Текст книги "Исцеление (СИ)"

Автор книги: Борис Мишарин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 36 страниц)

Все прыснули от смеха, и больше всех смеялся неунывающий Григорий.

– Вот уела, так уела, – взахлеб говорил и хохотал он.

Смех еще долго отзывался гулом и эхом в зале, то замокая на время, то врываясь раскатами в соседние комнаты. Но в 10 вечера гости засобирались домой, благодаря Александра за прием и заботу, приглашали к себе и весело, еще не остыв, разъехались.

* * *

Неделя пролетела быстро и незаметно. Николай переговорил со Светой, и она уже уволилась с работы, а Люба оказалась грамотным экономистом, знающим нюансы бухгалтерии, с удовольствием согласилась на предложение и тоже уволилась с работы.

Только беззлобно ворчали их мужья, Григорий и Станислав, радуясь в душе за жен и в шутку называя Михайлова султаном. Веря в семейный бизнес, возглавляемый Николаем, и очень уважая его, они успели подружиться, не смотря на непродолжительное знакомство. Все-таки родственные узы сближают быстрее и крепче обычных дружеских отношений.

Еще ни разу Николай, Вика и Алла не посетили своих родственников. Они нарочито обижались, понимая, что молодым хочется побыть одним, приглашали Аллу, но она, улыбаясь, ссылалась на занятость, что нужно сварить, убрать, помыть, подать молодым кофе в постель, смеялась при этом и всегда вежливо отказывалась. Еще никогда ее не видели такой цветущей и радостной, излучающей счастье и помолодевшей. Сестры с мужьями считали это интеграцией излечения дочери и ее замужества, радовались за Аллу – действительно отменный зять попался!

А Вика с Николаем упоительно предавались любви, наслаждались негаданным счастьем и никого не хотели видеть. Радовалась за них и Алла, иногда пряча вдруг погрустневшие глаза. Они выезжали на природу, в зимний лес, подышать свежим воздухом, поиграть в снежки и целовались, валяясь в снегу, и не было предела их гордости и радости друг за друга.

Но сладостные мгновения пролетают быстро, словно легкий ветерок, налетая, опыляет цветок и теряется дальше в луговых травах.

Пришло время работы, и они поехали осматривать взятое в аренду помещение. Оно находилось на первом этаже с отдельным входом и удобной подъездной площадкой. Внутри, вдоль входной двери, размещался коридор, куда выходили двери пяти кабинетов.

Николай Петрович, возглавляя свиту, молча и внимательно осматривал каждое помещение. Окончив осмотр, он оглядел свой персонал.

– Некрасиво начинать с замечаний, но думаю, вы меня поймете правильно, – он говорил вежливо и властно, чувствовалась военная жилка. – Вам, Алла Борисовна, вам, Светлана Ивановна и Любовь Ивановна, вам, Вика, с собой всегда необходимо иметь блокнот и ручку.

– Но, Коленька, – начала Вика.

Он ее сразу поправил:

– Николай Петрович.

– На работе он тебе не муж, а начальник, генеральный директор, привыкай, – тихо шепнула ей Алла Борисовна.

– Так как у вас некуда записать – запоминайте. Вам, Алла Борисовна, как моему заместителю по общим вопросам, необходимо следующее:

первое – привести в порядок коридор – окна, пол, стены. Покрасить, побелить, настелить линолеум;

второе – в первой комнате наглухо заделать дверь в коридор, прорубить две двери во вторую комнату. Мощное освещение – бестеневая лампа и никакой мебели;

третье – во втором кабинете сделать перегородку между дверьми первой комнаты и прорубить дверь в третий кабинет. В середине перегородки тоже должна быть дверь. Итого 5 дверей во второй комнате. Мебель – две кровати-каталки, две кушетки, два стула;

четвертое – в третьем кабинете прорубаете дверь в четвертый кабинет. Здесь будет приемная. Поставить соответствующую мебель, телефон, факс, компьютер, принтер;

пятое – в четвертом кабинете заделать дверь в коридор. Это мой кабинет. Соответствующая обстановка. Выход в приемную;

шестое – в пятом кабинете – кабинете главного бухгалтера – мебель, компьютер, принтер, сейф, а не ящик.

