Текст книги "Исцеление (СИ)"

Автор книги: Борис Мишарин

– Ничего ты, дорогая, не сморозила. Мне в жизни крупно повезло всего лишь один раз: когда я встретил вас, любимые мои девочки!

Николай расцеловал Вику.

Алла поняла, что пора оставить дочку и зятя одних. Прикоснулась к сенсорной кнопочке и ушла в свою спальню.

Утром в аэропорт с Николаем поехали встречать гостей Вика, Алла и Зеленский, их преданный и верный начальник охраны. Узнав Михайлова, машины пропустили прямо к самолету.

– Интересно, сильно изменились Сэндсы за эти годы или нет? – спросила Алла.

Вика пожала плечами, всматриваясь в открытую дверцу самолета, из которой появился вначале Стив, потом мальчик и Синди. Не составляло труда догадаться, что это их сын.

Стив, сойдя на бетонку, раскинул руки:

– Николай, дорогой, как я рад тебя видеть! – по-русски произнес он и обнял его, – и вас, госпожа Вика и Алла!

Он поцеловал им руки. Вика с Аллой обнимались с Синди, Николай вручил ей огромный букет цветов и потом взял на руки мальчика.

– Ну, а ты наверняка мой тезка?!

– Да, дядя Коля, – мальчик произнес это на чисто русском языке.

– Ух, ты! – восхищался Николай, – как ты хорошо говоришь!

– Мы взяли в дом русского воспитателя, – довольная произведенным эффектом, сказала Синди, – он и нас со Стивом научил говорить.

– Молодцы, что приехали, но пойдемте, ехать нам недалеко, – пригласил их Николай в машину.

Стив с сыном сели к Николаю, а женщины поехали в другой машине. Михайлов планировал на сегодня небольшой отдых после полета, показать им свою клинику и устроить праздник дома.

Въехав во двор, Сэндсы с интересом рассматривали его дом снаружи, игровую площадку и небольшой скверик перед домом.

– А у тебя, Николай, совсем неплохо, – похвалил Стив, – в России мало, кто так живет, я слышал про крутых ребят…

Стив закурил, разглядывая неизвестные ему деревья, он знал ель, сосну, и даже лиственницу, но этот вид хвойного дерева определить не мог. Николай, видя его любопытство, пояснил, что это кедр, тот самый кедр, который дает возможность насладиться орешками. И, кроме того, он обладает чудесной возможностью дезинфицировать окружающий воздух.

Сэндсы выразили восхищение и внутри дома, особенно их поразил бассейн. Синди спросила насчет сырости от него и, услышав ответ, осталась довольной. Специальная система вентиляции не позволяла накапливаться влаге, а искусственный солярий даже создавал, в некотором роде, сухость.

– С дорожки я бы с удовольствием поплавал, но наши вещи, наверное, еще не подвезли, – выразил желание Стив.

– Они будут с минуты на минуту, – ответил Николай, – не волнуйтесь, пойдемте: я покажу вам ваши комнаты.

Пока гости осваивались, привезли багаж. Они переоделись и вышли к бассейну уже через 10 минут. С наслаждением плюхнувшись в воду, Стив, Синди и Ник плавали, кувыркались, отфыркиваясь в прохладной воде. Взбодрившись, они вышли и присели за столик, накинув легкие халаты.

– Ничто так не освежает, как холодная водичка, всю дорожную усталость как рукой сняло, – улыбался довольный Стив, – а еще говорят, что русские плохо живут…

Синди засмеялась от шутки мужа и взяла со стола зеленое яблоко, отказываясь от пива и легких спиртных напитков. Маленький Ник навалился на клубнику со сливками, предпочитая ее мороженому и конфетам. Стив решил не отрываться от Николая и тоже пил пиво, Алла с Викой налили себе легкое вино.

– А где же твои Виктор и Юля? – спросил Стив.

– Скоро будут и с ними еще двое сыновей, так что у нас с Викой теперь четверо. Когда мы к вам приезжали, она была в положении, родила двух сыновей. Не мелочится – чего по одному рожать!

