Текст книги "Прядка с Изумрудного моря (ЛП)"

Автор книги: Брендон Сандерсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 24 страниц)

Да уж, с этим не поспоришь.

– Однако мне кажется, что на сей раз это не случайность. Если биться об заклад, причем не на деньги, а на что-нибудь более ценное, например, на мой любимый набор ногтей, то я бы сказал, что он попал под проклятие намеренно. А избавиться от него оказалось гораздо труднее, чем он думал.

– Зачем? – спросила Прядка. – Зачем намеренно попадать под проклятие?

– Я так и не разобрался, – признался Улаам.

Прядка отнеслась к его словам скептически. Однако в данном случае он (к несчастью) прав. Я честно полагал, что к тому времени уже выпутаюсь. На деле… все оказалось сложнее.

К счастью, я был близок к цели. Ближе, чем когда бы то ни было. Потому что именно тогда в голову Прядки пришла самая важная мысль.

– Тогда… мне не обязательно побеждать Чародейку, – сказала она. – Просто нужно придумать, как заставить это сделать Хойда.

– Возможно. Да, вполне возможно.

Извинившись, Прядка отправилась к себе в каюту и вытащила из-под койки коллекцию кружек. Она так давно ими не любовалась. Ей по-прежнему нравилось это занятие, просто… не хватало времени. В последние дни она пользовалась только большой металлической кружкой, которая не разобьется, упав со стола из-за качки.

И все же Прядка достала по очереди все кружки и расставила их на стойке, последними – те, что прислал Чарли. Ее внимание больше всего привлекала кружка с бабочкой над морем. Раньше ей казалось, что в такую ужасную ситуацию бабочка угодила не по своей воле. С какой стати летать над спорами?

Теперь Прядка все видела иначе. Возможно, бабочка просто знала, чего хочет, и намеревалась добиться цели, какой бы недостижимой та ни казалась.

Это не бабочка-самоубийца. Это бабочка, полная решимости.

Прядка убрала остальные кружки, оставив только кружку с бабочкой и большую кружку из пьютера. Эти две ее любимые. Одна символизирует целеустремленность. Вторая твердая, тяжелая и практичная – почти оружие.

«Я и есть эта пара кружек, – подумала она. – Отчасти практичная, отчасти мечтательная. Две противоположности. Но обе служат одной цели. Удивительно».

Впрочем, бабочка отправилась в море в одиночку. Она не потащила за собой на смерть целую команду. Вздохнув поглубже, Прядка стянула волосы, взяла обе кружки и поднялась на палубу.

– Салай, я передумала, – сказала она рулевой. – Я хочу, чтобы спустили шлюпку. Я отправлюсь на ней в Полуночное море. Одна.

Глава 58. Чудище

Возражений было с целую гору.

– Одна? – переспросила Салай. – Капитан, ты с какой луны свалилась?

– Я поплыву с тобой, – сказала Энн. – Я смогу тебя защитить. У меня теперь шесть пистолетов и четыре глаза, чтобы целиться!

Даже Лаггарт, маячивший позади группы офицеров, выглядел обеспокоенным.

Форт просто показал свою дощечку:

«Почему?»

– Я хочу поэкспериментировать с полуночной сущностью, – сказала Прядка. – Выяснить, действительно ли смогу контролировать и уничтожать чудищ. Если нет, то вперед не продвинуться и все остальное не важно. Я попытаюсь сделать это в одиночку, брать вас с собой ни к чему. Вы мне ничем не поможете.

– Капитан, я думаю, это плохая идея. – Салай скрестила руки на груди. – Я не дам тебе выйти в море одной.

– Кто здесь капитан? – спросила Прядка. – Разве я не могу принять это решение?

– Можешь. Но не стоит.

Ирония – любопытное понятие. В частности, я имею в виду иронию в ее классическом смысле: когда выбор ведет к результату, противоположному задуманному. Многие грамотеи сетуют, что это слово почти никогда не используется по назначению, уступая лишь лингвистическому покушению на слово «буквально». (Что как раз очень иронично.)

