Текст книги "Судьба начертанная кровью (ЛП)"
Автор книги: Даниэль Л. Дженсен
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 25 страниц)
Черт.
Я обошла здание вокруг, желая, чтобы пирующие перестали смеяться, кричать и бить в барабаны, чтобы я могла, черт возьми, что-то услышать, но, зная свой народ, я понимала, что они будут веселиться до рассвета.
Единственная дверь охранялась Торой, а окон не было. Перешагнув через ручей, я остановилась ― если вода, струящаяся между статуями внутри, откуда-то вытекала, значит, в стене было отверстие. Пробираясь вверх по течению, я добрался до скалы, на которой стоял зал. Вода стекала по камню, издавая тихие журчащие звуки.
Нащупывая опору для рук, я полезла наверх, тихо ругаясь, когда рога на моей маске царапались о деревянную стену зала. От ледяной воды у меня онемели руки, но я едва замечала это, вглядываясь в узкое отверстие, через которое лилась вода. Мой взгляд сразу же устремился туда, где стоял Харальд.
Он что-то говорил, но я не могла разобрать слов из-за журчания воды и шума пирующих. Как и не видела лица того, к кому он обращался, ибо тот или те были скрыты от глаз статуей Локи. Я вглядывался в тени в поисках каких-либо признаков Бьорна, Илвы, Снорри или остальных наших спутников, но ничего не нашла. Тогда мой взгляд снова обратился к конунгу.
Он был разгневан, жестикулировал и указывал куда-то пальцем.
К кому он обращался?
– Неужели ты думал, что за это не придется заплатить? ― Я уловила некоторые из его слов в момент временного затишья и наклонилась вперед. ― …он уничтожит все, что тебе дорого, если… только так ты можешь быть уверен, что Снорри не…
При имени Снорри мое сердце пустилось в галоп, и я беззвучно прикрикнула на пирующих, чтобы они замолчали, когда они разразились песней.
– Хорошая мать защищает своего сына… делает все, что нужно, чтобы…
Громкие голоса пирующих заглушили остальное, но Харальд перестал жестикулировать, сосредоточившись на своем невидимом собеседнике.
Пение прекратилось.
– Значит, таков наш план, ― сказал Харальд. ― Он доверяет тебе. Иди… ― Громкий взрыв смеха заглушил все остальные слова Харальда, после чего он повернулся и вышел из здания, оставив того, с кем он говорил в зале, одного.
Мне нужно было увидеть, кто это.
Отверстие, через которое вытекала вода, было слишком узким, поэтому я быстро спустилась вниз и обогнула здание сбоку. Я притаилась в тени, ожидая увидеть, кто появится, но дверь оставалась закрытой. Тревога наполнила мою грудь, и я подкралась к двери, тихонько приоткрыв ее.
В зале по-прежнему горели фонари, освещая статуи, но не было никакого движения. Кто бы ни был здесь с Харальдом, он уже ушел.
– Черт, ― прорычала я, повернувшись в поисках убегающей фигуры, но все, что я увидела, были люди, танцующие вокруг костров вдалеке.
Кто это был? Кто был в сговоре с Харальдом?
Может, это кто-то из моих знакомых?
Хорошая мать защищает своего сына… Беспокойство наполнило мою грудь, и я стала рассматривать пирующих. Это не могла быть она. Не может такого быть…
Сомнения заставили меня остановиться. Что мне делать? Искать шпиона? Продолжить поиски Бьорна? Попытаться найти Снорри, чтобы предупредить его?
Мимо меня, пошатываясь, прошла группа пирующих, один из которых едва не сбил меня с ног и громко крикнул:
– Присоединяйтесь к нам!
Я проигнорировала его и выпрямилась, но когда подняла голову, то увидела женщину в капюшоне, которая шла к залу, где я должна была спать.
И где должен был спать Бьорн.
Здание, защищенное только наложенными ею чарами, потому что она позаботилась о том, чтобы в нем не было стражи. И она это сделала для того, чтобы встретиться с Харальдом, потому что вместе с ним замышляла избавиться от Бьорна, чтобы освободить место для своего сына Лейфа.
Илва. Я была уверен в этом.
