Текст книги "Эхо древних богов (СИ)"
Автор книги: Чучело Мяучело
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 27 страниц)
Лаврентий тепло улыбнулся, его лицо стало мягче, и он положил руку на плечо юноши.
– Конечно, сын мой, – сказал он и произнёс короткую, но проникновенную молитву, благословляя юношу и желая ему безопасности и защиты на этом опасном пути. Матрос благодарно кивнул и, слегка смущённо улыбаясь, вернулся к своим обязанностям.
Но этот момент заметил Драгомир, стоявший у штурвала. Он поднял одну бровь, будто его что-то позабавило в этом зрелище, передал штурвал другому матросу и подошёл к священнику, опершись на борт рядом с ним.
– Ты всё же странный для клирика, Лаврентий, – произнёс он, покачав головой и глядя на море, на котором отражались звёзды. – Редко такое увидишь.
Лаврентий изумлённо приподнял брови и посмотрел на боцмана, слегка склонив голову.
– Почему же? – спросил он, сдерживая улыбку. – Чем это я так выделяюсь?
Драгомир хмыкнул и, сунув руки в карманы своей поношенной куртки, посмотрел на него с искренним интересом.
– Странно, когда молодой мужчина в духовном сане напрашивается на борт судна, идущего к морскому дьяволу на рога, – ответил он, разглядывая Лаврентия. – Я видел миссионеров на Атоллии. Это матерые, повидавшие всякое старики, которые уже удивиться-то ничему не могут. Но ты… ты совсем другой. Женился бы… Я вот только не знаю: вам жениться-то можно?
Лаврентий слегка усмехнулся и перевёл взгляд на звёзды, словно они могли помочь ему найти правильные слова.
– Да, жениться можно, – ответил он после короткой паузы. – Но только на других служителях церкви Святой Матери. Это у гелионистов можно жениться на ком угодно, хоть на крестьянке, хоть на дворянке. А у солнечных аскетов вообще всё строго – им даже любовью заниматься нельзя. Но у нас, у солариан, важнее всего – долг: распространять веру в Святую Матерь по всему свету. Если ты в этом ничего не понимаешь, Драгомир, то и рассуждать не стоит.
Драгомир усмехнулся, но в его глазах промелькнуло уважение к стойкости и убеждениям Лаврентия. Он кивнул, как будто признавал его правоту, хотя и не мог до конца понять этого образа жизни.
– Может, ты и прав, отец. Но всё равно тебе здесь не место, как мне кажется. Ты создан для мира, а не для этой бесконечной воды и опасностей.
На этот раз Лаврентий просто улыбнулся и снова посмотрел на звёзды, не отвечая на слова боцмана. В это время к ним подошла Галвина. Её шаги были почти неслышными, как у человека, привыкшего к ночным вылазкам, а лицо оставалось скрытым в тени капюшона.
– Что это вы тут шепчетесь под звёздами, как два заговорщика? – с усмешкой спросила она, глядя то на Лаврентия, то на Драгомира. – Я думала, что одна не могу заснуть, а оказывается, и у вас бессонница.
Драгомир усмехнулся, скрестил руки на груди и посмотрел на священника, как бы приглашая его ответить.
– Мы просто говорили о звёздах, – сказал Лаврентий, его голос был спокойным, но в глазах мелькнула тень улыбки. – И о том, как каждый из нас находит свой путь под этим бескрайним небом.
Он отвесил лёгкий поклон и, сжав свой амулет, направился обратно к своей келье на борту, оставив Галвину и Драгомира на палубе одних. Галвина проводила его взглядом, в котором смешивались недоумение и интерес, а затем повернулась к боцману.
– Странный он, правда? – тихо проговорила она, глядя вслед священнику, который скрывался в тени корабля. – Такой… прямой, без намёка на хитрость.
Драгомир лишь пожал плечами и, глядя на ночное море, задумчиво ответил:
– Да, странный. Но, знаешь, может, такие и нужны в этом проклятом мире.
Глава 3. Лиловая буря
Их путь по Бесконечному Океану продолжался, и на первый взгляд казалось, что ничто не способно нарушить монотонное плавание. Однако через пару дней после их ночных бесед природа решила напомнить о себе. Днём, когда солнце едва проглядывало сквозь тонкую дымку облаков, Драгомир, стоявший на мостике, внезапно указал рукой в сторону горизонта. Его крик разорвал тишину:
– Лиловая буря! – закричал он, его голос дрожал от тревоги. – Приближается!
