Текст книги "Эхо древних богов (СИ)"
Автор книги: Чучело Мяучело
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 27 страниц)
Глава 22. Лорд-капитан
Когда корабль наконец вернулся в их импровизированный аванпост, Драгомир, Гругг и выжившие матросы с интересом оглядывали новый «оплот цивилизации», возведённый их товарищами за время отсутствия. Частокол торчал из земли, словно корона из грубых бревен, окружая их маленькую базу. А в центре возвышалась большая палатка, которую обитатели в шутку назвали «дворцом». Самсон гордо провёл их по аванпосту, показывая, где хранились припасы, где они спали, а где Галвина установила свои ловушки для мелкой дичи.
Торрик тем временем с важным видом ходил вокруг частокола, описывая процесс его строительства с таким энтузиазмом, будто он лично возвел величайшую крепость на континенте.
– Видите, как ровно бревна стоят? Это потому что я не жалею сил и точности! – говорил он, похлопывая рукой по бревну. – А вот тут дверь из сдвигающихся бревен. Простенькая, но надёжная! Да, теперь у нас есть все шансы построить нечто более крепкое. С такими-то ребятами, – он кивнул на Драгомира и матросов, – работа пойдёт быстрее, чем когда нас было в два раза меньше.
Самсон воодушевлённо поднял голову и надел свою шляпу, щегольнув ею, словно это была корона. Он окинул взглядом берег и волны, что мерно омывали песчаную косу, посмотрел на леса за частоколом, где виднелись силуэты их первых зданий. Казалось, он обрел новое вдохновение.
– Знаешь, Торрик, когда я был просто капитаном, меня волновали лишь волны и звезды. Но теперь, – он указал рукой на окружающий пейзаж, – у меня есть земля. Мы не просто находимся здесь, мы остаёмся. И как-никак я теперь управляю целым куском суши!
Торрик нахмурил лоб и задумчиво потер подбородок.
– А что ж, капитан, если земля твоя, то и титул тебе нужен другой. Губернатор, может быть? – предложил гном. – Звучит солидно, да и помогает при переговорах.
Самсон фыркнул:
– Губернатора назначают, а мы здесь никем не назначены, свободные поселенцы, сами по себе. Нужен титул, который отражает нашу независимость.
Гругг задумался на мгновение, вытер пот со лба и предложил:
– А как насчёт вождя? Ну, типа, как у кланов огров. Мы тоже когда-то были свободными, пока не начали драться друг с другом из-за того, чья земля лучше, ха-ха!
Самсон улыбнулся и покачал головой:
– Мы же не племя, а что-то большее. Мы исследователи, мореходы… И тут уж титул должен быть соответствующим.
Галвина, лениво прислонившись к ближайшему бревну, посмотрела на капитана прищуренными глазами и предложила:
– Может, тогда король? Начнёшь свою династию и будешь основателем королевства Самсонии.
Задумчиво улыбнувшись, Самсон покачал головой:
– Нет, король – это уж слишком. Я же вырос не в дворцовых стенах и не носил бархатные мантии. Я из вольного города, у нас свои правила.
Он задумался, глядя на морские волны, что накатывали на песчаный берег, словно пытались подсказать ему что-то. И внезапно его осенило:
– Лорд-капитан! Да, лорд-капитан Самсон Сиагум. Звучит отлично! Я – и капитан моря, и лорд этой земли. Не завишу ни от чьей воли, кроме своей, и могу вести людей и по волнам, и по суше!
Торрик рассмеялся и похлопал его по плечу:
– Ну что ж, лорд-капитан – титул звучный, величавый, как и твоя уверенность! Главное – чтобы в будущем тебе не пришлось об этом пожалеть. Знаешь, капитан, властелинам всегда найдётся, чем заниматься.
Глезыр, который слушал этот разговор у края костра, фыркнул и сказал, прихлебнув из своей фляги:
– Да хоть бы и трижды лордом был. Главное, чтобы монеты платил и не пускал нас всех на корм ни этим акуломордым, ни их водорослям. Ну, или что там нас ещё ждёт впереди!
И с этими словами вечер наполнился обсуждениями новых планов, смехом и укреплением духа товарищества, который помогал им держаться в этом новом неизвестном мире.
