сообщить о нарушении
Текущая страница: 58 (всего у книги 100 страниц)
«Основная честь семьи состояла из людей, связанных родством по материнской линии», и это есть основа, добавлю я, у всех людей на Земле до тех самых пор, пока евреи не догадались перейти от женской к мужской «линии». Причем это произошло тот же час, как только евреями была придумана прибыльная торговля, каковой в силу обремененности родами, вскармливанием и воспитанием детей женщины просто не могли заниматься. Потом эта мужская линия была навязана веем остальным народам, но только не себе, у них до сих пор – женская линия. (Подробности – в других работах).
«Браки были обычно полигамными, и различные жены занимались строго разграниченными обязанностями – с твердыми должностями и различными правами на наследование. Домашние дела распределялись по принципу правой и левой руки – в зависимости от того, как расположена хижина жены от главного входа в крааль». Замечу, что это вполне, так сказать, нормальный «животный» мир на ранней стадии, только, сказав полигамия, надо бы авторам уточнить, полигиния (многоженство) ли это? Или все же полиандрия (многомужество).
Судя по правилам правой и левой руки (как в электротехнике), все–таки была полиандрия, то есть многомужество. Ибо не один же муж был на весь крааль из нескольких сотен шалашей, чтоб жены делились на «правых» и «левых» и по расстоянию шалашей от главного входа. Выходит, что сами жены, как самостоятельные единицы, владелицы шалашей, имели свою иерархию, определяемую степенью приближения к главному входу в крааль, а мужья были – в стаде, где беспрестанно и «обсуждали важные вопросы». Например, кого сегодня позовут ночевать в хижину?
Надо бы сказать и о самом краале, слово–то не очень всем знакомое. Крааль имел вид, приближающийся к кругу, и хижины располагались по его границе, тоже – кругом, выполняя роль как бы ограды. Иногда хижины стояли в несколько рядов. Иногда крааль дополнительно огораживался, легкой изгородью. А в центре имелось огромное пустое пространство, на котором стоял скот, вернувшийся с пастбища. И всегда под неусыпным наблюдением беспрестанно совещавшихся «мужей». Так что среди них всегда образовывался лидер, или парочка, но тогда – враждующая. Только к прекрасной половине человечества это не имело никакого отношения, или – совсем маленькое.
Отсюда следует, что все дела в краале делились на две части: одна часть под ведомством женщин, вторая часть – под ведомством мужчин. В общем–то – хорошая и разумная организация. Только все это было очень давно во всем остальном мире, еще не обученном евреями. При этом нельзя определенно сказать: матриархат это или патриархат? Смотря, из какой части двух комплексов дел конкретные дела рассматривать (тавтологию прошу извинить). Недаром я не устаю повторять в своих работах, что при Козимо Медичи в Европе еще был матриархат, и дети Козимо боролись с ним с помощью «Маллеуса».
Не думаю, что краали долго стояли на одном и том же месте: от скопившегося навоза задохнешься. Или потонешь в нем. Зато после переноса крааля, на его старом месте даже сухая палка, воткнутая в землю, случайно оброненное зернышко людьми и прошедшие через пищеварительный тракт стада миллионы зернышек семян, должны были давать гигантский урожай. И, я думаю, именно поэтому, как утверждают историки, сельским хозяйством занимались исключительно женщины. И я вполне допускаю, что краали изредка огораживали дополнительной изгородью не тогда, когда там еще жили, а когда навоз перегниет и что–нибудь вырастет. Антилопы, знаете ли, тоже любят злаковые. Кроме того, по этой же причине больших скоплений «культурных слоев» археологи на месте краалей не находят. Это примерно как «раскапывать» казахстанские степи на предмет археологии, где ни на одном месте за все прошедшие века юрта не оказывалась дважды. А стояла она на этом месте не больше месяца.
Вот и все, что историкам известно о народонаселении Южной Африки, исключая золотоносное плато между Замбези и Лимпопо, историю которого я изложил вам выше.
