Текст книги "Судьба начертанная кровью (ЛП)"

Автор книги: Даниэль Л. Дженсен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 25 страниц)

– Что ты видела?

– Тот сигнальный костер, ― я указала жестом на слабо дымящийся пепел, ― горел сильно. Там была женщина.

– Женщина? Ты видела ее лицо?

Я покачала головой.

– Она была в капюшоне. Но она вырезала руны на дереве, а потом исчезла в овраге. ― Я повернулась к дереву, чтобы указать на них, и испытала шок.

Руны исчезли, на их месте остался лишь тлеющий круг.

– Нет, ― прорычала я. ― Этого не может быть. Они были прямо здесь! ― Повернувшись к Бьорну, я сказала: ― Я прикоснулась к рунам, и они показали видение Снорри, произносящего речь, в которой подробно излагались его планы покинуть Халсар и захватить Гриндилл. Это было послание.

– Я тебе верю. ― Обойдя меня, Бьорн низко наклонился, чтобы рассмотреть то, что осталось от рун. ― Существуют комбинации рун, которые могут сгореть сами по себе, как только их магией воспользуются. Это очень полезно для тех, кто оставляет сообщение, которое никто посторонний не должен увидеть.

– Черт! ― Я сильно ударила ногой по камню, отправив его в заросли, так как мой гнев нарастал.

– Почему ты так злишься? ― спросил Бьорн, настороженно глядя на меня.

– Потому что теперь он никогда не поверит, что это была Илва! ― Подхватив еще один камень, я швырнула его в дерево, не заботясь о том, что выгляжу по-детски. ― Это будет как в Фьяллтиндре ― ее слово против моего, что она в сговоре с Харальдом, и ты знаешь, кому поверит Снорри.

– Ты думаешь, это дело рук Илвы? Зачем ей это?

– Очевидно, это она. ― Я согнулась пополам, пытаясь совладать с иррациональным приступом ярости, который требовал отправиться обратно в лагерь в поисках крови. ― Она вёльва. Она умеет использовать руны. Мы знаем, что она хочет избавиться от тебя, чтобы Лейф мог стать наследником.

Бьорн молчал.

У меня заныло в груди, потому что если он мне не верит, то не поверит никто.

– Ты думаешь, я лгу?

– Я так не думаю. ― Его взгляд остановился на обугленных остатках рун, затем он уставился в небо, поискал глазами облака, после чего снова посмотрел на меня. ― Но мне трудно поверить, что Илва стала бы рисковать своим народом только ради того, чтобы избавиться от меня.

– Матери готовы на все ради своих сыновей, ― ответила я, чувствуя, как в груди поднимается чувство вины, когда Бьорн вздрогнул. ― Она хочет, чтобы Лейф однажды стал конунгом, а ты этому мешаешь.

Бьорн отвел взгляд, его челюсть напряглась.

– Возможно, так и есть. Но мой отец доверяет ей и не поверит твоим обвинениям. Лучше нам вернуться в лагерь и рассказать ему о том, что ты увидела в рунах. Он сам сделает выводы на основании того, что мы ему расскажем.

Мы.

У меня свело желудок, потому что рассказать Снорри что-либо означало признаться, что я была в лесу с Бьорном. И тогда возникнет вопрос, что мы тут делали, тем более что Бодил велел мне не уходить.

– Я сама ему скажу. Ты ничего не видел, так что не стоит тебя впутывать.

Повернувшись, я направилась по руслу ручья в узкий овраг, который, как я знала, приведет меня обратно к фьорду.

– Почему ты избегаешь меня?

Слова Бьорна эхом пронеслись между каменными стенами оврага, заставив меня замереть на месте.

– Я не избегаю тебя. Почему ты так решил?

– Потому что ты в ужасе бежишь от каждой нашей встречи с тех пор, как мы покинули Фьяллтиндр.

– Ты сбежал от нашего разговора у костра прошлой ночью, ― заметила я, хотя это было слабым ходом, учитывая, что я действительно избегала его.

Я услышала плеск воды, когда он спустился по ручью, не позаботившись о том, чтобы остаться сухим, и остановился позади меня. Несмотря на страх быть обнаруженными, от которого у меня вспотели ладони и заныло в животе, находиться так близко к Бьорну было упоительно. Каждый вдох наполнял мой нос ароматом хвои и соли фьордов, а тепло, исходившее от него, заставляло меня прижиматься еще ближе.