Я не из тех, кому есть дело до неправильного употребления слов. Лично мне нравится, когда слова меняют значение. Неточность нашего языка – это его особенность. Она наилучшим образом отражает величайший факт человеческого бытия: наши собственные эмоции – и даже души – неточны сами по себе. Наши слова, как и сердца – это оружие, которое не успело остыть после ковки и принимает новую форму с каждым взмахом.

И все же ирония – занимательное понятие. Она существует лишь там, где мы хотим ее отыскать, потому что ключ к настоящей иронии – это ожидание. Ирония существует, только когда ее замечаешь. Когда мы ее находим, то создаем из ничего. Но в отличие от остальных наших творений, например, искусства, суть иронии в создании трагедий.

Ирония – это обращение вспять. Сначала воздвигнуть, затем разрушить.

Идеальный образчик иронии – это настоящий шедевр.

Так что читайте. И наслаждайтесь.

– Я не могу допустить, чтобы из-за меня вам опять пришлось нелегко, – сказала Прядка. – Следующий этап мне нужно пройти в одиночку.

Салай тихонько вздохнула, как это бывает, когда пытаешься удержаться от крика, но нужно чем-то занять легкие, и указала вбок:

– Капитан, мы можем поговорить с глазу на глаз?

Прядка кивнула, и они отошли в сторону.

– У меня есть другое предложение, – сказала Салай. – «Воронья песня» слегка углубится в Получное море, и мы пойдем вдоль границы. Попытаемся привлечь одно из этих чудищ. Словим его с помощью зеленых спор и затащим на борт. А после вернемся в Багряное море и не торопясь над ним поэкспериментируем.

– Слишком опасно, – возразила Прядка.

– Опаснее, чем плыть в одиночку?

– Слишком опасно для всех вас, – уточнила Прядка. – Я должна это сделать, но не могу позволить вам рисковать.

– Капитан. – Салай смягчила тон. – Прядка. Вся моя жизнь перевернулась, когда ты вернулась из драконьего логова. Я искала отца… целую вечность. Я так долго надеялась, что надежда начала таять. Я просто делала то, что делала, потому что боялась, как бы она не умерла окончательно. Теперь надежда снова жива. Ты напоила ее, взрастила и вернула к жизни. Мой отец жив. И я знаю, где он. Мне нужно выжить, чтобы до него добраться.

– Так вперед, – тихо сказала Прядка. – Тебе нужно жить, чтобы его спасти. Тебе нельзя рисковать.

– Чтобы пересечь эти моря, мне нужна хорошая команда.

– У тебя уже есть хорошая команда.

– Она была хорошей и может стать снова. Но Прядка, ты хоть представляешь, во что превращается душа человека, если он служит такой, как Ворона? Она покрывается черной коркой. Как кусок хлеба, который передержали в печи. – Салай кивнула на собравшихся на палубе моряков. – Я поставила тебя во главе команды по нескольким причинам. Во-первых, я считаю, что из тебя выйдет хороший капитан. А во-вторых, им всем нужен лидер, который обернет все вспять. Тот, кто не шел на поводу у Вороны. Им нужна ты.

Прядка кивнула, немного лучше все осознав. Если бы корабль возглавила Салай, это больше походило бы на тайм-аут для команды, чтобы переосмыслить стратегию. А отдать корабль Прядке – все равно что снести старый стадион, чтобы на его месте построить новый.

– С тех пор как ты появилась на корабле, – продолжила Салай, – ты только и делала, что оберегала нас и избавляла от лишних хлопот. Команда это знает. Они пойдут за тобой. Я пойду за тобой. Но пока я не могу спасти отца. Не могу спасти… себя. Не раньше, чем помогу тебе и команде. Поэтому я прошу: позволь тебе помочь.

– Зачем просить? – поинтересовалась Прядка. – Почему просто не потребовать?

Салай покачала головой.

– Мы подняли мятеж против Вороны. Нельзя, чтобы такое поведение считалось нормой. Нужно ясно дать понять, что неповиновение Вороне – исключительный случай. В общем, мы пойдем за тобой. Именно так. И я, и другие офицеры станем примером для остальных, потому что иначе… когда исключения перерастают в привычки, в море это ничем хорошим не заканчивается. Если ты скажешь нам отпустить тебя в одиночку, мы отпустим, Прядка. Обязаны отпустить.

