Текст книги "Судьба начертанная кровью (ЛП)"
Автор книги: Даниэль Л. Дженсен
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 25 страниц)
– Ты уверен? ― потребовала я, мой пульс бешено колотился. ― Ты, несомненно, знаешь Скади со времен своего пребывания в Северных землях. Если моя мать не захочет ей помочь, ты уверен, что Скади не убьет ее?
Бьорн встал и потянул меня за собой, направляясь к лошадям.
– Неужели ты думаешь, что твоя мать не расскажет ей все, что она захочет знать?
Я прикусила губу, на глаза навернулись слезы.
– Я не об этом спрашивала.
– Скади ― убийца, ― ответил Бьорн. ― Но она верна Харальду и не пойдет против его приказов.
– Бьорн… ― Слезы текли по моим щекам, потому что именно из-за меня Скади была здесь. Из-за меня моя мать была в опасности. ― Скади причинит ей вред?
– Я не знаю. ― Бьорн пнул камень. ― Это… я не знаю, что он задумал, только то, что если мы пойдем туда, то сделаем именно то, чего он хочет.
Я сказала матери, что с ней покончено. Пришло твое время самой прокладывать свой путь в мире.
Ложь, потому что я отказывалась бросить ее.
Поймав поводья, я вскочила на спину лошади.
– Ты пойдешь со мной или мне придется справляться одной?
Бьорн сел в седло.
– Куда ты, туда и я, Рожденная в огне. Даже если это приведет нас к воротам Вальхаллы.
Я скакала впереди, ибо знала эту землю наизусть. Мы свернули за Селвегр, чтобы те, кто остались у драккара, не заметили нас, а затем спустились по узким тропинкам, которые привели нас к дальнему краю фермы моей матери. Мы спешились, оставив лошадей, и стараясь не шуметь поспешили сквозь деревья ― навыки охотника, которым меня научил отец, пригодились, а Бьорн, несмотря на свои размеры, почти не издавал звуков.
– Скади не промахивается, ― тихо сказал он. ― Ее стрела сделана из дерева не больше, чем мой топор из стали. Единственный способ убить ее ― застать врасплох, но ее инстинкты не знают себе равных.
– Но моя магия может блокировать ее стрелы, ― ответила я, крепче сжимая щит. ― Так же, как она блокирует твой топор и молнии Тора.
– Ее стрела летит не так, как у смертного, ― ответил Бьорн. ― Может показаться, что Скади целится тебе в лицо, а на самом деле она целится тебе в спину. Убей ее до того, как она выстрелит, или умрешь на месте.
Добравшись до опушки леса, мы пригнулись, прячась за кустами, и приблизились к дому моей семьи. Моя мать стояла в поле, вокруг нее паслись козы. Биргер был на крыше, вероятно, устраняя протечку, на которую жаловалась моя мать. Я открыла было рот, чтобы выкрикнуть предупреждение, когда он внезапно напрягся, и у меня перехватило дыхание при виде светящейся зеленой стрелы, торчащей из его затылка. Она почти сразу же исчезла, и Биргер упал навзничь, скатившись с крыши и приземлившись с сильным грохотом.
Моя мать вздрогнула, услышав звук и начала искать его глазами, но Биргер упал вне пределов ее видимости. Я попыталась встать, чтобы защитить ее, но Бьорн потянул меня вниз за мгновение до того, как Скади появилась из-за деревьев на другой стороне поля.
– Кто ты? ― требовательно спросила моя мать, вытаскивая из ножен короткий клинок, который она носила. ― Биргер! Биргер!
– Меня зовут Скади, ― ответила она, в ее голосе слышался северный акцент. Такой же, как у Бьорна. ― Я военачальник конунга Харальда.
Моя мать сделала шаг назад, но воины Скади окружили ее, и бежать было некуда. Я затаила дыхание, когда двое встали всего в нескольких шагах от кустов, за которыми мы прятались. Это означало, что у нас нет ни единого шанса подобраться достаточно близко, чтобы напасть на Скади, прежде чем она убьет одного из нас.
Пот струился по моей спине, пальцы, сжимавшие рукоять щита и эфес меча, были ледяными. Пожалуйста, взмолилась я Хлин, защити ее.
– Ты ― Кельда. Мать Фрейи, дочери Эрика, да? Также известной как Фрейя, Рожденная в огне, дочь Хлин?