Пока работяги будут рубить и заделывать проемы – вы решаете проблемы с материалами в том порядке, в каком они понадобятся.

Вы, Светлана Ивановна, как мой заместитель по медицинским вопросам, возьмете в комитете цен и комитете здравоохранения расценки лечения всех амбулаторных болезней, организуйте расчеты лечения всех стационарных болезней, исходя из одного койко-дня и количества средних койко-дней на каждое заболевание. В бухгалтерии больниц и оргметодкабинетах такие данные имеются. Вам поможет Любовь Ивановна, ваша настойчивость и наши юристы. У нас должны быть законные цены лечения больных. Кроме того, поможете Алле Борисовне в выборе бестеневой лампы для первого кабинета и кровать-каталок. С Любовь Ивановной продумайте учет поступающих больных с основными моментами – диагноз, оплата.

Вам, Любовь Ивановна, необходимо закупить всю необходимую бухгалтерскую документацию, продумать компьютерный учет, исходя из основополагающих программ бухгалтерии.

Вы, Вика, согласуете с Аллой Борисовной необходимую аппаратуру с выходом на 5 телефонных аппаратов. Будете вначале помогать самому загруженному работнику. Вопросы?

Все молчали, переваривая сказанное Михайловым, и думали примерно одинаково – как он все помнил без записей. Но Михайлов словно прочитал их мысли.

– Меня не радует, что нет вопросов, – снова продолжил он, – это означает, что вы меня плохо поняли, но стесняться переспросить – хуже нет заниматься переделками. Я тоже не могу все держать в голове, например, забыл вам сказать, что мы принимаем первых 50 больных через 10 дней, поэтому мы должны все сделать за 9 дней, включая сегодняшний. Рабочие трудятся в три смены, беспрерывно, мы все успеем, – подбодрил он, – кому необходим транспорт – обращайтесь. Загрузить, принести материалы, мебель, оборудование и так далее – будет рабочая сила. Хочу попросить еще каждого – подбирайте больных. Вика станет вести предварительную запись по дням и часам. В начале больных будет мало, но позже станут записываться на год вперед.

Все, приступайте к работе и не забудьте – после работы все едут ко мне домой, гулянки не будет, но первый рабочий день рюмкой чая отметим.

Четыре дня пролетели в напряженном труде, постоянных заботах, времени и сил не жалели, работая и в выходные дни. Наступило 5 декабря, день рождения Вики. В этот день Николай Петрович разрешил ей не работать, но она отказалась – скучно одной дома и она почти весь день помогала матери. Закончив работу на час раньше, все поехали домой к Вике. Алла расставляла заказанные Николаем в фирме горячие и закусочные блюда, Света и Люба помогали ей.

Вика с Николаем зашли в кухню, на Вике – белоснежный узорчато-прозрачный бюстгальтер и такие же узенькие плавочки. Она покрутилась, демонстрируя мамин подарок, Света и Люба вздохнули, глядя на молодое и красивое тело, вспомнили о своей молодости и в душе признались, что так хороши не были никогда.

– Все, Вика, не разжигай меня раньше времени, – бросил Николай шутливо, целуя ее в шейку, – иди, переоденься.

Она ушла, но вскоре вернулась в облегающем бордовом платье с глубоким вырезом, подчеркивающим и без того налитый бюст. Выставив вперед бедро, на треть прикрытое платьем, и, слегка покачивая им, спросила кокетливо:

– Ну, как?

– Восхитительно! – сразу же откликнулась Алла, – но я бы тебя одну в нем никуда не отпускала. Слишком большой соблазн для чужих мужиков, – она погрозила ей пальчиком.

Ответить Вике не пришлось – раздался звонок, это пришли Григорий и Станислав, вручили имениннице духи и косметику, сказав при этом, что настоящая красота не нуждается в подчеркивании, она расцветает естественно и затмевает штукатуреных красавиц напрочь. С приходом мужчин женщины оживились, исчезла скованность перед Михайловым, как доктором и директором. Рассаживались за столом, предвкушая вкусный ужин и, конечно же, праздничный торт.

