Текст книги "Судьба начертанная кровью (ЛП)"
Автор книги: Даниэль Л. Дженсен
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 25 страниц)
– Кто ты, Фрейя? Маленький ребенок, который ведет себя хорошо только из страха наказания? Ты ― жена ярла. Тебе дают все, чего желает твое сердце. Ты живешь жизнью, о которой можно только мечтать. И все равно ты ворчишь и чем-то недовольна. Я всегда относился к твоим жалобам на Враги с пониманием, но теперь я думаю, не в тебе ли дело?
Меня пронзил шок, и краем глаза я заметила, как напрягся Бьорн. Я подняла руку, потому что могла сама постоять за себя. Особенно против своего брата.
– Ты идиот. ― Слова прозвучали как рычание сквозь стиснутые зубы. ― Как ты можешь не видеть цену этого?
– Я заслужил свое место в отряде ярла еще до того, как он узнал твое имя, ― ответил Гейр. ― Я вообще потерял его только потому, что хранил твой секрет! Я принадлежу этому месту так же, как и ты, Фрейя. Даже больше, потому что я заслужил это, в то время как ты здесь благодаря капле крови.
Боги, он ревновал.
Я видела, как ревность кипит в его янтарных глазах, и знала это, потому что когда-то сама испытывала те же чувства. Разница заключалась в том, что я предпочла скрывать то, кем я являлась, а не выставлять напоказ.
– Ты чертов дурак. Ты больше заботишься о своей уязвленной гордости, чем о безопасности своей жены.
– Это неправда, ― прошипел он. ― Я люблю Ингрид.
– Тогда тебе следует держать ее как можно дальше от меня!
Люди вокруг меня рисковали своими судьбами из-за моего выбора. Люди вокруг меня рисковали потерять все. Люди вокруг меня рисковали оборвать свои нити.
Гейр отступил на шаг, и я увидела вспышку жестокости в его глазах за мгновение до того, как он сказал:
– Почему, Фрейя? Неужели потому, что все говорят правду? Что ты сумасшедшая стерва?
Прежде чем до меня дошел смысл его слов, Бьорн пересек комнату. Он схватил моего брата за горло и швырнул его на стол, разбив его вдребезги. Ингрид закричала, когда они повалились на пол, меся друг друга кулаками, и в итоге Гейр оказался лицом вниз, со скрученными за спиной руками.
Я не двигалась. Я не могла пошевелиться. Неужели он действительно так думает обо мне? Что я бешеная собака, дикая и опасная?
– Я сломаю тебе оба запястья, ты, тупой кусок дерьма, ― прорычал Бьорн. ― Посмотрим, как жена будет терпеть твою глупость, когда ей придется вытирать тебе задницу в течение следующего месяца!
Ингрид закричала во всю мощь своих легких, и дверь распахнулась, когда три воина ворвались, чтобы разобраться в происходящем. Они остановились, в замешательстве глядя на то, как Бьорн поднимает моего брата и снова швыряет на пол, а Гейр стонет.
– Помогите ему! ― кричала Ингрид. ― Прекратите это! – Но мужчины стояли на месте, не желая вмешиваться.
– Вы не заслуживаете права называться ее семьей! ― рычал Бьорн. ― Вы не заслуживаете ее преданности!
– Фрейя! ― Ингрид схватила меня за платье и стала трясти. ― Заставь его остановиться! Ты должна защищать нас!
Я уставилась на нее. Все, что я пережила, все, что я сделала, было продиктовано желанием защитить свою семью, включая ее, но это желание стремительно ослабевало.
– Пожалуйста, ― умоляла она. ― Пожалуйста!
– Ты такая, какая есть, ― прошептал голос в моей голове, а другой, более мрачный, прошептал: ― А что, если это не так?
Из ступора меня вывел страх, что второй голос может оказаться прав.
– Хватит. ― У меня перехватило дыхание, и это слово прозвучало не громче вздоха. ― Хватит!
Бьорн застыл на месте, его глаза устремились на меня.
– Отпусти его, ― сказала я. ― Они застелили свои постели. Теперь они могут спать в них и молиться, чтобы судьба не превратила эти кровати в могилы.
Затем я повернулась и вышла.
Глава 29
– Куда ты собралась? ― требовательно спросил Бьорн, быстро догоняя меня своими длинными шагами.