Новички, слышавшие об этом явлении лишь в страшных байках, с перепуганными лицами бросились к бортам, пытаясь понять, что их ждёт. Самсон выбежал из своей каюты, быстро оценил ситуацию и рявкнул, отдавая приказы:
– Всем немедленно в каюты! Не вылезать, пока я не прикажу! Живо!
Крысолюд Глезыр, с дрожащими лапами, вытащил из-за пояса свой старый компас. Он взглянул на его стрелку, которая беспорядочно вращалась, словно потеряла связь с реальностью, и завопил с явным ужасом в голосе:
– Оно приближается! Оно идёт за нами!
Матросы, дрожа от страха, попрятались в трюме и в каютах, закрывая окна ставнями и пытаясь не думать о том, что их ждёт за бортом. Даже опытные моряки не любили сталкиваться с лиловой бурей, ведь никто не знал, чем она закончится. Самсон оставался на палубе до последнего, проверяя, что все спрятались, прежде чем забежать в капитанскую каюту и заколотить дверь.
Через несколько минут небо стало стремительно окрашиваться в лиловые и фиолетовые оттенки, будто море и воздух слились воедино в странном танце. На горизонте, где раньше виднелись только грозовые тучи, начали разрываться молнии. Но молнии эти были странными – они не били из неба в море, как обычно, а наоборот, как если бы вода извергала на небо яростные вспышки света, словно сама глубина пыталась докричаться до небес.
Из окон трюма и кают экипаж наблюдал за происходящим, прижимаясь к стеклу, едва осмеливаясь дышать. Вдоль моря проплывали фантомные образы старинных кораблей, покрытых ракушками и водорослями, их мачты были сломаны, а паруса разорваны. Между ними мелькали силуэты гигантских морских чудовищ – огромных змей, гигантских спрутов и существ, которых никто на борту не мог бы описать.
Элиара, видя это, тихо зашептала в темноте своей каюты, словно пытаясь запомнить каждую деталь этого жуткого явления, её руки крепко сжимали амулет из черного коралла. Гругг, сидя в своей маленькой каюте, обнял молот и закрыл глаза, будто молча просил защиты у своего клана. А Лаврентий, не покидая своей кельи, читал молитвы, надеясь, что у Святой Матери хватит сил, чтобы защитить их от этой напасти.
Крысолюд, затаившись в углу трюма, обхватил колени и шептал себе под нос обрывки каких-то древних заклинаний, которые, по его мнению, могли отпугнуть фантомы. Он дрожал, словно маленький зверёк, загнанный в угол.
Но через несколько часов буря стала постепенно утихать. Грозовые тучи начали рассеиваться, и на смену мрачному небу пришла удивительная картина: море засветилось в темноте, словно кто-то разбросал по его поверхности россыпь светящихся жемчужин. Вода сияла множеством оттенков: зелёным, синим, розовым, точно в глубине морей зажглись тысячи крохотных звёзд.
Когда угроза миновала, экипаж начал осторожно выходить на палубу, вдыхая свежий морской воздух. Первой выбралась Галвина, её лицо было бледным, но она старалась не показывать страха. Она остановилась на палубе, разглядывая светящееся море, и голос её прозвучал как эхо в тишине:
– Почему море так светится? Что это за магия?
Самсон, стоя у поручня, посмотрел на неё, а затем на море, где по волнам проплывали светящиеся медузы, а их тела переливались нежными оттенками фиолетового и голубого. Он вздохнул с облегчением, что всё закончилось.
– Всегда после лиловой бури всплывает множество светящихся медуз, – пояснил он, но в его голосе был скрытый трепет. – Они поднимаются с глубины, следуя за вспышками молний. Никто не знает почему, но это всегда так.
Лаврентий подошёл ближе, его лицо было уставшим, но глаза светились благодарностью.
– Мне было страшно, – признался он, сжимая свой амулет, словно он всё ещё чувствовал остаточный холод бури. – Но я молился за всех нас, просил Святую Матерь защитить нас. И, кажется, она услышала.
Элиара, которая стояла рядом, кивнула, но взгляд её оставался задумчивым, будто она анализировала увиденное с точки зрения магии.
– Что это вообще такое – лиловая буря? – спросил Лаврентий, поворачиваясь к ней.