Салай одарила Прядку одним из тех самых многозначительных взглядов.

Но они никогда не срабатывают так, как вам кажется.

Видите ли, Прядка усвоила совсем не тот урок. Она услышала о том, как помогала команде, о том, как их оберегала. И лишь укрепилась в своем решении.

– Спасибо, Салай. А теперь, пожалуйста, подготовь шлюпку. Я отправлюсь в одиночку, чтобы проверить свою теорию насчет управления полуночными чудищами.

На этот раз Салай вздохнула с едва сдерживаемым рычанием, будто проглотила нечто злобное и мохнатое.

Кстати говоря.

Прежде чем отправиться проводить эксперимент, Прядка заглянула к себе в каюту, чтобы забрать шляпу. И когда она вошла внутрь, из угла послышался голосок:

– Возьми меня с собой.

Прядка замерла и повернулась к клетке с Аком.

– Возьми меня с собой, – повторил он. – Я слышал ваш разговор. Необязательно даже выпускать меня из клетки. Только возьми с собой, Прядка. На эту шлюпку. Я могу пригодиться.

Прядка едва от него не отмахнулась. Но что-то в его голосе… возможно, тон… Она надела шляпу и после секундного раздумья наконец сделала выбор: схватила клетку за ручку сверху и вынесла на палубу.

Вскоре Прядка оказалась в шлюпке посреди Полуночного моря. С ней остались лишь крысеныш в клетке, бочонок воды и пара кружек. Пора выяснить, сможет ли она преодолеть первую линию защиты, сможет ли одержать верх над ужасными смоляными чудищами, что рыскают по Полуночному морю. Момент был напряженный и драматичный, но, к несчастью, ужасные чудища забыли почтить его своим присутствием.

Но они же наверняка появятся в любой момент.

Прядка дрейфовала одна-одинешенька посреди черноты. Теплое море жадно впитывало солнечный свет и почему-то казалось даже более чуждым, чем Багряное. По идее, черные споры должны быть более знакомыми. Каждый день мир на половину суток погружается во тьму. Черный цвет вполне естественный.

И все же Прядке мерещилось, что лодка будто парит в пустоте, посреди безграничного ничто. Не успокаивал даже звук, с которым бурлили споры. Здесь, в этой вечной ночи, в этой ненасытной бездне, что пожрала солнечный свет, он казался неуместным.

А теперь и солнце клонилось к закату. Прядка с тоской оглянулась. Но гребла она уже добрый час или около того, о чем свидетельствовали горящие от боли руки. Скрылись из виду и «Воронья песня», и Багряное море.

Прядка осталась одна, если не считать Ака. Несмотря на настойчивую просьбу взять его с собой, он съежился в клетке, притихший и напуганный. Чтобы скоротать время, Прядка попыталась писать заметки в блокноте, но слишком волновалась, слишком отвлекалась. И дело было не столько в мыслях о полуночной сущности, сколько в близости спор, бурлящих и клокочущих у самого борта.

Прядка решила взглянуть в небо, но именно в этот миг солнце скрылось за луной на горизонте – за Полуночной луной, похожей на дыру в ткани реальности.

И тогда Прядка стала ждать. Мало что хуже напряженного, хоть и бездеятельного ожидания. Свободное время, которым нельзя воспользоваться, всегда создает впечатление, что над тобой насмехается сама природа.

Наконец Прядка заметила какое-то движение.

Полуночная сущность подобралась пугающе близко и при том совершенно незаметно. Возможно, потому, что была черной на черном, а может, потому, что двигалась прямо сквозь споры. Но если заметить ее один раз, отследить уже несложно: свет лампы отражался от нее, как от масла.

Прядка затаила дыхание. Она перестала беспокоиться насчет спор, целиком сосредоточившись на приближающемся кошмаре. Что за чудище движется сквозь споры? Купается в них? Или… плывет? Так это называется?

