Текст книги "Судьба начертанная кровью (ЛП)"

Автор книги: Даниэль Л. Дженсен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 25 страниц)

Я отпрянула от Бьорна, и от шока у меня перехватило дыхание, когда корни, как один, опустились и исчезли.

Оставив после себя лишь разбросанные кости и обрывки одежды.

Их больше не было. Все драуги исчезли.

– Приятно видеть, что боги наконец-то помогают нашему делу, ― сказал Бьорн, но его голос был жестким и лишенным обычного юмора.

Я сглотнула, потому что альтернативой была рвота.

– Полагаю, нам нужно было пройти их испытание.

– Не нам, ― сказал Бьорн. ― Тебе. Хотя ты не торопилась это делать.

– Полагаю, ты хотел сказать ― спасибо за то, что спасла мою задницу, Фрейя.

Эта фраза лишила меня последних остатков бравады. Ноги подкосились, и я упала на пол, уткнувшись лбом в колени, чтобы остановить вращение.

Бьорн сел рядом со мной, протягивая бурдюк с водой, из которого я долго пила.

– Это и была моя идея.

– Твоя идея? ― Я попыталась пронзить его взглядом, что было непросто, учитывая, что я была близка к обмороку. Или рвоте. Или и тому, и другому. ― Откуда ты мог знать, что это сработает?

– Я не мог. ― Весь юмор исчез с лица Бьорна, когда он сжал мои предплечья. ― Но я знал, что ты сделаешь то, что нужно.

– Твоя уверенность безосновательна! ― Я вспомнила, как колебалась. Как я боялась.

Бьорн наклонил голову, выражение его лица стало задумчивым.

– Я много в чем сомневаюсь, ― наконец сказал он. ― Но храбрость Фрейи, Рожденной в огне не подлежит сомнению.

В груди у меня все сжалось, а по телу разлилось тепло, потому что никто и никогда не хвалил меня за то, что имело столь большое значение. А от него это значило еще больше. Я подыскивала слова, чтобы сказать ему об этом, но неожиданно поймала себя на том, что начинаю спорить.

– Я не смелая. Мне было страшно взять его в руки. Страшно, что моя магия с ним не справится. Мне было стыдно, что мне потребовалось столько времени, чтобы преодолеть свою трусость.

Бьорн издал смешок, который прозвучал странно сдавленно.

– Если уж говорить начистоту, то в последние секунды перед тем, как ты убила ярла, у меня были некоторые опасения, что я могу обделаться от ужаса.

Я фыркнула от смеха, прекрасно понимая, что он пытается заставить меня чувствовать себя лучше.

– Бьорн, единственное, что из тебя лезет без спроса, ― это бахвальство и глупости.

– Это был обоснованный страх. ― Он поднял меня на ноги и потащил вверх по туннелю, подальше от останков драугов. ― Если бы ты выбралась живой, это был бы лишь вопрос времени, когда твой язык развяжется от вина и ты расскажешь всем, что произошло на самом деле. Тогда я не только был бы проклят на веки вечные в этих туннелях как драуг, но и навсегда стал бы известен смертным как Бьорн Обделавшийся.

Мои плечи тряслись, так я смеялась.

– Я бы никогда не рассказала.

– Женщины всегда болтают. ― Он тащил меня вверх по лестнице, и мои ноги подкашивались все сильнее с каждым следующим шагом. ― Особенно друг с другом. Нет такого священного для вашего рода секрета, который заставил бы замолчать ваш язык, когда вы собираетесь вместе. Особенно когда есть вино.

Я улыбнулась, хотя у меня едва хватало сил продолжать движение.

– Ты говоришь так, будто у тебя есть опыт. Скажи мне, какой твой серьезный секрет выболтала женщина? Что она знала такого, что ты так отчаянно пытался скрыть от насмешек?

– У меня нет секретов. ― Он подмигнул, глядя на меня сверху вниз, и его рука переместилась с моих плеч на талию, поддерживая меня. ― Только большие факты, которыми, как я надеюсь, женщины не будут делиться, чтобы не посеять зависть в сердцах своих подруг, что, в свою очередь, приведет их мужчин к моему порогу в приступе ревнивой ярости, вызванном чувством неполноценности.

