сообщить о нарушении
Текущая страница: 26 (всего у книги 100 страниц)
Итак, Великая Армения простиралась на историческом полотне Византии, используя только прибыльную торговлю и не претендуя ни на какие «земли» в своей собственности. И столица у них, вернее, мозговой центр, был в Никеях, хотя никакая столица им не была нужна в нынешнем понимании этого слова. Каждая базилика из их сотен была сама себе столица. Связывали эту «империю» только торговые пути, действовавшие по прямому своему назначению. И опасаться надо было только казаков–рзбойников, а никак не государства и его властных полномочий, так как таковых вообще тогда еще не придумали. Поэтому павликианство от базилики к базилике несколько видоизменялось, ведь некому было следить за единообразием «государственной» религии. Но, все равно, торговые пути работали как швейцарские часики, что говорит не в пользу нынешних больших государств.
Но за Босфор павликиане бросали только завистливые взгляды. Там стоял за тремя стенами Константинополь, перекинув железную цепь через пролив, и брал сумасшедшие пошлины, как говорится, за здорово живешь. Притом торговое племя Армении давно забыло морские походы, пользуясь с момента вплытия в Тигр и Евфрат только речными судами и сухопутными дорогами, создав «еврейские» брички – крепчайшие на свете.
Но и Константинополь не дремал, хотя о нем и врут историки, что он «погряз в роскоши и разврате». Вооруженные Второзаконием, «греки» (я, пожалуй, перестану их брать в кавычки) создали прекрасные города на морской акватории – Древнюю Грецию. И не только Древнюю Грецию, но и города–государства в Италии: Равенну, Венецию, Милан, Геную и так далее. Все это тоже работало как швейцарские часики. Только надо заметить, что никакой Древней Греции как государства, разумеется, не было. Каждый город был сам по себе, и связаны они между собой были только морскими торговыми путями. И культурой, которая зависит не от государства, а от общения.
Но историки, начиная со времен Козимо Медичи, жившие в государствах, никак не могут до сих пор понять эту простую истину. Поэтому разбойничьи набеги морских казаков–разбойников они выдают по привычке за «мировые войны». И я даже не хочу их перечислять. И так как в государстве невозможно жить без царей, их сатрапов или олигархий, то именно их всех скопом привлекли в историю из самых незначительных личностей, расписывая их обильные обеды и оргии – куда проще их выдумать из головы, чем ею же хотя бы чуть–чуть соображать. Спартанцы мне, например, представляются копией донских или запорожских казаков–разбойников, только поданы они как торжественный торт, украшенный финтифлюшками, по сравнению с незатейливыми русскими щами.
В общем, все это «Содружество независимых государств» (СНГ), вооруженное Второзаконием, развивало и совершенствовало его, о чем у меня много других работ. Здесь только добавлю, что высочайшие прибыли и пошлины, полученные почти что ни за что, позволили самым интенсивным образом развивать науки и искусства, один торговец мог прокормить целую кучу артистов.
Ничто не предвещало «исход греков», они думали, что так будут жить вечно в своей «стране обетованной».
Дранг нах вестен
Великая Армения, поглядывая вдоль Босфора, куда и нос просунуть – проблема, и думало думу. На море связываться с «второзаконниками» совершенно бесперспективно. Посуху – далеко. Но выше перечисленные по пунктам «привходящие обстоятельства» ускорили мирное наступление на Балканы. Через довольно краткое время, примерно к 14 веку на Балканах было столько понастроено базилик, точных копий армянских, что только диву даешься. Это подтверждается и «искони» православием балканских народов. И их назвали знакомым уже словом славяне – рабы, так как древнееврейское слово раб = араб несколько подзабылось. Его оставили мусульманам. А слово амхаарец вообще перестали применять, ибо оно «прилипло» в Эфиопии. Там даже амхарский язык есть, без сдвоенной «а» они думали, что никто не поймет, откуда растут у него ноги.
Рассосавшись по Балканам, включая континентальную Грецию, двинулись в Италию, и первым им попался город Венеция. И тут я должен взять тайм–аут, затратив его на отдохновение в родных российских пенатах, изредка бросая взгляды на сегодняшний демократический Запад.
