Текст книги "Эхо древних богов (СИ)"
Автор книги: Чучело Мяучело
сообщить о нарушении
Текущая страница: 25 (всего у книги 27 страниц)
Глава 31. Загадка Нексуса
Торрик собирал плавильню из камней, аккуратно выкладывая булыжники один за другим, будто возводил нечто большее, чем просто печь. Глезыр, усевшись на пенёк и смачно прищуриваясь, свертывал дурелист в сигарету и рассказывал гному, как в бою он ловко уворачивался от атак белоголовых акулоидов, и как поразил одного из них рапирой прямо в глаз.
– Да не было тебя там, хвостатый, в той гуще, – усмехнулся Торрик, но добавил с тенью уважения. – Ладно-ладно, не важно. Всё равно достойно, что все живы остались.
Крысолюд заворчал, но продолжил своё занятие. Внезапно над фортом пролетел пернатый ящер и издал громкий крик, похожий на стон потерянной души. Глезыр вздрогнул, выронил косяк и оглядел небо:
– Проклятые твари! Хорошо, что скоро мы свалим отсюда! Вон они, всё летают над головой, словно смерти нашей ждут.
Торрик глянул на крысолюда и хмыкнул, приподняв густую бровь:
– А вот и не угадал, друг. Мы отсюда не уйдём, пока не осмотрим эту вашу пирамиду. Её ещё обойти хотя бы нужно! Кто знает, что внутри?
Глезыр нахмурился, но ничего не ответил, только ворчал себе под нос и крутил в лапках новый косяк. А Торрик снова взял в руки мифриловый трезубец, будто дорогую игрушку, и стал изучать его блестящий, как звезда, металлический зубец. На центральном зубе мелькали какие-то символы, словно выгравированные древними мастерами. Гном, прищурившись, повернул трезубец к свету:
– Смотри-ка, тут что-то написано, да ещё и руны какие-то… странные. Ты их случайно не знаешь, хвостатый?
Глезыр только что прикурил свой косяк, но когда взгляд его упал на символы, он замер. Косяк выпал у него из лап, и он застыл, как статуя.
– Что это с тобой? – нахмурился Торрик, поправляя трезубец в руках. – Похоже, будто кошку-людоеда увидел!
Глезыр резко нагнулся, подобрал косяк и вытер лапой влажный нос:
– Это… это же на нашем языке написано! На языке крысолюдов! Да что же это за наваждение?!
– Как такое может быть?! – Торрик приподнялся, лицо его покраснело от волнения. – Твоего народа ведь не было здесь, на этой земле! Как такое вообще возможно?
Глезыр нервно сглотнул и принялся объяснять:
– У нас, крысолюдов, два языка. «Низкий» – это тот, на котором все говорят, а «высокий» – это древний язык наших предков. Он почти вымер, но его до сих пор знают жрецы, маги, мудрецы и главы некоторых древних семей. Я… я тоже немного его знаю, потому что я как раз из такого рода. Учёный род… хоть и не прижился я в нём.
– Ну, так что тут написано? – нетерпеливо спросил Торрик, его пальцы всё крепче сжимали трезубец, будто тот мог раскрыть все свои тайны, стоит лишь сильнее надавить. – Читай же, крысолюд!
Глезыр взял трезубец в дрожащие лапы и передал косяк гному:
– Вот, держи, сам попробуй. А я прочту.
Торрик, поддавшись порыву, затянулся дурелистом, но тут же закашлялся и едва не упал, выпуская облако дыма. Глезыр склонился над трезубцем, бормоча что-то на древнем языке, пока на его лице не проступила изумлённая улыбка.
– Ну и что там, крыса? – кашляя, спросил гном.
Глезыр, глубоко вдохнув, перевёл надпись, и голос его прозвучал тихо, как шёпот:
– «Каменный великан без входа и окна, никому не под силу проникнуть внутрь него. Но стоит лишь задуматься, и ты уже внутри».
Торрик нахмурился, размышляя над словами. Глезыр, ещё более нервный, вернул трезубец гному:
– Что это значит, а? Головоломка какая-то… или проклятие?
Гном потер подбородок, его глаза блестели:
– Головоломка, говоришь? Кажется, наша пирамида скрывает больше, чем мы думали.