– Ах. ― Мои щеки покраснели, потому что я подозревала, что все, на что он намекал, было правдой. Бьорн был крупным мужчиной, поэтому вполне логично, что у него был большой… ― Значит, твои требования не болтать полностью альтруистичны?

– Я рад, что ты понимаешь мое самопожертвование во имя высшего блага.

Я фыркнула.

– Я скорее поверю, что у тебя член, как у самого Тира, чем что ты пожертвуешь каплей мочи, чтобы защитить тщеславие других мужчин.

Бьорн поднял меня над обломками.

– Вот почему ты мне нравишься, Фрейя. У тебя есть мозг между ушами и дерзкий язык, чтобы озвучить свои мысли.

Меня затопило жаром.

– Пытаешься отвлечь меня комплиментами? Ты теряешь хватку, Бьорн. В следующий раз ты скажешь мне, что я красивая, и я потеряю всякое уважение к твоему остроумию.

– Трудно сохранять остроумие, когда сталкиваешься с женщиной, столь же прекрасной, как вид берега для мужчины, потерявшегося в море.

Мое сердце остановилось, а затем ускорилось. Потому что это был комплимент совершенно другого рода, имеющий совершенно иной смысл. Я так много времени провела, думая о том, что чувствую к нему, но впервые я действительно задумалась о том, что он чувствует ко мне.

– Бьорн…

В этот момент мои ноги подкосились от усталости, и только его хватка на моей талии не позволила мне рухнуть на землю.

– У меня болят ноги, ― заявил он, опуская меня так, что я уперлась спиной в стену туннеля. Положив топор на землю, он сел рядом со мной. ― И я голоден. После боя я всегда хочу есть.

– Прости, ― пробормотала я. ― Не знаю, почему я так устала.

Бьорн покопался в своем рюкзаке, достал немного сушеного мяса, которое протянул мне.

– Потому что ты почти не спала несколько дней. Потому что ты только что поднялась до середины горы. Потому что ты только что сражалась с армией драугов. Потому что…

– Ты донес свою мысль. ― Откусив мясо, я жевала, слепо глядя на алое пламя его топора. Я была измотана, но мой разум продолжал перескакивать с одной мысли на другую, слишком перегруженный, чтобы сосредоточиться, но не в состоянии расслабиться.

Мой взгляд привлек шум, а затем звук осыпающихся камешков, и я напряглась, глядя в ту сторону, откуда мы пришли. Бьорн тоже застыл на месте, но потом покачал головой.

– Драуги побеждены, Фрейя. Они больше не представляют угрозы.

Я знала это. Я видела это своими глазами, но все равно долго смотрел в темноту, пока мое сердце не успокоилось, а дыхание не замедлилось настолько, что я смогла откусить еще мяса, которое держала в руках.

Мы ели и пили в тишине, единственным звуком было дуновение ветра в туннелях и треск топора Бьорна, от которого камень, на котором он лежал, стал черным. С расстоянием, на которое мы забрались, выбросы едкого пара давно исчезли, холод пробирал меня до костей, а сверху дул ледяной ветер. Дрожа, я протянула руки к жару пламени, костяшки пальцев правой руки кровоточили от ударов по драугу. Пальцы болели от скованности, кожа была болезненно натянута ― постоянное напоминание о том моменте, когда моя жизнь изменилась.

– Где мазь Лив? ― спросил Бьорн. ― Ты должна использовать ее каждый день.

Мысль о том, чтобы искать ее, показалась мне утомительной.

– Она мне не нужна.

– Нужна.

– Я не знаю, где она. ― Посмотрев на него, я добавила: ― Это ты ранен. ― Я не солгала, учитывая, что половина его лица была покрыта засохшей кровью, рукав пропитался алым, и я была уверена, что у него полно других синяков после битвы с ярлом-драугом.

– Ты права, ― ответил он. ― Мало того, что мне очень больно, так еще и этот порез, ― он коснулся лица, ― был нанесен ржавым клинком драуга и, скорее всего, загноится, испортив мою внешность. А я знаю, как ты ценишь ее, Рожденная в огне, потому что ты уже дважды говорила мне об этом.

Невозможно было не закатить глаза.

