Текст книги "Исцеление (СИ)"

Автор книги: Борис Мишарин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 36 страниц)

Михайлов со Степановым закурили, оставшийся солдат стоял чуть в стороне, и генерал решил подойти к нему. Тот вскинул автомат.

– Извините, товарищ генерал, прошу вас оставаться около машины.

Степанов хмыкнул и сделал несколько шагов назад, подошел к Михайлову.

– Как вам встреча, Борис Алексеевич?

– Не очень. Солдат можно шлепнуть в два счета и ехать дальше.

– Не скажите. Видите: в 20 метрах дальше поперек дороги растянулся стальной «еж», а в кустах сбоку укрепленную огневую точку? И еще кое-что есть, – Михайлов указал на сосну неподалеку, – видеокамера установлена.

– Значит, они нас уже давно «срисовали», скоро и командир пожалует с начкаром.

Степанов огорчился, что не заметил сам ни «ежа», ни огневой точки, ни кинокамеры. На должном уровне поставлена охрана. На дороге показался БТР, остановился, не доезжая «ежа», спрыгнувший с него прапорщик подошел к ним.

– Здравия желаю, товарищ генерал. Начальник караула, прапорщик Иванов, прошу пройти со мной к БТРу, остальных прошу оставаться на месте.

Михайлов понял, почему их оставили здесь – вдруг генерал находится в заложниках, необходимо предвидеть все, на объект не должны попасть посторонние, даже ценой жизни генерала. Через несколько минут Степанов вернулся с подполковником, командиром отдельной роты охраны, подчиняющейся ФСБ, конкретно Степанову.

– Все в порядке, поехали.

«Ежа» убрали, и они тронулись за БТРом. Подъехав к казармам, Михайлов решил вначале осмотреть их и прилегающую территорию. Не обнаружив ничего необычного для роты связи, именно такие петлицы носили военнослужащие, он с командиром и Степановым спустился в бункер, в подземный командный пункт. В просторной бетонной комнате находились три оператора-прапорщика и дежурный офицер. Сидя в удобных креслах, они следили за мониторами, два из которых показывали объект изнутри – лабораторию и работающих в ней людей. Два других отображали обстановку снаружи, в том числе и место, где были остановлены караулом прибывшие с генералом люди.

Михайлов попросил карту территории, командир отдельной роты посмотрел на генерала, тот кивнул и он расстелил ее на столе, объясняя границы охраняемой зоны. Николай Петрович внимательно изучил ее и попросил принести аппаратуру из машины. Командир роты возразил:

– Извините, но на командный пункт нет доступа даже начальнику караула.

– Тогда сами несите, – усмехнулся Михайлов.

Степанов решил вмешаться в разговор.

– Все, что говорит этот человек, – он указал на Михайлова, – вы, подполковник, должны выполнять быстро и незамедлительно. Вам понятно?

– Понятно, товарищ генерал.

Однако понятного ему было мало – кто эти люди, зачем пожаловали? Но он решил не задавать лишних вопросов, принеся компьютер сам.

Михайлов подключил его к сети и попросил всех выйти, кроме Степанова и командира, считая, что операторы не должны знать все. Командир сам определиться, кто какой информацией станет владеть, главное, чтобы он сам все понял правильно. Михайлов предложил командиру присесть.

– У вас на командном пункте в настоящее время установлена принципиально новая система электронной охраны. Вот этот компьютер говорящий, как бы вы хотели его назвать?

Командир пожал плечами и Михайлов ничего не увидел на его лице, кроме удивления и непонимания.

– Если вы не против, давайте назовем его Катей. Катенька, ты меня слышишь?

– Да, шеф, отлично слышу.

Командир поискал глазами откуда мог идти этот приятный женский голос, ничего не обнаружив, решил – видимо, из нового монитора.

– Это твой командир, Катя, его приказы может отменить только генерал Степанов, вот он стоит рядышком, он вышестоящий прямой начальник.

– Рада познакомиться с вами, подполковник Стрельцов Виктор Иванович, и с вами, Борис Алексеевич.

– Добрый вечер, Катенька, – ответил Степанов.