Глезыр забрал дурелист обратно, аккуратно прикурил его от огнива, вдохнул густой дым и продолжил объяснять:
– Это же явная подсказка, гном! На высоком языке крысолюдов. Кто-то нарочно оставил её, зная, что тут, кроме меня, никто бы и не понял этих символов. Ну и да, звучит как ерунда, согласен.
Торрик хмыкнул, покачав головой:
– Ага, записка с загадкой – на трезубце! Как будто нам мало приключений. А что вообще надпись на языке крысолюдов делает на оружии акуломордых, а?
Глезыр пожал плечами, его глаза блестели тревогой, он зябко поежился:
– Сам не знаю. Но лучше нам в эту пирамиду не лезть! Чует моё хвостатое сердце – это плохо кончится. Слишком много здесь… мрачных знаков.
В этот момент их разговор услышал Самсон, который был неподалеку, проверял припасы и делал записи в своем дневнике. Он направился к ним и остановился, сложив руки на груди:
– Добрый день, Торрик. Добрый день, Глезыр. О чем это вы тут шепчетесь? У нас новости, что ли?
Гном встал по стойке смирно и, стараясь говорить как можно торжественнее, указал на трезубец:
– Добрый день, капитан! Вот тут у нас интересная находка. Трезубец-то, оказывается, не простой, а с надписью: «Каменный великан без входа и окна, никому не под силу проникнуть внутрь него. Но стоит лишь задуматься, и ты уже внутри». Это если верить хвостатому, конечно.
Капитан нахмурился, глядя на Глезыра, который нервно вертел хвостом и втягивал голову в плечи:
– И что это значит, Глезыр? Почему ты считаешь, что нам туда не стоит соваться?
Крысолюд встряхнул лапами, расправляя усы, и важно, но с легкой дрожью в голосе, ответил:
– Потому что эта пирамида – вход в подземелье голода и холода! А подземелье это ведет на Луну!
Торрик хлопнул себя по лбу, едва сдерживая смех:
– Подземелье голода и холода? Луна? Ты снова начинаешь сочинять свои сказки, крыса! Какая там ещё Луна?
Глезыр с презрительным видом пыхнул дурелистом и заявил:
– Какая-какая! Такая, что на небе висит, круглая и холодная! Мы, крысолюды, с древних времен знаем, что на Луне живёт двухголовый Король Крыс, один из наших древнейших богов! Он вечно за нами оттуда следит. И попасть на Луну можно через это подземелье, да! Или вы хотите встретиться с Королем Крыс лицом к лицу? Я точно не хочу!
Самсон устало вздохнул, покачав головой:
– Кажется, ты опять что-то придумываешь, как в тот раз с Черным Принцем. Но сам факт, что на трезубце есть надпись – это важно. Это ведь настоящая подсказка! Кто знает, вдруг она поможет нам понять, как попасть внутрь пирамиды?
Глезыр дернулся, глаза его метались из стороны в сторону, пока он пытался найти новые доводы, чтобы удержать капитана:
– А я говорю, что лучше туда не лезть! Лучше вообще затопить этот трезубец в море или закопать его поглубже в землю, чтобы никто и никогда его больше не нашёл!
Самсон строго посмотрел на крысолюда и покачал головой:
– Нет, Глезыр. Мы дойдем до конца. Через пару дней мы отправимся к пирамиде, нужно закончить с приготовлениями. А пока постараемся разгадать эту головоломку.
В этот момент, укрывшись в тени одного из строений, за ними молча наблюдала Элиара с ожерельем в руках. Ее сердце бешено стучало, а пальцы дрожали. Она услышала разговор про надпись на трезубце и теперь едва сдерживала рвущийся из груди страх.
Элиара вышла за пределы частокола, выбирая место, где можно уединиться подальше от взглядов команды. В густых зарослях, среди влажных листьев, она крепко сжала в руках жемчужное ожерелье и прошептала:
– Сиарлинн, ты слышишь меня?
Голос эльфийки эхом раздался у неё в голове, холодный и насмешливый:
– Как успехи, дитя?
