сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 100 страниц)
В связи с этим у меня возникает следующее предположение. После разгрома католичеством греческих судов, а в сознании обывателя они действительно представляли собой не столько суд, сколько бесплатное и занимательное зрелище, чего, собственно, и добивались от них в целях пропаганды правосудия, спонтанно возникли эти самые базарные балаганы. Ибо народ уже пристрастился к жизненным ситуациям, наблюдаемым в суде. Поэтому возникновением театра, настоящего театра, как раз и является народная имитация суда в базарных балаганах. Этим народ мстил католическим властям за упразднение суда. И если вы как следует разберетесь с репертуаром балаганных базарных театров, и с действующими лицами спектаклей, то у вас не останется сомнения что весь строй балаганных театров направлен против властей, балаганный театр всегда был оппозиционен властям, и он был на 90 процентов сатиричен. И католические власти предпринимали гонения на балаганные театры как на евреев, объявляли лицедейство преступлением против церкви.
Но победить его так и не смогли. Сами, поди, видите.
Обратите внимание на несусветную чушь в приведенной выше цитате: «…использовал наряду с хором одного актера–декламатора, дающего пояснения по ходу представления». Это очень похоже на то, что хор в Грецию приехал откуда–то из Гренландии, и никто из греков не понимает, о чем же он поет. И понадобился «актер–декламатор», попросту толмач, «дающий пояснения». Не правда ли? Тем более что ушлые «римляне» вообще практически отменили хор, хотя нам об этом БСЭ сообщает как большой дипломат: «хоровые партии утрачивали свои ведущие позиции». И надо полагать, «утратили» напрочь. Как тут не подумать, что у хора в «греческом» театре вообще не было никаких «позиций». Собственно, я это доказал выше и без этой своей фразы.
Тут мне надо вам сообщить еще одну вещь, чтобы вы поняли, зачем Козимо Медичи было так сильно удалять от своего времени вглубь веков, примерно на 1,5 тысячи лет, греческий театр? Который он сам, собственно, уничтожал, своими собственными руками, вернее руками Браччолини и Фичино в своей «Платоновской академии». И даже память о нем удалил как раковую опухоль. То–то и оно, что, если бы это был настоящий театр, а не суд, то и удалять его так тщательно было бы ненужно. Но Медичи же надо было заменить греческий суд–театр на суд церковный, точнее – на инквизицию. На протяжении 30–40 лет, конечно, процентов пять населения будет об этом упразднении помнить, а потом умрут почти разом. А новое поколение уже будет все это учить по книжкам, напечатанным Медичи в тысячах экземпляров. И разом поймут, что «это» было так давно, примерно как во времена Древнего Вавилона. То есть, всегда. И знаете ли, это шибко облегчает радикальное изменение массового сознания. Вспомните хотя бы как коммунисты одним махом это сделали, сжегши старые книги и напечатав новые. И Гитлер тоже самое повторил. Но ни они были первыми. На «святой» Руси первым сей фокус провернул незабвенный Алексей Михайлович, отец Петра, напечатав новый комплект «православия», которое было католичество, а старый комплект сжегши до единой книжки. Что тогда говорить о временах Козимо Медичи, когда еще не было станка Гуттенберга, и все знания были в рукописях, в основном в 2–5 экземплярах, а иногда и в одном. Именно поэтому Медичи после ограбления Гуттенберга так легко и радикально справился со своей задачей. Никто позднее, ни Алексей Михайлович, ни Ленин, ни Гитлер не смогли этого сделать без воровских следов на снегу. Исключительно из–за станка Гуттенберга.
Теперь заметьте, что Эсхил (525–456), Софокл (496–406) и Еврипид (480–406) почти ровесники, особенно Софокл и Еврипид. И оцените на фоне этих цифр идиотизм фразы: «Позже Эсхил ввел второго, а Софокл третьего актера–декламатора». Точнее: театр, оказывается, начинается вовсе не с вешалки, как это объявил Станиславский, а – с железки у подъезда, об которую соскребают грязь с сапог. И я это не ради юмора, а чтобы показать, насколько историкам «греческого театра» абсолютно почти нечего о нем сказать. И это уже немаловажный факт.