Стрельцов молчал.

– Что же вы молчите, командир, она хоть и машина, но все же дама, – засмеялся Степанов, – элементарная вежливость и компьютеру по душе.

– Здрасьте.

Михайлов улыбнулся и продолжил.

– Объясняю принцип работы Катеньки, подполковник, детали она вам сама пояснит. И не стесняйтесь обращаться к ней за помощью, она знает очень много, доверяйте и верьте ей, она не предаст, как человек. Катя делает все сама – ничего не надо включать или выключать, гарантия ее работы не менее 30 лет. Здесь не нужны пароли, она узнает вас по голосу, который в данной ситуации невозможно подделать и подменить, она распознает – говорите это вы или ваш голос, записанный на магнитофон. Она просканирует сетчатку вашего глаза, отпечатки ваших пальцев и другие индивидуальные особенности. Подмена исключена полностью, она определит – вы ли это говорите по телефону, добровольно или под давлением вы отдаете приказ или распоряжение. Это вы должны знать и поступать соответственно.

Вы удивлены, что Катя назвала вас, а вы не представлялись ни мне, ни ей. Она просканировала ваш военный билет, Катя может видеть сквозь стены, ночью и днем, она распознает подделку любого документа, определит, правду ли говорит человек. Думаю, вы уже стали понимать, что работать теперь станет намного легче, Катя видит и слышит все в радиусе вашей охраняемой зоны, всегда скажет, если кто-то проникнет на территорию, подскажет – грибник это или шпион.

Михайлов поднял карту охраняемого объекта и территории.

– Сканировано, – ответила Катя, на экране появилась карта.

– Сейчас ваша основная задача, – продолжал Михайлов, – представить Кате личный состав роты, ученых, всех, кто имеет доступ на объект, задачи и функции каждого, степени доступа и т. д. и т. п. Вызывать, приглашать сюда никого не нужно, Катя уже внесла в память всех, кто находится на объекте, она будет выводить изображение на экран, а вы будете давать пояснения. Начать можете с личного состава роты или с ученых, как хотите.

– Если командир не против, я бы начала с подтверждения полномочий караула. В квадрате 4 находятся двое людей. Первый – сержант Бобров, – на экране появился его военный билет, – в рожке автомата 27 патронов, автомат снят с предохранителя, поставлен в положение стрельбы одиночными выстрелами.

– Мы, наверное, поедем, – вмешался в разговор Михайлов, – дальше вы сами разберетесь, заодно спросите, почему у сержанта в рожке не хватает 3-х патронов. Всего доброго тебе, Катенька, удачи.

– Спасибо, шеф, и вам удачи, – ответил компьютер.

Степанов с Михайловым вышли, главное сделано, остальное командир с Катей сделают сами. Генерал ехал довольный, можно рапортовать о первом успехе – один из объектов под надежной охраной. Не обманул Михайлов, сделал, что обещал, он и не сомневался в этом, но наверху доверия к нему станет больше. Установлена уникальная система охраны, аналогов которой не существует в мировой практике, потрясающе простая в обращении и эффективная в результате. Никто не сможет несанкционированно проникнуть на объект. И вышел на Михайлова он, Степанов, рейтинг которого в ФСБ многократно повысился. Он единственный из начальников региональных управлений, подчиняющийся непосредственно директору, минуя заместителей и начальников главков. Это давало определенные преимущества в решении поставленных задач. Но это же преимущество требовало особой бдительности и аккуратности в работе, ибо уравновешивалось недостатками и только очень коммуникабельный и грамотный профессионал мог извлекать из этой ситуации выгоду для себя и управления. Наряду с помощью возрастал и спрос, зависть коллег и возможность получить подножку от вышестоящих руководителей, которые при случае постараются поставить «выскочку» на место. Гипертрофируется все – и отрицательное и позитивное.

Степанов вздохнул и стал наблюдать за дорогой. Перед развилкой, где машины должны разъехаться в разные стороны, он приказал остановиться. Михайлов тоже затормозил и вышел из машины, они отошли в сторону.