Аванпост зажил новой жизнью. Теперь, когда путников стало больше, работа закипела. В центре лагеря день за днем начали воздвигать бревенчатую постройку, которая должна была стать сердцем их нового поселения. Матросы вместе с Торриком тесали брёвна, а Самсон внимательно наблюдал за их работой, давая указания. Капитан казался вдохновлённым – он часто поглядывал на горизонт и шептал себе под нос: «Лорд-капитан Самсон Сиагум…».
Элиара, пользуясь временным спокойствием и тем, что её не принуждали к физической работе, вернулась на судно и забрала оттуда свою «Чёрную книгу моря». Она обустроила себе уютное место на краю лагеря среди редких деревьев, где её никто не беспокоил, и вновь погрузилась в мрачные страницы книги. Перебирая записи, она вспомнила, что акулоиды, с которыми они столкнулись, упоминались в книге как дети Великого Моргараса, созданные из его плоти, чтобы служить ему.
Чародейка нахмурилась, вспоминая недавний прибрежный лагерь акулоидов. В нём не было никаких следов храмов или жертвенников и ни малейших признаков почитания морского божества. Она начала думать, что, возможно, акулоиды спрятали свои культовые объекты под водой, где их не могли заметить чужаки, либо их вера с течением времени изменилась.
Элиара перевернула страницу и продолжила чтение. Автор утверждал, что у Моргараса были помощники, среди которых Аммонис, гигантский моллюск, плавающий в своей раковине, и Марина, прозрачная женщина-медуза, способная управлять океанскими течениями и морскими существами. Здесь Элиара на мгновение задумалась. Имя Марина прозвучало знакомо, ведь именно так называли легендарную жрицу, о которой рассказывали в тавернах Атоллии. Но книга описывала её как нечто гораздо большее – полубожественное существо, призванное самим Моргарасом.
Она перевернула следующую страницу и продолжила читать о древних конфликтах. Аммонис якобы однажды донёс Моргарасу, что на суше появились существа, которые не поклоняются океанскому владыке, а ищут себе иных богов. Моргарас, узнав об этом, пришёл в ярость и решил затопить сушу, погубив всех неверных. Он вызвал великий потоп, а Марина собрала верных ему существ и переместила их на отдалённый континент, который звался Лемурия. Элиара слегка усмехнулась, вспоминая сказания, где Лемурия упоминалась лишь как мифический затерянный континент, но в «Чёрной книге моря» его история казалась совсем иной.
Однако на пути Моргараса встал солнечный дух: существо-гермафродит по имени Гелирион. Это существо вмешалось в его планы, заставив морские воды испаряться, тем самым спасая жизни тех, кто не почитал Моргараса. На суше это существо стало объектом поклонения для многих из тех, кто спасся от потопа, и их народы начали расцветать.
Однако сила Великого Моргараса была ограничена глубинами океана, и он не мог сразиться с Гелирионом напрямую. Тогда Гелирион разделился, чтобы быть вездесущим, и вот так появились Гелия и Пирион. Элиара вздрогнула, осознав, что Гелия, вероятно, как раз и была древним аспектом Святой Матери, а Пирион – её темной противоположностью, не созданной, а буквально отпочковавшейся от Гелириона.
«Любопытно…» – пробормотала она, внимательно вглядываясь в строки. Внутри неё кипели противоречивые мысли, словно между её разумом и духом вспыхнула невидимая схватка, как между древними морскими и солнечными богами. Она задумчиво провела пальцем по странице, где текст обрывался, и закрыла книгу. Это было концом второй части.
В воздухе вокруг неё стояла таинственная, даже тревожная тишина, в которой обычные звуки леса и шорохи волн казались чем-то сверхъестественным. На мгновение ей показалось, что за её спиной шевельнулась тень, будто сами древние силы прислушивались к её мыслям.
Элиара подняла голову и посмотрела на горизонт. В её глазах горел огонь жажды знаний, но за ним пряталась искра опасения. Её находки привели к еще большему количеству вопросов: была ли Марина связана с легендами о жрице Атоллии? Действительно ли акулоиды помнят своё древнее происхождение? И почему, в конце концов, Гелирион разделился на две сущности, одна из которых теперь стала врагом людей с материка?
Элиара глубоко вздохнула и спрятала книгу в складках плаща. Она знала, что ответы ждут её где-то впереди, и они могут оказаться куда более жуткими, чем даже самый страшный сон.
Глезыр, Гругг и Лаврентий шагали вдоль реки, исследуя местность и поглядывая по сторонам. Крысолюд с удовольствием помечал на своей карте новый гидроним – Река Глезыра – и не мог сдержать улыбки. Самсон её видел, но ничего не сказал, возможно, не заметил, а может, просто молча согласился, подумал Глезыр. Он чувствовал в себе некоторую гордость, представляя, как однажды на всех картах появится река, названная в его честь.