Или вот такая зарисовка: «По жребию определялся порядок показа пяти комедий в течение первого дня праздника , и трех тетралогий в течение трех последующих дней. Каждая из которых состояла из трех трагедий и одной сатировской драмы. <…> После окончания соревнования судьи называли лучшие постановки…»
Итак, четыре дня работы театра в праздник перед вами. Первый день – 5 комедий, в три оставшихся дня – по тетралогии, но каждая из них состоит из трех вполне самостоятельных трагедий, плюс сатировская» драма. Остальные 362 дня в году театр отдыхал. Это примерно так же бы выглядело как крупнейший аэропорт мира во Франкфурте, над котором в любую секунду суток одновременно вьется штук тридцать самолетов, прося посадки, принимал бы только четыре самолета в год. Ну, может быть, не четыре, а по общему количеству только что упомянутых комедий и трагедий, включая «сатировскую» драму. Ведь энциклопедии прямо говорят, что все это приурочивалось к празднику, например, Диониса. А потом вынужденно и сквозь зубы добавляет примерно так: «а также, позднее, и в другие праздники». Однако, праздников в году, в дни которых не работают, никогда не превышало полутора сотен, включая просто выходные дни, то есть в любом случае театр должен был «отдыхать» не менее 200 дней в году. Дорогое по капитальным затратам удовольствие по тем временам.
На фоне этой галиматьи представьте себе суд вместо театра, каковой без передышки «пашет» 300 дней в году, чуть меньше аэропорта. И еще не успевает рассмотреть все дела. Притом это происходит во всех уголках мира. Не кажется ли вам, что суды–театры следует в таком случае строить? И никакой храм Афродиты их не заменит, церковь ведь отделена от судопроизводства Моисеем.
Теперь я хочу подтвердить одну необходимую мне вещь, что «начиная с Софокла (героя права, если забыли) сюжетное единство тетралогии перестает являться необходимым условием». Другими словами, если без фиоритур, все комедии, трагедии и даже «сатировская» драма совершенно не связаны между собой, как, впрочем, и «дела» в нынешних судах. Поэтому невольно приходит в голову мысль, что дела об убийствах – это трагедии, о воровстве, наследствах – комедии, так как изощренность всегда вызывает смех, а дела об изменах безусловно – сатировская драма. (О сатирах у меня есть специальная статья. Грубо говоря, сатиры, это очень невоздержанные в половом отношении и очень отсталые в умственном смысле аборигены, средь которых приспособилось жить торговое племя, они же – греки).
Собственно, может быть, я зря трачу столько много слов? Ведь сама Энциклопедия признает сквозь зубы, что именно судьи «называли лучшие постановки». Выходит, что и у нас в театрах должен быть постоянный набор судей. А то как–то даже неудобно: при их–то низкой производительности труда находились деньги на театральных судей, а в наши времена – как бы жалко. Вообще–то после этих слов мне бы пожалеть историков. Они из кожи лезут, чтобы замазать грязью картину, чтобы было, как я писал выше: война в Крыму, все – в дыму, ничего не разберешь. А я неустанно вожу по ней мокрой тряпкой. Сизифов труд, скажу я вам.
Но и вы должны понять меня. Я ведь «потрясаю основы», и у меня нет в кармане «кумранских папирусов». А «Британика» между тем так и написала, что пока ей не представят каменной скрижали или глиняной таблички, где бы на чистейшем английском было бы написано, что йеменское торговое племя – это евреи, она будет считать этот факт «недоказанным».
Кстати, жизненный анекдот о папирусах. Существует непреложный факт с, по–моему, английским самым главным спецом археологической старины, выше которого никого нет в целом мире. Принес этому академику один довольно известный подельщик любых крупных купюр папирусную подделку, для смеха, разумеется. В шутку, так сказать. И сам был не рад. Академик быстренько собрал всю английскую академию, а она не чета нашей русской, и одним махом утвердил все это на самом высоком уровне, чуть ли не у королевы. Нашел и фараона, написавшего «папирус», и его династию со многими латинскими цифрами длиной в полстраницы и лет эдак тысяч за пять до нашей эры. В общем, приказал этой подделке жить вечно в наших книжках и умах. Наподобие Ленина. Испуганный не на шутку шалопай вынужден был о своей проделке написать в газетах, ведь подделка «бесценных» папирусов это вам не бумажку в 100 фунтов нарисовать. Академик тут же написал в тех же газетах, что подельщик врет, ему было жалко расставаться с сенсацией, «обессмертившей» его имя. Но подельщик недаром был жуликом мирового класса. И он на следующий же день через те же самые газеты попросил свидетелей присмотреться к его «папирусу», желательно через лупу, в правый верхний угол, где искусно спрятанное среди «демотических египетских» то ли букв, то ли иероглифов красуется его полное английское имя и год рождения. Присмотрелись, и действительно, год был примерно 1920, а английскую фамилию я уже забыл, звать же – Джон, Иван по–нашему.