Прядка знала слово «плыть» по одной из историй Чарли, хотя сама идея казалась ей чем-то из ряда вон. На планете есть места с таким количеством воды, что в нее можно нырнуть с головой? Но ведь тогда утонешь?

Как бы там ни было, приближающаяся полуночная сущность именно плыла. Вам она напомнила бы угря или морскую змею длиной с половину «Вороньей песни». Но все же вы родом с планеты, где обитают водные существа. Для Прядки подобная мысль совершенно чуждая, поэтому движения чудища казались ей противоестественными и пугающими. Позвоночник не должен изгибаться как веревка.

Чудище хищно покружило у шлюпки. И растерялось.

Почему этот человек сидит один в лодчонке? Вы бы почувствовали себя так же, если бы во время прогулки по лесу наткнулись на горячий стейк на пеньке. Что за уловка?

По сей день я не могу сказать наверняка, можно ли считать полуночную сущность живой. Узы Люхеля – штука определенно странная. Но в контексте нашей истории давайте представим, что скользящая рядом со шлюпкой сущность с функциональной точки зрения обладает самосознанием. Как минимум, в нее заложен набор команд, приближенно имитирующих живой организм.

И потому она умела проявлять осторожность. Этим Прядка и воспользовалась: вытянула дрожащую руку и коснулась сущности.

В восприятии гнусного чудища такое поведение выглядело крайне настораживающим. Злой умысел Чародейки напитал его ненавистью ко всему живому. За время своего существования оно только и делало, что разыскивало корабли, а затем отращивало лапы, чтобы забраться на борт и сожрать моряков. При его виде моряки издавали самые разные звуки, впрочем, все они неизменно заканчивались истошными булькающими воплями. Это был звук хорошо исполненной работы, звук выполненного предназначения.

Чудищ боялись. К ним не тянули руки, чтобы потрогать. С тем же успехом салями могла вскочить с тарелки и сама запрыгнуть к вам в рот. Не то чтобы вы не любите салями, просто неплохо приложить хоть какие-то усилия.

А здесь был замешан еще и контроль над разумом.

Прядка поставила все на то, что ей удастся провернуть прошлый трюк и подчинить чудище своей воле.

План гораздо более реалистичный, чем кажется на первый взгляд. Видите ли, море слишком велико, чтобы Чародейка успевала следить за всеми полуночными тварями. Она создавала их партиями, а потом отправляла в море с определенными приказами, поддерживая лишь слабый контроль. Даже она быстро умрет от обезвоживания, если попытается управлять всеми чудищами сразу.

В остальном они обладали минимальным самосознанием, которого хватало, чтобы принимать самостоятельные решения, делать выбор. Наделять блуждающих слуг подобным качеством опасно, но у Чародейки, опять-таки, просто не было другого выхода. Ей пришлось оставить им толику самостоятельности, иначе они просто не смогли бы нести службу, ради которой их создали.

В общем, план Прядки мог и правда сработать.

Если бы она занималась проращиванием не пару недель, а подольше.

Прядка попыталась перехватить управление, как раньше, навалившись на чудище своим разумом. То вздыбилось над спорами и, отпрянув от ее руки, глянуло на Прядку полуночными глазами. В ее голове возник вопрос, будто… чудище чего-то хочет. Она подумала о воде в надежде перебить предложение Чародейки.

Чудище дало отпор. Разумеется, Чародейка прекрасно понимала неотъемлемую слабость своих творений и снабдила их сложными механизмами, чтобы распознать попытку контроля извне. Прядка была цепкой, талантливой и полной решимости, но все равно новичком.

А Чародейка, замечу, вовсе нет.

Чудище с шипением встало на дыбы и раззявило пасть в предвкушении грядущего пира. Прядка в ужасе бросилась на дно шлюпки.

В этот миг послышался тоненький голосок:

– Стой!

С явной неохотой Ак добавил:

– Доставь нас к твоей хозяйке. У меня… есть право на свободный проход.

Чудище качнуло головой. Сложный набор команд переключил его внимание на владельца голоса. Сожрать его было запрещено, а при получении нужного приказа требовалось доставить к хозяйке.