– Я просила тебя позволить мне позаботиться о твоих ранах. Ты сказал, что все в порядке.

– Я передумал.

Вздохнув, я встала на колени, мои уставшие мышцы протестовали против движения, когда я приподнялась, чтобы посмотреть на рану. Чуть ниже линии роста волос тянулся порез длиной с мой мизинец и, скорее всего, глубиной до кости. Его следовало бы зашить, но у меня не было инструментов. Покопавшись в сумке, я достала чистую тряпку, которую смочила водой, а затем стерла всю кровь.

Трудно было сосредоточиться, когда его дыхание касалось моего горла, а его кожа была горячей под моими холодными руками.

– Это от лезвия?

– Ржавого лезвия.

Нахмурившись, я покачала головой.

– Когда мы доберемся до Фьяллтиндра, надо будет найти травы, чтобы лучше очистить это. Возможно, подойдет гвоздика, ― добавила я, вспомнив, что видела ее среди специй, которые несли рабы Снорри.

– В мази Лив есть гвоздика.

– Верно, ― пробормотала я, потянувшись в сумку, и моя рука нащупала маленькую баночку, но тут же замерла. ― Ах ты, задница.

– Вечно ты обзываешься. ― Бьорн скользнул рукой в сумку, где моя рука сжимала горшочек с мазью, и его пальцы обхватили мои. От этого ощущения по коже пронеслись искры, и мой желудок сделал сальто, когда он вытащил наши руки из сумки.

Разжав мои пальцы, он извлек мазь из моей хватки и открыл ее большим пальцем.

– Мне повезло, что ты ее не потеряла. Или, ― он взял немного и размазал по своему порезу, ― повезло тебе, потому что теперь мое лицо спасено.

– Ты такой тщеславный. ― Я опустилась на землю, прислонившись спиной к стене, и скрестила руки. ― Это неправильно, когда мужчина так беспокоится о своей внешности.

– Это ты сказала, что думала, будто Бальдр наконец-то освободился от Хель, когда впервые увидела меня, ― ответил он, взяв мою руку и нанося мазь на мою покрытую шрамами ладонь. ― А еще ты думала, что я ослепляю своих врагов красотой, нападая на них без рубашки. И…

– Я ненавижу тебя.

– Если бы только это было правдой, ― пробормотал он, его сильные пальцы впились в жесткие шрамы моей руки, прогоняя холод и боль и заменяя их чем-то другим. Желанием ощутить их прикосновение к остальным частям моего тела.

Желанием прикоснуться к нему.

Я ничего не сказала, только смотрела, как он продолжает массировать мою руку долгое время после того, как мазь впиталась в мою покрытую шрамами кожу. Затем он перевернул ее, прослеживая извилистые линии второй татуировки, которую подарила мне Хлин. Чтобы прервать молчание, я спросила:

– Интересно, как она должна была выглядеть?

– Может быть, именно так, ― возразил он, взяв мою вторую руку и изучая алый щит, вытатуированный на тыльной стороне ладони, линии которого пульсировали с каждым ударом моего сердца. ― Боги предвидели, что ты возьмешь мой топор. Что твоя кожа сгорит. Именно поэтому они сказали, что твое имя родится в огне.

– Если только я не поступила иначе, чем они ожидали, ― сказала я. ― Если только я не изменила судьбу, которую Норны запланировали для меня. Может быть, именно поэтому татуировка искажена, потому что с того момента путь, который они видели для меня, перестал существовать.

– Только боги могут ответить на этот вопрос. ― Бьорн заколебался, все еще держа меня за руку. ― Или провидица.

– Знаешь кого-то? ― спросила я и тут же пожалела об этом, когда он опустил мою руку. ― Мне жаль.

– Не стоит. В том, что случилось с моей матерью, нет твоей вины.

И это явно не то, о чем он хотел говорить. Я ломала голову, как бы сменить тему, чтобы не чувствовать себя неловко, и наконец выпалила:

– Что изображено на твоей татуировке?

Бьорн удивленно вздохнул.

– Какой именно?

– Ту, что сделал тебе Тир, очевидно.

– Эту вряд ли можно спрятать. ― Он бросил на меня косой взгляд, и уголок его рта снова приподнялся. ― Я думал, ты имеешь в виду ту, что у меня на заднице.