Я думаю, вы и без меня сравните жизнь на плато и вне плато. И сделаете несомненный вывод, что ни один дурак во всей Южной Африке не способен додуматься строить каменные дома и возводить каменные же стены. Кстати, первые бледнолицые буры тоже этого не делали. Они с женами и детьми жили в повозках, следуя за своими стадами, а на ночь выстраивали их в круг, подобный краалю, и загоняли стадо внутрь. Не всю же жизнь аборигенам учиться у торгового племени, пора и свой опыт передать. Вы же сами знаете, что в Африке водятся львы, например.
Поэтому я хочу обратить ваше внимание на следующее. Почти везде на Земле, там, где побывало торговое племя, в непосредственном соприкосновении обнаруживается разительный контраст: высочайшие достижения цивилизации соседствуют с отсутствием даже зачатков таковой. Особенно это наглядно на примере Центральной Америки в сравнении с самими ее половинками. В Африке это тоже наглядно проявляется (плато и вне плато). В Хазарском каганате – тоже. В Индии, Китае, Японии, Индокитае, на Филиппинах – как под копирку. А вот в Австралии – нет, в отношении цивилизации она абсолютно аморфна. Как вода в стакане. Именно поэтому такие контрасты не могут быть случайностью. И объяснить их кроме как присутствием торгового племени ничем нельзя, тем более что сами эти высокие цивилизации внешне похожи друг на друга по всей Земле как две капли воды.
Осталось самое главное, то, что заявлено в заголовке. Дескать, именно Африка – колыбель человечества. Эта «колыбель» может быть рассмотрена с двух точек зрения: как колыбель человеческого интеллекта и как колыбель человеческого создания вообще, независимо от его разума и зависимо только от его антропологии, в частности прямохождения.
Опираясь на данное исследование и учитывая сказанное мной об Африке в других моих работах, можно с уверенностью констатировать, что колыбелью разума человеческого Африка никогда не являлась. Все, что есть тут разумного, привнесено и впервые именно в Эфиопию, древний Аксум. Отсюда интеллект распространился по Нилу до Средиземного моря и уже по нему до Гибралтара; и отсюда же – до древней Ганы посуху, она же Западный Судан. Но «эфиопский» интеллект не попал в Южную Африку, на упомянутое золотоносное плато. Интеллект на плато попал непосредственно из Арабии, на судах по морю. В связи с этим интересно: куда он попал раньше, в Эфиопию или на плато? Разумеется, в Эфиопию, так как плыть интеллекту было недалеко, притом не заблудишься, от острова к острову по Баб–эль–Мандебскому проливу. Тогда встает другой вопрос: насколько ранее попал интеллект на север и юг Африки? В качестве ответа посмотрите на следующие рисунки (рис.7).
Рис. 7.1. Саудовская Аравия. Башня замка в Тебуке («БСЭ»).
Рис.7.2. Центральная Америка. Руины крепости Мачу–Пикчу («БСЭ»).
Рис. 7.3. Южная Африка. Руины Большого Зимбабве (Из книги Н.Н. Непомнящего)
Так, может быть, мне не тратить лишних слов? Или на старости лет заняться радиоуглеродным анализом? А, в общем–то, это неважно в данном конкретном случае. 150 лет туда или 150 лет сюда – это не принципиально. Принципиально, что на рисунках одни и те же башни и стены в разных концах планеты. И главное, якобы их придумали в этих «концах» совершенно независимо друг от друга, причем как по команде почти в одно и то же время. Но бог тут не причем, так как богов во всех этих «концах» не меньше полудюжины и главного начальника среди них пока не обнаружено.
Однако исток разума просматривается. Он – в Аравии (Арабии), и именно этому я посвятил большинство своих работ. Поэтому, сами понимаете, вновь приводить все доводы, это переписать сюда почти все мои труды, то есть нереально. Лучше я рассмотрю вопрос, может ли разум кочевать отдельно от самого гомо сапиенс, когда повсеместно прачеловек еще гомо сапиенсом не стал? Вопрос этот риторический, он должен лишь показать, что человеческий (точнее животный) разум, несмотря на Гегеля, кочевать не может. Другое дело разум механический, (см. подборку статей под заголовком «Бог»), но этот разум всеобщий и человеку нельзя узурпировать его только для себя.
