждым ударом моего сердца кровь в нем пульсировала.
– Она отмечена! ― прорычал Снорри. Схватив меня за запястье, он вырвал меня из рук Бьорна и поднял на ноги, выставив мою татуировку на всеобщее обозрение, пока я отчаянно натягивала лиф платья свободной рукой. ― Хлин признала свою дочь, и у нас есть наша дева щита!
Толпа, до этого момента хранившая гробовое молчание, разразилась одобрительными криками.
– Давайте пировать! ― прокричал Снорри, наконец отпустив меня, чтобы я могла натянуть рукава своего платья. ― Все в большой зал!
Люди, как один, устремились в дом ярла, жаждая наесться досыта. Снорри жестом велел мне следовать за ним, но холодные пальцы Илвы вцепились в мое правое запястье и развернули мою ладонь вверх.
– Смотри.
От этого зрелища у меня внутри все сжалось от беспокойства. Как будто на моей ладони до ожогов была сделана татуировка, и то, что было изображено на ней когда-то, исказилось и растянулось до неузнаваемости.
– Вторая татуировка, ― пробормотал Снорри. ― Никогда не слышал о таком.
– И я тоже, ― сказала Илва, и оба посмотрели на Бьорна, который покачал головой, не сводя взгляда с моей ладони.
– Я не могу сказать, что на ней изображено. ― Снорри наклонился ближе, и я поборола желание спрятать руку, не желая, чтобы ее разглядывали.
– Скорее всего, потому, что Хлин не успела закончить ее до того, как Бьорн ворвался и разрушил мой круг, ― огрызнулась Илва.
– Потому что ты бросила ее там! ― Бьорн бросил взгляд на Илву. ― Ты ― вёльва. Ты должна оставаться в круге, но ты бросила ее там на растерзание.
Снорри замер.
– Что именно ты видел, Бьорн? Илву? Ведь все, что я видел, ― это Фрейю на коленях.
Я устала от того, что меня обсуждали так, словно меня здесь не было.
– Он видел, как меня разрывало надвое.
Бьорн напряженно кивнул.
– Как будто она была наградой, за которую идет война, и обе стороны предпочли бы уничтожить ее, чем уступить другой.
– Предзнаменование. ― Снорри тяжело вздохнул. ― Круг позволил Хлин даровать нам видение. Предупреждение о том, что должно произойти и что случится, если мы не будем осторожны, ― Фрейя будет уничтожена.
Страх пробежал по моей спине.
– Но это еще не все. ― Снорри задумчиво постучал себя по подбородку. ― Она также дала нам ответ, как мы можем избежать подобной участи для Фрейи. Вспомни историю о связывании Фенрира, в которой Тир жертвует своей рукой, чтобы боги были защищены от волка. – Он указал жестом на мою покрытую шрамами руку. ― Очевидно, что ты, сын мой, должен пожертвовать собой, чтобы защитить то, что спасет всех нас.
Бьорн моргнул, затем резко покачал головой.
– Ты выдумываешь, отец. Видишь несуществующие связи, чтобы объяснить то, что не поддается объяснению.
– Боги даровали нам свои истории, чтобы мы могли понять свою собственную жизнь. ― Снорри обнял Бьорна за плечи. ― Боги вернули тебя мне, чтобы я мог найти Фрейю. И, похоже, боги хотят, чтобы именно ты сохранил ее жизнь, чтобы я смог достичь всего, что было предначертано. Это твоя судьба.
По мне пробежала дрожь, когда налетел ветер, и снежинки растаяли на моей протянутой ладони, пока я ждала, что ответит Бьорн. Только для того, чтобы у меня внутри все сжалось, когда он выплюнул:
– Нет. Я не буду в этом участвовать. ― Он резко развернулся и пошел прочь.
Наступила тишина.
– Он образумится, ― наконец сказал Снорри. ― Боги требуют этого. А теперь давайте пировать.
Я ничего не сказала, следуя за ним и Илвой в большой зал, но в голове у меня вертелась истина, о которой Снорри забыл ― судьба Бьорна не была предначертана, а значит, что бы ни задумали для него Норны, свою судьбу он должен был сплести сам.
Глава 7
После того как слуги быстро поправили мое платье, меня усадили за стол на помосте слева от Снорри, а Илву ― справа от него. Мужчины и женщины клана заняли места на многочисленных длинных скамьях, столы были заставлены блюдами с едой и кувшинами с медовухой. Сам зал был украшен гирляндами, а сквозь запах древесного дыма и готовящейся пищи пробивался резкий аромат сосны. Жители деревни один за другим подходили к нам, чтобы высказать свои наилучшие пожелания, но, несмотря на добрые слова, в их косых взглядах сквозили недоверие и неуверенность.
Трудно было их винить.
Я ворвалась в их жизнь обожженной и окровавленной, присвоила мужа их любимой правительницы, а затем превратила ритуал в полнейший хаос. А все потому, что двадцать лет назад какая-то провидица сказала их ярлу, что я обладаю силой объединить раздробленные кланы Горных земель и сделать Снорри их конунгом.
Это было похоже на сказание скальда, за исключением того, что меня учили почитать богов и искать знаки, которые они нам оставили, поэтому в глубине души я верила, что слова провидицы были правдой. Но это не означало, что у меня не было вопросов.
Как именно я должна объединить народ? Что я должна сделать, чтобы совершить такой подвиг?
Да, я была дочерью богини, обладала магией, но Хлин была второстепенным богом. В жилах Бьорна текла кровь Тира, одного из самых могущественных богов. Бог войны и вождь, но также и вершитель правосудия. Вполне логично, что кто-то вроде Бьорна должен был совершить деяния, предсказанные провидицей, но вместо этого его единственная роль в предсказании заключалась в том, чтобы обеспечить огонь, который раскроет мою магию.
Что… и произошло.
Это заставило меня задуматься, верна ли теория Снорри. Видели ли боги, что судьба Бьорна переплетена с моей? Неужели он сыграл решающую роль в том, что предсказание провидицы сбылось?
Я подняла правую руку, чтобы погрызть ногти, и только тут вспомнила, что на мне снова перчатки, которые дала мне Илва. Правда, теперь я не была уверена, что именно она хотела скрыть ― мои шрамы или татуировку на правой ладони, чтобы не разжигать еще больше волнений, чем уже было.
Конфликт, из-за которого Бьорн ушел и не появлялся на протяжении всего праздника, поскольку явно не хотел участвовать в том будущем, которое видел для него отец.
И, учитывая мои собственные обстоятельства, я могла это понять.
Откусив кусок курицы, я снова стала искать его в толпе, но мои мысли прервал мягкий голос.
– Фрейя?
Перед возвышением стояла прекрасная женщина, которая была со Снорри, когда я сражалась с Бьорном. Такая же белокожая, как и я, она была одета в алое платье из тонкой шерсти, которое вновь открывало ее пышное декольте, а ниже облегало полные изгибы бедер. Сегодня вечером ее светло-каштановые волосы были распущены и локонами спадали до талии, а единственным оружием, которое она носила, был маленький сакс, пристегнутый к поясу. И снова меня охватило странное ощущение ее отстраненности. Как будто она стояла передо мной, видела, слышала и чувствовала запахи праздника, но в то же время находилась в стороне.
– Нас не представили друг другу должным образом. Меня зовут Стейнунн, ― сказала женщина. ― Я ― скальд ярла Снорри.