Следуя указаниям Чародейки, крысеныш по имени Ак вернулся в то самое место, где появился на свет.

Получночная сущность
Глава 59. Узница

Следующим утром Прядка прибыла на остров Чародейки.

В маленькой шлюпке ей разрешили попить и сходить в туалет (в ночной горшок). В остальном она провела весь путь обездвиженная, зажатая в кольцах полуночной сущности. Из спор появились еще два таких же чудища и с невообразимой скоростью принялись толкать шлюпку к месту назначения.

Ак отказывался объяснять, что именно сделал и почему его послушались полуночные создания. На этот счет у Прядки имелись свои подозрения.

Наконец, проделав невероятный путь, Прядка добралась до острова Чародейки. Тот оказался меньше, чем она представляла. И это весьма примечательно, ведь остров, на котором родилась сама Прядка, уже довольно мал по стандартам большинства миров. Ее удивление было сродни замечанию четырехлетки: «Знаешь, а я думала, ты старше».

Поскольку в морях спор нет силикатов, образующихся из кораллов в процессе ихтиологического пищеварения (да, ваши любимые пляжи не что иное, как рыбьи какашки), остров Чародейки представлял собой всего лишь очередную груду камней. В данном случае сланцево-серая шхера отличалась подозрительно округлой формой и в поперечнике достигала ярдов двухсот.

Несколько деревьев пытались оживить ландшафт, но так и не преуспели: слишком редко они росли да и были не той породы. Они представляли собой корявые, сучковатые штуковины с жалкими пучками листьев на кончиках голых ветвей, словно с понятием «дерево» были знакомы лишь понаслышке, но с учетом обстоятельств старались как могли.

Всю дорогу Прядка провела в метаниях между ненавистью к Аку и к самой себе. И именно на себя она взвалила самую тяжелую ношу. Обвитая кольцами полуночной сущности, она сидела и с ужасом наблюдала, как они приближаются к острову. Замечу, теперь полуночная сущность походила не столько на угря, сколько на клубок зеленых лоз.

Из-за серебряной полоски в корпусе шлюпки за ними тянулся след из мертвых спор. Чудище старалось не касаться серебра, но близость к нему не могла его уничтожить, как уже выяснила Прядка, когда смотрела на мир глазами полуночной крысы.

Чудище выпустило Ака из клетки. Он устроился на дощатом сидении на носу. Шелестели и похрустывали споры, два полуночных создания мерно тянули лодчонку вперед.

– Ты бывал здесь раньше, – высказала Прядка свою догадку. – Все эти разговоры о том, как ты рос среди крыс, это ложь?

– Да, – прошептал Ак.

– Ты принадлежишь ей, – продолжала Прядка. – Ты фамильяр Чародейки или что-то вроде того. Ты всегда принадлежал ей.

– Да, – еще тише подтвердил он.

Каждый ответ ранил как стрела, причем зазубренная, которая не только причиняет боль, но и разрывает плоть, когда пытаешься ее вытащить. Такую стрелу хочется оставить в теле и жить с незаживающими ранами из страха перед еще более кошмарной болью.

Но как бы больно ни было, Прядка заставила себя кое-что признать. Ак сделал все возможное, разве что не сбежал с корабля в порту, чтобы помешать ей сюда попасть. Чтобы защитить от Чародейки.

Да, он лгал, но явно пребывал в ужасе перед Чародейкой. Прядка не могла чересчур винить Ака за его поступки, особенно когда невольно привела его обратно. Зато себя она могла винить сколько угодно.

Следовало быть умнее, придумать другой план. Может, стоило прислушаться к совету Салай и позволить команде помочь? Размышляя об этом, Прядка ходила по краю пропасти.

У перемен есть одно иллюзорное качество. Мы считаем, что каждое большое изменение зиждется на одном-единственном решении, на одном-единственном моменте. И это действительно так. Но за любым решением и моментом стоит целая гора более мелких решений. Без снежной горы не устроить лавину, даже если та начинается с одного снежка, кубарем летящего по склону.