Михайлов засмеялся, предлагая Стиву сигареты и спрашивая разрешения у женщин. Закурив, Стив начал вспоминать былые денечки.

– Да-а! Те дни помню, как наяву. Сколько ты тогда принес добра людям! До сих пор все тебя вспоминают, этот кретин Джек Стоун на твоем приезде капитал сколотил: выпустил книгу, где описал каждую твою операцию. Она, как бестселлер, раскупается сразу – читаешь словно книгу ужасов, но а было-то все наяву. Я захватил с собой одну с авторской надписью Стоуна. Он выставляет себя лучшим твоим другом… Магазин, где ты покупал Вике и Алле драгоценности – сейчас самый популярный из всех ювелирных. Как же, сам Михайлов здесь покупал драгоценности, – смеялся Стив. – Было бы здорово, если ты еще раз посетишь Нью-Йорк. Большой привет и наилучшие пожелания передают тебе, Вике и Алле, твоим детям Джон и Нельсон. Джон и Дженнифер только потом и поняли, что ты сделал для их сына, Майкл также передает тебе большой привет. Все, кого ты оперировал, просили передать тебе огромнейшую благодарность, все здоровы и не болеют. Чудо какое-то: за столько лет даже простудой не болели и другими мелкими болячками! Я – здоров, как это принято у вас говорить, как бык, в 20 лет у меня такого здоровья не было.

Сэндс промочил горло пивом и продолжил:

– Увидел тебя и помолодел снова на 20 лет, чувствую себя словно влюбленный юноша, полный энергии, уважения и радости! Но я все о себе и о себе. Вы про себя расскажите, как дети?

Николай посмотрел на Вику с Аллой и заулыбался.

– Особо и рассказывать нечего, я, как обычно, оперирую в своей клинике, она по соседству с моим домом, если есть желание – могу показать ее сегодня, завтра я собираюсь пригласить вас к себе на загородную дачу, там на природе будет удобнее, вспомним старые времена…

– Николай, мы с удовольствием посмотрим твою клинику, я даже хотел просить тебя об этом. И на дачу поедем, но ты от темы отвлекся, – рассмеялся Стив.

– Да-а, с вами отвлечешься, – поддержал улыбкой Николай просьбу Сэндса, – Алла работает со мной, а Вика в этом году открывает свою гимназию. Виктор с Юлей, впрочем, они сами о себе лучше расскажут.

В бассейн вошли маленькие Михайловы. Сэндсы сразу узнали Виктора и Юлию. Стив схватил Виктора, а Синди Юлю, крепко обняв их и нежно потискав, отпустили, глядя на Бориса и Глеба. Те, представившись сами, сказали, что с удовольствием знакомятся с семьей господина Сэндса, о котором отец так много рассказывал.

– Вам по семь лет, значит, в этом году в школу пойдете? – спросил Стив.

– Нет, дядя Стив, мы уже окончили университеты и работаем.

Стив и Синди от души засмеялись, поглядывая на малышей и принимая их слова за шутку.

– С вами не соскучишься, – продолжал смеяться Стив, – помню, как Юля всех смешила на острове своими словами по существу.

Все Михайловы рассмеялись тоже, Николай, с трудом поборов смех, серьезно сказал:

– Дело в том Стив, что Борис и Глеб говорят правду, они действительно работают по три часа в день. Борис закончил экономический факультет и завершает сейчас работу над диссертацией, как и Глеб, который окончил юридический факультет университета.

– Не может быть!.. – только и смог вымолвить Сэндс.

– Может, Стив, может. Виктор, например, заместитель губернатора, доктор юридических наук, Юля доктор медицины, профессор, делает все те операции, которые умею делать я, также быстро и качественно.

Николай, наблюдая за реакцией Сэндсов, кивнул Юле и она принесла дипломы, подтверждающие докторские степени ее и Виктора.

Минут через пять, после того, как промочил горло, Стив заговорил:

– Невероятно! У меня такое ощущение, что я только что потискал сенатора США, приняв его за маленького мальчика.

– Да, у них взрослый ум, – улыбнулся Николай, – но физически они еще дети и ничего детского им не чуждо.