Элиара опустила взгляд на землю и тяжело вздохнула:
– Я подвела тебя. Подсказка оказалась на трезубце мертвого царя акулоидов, да еще и написана на языке крысолюдов! Я не могла предугадать такое.
Эльфийка издала раздраженный звук, похожий на хриплое шипение:
– Ты нас серьёзно подводишь. Если бы я знала, что всё так обернётся, то утопила бы ваш корабль ещё на подходе к этому берегу. И не пришлось бы иметь дело с твоими неудачами.
Элиара от этих слов задрожала, чувствуя, как внутри нее нарастает страх:
– Что же мне теперь делать?
Сиарлинн словно усмехнулась, в голосе ее прозвучала насмешка:
– Что делать? Не дать им попасть в пирамиду. Любой ценой, дитя! Никто не должен пробудить то, что там находится. Это угрожает нашим замыслам и планам Аммониса. Если ты действительно хочешь стать одной из нас, то не должна допустить их успеха.
Элиара робко поинтересовалась, чувствуя, как её голос дрожит:
– А что насчёт силы, которую ты обещала мне? Когда я смогу ощутить её в полной мере?
Эльфийка ответила хитро, в её голосе прозвучало едва уловимое веселье:
– Будет тебе сила, да столько, что ты и не мечтала, лишь бы совладать с ней смогла. Но только в экстренной ситуации. Пока я не вижу ничего такого, с чем ты не могла бы справиться своими руками, дитя.
Чародейка крепче сжала ожерелье, пытаясь найти уверенность:
– Я клянусь, что больше не подведу. Я не позволю им проникнуть в пирамиду. Кроме того, подсказка выглядит как бессмыслица. Может быть, они так и не поймут, что она означает.
В этот момент Элиару посетило странное пульсирующее ощущение, исходящее от жемчужин в её руках. В её сознании вспыхнули воспоминания о том, как на кристаллическом острове она едва не растворилась в мощной магической энергии, в какой-то древней и безжалостной силе. Сейчас пульсация была похожей на ту, но более сдержанной, как слабое эхо, которое только начинало нарастать.
На миг чародейке показалось, что жемчужины в ожерелье слегка теплеют, как будто в них пробуждается нечто древнее. Это ощущение заставило её содрогнуться – Элиара не знала, что именно скрывается за таинственным союзом с подводными эльфами, но чувствовала, что её втягивают в нечто гораздо более зловещее, чем она себе представляла.
Она стиснула зубы и заставила себя сохранять спокойствие. Теперь пути назад не было. Она должна была любой ценой помешать Самсону и остальным разгадать тайну пирамиды.
Команда собралась в центральном здании, которое становилось всё более обжитым. Самсон стоял у стола, держа в руке мифриловый трезубец, и серьёзно смотрел на своих спутников. Торрик сидел в углу на бочке, потягивая из деревянного ковша своё фруктовое вино, которое уже успело слегка настояться. Он осторожно сделал глоток и скривился, всё ещё считая, что оно слишком кислое. Рядом с ним Глезыр нервно постукивал лапкой по полу, поглядывая на Элиару, которая сидела с плотно сжатыми губами и внимательно следила за разговором.
– Так вот, – начал Самсон, держа трезубец как некий символ власти, – Глезыр утверждает, что здесь написано: «Каменный великан без входа и окна, никому не под силу проникнуть внутрь него. Но стоит лишь задуматься, и ты уже внутри». Это может стать ключом к загадке пирамиды.
Элиара резко перебила его:
– Крыса наверняка врёт, чтобы показаться умным, он, поди, и знать не знает, что там написано.
Глезыр вскочил на ноги, его усы задрожали от возмущения:
– Если я вру, то зачем мне отговаривать всех от похода прямо в пасть к двухголовому крысиному богу?! – Он пытался придать своему голосу значительность, но визгливые ноты делали его слова почти комичными. – Да вы сами не знаете, с чем играете!
– Кто тебя знает – ты вечно небылицы сочиняешь! – с вызовом заявила Элиара, пытаясь сохранять холодный тон, но голос её дрожал от раздражения.
Лаврентий задумчиво потёр подбородок, глядя в сторону трезубца, словно пытался разглядеть в нём скрытые тайны:
– «Каменный великан без входа и окна, никому не под силу проникнуть внутрь него. Но стоит лишь задуматься, и ты уже внутри»… Что же это может означать? В этом есть какой-то смысл, но пока непонятно какой.