– Бодил считает, что раз она в союзе с моим отцом, то может знать о делах клана, ― сказал он. ― Так что это от нее я ушел, а не от тебя. Чем ты оправдаешься?

Что я хочу потерять себя в твоих объятиях и боюсь, что все об этом узнают. Я сглотнула комок в горле.

– Я была занята тренировками.

– С Бодил. ― Его голос был ровным.

– Да, с Бодил и ее воительницами. ― Почему я не могу посмотреть на него? Почему я не могу встретить его взгляд? ― И что из этого?

Бьорн открыл рот, но вместо того, чтобы позволить ему говорить, я перебила:

– Ты ясно дал понять, что эта роль тебе не по душе. Ты недвусмысленно отрицал, что наши судьбы переплетены.

– Фрейя…

– Даже если бы ты считала иначе, Бодил ― лучший учитель. ― Я вспотела, голос звучал так тихо, что мне стало противно. ― Ты полагаешься на размер и силу, когда сражаешься, но я маленькая, слабая и…

– Ты не слабая.

Мои щеки покраснели.

– Ну, может, и нет. Но я слабее большинства мужчин, а это значит, что я не могу сражаться как мужчина. Я хочу научиться делать это как женщина.

Молчание.

Кусая щеку, я ждала, когда Бьорн заговорит, и предвкушение того, что он скажет, было чистейшей формой страдания. Я потела от волнения, и даже если он не мог видеть этого под моим плащом, то наверняка чувствовал запах, и все, чего мне хотелось, ― это прыгнуть в более глубокое течение ручья и позволить ему унести меня.

Вместо этого я заставила себя обернуться.

Вместо того чтобы хмуриться, Бьорн выглядел задумчивым. Когда наши глаза встретились, он кивнул.

– Ты имеешь на это право. Бодил научит тебя лучше, чем это мог бы сделать мужчина. ― Но затем он наклонил голову, его глаза прищурились. ― Но это не объясняет, почему ты отказываешься даже смотреть на меня.

Мое сердце замерло, затем забилось быстрее, и я тяжело сглотнула. Оправдания застряли у меня на языке как колючки, слова, которые ему придется принять, даже если он не до конца в них поверит.

Но я не хотела лгать. Только не ему.

Сделав глубокий вдох, чтобы успокоиться, я сказала:

– Я избегала тебя из-за того, что произошло между нами в Фьяллтиндре.

Бьорн расстроенно вздохнул.

– Мы сделали то, что должны были сделать, чтобы люди Харальда не схватили тебя, Фрейя. Даже мой отец не осудил бы нас.

– Тогда почему никто из нас не сказал ему?

– Потому что в этом не было необходимости! ― Бьорн вскинул руки, отводя взгляд. ― Это ничего не значило.

Я вздрогнула, а потом попыталась скрыть это, переступив с ноги на ногу. Напрасные усилия, потому что глаза Бьорна прищурились, и он сказал:

– Это не все, так ведь?

Так.

Проще было пожать плечами и ничего не ответить, чем признать правду. Проще было оставить все как есть и уйти, сохранив гордость.

Вот только это был бы поступок труса, который предпочел бы лгать и притворяться, чем признать правду, а я была не такой. Вернее, я не хотела быть такой.

– Это не было ничем. Не… ― Мой голос надломился, грудь болезненно сжалась. ― Не для меня. ― Глаза горели, и хотя меньше всего мне хотелось плакать, я скорее остановила бы биение своего сердца, чем сдержала слезы, горячими каплями скатывающиеся по щекам. ― Я хотела сделать то, что мы сделали. Хотела тебя.

Бьорн застыл на месте, казалось, даже не дыша.

Я попыталась сделать глубокий вдох, чтобы успокоиться, но все мое тело содрогнулось. Я должна стать воином. Лидером. Женщиной, которая объединит Горные земли под властью конунга. И все же я не могла вести разговор, не расплакавшись, как ребенок.

– Я знаю, что тебе это известно, ― сказала я, изо всех сил стараясь говорить так, чтобы у меня не перехватывало дыхание на каждом слове. ― Что ты оправдываешь мои действия, чтобы избавить меня от стыда и облегчить жизнь нам обоим. Я знаю, что должна быть благодарна тебе за это, но…

– Фрейя. ― Его руки обхватили мое лицо, большие пальцы смахнули слезы, но я оттолкнула его, потому что его прикосновение разрушило бы то, что осталось от моего самообладания.