Моя мать не ответила.
– Мы знаем, что это так, ― сказала Скади. ― Твой односельчанин привел нас к тебе.
Предательский ублюдок, хотелось кричать мне, но в то же время я понимала, почему он решил помочь ей. Он почувствовал опасность и решил защитить себя и своих близких.
– Твоя дочь приходила к тебе? ― спросила Скади. ― Она намеревалась.
– Почему ты хочешь знать это?
– Я не хочу, ― ответила Скади. ― А вот конунг Харальд хочет. Так что ты должна ответить мне, иначе тебя постигнет участь человека Снорри. ― Она ухмыльнулась. ― Он умер, сжимая в кулаке солому, так что я сомневаюсь, что он на пути в Вальхаллу.
Скажи ей правду, приказала я матери. Скажи ей то, что она хочет знать, чтобы она оставила тебя в живых.
Мать заколебалась, потом сказала:
– Она приезжала. Уехала час назад.
Рядом со мной Бьорн сжал в руке горсть грязи, костяшки его пальцев побелели.
Скади не ответила, только наклонила голову.
– На лошади, ― быстро добавила моя мать. ― С ней был сын ярла, Бьорн, известный как Огнерукий.
– Только вдвоем?
– Я видела только их, ― ответила моя мать. ― Возможно, их сопровождал кто-то еще. Она не сказала, куда направляется, но я думаю, что в Гриндилл. Если ты поторопишься, то сможешь их догнать.
Хорошо, тихо сказала я матери, хотя Бьорн рядом со мной зарычал. Умная мысль.
Скади медленно кивнула, затем посмотрела в сторону.
– Дом обыскали, да?
– Там никого нет, ― отозвался мужской голос. ― И следы копыт в грязи говорят о том же. Две лошади пришли и ушли, направившись в сторону фьорда. Ты хочешь, чтобы мы взяли лошадей в деревне и отправились в погоню?
Скади наклонила голову, ее взгляд был отрешенным, словно то, что она видела, было не тем, на что она смотрела.
– Нет. Думаю, у нас есть ответы, которые мы ищем. ― Она наклонила голову к моей матери. ― Ты была очень полезна.
Она повернулась, чтобы уйти, и ее воины последовали за ней. Я опустилась на землю, вздохнув с облегчением, потому что лучшего исхода и быть не могло. Моя мать была в безопасности. Скади не собиралась убивать ее. И мы теперь точно знали, что Харальд замышляет снова попытаться захватить меня.
Но когда Скади достигла ветвей деревьев на дальней стороне поля, она остановилась и громко и четко произнесла:
– Только трусливая сука предает своего ребенка. ― В ее руке появился золотой светящийся лук и стрела, зеленая от оперения до наконечника. Не успела я пошевелиться, не успела призвать Хлин, чтобы она защитила меня, а я ― свою мать, как стрела была выпущена.
Она пролетела по воздуху и вонзилась в сердце моей матери.
Бьорн зажал мне рот рукой, чтобы заглушить мой крик, когда она медленно опустилась на землю, а стрела исчезла из ее груди.
– Возвращайтесь к драккару, ― приказала Скади, и она со своими людьми исчезла за холмом, шаги стихли, оставив после себя лишь шум ветра в деревьях и мои приглушенные рыдания.
– Они ушли, ― сказал Бьорн, и я вырвалась из его объятий. Бросив щит и меч, я помчалась к матери. Нога зацепилась за камень, и я споткнулась, растянувшись на земле. Всхлипывая, я поползла дальше и добралась до нее.
Она еще дышала.
Рыдая, я прижала свои руки к ране на ее груди и склонилась над ней. Глаза матери впились в меня.
– Фрейя?
– Я здесь. ― Кровь текла по моим пальцам, пропитывая переднюю часть ее нового платья, трость лежала рядом с ней в траве. ― Мне так жаль. Что это случилось. Прости за то, что я сказала.
Но свет исчез из ее глаз, и ее грудь замерла под моими руками.
– Нет! ― закричала я. ― Этого не должно было случиться!
Бьорн оказался у меня за спиной и заключил меня в свои объятия.
– Мне жаль, Фрейя, ― сказал он, и я зарылась лицом в его шею, от рыданий у меня болело тело.
– То, что я ей наговорила. ― Я втянула ртом воздух, пытаясь отдышаться. ― Я не имела это в виду. Не имела. Она умерла, думая, что я ее не люблю.