Отвлекся, простите. «Внешнее построение трагедии (замечу, как в суде) подчинено строгой схеме. После исполнения актером пролога (примерно «Встать, суд идет!») идет вступительная песнь хора – парод (parodos)». Это, по–моему, скороговорка–считалка, которую судья произносит примерно так, без пауз и глотая по полслова: «слушделономер…ш–ш–ш, отвзаявлодатств… есть?нету», ну, и так далее. «Затем отдельные сцены – эписодии (epeisodia), отделяемые друг от друга стасимами (stasimon)».
Я специально полез в другой словарь за эписодиями и стасимами. Эписодий – это «(греч.) появление или присоединение артиста к уже стоящему на сцене хору, впоследствии вообще любые диалоги». Не долго думая, я решил, что это вызывают по одному свидетелей, так как перед этим их всех разом выперли из зала. Стасим же – «(греч.) пение неподвижно стоящего хора, двигающегося к своему месту в орхестре. Заняв это место, хор исполняет стасим». Представьте, это очень напоминает действия прокурора и адвоката. Они по очереди двигаются к своему месту и, «заняв это место», исполняют каждый по «стасиму». Дескать, 20 лет каторги потому и потому, а другой: нет, хватит и «8 лет условно» потому и потому. Как бывшему нашему министру юстиции.
«Вслед за последним эписодием хор исполняет заключительную песнь – эксод (exodus)». «Эксод (греч. выход) – заключительный выход хора в представлении». Заметьте, для того, чтобы войти «хору» на орхестру, ему же надо предварительно выйти из орхестры, а потом войти вновь. Но ведь точно то же самое делает и судья по возгласу секретаря: «Встать, суд удаляется на совещание!», а потом вновь: «встать, суд идет!» И он действительно идет, встает за стол, вытаскивает из–под мантии бумажку и читает, например: «Именем Российской Федерации…» Это и есть эксод. По–новому приговор, решение, определение.
Заметьте, таких трагедий, комедий или сатировских драм случается ежедневно пять, но это же средняя цифра, если говорить о суде, и в то же время слишком уж реальная для настоящего суда. Хотя случаются комедии и в целый день не укладываются. Но откуда же историки об этом узнают, когда Козимо Медичи все эти «судебные дела» сжег? Я ведь недаром выписал выдержку о библиотеке фактически существующей при суде, которая сравнима с Александрийской, помните? Вот там и лежали все судебные дела под рубриками: трагедия, комедия, сатировская драма. Их и сожгли в первую очередь.
Только выбросьте из головы «хор», я ведь уже доказал вам, что хора там и быть не могло. Притом сами «римляне» его уже выбросили. Вставьте лучше вместо хора в ваши головы sofet, можно вставить и sofokl, хотя точнее будет по энциклопедии – sophokles, я не вижу тут большой разницы.
Вы помните еще про софит как часть потолка или низа балки, о котором я приводил сведения выше? Так вот, был, оказывается, такой «потолок» как бы в театре. Только энциклопедия опять врет: «Солнечный парус (тент) использовали летом в амфтеатрах (выделено – мной) для защиты от солнца во время многочасовых представлений», а пониже чуть–чуть нарисован этот самый парус (мне лень его копировать, ибо он – чушь). Посмотрите на любой из выше приведенных рисунков, и представьте себе, как бы вы натянули этот «парус» над амфитеатром до нашей эры, такой парус и ныне–то едва натягивают лучшие инженеры над стадионами. Именно поэтому я и привожу этот факт. Он неминуемо ведет к «парусу» над судьей, и только над судьей. По–моему, его не натягивали даже над орхестрой.