Взгляните на рисунок. Он взят из интервью с Игорем Гундаровым Савелием Кашницким и опубликован под заголовком «Рожай, страна огромная» («МК» от 20.01.04). Объясняет этот странный график Гундаров так: «В Библии перечислены семь смертных грехов: сребролюбие, блуд, сотворение кумиров, неуважение родителей, гордыня, гнев, тоска. Злоба – убийства, тоска – самоубийства, сребролюбие – кражи, неуважение к родителям – увеличение поступлений детей в интернат».
Прерву и замечу, что мы до сих пор под Первозаконием. Все эти грехи согласно Второзаконию предмет суда, а не церкви. За исключением, конечно «сотворения кумиров». Но кумиров мы себе не сотворяем, нам их всовывает насильно телевидение. А за это – тоже, суд, Сибирь как выражается сатирик.
Далее автор приведенный график называет «греховностью территории», понятие довольно абстрактное. Причем «коэффициент взаимосвязи – 0,9, динамика преступлений опережает на год – полтора динамику смертности. Динамика смертности на 73% объясняется возросшей агрессивностью и на 11% – безысходностью. Значит 84% – агрессия и депрессия».
Прерву его вновь. По–моему он врет насчет 73 и 11 процентов. Их надо переставить местами, а по большому счету просто сложить и направить полностью в «безысходность». Ибо «возросшую агрессивность» нечем объяснить кроме самой безысходности. Как в «Декамероне». Только и разницы будет, что неминуемость чумы заставляет светскую публику кидаться не в убийства, а в сумасшедший разгул, в неограниченные оргии и пьянство. Но у них на это есть средства, а у россиянина этих средств нет, а убивать можно без всяких средств, простым кирпичом валяющимся на дороге. И вроде становится легче, как и в процессе оргии. И вообще обезумевший народ хоть от неминуемой опасности чумы, хоть от неминуемого прозябания на фоне телевизионных «красот западной жизни» уже не хочет размножаться, уже не боится смерти, он уже играет с ней. Потому что играть уже больше нечем. Попробуйте объяснить этот график иначе. Не выйдет.
Дальше я приведу выкладки автора, с которых он начал интервью, но я и переставил в конец, ибо они как раз и иллюстрируют «сумасшедший» график: «Статистика по смертности от инфекционных заболеваний в Петербурге ужасающая. В 1992–94 годах дизентерия дала прирост на 1100 %, сальмонеллез – на 900%, дифтерия – на 1200% (а по России в целом – на 2400 %). Обострение хронического сифилиса выросло на 1400 %. Сопоставимые величины демонстрируют стрептококк, гонорея и другие возбудители. Инфекционисты отказались объяснять этот феномен».
Действительно, зачем об этом спрашивать инфекционистов? Лучше еще раз заглянуть в «Декамерон». Там ведь тоже веселились безоглядно на стрептококки, гонорею и сифилис. И даже на чуму.
Но и это еще не все. Автор сам себя опровергает насчет 73 процентов, записанных им не в ту графу, только делает он это еще до того, как сообщил нам эту цифру. Поэтому опровержение самого себя у него как бы превентивное, а мне оно нужно как раз после упоминания об этих 73 процентах, а не перед упоминанием. Поэтому я самовольно и переставил абзацы туда, где мне они понадобятся: «Франция потребляет алкоголя в два раза больше, чем Россия. Почти так же «запойно» живут португальцы, немцы, датчане, австрияки, испанцы. Данные по 13 европейским странам убеждают: никакой связи между потребляемым спиртом и смертностью не существует. По уровню достатка наше население сейчас живет так же, как в 60–е годы. Но смертность составляет 16 человек на тысячу, а тогда была 6 человек. Смертность в США в годы экономического кризиса 20–х – начале 30–х практически не росла. И у нас с 1943 по 1945 год смертность в СССР снизилась вдвое. Поэтому и стрессами феномен не объяснить. Ни рост курения, ни гиподинамия, ни переедание для искомой причины тоже не подходит».
«Может, солнечная активность?» – намекает корреспондент, – «Нет, проверяли. Действует какой–то фактор Х. Его свойства: огромная скорость распространения, синхронность, точный захват постсоветского пространства, нечувствительность к нему детей и стариков. Фактор поражает здоровых и работоспособных, острие его удара на возраст 20–29 лет, на женщин он действует в три раза слабее, чем на мужчин. Фактор Х управляет всеми без исключения болезнями».