Мой подбородок задрожал от усилия, которое потребовалось, чтобы не рассмеяться.

– Я уже знаю, что там изображено.

– Откуда ты можешь знать? ― Обе его брови поднялись. ― Ты подглядываешь за мной, когда я моюсь, Рожденная в огне?

– Это сложно, учитывая, что ты этого не делаешь. ― Сохраняя спокойное выражение лица, я добавила: ― И мне не нужно ее видеть, чтобы понять, что там изображены плохие решения, которые ты принимаешь, когда пьян, в то время как я думаю, что Тир более тщательно подходил к выбору, когда помечал тебя.

Откинув голову назад, Бьорн рассмеялся, и насыщенный звук наполнил туннель эхом.

– Ты ― богиня среди женщин, ― наконец сказал он, вытирая слезы с глаз. ― Тогда посмотри сама.

Он повернулся ко мне спиной и опустил голову, обнажив шею. Его рост не позволял мне хорошо рассмотреть, поэтому я встала на колени и, придерживая его волосы с одной стороны, наклонилась ближе.

– Больше света.

– Такая требовательная, ― пробормотал он, но поднял топор, чтобы осветить кожу.

Неудивительно, что татуировка имела форму топора, а лезвие было выгравировано с невероятными подробностями, хотя мое внимание привлекла руна, изображающая Тира. Как и моя собственная татуировка, алые чернила пульсировали в такт биению его сердца, и под моим пристальным взглядом она, казалось, пульсировала быстрее.

– Нервничаешь?

– Моя шея открыта для тебя, Рожденная в огне, ― ответил он. ― Я чертовски напуган.

Улыбаясь, я провела указательным пальцем левой руки по тонким красным линиям. Он задрожал от моего прикосновения, и его реакция разожгла во мне огонь желания, который невозможно было погасить. Сглотнув сухость в горле, я сказала:

– Оружие в твоих руках.

– И все же я чувствую себя полностью в твоей власти, ― пробормотал он себе под нос, опуская топор обратно на землю. Бьорн повернулся ко мне лицом, и, стоя на коленях, мы оказались на одном уровне. Мы дышали одним воздухом, и напряжение между нами было таким сильным, что я чувствовала легкое головокружение.

– Довольна? ― спросил он, его зеленые глаза казались черными от сгустившихся теней.

Я не была. Ни капельки, но то, что нужно было сделать, чтобы удовлетворить меня, было совершенно запретным.

– Это хорошая работа.

Бьорн наклонил голову ко мне, не отрывая от меня взгляда, и я вдруг обнаружила, что совсем не могу дышать. Мы были одни в этих туннелях, а значит, нас ничто не могло остановить, кроме нас самих, и я почувствовала, что моя воля ослабевает.

Я хотела его.

Хотела прикоснуться к его губам. Хотела ощутить его руки на своем теле. Хотела провести рукой по твердым мускулам и упругой коже под его одеждой и кольчугой, пока не узнаю каждый дюйм его тела.

Он сын твоего мужа, кричал голос в моей голове. Ничего хорошего из этого не выйдет!

Муж только по статусу, крикнула я в ответ. Это фиктивный брак!

Это не значит, что ты не связана обязательствами! Это не значит, что ты не заплатишь, если тебя поймают!

Эта мысль вернула мне здравый смысл, и я отвернулась. Опустившись так, чтобы прижаться спиной к стене, я вновь устремила взгляд на его топор. По мере того как желание угасало, улетучивался и адреналин, и наваливалась усталость. Холод сковал мои ноги, спину, и я задрожала.

– Иди сюда. ― Голос Бьорна был низким и хриплым, и я не сопротивлялась, когда он притянул меня к себе, тепло его тела прогнало холод. Я прислонилась головой к его груди, испытывая мучительную усталость, но так и не смогла закрыть глаза. Не могла расслабиться, потому что страдания в моем сердце не давали мне этого сделать.

– Как там, в Северных землях? ― Возможно, это не лучшая тема, чем его убитая мать, но мне нужно было заполнить тишину чем-то тяжелым. Чем-то, что тянуло бы меня все ниже и ниже, пока я наконец не усну.

Бьорн прочистил горло.