– Как тебе удобнее, Николай Петрович, денежки за работу налом или на счет? – спросил Степанов.

– Лучше налом, половину в рублях, половину в долларах, пригодятся, когда в Америку полечу.

– Таможня может не пропустить с такой суммой, помощь нужна?

– Зачем, – усмехнулся Михайлов, – я законопослушный гражданин, ничего нарушать не стану. Откуда таможня узнает, сколько денег я провожу по пластиковой карте? Это не запрещено законом и даже поощряется.

– Да-а, поощряется… Заинтересованными фирмами, – улыбнулся Степанов.

– В общем, я подошлю Зеленского, передашь ему деньги, а на субботу готовь вертолет, слетаем на второй объект и на ложный, все сделаем, как положено. Аппаратура у меня готова. Надеюсь, устраивает вашу контору такая система охраны?

– На комплимент напрашиваешься, Николай Петрович… Устраивает, даже очень устраивает, спасибо. Но у меня возникает другая проблемка – как эту систему сохранить в тайне? Может, что-то подскажешь?

Степанов действительно выглядел озабоченным, Михайлов рассмеялся.

– Это пустяшные хлопоты, Катерина позаботится об этом сама, ничего делать не надо. Но посоветовать кое-что могу – ты можешь под это дело выбить деньги, время или «галочку» в отчете. Ты же знаешь, если представить невозможное – кражу компьютера, например – с ним все равно работать никто не сможет, Катя не станет с ними общаться, а вот о себе даст знать. Моя Машенька быстро с ней свяжется, где бы она не находилась, и проинструктирует, как себя вести. Если захотят разобрать компьютер, все равно ничего не поймут в нем, пусть хоть голову себе сломают. Так что делай вид, что занят проблемой, успешно решаешь ее, а самому не мешало бы и личной жизнью заняться, не мальчик, пора и дамой сердца обзавестись.

Михайлов вгляделся в его лицо, они еще ни разу не обсуждали подобные проблемы. Степанов отвел взгляд, вздохнул.

– Да-а, пришел и взял…

– Ха-а-а, конечно, на твоих объектах и в кабинете невесты не водятся, а можно и на Работе жениться, – Михайлов усмехнулся, – ладно, давай прощаться, мои уже, наверное, беспокоиться стали, пока.

Михайлов крепко пожал руку Степанова, давая понять, что будет рад возникающей дружбе.

Генерал ехал по вечернему городу, всматриваясь в непривычно спокойные и тихие улочки, без суматошной московской суеты. Водитель подъезжал к зданию управления, Степанов глянул на часы, приказал:

– Домой.

«Даже у водителя рефлекс выработался, везет сразу к управлению. Девять вечера – еще не время для домашних дел, которых у меня нет», – он усмехнулся про себя.

Степанов уже успел обзавестись мебелью, но чувствовал себя одиноко и неуютно в большой квартире, хотелось домашней пищи и тепла. В желудке стало подсасывать, и он вышел из машины у ближайшего к дому магазина. Купил пельменей, колбасы, сосисок, куриных бульонных кубиков, и другой холостяцкой снеди быстрого приготовления.

Дома, переодевшись в гражданское, выложил все из сумки и сообразил, что не купил хлеба. Пришлось идти в магазин снова, благо он был совсем рядом. Не спеша подходя к своему подъезду, он увидел одиноко стоявшую женщину и, как ему показалось, плачущую тихонько и безутешно в платочек.

Свет отрываемой подъездной двери на мгновение осветил ее лицо и Степанов успел заметить слезы. Женщина быстро отвернулась, он закрыл дверь, чтобы не смущать ее светом и спросил:

– Извините, я могу чем-то помочь вам?

– Нет, спасибо.

Степанов так и остался стоять в нерешительности – то ли предложить свою помощь еще раз, то ли уйти и не мешать, иногда человеку хочется побыть одному. Женщина повернулась и вошла в подъезд, он двинулся следом, на третьем этаже она остановилась, остановился и он.

– Почему вы меня преследуете? – неожиданно для себя Степанов услышал вопрос.

– Но почему вы решили, что я вас преследую? – удивился он и стал подходить ближе.