Сэндс наконец-то пришел в себя и расхохотался, приговаривая сквозь радостные всхлипывания:

– Ну, Ник, – обратился он по-старому к Михайлову, – так же нельзя… А еще говорил, что и рассказывать особо нечего. Ты посмотри, Синди, на этого шутника…

Сэндс налил себе полную кружку пива и осушил залпом, все еще поглядывая на Синди, но та молчала, видимо услышанное поразило ее больше.

Михайлов предложил пройти, посмотреть клинику и Сэндсы ушли наверх переодеваться. Через полчаса они, осматривая детище Николая, еще раз убедились в услышанном, прочитав на одной из дверей:

ПРОФЕССОР МИХАЙЛОВА ЮЛИЯ НИКОЛАЕВНА

первый заместитель генерального директора

по лечебным вопросам

После обеда Стив Сэндс попросил всех Михайловых собраться во дворе дома. Когда все вышли, он торжественно произнес:

– Все мы, американские пациенты знаменитого доктора, перед моей поездкой сюда собрались на маленькое деловое совещание и единодушно пришли к мнению, что господин Михайлов заслуживает особого подарка! И этот подарок я сегодня вручаю ему от имени всех его бывших больных. Дорогой и уважаемый Николай! Разреши вручить тебе этот, на первый взгляд, маленький подарок.

Стив протянул ему ключи от машины.

– Это не простая машина, не серийного производства, с очень мощным двигателем, полностью бронированная, с множеством всяких разных наворотов: телефон, телевизор, холодильник, бар, раскладывающаяся кровать, изменяющийся клиренс для русских дорог и так далее. Чтобы это было настоящим подарком, мне пришлось подключать дипломатов, но все позади и она уже зарегистрирована на твое имя в вашем городе. А сейчас: сезам – откройся!

Ворота распахнулись, как по мановению волшебной палочки, и во двор въехал здоровенный «Кадиллак», за рулем которого сидел улыбающийся Зеленский. Вот почему ворота распахнулись, он договорился с Зеленским, а тот соответственно с «Машей», догадался Николай, она и среагировала на «сезам – откройся».

Осмотрев «Кадиллак», Михайлов от души поблагодарил Сэндса и просил передать благодарность всем, участвующим в этом дорогом подарке.

Стив теперь приглашал всех в дом, где он и Синди вручили остальные сувениры.

На следующий день, после завтрака, взрослые уместились в «Кадиллаке», а дети поехали на «Вольво» на дачу. Погода радовала от души – на всем горизонте ни облачка, легкий ветерок не давал застаиваться духоте и приносил запах леса.

Сэндсы, осмотрев дачу, с удовольствием бродили по небольшому, огороженному забором, лесу, наслаждаясь запахом хвои и луговых трав на маленьких полянках. Дети сразу же убежали на речку, и изредка оттуда долетал их восторженный визг. Михайловы и Сэндсы вскоре присоединились к ним. Для Стива, Синди и Ника вода казалась обжигающе холодной, но они все-таки решились окунуться и выскочили, ёжась от холода, удивляясь: как это выдерживают такую температуру Вика и Алла. Боясь, что маленький Ник простудится, они попросили его выйти из воды и он, стеснявшийся отстать от Михайловских детей, выскочил, как из огня. Николай, кувыркаясь в воде, смеялся:

– Водичка теплая, мокренькая, а вы и ноги намочить не успели – выскочили, но ничего: через несколько дней привыкните.

Он нырнул под воду и появился почти у берега, вышел, приглашая всех к столу в беседке.

Стив с наслаждением пробовал вяленую рыбу с пивом, удивляясь, что Николай сам ловит ее. По его примеру, он пропускал пиво во рту через слегка пережеванную рыбу и выглядел при этом Колумбом.

– Я никогда не пробовал так пить пиво, – говорил Сэндс, – это сочетание действительно придает особо приятный вкус, интегрируя прекрасные качества компонентов в единое замечательное ощущение! Дома расскажу о вашем способе – ничего нового: пиво и вяленая рыба, но совершенно другие, исключительно соблазнительные вкусовые особенности!