– Холоднее. Суровее. По сравнению с севером жизнь в Горных землях кажется легче.

Это было трудно представить, хотя я не сомневалась, что он говорит правду.

– А люди какие?

– Такие же. И совершенно другие. ― Он заколебался, потом добавил: ― Это трудно объяснить, но, если бы ты побывала там, думаю, ты бы поняла.

Северные земли были главным врагом Горных земель, самые жестокие налетчики приплывали оттуда, и мне трудно было примирить эту истину с его словами, ибо я видела лишь чудовищ, которые убивали семьи и сжигали деревни, похищая все ценное.

– Они хорошо с тобой обращались?

– Да. Очень хорошо.

Его голос звучал натянуто, но я все равно спросила.

– Снорри хочет начать с ними войну. Это будет трудно для тебя? Сражаться с теми, кто тебя вырастил?

Бьорн не ответил, но я молчала и ждала, и в конце концов он сказал:

– Как бы я ни относился к людям, я должен отомстить тому, кто обидел мою мать. Я дал клятву забрать у него все, и любой, кто встанет на этом пути, будет не более чем жертвой войны.

По мне пробежала дрожь, и я начала поворачиваться, чтобы посмотреть на него, но его хватка усилилась. Удерживая меня на месте, он пробормотал:

– Спи, Рожденная в огне. Через несколько часов мы поднимемся на вершину и узнаем, что боги приготовили для тебя.

Глава 17

– Фрейя, проснись.

Я застонала и приоткрыла глаза, мое тело запротестовало, когда я выпрямилась. ― Как долго я спала?

– Всего пару часов, ― ответил Бьорн, поднимаясь на ноги. ― Но мы не можем оставаться дольше. Уже полдень, а тебе нужно быть в храме к полнолунию.

– Как ты можешь определить время? ― Я вздрогнула, когда он потянул меня за руки ― все болело.

– Инстинкт.

Он потер глаза, и я заметила тени под ними.

– Ты не спал?

– Мой топор исчезает, если я засыпаю, ― сказал он, ― а тебе было холодно.

Я должна была почувствовать себя виноватой, но вместо этого меня охватил прилив тепла от такой доброты.

– Спасибо.

Бьорн пожал плечами.

– Радуйся, что ты не родилась в Северных землях. Ты бы не пережила свою первую зиму с таким отношением к холоду.

Я не могла спорить с этим и решила накинуть рюкзак на плечи.

– Идем.

Мы не разговаривали, пока продолжали подниматься в гору, что, к сожалению, дало мне время подумать о разговоре, который мы вели до того, как я заснула. О напряжении между нами.

Я знала, что не выдумываю. Чувствовала, что между нами есть притяжение, которое не было односторонним. Но я не знала, что мне с этим делать. Удовлетворять свою похоть было глупым риском. Не только из-за последствий, если меня поймают, но и потому, что я не думала, что этот зуд исчезнет после почесывания, скорее, он будет усиливаться с каждым движением ногтей по моей коже. Точнее, по его коже. Быть с ним ― значит хотеть его еще больше, а прелюбодеев всегда ловят.

Прелюбодейка.

Это слово заставило меня скривиться, но в то же время вызвало желание плюнуть от злости, потому что оно не отражало действительность. Мы со Снорри не были по-настоящему женаты, поэтому мои чувства к Бьорну не были изменой супружеским клятвам. Но это определенно было нарушением клятвы на крови, которую я дала.

Я нахмурилась: хотя я не забыла о слове, которое дала в ночь свадьбы, меня больше волновали последствия, которые обрушатся на мою семью, если я нарушу его, чем последствия магии. Сможет ли заклинание, наложенное Илвой, удержать меня от нарушения слова, словно некие магические цепи? Или же мне будет причинен какой-то вред, если я нарушу клятву? Я не знала, и, задав такой вопрос Илве, лишь привлекла бы ее внимание к тому, что я отчаянно пыталась скрыть.

Это не имеет значения, напомнила я себе. Ты не собираешься этого делать.

Бьорн выбрал именно этот момент, чтобы оглянуться ко мне.

– Ты тихая.

– Нечего сказать. ― Я поморщилась от упущенной возможности, когда он пожал плечами и снова повернулся лицом вперед.