– Мне надоело бороться с этим, ― сказал я, обойдя козу, а затем пару кур, которые с кудахтаньем бросились мне наперерез. ― Хватит задавать вопросы, хватит пытаться изменить все к лучшему. Пришло время принять путь, который был предначертан для меня. Путь, который предрекла твоя мать.
Бьорн поймал меня за руку и остановил.
– Принять его? Что это значит?
– Это значит позволить твоему отцу контролировать меня. ― Я заставила себя поднять глаза на Бьорна. ― Он должен править, а не я, поэтому пришло время мне присягнуть ему как конунгу.
– Фрейя…
Я попыталась вырваться из его хватки, но его рука крепко сжалась на моем запястье, и я набросилась на него.
– Что именно ты хочешь, чтобы я сделала, Бьорн?
– Я уже сказал тебе. ― Он наклонился так, что мы оказались нос к носу. ― Измени свою судьбу.
Он говорил мне это над телом Бодил, но я не задумывалась, что это значит.
– Ты не хочешь, чтобы я объединила Горные земли?
– Я… ― Он тяжело вздохнул, придвигаясь ближе. Слишком близко, учитывая, что мы находились на виду у десятков любопытных глаз. ― Спроси себя, как Горные земли станут едиными. А потом спроси, кем тебе придется стать, чтобы достичь этой цели.
– Какая разница? ― ответила я, поскольку не хотела заглядывать в себя, чтобы найти ответы на эти вопросы.
– Это важно для меня. – Его большой палец провел по тыльной стороне моего запястья. ― Ты имеешь для меня значение.
Ты моя, Рожденная в огне. Даже если об этом знаем только мы двое. Эхо того, что он сказал мне на вершине горы, заполнило меня, и я задрожала.
– Что ты хочешь, чтобы я сделала?
Он тяжело сглотнул.
– Я хочу, чтобы ты сегодня послушала, что будет петь Стейнунн.
***
Посреди площади в центре крепости был установлен помост, и, казалось, все до единого мужчины, женщины и дети в Гриндилле пришли послушать, как Стейнунн будет петь свою балладу.
Не то чтобы я была удивлена.
Услышать, как поет дочь Браги, было не просто развлечением, а привилегией, которую мало кому доведется испытать в своей жизни. Не только истории, которые скальды рассказывали своими песнями, передавались из поколения в поколение, но и сам опыт присутствия при исполнении песни непосредственно из уст скальда. Ведь человек не просто слышал, он видел.
Именно этого я и боялась, потому что видеть туннели, ведущие в Фьяллтиндр, было тяжело. Но смотреть на пережитую битву было гораздо хуже.
– Ты не обязана этого делать, если не хочешь, ― сказал Бьорн, стоя слева от меня. ― Я не буду тебя винить.
– Я буду винить себя. ― Я расправила плечи. ― Я прожила это, а значит, смогу справиться.
Я должна была. Нужно было увидеть то, что видели все остальные, что вызвало этот вновь обретенный страх передо мной. Нужно было увидеть то, что видел Бьорн.
Толпа зашевелилась, расступаясь, чтобы Снорри и Илва могли проводить Стейнунн на помост.
Скальд несла простой барабан, на ней было платье из малиновой шерсти, отороченное мехом, а на голове ― головной убор в виде ворона с полуночно черными перьями, ниспадающими по плечам и спине. Глаза ворона были сделаны из полированного стекла, когти и клюв ― из серебра, и я готова была поклясться, что эта проклятая тварь пристально смотрела на меня, когда скальд повернулась лицом к толпе.
Снорри и Илва сели на стулья, поставленные в задней части помоста, а Стейнунн без всяких предисловий начала бить в барабан, который держала в руках.
По толпе пронесся глубокий, хриплый напев. Мое сердце тут же забилось в ритме, предвкушение и трепет заполнили грудь в равных долях, потому что я чувствовала ее силу. Волшебство ее голоса возвращало меня в тот момент, когда мы неслись по склону горы к Гриндиллу, и в наших сердцах пылала месть.
А потом Стейнунн начала петь.
Мое дыхание стало прерывистым, казалось, что воздух не попадает в легкие. Ведь я не просто слышала историю.
Я видела ее. Я чувствовала ее. Я заново проживала ее.