– Почти до последнего вздоха она предавала собственную дочь, ― сказал он. ― Она заслужила свою судьбу.
– То, что она была трусихой, не значит, что она заслужила смерть! ― Мои пальцы впились в его руки, достаточно сильно, чтобы оставить следы, но мне было все равно. ― Я сама навлекла на нее эту участь. Я решила прийти сюда. Мои решения привели к ее смерти. Все, что я делаю, всегда ведет к смерти.
– Вот почему тебе нужно уйти, ― сказал он, прижимаясь теплым дыханием к моему уху. ― Это не ты несешь смерть, это делают те, кто охотится на тебя для достижения своих целей.
Как Илва.
– Я убью ее, ― зашипела я, мое горе переросло в ярость. ― Я убью эту предательскую суку, мать ее.
– У тебя нет доказательств, что это была Илва.
– Мои доказательства в том, что это не мог быть никто другой! Илва была в Фьяллтиндре. Она была свидетелем того, как Снорри объявил о своем намерении захватить Гриндилл. Она умеет пользоваться рунической магией. Она ― единственная, кто знал, куда мы едем.
– Ничто из этого не является доказательством! Если ты убьешь ее на основании домыслов и слухов, мой отец накажет тебя, ― возразил Бьорн. ― Независимо от того, что она сделала или не сделала, убийство Илвы ничего не изменит. Тебе нужно бежать, Фрейя. Выбраться из этой передряги, пока ты не потеряла себя!
– И отказаться от шанса отомстить за мать? ― Я отстранилась от него. ― Не только Илве, но и Скади? И самому Харальду? Ты, как никто другой, должен понимать, что месть стоит любых жертв.
– Это другое дело. ― Он снова схватил меня за руки. ― Я точно знаю, кто пришел в хижину моей матери той ночью с убийством в сердце. Я видел это своими глазами. И все равно я откажусь от этого ради тебя.
Он не позволит тебе вернуться, прошептала моя ярость. Он не даст тебе отомстить.
– Так же, как я знаю, кто именно был в курсе, что мы направляемся сюда. ― Я посмотрела в его зеленые глаза, и он отшатнулся от того, что увидел в моих. ― Это не может быть никто, кроме Илвы. Почему ты мне не веришь? Почему ты защищаешь ее?
– Я защищаю тебя! ― Его пальцы сжались. ― Я не позволю тебе сделать это. Не сейчас, когда ты охвачена этой… этой яростью. Ты должна быть собой, чтобы принять это решение.
– Это и есть я.
– Твои глаза снова красные! Твоя ярость управляет тобой!
Тебе придется ускользнуть от него, прошептал голос. Будь умнее.
– Хорошо, ― сказала я. ― Давай попрощаемся с моей матерью, и когда я успокоюсь, как ты просишь, я докажу тебе, что мой выбор не изменился.
В выражении лица Бьорна читалось беспокойство, но он кивнул. По моему указанию он отнес тело матери в дом, построенный отцом, положил ее на кровать, с которой началась история моей жизни, а затем пробормотал:
– Я приведу лошадей.
Я смотрела на тело матери. Нужно было что-то сказать. Слова, которые должны были прозвучать из глубины моего сердца, но ярость не позволяла им добраться до губ. Все вокруг окрасилось в красный цвет, в висках стучал пульс, который шептал только о мести. И когда я услышала стук копыт по земле, я вышла на улицу.
Взяв у него поводья своей лошади, я сказала:
– Пожалуйста, сожги дом.
Бьорн не ответил, только передал мне поводья, а затем пробормотал имя Тира, и его топор ярко вспыхнул. Моя кобыла отпрянула, и я позволила животному отступить на несколько шагов назад, а конь Бьорна последовал за ней.
Тебе нужно действовать быстро.
Сердце колотилось, ладони стали мокрыми, когда я прикрепила щит к седлу и перекинула поводья через голову лошади. Бьорн бросил на меня взгляд, и я кивнула, ожидая, когда он прижмет свой топор к стене дома, и дерево мгновенно почернеет.
Я вскочила в седло и ударила пятками.
Конь Бьорна фыркнул, когда я натянула поводья и потащила его за собой.
– Фрейя!