Наполнив бокалы, Николай встал:

– Завтра напряженный рабочий день и сегодня не будет пышных речей и громких тостов. Свою любовь Вике я выражу по-другому.

Светлана и Люба переглянулись, поняв его по-своему, добавили, перебивая и глядя на своих мужей:

– То же неплохо.

– И приятно…

– Я имел в виду, – продолжил неодобрительно Николай, – вот этот скромный подарок, он гармонирует с твоим платьем, любимая.

Николай вынул из футляра золотое колье с крупными рубинами и застегнул его на шее Вики. Камни, отражая свет, вспыхивали огоньками, вызывая у сестер Аллы онемение и добрую зависть. Подобные украшения Светлана и Люба видели только в кино на известных актрисах, читали в книжках, но наяву видели впервые. В ювелирных магазинах такие не продавались, по крайней мере, они не видели. Насмотревшись на колье, более всего их заинтересовала цена. Светлана решилась:

– Николай Петрович, извините, я понимаю, что не принято спрашивать цену, но подарок неординарный и очень уж хочется знать… Я и не видела в продаже таких.

Николай подумал, глядя на сияющую Вику, которой не терпелось кинуться к зеркалу, и решился ответить – все равно допекут вопросами через Аллу.

– Да, такие изделия привозят для конкретного клиента, и я заказывал заранее. Стоит оно больше этой квартиры. И здесь, видимо, есть необходимость пояснить. Я жил один, зарабатывал неплохо, государство меня поило, кормило, одевало и обувало, проезд бесплатный, курорты тоже. Куда мне девать деньги? Я переводил их в доллары, что бы потом, на пенсии, купить что-нибудь себе в «Березке» – магазины раньше были такие, валютные, где можно приобрести что-нибудь приличное. Никто же не предполагал, что валюту разрешат, коммунизм отменят, – он усмехнулся. – Менял я рупь на рупь, вернее рубль на доллар, да и потом, когда доллар расти стал – тоже в рублях деньги не держал. Вот и не пострадал от инфляции. А сейчас я бы хотел выпить за Вику, за мою дорогую и любимую Вику, любое украшение на шейке которой смотрится пустяковой безделушкой. За тебя, моя родная!

Компания дружно навалилась на еду, заодно переваривая сказанные слова о цене и безделушке. Алла гордилась Николаем и злилась на Свету – совсем не умеет себя вести в обществе, какое ее дело: сколько чего стоит? Заставила оправдываться Колю – эгоистка… Но и ей не терпелось разглядеть получше колье, подержать его в руках, порадоваться за дочь. Николай понимал все и вскоре предложил перекурить.

Женщины сразу же упорхнули к зеркалу, присутствие Николая их сдерживало, но сейчас они рассматривали подарок, примеряли, мечтая, на себе и восхищались щедростью мужа. В довершение ко всему, Алла решила их добить, доставая и показывая им свою особую гордость – парадный полковничий мундир Николая. Светлана и Люба ахнули…

– Вот это да-а-а! – восхищались они.

Алла поясняла:

– Вот эта медаль «За отвагу», два ордена «Красной звезды», их Николай получил в Афганистане, а вот это – орден «Мужества», в Чечне, это медали за песок, так он их в шутку называет, «За безупречную службу», всех трех степеней.

– Везет тебе, Алка, – позавидовала Люба, – какого зятя отхватила: боевой, с деньгами, врач и Вику безумно любит.

Она закрыла глаза, представив на минуту, что Николай в форме, с орденами и медалями, одевает ей на палец обручальное кольцо, а потом застегивает на шее бриллиантовое колье. Тяжело вздохнув, она открыла глаза.

– Тебе ли Любаша завидовать, сына твоего Николай вылечил, – вернул ее к действительности голос сестры.

– Что ты, Алла, я по-хорошему, за тебя радуюсь, – испугалась она, словно Алла могла прочитать ее сокровенные мысли, скрывающиеся от самой себя и вырвавшиеся в мозг в порыве подсознательного желания. Она покраснела и отвернулась, делая вид, что стряхивает с себя внезапно прилипшую соринку.