Стив бросил в рот кусочек вяленой рыбки и, слегка разжевав его, процеживал пиво. Синди, не удержавшись, тоже попробовала.

– Прекрасно! Я никогда не была любительницей, предпочитала хорошее вино, но, видимо, теперь включу пиво в свой список…

Она засмеялась, откинувшись в удобном кресле с пивной кружкой в руках, и наслаждалась новыми ощущениями. Компания то сливалась в единое целое для общего разговора, то разъединялась, обсуждая чисто свои вопросы. Мужчины, женщины, дети – то вместе, то отдельно вели непринужденную беседу.

Николай обещал завтра утром взять с собой Стива на рыбалку, что бы он своими руками поймал рыбу, посолил ее и повесил вялиться, а потом угостил своих друзей в Америке оригинальным блюдом.

Стив и Николай, взяв с собой шезлонги, ушли загорать на речку. Устроившись поудобнее, курили молча, потом Стив заговорил:

– Николай, ты поразил меня своим искусством врачевания в Америке и в России удивляешь гениальными детьми. Все четверо обладают незаурядными способностями. Они родились такими или ты что-то «подвернул» в их головах? – Спрашивал заинтересованно Сэндс.

Николай несколько помедлил с ответом, предугадывая, куда повернется в дальнейшем разговор. Потом, все обдумав, задумчиво ответил:

– Знаешь, Стив, такие люди еще никогда не рождались на планете Земля. Были, конечно, умные, но не на столько, мне действительно пришлось, как ты выразился, «подвернуть» кое-что в их мозгах. Но их дети родятся с таким же уровнем развития уже по наследству.

Он закурил новую сигарету, не смотря на то, что покурил совсем недавно и ожидал главного вопроса, вернее сказать просьбы. Стив попросил не сразу, тоже обдумывал услышанное, делая вид, что млеет от солнечных лучей, любуется речкой и всей природной красотой. Свою просьбу он выразил в форме вопроса:

– А нельзя ли и у моего Ника «покопаться» в голове?

Сэндс прекрасно понимал, что кроме дружеского фактора здесь сыграет роль и политика. Как друг, Николай сделает без вопросов, но как гражданин России, сделать это может только человек без Родины. А это означает, что последует хитро завуалированный отказ. Отправить такой ум заграницу, значит отправить человека, который сможет создать принципиально новые виды вооружения. Россия этого не допустит. Но мизерный шанс у него был, и он его использовал, ожидая ответа.

Николай понимал и предугадывал мысли Сэндса, поэтому не стал делать ссылки на поздний возраст – он делал умными детей в возрасте до года. Викина школа – прекрасное тому подтверждение и Сэндс, проверив информацию, мог поверить в это. Михайлов решил вопрос более просто, убивая при этом сразу двух зайцев. Он «покопается» в мозгах Ника, сделает его умнее, но не настолько, что бы он мог влиять на генетическую ситуацию, создавать компьютеры, подобные «Маше». Американцы не изобретут с его помощью новых видов оружия, это успокоит их, они будут думать, что и у нас особенного ничего нет. Улучшение памяти без генетической передачи по наследству – лучший способ, доказывающий лояльность.

– Я могу это сделать, Стив, – к удивлению Сэндса начал Николай, – но тебе придется строго следить за ним. Усваивая все легко, он может облениться или возгордиться, считая сверстников недоумками. Поэтому я и делаю такие процедуры только с детьми до года, они по-другому воспринимают этот дар. Решай…

Михайлов махнул рукой и к нему быстро подбежал охранник. Николай попросил его заменить пиво холодным, тот бегом выполнил просьбу и исчез. Сэнндс не видел, где он находился до этого, как не видел его и сейчас, но понимал, что за ними наблюдают и стоит Михайлову махнуть рукой и они появляются, словно из-под земли. «Выучка – что надо», – подумал он, беря холодную бутылку и наливая кружку.

– Я постараюсь за ним присмотреть, – сказал Сэндс.