Мой гнев поутих от крика Бьорна, но темный голос прошептал: Он остановит тебя, если представится возможность. Голос был прав. Я пустила лошадь в галоп, уводя ее прочь от фермы моей семьи.
Я не позволяла себе оглядываться назад.
Глава 32
Я бросила коня Бьорна сразу за Селвегром, потому что мерин все время пытался меня укусить, а я знала, что у меня уже есть все необходимое преимущество.
Затем я погнала свою лошадь с той же силой, с какой мой гнев бурлил во мне.
В голове проносились картины того, как закончится противостояние. Я думала, что я скажу правительнице Халсара. Какими способами я могу ее убить. Проклятия, которые я обрушу на нее, когда докажу ее вину.
Какая-то часть меня в глубине души понимала, что это неправильно. Знала, что я позволяю темной половине взять над собой контроль, о чем однажды, возможно, пожалею, но это было лучше, чем альтернатива. Лучше, чем вспоминать последние слова, сказанные матери. Лучше, чем смотреть, как стрела Скади пронзает ее грудь. Гораздо лучше, чем видеть, как свет гаснет в ее глазах, и знать, что это произошло из-за меня.
Тропа привела меня к краю фьорда, и передо мной раскинулся северный пролив, синяя, отливающая сталью, вода, покрытая белыми барашками волн. Я искала признаки бело-синих парусов Скади пока скакала вдоль берега, но не увидела ничего, кроме маленьких рыбацких суденышек на воде. Волны разбивались о скалистый берег, над головой кричали чайки, ныряя и сражаясь за объедки, выброшенные на камни водой.
Я возвращалась быстрее, чем мы двигались ночью с Бьорном, но, когда я добралась до устья реки Торн и одноименного городка на северном берегу, моя лошадь уже тяжело дышала. Ворота были открыты, и я сразу направилась к конюшне.
– Мне нужна свежая лошадь, ― сказала я человеку, чистившему стойло.
Он посмотрел на мое измученное животное, и я достала из кармана серебряную монету, зная, что у меня есть не так много времени, прежде чем Бьорн догонит меня.
– Сейчас.
Мужчина быстро направился к высокому мерину, и я спешилась, позволяя ему сменить упряжь и взнуздать его. Я краем глаза наблюдала за тем, как жители города занимаются своими делами. Женщины торговались на рынке. Мужчины слонялись перед медоварней с кубками в руках. Дети бегали за курами и козами по грязным улицам. Этот город снабжал Гриндилл продовольствием, был жизненно связан с ним, но если битва и смена власти и повлияли на это место, то я этого не заметила. Жизнь шла своим чередом, они заботились о том, чтобы накормить своих детей и дать им кров над головой, а не о том, кто из ярлов претендует на титул в крепости на холме.
– Я возьму серебро, ― сказал мужчина, отвлекая меня от размышлений, и я протянула ему монету, прежде чем сесть на мерина.
Я мчалась быстрым галопом по дороге, идущей вдоль реки, переходя вброд десятки мелких ручьев, впадающих в нее и не сводя глаз со скал вдали. Я могла различить стены Гриндилла, реку Торн, текущую мимо крепости и низвергающуюся водопадом высотой в пятьдесят футов19. У его основания клубился туман, но я не приблизилась к нему ― дорога сворачивала на юг, прежде чем начать крутой подъем на холм к крепости.
Мерин тяжело дышал, когда я добралась до вершины, но я погнала его галопом к воротам. Стены были восстановлены, наверху несли дежурство воины, и меня быстро заметили.
И узнали.
– Это Фрейя! ― Мое имя прозвучало сверху, когда копыта моего коня загрохотали по мосту через ров с кольями, и ворота распахнулись, пропуская меня. Я въехала в открытый двор и осадила своего мерина, мои глаза осматривали людей, находившихся поблизости, выслеживая добычу.
– Ты сошла с ума, девчонка?
Раздался голос Илвы, и мой гнев разгорелся с новой силой, когда я увидела, как она выходит из большого зала. Соскочив с коня, я устремилась к ней.
– Мы так не договаривались, ― прошептала она, придерживая юбки от грязи, ее дыхание было учащенным, словно она прибежала перехватить меня, как только услышала, что я вернулась. ― Как я объясню, почему ты…
Я размахнулась, и мой правый кулак врезался в ее щеку с такой силой, что боль рикошетом отдалась в моей руке.
– Ты предательская сука, ― прорычала я, когда она упала в грязь. ― Я убью тебя на хрен!