Мои руки сжались в кулаки, когда я смотрела, как она тянется к двери, уже предвкушая шок, который она испытает, когда поймет, что ни Бьорна, ни меня нет внутри. Когда она поймет, что ее план не сработал.
Рука Илвы сомкнулась на ручке, открывая дверь, но когда она переступила порог, словно один из богов взмахнул могучим кулаком, отбросив ее назад. Она приземлилась прямо на задницу в полудюжине шагов от двери.
Я чуть не закричала от восторга. Ее собственная защита сработала против нее, запретив вход всем, кто хотел навредить нашим планам. Отказывая ей во входе.
Моя радость была недолгой, когда чьи-то руки сомкнулись на мне, оттаскивая назад к деревьям.
Глава 20
Я вырвалась из рук нападавшего, замахнулась кулаком на темную фигуру и тут же отпрянула, когда узнала в темноте Бьорна.
– Что ты здесь делаешь, Фрейя? – прошипел он. ― Кто угодно мог схватить тебя.
Облегчение разлилось по моим венам, но на смену ему пришло раздражение.
– Где ты был?
– Мне нужно было кое с кем поговорить, ― сказал он. ― Когда я вернулся в зал, тебя уже не было. Я искал тебя. Где ты была?
– Искала тебя. И шпионила. ― И тут я проговорилась: ― Илва заодно с Харальдом.
Он застыл на месте.
– О чем ты говоришь?
– Я подслушала их разговор в Зале Богов, ― прошипела я. ― Она сговорилась с ним убить тебя, чтобы Снорри объявил наследником Лейфа.
Молчание.
Помедлив, Бьорн спросил:
– Ты видела, как Илва говорила с Харальдом?
У нас не было на это времени. Нам нужно было найти Снорри.
– Я не видела ее, но слышала достаточно. Я… ― Мои слова оборвались, потому что я увидела, как сквозь деревья среди пирующих шли воины, выглядевшие невероятно трезвыми, и изучали лица всех, кто попадался им на пути.
– Я не знаю, убедила ли она его похитить тебя или он все еще планирует тебя убить, ― прошептал Бьорн, а затем потянул меня за руку. ― Мне нужно доставить тебя к моему отцу и его воинам.
– Где он? ― прошипела я, споткнувшись о корень, когда торопливо шла за ним.
– Встречается с другими ярлами. Сюда.
Мне пришлось перейти на бег, чтобы не отстать, но Бьорн вдруг резко остановился. Впереди нас среди деревьев тоже показались люди с факелами. Мы повернулись, но позади было еще больше людей.
– Сколько воинов у Харальда? ― От страха у меня заледенели руки, потому что бежать было некуда. Мы были безоружны, и такое количество мужчин точно нас одолеет. Им останется только вытащить нас за пределы Фьяллтиндра и сбросить с горы.
– Слишком много. ― Бьорн повернулся ко мне. ― Нам придется прятаться на виду.
Я чувствовала, как колотится его сердце, когда моя рука прижалась к его груди, как участилось дыхание, выдавая его страх и усиливая мой собственный.
– Как?
– Ты доверяешь мне?
Больше, чем следовало бы, подумала я, но лишь кивнула.
– Да.
– Подыграй, ― сказал он и откинул капюшон плаща. Я не успела и глазом моргнуть, как его рот накрыл мой.
На секунду я замерла, настолько ошеломленная тем, что Бьорн целует меня, что не могла пошевелиться. Не могла думать. А потом инстинкт взял верх, мои руки обвились вокруг его шеи, и я поцеловала его в ответ.
Бьорн замер, и я подумала, не ожидал ли он, что я дам ему пощечину, а не отвечу взаимностью. Но я не только понимала, что эта уловка может спасти наши жизни, я хотела, чтобы Бьорн поцеловал меня.
И я не хотела, чтобы на этом все закончилось.
Удивление Бьорна исчезло в одно мгновение, его руки подхватили меня за бедра и подняли, мои ноги обвились вокруг его талии, а плечи прижались к дереву за спиной. Его губы снова нашли мои, дыхание стало горячим, а заросший щетиной подбородок царапал мою кожу, пока он поглощал меня.
В этом не было ничего сладкого. Ничего нежного.
А значит, это было именно то, чего я хотела. То, что мне было нужно в этот момент, и я получала то, о чем мечтала, несмотря на опасность, подступающую все ближе.