– Я замужем за Снорри. ― Слова вырвались у меня на одном дыхании, и я крепко зажмурилась. ― Он твой отец, и хотя вы не всегда сходитесь во взглядах, я знаю, что ты ему верен. А значит, мое поведение оскорбительно для вас обоих. Ты пытался защитить меня, в то время как я… я…

И тут губы Бьорна прильнули к моим.

Я задохнулась, открыв глаза, и ударилась спиной о склон оврага. Его руки схватили мои запястья, подняв их над головой, а его бедра прижались к моим, удерживая меня на месте.

– Бьорн…

Он заставил меня замолчать, проникая языком в мой рот и проводя им по моим губам, разжигая страсть, которая уже полыхала между моих бедер.

– Я, ― прошептал он, покусывая мою челюсть, затем горло. ― Я, я, я, Фрейя. Ты любишь это слово, потому что тебе нравится брать на себя вину за все, независимо от того, виновата ты или нет.

Я перевела взгляд влево, на овраг, потому что достаточно было кому-то заметить нас, чтобы мы были обречены. Мы должны были остановиться. Но когда он прижался ко мне, все мысли о том, чтобы покинуть его, испарились.

– Я придумал план. Я поцеловал тебя первым. ― Его рот захватил мой, посасывая, поглаживая и покусывая. ― Я прикоснулся к твоей идеальной груди. ― Он прижал мое левое запястье к правому, легко обхватив их одной рукой, чтобы другой провести по моему боку, а большим пальцем погладить по пику соска.

Его колючая щека прижалась к моей, его дыхание щекотало мое ухо, когда он сказал:

– И не смей говорить мне, что давление, которое ты чувствовала между бедер в ту ночь, было уважением к моему отцу.

Тогда это было не так. И сейчас.

Нет, я чувствовала налитую головку его твердого члена, проступающую сквозь брюки, когда он приподнял меня одной рукой, возвращая туда, где я была в ту ночь во Фьяллтиндре. Желание пульсировало на вершине моих бедер, и я прижалась к нему, желая получить разрядку, в которой мне было отказано раньше.

Бьорн застонал мне в горло и отпустил мои запястья. Освободившись, я обвила руками его шею, распустила пучок его волос, а затем запуталась пальцами в шелковистых прядях.

Почему я не могла сопротивляться ему? Почему я была такой чертовски слабой?

Бьорн обхватил меня одной рукой за задницу, прижимая к себе, а другой рукой провел по лицу.

– То, что я не вошел в тебя той ночью, чуть не сломало меня, ― прорычал он. ― Я хотел тебя с первого взгляда. Я хотел тебя в Фьяллтиндре. Я хочу тебя сейчас, и завтра, и всегда, Фрейя.

Его дыхание обожгло мою кожу, когда он прошептал мое имя. Он произнес слова, которые прозвучали эхом моих самых темных фантазий, моих самых сокровенных желаний. Не один раз, а много раз.

Боги, как я хотела этого. Хотела его.

Звук шагов по лесной подстилке расколол тишину, и мы оба отпрянули друг от друга, а Бьорн бросил взгляд наверх. Мы долго молчали, потом он пробормотал:

– Это был всего лишь олень.

Но момент был разрушен, и разум вернулся. Я вытерла слезы с лица, затем встретила его взгляд, и мой голос наконец-то обрел твердость.

– Если мы сделаем это один раз, то откроем дверь в ад. И это будет повторяться снова и снова, пока нас не поймают. Потому что это случится. Бодил уже что-то подозревает.

Челюсть Бьорна сжалась, но он не стал спорить.

– Когда Снорри узнает, он причинит вред моей семье, возможно, убьет кого-то из них. Он казнит или изгонит тебя. ― Я подняла подбородок. ― Но я слишком незаменима, чтобы убивать, а значит, мне придется жить с чувством вины, что те, кто мне дороже всего, мертвы, потому что я не смогла обуздать свою похоть.

Если бы это была только похоть.

Похоть я могла контролировать, могла насытить другими способами, но чувства, растущие в моем сердце? Они искали лишь одного мужчину и выходили из-под контроля.