Когда мы выйдем из этих туннелей, будет легче, потому что мы не будем одни, и не будет соблазна. Даже когда эта мысль пронеслась у меня в голове, я поняла, что обманываю сама себя. Напряжение между нами никуда не денется, а поскольку Снорри настаивал на том, что Бьорну предначертано богами охранять каждый мой шаг, мы постоянно будем вместе, а значит, постоянно будем подвергаться искушению.

Смирись с этим, сурово сказала я себе. Ты не животное, чтобы тобой управляла похоть. Перестань думать об этом, и все пройдет.

Только дурак будет думать о сексе. Были гораздо более насущные проблемы, например, что произойдет, когда я доберусь до вершины горы для этого ритуала. Куда более насущные вопросы, например, почему именно мне, из всех детей богов, суждено сыграть столь важную роль и как я выполню то, что было мне предначертано. Вот о чем мне следовало думать.

Но мой разум уклонялся от этих вопросов, потому что все это казалось мне неподвластным. Что толку зацикливаться на том, чего я не понимаю и на что не могу повлиять? Это только доведет меня до безумия, особенно в этот момент, когда нет никакой возможности узнать ответы на все эти вопросы.

Если спрятаться от этого, оно не исчезнет.

Я проигнорировала эту мысль и посмотрела на Бьорна, который вел меня за собой. У меня сжалось в груди, когда я оценила его широкие плечи и узкую талию, рукава кольчуги, обнажавшие крепкие мышцы предплечий. Он держал топор чуть поодаль от себя, чтобы не поджечь штаны, и я восхитилась тем, с какой сосредоточенностью он, должно быть, поддерживал постоянное горение своей магии. Усилия, которые он прилагал, должны были быть изнурительными.

Это восхищение беспокоило меня, потому что то, что я чувствовала… это было не только физическое влечение. Он мне нравился. Мне нравилось, что он одновременно ужасающе безжалостен и душераздирающе добр. Мне нравилось, как он смешит меня и что его остроумие заставляет всегда быть начеку. Мне нравилось, что в его присутствии я чувствую себя не только защищенной, но и сильной. Я хотела быть рядом с ним, и меня пугало, как могут разрастись мои чувства, если я буду продолжать питать это желание.

Поговори с ним.

Да помогут мне боги, но это было логичным поступком. Бьорн мог потерять столько же, сколько и я, предав своего отца, если бы мы поддались напряжению между нами. Возможно, если бы мы обсудили этот вопрос и пришли к единому мнению, что не будем делать ничего подобного, то избавили бы себя от многих душевных терзаний.

Скажи что-нибудь, убеждала я себя. Сейчас самое время.

Мои губы приоткрылись, но вместо того, чтобы сказать что-нибудь важное, я лишь зашипела, как рыба, словно у меня отнялся язык. Что, если я ошибаюсь? Что, если это влечение совершенно одностороннее, и признание в моих чувствах приведет его в ужас? Мысленно я представила, как говорю: Бьорн, я знаю, что замужем за твоим отцом, но нам нужно обсудить то, что мы оба хотим раздеться догола и заняться сексом, и взгляд паники и отвращения, наполняющий его глаза, пока смущение медленно засыпает меня курганными камнями.

Лучше так, чем иначе, прошептал голос. Перестань быть такой трусихой и поставь вопрос ребром.

Собравшись с духом, я позвала:

– Бьорн…

Но он указал вверх, туда, где слабый отблеск солнечного света освещал стены.

– Похоже, мы достигли вершины.

Впервые за целую вечность я вдохнула чистый горный воздух. Мы добрались до Фьяллтиндра.

А это означало, что момент, когда нужно говорить и действовать, остался позади.

Волна облегчения захлестнула меня, и, протиснувшись мимо Бьорна, я почти бегом поднялась по последней лестнице и оказалась на вершине горы.

Все вокруг было затянуто облаками и туманом, и я ждала, пока глаза приспособятся, чтобы случайно не упасть с края обрыва, на который я только что с таким трудом забралась. Когда я сморгнула жгучие слезы, в поле зрения появились деревья и земля, покрытая легкой снежной пылью.

На этой земле стоял мужчина, который уставился на меня широко раскрытыми глазами и с открытым ртом.