Хотя я знала, что мы целовались, чтобы отвлечь внимание и воины прошли мимо нас, это показалось настолько далеким, когда язык Бьорна скользнул в мой рот, поглаживая мой. У него был вкус медовухи, и с каждым вдохом я ощущала запах хвои, снега и ветра над фьордом. Это пробудило во мне что-то дикое, и я крепко сжала ноги, притягивая его ближе к себе, а моя юбка задралась до бедер.
Сосновые иголки хрустнули, когда шаги приблизились, и я отпрянула назад, прикусив нижнюю губу и встретив его взгляд.
– Этого недостаточно, чтобы тебя не решились прервать, Бьорн, ― сказала я тихо. ― Сделай это убедительно.
– Боги, женщина, ― прорычал он, а затем его рот снова оказался на моем, его язык дразнил мои губы, пока он одной рукой отпускал мою задницу. Потянувшись вверх, он ухватился за шнуровку моего платья и резким рывком распустил ее.
Шаги приближались, и в моем сердце зародились сомнения в том, что это сработает. Во мне росла уверенность, что они не поверят нам и потребуют увидеть наши лица.
Сердце билось в учащенном ритме, когда я отпустила Бьорна настолько, чтобы потянуть платье вниз, сползающая ткань лифа царапала грудь, заставляя спину выгибаться. Мои плечи плотно прижались к дереву, и рога на маске скребли по коре в соблазнительном ритме, когда я прижалась к нему бедрами. Ночной воздух поцеловал мои соски, и от его медленного выдоха они стали твердыми, и с моих губ сорвался стон, когда он обхватил одну грудь и большим пальцем провел по вершинке.
Никогда в жизни меня так не целовали. Не прикасались. И боги, это заставляло меня чувствовать то, что я считала невозможным. То, что я считала лишь разговорами, преувеличениями и сказками, но ноющее желание, нарастающее между бедер, говорило мне, что я сильно ошибалась. Мне хотелось содрать одежду с его тела и попробовать на вкус каждый его дюйм. Хотелось избавиться от платья и узнать, каково это ― чувствовать его глубоко внутри себя.
Это безумие, кричали последние остатки логики во мне. Тебе нужно бежать! Тебе нужно спрятаться!
Я проигнорировала предупреждение и уперлась пятками в поясницу Бьорна, скользнув одной ногой вниз, чтобы найти пояс его брюк и потянуть их вниз. Почувствовав жар его голой задницы под своей лодыжкой, я прикусила его губу, наслаждаясь тем, как он стонет мне в рот. Передняя часть его брюк оставалась зажатой между нашими бедрами, но это нисколько не скрывало твердую длину его члена. Боже, помоги мне, он был возбужден так же, как и я, а это означало, что ни один из нас не мог мыслить здраво. Но мне было все равно ― я терлась о него, ткань скользила по моей чувствительной плоти, а тело становилось горячим и влажным от нарастающего внутри меня напряжения. Я хотела этого, хотела его. Я буду наслаждаться этим моментом вплоть до той секунды, когда меня поймают, а потом я буду сражаться.
И им не будет пощады за то, что они украли у меня этот момент.
– Нам нужно увидеть ее лицо.
Я напряглась, услышав это требование. Но Бьорн прорычал:
– Она занята. А теперь отвали, пока я не нарушил покой Фьяллтиндра.
Спрятав лицо, я лишь вызвала бы подозрения, поэтому, доверившись маске, я отодвинулась назад, ударившись плечами о дерево.
– Заткнись и трахни меня, ― громко вздохнула я. Оба воина уставились на мою грудь, а не на лицо в маске, и я молча поблагодарила мужчин за предсказуемость.
Но они не уходили.
Уходите, взмолилась я, но голос разума заглушила моя распутная часть, требовавшая, чтобы Бьорн довел это представление до конца. Та часть меня, которой нужен был его член глубоко внутри меня. Она победила. Она скакала на нем, как дикое животное, и освобождение было все ближе.
Но мужчины все еще оставались, наблюдая за происходящим.
Паника смешалась с моим желанием, сердце разрывалось от напряжения, и все это потонуло в ужасе, когда Бьорн откинул капюшон, открывая свое лицо.