– Никто не знает, – ответила чародейка, пожимая плечами. – Это магическая аномалия, которая встречается в Бесконечном Океане. Возможно, остатки древних заклинаний, забытых богов или проклятий затонувших городов. Моя мать рассказывала о таких вещах, но даже она не знала точно.
Крысолюд Глезыр, опираясь на бочку и попивая из своей бутылки, вставил своё мнение, его голос был хриплым, а глаза чуть расширенными.
– Самое главное, – сказал он, оглядываясь на светящееся море, – это не быть на палубе во время лиловой бури. Голоса из туманной пыли… Если услышишь их, можешь повредиться умом и прыгнуть за борт. Они тянут тебя, как магнит… в помещениях эти голоса не слышны.
Торрик, который в этот момент стоял, опираясь на поручень, затянулся своей неизменной трубкой и выпустил клуб дыма в ночной воздух.
– А как же быть судам, у которых нет трюма и негде спрятаться? – спросил он, глядя на светящиеся медузы. – Маленькие рыбачьи лодки, например?
Драгомир задумался, почесал затылок и кивнул.
– Таким лучше не выходить в Бесконечный Океан, – проговорил он, глядя на горизонт, где постепенно исчезали последние следы бури. – Но если уж случилось – иметь с собой воск, чтобы заткнуть уши. Может, это спасёт от их шёпота.
Галвина, облокотившись на поручень и глядя вдаль, задумчиво пробормотала:
– Бедолаги те, кто оказывается в таких водах на плоту или на лодке. У них будут враги и помимо жажды и голода. Неизвестная злая магия, природа или что-то ещё, чему ни один разум не может дать названия. Но иногда кажется, что это просто каприз судьбы.
Её слова растворились в ночи, но не оставили никого равнодушным. Каждый на борту понимал, что впереди их ждет еще много испытаний, но лиловая буря стала для них напоминанием о том, как тонка в этом бескрайнем океане грань между жизнью и смертью.
Когда море снова успокоилось, и светящиеся медузы начали исчезать в глубине, «Рыба-меч» снова легла на курс, продолжая свой путь на юг. Впереди их ждали неизведанные земли и новые опасности, но каждый на борту знал, что вместе они способны выстоять перед лицом любых испытаний.
После пережитого ужаса лиловой бури Самсон решил, что экипаж заслуживает небольшого праздника. Пережитое единство в страхе и общая радость после того, как буря осталась позади, располагали к тому, чтобы дать людям передышку, чтобы хоть на время забыть о тревогах Бесконечного Океана.
– Знаете, я тут подумал, – сказал капитан, собрав команду на палубе. – Мы редко себе такое позволяем, но сейчас, полагаю, можно устроить небольшой пир. Гругг, надеюсь, ты не против сварганить нам что-нибудь вкусное, а?
Огр радостно кивнул, его лицо озарилось широкой улыбкой, и он тут же бросился в камбуз, напевая себе под нос на языке своего клана. Он с удовольствием взялся за разделку рыбы и за приготовление особого супа, в который добавлял сушёные травы, заботливо привезённые с побережья. В воздухе разносились аппетитные ароматы, которые наполнили трюм и подняли настроение всем присутствующим.
Пока Гругг готовил, Самсон с виноватой улыбкой обернулся к экипажу:
– Когда мы ходим на короткие рейсы, я всегда угощаю всех крабами и неркой, – проговорил он с легкой грустью в голосе. – А вот в таком походе, как этот, на тысячи стрел от дома, приходится экономить, да и праздновать так широко можно только по его завершении. Но всё же, думаю, нам не повредит добавить немного тепла в это холодное путешествие.
Когда пища была готова и накрыт скромный стол, матросы и офицеры уселись вокруг, наслаждаясь хоть и простым, но вкусным ужином. Гругг принес огромный котел с наваристым супом, аромат которого тут же прогнал последние остатки страха перед бурей. Еда оказалась сытной и согревающей, и разговоры за столом постепенно оживились, словно буря навсегда осталась позади.
Драгомир, держа в руках кружку с вином, первым решился поделиться своей историей.
