Текст книги "Прядка с Изумрудного моря (ЛП)"
Автор книги: Брендон Сандерсон
Жанр:
Классическое фэнтези
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 24 страниц)
Часть 3
На следующий день Прядка проснулась от того, что волосы лезли в лицо. Тело одеревенело, как заскорузлая тряпка, которую давно пора постирать. Прядка соскребла себя с палубы, попыталась совладать с волосами и смутно припомнила, как ночью ее пнули и велели передвинуться, чтобы не путалась под ногами. Она подчинилась, но ее еще дважды будили по той же причине. На целой палубе не нашлось такого места, чтобы она не путалась под ногами.
Ее следующая мысль была не о еде, не о питье и не о том, как справить естественную нужду.
Ее следующая мысль была о Чарли.
Никогда Прядка не чувствовала себя такой наивной. Просто уехать из дома и кого-то спасти? Когда она ни разу не ступала на палубу корабля? Какая же она дура. Что хуже, ее терзала боль за Чарли, одинокого, испуганного и запертого неизвестно где. Его страдания передавались Прядке.
Казалось бы, человек, сочувствующий другим, обречен. Даже свою боль выдержать непросто. Почему такие, как Прядка, должны чувствовать за двоих? Однако я убедился, что самые счастливые люди – те, у кого лучше развит навык чувствовать. Это требует практики, знаете ли. И усилий. И те, кто (к концу жизни) чувствовали за двоих, троих или тысячу разных людей… оказывается, все это время они имели преимущество над остальными.
Эмпатия причиняет больше всего психологического ущерба. Но в конце концов воздается сторицей.
Впрочем, для Прядки, жалко приютившейся у фальшборта, это было слабым утешением. Она осознала, что, прежде чем даже заикаться о помощи Чарли, придется найти способ спасти себя. Из-под палубы крикнули, что первая вахта может спускаться в столовую.
Пошептав Прядке на ухо, Ак отправился на разведку. Урчание в желудке напомнило о том, что после воды, от которой привиделись говорящие голуби, во рту у нее не было ни росинки. Превозмогая ломоту, Прядка поднялась на ноги. На корабле «столовая» ведь означает еду? Может, она незаметно…
Ей преградил путь долговязый моряк в военном мундире нараспашку, лысый и небритый. На боку у него висела шпага, из-за пояса выглядывали два пистолета. Канонир Лаггарт был на корабле старпомом. Судя по поджарым мышцам, длинной шее и лысой голове, на какой-нибудь ветке его семейного древа угнездился стервятник.
Лаггарт смерил Прядку взглядом.
– Еда для первой вахты. Это те, кто примут смену на весь день. Ты, медоволоска, займешься парусами или, может, снастями?
– Нет, – прошептала Прядка.
– Следующая ест вторая вахта, – продолжил Лаггарт. – Они трудились всю ночь и могут поесть, как только их сменят.
– А я… в какой вахте?
– Капитан говорит, ты в третьей вахте. – Лаггарт улыбнулся и отошел.
Чуть позже позвали вторую вахту, и матросы сменились. Невыспавшаяся и окостеневшая, Прядка ждала. И ждала. И ждала. Скажем так, все утро она ждала у моря погоды.
Третью вахту так и не позвали. Прядка подозревала, что к третьей вахте приписали только ее. Пытаясь отвлечься от бурчащего живота, она наблюдала за работой матросов. Может, если разобраться в их обязанностях, то получится не путаться у них под ногами.
Так она провела все утро и, к счастью, большинству матросов вроде не мешала. Команда оказалась не самая общительная, но явно преданная делу. Пару раз Прядка ловила на себе цепкий взгляд капитана Вороны, когда та прикладывалась к фляжке. В эти моменты Прядке казалось, что она пятно на окне, которое никак не удается оттереть.
Лучше заняться делом. Она порылась в своей сумке: проверила, что все кружки на месте, и вытащила расческу. Укротив волосы и стянув их в косу, Прядка взялась за ведро и щетку, но поняла, что у нее больше нет ни воды, ни мыла.