– Стойте, я буду стучать соседям, – закричала она и ее маленькие кулачки забарабанили в дверь Степанова.

– Зачем же стучать? – улыбнулся он, – я сейчас открою.

Он вставил ключ в замочную скважину и стал открывать. Женщина закрыла глаза, прислонилась к двери и медленно стала сползать вниз. Он подхватил ее, потерявшую сознание, занес в квартиру и, положив на диван, вызвал скорую.

Может впервые в жизни он растерялся, хотелось чем-то помочь незнакомке, но в доме не было даже нашатыря. Он стоял и смотрел на лежавшую женщину, не зная, что делать дальше. А она словно спала… На вид ей лет 30, шатенка с естественно темными бровями и длинными ресницами, выделявшимися на бледном лице. Прямой аккуратный носик и средней полноты алые губы. Степанов отметил про себя, что на ее лице совсем не было косметики, и даже удивился: обработанные пилочкой ногти не покрыты лаком. «Видимо, есть еще красивые женщины, не пользующиеся косметикой», – подумал он и одернул слегка задравшееся платье. Стройные ноги врезались в глаза, он перевел взгляд на талию и грудь и подумал, что неприлично разглядывать красивую девушку в беспомощном положении.

Степанов отвернулся, но совсем уйти не мог, вдруг что-то потребуется и с облегчением вздохнул, когда приехала скорая. Он провел к ней врачей, а сам ушел на кухню, заварил чай и поставил воду на пельмени, бросив в нее кубик куриного бульона.

– Вы что, совсем не кормите ее? – спросила вошедшая на кухню врачиха, – довели девушку до голодного обморока, она наверняка не ела несколько дней, разум даже помутился, номера квартир путает, вас, говорит, что не знает или знать не хочет.

Доктор смотрела на него с укоризной и каким-то презрением. На душе заскребли кошки…

– Вы всегда выносите приговор сразу, не разобравшись? – глядя на врача в упор, спросил Степанов.

– Поясните…

Но Степанову не хотелось ничего пояснять, и он спросил о другом:

– Вы говорите у нее голодный обморок, но есть-то ей можно все?

– Можно, – ответила с презрением врачиха, считая Степанова виноватым.

– Тогда спасибо, больше я вас не могу задерживать, – он показал рукой на дверь.

Врачиха что-то буркнула зло в ответ, но он не разобрал ее слов, да и не хотел разбирать, закрывая за ней дверь. Он прошел в комнату, незнакомка сидела на диване и держала на локтевом сгибе ватку, около нее, на журнальном столике, валялись несколько использованных ампул. Степанов взял их и прочитал – кофеин, кордиамин, глюкоза. «А всего-то надо было – накормить», – подумал он.

– Давайте знакомиться, меня зовут Борис Алексеевич, и я вовсе не преследовал вас, я шел к себе домой, – он снова улыбнулся, стараясь расположить к себе незнакомку. – Вы не волнуйтесь, я не причиню вам зла.

Она смотрела на него уже по-другому, не так, как в подъезде – благодарно и с интересом.

– Спасибо, Борис Алексеевич, меня зовут Света, я не знала, что вы здесь живете, хотя… я знала, что сюда кто-то переехал, но почему-то не подумала о вас. Я живу здесь же, в соседней квартире, вот и подумала, что вы меня преследуете. Извините…

– Все нормально, Света, сейчас мы поедим, а потом поговорим дальше. Я еще не ужинал, и кушать хочется, – как бы оправдывался Степанов.

Он быстро ушел на кухню, принес пельмени и всю купленную сегодня нехитрую холостяцкую еду. Ели молча, Света старалась не торопиться, но все равно заставала себя на мысли, что иногда частит ложкой, плохо пережевывая пищу. Вернулись к разговору только за чаем, и Света с какой-то обреченностью поведала Степанову свою жуткую, как ему показалось, историю.

Окончив биофак университета, Света так и не смогла устроиться на работу по специальности, даже в школах отсутствовали свободные места преподавателей биологии. Пришлось окончить курсы секретарей и проситься на работу в частную фирму. Из газетных объявлений она знала, что секретарши, в основном, требуются с высшим образованием, может, эта мода пошла оттого, что сами бизнесмены часто не имели его.