– Знаете, когда мне было четырнадцать, – начал он, его голос был задумчивым, а глаза – полны воспоминаний, – я был всего лишь юнгой на старом бриге «Морской кот». И вот как раз в ту пору я впервые столкнулся с лиловой бурей. Мы тогда шли на север, через самые холодные воды, и буря настигла нас среди бела дня…
Экипаж затих, слушая его рассказ о страхах юности, о том, как он вместе с матросами спрятался в трюме и слышал, как корабль стонал под ударами волн, а фантомные голоса что-то пели на непонятном языке прямо у него над головой.
Элиара, которая сидела рядом и опустила в котелок с супом тонкую ложку, подхватила разговор, её голос был тихим, но в нём звучал сдержанный интерес:
– Я слышала, иногда во время лиловой бури открываются водовороты. Такие, что засасывают целые корабли, и их судьба остаётся неизвестной. Возможно, корабли попадают в другие миры или возвращаются к временам, когда моря ещё не знали людей.
Крысолюд Глезыр, сидевший неподалёку, с прищуром взглянул на чародейку, а затем покачал головой, будто её слова показались ему недостаточно мрачными.
– Согласно поверьям моего народа, – заговорил он, его голос был низким, а лапы нервно перебирали кости от рыбы, – на дне моря спит огромная крыса, покрытая чешуей и с плавником на спине. Когда она поворачивается во сне, поднимаются волны, и начинается лиловая буря. А если она проснётся по-настоящему, то море выйдет из берегов и затопит все земли.
Элиара усмехнулась, но в её взгляде было что-то печальное, словно она и сама чувствовала, что в этих легендах скрывается тень древней истины. Она не стала спорить с Глезыром, лишь молча наблюдала за ним, когда тот вновь взялся за свою бутылку.
В этот момент Гругг, сидя рядом с котлом и аккуратно помешивая остатки супа, поднял голову, словно собираясь с мыслями. Он говорил медленно, подбирая слова, и его голос был глубоким и грубым, но в нём звучала особая сила:
– У меня тоже есть история… мистическая, – говорил он, поглаживая рукоять своего молота. – В детстве мне её рассказывал дед, когда мы сидели у костра. Это история о полумифическом герое нашего народа, по имени Кранг. Хотите услышать?
Лаврентий, отхлебнув вина, окинул Гругга добродушным взглядом и кивнул:
– Конечно, расскажи, Гругг. Всегда интересно услышать старинные легенды.
Огр кивнул и начал свой рассказ, его глаза были полны таинственного света, отражавшего пламя ламп на палубе.
– В племенах огров тогда случилась беда, – начал он, и его голос стал ещё ниже, будто он рассказывал древнюю сказку. – Всё племя начало умирать, и стар и млад. Болезнь пожирала их, как пожар пожирает лес. И никто не знал, что делать. Но тогда поднялся один молодой воин по имени Кранг. Он был смелым и сильным, но главное – у него было сердце, полное сострадания.
Гругг сделал паузу, словно давая слушателям почувствовать важность момента, и затем продолжил:
– Кранг сел на плот и поплыл через море. Он плыл долго, не зная, куда идёт, но следуя за сном, в котором видел загадочный остров. Когда его плот разбился о рифы, он оказался на острове, где обитали существа, похожие на огров, но с головой олифанта, с хоботом и большими ушами. Мы их называем «онеш».
Огр начал старательно изображать хобот, большие уши и бивни, что вызвало лёгкий смешок среди собравшихся, но никто не перебивал его.
– Кранг прожил у онеш несколько месяцев. Он учился у них мудрости и слушал их древние песни. Они научили его, что нельзя есть тела разумных – в них живёт мстительный дух, который потом убивает того, кто его съел. Кранг вернулся на плоту к своему племени и рассказал о том, что узнал. После этого огры перестали есть тела разумных и стали сжигать умерших, чтобы их души могли спокойно уйти на тот свет. И болезнь отступила, как ночной кошмар, когда зажигаешь свет.
Гругг умолк, его взгляд устремился вдаль, будто он и сейчас видел тот далекий остров, оставшийся лишь в легендах его народа.
– До сих пор говорят, что где-то за горизонтом есть остров онеш, где хранится их мудрость, – тихо добавил он. – Но никто не знает, правда это или просто сказка, чтобы учить молодых огров мудрости.
Галвина, которая сидела рядом, опустила голову, её лицо было задумчивым, а в глазах плескалась грусть. Она тихо произнесла, словно говоря себе, а не остальным:
– Мир полон тайн и чудес, о которых мы даже не подозреваем. Возможно, такие легенды – наш способ не сойти с ума от страха перед тем, что скрывается за горизонтом.