Так она и стояла с глупым видом, пока какой-то матрос не принес свежее ведро. Прядка поблагодарила его и, вздрогнув, узнала. Это был Хойд, юнга с «Носового свистка». Его долговязую фигуру и белоснежные волосы ни с чем не перепутать. Все звали его «мальчик», но, казалось, ему чуть больше тридцати. Еще казалось, что Хойд в здравом уме, пока он не открыл рот:
– Моим деснам очень нравится лизать!
Он выгнул ноги колесом и удалился, шатаясь из стороны в сторону, как пьяный пингвин.
Да, это я.
Нет, я не хочу об этом говорить.
Пока я отправился засовывать шнурки в нос, Прядка переместилась на ют, где было поменьше народу, и принялась за работу. Выяснилось, что оттирать палубу у нее получалось довольно неплохо. Все равно что оттирать окна, разве что не нужна полная прозрачность. В общем, это оказалось слишком легко, а то и унизительно для ее талантов в уборке. Все равно что нанять всемирно известного хирурга, чтобы обрезать корки на бутерброде.
В перерывах Прядка наблюдала за командой. Обнаружились и другие знакомые, пусть и смутно, лица. Моряки часто сходили на Скале и, получив пропуск у инспектора, нанимались на другие корабли.
Нельзя сказать, что это была команда головорезов: в ней хватало самых разных национальностей, а мужчин и женщин насчитывалось примерно поровну. В морях спор это не редкость. Берут всех, кто соглашается. Сексизм сказывается на выгоде.
И с какой стати столь обычная команда подалась в пираты? И не просто в пираты, а в кровожадные пираты, которые топят корабль, даже не пытаясь его ограбить?
«Они даже название корабля не скрыли, – подумала Прядка. – И одного матроса оставили в живых. Что-то тут не так».
– Хотел прополоскать свои рубашки! – Я прошел мимо Прядки и, подмигнув, указал в ее сторону обеими руками. – Но на прошлой неделе их съел.
Склонив голову набок, Прядка смотрела мне вслед. Ак прошмыгнул через палубу и вскарабкался ей на плечо.
– Что с ним не так? – тихо спросил крысеныш.
– Не вполне понимаю, – прошептала Прядка. – Но я встречала его раньше. Он добрый. Хоть и странный.
– Прядка, странным можно назвать человека, который коллекционирует марки. А этот как с луны свалился, причем со всех двенадцати.
Эх.
Ладно, вот в чем дело. За пару лет до этого у меня с Чародейкой случилась стычка, а вернее конфликт. Скажем так, у нее было то, что мне нужно, но избавить ее от этого оказалось труднее, чем я полагал. Чем все кончилось? Чародейка наложила на меня одно из своих знаменитых проклятий. Слушайте, время от времени спотыкается и самый изящный танцор.
Проклятие лишило меня чувства вкуса, а заодно и других четырех чувств.
– Что ты выяснил? – спросила Прядка.
– Я стащил еды, но смог унести только крысиную порцию. Прости. Еще они и правда шьют пиратский флаг. Мне кажется, на пиратском поприще они новички. Может, потому случайно и потопили тот корабль.
– Нет. – Прядка снова принялась тереть палубу. – Они намеренно оставили одного матроса в живых и не стали скрывать название корабля. Они потопили тот корабль не по неопытности…
– …а чтобы заявить о себе, – согласился Ак. – Как сапожник извещает о распродаже у себя в лавке, так и пираты дали всем понять, чего от них ждать. Лунотени, они убили почти тридцать человек!
Прядка глянула на матросов за работой. Раньше в их движениях ей виделись решимость и сосредоточенность, теперь же она поняла, что это скорее что-то вроде острого желания забыться. Возможно, чтобы не думать о том, что случилось днем раньше.
«С этим кораблем что-то очень сильно не так», – снова подумала она.
К несчастью, поразмыслить обо всем этом Прядке было некогда: ее внимания потребовали другие вопросы более копрологического характера.
Глава 14. Даги
«Воронья песня» была гораздо больше, чем прошлый корабль Прядки. Двухмачтовик «Мечта Ута» вы бы назвали бригантиной. «Воронья песня» могла похвастать четырьмя мачтами, ее строили с расчетом на быстроходность, но в то же время снабдили просторным трюмом и несколькими палубами. Похожее судно вы бы назвали маленьким галеоном. Для такого требовалась довольно большая для мира Прядки команда в шестьдесят человек.