Илва отползла назад, вокруг нас раздавались тревожные крики.
– Я тебя не предавала, ― задыхалась она. ― Все думают, что ты в своих комнатах!
– Неужели? ― Я выхватила меч и направилась к ней, с удовлетворением наблюдая, как она в ужасе отшатывается. ― Тогда как получилось, что Скади точно знала, где меня искать?
Илва побледнела.
– Что? Нет… нет, Фрейя, я понятия не имею, откуда Харальд узнал об этом, но это не я. Клянусь!
– Ложь, ― прошипела я. ― Все это время именно ты была в сговоре с Харальдом. Чтобы избавиться от Бьорна. А теперь ― чтобы избавиться от меня, потому что ты поняла, что не хочешь войны, как тебе казалось раньше. Вот только ни Бьорн, ни я не умерли, зато умерла моя мать! Из-за тебя!
Я подняла меч, готовясь нанести удар, который снесет ее голову с плеч, но тут меня обдало жаром, и клинок выбило из моих рук.
Я споткнулась и едва не упала, а когда восстановила равновесие, то увидела Бьорна, сидящего на своем измученном коне прямо перед воротами. Вскрикнув от бессильной ярости, что он отказывает мне в мести, я схватила меч, гнев и горе переполняли меня, но обнаружила, что лезвие искорежено от удара его топора. Изуродованное, оно все равно могло послужить моей цели.
Илва закричала, но прежде, чем я успела вогнать клинок в ее сердце, кто-то врезался мне в бок. Я рухнула в грязь, меня придавило к земле больше рук, чем я могла сосчитать, в ушах раздавались крики.
– Что происходит? ― прорычал Снорри, и я подавилась полным ртом грязи и лошадиного дерьма:
– Она предательница!
Чьи-то руки рывком подняли меня на ноги, и я закашлялась и сплюнула, пытаясь очистить рот от грязи.
– Ты сказала мне, что Фрейя в своих покоях и ищет совета у богов. ― Снорри указал пальцем на Илву. ― Но она только что въехала через ворота верхом на лошади.
– Ей нужно было увидеться с матерью. ― Илва поднялась на ноги, ей помог Рагнар. ― Хотела узнать все, что можно о Хлин, чтобы…
– Она сообщила Харальду, где мы находимся, ― закричала я. ― И из-за этого моя мать мертва!
– Я ничего такого не делала!
Все перед моим взором было красным, потому что даже сейчас она отрицала это.
– Тогда кто, Илва? Мы знаем, что среди нас есть предатель. Тот, кто был в Фьяллтиндре. Тот, кто разрушил планы Снорри в Халсаре. Тот, кто поделился с врагом тем, что я отправилась увидеть свою мать. Ты ― единственная присутствовала все три раза, единственная, кто обладала магией, единственная, кто обладала информацией!
– Это была не я! ― вскричала Илва, и только хватка Рагнара удержала женщину от нападения на меня. ― Бодил поручилась за правдивость моих слов в Халсаре!
– Значит, она солгала!
– Хватит! ― Снорри встал между нами. ― Я выслушаю вас обеих наедине, а не здесь, где вы вопите, словно две торговки на рынке!
– Потому что она и есть торговка!
Я попыталась освободиться от державших меня мужчин, а когда не смогла, плюнула в нее.
– Ведите их в большой зал, ― процедил Снорри, а затем посмотрел на Бьорна, который все еще стоял у ворот. ― Ты тоже пойдешь, поскольку, похоже, ты соучастник.
Мужчины протащили меня по грязным улицам в большой зал и усадили на скамью. Рагнар проводил Илву, как госпожу, и помог ей сесть в дальнем конце, после чего удалился. Снорри стоял между нами, а Бьорн сидел за другим столом с бесстрастным лицом. Неудивительно, что именно к нему Снорри обратился первым.
– Объясни, почему ты позволил уйти моей деве щита из крепости по какому-то дурацкому поводу, мальчик.
Бьорн пожал плечом.
– Она хотела увидеть свою мать и узнать больше о Хлин. Илва согласилась с тем, что ты не допустишь такой встречи, и предоставила Фрейе возможность покинуть Гриндилл, не сообщая тебе. Мы только что покинули ферму ее матери, когда приплыла Скади на драккаре, полном воинов, получив информацию о том, что Фрейя будет там. Она убила мать Фрейи, а потом ушла.