Элиара кивнула, но добавлять ничего не стала, а Лаврентий тихо пробормотал молитву благодарности за этот короткий момент покоя и тепла среди бескрайних холодных вод.
Когда ужин закончился, а огоньки ламп на палубе стали гаснуть, «Рыба-меч» вновь легла на свой курс. Ночь опустилась на море, но в сердцах экипажа надолго остался свет этого вечера, когда они, забыв о страхах и опасностях, просто сидели вместе и слушали под звёздным небом древние истории.
Солнечным днём «Рыба-меч» медленно двигалась по спокойным водам Бесконечного Океана. На борту царила привычная суета: матросы настраивали паруса, проверяли канаты и очищали палубу от солёных брызг. Лаврентий, как обычно, нашёл себе укромный уголок на скамейке возле борта, где мог в тишине посвятить время своему любимому занятию – математике. На коленях у него лежала маленькая грифельная доска, на которой мелом вырисовывались стройные ряды цифр и символов, его пальцы быстро скользили по её поверхности, выводя сложные уравнения.
Солнце ярко освещало палубу, а лёгкий ветерок слегка развевал его сутану, добавляя в этот момент ощущение покоя и умиротворения. Лаврентий сосредоточенно решал задачи, когда вдруг его тень закрыла массивная фигура Гругга. Огр медленно шагал мимо, но, заметив доску с цифрами, остановился и с любопытством наклонился, рассматривая необычные символы.
– Что это у тебя? – спросил Гругг своим глубоким, но добродушным голосом, почесывая затылок.
Лаврентий поднял голову, чуть улыбнувшись, и ответил:
– Это цифры, Гругг. Я решаю задачи, чтобы поддерживать ум в форме.
Гругг внимательно посмотрел на доску, щурясь от солнечного света. Он долго разглядывал строки чисел, и на его лице отразилось неподдельное восхищение.
– Гругг любит цифры, но мало цифр знает, – признался он, почесав подбородок. – Знал до трёх, а когда плавал с людьми, выучил до десяти. Вот так, – он продемонстрировал, загибая пальцы, – один, два, три… ну и дальше.
Лаврентий, заметив интерес огра, кивнул и слегка подвинулся на скамейке, освобождая место.
– Знаешь, я могу научить тебя большему, Гругг, – предложил он с улыбкой. – Цифры и задачи – это не только для купцов или учёных. Это очень полезно для ума, да и просто интересно.
Гругг радостно кивнул, его лицо расплылось в широкой улыбке, и он с удовольствием уселся рядом, так что скамейка громко затрещала под его тяжестью. Лаврентий не смог сдержать смешка, но продолжил урок, начертив на доске простые задачи. Гругг с неподдельным интересом смотрел на каждую из них, старательно повторял за священником цифры и делал свои первые шаги в сложных для него вычислениях.
– Ты быстро учишься, Гругг, – отметил Лаврентий с одобрением, когда огр безошибочно решил задачу на сложение. – Когда я преподавал в Агоране для детей купцов, они были куда менее сообразительными и увлечёнными. С ними приходилось всё повторять по три раза, и всё равно им было скучно.
Гругг, слушая похвалу, расплылся в улыбке, которая сделала его лицо ещё более добродушным. Он покраснел от гордости и, похлопав себя по груди, заявил:
– Учиться с Лаврентием интересно! Это, наверное, как у нас с камнями… соревноваться можно! Огры любят соревноваться!
Лаврентий приподнял брови, заинтересованный, и с улыбкой спросил:
– А как вы соревнуетесь, Гругг? Сложение и вычитание у вас ведь вряд ли так популярны, да?
Гругг с удовольствием принялся рассказывать, а его голос был громким и живым, как если бы он снова оказался среди своих соплеменников у костра.
– У нас любят метать большие камни, – пояснил он, изображая руками огромный валун, который держит перед собой. – Кто дальше кинет, тот и победил! Огры сильные, а камни тяжёлые. Иногда целыми днями так играем. Но есть у нас и другое соревнование, оно называется «тугтугинк». Очень весёлая забава! Когда в море большие волны, мы вырезаем специальные доски и катаемся на них, – он начал изображать руками, как будто стоял на доске, балансируя на волнах. – Кто упадёт с доски последним, тот и победил! Весело очень, все кричат, смеются! А если кто на волне прокатится далеко, того весь клан потом уважает.