– Фрейя… ― Он вцепился в мои руки, губы приоткрылись, как будто он собирался возразить, но оказалось, что у него нет аргументов.

– Не подходи ко мне, Бьорн, ― прошептала я. ― Не смотри на меня. Не говори со мной. Не прикасайся ко мне, потому что теперь ты принадлежишь к числу людей, чья жизнь зависит от моего хорошего поведения. И если я поддамся искушению, это будет гибелью для всех нас.

Затем, поскольку я знала, что если останусь еще немного, то сломаюсь, я повернулась и пошла вниз по течению к фьорду.

***

― Среди нас шпион.

Мой голос был тише, чем я предполагала, но мне казалось, что, если я позволю себе хоть одну эмоцию, они все вырвутся из меня.

Бодил скрестила руки на груди, явно злясь, что я ушла, но я проигнорировала ее и добавила:

– Призрак снова явился мне и привел в лес, чтобы показать, где было оставлено послание с помощью рунического колдовства. ― Я рассказала обо всем, что произошло, опустив лишь появление Бьорна.

Когда я вернулась, Снорри, казалось, готов был задушить меня, но теперь его гнев исчез.

– Он говорил с тобой?

– Он лишь велел мне смотреть, ― ответила я, и эхо напряженного голоса призрака заполнило мою голову.

– Где Стейнунн? ― потребовал Снорри, и, когда скальд приблизилась, он схватил ее за рукав и потащил вперед. ― Это может стать еще одним испытанием. Ты должна услышать, что скажет Фрейя.

Скальд высвободилась из его хватки, затем плотнее запахнулась в свой плащ и спросила:

– Что ты видела?

Я должна быть осторожна, ведь все, что я скажу Стейнунн, может быть раскрыто в одной из ее песен, а я не забыла, что Бьорн считает ее шпионом в интересах Снорри.

– Призрак. Я видела его вблизи. Он был обожжен почти до костей, и, похоже, разговор причинял ему боль. Только глаза были целы. Они были человеческие, зеленые. Цвета листьев.

Снорри задрожал, а Стейнунн в тревоге отступила назад, когда он опустился на корточки, опустив голову на руки.

– Это она.

– Кто? ― спросила я, хотя Илва ответила:

– Ты не можешь этого знать.

– Слишком много совпадений, чтобы их можно было отрицать. ― Снорри поднял глаза на Илву, проигнорировав мой вопрос. ― Она предсказала приход Фрейи, и призрак появился только тогда, когда имя Фрейи родилось в огне. Она показывается только Фрейе. ― Его горло судорожно сжалось, когда он сглотнул. ― Она сгорела заживо, Илва. Ее можно было узнать только по украшениям на костях.

Осознание этого факта ударило меня по лицу, когда сапоги зашлепали по грязи, а Бьорн подошел к группе, скрестив руки и опустив глаза.

– Я вижу, Фрейя решила вернуться.

Никто не заговорил. Казалось, никто даже не дышал.

Снорри медленно выпрямился.

– Призрак явился к Фрейе и привел ее к доказательству того, что среди нас есть шпион. Я… я полагаю, что призрак ― это твоя мать.

Бьорн даже не моргнул, лишь пожал плечом и сказал:

– Похоже, она верна тебе даже в могиле, отец.

– Да. ― Снорри отвел взгляд. ― Или она связана с судьбой Фрейи.

Хотя его лицо было бесстрастным, в зеленых глазах Бьорна застыло напряжение, и моя грудь сжалась от сочувствия. Если призрак действительно был его матерью, значит, все эти долгие годы она оставалась между мирами, испытывая предсмертные муки. Если и существовал способ помочь ей, я его не знала, а значит, она могла томиться до скончания дней. Возможно, даже дольше.

– Послание было оставлено с помощью колдовства, ― проговорила я, чтобы отвлечь внимание от Бьорна, пока он смирялся с этим откровением. ― Шпион ― человек, владеющий рунической магией. Женщина.

Глаза Снорри и Стейнунн скользнули к Илве, и мне стоило больших усилий не закричать от восторга, когда на ее лице отразился дискомфорт, но заговорила Бодил.

– Покажи нам, какие руны ты видела, Фрейя.

Пожав плечами, я нагнулась, чтобы подобрать палку, а затем набросала на грязи увиденные руны. Когда я закончила ту, что была в центре, по моему лбу пробежал холодок, и я отшатнулась, выронив палку.