– Давайте дяде Грише и Славе покажем, – гордилась Вика, надевая китель на себя и поправляя награды.

– Наверное, не надо, доченька, не любят многие такие фокусы, – засомневалась Алла.

– Но почему? – ветрено спросила Вика, ища поддержки у сестер матери, но они молчали, не зная кого поддержать в такой простой и щекотливой ситуации.

– Неохотно они о войне говорят, – вздохнула Алла, – вот и наш Коля ни разу этой темы не коснулся.

Зашел Николай.

– Вот вы где, голубушки, спрятались.

Вика, застигнутая врасплох, смутилась, он понял и шуткой поддержал ее:

– Ничего, моя боевая подруга, одела – не смущайся, не чужое. Расправь плечи, грудь вперед, живот убрать, – смеялся Николай и, став серьезным, продолжил: – Не люблю вспоминать о войне…

– Прости, Коленька, не хотела огорчать тебя.

– Ничего, родная, нормально, сегодня твой праздник. Пойдемте к столу – мужички заждались.

Григорий, как всегда – душа компании, рассказывал смешные истории, анекдоты и шутки:

– Вика родилась в год собаки, стрелец, ее дерево – граб. Вот поэтому в семье Михайловых всегда будет любовь и верность. – Он дождался вопросов и пояснил: – Юная стрельчиха пронзила сердце Николая Петровича амурной стрелой и заГРАБастала его на веки вечные, восхищая всех собачьей верностью!

– В каждой шутке есть доля правды, а здесь все правда, – смеялся Николай, – кстати, наша свадьба намечена на 29 декабря, к 15 часам прошу всех к ЗАГСу. Мы посоветуемся и позже скажем, где отпразднуем это событие.

Основное было сказано и Алле захотелось остаться своей семьей, посидеть еще немного с Николаем и Викой за именинным столом.

– Не знаю почему, но бытует мнение, – начала она, – о злой и сварливой теще, – Алла приподняла руку, предупреждая возможные возражения, – поэтому позволю себе немного поворчать. Близкие родственники, думаю, поймут меня правильно и не обидятся. Дорогие гости! Не надоели ли вам хозяева, завтра трудный рабочий день…

Григорий поворчал безобидно, поддерживая шутливый намек, и первый стал собираться домой. За ним, так же в шутку ворча, потянулись остальные, наказывая в следующий раз праздновать дни рождения лучше всего в субботу.

Оставшись одни, Алла и Вика с Николаем вернулись к столу.

– Какая ты у меня умница, – он похвалил Аллу, – как ты все хорошо сделала – я уже стал задумываться, как их спровадить пораньше и остаться одним. Но программа нашего вечера еще не окончена, девочки. Мои дорогие, родные и самые любимые девочки! Наливай, Алла, еще по рюмочке, заседание продолжается, господа присяжные заседатели!

Николай хитро улыбался, глядя, как Алла наполняет рюмки, и чувствовал, что они ждут чего-то необычного, какого-то его поступка или предложения. Он не стал далее скрывать свои намерения и достал из кармана небольшой футлярчик-коробочку.

– У нас с Викой прошла помолвка и предстоит свадьба. И сегодня, здесь и сейчас, я хочу подарить тебе, Алла, кольцо с камешком.

Николай надел на палец кольцо с бриллиантом.

Вика с Аллой рассматривали подарок. Витиеватый золотой орнамент завершался крупным бриллиантом, Алла поворачивала палец, камень искрился, отражая свет, она прижималась благодарно к груди Николая и снова смотрела на кольцо.

– Сестры не видят – умрут от зависти, и так уехали в себя не пришедшие. Я полагаю, их не колье, а цена поразила больше всего, хотя ты и не сказал конкретно. А сколько, Коля, оно стоит?

– Это подарок, причем здесь деньги?

– Коленька, мы должны знать, деньги здесь действительно не причем, но знать мы должны, – настойчиво поддержала мать Вика.

Он обнял их обеих, прижал крепко к себе и уже более без раздумий ответил:

– Колье – 840 тысяч, кольцо – 195. Сами понимаете – всем знать не обязательно.