Я не буду просить вас запомнить их всех. В основном потому, что я и сам всех не помню.
А чтобы не пострадало ни повествование, ни наше общее душевное здоровье, я буду называть по именам только самых важных членов команды. Остальных, независимо от пола, Дагами.
Вы удивитесь, как часто это имя встречается в разных мирах. Его произносят и «Даг», и «Дуг», но независимо от местной лингвистики не раньше, так позже родители начинают называть детей Дагами. Однажды я десять лет провел на планете, где единственной формой разумной жизни были похожие на оладьи существа. Общались они друг с другом пуская газы. И шутки в сторону, одного звали Дагом. Признаться, попахивало весьма специфично, когда его имя «произносили вслух».
«Даг» – эквивалент параллельной эволюции среди имен. Как только оно появляется, то уже никуда не девается. Это Великий фильтр, сигнал тревоги. Как только общество достигает пика под названием «Даг», пора встать в угол и подумать о своем поведении.
Так или иначе, на «Вороньей песне» была как минимум одна женщина по имени Даг, но кто именно, я не помню, так что для простоты Дагами будут все.
Прядка подошла к Дагу и нерешительно спросила, где туалет. Тот указал на трап и пояснил, что для рядовых матросов «гальюн на средней палубе».
С Аком на плече Прядка отправилась изучать глубины корабля. На корабле имелось четыре уровня. Верхний, открытый небу, Даги называли «верхней палубой». На «средней палубе» находились столовая и крюйт-камера, а также офицерские каюты. «Нижняя палуба» представляла собой тесное помещение, уставленное койками большинства моряков.
Еще ниже располагался трюм – похожее на пещеру хранилище для богатой добычи, которой пираты, несомненно, обзаведутся, как только разберутся, каким образом не топить всю ее на дне моря.
Слава лунам, нашлось несколько закутков с работающим водопроводом. Прядка заглянула в один незанятый и увидела лишь туалет, но не ванную. Как же команда моется? Помыться хотелось отчаянно: среди складок одежды по-прежнему попадались мертвые споры. При мысли, сколько же на нее попало спор, начинало сводить кожу.
Прядка сделала свои дела в тесной клетушке с крошечным иллюминатором. Ак без лишних просьб вежливо подождал снаружи, проявив себя весьма по-джентльменски для крысы. Почувствовав себя немного лучше, Прядка вышла из туалета, и Ак запрыгнул обратно на плечо. Как поступают с человеческими отходами посреди моря? Копят, чтобы сбросить в компостные чаны на островах? А в долгих рейсах? Скидывать за борт такое мерзко, да и опасно. Мерзопасно?
На обратном пути на верхнюю палубу из каюты рядом с гальюном донесся чей-то голос. Прядка задержалась и заглянула внутрь: за стойкой возвышался здоровяк с дредами, вытащивший ее на палубу. Я говорю «здоровяк», а вы, скорее всего, представляете крупного, а то и мускулистого мужчину. Да, именно таким и был корабельный квартирмейстер Форт, но подобные эпитеты не воздают ему должного.
Форт был не из тех здоровяков, которым говорят: «Эй, съешь салатик», и даже не из тех, кого спрашивают: «Эй, а спортом не пробовал заниматься?» Про таких, как он, говорят: «Эй, как ты проходишь в дверь?» И дело не в жире, хотя у него и правда имелась пара лишних фунтов. Форта словно слепили не по тому же образцу, что остальное человечество. Можно представить, как Осколки, создав его, сказали: «Что-то мы переборщили» и решили урезать всех остальных людей на десять процентов, чтобы сберечь материалы.
Форт поднял глиняное пушечное ядро. В его руках оно казалось крошечным. Пальцы у него были шишковатые то ли от старой травмы, то ли от врожденного заболевания, что наверняка отражалось на ловкости рук.
С ним рядом стояла долговязая женщина в жилете и штанах – корабельный плотник Энн. Нос у нее напоминал дротик, а к разным частям тела были прицеплены три пистолета.
Форт передал ядро Энн, и сразу стало ясно, что оно вовсе не легкое. Потом Форт взял какую-то штуку, похожую на деревянную табличку, черную спереди, фута два в ширину и чуть меньше в высоту.
– В крюйт-камере все проверил? – спросила Энн.