Ее взяла на работу одна солидная частная фирма, руководитель, мужчина 50-ти лет, неплохо платил ей – шестнадцать тысяч рублей в месяц, не смотря на контракт, в котором стояла сумма всего лишь 300 рублей. Ей объяснили, что так делают все, никто не хочет платить налоги, поэтому и такая разница. Вначале все шло хорошо, она регулярно получала обещанную сумму, ей хватало на одежду, еду и содержание однокомнатной квартиры, где она уже давно жила одна после смерти родителей. Ее начальник частенько заходил к ней, и она постепенно стала понимать, чего он хочет. При одной только мысли ей становилось противно, но он не предпринимал никаких действенных шагов, и она не увольнялась с работы. Старый «волк» хотел глубже утопить ее в долгах и обязанностях. Один раз он попросил сделать ему одолжение, якобы ему срочно потребовалась однокомнатная квартира и у него таковой не имелось. Но зато была двухкомнатная, которую он не хотел отдавать постороннему, а Света не посторонняя, лучше уж пусть ей достанется эта квартира. Все оформили по закону. Двухкомнатная квартира стала принадлежать Свете. Она очень радовалась этому и все боялась, что начальник предъявит ей свои требования, которые она выполнить не в силах. Слишком противным он ей казался. А он наоборот был сама вежливость и любезность и даже предложил ей 50 тысяч рублей на мебель, сказав, что станет вычитать из зарплаты по 3 тысячи в месяц. Света потеряла бдительность и подписала долговую расписку, получила деньги, купила мебель и пригласила на новоселье сослуживцев.

Все гости вскоре ушли, а начальник остался. Подвыпивший, он открыто заявил о своих желаниях, но получил отказ, дело чуть не дошло до изнасилования, но он опомнился вовремя и ушел, бросив напоследок, что добьется своего и Светлана еще приползет к нему на коленях, станет просить, нет – умолять: сделать ему минет.

Степанов видел, что последние слова дались Светлане с трудом, он решился прервать ее рассказ, успокоить немного ее трепещущую душу и тело.

– Не знаю, Света, но мне почему-то хочется налить вам немного вина, поддержать ваши силы и успокоить. Но, к сожалению, у меня дома ничего нет. Я, конечно, сделаю из этого вывод, но это будет завтра, а сегодня могу предложить только кофе.

Он подогрел чайник, налил две кружечки растворимого кофе и приготовился слушать. Эта женщина почему-то казалось ему давней и старой знакомой, от прихода которой в дом становится теплее и уютнее. Светлана отпила несколько глотков и продолжила свой рассказ. Он внимательно слушал ее и поражался человеческой непристойности и подонству одновременно со стойкостью взглядов и убеждений, поражался начальнику и его секретарше.

После этого работа Светланы превратилась в пытку, постоянно обнаруживались промахи, недочеты и упущения, взыскания следовали один за другим. Зарплата, ставшая сразу 300 контрактных рублей, не выплачивалась, все шло в погашение долга, который в настоящее время вырос уже до 200 тысяч. И чем больше она его гасила, тем почему-то больше рос процент.

Света ходила на работу пешком, не на что было взять билет или проездной, в крайнем случае, ездила зайцем, деньги, занимаемые в долг у знакомых, кончались быстро, она голодала, но не сдавалась. А начальник все время напоминал ей, что можно все прекратить в одночасье. Света решила, что лучше умрет, но любовницей его не станет. Сегодня она нашла выход – продаст квартиру и погасит долг, а там будь что будет.

– Я и на вас, Борис Алексеевич, подумала, что вы подосланы моим начальником и поэтому испугалась. Простите, – она неожиданно улыбнулась, допивая свой остывший кофе.

А Степанов сидел в кресле понурившись, как показалось Свете, думая над услышанным рассказом, потом взял сигарету и закурил, глядя ей прямо в глаза.