Не своими глазами, а глазами тех, кто был со мной, ― точка зрения переходила от человека к человеку, вызывая странное чувство общего знания. Как будто… как будто я видела события так же, как боги.
Я наблюдала за собой ― рот плотно сжат, янтарные глаза горят страхом, походка скованная и болезненная. Все вокруг меня ахнули, когда люди в толпе почувствовали отголосок той боли, какой был для меня каждый шаг, и я вздрогнула.
Но это было ничто по сравнению с той мучительной болью, которая пронзила меня, когда зрение сфокусировалось на лице Бодил.
Я не могла этого сделать.
Не могла смотреть, как она снова умирает.
Рука Бьорна сомкнулась на моей, сжимая ее. Он был рядом, когда мое мужество пошатнулось.
Рожденная в огне, напомнила я себе, глядя, как он рубит дерево. Ты рождена в огне, ты сможешь это сделать.
Песня Стейнунн наполнилась нашим тяжелым дыханием, когда мы несли дерево. Крики паники. Крики Снорри.
Удар тарана о ворота.
Перспектива изменилась.
Теперь мы смотрели сверху вниз, и я с ужасом поняла, что Стейнунн разговаривала с теми, кто выжил после нашей атаки. Теперь я видела произошедшее их глазами.
Чувствовала их ужас.
Мое дыхание стало слишком быстрым, когда руки, принадлежащие смотрящим, помогли поднять чан с кипящей водой. Они вылили ее на стену и с отчаянием закричали, когда она взорвалась от магии моего щита.
Отчаяние сменилось надеждой, когда к ним приблизилась высокая фигура в капюшоне, лицо скрыто, между ладонями сверкают молнии.
Момент приближался. Сердце хаотично билось в груди, ударяясь о ребра.
Я не могла этого сделать. Не могла смотреть.
Вырвав руку из хватки Бьорна, я зажала уши ладонями и зажмурил глаза. Но мне не удалось заглушить магию Стейнунн, и видение только усилилось. Всхлипывая, я смотрела, как спотыкаюсь. Смотрела, как Бодил бросает свой щит, чтобы поймать меня.
Видела, что молния, брошенная ребенком Тора, предназначалась не ей. Она предназначалась мне.
Я не думала, что мое чувство вины может стать еще сильнее, чем оно уже было, но, наблюдая, как стрела прожигает Бодил насквозь, я окончательно сломалась.
Мои колени подкосились, и только благодаря тому, что Бьорн подхватил меня, я не упала. Он прижал меня к своей груди, обхватив руками, а я смотрела на себя его глазами, пока он оттаскивал меня от Бодил. Почувствовала его панику, когда я вырвалась из его хватки, а затем его благоговение, когда я использовала свой щит, чтобы отразить молнию в стену Гриндилла.
Увидела момент, когда он встретил мой взгляд.
И не узнал женщину, которую увидел.
Я застыла, потрясенная маской холодной ярости на моем лице, глаза, горевшие алым огнем, мелькнули лишь на мгновение, прежде чем я повернулась и помчалась сквозь разрушенную стену в крепость.
Взгляд переместился к тем, в чей дом я только что вторглась, и слезы высохли на моих щеках, а ужас заполнил мой желудок, когда я наблюдала, как убиваю всех, кто пересекает мой путь, вымещая свой яростный гнев. Неважно, кто это был, скрещивали ли они со мной клинки или пытались бежать, я рубила всех без разбора. Бьорн сражался рядом со мной, убивая всех, кто пытался нанести мне удар в спину, постоянно выкрикивая мое имя. Умолял меня остановиться. Но я продолжала идти вперед.
Продолжала убивать.
Я видела финальную схватку с Гнутом глазами его людей. Вся в крови, с оскаленными зубами, я была скорее чудовищем, чем женщиной, и дрожь облегчения пробежала по мне, когда топор Бьорна отсек голову Гнута, а последняя строфа песни Стейнунн унеслась по ветру.
Высвободив пальцы из мертвой хватки, сжимавшей рубашку Бьорна, я обернулась и увидела, что толпа переминается с ноги на ногу и качает головами, пока видение рассеивается перед их мысленным взором. Илва обхватила себя руками, на ее лице застыла маска отвращения, которая не исчезла, когда она посмотрела на меня. Один лишь Снорри, казалось, оставался спокоен, он положил руку на плечо Стейнунн и воскликнул:
– Сага предсказала, что имя девы щита родится в огне! Было предсказано, что она объединит Горные земли под властью того, кто распоряжается ее судьбой. И теперь вы увидели, что значит бросить вызов воле богов!
Толпа зашевелилась, повернулась, чтобы посмотреть на меня. Не с уважением, а со страхом.
– Завтра Стейнунн покинет Гриндилл, чтобы разнести весть о нашей боевой славе. Она будет путешествовать по Горным землям, переходя от деревни к деревне, и после ее песен люди толпами придут, чтобы присягнуть мне, своему конунгу, ― прорычал Снорри, привлекая их внимание к себе. ― А о тех, кто сражается на моей стороне, будут петь в следующих поколениях!
Толпа одобрительно загудела, и через мгновение загремели барабаны. Кувшины с медовухой передавались по кругу, пока Снорри открывал хранилища Гнута, чтобы наградить тех, кто последовал за ним. Я тупо смотрела на праздник, и ужас увиденного сковал меня, потому что это не могло быть тем, что я сделала. Я не так все это помнила, потому что в тот момент мне казалось, что это справедливость. Как будто я исправляла ошибку.
Словно я наказывала тех, кто отнял у меня Бодил.
Желчь обожгла мне горло. Боясь, что меня вырвет на глазах у всех, я повернулась и пробормотала:
– Мне нужен воздух.
Я шла без цели, зная только, что мне нужно быть подальше от толпы. Мне нужно было оказаться подальше от всех этих людей, которые смотрели на меня как на чудовище. Которые шли за мной не из уважения, а из страха. Я смутно чувствовала Бьорна за спиной, безмолвной тенью следующего за мной. Сапоги заскрипели, я остановилась, и он налетел на меня.
– Это ложь. Не знаю, заставил ли ее Снорри или солгали те, с кем она говорила, но все было не так. Люди, которых я убила… они были врагами. Они напали на меня. Они… ― Я замолчала, увидев выражение лица Бьорна. Опустошение. Горе.
– Магия скальда не может показать ложь. ― Его голос был низким. ― Что бы ни говорили люди Стейнунн, магия ее песни открывает только правду, как ее видят боги.
Мои губы задрожали.
– Так… так вот что ты видел?
Молчание Бьорна стало ответом, в котором я нуждалась.
– Я не знаю, как ты можешь смотреть на меня, ― прошептала я. Отвернувшись от него, я сделала один шаг, прежде чем он схватил меня за руку и втянул в узкое пространство между зданиями.
– Я видел, как ты потеряла себя. ― Его дыхание было горячим на моем лице, лоб прижался к моему, а руки обхватили мои бедра, удерживая меня на месте. ― От горя. В битве.
Мне хотелось поверить ему, но я видела, как горели красным мои глаза, в них не было ничего человеческого.
– Что, если я не потеряла себя, Бьорн? Что, если я нашла себя?
Подняв подбородок, чтобы встретиться с его взглядом, я прошептала:
– С того момента, как я узнала о предсказании твоей матери, я сомневалась, что моя магия способна объединить Горные земли. Что, если это так? Что, если… что, если моя сила ― это страх?
Его пальцы сжались на моих бедрах, а тело прижалось к моему.
– У тебя есть возможность изменить свою судьбу, Фрейя. Ты можешь уйти. Мы можем уйти. Позволь мне увезти тебя от всего этого. Заставь наши судьбы измениться и отправь в Хельхейм те предсказания, что сделала моя мать.
Мы можем уйти. Меня пробрала дрожь от того, что он предложил. Не просто шанс вырваться из этого безумия, но и возможность сделать это с ним вместе.
– Ты уйдешь со мной?
– Да.
– Но… ― Я тяжело сглотнула. ― Тебе придется от многого отказаться. От своей семьи. От своего народа. Шанса отомстить Харальду. Шанса править Горными землями.
– Я не хочу править, ― ответил он. ― Я хочу тебя.
Бьорн набросился на мои губы, одна его рука покинула мое бедро и запуталась в моих распущенных волосах. Я застонала, позволяя ему проникнуть в мой рот, и наши языки переплелись. Реакция моего тела на его прикосновения была быстрой и яростной, потому что страсть всегда таилась под поверхностью. Постоянное желание.
Я обвила руками его шею, подпитывая эту потребность ощущением его волос на моей коже, твердых мышц его плеч под моими ногтями. Влажный жар пульсировал внутри, и я прижалась к нему бедрами, отчаянно пытаясь заглушить ужас, грозивший поглотить меня.
– Докажи это.
Я не только почувствовала, но и услышала его вздох, и зарылась лицом в его шею, кусая за горло.
– Докажи, что я ― то, что тебе нужно. ― Я провела рукой по его груди, по твердым мышцам живота и обхватила его член. Он застонал, а я погладила его мощную длину, мое лоно пульсировало от желания. ― Возьми меня.
– Фрейя, не так. ― Он схватил меня за запястье и прижал к стене здания. ― Не здесь.
Разочарование захлестнуло меня.
– Почему нет? ― потребовала я, целуя его. Я укусила его так сильно, что почувствовала вкус крови, а его стон боли и удовольствия подстегнул мое желание. ― Это из-за твоего отца?
– Фрейя…
– Потому что он никогда не обладал мной. И никогда не будет.
Шок прорвался сквозь дымку желания, ведь я дала клятву никому не рассказывать о сделке, которую мы со Снорри заключили. Но словно кто-то другой владел моим языком. Кто-то, кто готов был сказать все, что угодно, сделать все, что угодно, лишь бы получить желаемое. В моей груди поднялась паника, но эта моя новая сущность слишком хорошо владела собой и отбросила ее.
Она поцеловала Бьорна, да так сильно, что наши зубы клацнули друг о друга.
– Наш брак ― ложь, фарс. ― Она провела ногтями моей свободной руки по его спине. ― Мы заключили сделку, Илва и я. Он никогда не прикоснется ко мне, а я в обмен на это буду всем лгать. Но боги знают правду, Бьорн. Я свободная женщина.
Не было в мире большей лжи, но она все равно ее произнесла.
– Тогда сбежим вместе. ― Его рука скользнула по моим ребрам и коснулась груди. ― Прямо сейчас. Как только мы окажемся в безопасном месте, я дам тебе все, что ты захочешь, Фрейя. Клянусь.
Она хотела сказать «да». Но под желанием, под жаждой, которая поглощала меня, более знакомый голос кричал: Ты не можешь их бросить!
– Моя семья. ― Протест прозвучал между отчаянными поцелуями, мои руки блуждали по его телу. ― Снорри заставит их заплатить, если я сбегу.
– Тогда, возможно, им следовало бы относиться к тебе лучше. ― Бьорн поцеловал мою челюсть, горло. ― Гейр сам построил свой собственный курган.
Он прав, прошептал мне новый голос. Они только и делали, что использовали тебя.
Но старый голос, знакомый голос, умолял: Твою преданность не нужно заслуживать.
– Я не могу уйти. – Слова вырвались сами собой ― горло пыталось их задушить, а язык ― переиначить.
– Тогда мы не можем этого сделать. ― Бьорн вырвался из моей хватки и отступил на шаг, так что его спина прижалась к зданию напротив. ― Я не буду этого делать, Фрейя. Я не буду прятаться с тобой в тени, проживая каждый день во лжи и наблюдая, как тебя меняют амбиции моего отца. У меня будешь либо вся ты, либо ничего.
В моей груди вскипела ярость ― чистейшая форма, потому что он отказывал мне в том, чего я хочу.
– Если ты хочешь избавить меня от тени своего отца, возможно, тебе стоит найти свои яйца и избавиться от него самому.
Бьорн отшатнулся.
– Не можешь справиться с этим? ― Прошипела я, какая-то часть меня, спрятанная глубоко внутри, была возмущена словами, слетевшими с моих губ.
Он долго молчал, а потом сказал:
– У тебя красные глаза, Фрейя. Такие же, как были, когда ты напала на Гриндилл.
Горят алым огнем.
Тошнота и отвращение заглушили мой гнев, и я, пошатываясь, отошла на несколько шагов, а потом упала на колени.
– Мне жаль. ― Я впилась ногтями в грязь.
Голос Бьорна был полон беспокойства, когда он спросил:
– Что именно ты хочешь, чтобы я сделал?
Убей Снорри, ― шипел новый голос. Брось ему вызов и забери все. Я резко тряхнула головой.
– Это не то, что я думаю. Я не хочу этого.
– Фрейя…?
Я слышала его замешательство. Его беспокойство.
О боги, я спорила сама с собой.
Голос Гейра заполнил мою голову, повторяя слова «сумасшедшая стерва» снова и снова, пока я не вздохнула:
– Со мной что-то не так, Бьорн.
Я почувствовала его жар, когда он опустился на колени рядом со мной.
– Во мне что-то есть, ― прошептала я, слепо глядя в темноту. ― Кто-то.
– Это Хлин. ― Бьорн обхватил мое лицо ладонями, пытаясь найти мои глаза. Должно быть, краснота исчезла, потому что он расслабился. ― Я знаю, каково это, Фрейя. Я знаю, каково это, когда часть тебя, которая принадлежит им, берет над тобой контроль. Но ты можешь научиться держать это в узде.
По моему телу пробежала дрожь, потому что то, о чем он говорил, звучало как одержимость. Как безумие. И это было нелогично.
– Как Хлин может заставить меня так себя вести, Бьорн? ― Я встретила его взгляд, хотя в тени было трудно разглядеть. ― Она же богиня защиты.
– Я не знаю. ― Его хватка на мне усилилась. ― Она второстепенный бог. О ней рассказывают всего несколько историй, и ни одна из них не объясняет ее природу. Я могу сказать тебе это с уверенностью, потому что многие стремились узнать о ней все, когда моя мать предсказала, какой силой ты будешь обладать.
Это означало, что я воюю с тем, о ком ничего не знаю. С кем никто из живущих никогда не встречался. Кроме…
Я села прямо, чувствуя, как учащается пульс.
– Мне нужно поговорить с матерью.
Глава 30
– Мой отец не позволит тебе отправиться в деревню, ― тихо сказал Бьорн, пока мы возвращались в большой зал. ― Половина ярлов Горных земель желает схватить или убить тебя, а другая половина направляется в Гриндилл, чтобы встретиться с тобой. Ты слишком важна, чтобы упустить тебя из виду. Он заставит твою мать приехать сюда для того, чтобы дать тебе ответы.
– Нет. ― Мой голос был ровным. ― Достаточно того, что Гейр и Ингрид решили подставить себя под удар, приехав в Гриндилл, я не стану подвергать риску и свою мать.
– Тогда я не вижу решения. ― Бьорн остановился, игнорируя то, что люди на улицах обходят нас. Мне было труднее не обращать внимания на испуганные взгляды, которые многие из них бросали на меня. ― До Селвегра и обратно целый день пути. Невозможно провернуть это так, чтобы твое отсутствие не было замечено.
Я потирала свою покрытую шрамами руку, напряженно размышляя. Потом мне пришла в голову идея.
– Мне нужно найти Стейнунн.
Глаза Бьорна сузились.
– Зачем?
– Потому что ее магия может дать мне нужные ответы. ― Отвернувшись от него, я вошла в большой зал. Как и ожидалось, скальд была там, разговаривая с Илвой и Снорри, а также с двумя мужчинами, которых я не узнала. ― Отвлеки отца, пока я с ней разговариваю, ― пробормотала я.
– А вот и мой приз, ― сказал Снорри при виде меня. ― Фрейя, это ярл Арме Гормсон и ярл Ивар Рольфсон, которые присягнули мне на верность как конунгу Горных земель. ― Обращаясь к мужчинам, он сказал: ― Моя жена, Фрейя, и мой сын, Бьорн.
Оба имени были мне знакомы, поскольку их владения находились недалеко от Халсара. Я почтительно склонила голову, и шок пронесся сквозь меня, когда оба низко поклонились.
– Дева щита, ― сказал Ивар, ― мы присутствовали на выступлении Стейнунн, и это было честью для нас. Наши враги будут трястись в ужасе, когда столкнутся с тобой на поле боя, в этом нет сомнений. Особенно после того, как Стейнунн разнесет весть о твоей боевой славе.
Я прикусила щеку, вспомнив, как совсем недавно боевая слава была моей самой большой мечтой. Я думала, что это будет моей наградой за то, что я стала женой Снорри. Но теперь, когда я пережила настоящую битву, эти мечты казались мне кошмарами. Они стали моими кошмарами ― парад людей, павших из-за меня, которые каждую ночь маршировали в моем сознании.
– Когда сила Горных земель возрастет, мы обратим свой взор на Северные земли, ― сказал Снорри. ― Они накопили золото и серебро за годы их набегов. Пора нам вернуть то, что принадлежит нам.
Мужчины одобрительно кивнули, а взгляд Арме переместился на Бьорна.
– Когда ты видишь, как на горизонте маячит месть за убийство твоей матери, Огнерукий, твоя кровь должна гореть в венах. Это событие будет достойно одной из песен Стейнунн, когда оно свершится.
Бьорн склонил голову.
– Я много лет ждал отмщения.
Мужчины усмехнулись.
– В следующий раз мы увидимся на драккарах, когда наш флот будет плыть через пролив, чтобы поставить Харальда на место.
– Мой отец считает, что моя судьба ― сражаться рядом с Фрейей, ― сказал Бьорн. ― Так что куда она, туда и я. Если это будут Северные земли, тем лучше.
– Муж, ― обратилась я к Снорри, прервав обмен мнениями. ― Я хотела бы поговорить со Стейнунн. У меня… у меня есть кое-какие мысли, которыми я могла бы поделиться с ней, чтобы добавить к ее песням.
Он одобрительно кивнул мне.
– Приятно видеть, как ты смиряешься со своей ролью.
Кивнув, я прошла мимо, оставив Бьорна общаться с ярлами. Я подошла к Стейнунн, которая беседовала с Илвой. Лейф стоял рядом со своей матерью, и бросил на меня настороженный взгляд, а его рука метнулась к саксу, висевшему у него на поясе. Я улыбнулась ему, понимая, что шансы завоевать его расположение невелики, но морщина на лбу Лейфа только углубилась. Руки Илвы сомкнулись на его плечах, оттаскивая его назад.
– Иди, ― сказала она. ― Тебе давно пора спать.
Младший сводный брат Бьорна готов был возразить, но один взгляд матери заставил его поспешить в конец зала. Скрестив руки на груди, Илва сказала:
– Я менее снисходительна к твоему поведению, чем Снорри, девочка. Ты несколько дней провалялась в кровати, а потом вышла на сцену и стала вдохновительницей потасовки, после чего сбежала с представления, которое было устроено в твою честь. Это…
– Это было сделано не в мою честь, Илва, а для того, чтобы заставить людей бояться меня, ― перебила я. ― Вот почему я хочу поговорить со Стейнунн.
– Моя магия говорит только правду, ― быстро ответила скальд. ― Если правда ужасна, я ничего не могу сделать, чтобы изменить это.
– Если только в этой истории нет чего-то большего, ― сказала я. ― Нерассказанная часть, которая могла бы придать ей необходимую глубину. ― Повернувшись к Илве, я сказала: ― Снорри хочет привлечь других ярлов на свою сторону рассказами о боевой славе, чтобы они присягнули ему, и это хорошо. Но людям, которыми он будет править, нужно что-то другое. Что-то… большее. Конунг берет с народа клятву верности, а тот, в свою очередь, дает клятву защищать его. Люди должны видеть это. Должны верить, что это правда, которую нельзя доказать ничем лучше, чем песней скальда.
Глаза Илвы прищурились.
– Что именно ты хочешь добавить, Фрейя? Все, что ты доказала, ― это свое умение убивать.
Я вздрогнула.
– Тогда, возможно, песне Стейнунн нужны не столько истории обо мне, сколько рассказы о богине, чьей силой я обладаю.
– Таких историй мало, ― вмешалась Стейнунн. ― То, что известно о ней, уже знают все. Чтобы сделать эти песни достойными, они должны содержать новые истории, которые побудят людей к действию. За всю нашу жизнь не нашлось никого, кто бы видел богиню или говорил с ней, и мог рассказать какие-то подробности.
– Кроме матери Фрейи. ― Илва поджала губы, голубые глаза смотрели отстраненно, но затем устремились ко мне. ― Есть ли какая-нибудь захватывающая история, связанная с твоим зачатием, Фрейя? Потому что я не думаю, что рассказы о похоти и божественном блуде вдохновят людей думать о тебе лучше.
– По правде говоря, я не знаю, ― призналась я. ― Мой отец запретил кому-либо в нашей семье говорить о моем происхождении. Но Стейнунн могла бы отправиться в Селвегр и поговорить с ней. Узнать все, что моя мать знает о Хлин, а затем использовать это, чтобы изменить свою песню.
– Моя песня не нуждается в изменении, ― огрызнулась Стейнунн. ― Она уже доказала свою эффективность. По приказу Снорри завтра я отправляюсь в путь по Горным землям, и буду выступать перед всеми желающими, чтобы они узнали о боевой славе Фрейи, Рожденной в огне. Эти люди давно желают развязать войну с северянами, и они будут не в силах устоять перед возможностью воплотить свои мечты в жизнь.
– В твоей песне я предстаю чудовищем, ― огрызнулась я.
Стейнунн наклонилась ближе.
– Возможно, потому что ты такая и есть. ― Оглянувшись на Илву, она добавила: ― Снорри хочет, чтобы я уехала завтра. Я должна отдохнуть. Спокойной ночи вам обеим.
Повернувшись, скальд вышла из зала.
Мои руки сжались в кулаки, и я сделала несколько глубоких вдохов, пытаясь обрести спокойствие. Ярость, охватившая меня во время битвы, овладевшая мной не далее как час назад при разговоре с Бьорном, снова нарастала.
Это заставляло меня задуматься о том, права ли Стейнунн. Что к песне больше нечего добавить.
– Люди боятся тебя, ― тихо сказала Илва. ― Ты выглядишь таким же чудовищем, как и драуги, с которыми ты сражалась в туннелях под Фьяллтиндром. ― Ее горло дернулось, когда она сглотнула. ― И я помогла обрушить такое зло, как ты, на их головы.
– Тебе было суждено. ― Мой голос был холодным. Отрывистым. ― Это был не твой выбор, его сделали Норны, которые сплели твою нить.
– Я не думаю, что это значит быть обреченной, ― ответила Илва. ― Я думаю, это значит, что Норны знают наши нити так хорошо, что видят каждое наше решение. ― Ее глаза остановились на моих. ― Значит, я не освобождена от ответственности, а лишь предсказуема в ней.
Из моих губ вырвался вздох, гнев улетучился, хотя я не совсем понимала, почему.
– Я люблю своего мужа, ― сказала Илва. ― Но он видит только славу, а не тела тех, через кого ему приходится переступать, чтобы достичь ее. Я вижу лица тех, кто стоит за нашими спинами, и мне не нравятся выражения, которые я видела на них сегодня вечером. ― Ее взгляд метнулся к Снорри, который смеялся и бил Бьорна по плечу. ― Я не хочу, чтобы он пришел к власти на волне страха. Не хочу, чтобы это стало наследием моего сына.
Я затаила дыхание, ожидая решения от женщины, которая, как я теперь поняла, была скорее союзником, чем врагом, ибо во многом наши желания совпадали.
– Поезжай тайно в Селвегр сегодня ночью, ― наконец сказала Илва. ― Узнай все, что сможешь, от своей матери о богине, от магии которой зависят наши судьбы, а затем возвращайся. Я скажу всем, что ты ищешь совета у богов и тебя нельзя тревожить, а также отложу отъезд Стейнунн, пока ты не расскажешь ей, какие ответы дали тебе боги. ― Она заколебалась, а потом добавила: ― Возьми с собой Бьорна. Он знает, как незаметно вывести тебя из Гриндилла и доставить обратно. Он обезопасит тебя в пути и позаботится о том, чтобы ты вернулась к нам.
Не дав мне возможности ответить, Илва объявила: ― Муж, Фрейя должна обратиться за советом к богам. Ей нужно уединиться на ночь и день, чтобы узнать, какие ответы дадут ей боги. ― Она щелкнула пальцами. ― Бьорн, поскольку Хлин поручила тебе присматривать за Фрейей в этом путешествии, ты должен сопровождать ее.
Все мужчины уставились на нее, а Илва скрестила руки. ― Ну? Ты хочешь, чтобы боги подождали? Снорри, принеси грибов. Бьорн, позаботься о том, чтобы у Фрейи было все необходимое для испытания. А вы, ― она указала пальцем на двух приезжих ярлов, ― должны пировать! Мы должны вместе отпраздновать наш союз и наше великое будущее. Принесите еду! Медовуху! Музыку!
Все занялись своими делами, а я прошептала Бьорну:
– Собери все, что нам нужно для поездки в Селвегр сегодня вечером, и встретимся в моей комнате.