Друзья шли под шорох листьев и журчание воды, когда Глезыр заговорил:
– Лишь бы снова не нарваться на стаю ящеров, а то они любят пастись у воды, судя по всему. – Он настороженно поглядывал на заросли, пытаясь разглядеть любую угрозу.
Гругг, задумавшись, вспомнил о родине и поделился:
– У нас на Клыковых островах живут крокодилы. Тоже ящеры, в честь крокодила даже называется наш клан! Вот эта тварь может проглотить такого, как ты, Глезыр, целиком, даже не заметит.
– Крокодилы, говоришь? – Лаврентий прищурился, вспоминая древние сказания. – Это немного другое. Но местные ящеры мне напоминают древних драконов.
– Что это ещё за напасть такая? – с недоверием спросил Глезыр, раздувая ноздри. Он не был любителем мифов и легенд суши, предпочитая реальные опасности моря.
– Поговаривают, – начал рассказывать Лаврентий, – что в недрах княжеств эльфов разводят древних драконов. Они тоже ходят на задних ногах, но гораздо большего размера, с шипами на спине. А самое ужасное – если ему отрубить лапу или хвост, они почти сразу отрастают. Конечно, их никто не видел своими глазами, это только слухи. Говорят, эльфы берегут этих существ на случай новой войны с людьми.
Гругг хмыкнул и добавил, задумчиво поглядывая на Лаврентия:
– В случае такой войны огры, наверное, будут драться вместе с людьми. Ведь у нас общая кровь!
Клирик, слегка улыбнувшись, сказал:
– Действительно, у огров и людей может быть общее потомство, это удивительный феномен природы.
Глезыр цинично вставил:
– Да у вас и с гномами, и с эльфами может быть! Видал я в портах полуэльфов, ну и что в этом удивительного?
Лаврентий кивнул, задумавшись:
– Полуэльфы редки и почти всегда бесплодны. Это особое явление, не до конца объяснённое. Я читал об этом в одной древней книге. Тут явно что-то не совсем простое.
Пока беседа текла, словно сама река, они дошли до ранее невиданного озера, из которого вытекала река имени великого навигатора и картографа Глезыра. Озеро было гладким, как зеркало, окружённое высокими хвойными деревьями, отражавшимися в его тёмной воде. В воздухе стоял свежий запах хвои и влажной земли, а солнце, пробиваясь сквозь редкие облака, освещало поверхность воды золотыми лучами.
Гругг и Лаврентий сели у кромки воды, чтобы перекусить и отдохнуть, наслаждаясь красотой окружающей природы. А Глезыр, решив исследовать берег, пошёл вдоль озера. Он шёл, подталкивая лапой камешки и разглядывая следы, когда вдруг его внимание привлекло что-то блестящее в иле, недалеко от берега.
Он присел на корточки, засунул лапу в холодную воду и вытащил оттуда старинное ожерелье из разноцветных жемчужин, которые переливались на солнце всеми оттенками синего, зелёного и пурпурного. Глезыр с изумлением разглядывал находку, сердце у него замерло. Он оглянулся на своих товарищей, убедился, что они его не видят, и быстро спрятал ожерелье за пазуху.
«Ну-ка, что это у нас?» – подумал он с ехидной улыбкой, представляя, как удачно провернул дело.
Когда он уже собирался возвращаться к товарищам, позади раздался тихий всплеск воды. Глезыр обернулся, но увидел только круги, расходящиеся по поверхности озера. «Наверное, рыба крупная», – пробормотал он себе под нос, но холодок пробежал по его спине, и он поспешил вернуться к Лаврентию и Груггу, пытаясь сделать вид, что ничего необычного не произошло. Однако мысли о странной находке и таинственном озере не давали ему покоя.
Вернувшись к товарищам, он продолжил болтать с Груггом, но то и дело касался рукой ожерелья, спрятанного под плащом, ощущая магический холодок, исходящий от его жемчужин.
Центральный дом их аванпоста был почти завершён, и его стены, сложенные из мощных бревен, наконец, стали их новым якорем, опорой, чем-то постоянным и устойчивым среди суровых условий новой земли. Гругг с энтузиазмом помогал таскать последние тяжёлые брёвна, а Лаврентий вместе с Самсоном возились с флагом, аккуратно расправляя ткань и проверяя её крепление. Новый флаг должен был подняться над постройкой, как символ их стремлений, как знак их стойкости и мечты о независимости.