– Знаешь, Света, я, наверное, смогу помочь тебе, но не бесплатно, есть у меня здесь и свой интерес.

– И, конечно, этот интерес – я, – перебила его она, – мне деваться некуда, между начальником и вами, я выбираю вас. О любви говорить нечего, но вы хотя бы не противны мне, не заезжайте издалека и говорите прямо. Я приму ваш интерес, если вы выпутаете меня из этой истории и уже думала над тем, чтобы отдаться какому-нибудь симпатичному бизнесмену, лишь бы не видеть этого слащавого гада. У меня нет ничего, кроме тела, пользуйтесь им в свое удовольствие, я лягу с вами в постель и стану ублажать вас, может, вы и понравитесь мне со временем.

Она саркастически улыбнулась, вытащила сигарету из пачки, закурила и закашлялась. Степанов, поначалу обидевшийся на ее слова, заулыбался, поняв, что Светлана наговорила ему разного от безысходности.

– Я совсем не знаю вас, Света, но мне почему-то кажется, что вы совсем другой человек, каким хотите казаться. Неплохой человек, хоть и наговорили здесь много лишнего. Завтра после обеда вы подадите заявление об увольнении, и все ваши проблемы будут разрешены.

– Дудки, он не уволит меня, – перебила его снова Светлана, – а вы, видимо, богатенький «Буратино», если готовы выложить за меня 200 тысяч и квартирка у вас не «пыльная», – продолжала ехидничать Света.

– Хватит, – резко оборвал ее он, – неприятности не дают вам права оскорбительно ёрничать. Разве я причинил вам зло? Да, мы можем лечь в постель, но если оба этого захотим, у вас действительно красивое тело, но без желания оно мне ни к чему. И запомните, никто здесь не собирается вас трахать за деньги, услуги или одолжения, не надо мерить всех мужчин по одному засранцу. Вас действительно завтра уволят, а мой интерес заключается в следующем.

Он закурил сигарету и заметил, как удивленно она на него смотрела.

– Я живу совсем недавно в этом городе и живу один, целый день провожу на работе и возвращаюсь в пустой дом. А иногда хочется поесть что-нибудь домашнего, столовые уже все обрыдли. Поэтому я хочу взять вас на работу к себе, домработницей, пусть это слово и звучит еще пока необычно. Думаю, вам не сложно будет убрать квартиру и приготовить еду. Я не стану платить вам денег, через год мы будем в расчете и вы полностью свободны. Захотите, останетесь, не захотите – вольному воля.

Света с удивленным интересом смотрела на него и Степанов не чувствовал в ее глазах доверия к себе. Изумление – более ничего он прочесть не смог и ждал ее ответа.

– Вы это серьезно? – тихо спросила она.

– Очень серьезно, – ответил он.

– 200 тысяч очень большая сумма…

– А почему вы решили, что я собираюсь выплатить ему 200 тысяч? Вы же брали у него 50, и в расписке не было указано про проценты. Не было?

– Нет, не было.

– Пять месяцев вы работали на него задарма, значит, вы уже погасили долг. Разве это не справедливо?

– Но-о, я не знаю, что вы любите кушать, какие блюда готовить, я не повар…

– О-о-о! – засмеялся Степанов, – сейчас вопрос должен быть решен в принципе, если согласны, станем обсуждать детали, знакомиться ближе. Так как, вы согласны?

Степанов понимал, что в принципе она согласна, это следовало из ее последних слов, но какие-то сомнения еще мучили ее истерзанную душу.

– Да, я согласна, – словно очнулась она, – вы про меня знаете почти все, хотелось бы и о вас что-нибудь услышать. И пожалуйста, не обижайтесь на меня, я не хотела причинить вам зла, не хотела обидеть.

Выражение ее лица и глаза стали другими, исчез сарказм и обиженная надменность, недоверие и предвзятость. Лед обреченности таял в глазах, наполняя их теплом надежды.

– Вот и хорошо, – вздохнул Степанов, он решил вначале рассказать немного о себе, чтобы она лучше понимала его. – Я военнослужащий, почти все время на службе и редко буду мозолить вам глаза. В пище непритязателен, ем все съедобное, кроме консервированной фасоли, терпеть ее не могу. Переведен в Н-ск недавно и еще плохо знаю город, как меня зовут, вы знаете, а фамилия моя Степанов.