Форт глянул на дощечку и кивнул.
– И не нашел других дефектных?
Форт постучал пальцем по обратной стороне дощечки, и спереди появились слова:
«Ни одного. У всех, что я осмотрел, нормальные детонаторы. Они настроены так, чтобы ядро взорвалось до того, как потопит корабль, чтобы его можно было захватить и ограбить».
Энн тяжело опустила ядро на стойку.
– Тогда, если нет дефектных ядер, можно не волноваться, что мы случайно потопим кого-нибудь еще.
Форт снова постучал по обратной стороне дощечки костяшкой указательного пальца. Слова изменились:
«Не нравится мне это, Энн. Мы должны были стрелять из пушки, чтобы обездвижить корабль, а не потопить. А кончилось тем, что убили кучу людей. И мне очень не нравится, как потом вела себя капитан. В этом нет смысла».
– Что ты хочешь сказать?
«Хочу сказать, что мне все это очень не нравится. На такое пиратство мы не подписывались».
– У меня тоже душа не на месте. Но уже слишком поздно, чтобы передумать. И лучше так, чем загреметь на военную службу.
«Лучше? Точно лучше? Я не хотел пачкать руки кровью этих людей».
Энн промолчала.
В конце концов она встала и, расправив плечи, направилась к двери. Прядка запаниковала и, не желая, чтобы ее застали за подслушиванием, юркнула обратно в гальюн.
Энн поднялась по трапу.
– Что скажешь, Ак? – прошептала Прядка.
– Не знаю, – ответил крысеныш. – Вроде они не собирались топить «Мечту Ута», что логично. Но после того как первое ядро проломило корпус и корабль начал тонуть, пираты, видимо, решили довести дело до конца.
Прядка кивнула, хотя не знала, что и думать обо всем этом.
– Они все равно виноваты, – добавил Ак. – О чем они думали, когда подались в пираты и стали нападать на корабли? Нельзя же просто погрустить из-за того, что убил людей, после того как попытался их ограбить. Теперь, Прядка, они вне закона.
– Это нечестно. Король повесит квартирмейстера, даже если тот не выстрелит из пушки?
– С точки зрения закона все однозначно. Если точнее, это убийство при отягчающих обстоятельствах. Совершено преступление и человек умер? Убийство. Даже если ты не собирался убивать. За ними начнет охотиться королевский флот, и лучше нам не быть на борту, когда их поймают. На случай, если власти не поверят, что ты пленница.
Мудрый совет. Этот корабль – смертельная ловушка. Либо Прядка в конце концов надоест капитану, либо ее убьют в неизбежном бою. А ей есть чем заняться, нужно спасти Чарли и нельзя терять время.
Но как сбежать? Нельзя же просто выпрыгнуть за борт. Кроме того, пересохшее горло напоминало, что есть и более насущные проблемы. Если капитан не разрешит ей есть, до побега она не доживет.
Прядка скользнула обратно к каюте квартирмейстера и заглянула внутрь. Повернувшись спиной к двери, Форт копался в многочисленных рундуках и ящиках за стойкой. Получится ли стащить что-то съедобное? Или, может, ей поможет в этом Ак? Она глянула на крысеныша.
– Что? – громко спросил тот.
Прядка одарила его сердитым взглядом, жестом приказав помалкивать.
– Мне кажется, он глухой. Когда я раньше рыскал по кораблю, кто-то упомянул, что квартирмейстер ничего не слышит.
Форт и правда продолжал заниматься своими делами и не поворачивался. Он не заметил, что они разговаривают.
– Знавал я одну глухую, – сказал Ак. – Танцовщица, причем одна из лучших под лунами, в любом случае лучше я не видел. Я с наслаждением проводил с ней время, но нас довольно резко разлучили. Досадно, но бывает. Еще я не мог позволить себе поболтать с ней, раз уж, как видишь, я такой, какой есть. Не хотел себя раскрывать.
– Наверное, сейчас тоже лучше не болтать, – предложила Прядка. – Если только ты не хочешь, чтобы пираты поняли, что у них на борту болтливая крыса, которую можно выгодно продать.
– Да, хороший аргумент. Просто я несколько недель прятался на корабле контрабандистов, прежде чем меня поймали. Было одиноко. Хорошо, когда есть с кем поговорить…
Прядка бросила на крысеныша выразительный взгляд.