Когда флаг был готов, Самсон обратился к Глезыру, словно давая ему важное поручение:
– Лезь наверх, Глезыр, и прикрепи его! Пусть все видят, кто здесь теперь хозяева!
Крысолюд, ухмыльнувшись, взял флаг и ловко полез на деревянные перекладины. Он забрался наверх, закрепил флагшток, и тут, гордо развеваясь на ветру, полосатое полотно замерцало под ярким солнечным светом. Все собрались у подножия постройки, глядя на флаг.
Самсон поднял руку в торжественном жесте:
– Уважаемые граждане Самсонии, прошу любить и жаловать – наш флаг! – Его голос прозвучал с такой уверенностью, будто перед ним был не просто с десяток уставших путешественников, а целый народ, стоящий на пороге новой истории.
– Ну что, капитан, теперь надо бы и герб придумать, – с усмешкой заметил Торрик, держа свою секиру так, словно он опирался на посох. – Ну и монетку выбить с твоим профилем, лорд-капитан, без этого уж точно никак!
Самсон важно кивнул, поймав настроение гнома:
– Да, Торрик, привози своих дунклеров, заложишь здесь Дунклерленд, и будем с тобой союзниками. И твой герб разместим рядом с нашим, как знак дружбы.
– Ох, как же мне хочется поставить здесь свою кузню, – мечтательно протянул гном, глядя на зелёные просторы и мерцающий вдалеке океан. – Прямо слышу, как будут звенеть молоты, куя первое оружие на новой земле.
Галвина, стоявшая рядом, приподняла подбородок, и в её глазах засветился интерес:
– Я, как представитель благородного рода, могу помочь с гербом. Синий – это небо и свобода, зелёный – богатство природы. Но вот что обозначает жёлтый? – она посмотрела на Лаврентия, ожидая ответа.
Священник поднял глаза к флагу, пропитанному солнечным светом, и с лёгкой улыбкой пояснил:
– Жёлтый – это символ духовного и культурного богатства, дань уважения Святой Матери. Ведь её свет даже на новом материке освещает наши пути.
Элиара, слушая их разговор, нахмурилась, её пальцы нервно постукивали по корешку книги. Она встала с места и, раздражённо покачав головой, буркнула:
– Даже здесь, в неизведанных землях, свою Святую Матерь притащили. Ещё и церковь скоро построите? – Её голос звучал остро и насмешливо.
Не дождавшись ответа, она скрылась в своей палатке, захватив с собой «Чёрную книгу моря», снова погружаясь в её загадочные страницы, надеясь найти хоть что-нибудь, что раскроет тайны этого нового мира и не оставит его целиком во власти «солнечных фанатиков», как она про себя называла Лаврентия и его последователей. Но её мысли были ещё и о белой лестнице, скрытой в глубинах – той лестнице, которая, возможно, вела к самому сердцу древней магии, способной изменить судьбу этой земли.
Гругг, стоявший у частокола, перевёл взгляд с уходящей фигуры Элиары на торжественно стоящего Самсона и снова посмотрел на флаг:
– А всё же хорошо смотрится. Даже гордость берёт! – проговорил он, и на его лице появилась простая честная улыбка.
Самсон слегка расправил плечи, глядя на развевающийся флаг:
– Да, Гругг. Теперь мы здесь не просто гости. Мы – первые жители новой земли!
Элиара, стремясь успокоиться и найти смысл в окружающем её хаосе, снова углубилась в чтение «Чёрной книги моря». Раздражение на Лаврентия и его непоколебимую веру не покидало её. Она решила, что, погружаясь в древние знания, она сможет открыть то, что обрушит уверенность Лаврентия и других в их вере.
Строки книги раскрывали перед ней мрачную и грандиозную картину предательства и падения. Автор писал, что Гелия и Пирион сначала были единым сознанием, разделившимся на две половины, но со временем каждый из богов стал осознавать свою собственную сущность. Гелия, сияющая в небе и несущая свет и тепло, и Пирион, бродящий среди смертных, дарующий огонь и силу.