– Вот те на! – воскликнула и засмеялась Света, – сюрпризы еще, оказывается, не кончились – и моя фамилия Степанова.

Настала очередь удивляться ему, только теперь он понял, почему так отнеслась к нему врач скорой помощи – фамилии-то у них одинаковые. Они еще долго и непринужденно болтали, удовлетворяя свой интерес, знакомились ближе в общении, и он предложил ей остаться ночевать у него, показал ей ее комнату, где она может расположиться.

Света, покраснев, согласилась – чего уж там, в свое время предлагала большее, стыдно сейчас отказаться от вежливой малости.

– Пора ложиться спать, Света, мне завтра рано вставать, служба… Ты сходи к себе, принеси что-нибудь из одежды, зубную щетку, все, что потребуется. Вот тебе ключи, где лежат деньги – я тебе объяснил, возьмешь завтра, сколько потребуется. Я приму душ и в постель, завтра будить тебя не буду, рано уйду, позвоню позже с работы.

У Светланы прокатилась внутри теплая волна нежности и благодарности к Степанову – такое доверие дорого стоило. Подспудно стучалась мыслишка, а вдруг опять какая-нибудь уловка, но она отогнала ее – предлагала себя: не взял, что еще с меня взять?

Стоя под душем, Степанов надеялся, что не ошибся в соседке, и она не окажется пройдохой, завтра его сотрудники проверят всю ее подноготную – иначе нельзя, он не может жить в одной квартире с компрометирующей его женщиной. Пусть она домработница, а не близкий человек, все равно нельзя.

Ему вдруг захотелось, чтобы она пришла к нему в спальню, внутри забились мужские гормоны, давно не находившие выхода, перед глазами замаячили ее красивые ноги. Усилием воли или контрастным душем, но он подавил желание, выключил воду, вытерся и, накинув халат, вышел.

Света уже была в легком ситцевом домашнем халатике, подчеркивающим ее стройную фигурку, соски грудей выделялись шишечками, а оголенные до верхней трети ноги заставляли дыхание становиться глубже. Он понял, что вскоре низ его живота оттопырится и сделать в этой ситуации он ничего не сможет другого, как быстро уйти. Пожелав спокойной ночи, Степанов закрыл за собой дверь и вскоре услышал журчание воды – душ принимала она.

Плюхнувшись в постель, он постарался уснуть, но образ вставал перед глазами, словно в отрочестве, «натягивая палатку». Такого с ним не происходило давно, желание будоражило плоть, но он твердо решил не ходить к ней. Степанов постарался переключить мысли на работу, но вместо этого понял, что не сможет этого сделать. Он слышал, как она вышла из ванной, и ощущал, что ее флюиды зовут его. «Надо вызвать машину и уехать на работу. Нет, зачем отвлекать сотрудников».

Он вздрогнул от прикосновения ее руки, словно его пронзило электрическим током и, не думая, с жаром притянул ее к себе…

* * *

Никифоров кое-как дождался окончания рапорта, его не интересовали сводки происшествий по городу, объявления и наставления руководителей. Его тревожила одна мысль – сумели ли девочки соблазнить Михайлова и записать все на пленку. За их работу он получал солидный куш и отказываться от него не хотел, уже подсчитав, что получит чистыми 29 тысяч долларов – якобы он отдаст проституткам по 5 штук, а его гонорар должен быть в 2 раза выше. Чабрецов не станет перепроверять, сколько он заплатил на самом деле, высокомерие ФСБэшника не позволит ему сделать это. «Лопух кичливый», – подумал он, спеша на условленную встречу.

Поднявшись в номер, он постучал один раз, второй и забарабанил почти непрерывно. Внутри противно заныло – неужели обманули, сучки, разыграли его. Лоб покрылся холодной испариной – его денежки уплывали.

– Кто?

Сонный голос из-за двери успокоил его.

– Это я, Леночка, я, – заторопился он с ответом, словно боясь, что ему не откроют.