Другого ответа Николай и не ожидал, он согласно кивнул головой, давая понять, что тема исчерпана и перевел разговор в другое русло, может быть не совсем приятное Стиву. Михайлов начал с того, что сейчас у Сэндса должно быть много заказов – новый Президент проводит политику наращивания гонки вооружения. Не первый раз Америка начинает виток космического «кулака». Тебе, конечно, Стив, это выгодно, заказы – это «живые» деньги. А народу? Я в плане, что вдруг война развяжется, только в этом смысле, – подчеркнул Николай, – но мы с тобой не политики, каждый из нас занимается своим делом. Я лечу людей, ты делаешь оружие, которым людей убивают, но мы дружим друг с другом, не смотря на все парадоксы, – Михайлов лукаво улыбнулся. – Не желаешь партию в бильярд?

Стив согласился и они пошли в дом, смыв дневную жару в речке. Расставив шары, Сэндс разбил их. Николай обошел вокруг стола, выбирая шар для удара, оба играли в бильярд не ахти, так – для себя, в удовольствие. Загоняя «своячка» в лузу, Николай заговорил, как бы размышляя вслух и ни к кому не обращаясь:

– Да-а, Россия сейчас в полном экономическом дерьме. Раньше было две супердержавы – осталась одна.

Он, долго примеряясь и натирая кий мелком, ударил. Ход перешел к Сэндсу, который без труда забил образовавшуюся подставку.

– Но, умы в России еще остались, – продолжал Николай, – не все сбежали за границу. Есть и такие, которые пекутся только о деньгах, забывая при этом про все – честь и совесть для них пустой звук. Но остались и такие, которые помнят о людях, о Родине, не забывая и про деньги. Историческая Россия попадала в ситуации и похуже, но на колени никогда не ставала, поднимется она и сейчас из лежачего положения. Время – хитрая штучка, оно лечит, поднимает экономику или ввергает ее в пропасть, многое делает Время! Если кто-то считает, что Россия, как военная держава, неспособна защитить себя – мне искренне жаль этого человека, – Николай послал шар в лузу, – Татаро-монгольское иго существовала 300 лет, может кто-то и сейчас рассчитывает на несколько десятков лет. Глупенький, он не понимает, что если умы в России остались, то и защитить она себя сможет, а сейчас и не просто защитить – стереть в порошок недооценивающую сторону.

Михайлов все также непринужденно ходил вокруг стола, высматривая лучший шар для удара. Сэндс прекрасно понимал, кому адресована эта речь, он прокручивал в голове ее объективность. Словам Николая он верил полностью, но здесь замешано другое, в политике без подтверждения сложно верить речам. Здесь и состоит талант в том, чтобы суметь отделить плевела от зерен.

Стив рассуждал про себя о том, что блефует Михайлов или нет? Как простой человек, он бы никогда этого не сделал. А в политике? Если есть что-то новенькое у русских – оно тщательно скрыто от разведки, но в современном мире трудно что-либо скрыть. Чертежи, тактико-технические данные – это да. А новую конструкцию, производство, ракетную базу… не скроешь. Но и оснастить, допустим, подлодку или самолет принципиально новым оборудованием и вооружением вполне возможно. Но, Михайлов говорил «стереть в порошок», а это означает такое оружие, которое отличается от современного, как атомная бомба от обычного вооружения. Нет, такого ничего быть не может, политика: «зарони зернышко сомнения, дальше видно будет». Сэндс улыбнулся, но вдруг вспомнил еще одно – «недооценивающая сторона». И все-таки нет – это блеф. Но «зернышко» то уже работает… Какая же у него гениальная голова! Сэндс посмотрел на Михайлова и заулыбался.

– Далеко нам с тобой до профессионалов, Коля, играем, прямо надо сказать, посредственно. Пойдем в беседку?

– Пойдем, – Николай пропустил его вперед, – недавно показывали по телевизору ваш фильм про подводную лодку, которая потерялась на время, попав в пространственно-временную дыру. А ведь Жюль Верн в свое время писал о полетах на Луну, – Михайлов улыбался, глядя на ошарашенного Сэндса. – Пивка выпьем? – спросил он.