Но Пириона глодала зависть: люди и другие существа на поверхности воспевали Гелию, почитали её как главную дарительницу жизни, а его вспоминали лишь в моменты нужды. Он чувствовал себя второстепенным, недооценённым. Его ревность и злость по отношению к Гелии превращались в черные мысли, которые он прятал в самых дальних уголках сознания, скрывая их даже от самой Гелии. Это пробудило в сердце Элиары сочувствие к Пириону, она ощущала себя на его месте, такая же забытая и непонятая.
В своих тайных размышлениях за гранью бытия Пирион услышал голоса. Эти голоса, холодные и зловещие, были словно шёпоты, доносившиеся из чёрной пустоты. Существа, запертые в запределье, обращались к нему, умоляли, соблазняли: они обещали ему безграничную власть над миром, если он освободит их и поведет против Гелии и Моргараса. И Пирион начал обдумывать предательство, мечтая стать царем демонов и бросить вызов солнечной сестре.
Элиара задержала дыхание, представляя, как Пирион стоял на границе двух миров, взирая в бездну и слушая голоса тех, кого он готовился выпустить в мир. Автор описывал это с почти восхищением, с нотками страха и одновременно гордости за мощь, с которой Пирион решился пойти против самой сути мироздания.
– Должно быть, и в его душе был мрак, когда он решился на это, – шептала Элиара, перебирая страницы.
Пирион заключил сделку с Аммонисом, который жаждал власти и больше не хотел оставаться в тени Моргараса. Аммонис выдал слабость своего создателя – шум морских раковин, звук которых усыплял даже древнего бога глубин. Пирион, вооруженный раковиной, подобрался к Моргарасу, и, приложив раковину к его громадному телу, погрузил морского бога в глубокий сон. В этот момент он открыл врата между мирами, и на некогда могущественную Лемурию рухнул огненный шар, принесший с собой смерть и разрушение.
Элиара не могла сдержать восхищённого вздоха, читая об этом. Картина гибели Лемурии, империи, раскинувшейся по всему океану, которая в один миг превратилась в развалины, – это напоминало ей сказания о разрушенных королевствах и утраченных цивилизациях, когда знания и магия теряются вместе с погребёнными городами.
Жители Лемурии вместе с Мариной, которая приняла смертную оболочку, отчаянно сражались против демонического вторжения. Гелия, узнав о предательстве Пириона, вмешалась и закрыла проход между мирами, заточив Пириона в запределье, откуда его злой разум уже не мог больше влиять на мир. С тех пор он стал Оскверненным, богом, утратившим связь с миром живых. Его злобные демоны были побеждены, но на теле мира остались глубокие раны.
Марина, всеми силами пытавшаяся доказать, что Великий Моргарас всё ещё следит за своими детьми, не смогла удержать веру в него. Лемурийцы потеряли уверенность в своём боге, ведь его защита оказалась слабой. Их благодарность обращалась к Гелии, но не все принимали её свет. Многие отдались скорби и отчаянию, пытаясь выжить среди руин и океанских штормов.
Элиара прочла последние строки третьей части и задумалась. Она представляла себе эту битву, в которой не люди спасали богов, а боги сражались за души и веру своих последователей. Аммонис, трусливо прячущийся в глубинах, создающий морских чудовищ и надеющийся на возвращение Оскверненного, стал для неё символом предательства и коварства, а Моргарас – символом утерянной, но не сломленной силы океанов.
Девушка прикоснулась к своему амулету, осколку зуба Тихого Ужаса, словно ища в нём отголоски этих древних событий. Ей казалось, где-то в глубинах острова таится ещё один кусочек этой головоломки, и теперь она отчаянно жаждала узнать его.
«Лемурия – это и есть Атоллия! – прошептала она себе, закрывая книгу. И если я смогу понять, как эти силы работают, кто знает, какие тайны мне откроются…»
Она убрала книгу в сумку и бросила взгляд на лагерь, где суетились её товарищи. Они строили новую жизнь, веря в свою судьбу на этом новом континенте, но она-то знала, что каждый их шаг, каждое действие вплетены в древние узоры, созданные давно забытыми богами и полубогами.
«И, может быть, когда-нибудь я тоже стану их частью», – с усмешкой подумала Элиара.
Глава 116. Осада Самсонии
Элиара выглянула из своей палатки, привлечённая шумом и суматохой. Глезыр, заметив её, пронёсся мимо, лихорадочно вскрикнув:
– Акуломордые идут! Они с таранoм!