Кстати, значение «греческого» корня «амф» совершенно потерялось в веках. Например, Амфиарай – мифический предсказатель, бравший взятки. и из–за этого погиб. Амфиктиония – живущий в другом полушарии, а Амфилох – сын упомянутого Амфиарая и тоже знаменитый предсказатель, про взятки не упоминается, но погиб он в схватке с таким же предсказателем Мопсом. Амфипростиль – здание, имеющее и спереди, и сзади колонны. Почти то же самое и амфора – глиняный горшок с двумя симметричными ручками, так сказать, и спереди, и сзади. Все это наводит на мысль, что корень «амф» говорит о вещи, обладающей чем–то двойственным, как говорится, с одной стороны…, с другой стороны…, в том числе и о каком–либо соревновании. Тут тоже, с одной стороны и с другой стороны. Театр же – просто зрелище, а в совокупности с корнем «амф» — ни что иное, как зрелище любого соревнования, где как минимум две стороны. При этом заметьте, что амфитеатром никогда не назывался весь древнегреческий «театр» как таковой, включая орхестру и прочие прибамбасы. Амфитеатр – это только зрительские так сказать трибуны. Поэтому я утверждаю, что название именно всего комплекса «древнегреческого театра» в целом – утрачено, вернее вычеркнуто чьей–то «черной» рукой (к чернокожим это не относится). И я настаиваю, что полное имя ему – суд, sofet. Тем более что я сейчас перехожу к анализу слов Протагор и протагонист.
Протагор родился в один год с Еврипидом и является « виднейшим , а может быть, и первым софистом , читающим по всей Греции лекции… по вопросам государственного устройства, риторике, этике, грамматике». Видите, как нас ловко водят за нос, старательно избегая употребить слово суд? Хотя по всем этим темам «лекций», не исключая грамматики, так и прет, если знаешь то, что я написал выше, юриспруденция. Ибо в «вопросы государственного устройства» при разделении властей должно входить отношение власти суда. Риторика вообще не нужна, если нет суда. Именно суд заставил людей изъясняться более понятно. А без грамматической отточенности юридических фраз вообще нечего затевать суд. Как и без четкого определения «этических» норм в законах. Кстати, в настоящем театре ничего этого не нужно, там по сей день говорят как на улице. Притом заметьте, что Протагор «был послан в нижнеиталийский (??? – мои) город Фурии в качестве законодателя , так как он в преподавании уделял большое внимание правильности употребления слов ». Закончил он свои дни тем, что «был изгнан из Афин, а сочинения его были официально сожжены». Разумеется, не при Козимо Медичи.
Протагор, хотя и «дружил с Периклом и оказал влияние на Еврипида», в древнегреческом театре историками замечен не был, трагедий не сочинял, ограничившись «лекциями», и поэтому я вроде бы зря тут его вклинил. У меня ведь речь о «театре», а не о Протагоре «в качестве законодателя». Поэтому, чтобы приблизить «театр» к «законодателю», я подыскал еще одно слово, несомненно родственное Протагору. Слово это «протагонист (греч.), в античном театре исполнитель главной роли, в переносном смысле – главный борец за идею».
Больше о протагонисте не сказано ни слова, но и этого достаточно. Греческий театр и суд – не только близнецы–братья, синонимы.
При «расшифровке» слова парод я несколько поторопился, назвав его скороговоркой судей, объявляющих судебный процесс открытым. Ибо я тогда не заглядывал в словарь относительно слова пародия. Теперь заглянул, и ужаснулся наглости, с какой историки нам врут о возникновении этого слова. Я эту блажь даже приводить не хочу, скажу лишь, что именно «Гегемон с острова Фасос стал первым и наиболее известным пародистом (parodoi), а в Афинах проходили (опять–таки!!!) состязания пародистов». Сама же пародия просто «перепев (греч.)». Но вы же сами должны понимать, что в те далекие времена «парод–вступление» в одном греческом театре и «пародия–перепев» в другом греческом театре не только одного поля ягода, но и ближайшие кровные родственники. И поэтому я сделал вывод, что пародия во время парода ни что иное, как судебный прецедент.