– Должно быть, ты действительно желаешь смерти.
Что он делает?
Я сжала руку в кулак, готовясь к тому, что мужчины узнают его и нападут, но они лишь рассмеялись.
– Надеюсь, она того стоит, Бьорн.
И они пошли дальше.
Шок пронзил меня. Это сработало. Они ушли.
Но почему?
– Почему они просто ушли? ― прошептала я, глядя им вслед. ― Харальд договорился с Илвой убить тебя. Я слышала их.
– Ты приведешь на трон конунга, Рожденная в огне. Единственная жизнь, о которой заботится Харальд, ― это твоя, ― сказал Бьорн, и тон его голоса заставил меня снова обратить на него взгляд. Он смотрел на меня сверху, лунный свет падал на его слишком красивое лицо. Выражение было странным, почти благоговейным, и мы долго не могли отвести глаза друг от друга.
Затем он покачал головой и отвернулся от меня.
– Ты была очень убедительна.
Меня охватило смятение. Он решил, что я притворяюсь, что хочу его? Подумал, что все это не более чем спектакль, чтобы сбить воинов Харальда со следа?
В животе у меня образовалась пустота, и я позволила своим ногам соскользнуть с его талии, поправляя лиф платья так, чтобы прикрыть грудь. Я с болью осознавала, что между бедер у меня скользко, а внутри ноет от потребности, которая не была удовлетворена и никогда не будет удовлетворена.
Но это было привычное разочарование. Ничто не могло сравниться с болью в моем сердце, потому что я подумала…
Ты идиотка, Фрейя.
Меня чуть не похитил главный враг Горных земель, а я беспокоюсь о своих проклятых чувствах.
Глубоко вздохнув, я сказала:
– Почему это сработало, Бьорн? Почему они не потребовали показать мое лицо?
Его хватка на моих бедрах ослабла, затем он убрал руки.
– Потому что они знают, что я не настолько глуп, чтобы наставлять рога собственному отцу.
Очевидно, я была единственной, кому хватило бы глупости сделать это.
Крики и суматоха вернули мое внимание к залу. Снорри стоял перед открытой дверью и отдавал приказы.
Я должна была почувствовать облегчение, но рядом с ним стояла Илва, и вид этой вероломной суки наполнил меня яростью. Мне захотелось пересечь пространство между нами и надавать ей по заднице, прежде чем рассказывать о том, что она сделала, даже если у нее ничего не вышло.
Рука сомкнулась на моем запястье, и я посмотрела в глаза Бьорна.
– Не надо, ― сказал он. ― Если ты будешь выдвигать обвинения без доказательств, мой отец тебе не поверит.
– Именно она убедила его увести с собой всех воинов. Чем это не доказательство?
– У нее были веские причины. Он доверяет Илве, и он знает о напряжении между вами. Он расценит твои слова как попытку опорочить ее из ревности.
– Я не ревную к ней. ― Слова вырвались у меня сквозь зубы. ― Я хочу столкнуть ее со скалы.
Вместо того чтобы ужаснуться такой мрачной правде, Бьорн рассмеялся.
– Так говорят все ревнивые женщины.
Я окинула его равнодушным взглядом, но он лишь ухмыльнулся.
– Иди. И попридержи язык, потому что тебе выгодно, чтобы те, кто замышляет что-то против тебя, считали тебя неосведомленной.
Он был прав, но мне все равно хотелось скрежетать зубами от мысли, что Илве сегодня все сойдет с рук. Мне нужно было быть умной, нужно было действовать стратегически, но я так устала. Усталость, рстерянность и неудовлетворенность. На глаза навернулись слезы, и я проклинала себя за то, что так сильно переживаю из-за какой-то ерунды.
Вывернувшись из хватки Бьорна, я сделала два шага, а затем замерла, когда он сказал низким голосом:
– Это не у тебя есть причины для ревности, Фрейя.
Меня пробрала дрожь, хотя я и не знала почему. Илва ревновала ко мне не больше, чем я. Не отвечая, я сняла оленью маску и бросила ее в кусты, а затем прошла сквозь пирующих к месту, где стоял Снорри, все еще выкрикивающий приказы.
Его глаза уставились на меня и расширились.
– Куда ты ходила? Почему ты покинула зал?