Торрик с суровым выражением на лице надел свой шлем и проворчал, что оборона их аванпоста оставляет желать лучшего:
– Ни башен, ни луков, да ещё и частокол толком не укрепили. Нам бы месяцок-другой – и я бы их таких укреплений отстроил, что им и не снились! Но что уж теперь…
Он превратил протез в аркебузу, но понимал, что выстрелить получится разве что пару раз до того, как враги подойдут вплотную.
Самсон, увидев приближающихся врагов, взял в руки саблю и обнажил её перед лицом команды, крикнув:
– Они думают, что их таран и бронза смогут сломить нас, но они не знают, с кем связались! За Самсонию! За нашу землю!
Акулоиды наступали, и в их рядах выделялся один, одетый в украшенную резьбой бронзовую маску и держащий жезл с морской раковиной. Этот шаман, явно важный среди них, двигал жезлом, и перед его жуткой пастью вспыхивала сине-зеленая магическая аура.
Глухие удары тарана сотрясали частокол. Древесина, пропитанная морской влагой, всё же начала понемногу сдавать под натиском морских воинов. Капитан скомандовал матросам и Груггу приготовиться встретить врагов, как только те проломят брешь. Лаврентий воззвал к Святой Матери о защите, а затем, собравшись с духом, поднял кинжал Торрика, хотя всё ещё не был уверен, что сможет его применить.
Частокол треснул, и в пролом ворвались акулоиды, сверкая своими трезубцами и бронзовыми мечами. Команда не растерялась: матросы схватились за оружие, Торрик принялся махать своей секирой, прорубая путь сквозь нападавших, словно рубил деревья в лесу. Гругг с молотом наготове одним ударом отбросил двух акулоидов, в то время как Драгомир направлял матросов, призывая не давать врагам пройти к центру лагеря.
Самсон, крича как безумный, рубился в первой линии, его сабля мелькала, словно серебряная молния, и каждый удар оставлял кровавый след на чешуйчатой коже акуломордых. Глезыр, шипя от страха, метался между ними, нанося удары шпагой в уязвимые места противников. Он был потрясён тем, насколько свирепыми оказались враги – те сражались, не отступая, глаза их горели решимостью.
Элиара же заметила шамана, который не спешил вступать в бой с оружием. Он поднял свой жезл, и из воды, текущей у пролома частокола, начали подниматься фигуры из морской пены, которые нападали на матросов и отвлекали их. Чародейка, ощутив магическую ауру противника, выпустила заклинание, и ледяной вихрь сорвался с её рук, устремляясь к шаману. Он ответил магией воды, и их силы столкнулись посередине лагеря, сверкая и вспыхивая голубыми и белыми искрами. Одна из ледяных стрел пронзила его бок, но шаман устоял и направил на неё струю кипящей воды, обжигая ей руки. Элиара закричала от боли, но, стиснув зубы, продолжила бой.
Лаврентий, видя, как его товарищи истекают кровью, сотворил защитную молитву, и золотой свет окутал их, исцеляя раны и прибавляя сил. Его молитвы поддерживали товарищей, не давая им пасть духом перед напором врага. Он всматривался в каждого из них и шептал:
– Сила Святой Матери да пребудет с вами, даже если вы этого не знаете…
В конце концов, акулоиды начали терять силы. Поняв, что их натиск не сломит оборону людей, шаман что-то показал своим воинам, и те начали отступать, прикрываясь щитами. Драгомир направил матросов, чтобы преследовать врагов до пролома в частоколе, но Самсон остановил их, понимая, что рисковать в погоне за отступающими – неразумно.
Когда враги исчезли из вида, Лаврентий бросился к раненым, его руки светились исцеляющей магией. Торрик тем временем осматривал останки бронзовых трезубцев и мечей, улыбаясь своей традиционной ухмылкой:
– Это мы переплавим на что-нибудь полезное, да хоть и на подковы! Жаль, конечно, что бронза, а не железо… Но на безрыбье и рак рыба!
Глезыр, дрожащий от пережитого ужаса, смотрел на убитых врагов и тихо пробормотал:
– Они вернутся. Их придет больше. Всегда так… И нас просто раздавят.
Но Самсон, глядя на флаг, гордо реющий над их частоколом, поднял саблю к небу и ответил уверенно:
– Пусть приходят! Самсония выстоит! Мы выстоим! Мы уже доказали это сегодня.
И хотя страх не покинул сердец членов команды, вместе с усталостью и кровью на оружии они ощутили что-то ещё – чувство, что они стали единым целым отрядом, готовым бороться за свою новую землю до последнего вздоха.