Элиара тут же подалась вперёд, её глаза сверкнули:
– Смысла нет никакого, потому что он это сочинил! Просто старый трюк, чтобы завести нас в ловушку, как всегда.
– А вдруг есть? – Лаврентий поднял взгляд на чародейку. – Мы всё равно собирались проверить пирамиду, может, это как раз поможет нам понять, что там. Стоит на неё взглянуть, если не ради разгадки, то ради того, чтобы избежать опасности.
В этот момент Глезыр и Элиара неожиданно в один голос воскликнули:
– Нет!
Весь зал разразился смехом, Драгомир едва не выронил кружку.
– Да вы двое то готовы подраться, то говорите как один, – усмехнулся он. – Прямо как старые знакомые, это так смешно.
Самсон, раздражённый этой перебранкой, с грохотом положил трезубец на стол, глядя на всех собравшихся.
– Хватит пререкаться! – резко заявил он. – Мы решили проверить пирамиду, и на днях туда пойдём. Это не обсуждается. Если кому-то страшно, он может остаться здесь и ждать нашего возвращения. Но лично я хочу знать, что это за загадка и как она связана с этим островом.
Капитан оглядел своих спутников, и в его глазах горел вызов. Глезыр, всё ещё дрожа от напряжения, отпустил свой гневный взгляд в сторону, а Элиара сжала под столом кулаки, стараясь скрыть свой внутренний страх и лихорадочный гнев.
– Через день-другой мы выступаем, – продолжил Самсон, – пока леса временно стали безопасными после битвы с белоголовыми. Надеюсь, все понимают важность этого шага?
Торрик вновь скривился от вкуса вина и, сплюнув на землю, сказал:
– Ну, кто бы что ни думал, капитан, но я с вами. Хоть и не верю, что внутри мы найдём котов с сосульками вместо клыков, но лучше проверить самим, чем потом локти кусать.
Лаврентий кивнул, глядя на чародейку и крысолюда:
– Неважно, что нас ждёт внутри, вместе мы справимся. Так же, как справлялись раньше.
Элиара с трудом сдержала нарастающее в ней чувство паники. Она знала, что должна найти способ сорвать их планы. Но для этого ей следует быть хитрее и ловчее, чем когда-либо прежде.
Глава 32. Предательство
Как и обещал капитан, спустя пару дней они отправились к своей последней цели – к загадочной серой пирамиде, которая так долго манила их взгляды. Новую мачту на корабль уже установили, и, если их миссия завершится успешно, они могли бы отплыть обратно за припасами и новыми добровольцами, готовыми освоить эти дикие земли.
Глезыр, сославшись на жуткие предчувствия, идти отказался и остался в форте с матросами, ворча, что вся их затея – это игра с судьбой. Самсон, всё ещё сомневаясь в правильности их действий, беспокойно размышлял, не были ли акулоиды стражами древней силы, а не агрессивными захватчиками. Но почему тогда они вели войну с гоблинами, коренными обитателями этой земли, и почти истребили их? Сомнения не покидали его головы.
Горный серпантин вёл друзей всё выше по извилистым тропам, где вдоль скал стояли загадочные каменные монолиты. Их поверхность была настолько гладкой, что невозможно было представить, что это естественное творение природы. Казалось, каждый монолит обработала невидимая рука, создавая вдоль пути стройные ряды. Здесь росли огромные папоротники с переплетёнными корнями, могучие, словно древние стражи этого места, и над ними, едва слышный, пел ветер, завывая в поросших мхом камнях.
На солнечном свету монолиты отбрасывали длинные тени, а их гладкие поверхности мерцали, отражая любое шевеление Лаврентий медленно двигался вдоль одного из монолитов, задумчиво касаясь его холодной поверхности и сжимая в другой руке амулет Святой Матери, словно надеясь на откровение свыше. Но лишь тишина древних камней была ему ответом, и он тяжело вздохнул, не найдя в этих монолитах ключа к разгадке их тайны.
Галвина остановилась у одного из монолитов и задумчиво погладила его рукоятью своего меча:
– Это странные вещи. Я слышала о похожих в степях Ночной Империи, но там они считались остатками древних культов.