На следующий день на работе, когда Михайлов отошел в сторону по своим делам, сестры накинулись на Аллу, увидев кольцо на ее руке. Она краснела и отбивалась, шутя, от сестер, поясняла, что потребовала от Коленьки выкуп за дочь. Он, много лет прослуживший в Афганистане среди мусульман, где без выкупа не отдают дочку замуж, воспринял это серьезно и подарил кольцо. Алла старалась говорить очень серьезно, с трудом сдерживала себя, чтобы не рассмеяться, улыбаясь одними глазами, говорила, что ей, право, было так стыдно…

Сестры рассматривали кольцо, ахали от его красоты и величины камня, спрашивали – сколько же оно может стоить, хвалили щедрого Николая Петровича и говорили, что Петровым удивительно повезло и мало они еще ценят Михайлова – надо бы носить его на руках.

Люба считала Аллу вымогательницей, Света ехидничала, приговаривая, как она его называет – Ко-о-ленька, но обе радовались за сестру и Вику, которая с серьезным видом закрывала ладонью рот, дабы не испортить версию матери.

Алла, как могла, отбивалась от назойливых сестер, ставших в одночасье заботливыми и внимательными, ищущих ежедневного общения, чего прежде, при болезни Вики, не было, она не держала на них зла, но и близкими подругами не считала. Называла их в шутку язвами и получала отпор в виде длинного и убедительного, может быть, объяснения.

«Это мы-то язвы»?! – деланно возмущалась Света, рассказывая, что у нее на старой работе начмедша – вот кто язва натуральная… «Объясняю ей, что устроилась на хорошую работу и зарплата побольше, чем у нее, а она мне, представляешь, твердит с ухмылкой, что я передком зарабатываю. Прикинь, стерва, пока не объяснила ей, что Михайлов зять моей сестры – не поверила. Все равно, говорит, пусть не передком, но по блату. Вот где настоящая язва… кобра медицинская».

– Какая повестка собрания? – спросил неожиданно подошедший Михайлов, догадываясь, что обсуждают его подарок, – за работу, девочки, за работу, многое еще не сделано, – не сердясь, пожурил он.

Алле Борисовне, Светлане и Любовь Ивановнам, Вике – казалось, что дело двигается медленно, что не успевают они по времени, но подвести Николая Петровича не хотел никто и трудились усердно, удивляясь его спокойствию. А он знал, что работа идет по графику и не суетился.

Девятого декабря санитарка Марина, которую переманила Светлана Ивановна со старой работы, заканчивала уборку отремонтированных и готовых помещений. Вика обошла всех и попросила зайти в кабинет Генерального в рабочей одежде – халатах. «Почему в халатах», – спрашивали ее, но она только пожимала в ответ плечами и шла дальше, четко выполняя порученную ей миссию.

Пока все усаживались за столом директора, она расставила бокалы и, улыбаясь широко и радостно, налила шампанского.

– Вот, теперь я вижу, что моя армия в сборе, одета и подтянута, готова к боевым действиям на мирном фронте, – с улыбкой начал свою речь Михайлов. – Уважаемые коллеги, сегодня мы решили все намеченные вопросы и с гордостью можем сказать, что готовы к самому нужному и благородному труду – лечить людей! Хочу поблагодарить вас, потому что без вас, – он обвел рукой кабинет, – тут ничего бы не стояло.

– Когда бы не было меня, – подразумевая мужа, вклинилась в речь Вика словами из песни. Он ласково погрозил ей пальчиком и продолжил:

– Первый этап выполнен, так сказать программа минимум, но нам предстоит самая ответственная задача и без вашей помощи, вашего участия – я не справлюсь. Мы не будем лечить людей – мы будем исцелять их от недуга раз и навсегда. А исцеление складывается из крупиц труда каждого из нас – труда Марины, нашей санитарки, Любовь Ивановны – бухгалтера, секретаря Вики, зама по общим вопросам – Аллы Борисовны, главного помощника – Светланы Ивановны. Только хорошо отлаженный, интегрированный труд может принести наибольшую пользу, к которой мы и будем стремиться.