Илва оттолкнула меня локтем и опустилась на колени, прижав руку к глазу, который я нарисовала в грязи.

Внезапная паника охватила меня. Неужели я невольно вложила в руну воспоминание? Если да, то какое? Что, если это воспоминание о Бьорне? Что, если сейчас Илва смотрит моими глазами, как он целует меня?

– Все так, как сказала Фрейя. ― Илва выпрямилась. ― Я видела руны так же, как и она. Простая магия, которой легко обучить любого.

Я открыла рот, чтобы назвать ее лгуньей, но руны в круге резко задымились, грязь обуглилась и превратилась в черный круг у наших ног, доказывая ее правоту. Если я смогла повторить это, то и все остальные смогут.

– Соберите всех, кто был свидетелем речи Снорри, ― прорычала Илва. ― Бодил допросит всех и с помощью своей магии узнает, кто нас предал.

– Я согласна, ― сказала я. ― Пусть никто не останется в стороне.

Губы Илвы сжались, когда ее глаза встретились с моими, и, хотя это было глупо, я позволила ей увидеть, что знаю. И что я не собираюсь спускать ей это с рук.

Поэтому я была потрясена, когда увидела, как правительница Халсара повернулась к Бодил и заявила:

– Память была не моей. Я не вырезала руны. Я не предавала своего мужа.

Бодил долго смотрела на нее, потом кивнула.

– Илва говорит правду.

– Соберитесь все, ― позвала Илва. ― Пусть ни один не останется в стороне, пока мы не узнаем, кто нас предал.

– Хватит! ― прорычал Снорри. ― Сага открылась Фрейе не для того, чтобы помочь нам вычислить предателя. Она открылась, чтобы указать Фрейе иной путь.

Я моргнула, потому что это было последнее, что я поняла из разговора с призраком.

– Наш план нападения на Гриндилл известен нашим врагам. ― Его рука переместилась к оружию. ― А это значит, что Гнут будет готов к нашему появлению. Разведчики будут следить за морем и проходами через горы. Именно об этом Сага сказала Фрейе. Не о том, что нас предали, а о том, что Фрейя должна изменить ход судьбы.

– Как? ― спросила я, потому что альтернативой было напомнить, что за день до этого он был уверен, что Гнут будет прятаться за своими стенами, опасаясь гнева Снорри. Казалось, все это разговоры снова для того, чтобы заручиться поддержкой. ― Она ничего не сказала о том, что я должна делать.

– Потому что она не управляет тобой. ― Глаза Снорри вперились в меня с фанатизмом. ― Это делаю я. И я говорю, что мы пойдем не вокруг гор, а через них. Я говорю, что мы атакуем сейчас.

Глава 25

Ни один здравомыслящий человек не отправился бы в горы весной. Не тогда, когда есть более простой путь через ущелья или по водам фьорда. И уж точно не тогда, когда небо проливается дождем и мокрым снегом, а температура каждую ночь резко опускается до нуля.

Это означало, что, хотя Гнут и его воины могли знать о нашем приходе, они не ожидали его так скоро.

Если, конечно, мы продержимся достаточно долго, чтобы напасть, что казалось менее вероятным с каждой минутой.

Задыхаясь, я остановилась на выступе и смахнула с лица снег. Каждый мускул в моем теле горел от того, что я весь день взбиралась в гору, а руки и ноги почти потеряли чувствительность от холода. Мои зубы стучали с такой силой, что звук эхом разносился бы по вершинам, если бы не тот факт, что вой ветра заглушал все, кроме самых громких криков.

– Ты в порядке?

Я дернулась и повернулась, чтобы обнаружить Бьорна чуть ниже меня по склону. Капюшон его плаща свободно свисал вниз на спине, а руки были обнажены, ни одна часть его тела не страдала от холода. В нем постоянно горел огонь Тира, и я с трудом поборола желание подойти к нему поближе. Бьорн выполнил мою просьбу держаться на расстоянии, насколько позволял приказ Снорри, и мне следовало поступить так же.

– Я в порядке.

– Ты выглядишь так, будто отморозила себе грудь.

Я усмехнулась, бросив на него полный презрения взгляд.