Челюсти Снорри заходили взад-вперед, и он медленно повернулся к Илве, чтобы посмотреть на нее. Меня пронзила дрожь от мысли, что он наконец-то увидел правду.
Илва сползла со скамьи на колени и покачала головой.
– Я не предавала тебя, любовь моя. Ты знаешь, что я верна. Несмотря ни на что, я верна тебе.
Снорри перевел взгляд на меня.
– Обоснуй свои обвинения.
– В Фьяллтиндре, когда я забеспокоилась о том, что Илвы и Бьорна долго нет, я пошла, чтобы попытаться найти помощь, ― сказала я. ― Я видела, как Харальд разговаривал с кем-то в Зале Богов, договариваясь защитить ее ребенка. С тем, кому, по мнению Харальда, ты доверял, Снорри. Затем женщина в капюшоне попыталась войти в наш зал, но была отброшена назад силой рун.
– Почему меня должны отталкивать мои собственные чары? ― огрызнулась Илва. ― Кроме того, я была с Бодил. Ты это знаешь!
Снорри проигнорировал ее, махнув рукой, чтобы я продолжала.
– В Халсаре, когда призрак привел меня в лес, женщина в капюшоне вырезала руны на дереве с видениями твоей речи.
– Это была не я! Бодил поручилась за истинность моих слов, когда эта маленькая сучка обвинила меня в первый раз, ― крикнула Илва.
– Бодил мертва, и ее нельзя допросить повторно, ― ответил Снорри, не желая смотреть на нее, его глаза были устремлены ко мне.
– Тогда позови Стейнунн, ― сказала я. ― Ее песни говорят только правду.
– Она ушла прошлой ночью.
От разочарования мои руки сжались в кулаки.
– Илва была единственной, кто знал, что мы с Бьорном собираемся навестить мою мать. ― Слезы побежали по моим щекам. ― Она была единственной, и из-за ее действий моя мать мертва. Я требую отмщения.
Воцарилась тишина, я не решалась заговорить. Едва осмеливалась дышать.
– Я не осужу тебя без суда, ― наконец сказал Снорри, и я увидела, что его руки сжались в кулаки и дрожат, словно он едва сдерживается. ― Но знай, что обвинения Фрейи убедительны.
Лицо Илвы исказилось.
– Любовь моя, ты же знаешь…
Ее мольбы прервал звук рога, заставивший меня вздрогнуть. Особенно когда он прозвучал снова.
Тревога.
Через несколько секунд в дверь ворвался один из воинов Снорри.
– Северные войска высадились в Торне, ― прохрипел он. ― Десятки и десятки кораблей. Они требуют, чтобы мы отдали им деву щита.
У меня свело желудок, ибо, хотя мы и знали, что этот момент настанет, никто не верил, что это произойдет так скоро.
Илва прижала руку ко рту.
– Нам нужно бежать!
– Это был твой план? ― закричал на нее Снорри. ― Неужели твое желание восстановить Халсар настолько сильно, что ты вступила в союз с моим главным врагом?
– Я не предавала тебя, ― рыдала Илва. ― Клянусь богами, я верна. Но мы должны защитить наш народ, Снорри. Наши союзники еще не прибыли, и мы не можем надеяться, что сможем выстоять против Харальда. Мы должны отступить!
– Я не для того завоевывал эту крепость кровью, чтобы уступить ее при первой же угрозе в наш адрес! ― прорычал Снорри, а затем набросился на гонца. ― Покинуть Торн! Собрать всех людей в крепости и приготовиться к осаде.
Взрыв грома расколол воздух, земля содрогнулась, а снаружи закричали люди.
– Тора с ним, ― сказал Бьорн. ― И наверняка Скади тоже. Илва права ― это не та битва, которую можно выиграть. Нам нужно бежать.
Снорри нанес удар, его кулак угодил Бьорну в челюсть, и тот отступил на шаг.
– Ты думаешь, так ты заслужишь место в Вальхалле, мальчик? Трусостью? Бегством от битвы?
– Признать, что битва проиграна, ― это не трусость, ― огрызнулся Бьорн, сжимая руки в кулаки. ― Думаю, Один предпочтет посадить за свой стол тех, кто умеет выбирать битвы, чтобы одержать победу, а не тех, кто мчится к поражению!