Стив молча кивнул головой, в его мозгах опять засвербела мысль: «А если он не блефует? Не-ет, экономика у них развалена»…

Сэндс засмеялся.

– Вспомнил Икара – сам-то он так и не смог полететь! – поставил точку над «и» Стив.

Они пили пиво, более не касаясь этого разговора, обсуждая поэзию А.С. Пушкина, которую Стив знал неплохо. У русского, нанятого для обучения Ника, был трехтомник его стихов. Читал его и Сэндс.

Михайлов подозвал проходящего мимо Ника спросил:

– Ты любишь Пушкина?

– Да, я читал его, – ответил он.

– А Есенина? – спросил Николай.

– Я не читал его, не могу ничего сказать, – пояснил Ник.

Михайлов посмотрел на Стива, закурил, потом открыл книжку и показал страницу Нику.

– Прочтешь? Это Сергей Есенин, великий русский поэт, – попросил Николай, закрывая сборник стихов.

Ник стал читать по памяти:

 
Мы теперь уходим понемногу
В ту страну, где тишь и благодать.
Может быть и скоро мне в дорогу
Бренные пожитки собирать.
 
 
Милые березовые чащи!
Ты, земля! И вы, равнин пески!
Перед этим сонмом уходящих
Я не в силах скрыть своей тоски.
 
 
Слишком я любил на этом свете
Все, что душу облекает в плоть.
Мир осинам, что, раскинув ветви
Загляделись в розовую водь.
 
 
Много дум я в тишине продумал,
Много песен про себя сложил,
И на этой на земле угрюмой
Счастлив тем, что я дышал и жил.
 
 
Счастлив тем, что целовал я женщин,
Мял цветы, валялся на траве
И зверье, как братьев наших меньших,
Никогда не бил по голове.
 
 
Знаю я, что не цветут там чащи,
Не звенит лебяжьей шеей рожь.
Оттого пред сонмом уходящих
Я всегда испытываю дрожь.
 
 
Знаю я, что в той стране не будет
Этих нив, златящихся во мгле.
Оттого и дороги мне люди,
Что живут со мною на земле.
 

Ник закончил читать и посмотрел на удивленного отца. Сам он не понял еще, что, глянув разок на стихотворение, запомнил его наизусть.

– Сынок, где ты читал его раньше, когда успел выучить? – спросил Стив его.

Ник, начиная осознавать, что почему-то вдруг запомнил стихотворение наизусть, ответил:

– Нет, папа, я никогда раньше даже не слышал про него. Дядя Коля показал: я запомнил. Не знаю почему, – пожал он плечами.

Михайлов пояснил маленькому Сэндсу, что он с этого дня станет запоминать все увиденное и услышанное сразу, без повторений. Более нет необходимости тратить время на заучивание – это мой скромный подарок.

– Ура-а-а! – Закричал Ник, – больше учить не надо…

Он побежал поделиться новостью с матерью и новыми друзьями. Стив благодарил Николая, он, конечно, радовался, но в глубине души удивлялся: почему Михайлов пошел на это? Повторил про себя: «Оттого и дороги мне люди, что живут со мною на земле».

Николай вмешался в процессы запоминания и только, он не сделал Ника умнее и не создал условий для улучшения работы других участков головного мозга. Но Стив просил его не об этом и сразу бы догадался, что кроме исключительной памяти у Ника ничего нет, он не может даже умножать в уме двухзначных чисел. Михайлов решил эту проблему гениально, он дал Нику просмотреть и запомнить таблицы В. М. Брадиса. Эти четырехзначные математические таблицы во времена школьных дней Николая являлись обязательным атрибутом вспомогательных пособий. Глянув в них, можно сразу найти ответ не только арифметических действий: возвести число в квадрат и куб, найти длину окружности и площадь, использовать номограммы для решения уравнений, определить различные тригонометрические значения. Пусть Ник пользуется этой таблицей, заложенной в его памяти, и все считают, что он талантливый маленький мальчик.