– О, моя бедная замерзшая грудь. Если бы только какой-нибудь щедрый мужчина предложил согреть ее для меня.

Он пожал плечами, небрежно ответив:

– Это твои слова, не мои.

Я пнула в него снег.

– Отвали, Бьорн. Я сама могу о себе позаботиться.

Поправив меховой капюшон плаща, я сунула руки в варежках под мышки и зашагала вслед за Бодил вверх по склону ― под тяжелыми мехами пожилая женщина напоминала медведя.

– Глупо так ходить, Рожденная в огне, ― сказал он, следуя за мной. ― Если ты упадешь, то не сможешь ни за что ухватиться.

– Я не собираюсь падать. ― Вернее, риск этого был гораздо меньше, чем потерять пальцы от обморожения.

– Перестань быть такой упрямой и позволь мне согреть твои руки.

Позади меня внезапно разлилось тепло, и я поняла, что если повернусь, то увижу его топор, пылающий ярким пламенем. Я стиснула зубы, отчаянно желая прижать онемевшие пальцы к раскаленному оружию, пока они снова не согреются, но продолжала идти вперед, поправляя ремень щита и глядя в спину Бодил. Все остальные справлялись, значит, и я справлюсь.

– Фрейя…

– Я сказала тебе держаться подальше от…

Внезапно земля выскользнула из-под ног, с моих губ сорвался вздох. Бьорн потянулся ко мне, его глаза расширились, но моя рука запуталась в плаще.

Я больно ударилась о склон, пальцы попытались ухватиться за обледенелый камень и замерзшую грязь, но ничего не нашли. Мое тело перевернулось, и я полетела по воздуху, крик сорвался с моих губ, когда я упала…

И с плеском приземлилась.

Вода сомкнулась над моей головой, пузыри вырвались изо рта, когда мой щит ударился о камень, рукоятка впилась мне в спину и выбила воздух из легких.

Я билась, отчаянно пытаясь вздохнуть, а потом руки схватили меня за одежду и рывком вытащили на поверхность.

Задыхаясь, я встретила панический взгляд Бьорна.

– Даже не говори этого, ― проговорила я между приступами кашля, холод пробирал меня до самых костей. ― Не смей говорить этого!

– Что, по-твоему, я собирался сказать? ― Он вытащил меня из лужи слякоти и воды, в которую я упала, и поставил на ноги.

– Что ты меня предупреждал, ― пробормотала я, крадя его слова, чтобы у него не было возможности смутить меня ими.

– Я не это хотел сказать.

Он снял с меня щит и промокший плащ, отбросив их в сторону, а затем обернул свой плащ вокруг моих плеч, окутывая меня теплом и наполняя мой нос его ароматом. Но даже этого было недостаточно, чтобы унять неистовую дрожь, сотрясавшую мое тело.

– Что дальше? ― спросила я, видя, как Снорри спускается к нам по склону с глазами, полными паники.

– Я хотел заметить, что у тебя есть привычка становиться очень мокрой рядом со мной, ― сказал он. ― Я начинаю задумываться, не специально ли это.

На мгновение мое тело забыло о том, что замерзло до смерти, и кровь прилила к щекам. Я просила его держаться подальше. Рассказала ему о причинах, по которым я не могу находиться рядом с ним, хотя признаться в этом было унизительно, а теперь он еще и шутит на эту тему.

– Не льсти себе!

Он схватил меня за руки, его кожа обжигала.

– Это ты мне льстишь.

– Я не для того скатилась с горы, чтобы намокнуть ради тебя, Бьорн!

– О, я знаю, ― усмехнулся он. ― На самом деле это всего лишь холм с высокими устремлениями. А вот это, ― он указал вдаль на скалистый пик, ― уже гора.

– Единственное возвышение, которое я вижу, ― это твое чувство собственного достоинства, ― прошипела я, когда Снорри крикнул:

– Она ранена?

– Она в порядке, ― ответил Бьорн. ― Только мокрая и замерзшая. Нам нужно разбить лагерь и развести костер, чтобы согреть ее.

– Мы не можем терять время, ― прорычал Снорри, вскидывая руки. ― Нам нужно подняться на вершину до наступления ночи, иначе у нас не будет шансов добраться до Гриндилла, чтобы напасть завтра вечером. Если мы задержимся, то рискуем, что до Гнута дойдет весть о том, что мы в пути, и он будет готов к нападению с гор. Мы потеряем преимущество.