Мне только и следует добавить к этому пассажу, что «фактор Х» синхронно, с «отставанием на год» управляет и преступностью, и смертностью, ибо «жить не хочется, и никого не жаль». Так что этот «фактор» ни что иное, как безысходность, депрессия. Все 84 процента.
Далее автор делает обобщения: «Максимальная депопуляция на Северо–Западе и в Центральной России. Здесь интенсивность вымирания 1 процент в год. Полураспад нации составит 50 лет. А в Псковской области скорость депопуляции 1,5 процента в год. Причина не в неразвитости или развитости страны. Кроме России в «минусе» Украина, Белоруссия, Литва, Латвия, Эстония, Болгария, Венгрия, Румыния, Словения, Чехия, Германия, но не вся, а только восточная часть страны». То есть, постсоветское и постСЭВовское пространство, бывший лагерь «коммунистической интеграции».
Я бы на месте автора все–таки привел цифры по странам, он ведь их знает, если говорит о «минусах». Впрочем, одна интересная цифра все же есть, и она должна характеризовать и относительность цифр по упомянутым странам. Цифра эта по Псковской области и упоминание Северо–Запада России.
Я тут же вспомнил как гнобили этот самый Северо–Запад все русские цари, начиная с Ивана Грозного. Особенно Псков, Великий Новгород и Тверь. В отместку за то, что это когда–то были великие державы, почти с западной демократией. Грозный заменил все их население, вывезя свободолюбивых северян в свои рабские вотчины, а на их место отправив своих центрально–русских рабов. Аракчеев именно там создал свои военные поселения, где жизнь была хуже, чем на сибирской каторге. И знаменитая нынешняя Псковская десантная дивизия если не в Пскове находится, то – где же? Так что цифрам в полтора раза более страшным есть откуда взяться. И даже знаменитый тверской губернатор, берущий взятки с бандитов и отдающий деньги на зимнее отопление народа им же, находится в той же «струе».
Отступление это хотя и длинное, но без него мне никак нельзя перейти к смене власти в Италии и Греции в результате проникновения туда торгового племени, церковным лозунгом которого было Первозаконие. Каковое, начали «внедрять» вместо существовавшего Второзакония, главной особенностью которого был независимый суд, который вновь стали превращать в церковный.
Так как все это происходило торгово–банковским умом Козимо Медичи (подробности у меня в других работах), приведу здесь всего два факта из его жизни. Флоренция до начала «принципата Медичи» жила как и вся Древняя Греция (ибо там говорили по–гречески) с независимым судом в полном соответствии с Второзаконием. И этот суд приговорил появившегося там Козимо Медичи за «противопоставление себя выше всех» к смертной казни. Слова в кавычках взяты из вруньи–энциклопедии, поэтому они «скользкие» и должны обозначать назначение себя римским папою, хотя никакого Рима (исключая захолустный городок) еще не было. Поэтому «должность» называлась «отец страны» или «отец нации», я уже не помню. Вы видите принципиальную разницу между римским папою и отцом страны?
Так вот, просидев в тюрьме в ожидании казни примерно неделю, Козимо подкупил стражу, хотя в БСЭ написано, что подкупил судей, и те ему заменили смертную казнь изгнанием. Как будто он Солженицын. И Козимо был таков, оказавшись в Венеции, где его встретили «как монарха».
Второй случай состоял в том, что Козимо «заменил 7 совершенно ни от кого не зависимых членов флорентийского парламента (я забыл, как он у них назывался) на 100 совершенно от него зависимых членов». Причем историки специально отмечают, что «он не изменил ни одной буквы законов, но дух их изменился полностью». По–современному и российскому это можно перевести как «коммунистическое телефонное право» или нынешний полнейший судебный произвол, когда судьи ни одному писаному закону не подчиняются. Короче это называется ныне «Басманное правосудие».