– Слона то мы и не заметили, – снова вклинилась Вика, огорчившись, что он не сказал ни слова о себе. Николай опять улыбнулся, но и на этот раз ничего не ответил ей.

– Поэтому я хочу поднять и выпить этот бокал шампанского, прежде всего за вас, мои уважаемые коллеги, за ваш незаметный, но очень важный и необходимый труд, за вас, милые женщины!

Бокалы, звеня, сошлись в одном круге и опустели, выпитые до дна.

– А сейчас по домам. Завтра выходной перед трудовой неделей, советую хорошо отдохнуть, – напутствовал Николай Петрович.

* * *

Рабочий день у Николая Аллы и Вики начался пораньше, с 8 утра. Он никому не сказал, но через свои каналы знал, что телевидение оповещено о начале работы его фирмы, способной излечивать любые болезни. Падкие до сенсаций журналисты отнеслись к этой информации, полученной из надежных источников, как любили они выражаться, с явным недоверием, но заявились гурьбой пораньше – чем черт не шутит. Все равно материал будет – можно и по-другому обработать, типа: слухи, распространяющиеся в городе Н-ске о докторе Михайлове, ничего общего не имеют с исцелением людей. Журналисты и операторы собрались в приемной и обсуждали последние городские сплетни.

Вика, несколько удивленная их внезапным появлением, уже дала им свое интервью, с уверенностью заявив, что методы доктора Михайлова, ей очень хотелось сказать – ее мужа, ничего общего не имеют со слухами и являются чистой правдой и что сегодня они смогут в этом воочию убедиться.

Такой ответ расшевелил этих вездесущих проныр, в любом случае это уже было кое-что при любом исходе лечения, а уж они-то знали, как обстряпать информацию. Журналистский адреналин начал выделяться и они с нетерпением ждали, когда их примет сам Михайлов.

К нему ввалились с присущим возбуждением, толкаясь и «вежливо» отпихивая друг друга от выгодных для съемки мест. Михайлов поднялся на встречу, поздоровался и попросил принести всем кофе. Вика поставила чашки, кофейник и кипяток, налила доктору и предложила журналистам хозяйничать самим, пояснив, что их слишком много, а у доктора мало времени и оставила их одних.

«Вот пройдохи, – с уважением подумала она о работниках пера и кинопленки, – уже пронюхали. Интересно, покажут ее по телевидению? Коленьку точно покажут. Как же с ним хорошо»!

Ее мысли прервал селектор:

– Вика, Светлана Ивановна на месте?

– Да, Николай Петрович.

– Скажи ей, что начинаем через 15 минут, пусть готовит первого и проводи журналистов, я разрешил им побеседовать с больными и поснимать.

Через 15 минут Михайлов вошел в операционную, больной уже голый лежал на столе.

– Добрый день, парень, желаешь убедиться, что он добрый? – весело спросил Михайлов.

– Не мешало бы, доктор.

– Тогда спи, – приказал он.

Больной попал в авто аварию, в результате открытый перелом большеберцовой кости, которая копьем торчала наружу, пропоров кожу. На другой ноге раздроблена коленная чашечка.

Михайлов не случайно выбрал его первым – уж очень показательным становился результат после лечения.

Он направил руки – кости разошлись в стороны, вставая на место в одну линию, и соединились. Начался процесс почти мгновенной регенерации костной ткани, большеберцовая кость срослась, словно никогда не ломалась. Срастались и мягкие ткани, будто прокручивалась назад с бешеной скоростью киносъемка травмы, он оставил небольшой рубец для телевидения и на память больному.

На другой ноге верхушка надколенника отсутствовала, сухожилие четырехглавой мышцы порвано, как и суставная сумка, травматическая ампутация бокового мениска, порваны несколько сухожилий.

Михайлов направил руки и сам очаровался происходящим, он единственный, кто мог это видеть. Рана очищалась от сгустков крови, верхушка надколенника вырастала, появился мениск, связки срастались в нужных местах. На коже надколенника остался аккуратный рубец. Оглядев больного и оставшись довольным, Николай скомандовал:

– Проснись.