– Лучше потерять преимущество, чем потерять свою деву щита, ― огрызнулся Бьорн. ― От нее будет мало толку, если она замерзнет до смерти.

– Это боги испытывают ее! ― Снорри резко покачал головой. ― Она должна проявить себя снова. ― Он начал было отворачиваться, но затем устремил на Бьорна пристальный взгляд. ― Хлин поставила перед тобой задачу защитить Фрейю. То, что она упала с горы, ― твой провал. ― Не говоря больше ни слова, он зашагал вверх по горе.

Бьорн резко притянул меня к себе, обхватив руками так, что моя голова оказалась прижата к его груди.

– Это не чертова гора, ― пробормотал он, а я, слишком замерзшая, чтобы спорить, смотрела, как остальные воины уходят вперед, пока не осталась только Бодил.

– Боги действительно благосклонны к тебе, Фрейя, ― сказала ярл, протягивая мне бурдюк, пахнущий крепким напитком.

Я сделала глоток, закашлялась, когда напиток обжег мне горло, и сделал еще один.

– Мне так не кажется.

Она пожала мохнатым плечом, затем жестом указала на уступ, с которого я скатилась, и он был выше, чем Бьорн.

– Если бы ты приземлилась на несколько футов левее или правее, ты бы разбила свой симпатичный череп до неузнаваемости, но вместо этого гора швырнула тебя в лужу с водой, достаточно глубокую, чтобы смягчить падение.

– Это не чертова гора! ― крикнул Бьорн. ― Это всего лишь холм!

Брови Бодил поднялись, затем она рассмеялась.

– Хотя самое удивительное, что Бьорн чуть не описался, когда не спас тебя от падения с… ― она ухмыльнулась, ― холма.

Она засмеялась, когда руки Бьорна крепче сжались вокруг меня, а я не понимала, почему его настолько волнует семантика, чтобы затевать из-за этого ссору. Его сердце бешено колотилось там, где мои плечи прижимались к его груди, и замедлило свой стук только тогда, когда Бодил начала стаскивать с себя рубашки, и он спросил:

– Сколько рубашек на тебе, женщина?

– Шесть, ― ответила она. ― И три пары брюк. Я плохо переношу холод.

Сделав еще один глоток спиртного, я неохотно отстранилась от Бьорна и отдала ему меховой плащ, желая разрыдаться, когда ледяной ветер пронизывал мое промокшее тело. Сильно дрожа, я попыталась стянуть кольчугу, но руки меня не слушались, и Бьорну пришлось вмешаться, потянув ее вверх, а затем бросить на землю.

– Закрой глаза, ― сказала я, стуча зубами, а затем подняла взгляд, чтобы убедиться, что он так и сделал.

Его веки были закрыты, черные ресницы отбрасывали тени на щеки. Однако он с безошибочной точностью зацепился за подол моей туники, снял ее, а затем перешел к нижней рубашке. Костяшки его пальцев задевали мою кожу, когда он осторожно поднимал ее над моей головой, освобождая мои неповоротливые замерзшие руки от одежды, в то время как ветер трепал мою обнаженную грудь.

Я хотела снова оказаться в его объятиях, свернуться калачиком и вдыхать его запах. Я хотела, чтобы он открыл глаза и посмотрел на меня. Я хотела, чтобы он прогнал не только холод, сковавший мое тело, но и холод, разъедающий мое сердце. Вместо этого я заставила себя поднять руки, чтобы Бодил могла надеть мне через голову одну из своих рубашек, едва ощущая тонкую шерсть на своей онемевшей коже. Она накинула тунику из более плотной шерсти, а затем накинула на мои плечи плащ Бьорна.

– Его кровь имеет температуру кипятка, ― сказала она. ― Он мог бы голым подняться на эту гору и не почувствовать холода. ― Протянув руку, она снова поднесла к моим губам ликер. ― Выпей, Фрейя. Это поможет тебе не отморозить пальцы на ногах до того, как мы доберемся до вершины.

Все, что я смогла сделать, ― это отрывисто кивнуть, позволяя Бьорну собрать мою промокшую одежду и кольчугу, оставив мне только щит, который я несла, следуя за Бодил вверх по склону. Каждый шаг давался мне усилием воли, мышцы замерзли настолько, что, если бы не боль, они казались бы сделанными из дерева, а не из плоти. Обняв себя за плечи, я шла вперед, моя грудь болела, каждый вдох был рваным глотком холодного воздуха.