Лаврентий слушал с интересом, представляя себе огромных огров, что мчатся по волнам на деревянных досках, сражаясь с морскими стихиями. Это казалось ему настолько диким и в то же время завораживающим зрелищем, что он улыбнулся и кивнул.
– Должно быть, тугтугинг очень интересная забава, Гругг, – проговорил священник, его голос звучал тепло и доброжелательно. – Жаль, что здесь, в открытом океане, у нас нет таких волн, чтобы ты мог показать, как это делается. Я бы с удовольствием посмотрел на это.
Гругг рассмеялся, его смех прокатился по палубе, как гром, и некоторые матросы, занятые своей работой, с удивлением обернулись на этот звук.
– Эх, Лаврентий! – ответил он, хлопнув священника по спине так, что тот едва не свалился с лавки. – Может, когда-нибудь ты увидишь, как мы, огры, соревнуемся с волнами! А если очень захочешь, я и тебе доску вырежу. Будешь учиться вместе со мной!
Лаврентий, пытаясь восстановить равновесие после дружеского удара, улыбнулся в ответ и покачал головой.
– Думаю, это для меня уже слишком, – сказал он, смеясь, хотя в его голосе звучала неподдельная благодарность за предложение. – Но я рад, что нашёл себе ученика в лице столь увлечённого огра. Учиться вместе с тобой – настоящее удовольствие.
Гругг в ответ только широко заулыбался, а затем, довольный и счастливый, отправился обратно на кухню, чтобы проверить, как обстоят дела с запасами еды. Лаврентий остался на скамейке, размышляя о том, как удивительно могут пересекаться разные миры и культуры даже посреди бескрайних морей.
Этот день подарил экипажу «Рыбы-меча» ещё один момент сплочённости и простых радостей, напоминая всем о том, что, несмотря на разницу в происхождении, умениях и привычках, они все – часть одного большого приключения, где каждый приносит свою частицу силы и знаний.
Вечер опускался на «Рыбу-меч», окутывая её мягким светом заходящего солнца. Золотые лучи скользили по морю, окрашивая воду в тёплые оттенки оранжевого и красного, будто само море горело в отблесках заката. На палубе царила редкая тишина, нарушаемая лишь скрипом канатов и тихим плеском волн, бьющихся о борта.
Самсон стоял у перил, задумчиво глядя на горизонт, а рядом с ним, опершись на поручень, стоял Драгомир. Боцман держал в руках свою трубку, но на этот раз не спешил закуривать, а лишь разглядывал огненный свет, заливающий волны.
– Когда мы найдём ту самую землю, – тихо проговорил Самсон, не отрывая взгляда от горизонта, – что нам делать? Надо ведь как-то сообщить гильдиям, что мы на месте. Если мы не отправим весточку, они решат, что мы пропали где-то в этом море, и поиски не начнут.
Драгомир усмехнулся, его глаза блеснули в свете заката, и, будто в ответ на собственные мысли, он покачал головой.
– Легко сказать, капитан, но труднее сделать, – ответил он. – Возвращаться самому или кого-то послать обратно… А что если того, кто поплывёт, настигнет буря или что похуже? Бесконечный Океан не прощает ошибок. Это тебе не Светлое море, где можно рассчитывать на помощь от соседей.
В этот момент к ним присоединился Торрик, важно покуривая свою трубку. Он неспешно подошёл к краю палубы и присоединился к разговору, выпустив облако густого дыма, который запахнуло морским ветром.
– Говорите о планах? – спросил он, прищурившись и поглядывая на обоих. – Торопиться в таких делах не стоит, как по мне. Надо бы высадиться, разбить лагерь, разведать местность. Найти подходящее местечко, где есть вода рядом, начать строить. Тогда уже можно и о возвращении думать. Может, кого-то обратно отправить, или самому вернуться. А там и первые поселенцы подтянутся, когда весточку получат.
Самсон кивнул, обдумывая его слова, но беспокойство не покидало его.
– Это разумно, Торрик, – признал он. – Но ведь твои сородичи, тёмные гномы, уже освоили земли за морем. У вас же есть поселения на Аллодии, прямо под носом у гнезда демонов? Разве вам не было страшно начинать с нуля в таких землях?