– Ночной Империи? – уточнил Драгомир, поднимая бровь. – Это же вроде миф, не больше.
Галвина отмахнулась:
– Может, и миф, а может, и нет. Никто точно не знает. Это слишком далеко, чтобы проверить, да и кому придёт в голову туда идти? Но говорят, что их правители – воины, избранные по силе и умению в бою, а не по знатности крови.
Торрик, хлебнув из фляги и закашлявшись, пробормотал что-то себе под нос, а затем заговорил громче:
– Хм, тоже республика, но где правят не самые знатные или богатые, а самые сильные? Удивительно! Хотя в этом что-то есть… правда, звучит как очередная байка. Как же до них добраться?
– Огибать весь континент вдоль южного побережья, что пока ещё ни у кого не получилось, – подтвердила Галвина. – Или же по земле, через княжества эльфов или через Тварь Вихря.
– Тварь Вихря? – заинтересованно начал Самсон, но не успел спросить, как Лаврентий призвал всех.
Они остановились и повернулись к пирамиде, которая теперь возвышалась перед ними огромной серой массой. Её вершина терялась где-то в небесах, где крутились загадочные птицы с длинными крыльями, подобные гигантским альбатросам, но с узкими мордами, больше похожие на ящеров. Их крики разносились эхом, словно древние заклинания, наполняя воздух тревожной мелодией. Взгляды всех путников были прикованы к этому монументу, овеянному тайной, а в сердцах сквозила неясная тревога.
Элиара плелась позади группы, губы её дрожали от неуверенности, а руки сжимали посох так сильно, что побелели костяшки. Внутренний голос Сиарлинн не давал ей покоя, напоминая о её долге, об угрозе, которую таила пирамида, и о её обязанностях перед Аммонисом. С каждой минутой она ощущала, как трещины в её душе становились всё шире. Ветви гигантских папоротников касались её плеч, словно пытаясь удержать от опасного шага, но девушка шла вперёд, одержимая и растерянная, готовая на всё, чтобы скрыть древнюю тайну, которая могла изменить ход их судьбы.
В этот момент Самсон оглянулся на свою команду, словно оценивая, кто же был с ним, а кто – против него. Он ещё раз посмотрел на пирамиду, её тёмную, молчаливую громаду, поглощённую вечностью, и глубоко вздохнул. Впереди их ждала полная неизвестность, но отступать уже было поздно.
Элиара почувствовала, как холодные волны магии скользят от ожерелья прямо к её сознанию. Пульсации в её голове усиливались, словно в такт глухим ударам сердца, и вдруг перед её мысленным взором, будто сквозь толщу почвы, открылся вид на подземный водоём. Там, в чёрной воде, притаилось нечто огромное и могущественное, его тёмные очертания мерцали в глубинах. Она услышала в голове голос Сиарлинн, мягкий и вкрадчивый: «Я надеюсь, этого хватит, чтобы ты выполнила свой долг, дитя». Элиара удовлетворённо улыбнулась, её губы дрожали от неуемной жажды власти, которую она ощущала в каждый миг близости к этой древней силе. Теперь она с радостью продолжила путь, держа в тайне своё видение.
Путники шли дальше по серпантину, осматриваясь по сторонам, словно каждый новый изгиб тропы мог открыть им новые тайны этого загадочного места. В воздухе стояла давящая тишина, нарушаемая лишь хрустом камней под ногами. Вдалеке от них время от времени слышался пронзительный крик птиц-ящеров, круживших над пирамидой.
Лаврентий внимательно всматривался в массивный каменный монумент, его лицо отражало искреннее удивление:
– Я не вижу никаких швов между блоками. Словно пирамида была вылеплена из цельного камня… Это не может быть обычное сооружение.
Гругг, шагавший впереди, усмехнулся, потирая большой шрам на руке:
– Может, подойдём ближе, тогда станет видно, как она сделана? А если нет, так просто обрушим её на головы акулоголовых, ха-ха!
Но Самсон, которого не отпускало беспокойство, спросил наконец то, что давно его тревожило:
– Что это за Тварь Вихря? Опять какая-то сказка вроде того Кота Вечной Ночи?