Я споткнулась, но Бьорн подхватил меня и не дал упасть.

– Не смей ее нести, ― крикнула Бодил через плечо. ― Нужно, чтобы ее кровь двигалась.

Слезы текли по моим щекам, смешиваясь со снегом, нос забился, из него текло, что заставляло меня дышать через рот, нижняя губа высохла и треснула. Я лизнула ее, почувствовав вкус крови, и снова споткнулась.

Бьорн поймал меня.

– Я держу тебя.

Он начал поднимать меня на руки, и я отчаянно хотела позволить ему это сделать. Вместо этого я вывернулась и уперлась взглядом в спину Бодил.

– Это мое испытание, а не твое.

Это означало, что я должна была идти на своих ногах.

Завтра я поведу в бой всех воинов нашего лагеря, и они должны верить, что я та, за кем стоит идти. Я хотела доказать, что достойна этого. Хотела, чтобы они сражались на моей стороне не из-за знамений богов, а потому что я была сильной и смелой. Никто бы так не думал, если бы я позволила Бьорну отнести меня в лагерь, потому что мне было холодно.

Я сжала руки в кулаки, рукава туники Бодил оказались достаточно длинными, чтобы прикрыть ладони, потому что рукавицы промокли. И я пошла дальше.

Все выше и выше, снег хлестал меня по лицу, ветер пытался сорвать плащ Бьорна с моего тела. Я не чувствовала пальцев ног и спотыкалась через каждые несколько шагов, но отталкивала Бьорна, когда он пытался мне помочь.

Я могу это сделать.

Я сделаю это.

Небо потемнело, солнце опустилось за горизонт, из воздуха исчезло все тепло. Как далеко нам еще идти? Мы до сих пор на склоне горы, и мысль о том, что придется плутать в холоде и темноте в поисках остальных, приводила меня в ужас.

В темноте многое может пойти не так.

Затем Бодил выкрикнула приветствие, и я услышала ее слова сквозь ветер. Я подняла голову и увидела, что в темноте движутся еле видные тени. Мы добрались до лагеря.

Но костра не было.

Пошатываясь, я остановилась, и мимо меня пронесся Бьорн.

– Что с тобой такое? ― прорычал он на тень, которая, как я поняла, оказалась Снорри. ― Ты оставил нас одних на тропе, а теперь хочешь посмотреть, как она будет умирать от обморожения? Она не сможет сражаться, если лишится пальцев рук и ног. Разведи проклятый огонь, или это сделаю я.

– Ты не сделаешь ничего подобного. ― Голос Снорри был ровным и спокойным, а когда я подошла ближе, оказалось, что он сидит на камне, укутавшись в мех. ― У Гнута есть разведчики. Достаточно одному из них увидеть костер на вершине горы, и наше преимущество будет потеряно.

Руки Бьорна сжались в кулаки, и на мгновение мне показалось, что он ударит отца. Но он лишь сказал:

– Я не понимаю, почему ты так рискуешь Фрейей. Ты говоришь, что она важна, что благодаря ей ты станешь конунгом, но при этом не предпринимаешь никаких усилий, чтобы защитить, только не позволяешь украсть ее.

– Боги защищают ее. ― Снорри наклонил голову. ― Ты видел доказательства этого снова и снова, Бьорн, но все равно не веришь ― они не позволят ничему страшному случиться с ней.

– Они позволили ей упасть сегодня.

– Чтобы она смогла пережить то, что не смог пережить никто другой, ― ответил Снорри. ― Стейнунн будет воспевать ее подвиги, ее песни пронесутся по Горным землям, как лесной пожар, и у людей не останется иного выбора, кроме как поверить словам Саги. Они толпами пойдут за ней в бой и будут клясться мне как своему конунгу. Вмешаться в дела богов, укрыв Фрейю, значит отказать ей в этой судьбе и тем самым изменить свою собственную к худшему.

– Значит, ты будешь бросать ее на растерзание волкам снова и снова, уверенный, что боги пощадят ее жизнь?

– Это ее судьба.

– Неважно, сколько страданий это ей принесет? Она твоя жена. Разве тебя не волнует боль, которую она испытывает?