Гном на мгновение задумался, затем пожал плечами, его лицо оставалось спокойным, хотя в глазах блеснуло что-то суровое.
– Я сам на Тулэ никогда не бывал, – признался он. – Но слышал, что демоны особо гномов не тревожат. Говорят, там земля благодатная – гномы добывают уголь и железо, льют сталь, строят мануфактуры, пасут игольчатых буйволов, сеют земляные яблоки… Да, погодка суровая, но жить можно. А демоны, что рядом, – они своими делами озабочены, их уголь и металл мало интересуют.
Драгомир присвистнул, его брови удивлённо поднялись.
– И что, много переселенцев туда поехало? – спросил он, склонившись чуть ближе к Торрику, словно ждал ответа, способного изменить его мнение о дальних землях.
Торрик вздохнул, его взгляд стал более задумчивым, и он покачал головой, словно рассказывая что-то, о чём предпочёл бы молчать.
– Скажу тебе, человек, по секрету, – начал он, выпуская струю дыма, – не всем по душе этот цирк с бесконечными интригами влиятельных Домов. Многие бегут, да и не только гномы. Тёмные эльфы туда бегут, люди иногда. Каждому хочется пожить в мире, где нет шёпота интриг за каждым углом. Но жизнь в новом месте, вдали от дома, не для каждого. Нужно быть готовым жить с топором в руке и глазами на затылке.
Самсон внимательно слушал его, а затем посмотрел на гнома с любопытством и легкой улыбкой.
– А что же ты сам, Торрик? – спросил капитан, слегка наклоняясь вперёд. – Почему не переехал на Тулэ, раз там так благодатно? Или демонов побоялся?
Гном прищурился, его глаза сверкнули под густыми бровями, но в этом взгляде не было злости, скорее – тень воспоминаний, о которых он не любил говорить.
– На то есть сугубо личные причины, капитан, – ответил он, затянувшись трубкой и выпуская дымное облако в сторону моря. – Не всё решается страхом. Есть дела и поважнее демонов, понимаешь? Да и не люблю я места, где каждый день нужно смотреть в глаза не только врагу, но и тем, кто называет тебя братом.
Драгомир ухмыльнулся, но посмотрел на гнома с уважением, понимая, что за его словами кроется нечто более глубокое, чем он был готов озвучить вслух.
– У каждого свои причины, – проговорил боцман, глядя на море, где ночное небо уже начинало по цвету сливаться с водой. – И каждому своя ноша. Но ты прав: сначала надо основательно устроиться на месте, а потом уже думать, как отправить весточку назад. Море ведь никого не ждёт.
Самсон кивнул, обдумывая их слова, и на мгновение они замолчали, слушая шёпот волн и треск дерева под ногами. Пламя солнца уже угасало за горизонтом, и на небосводе начали загораться первые звёзды, отражаясь в гладкой поверхности моря, как огоньки далёких маяков.
– Если эта земля окажется такой, как мы надеемся, – тихо произнёс капитан, глядя на уходящий свет дня, – возможно, наши усилия не будут напрасны. Но впереди ещё долгий путь. И, как сказал Торрик, торопиться не стоит.
Гном вновь кивнул, его лицо озарилось тёплым светом от догорающей трубки.
– Верно, капитан. На всё своё время, – произнёс он, и в его голосе слышалась уверенность, которой сейчас не хватало многим на борту. – А когда найдём эту землю, может, и я решу, что пора осесть где-нибудь на берегу, лить сталь и строить что-нибудь, что останется после меня. Если, конечно, на пороге не объявятся аборигены с претензиями.
Драгомир засмеялся, и его смех разнёсся по вечернему воздуху, привлекая внимание матросов, занятых своими делами. Самсон тоже позволил себе улыбнуться, но в глубине его глаз оставалась тревога: он знал, что за шутками скрываются настоящие страхи и сомнения.
– Надеюсь, когда найдём эту землю, она окажется более гостеприимной, чем Аллодия, – сказал он, вновь взглянув на горизонт, где последний луч солнца исчезал в глубине морей. – И пусть даже путь будет долгим, я верю, что все наши испытания стоят того, чтобы увидеть новый мир.
Ночь опустилась на «Рыбу-меч», а её экипаж продолжил свой путь в темноту, где светились лишь звёзды да слабое сияние фонарей на мачтах.