– …но пока я, пожалуй, прикушу язык.
Прядка двинулась к выходу, но под ногой скрипнула доска. Форт тут же обернулся и при виде Прядки прищурился. Может, он ничего и не слышал, но у всех знакомых мне квартирмейстеров срабатывает некое шестое чувство, когда шныряют возле их добра.
Под недобрым взглядом гиганта Прядке захотелось задать стрекача. Но именно он вытащил ее на палубу. И она осталась стоять на месте, пока он не взял со стойки свою странную дощечку.
«Подойди, девочка», – гласила дощечка.
Бежать смысла не было. Вот Прядка и шагнула в каюту, будто в логово дракона.
Глава 15. Квартирмейстер
Форт смерил ее взглядом, почесывая подбородок толстыми пальцами, и наконец постучал по обратной стороне дощечки. Спереди появились слова:
«У тебя есть имя?»
– Прядка, сэр.
«Ты и правда королевский инспектор?»
– Я… – Прядка сглотнула комок в горле. – Нет. Это не мой сюртук. Я его украла.
«Теперь ты пират, – написал Форт. – Что украла, то твое».
– Я не пират.
«Еще как пират, если хочешь остаться в живых. Никому не говори, что не собираешься к нам присоединяться. За такие разговоры скидывают за борт».
Прядка кивнула.
– Спасибо, сэр.
«Не надо так меня звать, я уже давно никакой не „сэр“. Мое имя Форт. Тебя покормили?»
В ответ у Прядки заурчало в животе. Она покачала головой.
Форт скрылся за стойкой и вернулся с тарелкой, зажав тонкий глиняный краешек меж двумя пальцами. Раньше Прядка посчитала, что ему не хватает ловкости: казалось, его пальцы сломали в нескольких местах и дали костям срастись без лубков. Однако Форт вполне справился. Некоторые действия давались ему сложнее, и руки дрожали, но в целом у него все получалось, даже если приходилось делать это по-своему, а не как всем остальным.
Поставив перед Прядкой тарелку, Форт вытащил котел, поскреб по дну и шмякнул на тарелку несколько засохших драников, после чего добавил к ним несколько водянистых яиц.
«Остатки с завтрака, – подумала Прядка. – Что другие не доели».
Она еле сдерживалась. Форт, наблюдая за ней, положил на тарелку вилку. Прядка истолковала это как разрешение и набросилась на еду.
Еда оказалась ужасной.
Пережаренные драники твердостью не уступали жучьим панцирям, а яйца напоминали то, что находится под этими панцирями. Не нужно быть шеф-поваром, чтобы понять, что еда ужасная, но для Прядки все было еще хуже. Накормить ее холодными засохшими объедками, без крупинки специй – все равно что запереть виртуозного пианиста, а потом играть ему музыкальные шедевры на расстроенном казу.
Она не жаловалась. Нужно поесть, и не отказываться же от единственного варианта. Пусть и на вкус это больше напоминает не еду, а то, во что превращается еда.
Чтобы отвлечься от «завтрака», Прядка кивнула на дощечку, с помощью которой Форт общался.
– Странное устройство.
Форт подал ей кружку воды (красивую бронзовую кружку, неукрашенную, но поблескивающую, когда на нее падал свет). Хотя бы вода свежая и чистая. Прядка с жадностью ее выпила.
«Да, странное, – написал Форт. – Твои слова появляются на обратной стороне. Она даже умеет различать голоса и добавляет пометку, если начинает говорить другой человек».
– Ого!
Вероятно, вам интересно, почему Форт не читал по губам. Как и многие слышащие люди, я раньше полагал, что это волшебное решение для тех, кто живет в мире слышащих. Но если вы не слышали – каламбур намеренный, – читать по губам вовсе не так легко, как в сказках. Неблагодарное это дело, часто построенное на догадках и очень выматывающее. Даже для экспертов.
Так или иначе, раньше, пока не заполучил устройство, Форт читал по губам, мирясь с невысокой точностью этого способа. У устройства много функций, причем о некоторых Форт не знал. Например, слова занимают все пространство на доске: пишутся крупнее, если их меньше, но если реплика длинная, сжимаются, чтобы вместить ее целиком.