Драгомир засмеялся, хотя даже в его смехе чувствовалась напряжённость:
– Почти так, капитан! Говорят, любой, кто попытается пробраться в Западный Альдор без разрешения эльфов, столкнётся с Тварью Вихря. Это многоголовый дракон, который умеет перемещаться в пространстве, а каждая его голова отвечает за отдельный аспект магии – вода, огонь, воздух, земля и даже тьма со светом. Он – как природный барьер на пути к западным землям.
Лаврентий, задумчиво поглаживая амулет, тихо добавил:
– Эта история не так безосновательна, как может показаться на первый взгляд. Она имеет подтверждения в старых церковных книгах. Правда, неизвестно, имеют ли эльфы какое-то отношение к этому созданию, или это просто давние предрассудки. Людям всегда было легче винить эльфов в своих бедах, да и память о Бессмертном Короле, который поработил почти весь Северный Альдор, ещё жива в сердцах. Эльфы до сих пор ассоциируются с древним злом.
В это время Элиара, не слушая их, полностью сосредоточилась на ощущении, которое исходило от ожерелья. Словно невидимые нити магии тянулись от неё к скрытому под землёй существу, и она почувствовала, как может вызвать его на поверхность. Её пальцы сжались на ожерелье крепче, и она мысленно позвала чудовище, произнесла безмолвное заклинание, наполняя его жаждой свободы.
Земля под ногами задрожала, посыпались мелкие камни. Папоротники дрогнули, и тропа, по которой они шли, затрещала. Самсон схватился за саблю, его взгляд метался, пытаясь понять, что происходит. Лаврентий в ужасе схватился за святой символ и воззвал к Святой Матери:
– Великая Мать, защити нас!
Торрик схватил свою секиру и принял боевую стойку:
– Будь готов, капитан, у нас гости!
Но только Элиара знала, что это не просто случайность. Она сдержанно улыбнулась, наслаждаясь волнением своих спутников и ощущая, как её сердце бьётся в унисон с колебаниями земли.
И вдруг с оглушительным треском из-под земли прорвался огромный лобстеран, четырёхметровое чудовище с панцирем, переливающимся зелёным и синим цветом, как морская гладь на рассвете. Его массивные клешни с хрустом раздвигали камни и корни, а множество маленьких глаз с ненавистью уставились на людей. Он издал странный гортанный рёв, похожий на шум штормового прибоя, и размахнул клешнями, разбрасывая землю и камни.
– Черт возьми, что это за тварь?! – закричал Самсон, выхватывая оружие.
Торрик с секирой в руках двинулся в атаку, а Лаврентий начал молиться, создавая защитное поле. Гругг схватил свой молот, готовый броситься в бой, а Галвина призвала молнию, направив её прямо в клешню чудовища. Только Элиара оставалась спокойной, наблюдая за пробуждением существа и зная, что это именно она привела его сюда, что её призыв пробудил древнего хранителя этого места. Она чувствовала, как сила от ожерелья пульсирует в унисон с рёвом лобстерана, а её магия накладывалась на волю чудовища, словно древний танец.
Сиарлинн снова заговорила в её голове:
«Теперь, дитя, покажи свою верность. Не дай им добраться до пирамиды. Веди их к гибели или используй силу, если потребуется».
Элиара стиснула зубы, не смея сказать ни слова, но в глазах её горел фанатичный огонь.
Когда лобстеран вырвался из-под земли, все бросились на него, кроме Элиары, которая укрылась позади и наложила на себя заклинание камнекожи, чтобы защититься от возможных атак. Она делала вид, что направляет магические лучи в существо, но на самом деле каждый раз выбирала слабейшие заклинания, чтобы не нанести ему реального вреда. Её сердце билось с дикой скоростью, она надеялась, что это древнее создание сможет отбить у них охоту приближаться к пирамиде.
Бой с лобстераном вышел жестоким. Существо было покрыто крепким панцирем, его клешни с лёгкостью пробивали защиту и ломали оружие. Гругг бросался на него с молотом, стараясь отвлечь на себя внимание, но одна из клешней подмяла его, отбросив огра на несколько метров и сломав ему ногу. Драгомир пытался стрелять в глаза чудовища из пистоля, но лобстеран отмахнулся от него, как от надоедливого комара, и пистоль вылетел из рук боцмана.