– Я проснулась и обнаружила, что осталась одна. ― Поколебавшись, я добавила: ― Я испугалась, что с тобой что-то случилось и отправилась на поиски. ― Лучше пусть он поверит в это, чем в правду.
Хмурый взгляд Снорри смягчился, а Илва нахмурилась.
– Зал под защитой. Ты поступила по-идиотски, когда ушла.
Я прикусила язык и опустила голову, и, к моему удивлению, Снорри огрызнулся:
– Где ты была, Илва? Ты не должна была выходить из зала, как и она!
– С ней оставался Бьорн, ― ответила она. ― Интересно, где он сейчас?
Снорри окинул взглядом окружающих, а потом сосредоточился на Илве, и его голос стал холодным.
– Ты не ответила на мой вопрос.
У него возникли подозрения, и, хотя это произошло по неверным причинам, я ждала, что Илва начнет оправдываться.
Мне не следовало надеяться.
Правительница Халсара подняла подбородок и устремила взгляд на мужа.
– Ты хочешь знать, где я была? Я была с…
– Она была со мной.
При звуке этого голоса все обернулись.
К ним приближалась высокая женщина. На ней была одежда воина, кроме оружия, а по пятам за ней следовала дюжина других женщин, одетых так же. По возрасту она была, пожалуй, ровесницей Снорри, ее посеребренные волосы были заплетены в боевые косы, а на голых руках виднелись поблекшие шрамы. Остановившись, она засунула большие пальцы в пояс.
– Ярл Снорри.
Его челюсть сжалась.
– Ярл Бодил.
Я ахнула. Я ничего не могла с собой поделать. Бодил была знаменитой воительницей и единственной из живущих женщин, имеющей титул ярла. Но кроме того, она была дочерью бога Форсети18, способной отличить правду от лжи, кто бы что ни говорил. А это означало, что, если Илва лгала о том, что делала, Бодил об этом знала.
А вот станет ли она делиться этой информацией ― вопрос другой.
– Илва встречалась со мной, чтобы обсудить союз, ― сказала Бодил. ― Учитывая то, чему я стала свидетелем сегодня ночью ― сами боги спустились к смертным, чтобы принять жертву Фрейи и признать ее своей, ― я увидела в ее предложении смысл. Я последую за девой щита в битву против наших общих врагов.
Ее слова потонули в шуме, потому что в них не было смысла. Илва была с Харальдом, а не с Бодил. Я видела…
А что я видела?
Ответ на этот вопрос был один ― ничего. Но Харальд с кем-то разговаривал, и то, что я слышала было компрометирующим, кроме того, я видела, как Илва не смогла пройти через свои руны в зал.
Но ты не видела ее лица. В моей груди зародились первые зерна сомнения, что, возможно, я поспешила с выводами. Но все, что я видела, все, что слышала… все указывало на Илву.
– Я принимаю твою верность, ― наконец сказал Снорри, и по тону его голоса было понятно, что он хотел бы, чтобы это прозвучало от кого угодно, только не от нее.
– Моя верность ― деве щита, а не тебе.
Лицо Снорри потемнело, но Илва встала между ними.
– Она замужем за Снорри, так что это одно и то же. ― Встретившись взглядом с мужем, она добавила: ― Бодил давно дружит со мной, так что на ее верность мы можем рассчитывать.
Снорри ничего не мог на это возразить, и все присутствующие это знали. Учитывая, что он ничего не сказал о том, что убедил других ярлов присоединиться к нему сегодня, я сомневалась, что ему это удалось. Ему нужен был союз, и он не мог позволить себе быть слишком избирательным, с кем его заключать. Мышцы на челюсти Снорри ходили ходуном ― вероятно, его гордость боролась с разумностью, ― но он кивнул.
– Давайте выпьем за первые шаги по пути, предсказанному богами.
Кто-то принес кувшин с медовухой, и Снорри поднял его.
– За единые Горные земли! ― проревел он, и все закричали ― Скол! ― поднимая тост за союз, пока кувшин передавали по кругу. Когда он дошел до меня, я сделала глоток и пробормотала ― Скол, ― но, когда я передавала его, по моей шее побежали мурашки.
Повернувшись, я увидела Бьорна, приближающегося к нам с мрачным выражением лица.