«Она чудесная, – написал Форт. – Я выменял ее у волшебника пару лет назад».
– У волшебника? – переспросила Прядка.
«Со звезд. Весьма странный парень. Он использовал ее, чтобы переводить слова на наш язык. Я отчаянно торговался. Похоже, он удивился, когда понял, как она мне поможет. Мне тяжело писать в обычной манере, не получаются некоторые буквы».
К слову, этот «волшебник» со звезд не я. Мне всегда было любопытно, кто же продал устройство Форту. Это разработка с Налтиса, с Пробужденными прогностическими микросхемами Связи.
Форт развернул дощечку и показал Прядке обратную сторону, где он мог печатать буквы и раскрывать списки с распространенными словами. Дощечка подстраивалась под его нужды, выдавая возможные варианты со сверхъестественной скоростью, словно угадывала мысли.
«Раз в неделю ее нужно оставлять на солнце, иначе она перестает работать, – написал Форт. – И ее магия отзывается только для меня. Так что не вздумай ее украсть».
– Я бы не посмела, – испуганно отозвалась Прядка. – Я имею в виду… ты был так добр ко мне.
«Это не доброта. Это обмен».
– На что?
«Пока не решил. Доедай, девочка».
Увы, Прядке пришлось вернуться к еде.
Пока она доблестно сражалась с драниками, появился еще один моряк – невысокая женщина, которая днем раньше возразила капитану. Ее черные волосы закручивались кудряшками. Едва удостоив Прядку взглядом, она бросила что-то на стойку.
Как описать рулевую Салай? Она была одной этнической принадлежности с Фортом. Оба родились на островах Лобу в Сапфировом море, где зефирные споры взрываются, если их намочить. У нее были тонкие черты лица, но никто не назвал бы ее хрупкой.
– Ладно, Форт, – сказала Салай. – Дам тебе три.
Она выложила на стол три маленькие сережки.
«Я же говорил, Салай. На кой мне сережки? У меня от них чешутся уши».
– Тогда четыре. – Салай выложила на стойку еще одну сережку. – Я выиграла их у Дага в карты, но это все, что у меня есть. Они золотые. Лучше сделки тебе не найти.
При слове «сделка» Форт заметно встрепенулся и изучил сережки.
– Давай, Форт, – поторопила Салай. – Мне нужно вернуться на дежурство.
Форт потер подбородок, почесал голову с дредами. Потом достал из-под стойки карманные часы.
– Наконец-то.
Салай смахнула часы со стойки и поспешила к выходу.
Форт с улыбкой изучил каждую сережку. Ему и правда они ни к чему, но… сделка вышла отличная. А для Форта отличные сделки сами по себе казались наградой.
Прядка умудрилась проглотить последний кусок и подумала, что за это ей можно вручить медаль. Однако Форт просто подал ей еще одну кружку с водой и отправил прочь, но прежде написал:
«Возвращайся, когда все поужинают. Может, тебе что-то останется».
Прядка благодарно кивнула и вприпрыжку проскочила мимо меня. Я уселся на табурет перед стойкой Форта. Тот выдал мне «еды».
– Мое любимое! – воскликнул я.
«Пожалуйста, в этот раз не пытайся съесть тарелку», – написал Форт.
Я занялся едой, напевая и наслаждаясь вкусом.
Что? Да, я чувствовал вкус. С какой стати мне не…
Ах, пять чувств? Да, я сказал, что потерял чувство вкуса из-за проклятия Чародейки. Вы решили… вы решили я о том самом чувстве вкуса? О, наивные глупцы.
Она лишила меня другого чувства вкуса. Важного.
А с ним и чувства юмора, благопристойности, целеустремленности и чувства собственного «я». Последнее ударило по мне особенно сильно, поскольку чувство собственного «я» напрямую связано с моим остроумием. Можно сказать, она убила во мне шута.
Вот так и получился юнга по имени Хойд.
В общем, теперь вы познакомились со всеми, кого пока нужно запомнить: капитан Ворона, старпом (и канонир) Лаггарт, квартирмейстер Форт, плотник Энн, рулевая Салай. Вроде бы все остальные – Даги…
Ах да, чуть не забыл Улаама. Но он мертвый, так что не в счет.