Торрик, стиснув зубы, орудовал своей секирой, целя в суставы клешней. Кровавые вспышки обагрили землю, когда он наконец сумел пробить одно из слабых мест. Галвина направляла молнии прямо в мягкие места под панцирем, заставляя существо изгибаться от боли и ярости. С каждым ударом молнии тело лобстерана содрогалось, а на земле под ним закипала вода. Самсон вёл матросов, стараясь держать их от прямых ударов, но каждая атака лобстерана наносила серьёзный урон, ломая щиты и раня людей. Лишь после долгого и мучительного боя, когда тело чудовища покрыли раны, и оно обессилело от мощных ударов, существо рухнуло на землю, издав финальный скрежет, подобный звуку ломаемого железа.
Когда битва закончилась, все рухнули от усталости. Лаврентий сразу же принялся ухаживать за ранеными, лицо его было напряжено, а руки дрожали от перенапряжения. Он склонился над Драгомиром. Разорванная рука боцмана выглядела ужасающе, и Лаврентий запустил заклинание регенерации, закрывая рану золотым сиянием, но знал, что на полное восстановление уйдёт несколько дней, если не недель. Груггу, чья рана на ноге была не менее ужасна, он наложил шину и тоже произнес заклинание, но знал, что огр не сможет ходить ещё долго.
– Простите меня, братья, – мрачно сказал Самсон, оглядывая поле сражения и взирая на раненых товарищей. – Я не знал, что всё будет настолько тяжело. Может, нам стоило повернуть назад ещё раньше.
Гругг, приподнимаясь на одном локте и сжимая зубы от боли, усмехнулся и прокаркал:
– Для воина честь – сразиться с такой тварью, капитан. Я горжусь, что мог стоять рядом с тобой. Но ты идёшь вперёд, а я подожду. Тут, на земле Самсонии.
Элиара с нарочито озабоченным лицом приблизилась и спросила, склонив голову:
– Но не значит ли это, что нам пора разворачиваться назад? Мы ведь едва смогли справиться с этой тварью. Кто знает, что нас ждёт дальше?
Торрик, который, не обращая внимания на её слова, перевязывал раны на своей руке, скривился:
– Бой был тяжёлым, наши товарищи пострадали, но это не повод поворачивать назад. Мы и так уже слишком близко к цели.
Галвина кивнула, но озабоченно добавила:
– Но ведь Гругг и Драгомир тяжело ранены, Элиара права в одном – в таком состоянии их нельзя тащить с собой. И бросить тоже нельзя. Мы не можем оставить их на произвол судьбы.
Драгомир, измождённый, но всё ещё с боевым огоньком в глазах, пробормотал:
– Мы с Груггом останемся здесь, капитан. Устроимся у подножия горы, пока вы исследуете пирамиду. Если что-то пойдёт не так, мы будем ждать вас. Нам самим не терпится узнать, что там внутри.
Они устроились на ночлег, и их накрыла тишина ночного леса, нарушаемая лишь треском костра. Лаврентий, укрывшись одеялом, лёг около раненых, но не сводил глаз с Элиары. Он не мог не заметить, как чародейка вела себя всё это время. От её привычного холодного самоконтроля не осталось и следа. Сейчас она была слишком нервной, взгляд её блуждал, а улыбка казалась натянутой.
«Что же скрывает эта девчонка? – думал клирик, – И почему ей не даёт покоя наша цель?»
Самсону снился странный и тревожный сон. Он шагал по бескрайней равнине, вся поверхность которой была сделана из сыра со множеством глубоких дыр. Над ним простиралось тёмное звёздное небо, освещённое тусклым светом Луны. Из этих сырных ям вылезали гигантские крысиные головы и лапы, пытаясь схватить его. Он чувствовал их холодные когти на своём плече и слышал шёпоты, которые звали его по имени. Эти голоса сливались в зловещий хор, который говорил: «Самсон… Луна наша!» Он проснулся, покрытый холодным потом, и пробормотал: «Чёртов Глезыр с его вечными байками о лунных крысах!»