Не упускайте из виду горы мелочей, что ведут к важным решениям. Именно это происходило с Прядкой. Настоящее озарение ее пока не настигло, но его свет уже забрезжил на горизонте.

Полуночные чудища вели шлюпку к острову по странному пути, и Прядка вскоре поняла почему. Море было изрезано длинными, изломанными полосами камня, похожими на зубастые песчаные отмели. Чародейка выбрала этот остров не просто так; море вокруг оказалось на редкость коварным. Острые скалы поджидали, как мины, едва выглядывая над бурлящими спорами и почти не выдавая своего местоположения.

А значит, причалить к острову практически невозможно. Шлюпка, ведомая чудищами, которые знали нужный маршрут благодаря магическому дару, совершила серию мастерских маневров. У Прядки упало сердце. Об этой линии защиты они не знали. Ак ничего не рассказал, возможно, с дурным умыслом. (На самом деле он просто забыл, но это к делу не относится.)

Если бы «Воронья песня» попыталась подойти к острову, то разбилась бы о скалы и пошла ко дну. Поход Прядки был обречен с самого начала.

В конце концов их маленькая лодка – цветное пятнышко, скользящее по поверхности бездны, – пристала к берегу. Отсюда Прядка разглядела легион солдат из золотистого металла. Вооруженные копьями и щитами, они выстроились шеренгами вокруг башни Чародейки. Нетрудно представить, что это живые люди в доспехах с опущенным забралом, если бы не их противоестественная неподвижность.

Если не считать редких деревьев и сотни металлических солдат, единственной примечательной чертой острова была башня. В отличие от острова она показалась Прядке куда больше, чем она предполагала: широкая и высокая, с заостренной верхушкой. Скромность не позволяла Прядке произнести вслух, что именно она напоминает. Разумеется, сам я от скромности не страдаю, поэтому когда я заявил, на что похожа башня, Чародейка поинтересовалась, не поставить ли мне на лоб здоровенный йонический символ.

Прядка надеялась, что удастся сбежать, как только шлюпка причалит к берегу. Однако чудище крепко держало ее в своих объятиях и, когда Ак спрыгнул с борта, просто приподняло и потащило перед собой. Оказавшись на каменистой земле, крысеныш посмотрел на Прядку. С того момента, как они сели в шлюпку, он впервые взглянул ей прямо в глаза.

Прядка сердито зыркнула в ответ. Ак заметно поник, будто лоза, которой не хватает воды. Но потом снова оживился, словно принял какое-то решение.

– Да. Да, именно так, – произнес он. – Я делаю вовсе не то, о чем она просила.

Смерив чудище взглядом, он шмыгнул вперед, прежде чем Прядка успела снова с ним поцапаться. Они пересекли остров и подступили к самой башне. Металлические солдаты позволили им пройти. На взгляд Прядки, они казались спящими, просто статуями.

Вскоре ее внимание привлекла башня. Это было по-настоящему грандиозное зрелище: ей еще ни разу не доводилось видеть столько серебра в одном месте. Его было так много, что споры в окрестностях башни должны гибнуть с ужасающей скоростью. Защита от вражеских проращивателей.

Сбоку располагалась дверь, видимо, тоже из серебра. Ак встал перед ней и громко произнес:

– Согласно приказу я вернулся в башню с пленницей. Волшебная дверь, пожалуйста, откройся! Э… мне говорили…

Дверь распахнулась.

– Ага. Хорошо.

Заскочив внутрь, Ак глянул на себя, потом на Прядку, явно не зная, чего ждать дальше.

Полуночное чудище, которое теперь походило на многоножку с щупальцами вместо лап, отпустило Прядку и подтолкнуло к двери. Из-за серебра оно не могло последовать за ней, но что-то ей швырнуло – ее кружки, пьютерную и с бабочкой. Оно принесло их, потому что нашло в шлюпке и не знало, важны они или нет.

Когда Прядка неуклюже поймала кружки, дверь закрылась. Путь наружу отрезан, выбора нет.

Оставалось только идти вперед. Навстречу судьбе.