А, если он всеобщий, то и должен быть равномерно распределен, а не концентрироваться хотя бы даже и а Аравии. Учеба – есть разум человеческий в общеупотребительном понятии слова разум, и именно этот разум привнесен во все народы торговым племенем. Притом хотя и из себя, но не там он возник в столь большом размере. Торговое племя вобрало в себя, научилось само от просеивающих это племя народов, и, вбирая по пути, все больше и больше передавало.
Так что никакой важности нет и в том, где возник прачеловек без разума, механический. Он возник везде.
Логическая история
как способ устранения аналитических ошибок
Введение
Некоторые ошибки, не дающие двигаться истории к логической разумности, каковую я понимаю как противоположность поэтичности, я уже рассмотрел в других своих работах. Например, чрезмерное внимание историков к царям и правителям уничтожает в истории народ, его стремление и чаяния к своему собственному выживанию, несправедливо сводит его социальные движения к нулю. Но и всякие там «пассионарности», за уши притянутые неизвестно откуда, выдаваемые за фантастические социальные (здесь не подобие благотворительности я понимаю, а сознание массовой души) движения, еще больше запутывают дело. Такие, например, как высыпание словно из мешка толп народов «из Азии», тогда как ни один народ, за исключением отщепенцев, никогда и никуда не стремится из ареалов своего рождения.
Унизив, в смысле не замечая, массовое сознание народа, историкам ничего не остается, как вложить это массовое сознание в своих царей–упырей, осуществляющих дурную волю. И кроме как войной эту волю никаким другим способом не выразить. Поэтому вторым двигателям истории назначается война, тогда как дураку понятно, что ни одна война за все века не принесла полной и окончательной победы. Рано или поздно, но все возвращается на круги своя. И именно войны прекращают научно–технический прогресс, гипертрофированно обращая его в производство оружия в ущерб всем остальным его проявлениям. И в общем и целом научно–технический прогресс замедляется, дожидаясь мира, когда он снова может поступательно и всеобъемно развиваться. Между тем, не эгоизм царей, а именно эгоизм каждого отдельного человека и одного социума по отношению к другим в целом движет историю вперед. И искать ее корни надо именно в этом.
Погрязнув в династических деталях царей и тактико–стратегических подробностях войн, словно они изучают все до единой сплетни современного большого города, причем каждый из них – своего города, историки уже не могут охватить своим взором глобальные процессы. И мир им кажется как той деревенской девушке из дореволюционной песенки: «К нам юноша пришел в село. Кто он, отколь – не знаю. Но все меня к нему влекло, я все твердила – знаю». И оправдывается: «Я думала, что белый свет, весь белый свет – наш бор, река и поле…».
Из этого наивного и узкого понимания неминуемо следует, что каждый относительно замкнутый народ должен развивать научно–технический прогресс самостоятельно и практически одинаково: колесо, глиняный горшок, развитая речь и венец – письменность. При этом составную часть этого процесса – прибыльную торговлю, то есть обмен с прибылью вместо равноценного обмена, историки, поглядывая на соседний магазин, объявляют само собой разумеющимся действием вроде отправления естественных потребностей, что еще мельче, чем утренняя чистки зубов. Между тем, как это – величайшее открытие на Земле, для которого письменность – лишь составная часть, необходимая, но не главная. Примерно как обручальное кольцо на пальце.
В то же самое время для торговли имеет большую важность по сравнению с письменностью – организация товарного производства, иначе она будет спорадической, неустойчивой, случайной, не приносящей постоянной как восход солнца прибыли. Отсюда – города, совершенно противоестественное скопище народа. Ибо народу, рассредоточенному на своем естественном «пастбище», как и коровам, рассредоточенным на пастбище натуральном, легче жить. А скученным в загоне, по колено в собственном дерьме, надо обязательно давать есть. И это уже – технология города, вынужденная технология. Взамен необходимости обучения ремеслу, передачи опыта, преемственности поколений, повышению производительности труда и так далее. Постепенно торговля, подстегивая сама себя абсолютно во всех сферах, становится самодовлеющей, расширяющейся и неостановимой.