– Где ты был? ― потребовал ответа Снорри. ― Почему ты оставил Фрейю одну?
– Мне нужно было поговорить с провидицей, ― сказал Бьорн. ― Я отсутствовал совсем недолго, но, когда вернулся, Фрейи уже не было. Я искал ее, но вижу, что с ней все в порядке.
– Ты с ума сошел? ― зарычала Илва. ― Зачем тебе рисковать и разговаривать с провидицей другого ярла?
Бьорн пожал плечами.
– Провидицы всегда говорят правду, опасаясь гнева Всеотца. Мне нужен был совет.
Я взглянула на Бодил, чтобы понять, не распознала ли ее магия ложь на его губах, но лицо ярла выражало лишь любопытство.
Глаза Снорри прищурились.
– Что же такого сказала провидица, что стоило оставить Фрейю одну?
– Она сказала мне, что в неохраняемом очаге разгораются самые жаркие угли, а в заброшенном зале самые сухие щепки.
Мой пульс участился, а глаза Илвы расширились.
– Халсар.
Бьорн пожал плечом.
– Она не уточнила.
– Мы не можем ждать до рассвета! ― Илва надвинулась на Снорри. ― Мы должны выступить сейчас. Пошли весть Рагнару, чтобы он вернулся и предотвратил беду, которую предвидит эта провидица.
– Это испытание, ― пробормотал Снорри, глядя на нее отрешенными глазами. ― Боги проверяют мою преданность. Заставляют меня выбирать между тем, что у меня есть, и тем, чего я могу достичь.
– Мы оставили наш народ без защиты, ― вскричала Илва. ― Все наши воины здесь или у подножия этой проклятой горы. Женщины и дети остались одни.
К горлу подкатила тошнота, когда я вспомнила, что сказал мне Бьорн в ночь нападения Гнута, что Снорри ценит своих воинов больше, чем невинных, и готов пожертвовать последними во имя первых. Потому что именно воины приведут его к короне, а не беспомощные дети.
Однако эти самые воины беспокойно переминались с ноги на ногу, ведь это были их друзья и семьи, которых мы оставили без защиты. Некоторые из них, казалось, были готовы высказаться, но тут Снорри возвысил свой голос над толпой.
– Сами боги сошли сегодня на землю смертных, чтобы почтить деву щита, которая объединит Горные земли под властью одного конунга. Создаст единую армию, которую мы поведем против наших врагов без всякой пощады. Вместе нам по силам победить врага, когда он покинет пределы Фьяллтиндра, но ты предпочитаешь бежать домой, опасаясь неясных пророчеств провидицы?
Мне стоило большого труда не закатить глаза от его лицемерия.
Расправив плечи, Снорри прошелся среди воинов.
– Разве вы не понимаете? Это испытание! Испытание не только вашей веры в деву щита, но и веры в самих богов, ибо она ― их избранница.
Мне стало не по себе: я не хотела быть причиной того, что эти мужчины и женщины бросят свои семьи на произвол судьбы.
Словно услышав мои мысли, Снорри воскликнул:
– Судьбы тех, кто остался в Халсаре, уже сплетены, и будут ли они жить или умрут в наше отсутствие, уже известно богам. Но судьба девы щита не определена, и нити наших судеб зависят от нее. Давайте же встанем на защиту Хаммара и свершим возмездие нашему главному врагу, конунгу Харальду из Северных земель. Давайте отомстим!
В голове крутилась мысль о том, что все жизни предопределены, кроме тех немногих из нас, в чьих жилах течет хоть капля крови бога. Что, стоя одной ногой в смертном царстве, а другой ― в божественном, правила, связывающие всех, включая богов, не действуют. Мысль о том, что мои действия могут зацепить и запутать нити судеб окружающих меня людей, заставив их выстроиться не так, как было задумано Норнами. И это заставляло меня задуматься, насколько широки мои возможности. Могу ли я изменить судьбы тех, кто живет в Халсаре?
– Скажи мне, ― прорычал Снорри, ― побежишь ли ты назад, к тем, чья судьба уже решена, или встанешь в стену щитов с тем, кому благоволят боги? Выбирай!
Уничтожить нашего врага или защитить наш дом. Я сжала руки в кулаки, потому что альтернативой было сжать голову. Все это было выше моих сил, это царство великих мыслителей, а не жен рыботорговцев.