– Как…? ― сказал он, протягивая руку, чтобы дотронуться до меня, словно желая убедиться, что я существую. ― Как…?

– Драуги повержены, ― объявил Бьорн, шагнув рядом со мной и заставив мужчину отшатнуться назад. ― За это ты можешь поблагодарить Фрейю, Рожденную в огне, дочь Хлин и правительницу Халсара.

Я закусила щеку, всем сердцем желая избавиться от последнего титула.

Мужчина, который, судя по одежде, был служителем храма, пораженно уставился на нас обоих, а потом прошептал:

– Она победила драугов?

– Именно так я и сказал, да. ― Бьорн оперся локтем о каменную конструкцию, прикрывавшую лестницу, по которой мы спустились. ― Похищенные богатства храма в пределах досягаемости, и я бы поостерегся оставлять их там, найдется много охотников поживиться.

Священник моргнул, затем покачал головой.

– Воистину, это деяние богов.

Бьорн открыл было рот, но я наступила ему на ногу, не желая так скоро пересказывать сильно приукрашенную версию событий. Кроме того, я поднялась сюда с определенной целью и хотела довести дело до конца.

– Может быть, мы продолжим путь к храму?

– Конечно, дочь Хлин. ― Священник склонил голову. ― Ты можешь войти через главные ворота только после того, как подчинишься воле богов. ― Он указал жестом на узкую тропинку, идущую вдоль вершины скалы, по которой, судя по всему, почти не ходили люди. ― Следуй по ней до моста, где один из служителей будет ждать, чтобы подтвердить твою покорность.

Если в храм вел только один путь, какова вероятность того, что его не охраняют многочисленные ярлы, желающие моей смерти?

Бьорн явно думал о том же, потому что сказал:

– Мы прошли трудный путь и оказали Фьяллтиндру большую услугу, так что, возможно, ты сделаешь исключение и позволишь нам пройти здесь. ― Он жестом указал на деревья, сквозь которые я могла различить строения и людей, двигавшихся вокруг них. ― Кто узнает?

Священник выпятил грудь и вздернул подбородок.

– Боюсь, это невозможно. Даже для тебя.

Я поморщилась, потому что после нескольких дней недосыпания сейчас было не время проверять выдержку Бьорна. Мои опасения подтвердились, когда Бьорн раздраженно сжал челюсти.

– И кто же меня остановит? Ты? Можешь попробовать. ― Покачав головой, Бьорн направился к деревьям. ― Пойдем, Фрейя. Я чувствую, что здесь готовится еда.

Он сделал полдюжины шагов, а затем отшатнулся, словно натолкнувшись на какой-то невидимый барьер. Потирая лоб и ругаясь от досады, Бьорн протянул руку, и она остановилась в воздухе, словно прижатая к совершенно прозрачному стеклу. Я заметила, что священник ухмыляется, но он благоразумно придал лицу нейтральное выражение, прежде чем Бьорн обернулся, и его голос торжественно повторил:

– Ты должен пройти через ворота.

Бьорн выглядел разочарованным, и я чувствовала то же самое. Мы пробирались сквозь тьму, насилие и смерть, и только традиции ставили нас в тупик.

– Ты знаешь, кто я? ― огрызнулся он.

Священник одарил его снисходительной улыбкой, которая показалась мне довольно смелой, даже если Бьорн ее заслужил. Я и сама изо всех сил старалась не закатить глаза, хотя знала, что Бьорном движет отчаяние, а не тщеславие.

– Боюсь, ты не назвал своего имени, когда представлял свою даму. Но независимо от твоей боевой славы, ты должен пройти через ворота. Такова воля богов.

Челюсть Бьорна задвигалась туда-сюда, затем он одарил служителя улыбкой, от которой тот сделал нервный шаг назад.

– Отлично. Фрейя, пойдем.

Когда мы отошли на некоторое расстояние, и Бьорн бормотал под нос все известные ему красочные ругательства, я спросила:

– Что мы будем делать?

– Мы собираемся выяснить, охраняются ли ворота. Возможно, благосклонность богов сохранится, и мы войдем без боя.

Учитывая, что это должно было быть испытание, я подумала, что это маловероятно, но не стала спорить.