– Сам Всеотец видел величие Фрейи! ― закричал Снорри. Я вздрогнула от его ярости, от его фанатизма, но Бьорн не сдвинулся с места, пока его отец кричал: ― Это Один сказал твоей матери, чего Фрейя позволит мне достичь, и все же ты на каждом шагу сопротивляешься судьбе, которую он предвидел для нее. Думаешь, я не замечаю? Думаешь, меня не беспокоит, что мой собственный сын позволяет страху направлять его шаги, а не амбициям?
– Страх здесь ни при чем, ― крикнул в ответ Бьорн, и я напряглась от ярости в его глазах. Ненависти, которая кипела в нем, ведь раньше я никогда не видела в нем этого. ― Я не верю, что ты управляешь судьбой Фрейи!
Краска исчезла с лица Снорри, затем он быстрым движением выхватил меч и приставил к горлу Бьорна. Я схватилась за свое оружие, но тут же замерла, увидев струйку крови, стекающую по коже Бьорна, понимая, что любое мое действие может привести к его гибели.
– Почему? ― сквозь зубы потребовал Снорри. ― Потому что ты считаешь, что ее судьбой должен распоряжаться ты? ― Прежде чем Бьорн успел ответить, он добавил: ― Ты думаешь, я слеп? Думаешь, я не могу определить похоть, когда вижу ее? Я терпел то, что ты возжелал мою жену, потому что считал тебя верным. Но теперь я вижу, что ты больше заботишься о том, чтобы она оставалась доступной для удовлетворения твоих желаний, чем о том, чтобы она выполнила свое предназначение.
Мои руки превратились в лед, и краем глаза я увидела, как Илва стиснула зубы и покачала головой ― для нее это тоже не было откровением. Мы никого не смогли обмануть, и если мы выживем в этой битве, то столкнемся с последствиями наших действий.
Бьорн не ответил, потому что уже двигался. В мгновение ока он отвел клинок отца от своего горла, его топор вспыхнул, и он отбросил Снорри назад через всю комнату.
– Знай, что ты жив только потому, что я дал клятву не удовлетворять свои желания, ― прорычал он. ― Но не думай, что боги оставят тебя безнаказанным, таких, как ты, ждет судьба гораздо худшая, чем смерть.
– Пустые угрозы. ― Снорри сплюнул на землю. ― Или убей меня сейчас, или убирайся с глаз моих, потому что я не назову труса своим сыном.
Мое сердце разрывалось на части, потому что я стала этому виной. Я разрушила жизнь Бьорна, оторвала его от семьи и испортила ему репутацию, а все потому, что хотела получить то, что не могло принадлежать мне. Убей Снорри и получишь все, что хочешь, ― прошептал темный голос в моей голове, и моя рука сжалась на рукояти меча.
Я стиснула зубы, пытаясь заставить себя вытащить клинок, сделать то, что Бьорн не хотел или не мог, но рука не слушалась.
Снорри рассмеялся.
– Ты дала свои клятвы, Фрейя, так что, похоже, моя судьба и жизнь в безопасности от тебя.
Гром прогремел, на этот раз ближе, и Илва прорычала, смахнув слезы:
– Хватит. На это нет времени. Мы должны готовиться к битве с Харальдом или бежать, пока есть возможность.
– Я не буду сражаться за тебя. ― Слова вырвались сами собой. ― Я ухожу, чтобы вообще не было причин для битвы. Вы можете посвятить жизнь поискам меня, но знайте, что я не буду сражаться ни за вас, ни за кого-либо еще. ― Я посмотрела на Бьорна, и он кивнул, протянув мне руку. ― Мы уходим.
Снорри ничего не сказал, только смотрел, как мы выходим из комнаты.
– Нам придется уехать далеко, ― сказал Бьорн, когда мы оказались на улице. ― Нам нужно выбраться из Горных земель, из-под влияния наших богов туда, где они не имеют власти.
Я начала было кивать, соглашаясь, но остановилась при виде брата, стоящего на коленях, и Рагнара за его спиной с ножом у горла.
– Фрейя! ― Глаза Гейра расширились при виде меня. ― Они забрали ее. Когда ты вернулась, они забрали Ингрид. Я не знаю, где она!
Медленно повернувшись, я увидела Снорри, стоящего со скрещенными на груди руками.