Утро выдалось холодным и промозглым, туман стелился по земле, как будто сама природа пыталась укрыть следы их победы над лобстераном. Лагерь был погружён в тишину, когда команда собрала вещи и попрощалась с ранеными. Лаврентий тщательно осмотрел раны Драгомира и Гругга, наложил ещё несколько заклинаний для ускорения заживления и оставил им достаточный запас воды и еды. Драгомир улыбнулся слабо, но с уверенностью в голосе сказал:
– Ждём вас назад с победой и хорошими новостями, капитан. Не задерживайтесь!
Гругг, лежа под шалашом, махнул рукой и добавил:
– И берегите себя, капитан. А если увидите ещё лобстеранов, не забудьте надавать им по хвостам!
Когда отряд удалился от лагеря, поднимаясь всё выше по горному серпантину, Самсон задумчиво посмотрел на горизонт и сказал:
– Никогда не думал, что буду терять команду так быстро… Двое уже остались позади, а мы всё ещё идём вперёд.
Торрик, затягиваясь своей трубкой, из которой валил густой дым, попытался приободрить его:
– Не будем забывать, что они живы! А если вернёмся с богатствами и славой, они первыми отпразднуют это вместе с нами.
Но слова Торрика звучали неубедительно, и Самсон продолжал хмуриться. Впереди тянулись склоны, поросшие густыми зарослями и обрамлённые гигантскими папоротниками. Вокруг возвышались загадочные монолиты с идеально гладкими поверхностями, которые напоминали о давно ушедшей цивилизации. Лаврентий, оглядываясь на монолиты, держал в руках амулет Святой Матери и про себя шептал молитву, прося защиты и благословения на их поход.
Он замедлил шаг и обернулся к Элиаре, которая шла позади, угрюмо нахмурив брови. Её лицо было бледным, а губы сжаты в тонкую линию.
– Почему ты такая странная последние дни, Элиара? – спросил клирик, голос его был спокойным, но настойчивым. – Раньше ты горела желанием прикоснуться к древним тайнам, а теперь словно всё время хочешь отступить.
Элиара вспыхнула и огрызнулась, её глаза сверкнули опасным огоньком:
– А как ты думаешь, Лаврентий, какой мне быть, если тут такое творится?! Наши друзья чуть не погибли, а мы продолжаем идти вперёд, как будто нас не ждёт такая же судьба. Это просто самоубийство!
Клирик остановился и пристально посмотрел на неё, пытаясь уловить что-нибудь определённое за её словами, что могло бы объяснить резкую перемену в её поведении:
– Ты ведь знала, что это не будет лёгкой прогулкой. Ты сама искала знания, которые могут быть опасны. Что изменилось?
Она отвернулась, пытаясь скрыть беспокойство в глазах, но ответила резко:
– Да, знала, но не такой ценой! Я не готова приносить себя в жертву ради мифов и легенд.
Галвина, поправив волосы, шагнула вперёд, вставая между ними:
– Хватит, не будем ссориться. Мне уже терять нечего, так что я пойду первой. Если впереди нас ждёт опасность, пусть лучше она встретится мне, чем кому-нибудь ещё.
Самсон посмотрел на Галвину и хотел было возразить, но передумал. Он понимал её решимость и не хотел ставить под сомнение её смелость. Однако его сомнения относительно этого похода становились всё сильнее. Элиара же, стоя позади, вновь ощутила странную пульсацию от ожерелья, будто некая сила проникала в её мысли, направляясь прямо в голову.
И тогда, словно в ответ на её внутренний зов, раздался шёпот Сиарлинн, обволакивающий сознание чародейки:
– Дитя, я оказала тебе помощь, почему же ты медлишь?
Элиара ощутила, как страх и беспокойство пронзают её сердце. Она ответила быстро, нервно:
– Они слишком упрямы, слишком целеустремленны! Я пытаюсь отговорить их, но они не хотят меня слушать. Не хотят останавливаться.
Сиарлинн тихо засмеялась в её сознании, будто ей доставляло удовольствие наблюдать за этими попытками:
– Они никогда и не остановятся, пока ты не заставишь их остановиться. Помни: ты обещала! Используй силу, если придётся. Нельзя допустить, чтобы они достигли цели.