Вот только я больше не была женой рыботорговца.
Я была Фрейей, дочерью Хлин и правительницей Халсара, и именно это заставило меня говорить.
– Что толку в мести, когда все, кого мы знаем и любим, мертвы? Какую славу мы почувствуем, победив врага, если не вернемся к огню очага? Может быть, Норны и соткали судьбу Халсара, но вместе мы заставим их сплести новый узор, и, опираясь на силу наших семей и союзников, мы обратим наши взоры на север, чтобы отомстить!
Воины вокруг зааплодировали, и в моей груди потеплело от облегчения, которое я увидела в их глазах. Не только потому, что я избавила их от необходимости выбирать между честью и семьями, но и потому, что у меня была сила изменить то, что увидела провидица.
В моих силах было спасти Халсар.
Однако не все улыбались. Челюсть Снорри была напряжена, губы сжаты в тонкую линию. Его больше волновала победа над Харальдом, чем жизни людей в Халсаре, и я украла у него возможность отомстить. Но также я подозревала, что заслужила его гнев тем, что вообще посмела принять решение. Люди, которыми управляли, не могли выбирать ― выбор делали за них.
Он посмотрел на своих воинов, которые подняли руки, приветствуя мои слова, и сказал:
– Пусть Харальд бежит домой в Северные земли, пусть прячется, ибо с каждым днем, пока он ускользает от нас, мы будем становиться сильнее. Когда богам будет угодно, мы нанесем свой удар, и месть свершится!
Мужчины и женщины кричали о своем согласии, обещая пролить кровь, и я сама сгорала от предвкушения этого момента, когда бы он ни наступил.
– Приготовьтесь, ― крикнул Снорри. ― Мы выступаем, и если боги будут с нами, мы увидим подножие этой горы еще до рассвета.
Все превратилось в организованный хаос, моя одежда ― все еще грязная и вонючая ― снова оказалась на моем теле вместе с кольчугой, а затем мы зашагали к воротам Фьяллтиндра, где годар ждал нас с оружием.
Когда мы переступили порог, топор Бьорна вспыхнул, освещая нам путь вниз. Я хотела спросить его, почему он покинул зал. Почему он пошел поговорить с провидицей, когда угроза, окружавшая нас, была так велика.
И больше всего ― что нам делать с тем, что между нами произошло.
Этот вопрос приводил меня в ужас, и это подтверждало, что меня беспокоит то, что произошло. Слишком, слишком сильно. Поэтому вместо этого я спросила:
– Ты веришь, что будет битва?
Бьорн долго молчал, а потом сказал:
– Моя мать однажды сказала мне, что проблема с предсказаниями заключается в том, что ты никогда по-настоящему не понимаешь их, пока они не сбудутся.
Я нахмурилась.
– Тогда почему ты потрудился спросить провидицу о Халсаре?
– Вот в чем беда с провидицами, ― сказал он, отходя в сторону, когда Бодил подошла ко мне, а ее воительницы окружили нас. ― Они редко отвечают на вопрос, который ты задаешь.
Глава 21
При свете факелов мы спускались по южному склону Хаммара. Никто не разговаривал, требовалось все наше внимание, чтобы не поскользнуться на коварной тропе. И все же, несмотря на опасность малейшей оплошности, которая могла привести меня к гибели, в голове мелькали воспоминания. Ощущение губ Бьорна, наши сплетенные языки, его вкус, ощущаемый как пряность. Его руки на моем теле, мои ноги, обхватившие его талию, его твердость, трущаяся о мое лоно, когда я прижималась к нему. Каждый раз, когда под моими ногами осыпались камни или я спотыкалась о корень, я возвращалась к реальности и чувствовала, что мои щеки раскраснелись, а бедра были мокрыми от жаркого желания, в моем сердце расцветал стыд.
Как я могла зайти так далеко?
Легко было сказать себе, что мы сделали то, что должны были сделать, но это послужило лишь толчком. Дальнейшее было вызвано лишь желанием, моим желанием, и, хотя тело Бьорна отреагировало, это произошло лишь потому, что он был мужчиной, а мужчины мало что могут контролировать в таких вещах. Он был предан своему отцу, а я поставила эту преданность под сомнение. Опозорила себя и его, и каждый раз, когда он протягивал руку, чтобы поддержать меня, меня охватывало чувство унижения.