Мы шли по узкой тропе вокруг вершины горы, облака и туман заслоняли вид, но я чувствовала, как задыхаюсь от высоты. Я задалась вопросом, не был ли храм расположен так высоко, чтобы сделать нас как можно ближе к небу и богам, но когда я посмотрела вверх, то обнаружила лишь еще больше облаков. Мой желудок заурчал, когда до нас донеслись запахи готовящейся еды, а те, кто уже находился в пределах границ Фьяллтиндра, смеялись и слушали музыку, казалось, ни о чем не заботясь. Вот только добраться до них не было никакой возможности: мы с Бьорном проверяли невидимый барьер через каждые десять футов, но так и не нашли прохода. Он даже заставил меня встать ему на плечи, чтобы дотянуться как можно выше, но барьер упирался в облака. Когда наконец показались два массивных каменных столба, я была голодна, раздражена и готова сбросить с обрыва любого, кто встанет у меня на пути.

Схватив меня за руку, Бьорн затащил меня за какие-то кусты, и мы оба стали вглядываться сквозь голые ветви. Я впервые видела тропу, ведущую вверх по южному склону. Судя по тому, что я видела, это был трудный подъем по крутой и опасной тропе, а на последних шагах путники должны были пересечь узкий пролет скалы, протянувшийся над пропастью, чтобы выйти на открытую площадку перед воротами.

И перед этими воротами стояли восемь воинов. Еще больше было на дальней стороне пропасти, где присутствовали признаки того, что они разбили лагерь, а не просто ожидали, когда их впустят на территорию храма.

– Ты знаешь, кто они? ― прошептала я.

Бьорн напряженно кивнул, указывая на крупного воина с кустистой рыжей бородой и бритой головой. ― Это ярл Стен.

Ярл Стен был сложен как бык и держал топор, который мне, наверное, было бы трудно поднять.

– Полагаю, он не в лучших отношениях с твоим отцом?

Бьорн бросил на меня косой взгляд, давая понять, что надеяться на это было бы идиотизмом.

– Прекрасно, ― пробормотала я, бросив взгляд на небо. Солнце клонилось к закату, а значит, до появления луны оставался всего час или два. ― Мы убьем их, а потом пройдем через ворота и займемся тем, ради чего мы сюда пришли.

Брови Бьорна поднялись.

– Возможно, у тебя не только кровь бога, но ты происходишь от древних валькирий.

– Почему ты так думаешь?

– Ты начинаешь считать насилие лучшим решением.

Это было неизмеримо далеко от истины. Я считала насилие выходом только потому, потому что альтернативой ему было насилие, примененное ко мне.

– Почему это не выход?

– Потому что, ― ответил он, ― насколько я понимаю, чтобы пройти через ворота во Фьяллтиндр, ты должна встать на колени и почтить каждого из богов по имени.

Я уставилась на него, с ужасом понимая, что, прожив большую часть своей жизни в Северных землях, Бьорн никогда не был в храме.

– Каких богов?

– Всех. ― Когда я покраснела, он тихонько рассмеялся. ― Не все битвы выигрывают сталью, Рожденная в огне, некоторые ― хитростью.

– И что ты предлагаешь? ― спросила я, одновременно обеспокоенная и заинтересованная, потому что Бьорн широко ухмыльнулся, а его зеленые глаза ярко сверкнули. И я знала, что это значит.

– Я предлагаю пойти посмотреть, как годары собирают свое золото.

Глава 18

Не прошло и часа, как мы с Бьорном снова подошли к воротам, но на этот раз мы были одеты в годарские одеяния с капюшонами, а глубокие плащи служили двойной цели ― согревали и скрывали нас.

Достать одежду не составило труда, поскольку, как и предполагал Бьорн, священник и один из его товарищей сразу же отправились в туннели на поиски украденного богатства. Погасив фонарь, Бьорн сообщил им, что оставит их одних в темноте, если они не отдадут свою одежду, что заставило их раздеваться быстрее, чем в брачную ночь.

Но Бьорн все равно оставил их в темноте, некрепко связав, чтобы они могли освободиться и найти выход.

В конце концов.

Я чувствовала себя виноватой, уходя, когда мне вслед звучали рыдания, и пробормотала: