Текст книги "Судьба начертанная кровью (ЛП)"
Автор книги: Даниэль Л. Дженсен
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 25 страниц)
– Оставить их там, в темноте, было жестоко.
– Это не было жестоко. Ублюдки планировали прибрать к рукам часть богатства, пока никто не узнал о нем, и тогда боги, которым они, по их словам, служат, могли бы превратить их в драугов. Мы спасли их от самих себя. Теперь иди быстрее, у нас мало времени.
Бьорн повел меня по тропе, пока мы не оказались почти у самых ворот, а затем замедлил шаг.
Я подражала ему, держа голову опущенной, пока мы приближались к ожидающим воинам.
Не подозревая, что их цель может появиться с этой стороны, никто из них не обратил на нас никакого внимания. Они также не освободили нам дорогу, вынудив нас с Бьорном пробираться между ними. Сердце бешено стучало, желудок скручивался в узлы, и я боялась, что кто-нибудь из них заметит мое учащенное дыхание. Узнает, что это мы с Бьорном, а не пара незадачливых годаров.
Но они только ворчали на холод, половина из них, похоже, считала, что это глупое поручение, а другая половина ― что я пройду по мосту с горящим щитом. Никто не подозревал, что я стою прямо рядом с ними, поэтому через несколько шагов мы уже достигли ворот.
Пожилой священник с редкими белыми волосами ждал нас, и я опустилась перед ним на колени, Бьорн последовал моему примеру. Старик растерянно моргнул, я подняла лицо, чтобы встретить его взгляд, и негромко сказала:
– Драуги побеждены.
Его глаза, затуманенные катарактой, расширились, а затем устремились на воинов, стоявших всего в нескольких футах позади меня. Я напряглась, наблюдая за тем, как он осознает кто я, и молясь всем богам, чтобы он не продал меня тем, кто желает мне смерти. Вместо этого старый священник улыбнулся, а затем произнес: ― Подчиняешься ли ты Одину, Тору, Фригг, Фрейру и ― он подмигнул, ― Фрейе?
– Да, ― прохрипела я, подавляя желание оглянуться назад: ощущение, что враги находятся у меня за спиной, а я беззащитно стою на коленях, было бесконечно хуже, чем встреча с ними лицом к лицу.
– Тиру, Хлин, Ньорду и Локи?
– Да, ― ответил Бьорн, хотя я просила старика говорить быстрее. Оставались десятки и десятки богов, и каждая секунда грозила смертью.
Я едва слышала имена богов, лишь бормотала согласие при каждой паузе, уверенная, что воины позади нас вот-вот услышат стук моего сердца. Почувствуют нервный пот и страх, выступивший на моей коже, или заметят, что руки Бьорна, покрытые шрамами и прижатые к земле, ― это не руки годара. Или, что еще хуже, зададутся вопросом, почему годар храма вообще стоит на коленях, подтверждая покорность богам.
Только когда воздух наполнился криками, я поняла, что мои опасения были не напрасны.
Я дернулась, поднимая лицо, чтобы посмотреть в ворота. За ними к нам направлялись двое мужчин, раздетых до нижнего белья. Пока я таращилась, наполняясь ужасом, один из них указал на нас.
– Это они! Они победили драугов, а потом напали на нас, чтобы пробраться в Фьяллтиндр!
Люди, задерживающиеся у ворот, услышали, и шепот интереса пронесся среди них, как лесной пожар, некоторые повернулись, чтобы посмотреть, на кого указывают мужчины.
– Я должен был убить их. ― Бьорн вздохнул. ― Это Тир наказывает меня за то, что я отказался от своих инстинктов.
Если бы я не тонула в потоке паники, я бы врезала ему, но воины позади нас зашевелились, и это означало, что у нас оставались считанные секунды. У ворот собиралась толпа, пара священников указывала на меня, повторяя свой рассказ.
Старик уже быстрее перечислял имена богов, мы с Бьорном бормотали свое согласие, а мой мозг силился вспомнить, сколько же их осталось. Слишком много ― к такому выводу я пришла за мгновение до того, как чья-то рука ухватилась за мой капюшон и рванула его назад.
– Это она! ― прорычал мужской голос.
Бьорн был уже на ногах, мантия сброшена, а в руке горел топор.
– Вы действительно хотите вступить в бой? ― спросил он воинов. ― Вы так уверены, что дитя мелкого бога стоит ваших жизней?
Я не стоила этого. Все это не имело смысла. Но, похоже, все были готовы зарубить друг друга из-за меня.
– Девочка, ― прошипел старик, привлекая мое внимание к себе. ― Ты подчиняешься?
Я понятия не имела, каких богов он только что назвал, и молилась, чтобы те не сочли меня недостойной, когда я выпалила: ― Да, я подчиняюсь!
– Мы слышали о пророчестве, Огнерукий, ― ответил один из воинов. ― И никто не желает приносить клятву ярлу Снорри.
Я не винила их, но сомневалась, что эти слова помогут мне.
Старый священник пристально смотрел на меня, и это означало, что я пропустила еще один набор имен, отвлекшись.
– Да! ― Я прорычала, подняв руки, чтобы проверить, не опустился ли барьер, но он оставался неприступным. ― Быстрее!
– Ты же знаешь, какими бывают провидицы, ― ответил Бьорн. ― Они говорят загадками, и ничего из того, что они говорят о будущем, не ясно, пока это не произойдет.
– За исключением случаев, когда речь идет о детях богов, ― возразил воин. ― Судьба девы щита не определена. Как и твоя, Огнерукий.
Бьорн рассмеялся.
– Тогда то, чем закончится эта битва, может стать сюрпризом как для тебя, так и для богов. Хотя я думаю, что вряд ли.
В ушах раздался крик, и я вовремя обернулась, чтобы увидеть, как воин с обугленной дырой в груди падает спиной назад с обрыва, а топор Бьорна уже сталкивается с оружием следующего. Топор сцепился с мечом, и Бьорн ударил воина по лицу, а затем отсек ему ногу, и крики стали оглушительными. Воины один за другим падали под ударами Бьорна. Вот только ярл Стен был уже на полпути через мост, и у него было еще больше людей. Двадцать против одного.
Руки сжались на моих плечах, и я обернулась, чтобы увидеть, что старик тянет за мою украденную одежду.
– Если ты хочешь жить, ты должна сосредоточиться, ― прошипел он. ― Подчиняешься ли ты Сигину и Снотре?
Почему было так много богов? Почему так много имен?
– Да!
Снова крики, едкая вонь горящей плоти. У меня по коже побежали мурашки от желания повернуться лицом к опасности, но старик выкрикивал все новые имена.
– Да! ― Я ждала, что он назовет еще больше богов, но старик лишь сказал: ― Все, девочка! Бросай оружие и проходи!
Ни единого шанса.
Повернувшись, я выхватила меч:
– Бьорн…
Рука Бьорна ударила меня в грудь. Я провалилась сквозь барьер, магия вырвала меч из моей руки, и я приземлилась на задницу рядом с собравшимися годарами. Бьорн выбил мое оружие из рук, крикнув священникам:
– Держите ее!
– Ты идиот! ― закричала я, когда руки сомкнулись на моих плечах, оттаскивая меня назад. ― Ты проклятый дурак!
Если Бьорн и услышал, то никак не отреагировал.
Стен и остальные его люди были на другом конце моста и надвигались на Бьорна, сомкнув стену щитов, сквозь ее щели торчали копья.
– Уступи, Огнерукий, ― крикнул ярл. ― Сдайся, и мы оставим тебя в живых.
– Зачем мне уступать, если я побеждаю? ― Бьорн подтолкнул сапогом умирающего. ― Ты и твои воины должны сдаться. Отступите, сохранив свои жизни, если не честь.
– Только не тогда, когда дева щита еще жива, ― прорычал Стен. ― Без нее Снорри ― ничто. Без нее не будет будущего, которое предвидела Сага.
Бьорн рассмеялся.
– Ты не в силах изменить ее судьбу. ― Затем он метнул свой топор в один из щитов, и в воздух полетели куски горящего дерева, а человек, в которого попал топор, зашатался и врезался в тех, кто стоял за ним.
– Атакуйте, ― прорычал Стен. Мужчины бросились вперед, топор Бьорна все еще был воткнут в щит мужчины, а дерево почти сгорело.
Бьорн нагнулся, чтобы подобрать свой упавший меч, когда один из мужчин ударил его поверх щита, острие копья задело его лицо. Бьорн лишь отступил в сторону и вонзил мой меч в ту же щель, мужчина закричал, когда лезвие пробило ему грудь.
Топор Бьорна снова появился в его руке, когда он увернулся от очередного удара копьем, и он потянулся, чтобы зацепить щит женщины, дернув ее вперед. Она споткнулась и замахнулась топором на Бьорна, но он увернулся, нанося удар в бок, и огненное топорище вонзилось в ее торс, кольца кольчуги разлетелись в стороны, когда она закричала.
Он перешагнул через ее труп и протиснулся в брешь, оставленную ею в стене щитов, мужчины и женщины падали, когда он рубил их, а затем отступал, его лицо было алым от крови.
– Держите стену, ― крикнул Стен, заняв место женщины, и щиты снова сомкнулись. В глазах воинов Стена читался страх, но они держали строй. Один из них метнул копье в Бьорна, и я задохнулась, но Бьорн отбил его в воздухе своим топором. Еще несколько человек последовали примеру, бросая копья одно за другим.
Я закричала, борясь с полудюжиной годаров, не дававших мне прийти на помощь Бьорну, когда он упал, ударившись спиной о барьер.
– Нет! ― закричала я, уверенная, что он смертельно ранен. Я была уверена, что теряю его.
Но вместо того чтобы рухнуть замертво, Бьорн поднял перед собой упавший щит.
Через мгновение двое из нападавших воинов закричали и упали, в их спины вонзились стрелы.
Что происходит?
Пригнувшись, я попыталась рассмотреть. На дальней стороне моста собралась группа воинов с луками в руках.
Их возглавлял Снорри.
Он проревел:
– Выпускай! ― и на Стена и его людей посыпался дождь стрел.
Отступать им было некуда.
Несколько человек попытались пройти через ворота, но отскочили от преграды, и стрелы нашли их спины. Другие, видя, что бежать некуда, бросились на Бьорна, отчаянно пытаясь использовать его, чтобы укрыться от шквала стрел.
Бьорн ударил одного из них своим топором. Тот застонал, зажимая обугленную рану на руке, но остальные схватились за щит Бьорна и вырвали из его рук. Посыпались новые стрелы, одна из которых просвистела так близко от его руки, что я ахнула, когда она отскочила от барьера.
Вырвавшись из рук годаров, я бросилась вперед, но кто-то схватил меня за ноги. Я упала на Бьорна и, понимая, что дальше мне не продвинуться, обхватила его руками. Жар его топора опалил ткань моего рукава, когда я сжала его пальцы, впиваясь в них ногтями, чтобы не выпустить.
– Хлин, ― прошептала я. ― Защити меня.
Защити его.
Магия заструилась из моих рук, покрывая Бьорна серебристым сиянием, как раз в тот момент, когда воин замахнулся на него мечом. Я закричала, предупреждая, но Бьорн спокойно поднял одну руку.
Меч отскочил от моей магии с такой силой, что перелетел через голову воина и упал в пропасть. Вокруг нас посыпались стрелы, но пока я готовилась к неизбежной боли, когда одна из них попадет в меня, Бьорн даже не вздрогнул. Вокруг нас падали воины, наполняя мои уши криками боли и своими последними вздохами.
А потом наступила тишина.
Я судорожно втягивала воздух. Мои ногти впились в руку Бьорна, вторая рука обвилась вокруг его талии, а лицо уткнулось в бедро. Годары прекратили свои попытки протащить меня обратно через барьер. Ноги болели в тех местах, куда впивались их пальцы, а кожа, скорее всего, завтра покроется синяками. Если я проживу так долго.
– Все кончено, ― тихо сказал Бьорн. ― Они мертвы.
Я верила ему, но не могла взять под контроль свою магию. Не могла ослабить защиту, когда в венах бурлила кровь, подгоняемая гневом и страхом. Не могла отпустить его, когда была так близка к тому, чтобы потерять его совсем.
– Фрейя, мой отец идет.
Его отец. Мой муж.
Снорри был нашим спасением, но я предпочла бы столкнуться с другим кланом, пытавшимся убить меня, чем с ним.
– Фрейя. ― Глубокий голос Снорри разорвал тишину. ― Опусти свой щит.
Вспышка горечи наполнила меня, но я подчинилась и подавила свою магию, а затем ослабила хватку на руке Бьорна. На его коже остались пять багровых полумесяцев от моих ногтей, и из одного из них на землю скатилась капелька крови. Меня пробрала дрожь, но я села на корточки и подняла лицо, чтобы встретить взгляд Снорри.
Илва стояла рядом с ним, остальные воины его отряда ― за его спиной.
– Ты победила драугов и прошла испытание. ― Рот Снорри расплылся в широкой улыбке. ― Я знал, что так и будет. У богов на тебя свои планы.
Не знаю почему, но его слова вызвали во мне прилив гнева. Он рисковал моей жизнью и жизнью Бьорна, слепо веря в слова, нашептанные призраком, и при этом вел себя так уверенно, словно все шло по его четко разработанному плану.
– Я все время это слышу. ― Мой голос звучал хрипло, что было даже к лучшему, потому что это скрывало холодность моего тона. ― Похоже, ты поднялся на гору целым и невредимым.
Снорри пожал плечами.
– Пришлось прибегнуть к хитрости, но боги вознаграждают умных, и принесенные жертвы стоили того, чтобы мы вовремя добрались до вас.
Я еще раз оглядела воинов ― все лица, которые я ожидала увидеть, присутствовали, и ни один не выглядел хуже, чем раньше.
– Какие жертвы?
Снорри даже не моргнул.
– Рабыни. Мы выдавали их за тебя. Трижды это сработало ― те, кого послали устроить нам засаду, преследовали белокурую женщину, переодетую воином, которая сбежала от нас.
Мертвы. Все три женщины были мертвы.
Тошнота скрутила желудок. Отвернувшись, я выблевала его содержимое в грязь. Жертвоприношения подразумевали, что у тех, кто отдавал жизнь, был выбор. Подразумевалось, что они хотели умереть, хотя на самом деле Снорри наверняка угрожал им худшей смертью, если они откажутся.
Жестокий, бессердечный урод. Я так и осталась стоять на коленях, сплевывая на землю, потому что если бы я повернулась сейчас, то убила бы его.
Или, по крайней мере, попыталась.
И когда я неизбежно потерплю неудачу, потому что рядом окажутся куда лучшие воины, чем я, моя семья будет наказана.
Прикуси язык, Фрейя, приказала я себе. Мертвые тебе не помогут, но ты еще в силах обречь на гибель живых.
– Думаю, не стоит здесь задерживаться, учитывая, что придут другие, ― сказал Бьорн. Повернувшись к старому священнику, он добавил: ― Может, продолжим с того места, на котором я остановился?
Старик, разинув рот, смотрел на кровавую бойню, но при словах Бьорна моргнул, а затем кивнул.
– Да. Да, конечно, сын Тира.
Бьорн опустился на колени, чтобы завершить обряд, а воины Снорри принялись снимать с мертвецов ценности и оттаскивать тела в сторону, где, как я полагала, их в конце концов сожгут. Враги они или нет, но они были горцами и их должны были похоронить с почестями.
– Мы будем ждать тебя в Зале Богов. ― Бьорн бросил эти слова отцу через плечо, проходя через барьер. Обняв за плечи, он повел меня сквозь толпу зевак, которые расступались перед нами, снова и снова шепча нам в след ― они победили драугов.
– Может, нам стоило подождать? ― пробормотала я, когда мы углубились в море палаток и костров для приготовления пищи, вокруг которых сновали десятки мужчин, женщин и даже детей. Здесь, должно быть, собрались сотни людей из близких и далеких мест.
– Учитывая, что ты, похоже, готова убить моего отца голыми руками, я счел благоразумным увеличить между вами расстояние. Это даст тебе возможность успокоиться. – Он сжал мои плечи, а потом отпустил ― тепло, оставшееся от его рук, угасало слишком быстро. ― Я голоден. И пить хочу ― схватка всегда вызывает у меня желание выпить.
Словно услышав его слова, мужчина, сидевший у костра, крикнул
– Бьорн! ― и наполнил кубок из кувшина, стоявшего у его ног. Он передал его Бьорну, после чего они энергично похлопали друг друга по спине, пообещав найти друг друга позже.
– Расстояние меня не успокоит, ― сказала я ему, когда он осушил свой кубок. Другой мужчина у другого костра рассмеялся и снова наполнил его, после чего процесс повторился у следующего костра. Бьорна, очевидно, хорошо знали и любили даже за пределами территорий его отца.
– Ничего не поделаешь, ― ответил он. ― Месть за тех женщин обойдется тебе дороже, чем ты готова заплатить. Ты знаешь это, поэтому не сбросила Снорри со скалы. Вот, выпей, это слишком быстро бьет мне в голову, а я не люблю напиваться в одиночку.
Я сделала несколько глотков из протянутого им кубка и отдала его обратно. От медовухи мой язык работал быстрее, а голова медленнее, да и моя обычная вспыльчивость все усугубляла.
– Снорри следует быть осторожным, чтобы не перегнуть палку. Всему есть предел.
– Есть? ― Мой взгляд встретился со взглядом Бьорна, и я уставилась в его зеленые глаза, в которых было скорее любопытство, чем осуждение: ― Мой отец держит твою семью в заложниках, а ты уже не раз доказывала, что нет ничего, чего бы ты не сделала, чтобы защитить их, и нет жертвы, на которую ты не пойдешь. Даже несмотря на то, что, хочу добавить, они этого не заслуживают. А значит, он может делать все, что захочет, а ты будешь подчиняться.
– Это неправда! ― Мой протест прозвучал неуверенно даже для меня, правдивость его слов навалилась на мои плечи, как свинцовая гиря, увлекая вниз. ― Что ты считаешь, я должна сделать? Что бы ты сделал?
Он пожал плечами.
– Для того чтобы я оказался в такой ситуации, нужно, чтобы среди живых был кто-то, кого можно было бы использовать как рычаг давления на меня.
Меня кольнуло в груди от мысли, что среди живых нет никого, о ком бы он так заботился, но я отогнала это чувство.
– Если в твоей жизни нет того, ради чего стоило бы умереть, то ради чего жить?
– Репутация. Боевая слава.
Ответ Бьорна должен был бы вызвать у меня отвращение своим эгоизмом, но… под легкомысленностью скрывалась пустота, заставлявшая меня задуматься, не желает ли какая-то часть его души иного.
– Что ж, это у тебя есть, ― сказала я и осушила кубок.
В молчании мы подошли ко входу в огромный зал, резные деревянные двери которого были широко распахнуты. Шагнув внутрь, я замерла, чтобы дать глазам привыкнуть к полумраку, а после сосредоточилась на огромных деревянных изображениях богов, расставленных по залу.
Я пошла к ним, но Бьорн замер.
У меня по коже побежали мурашки, и я обратила внимание на то, чего не заметила раньше ― на нашем пути стоял мужчина, а чуть позади него ― крупная женщина со светлыми волосами, заплетенными в военные косы.
Мужчина, который, возможно, был ровесником Снорри, улыбнулся, его губы изогнулись, обнажив белые зубы.
– Давно не виделись, Бьорн.
Бьорн мгновение молчал, и взгляд в сторону показал мне, что он испытывает напряжение, когда он наконец сказал:
– Так и есть, конунг Харальд.
Конунг Харальд.
Мое сердце заколотилось в груди. Это был конунг Северных земель. Это был человек, который держал Бьорна в заложниках все эти долгие годы. А значит, именно он убил мать Бьорна.
Глава 19
– Я удивлен встретить тебя здесь. ― Легкий тон Бьорна не соответствовал напряжению, исходившему от него. ― Это долгое путешествие из Северных земель во Фьяллтиндр. И опасное.
– Я почувствовал необходимость доказать свою преданность богам, ― ответил Харальд. ― Я не хочу, чтобы Тор смотрел на меня с неприязнью, когда я выйду в море этим летом.
Женщина рядом с ним довольно фыркнула, и медовуха в моем желудке забурлила. Летом выходить в море означало совершать набеги, а Горные земли были ближайшей целью.
Хотя Бьорн должен был это знать, он сказал:
– Планируешь путешествие? В теплые месяцы на морском побережье лучше всего отдыхать.
Конунг слегка улыбнулся, а затем пожал плечами, и это движение показалось элегантным благодаря его высокой, худощавой фигуре. Если бы не моя инстинктивная неприязнь к нему, я бы сочла его более чем привлекательным с его высокими скулами и золотисто-каштановыми волосами, которые распущенными волнами спускались до плеч, а короткая борода была закреплена золотым зажимом.
– Посмотрим, что нам уготовили Норны. Уже сейчас происходят удивительные события.
Его бледно-серые глаза встретились с моими, и я поняла, что речь обо мне. Я и была тем самым удивительным событием. Несмотря на то что Бьорн убил его шпионку, конунг Харальд знал, кто я и что собой представляю. Этот факт подтвердился, когда он спросил:
– Ты ― дева щита, да? Как тебя зовут?
Отрицать мою личность было бессмысленно.
– Фрейя, дочь Эрика.
– Я удивлен, что ты до сих пор жива, ― сказал он. ― Многие хотят убить тебя, ибо не желают видеть Горные земли едиными, и тем более присягать на верность Снорри. Хотя, как я вижу, несмотря на все усилия, им не удалось сделать то, в чем они поклялись.
Бьорн беспокойно зашевелился рядом со мной, и я подумала, не размышляет ли он о том же, о чем и я ― причисляет ли Харальд себя к тем, кто желает моей смерти. Оружие в Фьяллтиндре, возможно, и запрещено, но это не помешает его людям устроить засаду за пределами храма.
– Немного дальновидности подсказало бы тем, кто желает смерти Фрейи, что есть и другой путь, ― ответил Бьорн. ― Тот, ради которого стоит рискнуть, учитывая, что боги предсказали будущее, которое еще не сбылось.
Эта фраза прозвучала странно, но конунг ответил прежде, чем я успела ее обдумать.
– Значит, это правда, то, что слухи распространяют по Фьяллтиндру? Она победила драугов в туннелях? ― Харальд не стал дожидаться ответа, лишь наклонил голову и спросил: ― Как? Их нельзя убить смертным оружием, а щит Хлин лишь защищает.
– Похоже, ей благоволит не только Хлин.
Учитывая, что Тир однажды удовлетворился тем, что сжег половину кожи с моей руки, это было явно не так. Но если мне потребуется убедить тех, кто хочет меня убить, что все боги благосклонны ко мне, чтобы прекратить попытки всадить саксы в мое сердце, я с радостью буду кричать об этом день и ночь. Моя честь переживет это преувеличение.
Одна бровь конунга поднялась.
– Интересно.
За нашими спинами послышался стук множества ног по ступеням, и я, обернувшись, увидела приближающихся Снорри и Илву, а за ними ― воинов.
– Ярл Снорри. Или теперь ― конунг Снорри? ― Конунг Харальд широко улыбнулся, хотя в его улыбке было мало тепла. ― Прошла целая вечность. Я только что встретил Бьорна. Нам не хватает его, и мы многое бы отдали, чтобы он вернулся в Северные земли.
По моей коже пробежал холодок.
– Харальд. ― Снорри встал рядом с Бьорном, не обращая внимания на замечание конунга: ― Я вижу, ты познакомился с моей новой женой.
Глаза Харальда потемнели, и я поняла, что это ответ Снорри на угрозу конунга. Если предсказание сбудется и Горные земли объединятся под его властью, мы не только сможем отражать набеги, но и будем в состоянии сами совершать их в Северные земли.
– Да. Фрейяяяя, ― ответил конунг, не проявляя ни малейшего признака страха, когда произносил мое имя. ― Прекрасная и грозная. Пусть она принесет тебе много детей, а также корону, мой старый друг.
Снорри скрестил руки на груди, сжав челюсти.
– Должно быть, приятно наконец найти деву щита из твоего пророчества, но ходят слухи, что она стоила тебе гораздо больше, чем принесла, ― сказал конунг. ― На Халсар напали, ты потерял людей в битве с Гнутом, еще больше потеряно по дороге в Фьяллтиндр. Я бы беспокоился, что неправильно истолковал слова Саги.
– Мы здесь, чтобы принести жертву богам, ― прервал его Снорри. ― А не для пустой болтовни с нашими врагами.
– Враги ― это слишком сильно сказано. Особенно если учесть, что когда-то мы были друзьями и союзниками.
– Когда-то, ― фыркнул Снорри. ― Тогда ты убил мою провидицу и украл у меня сына. И оставил его у себя в качестве раба!
На лице конунга промелькнула вспышка эмоций, но улыбка быстро вернулась. ― В качестве заложника, которого я вырастил как собственного сына в честь нашей дружбы, ― поправил конунг. ― А какой у меня был выбор? Хотя я был невиновен, ты перед всеми обвинил меня в смерти Саги, и использовал это, чтобы заручиться поддержкой своего народа в набегах на мои берега. Если бы я не удерживал Бьорна, эти набеги стали бы реальностью. Ты бы вырезал мой народ, и это была бы война.
– Это будет война. ― Снорри встал нос к носу с конунгом. ― Ты больше не сможешь использовать моего сына для защиты от меня, Харальд. Скоро он будет стоять напротив тебя на поле битвы рядом с девой щита, и Северные земли будут истекать кровью, как Горные земли все эти долгие годы, пока ты отказывал им в конунге. Перед богами, ― он яростным жестом указал на статуи, ― клянусь, так и будет!
Я прикусила внутреннюю сторону щеки. Снорри не только хотел стать конунгом нашего народа, но и намеревался использовать Горные земли как силу против человека, которого он, похоже, винил в отсрочке своей судьбы.
Мой пульс участился, когда я представила, как плыву через пролив, чтобы начать войну с Северными землями, и я не была уверена, что чувствую по этому поводу. Часть меня упивалась идеей нанести ответный удар человеку, который скрывал Бьорна от его семьи ради достижения собственных целей.
Но другая часть меня помнила, как Бьорн рассказывал о доброте северного народа к нему, пока он был в плену.
Я бросила взгляд в сторону Бьорна, чьи глаза были устремлены в землю, а не на спорящих мужчин. Сделай что-нибудь, мысленно приказала я ему. Скажи что-нибудь.
Но он, казалось, едва ли слышал, о чем идет речь.
Мой гнев вспыхнул с новой силой, потому что мне было невыносимо видеть, как он ведет себя подобным образом, словно он совершенно не в себе. Находясь в присутствии человека, который держал его в плену, он должен был прийти в ярость, но вместо этого он стоял абсолютно неподвижно, опустив глаза. Мой гнев сорвался словами с языка.
– Тот, кто использует ребенка, чтобы спрятаться от битвы, ― трус, который никогда не увидит Вальхаллу. Именно Хель заберет тебя после смерти, конунг.
Не успела я произнести эти слова, как земля под нашими ногами задрожала. Все в зале встревожились, кроме Снорри, который рассмеялся.
– Видишь? ― сказал он. ― Боги наблюдают за ней и проявляют свою благосклонность.
– Действительно, ― ответил Харальд. ― Она еще более грозная, чем я предполагал. ― Отступив в сторону с нашего пути, он добавил: ― Я не стану стоять между тобой и богами, старый друг.
Снорри фыркнул, затем схватил меня за руку и потащил вперед, а все остальные, включая Бьорна, следовали за нами по пятам. Как только мы все прошли, Харальд позвал:
– Бьорн. Что случилось с Ранхильдой?
При упоминании шпионки Бьорн остановился и обернулся.
– Она мертва, хотя, полагаю, тебе это известно.
Харальд склонил голову в знак согласия.
– Кто убил ее?
Молчание.
– Какая разница? ― отрезал Снорри, встав между Бьорном и Харальдом. ― Она шпионила за мной и понесла за это наказание.
– Никакой разницы. ― Харальд пожал плечом и встретился со мной взглядом. ― Хотя, твое лицо было последним, что она видела, Фрейя, и из-за этого она умерла. Идем, Тора.
Не говоря больше ни слова, конунг Северных земель и высокая женщина покинули зал, оставив нас наедине со статуями богов.
– Харальд сейчас нас не интересует, ― сказала Илва, толкая Снорри в противоположном направлении. ― И не представляет непосредственной угрозы.
– С ним женщина ― Тора, дочь Тора, ― ответил он. ― С ним также Скади, и обе они смертельно опасны.
Я понятия не имела, кем может быть эта Скади, но дочь Тора могла призывать молнии, и это было достаточно страшно.
Если Илва и чувствовала то же самое, она не показала этого, лишь сказала: ― Ни та, ни другая не могут использовать свою магию в пределах Фьяллтиндра, так что с ними мы разберемся позже. Мы должны сделать то, зачем пришли. Все твои военные клятвы ничего не значат, если Фрейя не принесет свою жертву и боги ополчатся на нее за это.