Только торговцам нужна развитая юриспруденция в смысле частного права, ибо здесь – весьма значительный оборотный капитал, какового нет у простых смертных, кредит, доверие, наследственное право, разрешение неочевидных споров, не таких, как наследование удочки от почившего рыбака. Письменность же может потребоваться только для составления прейскурантов по разным городам и весям, чтоб торговец мог планировать оборот своего капитала, чтоб не возить с собой золото туда–сюда, а пользоваться векселями. Ну, естественно, писать друг другу именно торговые, а не любовные письма.
В других своих работах я эти вопросы рассматривал более подробно. В частности о том, что торговая прибыль дает основание к быстрому размножению торговцев, намного опережающему общенародный фон. Так что надо все время расширять свое жизненное пространство, иначе конкуренция замучает. Предельное содержание торговцев среди населения – 5 процентов. Поэтому надо внедряться во все новые и новые народы, заполоняя собой всю Землю.
При этом неминуемо возникает необходимость сотрудничества с верхушкой племен, в которые торговцы внедряются. Если нет сотрудничества, то его заменяет антагонизм, что для торговца совершенно недопустимо. Или сотрудничество, или даже близко не подходи к данному народу–племени. И сотрудничество покупается, хотя это и выглядит «подарками». Притом дарить надо очень умело, всегда делать вид, что даришь – последнее. И исключительно ради уважения, а не ради собственной прибыли. Поэтому торговое племя умнеет прямо на глазах. И царьки им кажутся уже такими глупыми, что невольно начинаешь задумываться: а не сесть ли на их место.
И это – очень даже просто: надо создать идеологию, она же – религия. Только на первых порах надо заинтересовать ею местных правителей, доказать им так сказать на пальцах, что при религии им управляться с народом будет легче, не надо все время размахивать палкой. Причем втолковать, что царькам вообще ничего не надо будет делать, только получать блага, жрать, лежать и совокупляться, все остальное часть торговцев, превратившись в идеологов, берут на себя. В общем, получились так называемые самаритяне, каковые не бросили торговать и пошли дальше, в новые народы. И несамаритяне (я их не знаю, как называть), каковые матримониально и на правах совершенно необходимых идеологов вошли в состав аборигенов, став их элитою, например, японскими самураями – «светом неба» или «небесным светом». («Сам» – небо, «Ур» – свет, по–еврейски, разумеется).
Вы заметили, что я написал – на первых порах? Потому, что настала вторая пора, и лучше всего ее можно охарактеризовать появлением антрополога Миклухо–Маклая у новогвинейских людоедов, где его немедленно приняли как «Человека с Луны». Новая Гвинея и Австралия – единственное место на Земле, куда торговое племя не добралось в «доисторические времена» (подробности – в других работах). Но главное не в этом. К моменту, когда торговое племя дало имя самому восточному острову Филиппин имя Самар («земля–небо», то есть горизонт, дальняя даль по–еврейски), торговое племя настолько превосходило все народы на Земле по знаниям, что любой из них тут же воспринимался как бог.
Именно в таком статусе торговое племя прибыло в Центральную Америку.
Идеологическая ценность грандиозной бесполезности
В любой не только человеческой душе, но даже и в душе «высшего» животного существует понятие – обомлел, обомлел до умопомрачения, до столбняка, до немоты, и стал, как говорится, сам не свой. И другое понятие существует, только о нем знают не все, а те, кому это необходимо: человек, до изнеможения уставший от физического труда, неспособен к абстрактному мышлению. В крайней степени усталости он вообще неспособен ни к какому мышлению. Он просто хочет уснуть, даже уснуть навеки. Для эксперимента попробуйте часиков восемь подряд колоть дрова, решая при этом биквадратные уравнения. Можно попробовать решать их и после рубки, если не уснете с топором в руках.
Праздность, наоборот, вызывает умственное напряжение, которое не всегда пропадает втуне. Например, пастухи – почти все поэты или звездочеты, хотя в большинстве вообще писать не умеют. А ведь – торговое племя именно из аравийских пастухов на границе с Йеменом. Именно там, они научились абстрактно мыслить, устав считать звезды на небе, и именно там перед спуском с плато на приморский пляж Йемена они придумали вместо равноценного обмена осуществить прибыльную торговлю.