Пациент открыл глаза.

– Будь здоров, иди, одевайся. Утро сегодня точно доброе. Света, давай следующего.

Женщина 50-ти лет, левый глаз почти затек, нос сдвинут вправо, рот изогнут в страшной гримасе, левая половина лица от глаза и ушной раковины до края нижней челюсти – вспухла. Саркома левой половины верхней челюсти, одна из злокачественнейших форм рака.

Михайлов одел перчатки. Ткани расслоились, и опухоль стала собираться у него на руке. Словно щупальца инопланетного зверя прилипали они к перчатке, извиваясь в предсмертной агонии от непривычной среды, похожие на спрессованный комок глистов. С отвращением он сбросил перчатку с опухолью в урну. На лице остался малозаметный рубец. Убрав метастазы, Михайлов приказал:

– Проснись, иди одеваться девушка, – так он называл всех женщин, а более всего старушек и им это нравилось, – Света, следующего.

Приняв 10 больных, он объявил перерыв и прошел к себе в кабинет. Журналисты атаковали его, но его верный секретарь Вика, встав грудью у дверей, не впускала никого.

Он попросил кофе, и она приготовила его, опасаясь, что кто-нибудь прорвется к нему без разрешения. Журналисты шумели, наперебой пытались узнать: примет ли их Михайлов? Вика пожимала плечами, держа их в тонусе, обещала узнать и исчезла за дверью.

– Как там журналисты, сильно надоедают? – спросил Николай, с наслаждением закуривая и попивая кофе.

– Там целый фурор, – словно захлебываясь, отвечала Вика, – они бегают, звонят в свои редакции, кричат о сенсации, – возбужденно тараторила она, – еще целая куча их привалила и вылеченные все здесь, никто не уходит, скоро повернуться будет негде.

– Скажи Танцору, он организует вежливое выпроваживание, а этих я сейчас приму, только быстро.

Радостная и возбужденная Вика вышла в приемную, шум сразу же стих, все ждали ответа.

– Доктор примет вас, – объявила она журналистам, – с одним условием – пять минут, не более, ему еще предстоит много операций сегодня.

Вика открыла дверь, и они буквально ворвались в кабинет, толкая друг друга, щелкая фотоаппаратами, моргая вспышками и светя красными глазками кинокамер, подсовывали микрофоны и наперебой задавали вопросы. Михайлов, словно оглушенный этим шумом, минуту молчал, потом поднял руку.

– Господа журналисты, пока никаких вопросов – я дам пояснения в дополнение к утреннему интервью. Несколько вопросов позже.

Проводив журналистов, после разъяснений, и, отдохнув еще пять минут, он приступил к работе. Последнего, 50-го больного, он принял в 17–30 и, изрядно устав, направился к себе, отметив с удовольствием, что коридор пуст. «Молодец Танцор», – похвалил мысленно его он. Вика уже приготовила ему кофе.

– Спасибо, родная, я бы выпил пивка, организуешь?

Она хотела что-то ответить, махнула рукой и выскочила. Через минуту, сияя, вошла с пивом. Настала очередь удивляться Михайлову.

– Ты что, в магазин на крыльях летала? – ласково спросил ее он, прижимая к себе и с удовольствием вдыхая родной запах.

– Нет, – засмеялась довольно она, – но мы тоже кое-что можем, – отвечала, наливая пиво, – у Танцора в машине было.

– А-а-а, – протянул он.

– Коленька, прости, пожалуйста, Николай Петрович, коллектив просит его принять.

Он, отхлебывая пиво, хитро и ласково смотрел на нее.

– Это еще зачем? И потом, когда мы одни, может, все-таки станешь звать меня по имени? Хорошо?

– Хорошо, родной. Коллектив желает выразить благодарность, поздравить с успехом. Ты не знаешь, что тут было-о! – опять затараторила она. – Когда вышли от тебя первые больные, вернее уже не больные, особенно этот, переломанный и женщина с флюсом на щеке – журналисты кинулись их снимать, расспрашивать, потом оккупировали мой телефон, но я их выгнала – просто невозможно работать в таких галдежных условиях. Прибежали еще журналисты из разных газет. Наши и то ходили с открытым ртом. Переломанный сначала все к тебе рвался, потом на радостях гопака отплясывал, телевизионщики все это на пленку снимали, пока его и остальных Танцор с парнями на улицу не выпроводили… Уважь коллектив, Коленька.