Снорри сопротивлялся, не сводя глаз с двери, из которой вышел Харальд, но потом зарычал и достал из кармана горсть серебряных монет, которые вложил мне в руки.
– Попроси у богов их благосклонности.
Попроси сам, хотелось сказать мне, но вместо этого я кивнула и шагнула к статуям.
В зале не было пола, только голая скала, по которой тек ручей, образуя островки, на которых стояли статуи. У ног каждого бога лежали груды подношений, и я перешагнула через воду, чтобы положить серебряную монету под изображение Ньорда.
Ньорд, я прошу у тебя прощения за… Я замешкалась, на меня нахлынули воспоминания. Не воспоминания о том, как Враги обращался со мной, а скорее о том, как он использовал магию, дарованную ему кровью Ньорда. Вспомнила кита, которого он раз за разом вытаскивал на берег ради развлечения. Вспомнила всю рыбу, которая не набила брюхо, а сгнила на берегу из-за его беспечности. Он обесчестил твой дар.
Я положила еще одну монету к ногам богини, в честь которой меня назвали, и тут же подумала о своем брате. Фрейя, пожалуйста, даруй Гейру и Ингрид любовь и счастье. И много детей, ― добавила я, зная, что это было желанием Ингрид.
С Бьорном, Снорри и Илвой по пятам я ходила от бога к богу, принося свои подношения и прося богов благоволить тем, кого я любила. Тем, кто, как я знала, нуждался в помощи и заслуживал ее.
Когда я дошла до Локи, я подумала о себе. Локи был обманщиком, его дети были одарены способностью превращаться в других людей для достижения своих целей. Обманщики просили его о благосклонности.
А учитывая всю ту ложь, которую я произносила, я был обманщицей первой величины.
– Локи, пожалуйста… ― Я замялась, не желая просить его помочь с моей ложью, потому что, несмотря на то, что меня принудили играть эту роль, в душе я была совсем другой. Поэтому я ничего не попросила, только положила монету к его ногам.
Повернувшись к последнему богу, Всеотцу Одину, я услышала, как Снорри сказал:
– Я больше не могу молчать, Бьорн.
Пока я приносила свои подношения, никто не говорил, и я замедлила шаг, любопытствуя, что может сказать Снорри, пока думает, что я не слышу.
– Почему ты просто стоял там? Харальд лишил Горные земли конунга, удерживая тебя в плену, и когда я обещал отомстить, ты съежился, как побитая собака.
Гнев вспыхнул в моей груди, но я закусила губу и промолчала.
– Я мог либо ничего не делать, либо совершить убийство на территории Фьяллтиндра, ― ответил Бьорн. ― Радуйся, что я сдержал свою жестокость, отец.
Снорри фыркнул, похоже, совершенно не убежденный. ― Действуй как оружие, которым ты и являешься. Всели страх в сердца наших врагов. Будь достоин огня Тира.
Дай сдачи, мысленно приказала я Бьорну. Поставь его на место. Но он лишь ответил:
– Да, отец.
Нахмурившись, я перешагнула через поток воды и положила монету к ногам Одина.
– Один, ― прошептала я. Всеотец, если на то будет твоя воля, пожалуйста, освободи Бьорна от бремени его прошлого, чтобы он мог сражаться с теми, кто заслуживает его мести. Прими это подношение от его имени.
Меня пробрала дрожь, кожа покрылась мурашками. Но это ощущение быстро прошло, и я внезапно обессилела. Я почти не спала несколько дней, взбиралась по горе, кишащей чудовищами, сражалась словами и оружием. Все, чего мне хотелось, ― это свернуться калачиком где-нибудь на ровной поверхности и не двигаться до завтрашнего рассвета.
Вот только, судя по ритмичному стуку барабанов снаружи, сон не предвиделся.
– Ритуал начинается, ― сказала Илва. ― Мы должны идти готовиться, и побыстрее.
В окружении воинов Снорри мы отправились в небольшой зал, который, судя по всему, был предоставлен Снорри в пользование. Мы остановились у входа, и Илва палочкой с углем начертила на двери руны ― знаки ярко вспыхнули, а потом, прогорев, словно проникли в дерево.