– Ставки те же, что и всегда, Фрейя. Ты можешь покинуть крепость со своим возлюбленным, но призраки твоей семьи будут преследовать тебя всю оставшуюся жизнь.
Меня пробрала дрожь.
– Я ненавижу тебя! Как боги предрекли, что ты станешь конунгом Горных земель, для меня загадка, ведь ты ― чудовище, перед которым никто добровольно не преклонит колена!
Он фыркнул.
– Это Горные земли, девочка. Кого интересует добрая воля? Наш народ управляется сталью и страхом, а те, кто приносит клятву, делают это, потому что знают, что та же сила будет обращена против их врагов. Что чудовища защитят их. При всей своей силе, Фрейя, ты не более чем девочка, ведомая импульсами и эмоциями. Боги выбрали меня, потому что тобой нужно управлять. Чтобы я использовал тебя как оружие, а не позволял сеять бесконтрольный хаос. Но, похоже, тебе нужно больше доказательств, прежде чем ты поймешь это.
– Он блефует, ― тихо сказал Бьорн. ― Если он убьет их, у него больше не будет рычагов влияния на тебя. Он этого не сделает.
Гейр и Ингрид сами выбрали это, прошептал голос из глубины моего сознания. Они заслужили свою судьбу. Зачем жертвовать собой, чтобы защитить их от нее? Я резко тряхнула головой, чтобы заставить голос замолчать, хотя знала, что эти слова шептала часть меня. За то, чтобы остаться, придется заплатить. Уйти ― тоже. Нерешительность сковывала мое тело, грозя разорвать меня на части, потому что я не знала, что делать. Не видела пути вперед. Поэтому я сделала шаг назад, в сторону ворот.
– Фрейя, ― взмолился Гейр, его глаза были полны паники. ― Пожалуйста! Ингрид… она беременна!
Я замерла.
– Может, я и не заслуживаю твоей защиты, ― сказал мой брат, по его щекам текли слезы, ― но ребенок заслуживает. Пожалуйста, не бросай свою плоть и кровь.
У моего брата были свои недостатки, но двуличность не входила в их число. Я молилась, чтобы у них были дети, но, как всегда, боги давали, а потом забирали при следующем вздохе.
– Фрейя, если мы хотим уехать, то это нужно сделать сейчас, ― сказал Бьорн. ― Северяне уже почти настигли нас!
Я не знала, что делать, и груз всех судеб, переплетенных с моей, давил все сильнее и сильнее.
Помни, кто ты есть.
– Я останусь. ― Слова сорвались с моих губ. ― Я буду бороться.
– Это твоя судьба, ― сказал Снорри, а затем крикнул: ― На стены!
Я долго стояла, уставившись в грязь, потом подняла голову и встретила взгляд Бьорна.
– Ты должен идти, пока можешь.
Бьорн протянул руку, его пальцы обхватили мое лицо, он наклонился и поцеловал меня.
– Никогда. Я буду рядом с тобой, в жизни или на пороге Вальхаллы. Клянусь.
– Они здесь! ― закричали голоса со стен, и я вздрогнула, потому что, несмотря на то, что я согласилась остаться и сражаться, я не понимала, как мы можем надеяться на победу.
– На стены! На стены!
Тревога и страх, звучавшие в голосах людей, промчались по моим венам, и я побежала, чтобы взобраться на зубчатые стены. От открывшегося зрелища у меня перехватило дыхание.
Перед воротами, стремительно окружая крепость, стояли войска северян. Воины в толстой коже и кольчугах, вооруженные до зубов, со щитами наготове. А перед ними возвышалась знакомая фигура.
Конунг Харальд, с одной стороны которого стояла Скади, а с другой ― Тора, раненная и покрытая синяками, волосы на левой стороне ее головы были сожжены. При виде ее ран у меня в животе зародилось тошнотворное предчувствие. Воины Снорри так и не нашли тело дитя Тора, убившего Бодил, и предположили, что оно сгорело от удара молнии. Но ожоги Торы навели меня на мысль, от которой мой гнев только усилился, и я пробормотала:
– Харальд был в союзе с Гнутом.
Снорри выругался и сплюнул вниз, похоже, догадавшись о том же.
Держась вне досягаемости лучников Снорри, Харальд встретился со мной взглядом. Он медленно вытащил из-за пояса кусок белой ткани и с абсолютным бесстрашием приблизился к глубоким траншеям, окружающим крепость.