– Во-первых, женщина не с флюсом, а с саркомой, привыкай к терминам, дорогая, во-вторых, если я журналистов принял, то почему ты решила, что я родной коллектив не приму? Зови. Нет, постой, – он поцеловал ее, – вот, теперь зови.

Коллеги зашли, Николай Петрович пригласил их сесть, но они остались стоять и молчали, робко прижимаясь друг к другу, с растерянно-любопытными лицами.

– Почему вы не присаживаетесь и молчите? – удивленно поинтересовался Михайлов.

– Я в онкологии многого насмотрелась, но такого не видела, – робко начала Светлана Ивановна, – все тамошние профессора – ничто против вас, как санитарки против академиков. Мы пришли поздравить вас с успехом и еще раз посмотреть на великого гения!

Женщины закивали ей в поддержку, но из стеснения никто не высказался вслух.

– Ну, Светлана Ивановна, это ты загнула через край, а за поздравления – спасибо. И я вас поздравляю – без вас и успеха бы не было, – и не давая им ответить или возразить, продолжил: – На этом все, родные мои, устал я очень, по домам пора. Завтра увидимся, наговориться еще успеем – работать вместе предстоит долго.

Все вышли, кроме Аллы и Вики, оставшись наедине, Николай то ли спросил, то ли сказал:

– Ну что, родные мои девочки, получилось у нас?! – и хитро заулыбался.

Дома, после ужина, Алла попросила его рассказать о журналистах, как прошло интервью, когда покажут по телевизору. Вместо ответа он, посмотрев на часы, включил телевизор. Как раз вовремя, диктор начала говорить:

– Добрый вечер, уважаемые телезрители. В программе – сенсация в области медицины, найден уникальный способ лечения больных. Репортаж из города Н-ска ведет наш собственный корреспондент Никита Поярков. Вам слово, Никита, здравствуйте.

– Здравствуйте Анастасия, мы ведем свой репортаж из города Н-ска, прямо перед зданием, где сегодня открылось новое ООО «Доктор» и, не успев просуществовать и одного дня, получило в народе название: «Клиника доктора Михайлова». В этой клинике действительно применяется ранее неизвестный способ лечения больных, причем многие из них неизлечимы, вернее считались неизлечимыми до вмешательства Михайлова. Генеральный директор фирмы, доктор Михайлов, любезно согласился дать интервью нашей программе.

– Здравствуйте, Николай Петрович.

– Доброе утро.

– Николай Петрович, бытует мнение, что вы излечивайте запущенные формы рака, причем в максимально короткие сроки?

– Это не мнение, это факт, причем не только рак, но и другие виды заболеваний, ранее не поддающиеся или трудно поддающиеся лечению. У меня сегодня на приеме будут больные саркомой, лейкозами, параличами, сложными переломами и так далее. Я предлагаю вам снять их до лечения и после, срок лечения 10 минут.

– Не вериться, неужели так быстро?

– Сами увидите…

– Скажите, Николай Петрович, как к вам относится Комитет здравоохранения, какую помощь оказывает, почему для вашей фирмы выделено такое маленькое помещение?

– Еще задолго до открытия нашей фирмы я лично и неоднократно обращался к господину Лаптеву, руководителю Комитета здравоохранения при администрации области. Я объяснил этому, неуважаемому мной сейчас человеку, что могу лечить неизлечимых больных, был готов продемонстрировать ему своих пациентов, в том числе и мальчика с лейкозом, погибающего на глазах. Просил оказать мне посильную помощь и содействие. Лаптев предложил зайти на следующий день. Ему запомнился случай с мальчиком, и он вызвал к себе главного гематолога области, который подтвердил факт тяжеленного лейкоза и факт его излечения. Лаптев беспричинно накричал на него, а мне так и не дал никакого ответа.