Но я отвлекся от замены 7 независимых сотней зависимых парламентариев. Представьте себе, что в Государственной думе у нас в России сидели бы всего 7 человек, поименно: Ходорковский, Дерипаска, Абрамович, Гусинский и даже Березовский. Остальных вы можете выбрать по своему усмотрению и вкусам. Главное ведь не в этом, а в том, что личная ответственность каждого из них за принятые решений у всего народа была бы на виду. До семи ведь все считать умеют. Конечно, каждый из них старался бы провернуть, как говорится, свои делишки, но ведь и другие члены не дураки. Разве позволят? А как только 7 человек договорятся сделать нам некую монополию, а я уже говорил ведь, что до семи все считать умеют. Так что вся их деятельность видна как на ладони, притом все знают, что они по мелочам не будут воровать и брать от «спонсоров» взяток. Им это незачем. Им наоборот нужна так ныне рекламируемая «стабильность», в которой «деньги совершенно спокойно делают деньги».
Теперь представьте себе сотню голодных, разутых, раздетых, безродных и от этого алчных депутатов, которых избираем даже и не мы, а Вешняков с Путиным (простите, с Медичи). Разве можно им доверять наши судьбы? Когда Медичи даст им по прянику и они проголосуют, чтобы маму родную продать на колбасу. А следить за ними как? За этакой оравой, когда мы считать–то до ста не умеем, не то, что запомнить, кто и как голосовал? Если голосуют они каждый день раз по двадцать.
И тут мне вспомнился товарищ Ленин, тоже известный исторический персонаж. Хотя решение принимал товарищ Сталин, он только сослался на уже вегетативного Ленина. Дескать членов ЦК надо увеличить с 20 до 100, чтоб товарища Сталина контролировали плотнее. И вышло все как у Медичи, буквы в конституции были, а духа в них не было. Рассосался весь среди безответственной сотни. По типу: «Все пошли и я пошел, все залегли в атаке и я залег».
Так что вы имеете теперь представление о Медичи. Ибо именно он собрал знаменитый Ферраро–Флорентийский церковный собор, словно он был настоящий римский папа. Ведь по истории их уже было ко времени Медичи около сотни. Если не больше. И эта устоявшаяся структура не научилась за столько лет соборы собирать? На этот раз им банкир для этого понадобился? Это ведь чушь собачья, и я ее здесь даже не собираюсь анализировать. Тем более что у меня полно других работ на эту тему.
Лучше давайте вспомним, как приходили и пришли к власти в Германии нацисты. Ведь страна эта была с давними демократическими традициями и, главное, с нормальным западноевропейским судом, с веротерпимостью, с высоким образованием народа. У них только наблюдалась временная неразбериха с демократией, отчего остановились заводы, но они не были разрушены. И как же скакнул промышленный потенциал, особенно военный, при тотальном уничтожении демократических начал, замененных всеобщим страхом. И куда же использовался этот потенциал? На мировое господство. Притом у Гитлера оно чуть–чуть не получилось. Он просто не рассчитал ситуацию, что русские правители готовы были взорвать, сжечь всю свою страну и положить под гусеницы его танков весь свой народ. И солдаты, и генералы Гитлера просто не были психологически к этому готовы. Победило не оружие, а именно психология ужаса, к которому русские генетически привыкли.
Этим я хочу доказать, что демократия и законопослушание более уязвимы, чем людоедское правление народом. От людоедского правления только одно следствие: народ перестает размножаться и желает умереть, чему пример – выше.
Официальная история не даст соврать, что на момент «Возрождения», которое организовал Козимо Медичи, все «колонии» Древней Греции в Италии имели демократическую форму правления. «Колонии» эти – северные и отчасти центральные города–государства, административно независимые друг от друга и связанные только обоюдовыгодной торговлей. Но не только в Италии, еврейско–греческая демократия Второзакония обосновалась в портах–городах всего Средиземноморья, от Константинополя до Гибралтара, не исключая Александрии. Приморские города–порты Черного моря на восток от Гибралтара тоже постепенно приобщались к этому удивительному по своей глубине Второзаконию.
Разумеется, никакого христианства тут еще не было. Умные и последовательные торговцы Моисеева колена считали, что так оно лучше: на одной торговле и банковском деле можно царствовать, официально не царствуя, среди разрозненных многобожеских религий аборигенов. Ибо становившийся большой и вполне самостоятельной морально–нравственной силой закон и суд не позволял навязывать религию.