И все же, несмотря на все мое самобичевание, между нами словно натянулась струна, мое ощущение его близости никогда не ослабевало, и я могла бы поклясться, что, даже если бы мои глаза были закрыты, я могла бы дотянуться до него с безошибочной точностью. Мои глаза сами собой устремлялись к нему, лишь сила воли заставляла их вернуться обратно, а уши навострялись каждый раз, когда я слышала его голос.
Ты глупая, влюбленная дура, рычала я на себя. На карту поставлены жизни, а ты вожделеешь мускулов и смазливого личика. Веди себя как взрослая женщина, а не как девчонка, у которой никогда не было мужчины между ног.
Это нечто большее, протестовало мое сердце. Это больше, чем просто похоть.
Именно это пугало меня больше всего. Похоть я могла удовлетворить сама. Но эмоции, пылающие в моей груди? Это было не то, что можно удовлетворить ловкими пальцами в темной комнате. И уж точно не мной.
Я испытала облегчение, когда в лучах рассвета показалась деревня у подножия горы, а рядом с ней ― многочисленные стоянки, полные лошадей, и все под разными знаменами. Одно из них принадлежало Снорри. Должно быть, те, кто стоял на страже, узнали нас, потому что я не успела пройти и десятка футов, как к нам подошел Рагнар.
– Господин, ― сказал он, ― мы не ждали вас так скоро.
– На Халсар может быть совершен набег. ― Голос Снорри был резким. ― Сворачивайте лагерь и готовьте лошадей. Мы должны спешить.
Бодил и ее воительницы отправились в свой лагерь, а мы двинулись к своему. Когда мы приблизились, из палатки вышла знакомая фигура, ее платье и плащ были грязными, а лицо ― изможденным.
– Я рада видеть вас в добром здравии, господин, ― сказала Стейнунн, затем обратилась к Илве: ― И вас, госпожа. ― Бьорна она проигнорировала, но обратилась ко мне: ― Я хочу услышать твою историю, Фрейя, Рожденная в огне. ― Голос ее был холоден, выражение лица каменное, что-то в ее взгляде вызывало неприятные ощущения, от которых у меня скрутило живот.
– Она устала, ― прорычал Бьорн. ― В то время как ты спокойно отдыхаешь в лагере, Фрейя уже несколько дней почти не спит.
– Напротив, ― огрызнулась скальд, ― я прибыла в лагерь час назад, потому что этот идиот с лошадьми ушел раньше… Она замолчала, когда Бодил подошла к ней, склонив голову. ― Ярл Бодил.
Крупная женщина окинула ее внимательным взглядом, а затем сказала:
– Прошло много месяцев с тех пор, как ты в последний раз удостаивала Бреккур своим присутствием, Стейнунн. Я с нетерпением жду выступления.
– Я расскажу историю о том, как Фрейя победила драугов и достигла вершины Хаммара.
– Откуда ты знаешь, что именно это произошло? ― спросил Бьорн. ― Возможно, туннели были пусты, и мы просто поднялись на вершину.
Скальд бросила на него испепеляющий взгляд, но прежде, чем все еще больше усугубилось, я сказала:
– Это была великая битва, и я расскажу тебе о ней, как и обещала.
– Поскольку ты ясно дал понять, что не хочешь ничего мне рассказывать, Бьорн, ― сказала Стейнунн, ― может быть, ты позаботишься о наших лошадях?
Глаза Бьорна прищурились, но Бодил сказала:
– Я останусь с Фрейей, Огнерукий. Я очень хочу услышать эту историю.
– Все в порядке, ― сказал я ему, ― я не буду упоминать об обделавшемся Бьорне.
Бодил закашлялась только что выпитой водой, но Бьорн лишь ухмыльнулся.
– К моему счастью, магия скальдов показывает только правду.
Я ухмыльнулась в ответ, стараясь не обращать внимания на то, как внутри все сжимается от волнения.
– Если я в это верю, то разве это не правда?
– Моя репутация уже пошатнулась, Рожденная в огне, ― ответил он. ― Я ухожу, чтобы не подвергать ее еще большим нападкам.