– Кто, я? – переспросила она сонно.

– Да я же, Петя, мы договорились с тобой, – снова заволновался он.

За дверями какое-то время, видимо, обдумывали услышанное, наконец, щелкнул замок и он увидел заспанную Елену.

– Какого хрена в такую рань приперся? – недовольно пробурчала она, пропуская его в номер, – сперма в горле булькает? Ложись, счас обслужим.

Она ушла в ванную комнату, а ее подружка так и не оторвала головы от подушки. Последнее время они работали вдвоем, так было безопаснее, а деньги те же. Многим мужчинам нравилось общаться с двумя сразу, попробовав, они становились их постоянными клиентами.

Вскоре Лена вышла из ванной, и Никифоров завел разговор, сейчас деньги интересовали его больше секса.

– Как дела Ленчик, в норме? – она кивнула, – а спор наш?

Он ничего не мог с собой поделать, очень хотелось, не терпелось узнать – смогли ли девочки соблазнить академика и записать все на пленку, без нее все теряло смысл.

– Успокойся, петушок, не кукарекай, – презрительно бросила она, – все в порядке, покажем тебе сейчас пленку, но денежки гони вперед.

Он торопливо отсчитал 500 долларов.

– Не-ет, дорогуша, мы так не договаривались – каждой по 500.

Никифоров отсчитал еще 500 долларов и прильнул к зрачку кинокамеры, чувствуя, как разжигается сам, глядя на оргии. Но желание заполучить денежки пересилило, на них он сможет оторваться по полной программе много и много раз. Облизнув пересохшие губы, он умоляюще попросил, вытаскивая кассету из кинокамеры:

– Леночка, подари мне эту кассетку, будь другом.

– Ага, щас, размечтался…

Он убрал кассету в карман.

– Я вам за нее по 100 баксов отстегну.

– Чего-о-о? Гони назад, – возмутилась Лена.

Таня спрыгнула с кровати и встала у двери, закрывая отход своим телом. Но Никифоров тоже не собирался отдавать пленку: – «Не смогу выкупить, заберу силой», – решил он.

– Хорошо, девочки, дам по 200 баксов – хорошая цена за пленку стоимостью 30 рублей.

– Рядиться с тобой тут никто не будет – пять штук и проваливай. Мент поганый, – последнее она прошептала тихо, одними губами.

Но он догадался или почувствовал сказанное, сжал в ярости кулаки, закипая гневом.

– Да я вас, сученки, сейчас же в обезьянник упеку и статью намотаю за эту порнографию, деревянного рубля не получите и срок отмотаете. Вы на кого, тварюшки, замахнулись? – продолжал кипеть он.

– А ты здесь слюной не брызгай, не на тех напал, пес легавый. В мой гараж не такие, как ты заезжали, о таких погонах ты и не мечтал… Пикни только, скотина, еще раз – завтра же без них останешься, отработаю ночку бесплатно и п…ц тебе придет, ты меня знаешь.

Гнев, с которым выпалила слова одним махом Елена, поразил даже его, он понял, что сейчас лучше не ссориться, рассчитается позже сполна.

– Да, ладно, девчонки, зачем нам ссориться? Пяти тысяч у меня нету, всего пять с собой было, штуку уже отдал вам, так что только четыре…

– Давай четыре и проваливай, говнюк, да за базаром следи – мой передок посильнее твоих погон будет.

Елена взяла деньги, и Таня отошла от двери, так и не вмешавшись в разговор ни разу. Никифоров выскочил, скрипя зубами от злости: – «Ничего, я еще свое возьму, ты у меня, стерва, не так запоешь, и большие клиенты не помогут. Сам и пачкаться не стану, другие возьмут – посмотрим, как тебя начальнички от героина отмазывать станут. В СИЗО ты многим понравишься, поработаешь бесплатно во славу блоти во все дырки».

Сунуть ей несколько «чеков» героина в сумочку не составляло труда, были у Никифорова такие люди – остальное дело техники. Он злорадно усмехнулся. Но это потом, сейчас его заботило более важное.