Михайлов задумался. Америка сейчас, являясь по сути единственной супердержавой, немного заелась и перестала объективно оценивать обстановку в мире. Особенно тогда, когда Буш младший сумел ввести ограниченный контингент войск в бывшие республики Советского Союза. Россия, экономически раздавленная, и сейчас еще могла дать достойный отпор любому агрессору, но былой мощи и силы не имела. Как не имела и многих военных баз, откуда могла сдерживать военные амбиции США.

В Европе американцев называют не янки, их называют снобами, зажравшимися снобами, смотрящими на всех свысока. Проводя политику сдерживания возможности создания ядерного оружия в азиатских странах, американцы недооценивают мусульман, число которых увеличивается из года в год. Мусульмане не простят им надменного отношения к себе, как не простят Ирака и Афганистана. Они так и не поняли, что два разрушенных здания – всего лишь репетиция перед страшными развалинами городов. Узнают американцы на себе действие военного атома, Хиросима и Нагасаки станут в сравнении с будущим лабораторными опытами.

Очень хотелось Михайлову подсказать Сэндсу о грозящей опасности, но решил он этого не делать, не имел права на правду, которую могли назвать подстрекательством войны.

После отъезда американских друзей Михайлов вечерком пригласил к себе Степанова – выпить пива и поговорить. Борис Алексеевич подъехал часам к 9-ти на дачу, Вика хотела покормить его ужином, но он отказался, сославшись, что перекусил в столовой. Вика ушла, ворча про себя, что не умеет он врать, а раз не умеет и не начинал бы – какая к черту вечером столовая в УФСБ, только в обед, а в другую он не пойдет.

Мужчины устроились в беседке, затарившись пивом и вяленой рыбкой. Михайлов хотел вначале порыбачить на вечерней зорьке, заодно и поговорить, но слишком серьезным казался ему разговор и он решил не смешивать разговор с рыбалкой. Тем более, что в последнее время ФСБэшникам приходилось туго – обстановка в мире, внешне спокойная для дилетантов и обывателей, становилась все напряженнее с каждым днем.

Лицо Степанова осунулось, под глазами легли тени от постоянного перенапряжения и недосыпания. Недельки бы хватило восстановить силы, но где ее взять – дня выкроить невозможно.

– Да-а, – протянул Михайлов, – судя по тебе – работенки хоть отбавляй. Восток – дело тонкое, особого подхода требует. Раса молодая, плодливая и задиристая, нет еще зрелой рассудительности – по-ихнему календарю всего лишь 14-ый век идет.

Михайлов замолчал, смакуя пивко и надеясь, что Степанов поддержит разговор, но он сидел с непроницаемым лицом, и казалось, что он вовсе не слышал разговор. Но это только казалось…

– Помнишь, Борис Алексеевич, предсказания Нострадамуса о пяти Американских городах, которые исчезнут в ядерном пекле?

Степанов посмотрел удивленно.

– Ты в это веришь?

Михайлов усмехнулся.

– Прочитал недавно в газете, что Павел Глоба предсказал за 10 лет о разрушении двух зданий в Нью-Йорке. Может он это у того же Нострадамуса слямзил… кто знает. Скажу больше – Нострадамус предсказал, что и китайцы станут претендовать на территорию до Байкала: полуостров Даманский уже выветрился в их памяти. Это так, информация к размышлению…

Михайлов ничего не сказал дальше, махнул рукой обреченно и замолчал.

Степанов уехал домой в подавленном настроении. Он, конечно же, читал Нострадамуса в переводе и знал о его предсказаниях, как по поводу Американских городов и третьей мировой войны, так и по поводу территориальных претензий Китая. Но услышать это от Михайлова – тяжело, он никогда не обманывал, его информация всегда считалась «железобетонной», хотя он прямо ничего не сказал.

Из своих источников ФСБ получало определенную информацию – небывало активизировались мусульманские экстремисты, направляемые одной «железной» рукой. Их организация базировалась на принципе веры и включала в себя практически все страны ближневосточного региона, а некоторые из них обладали ядерным оружием…

В Бурятии, Читинской и Иркутской областях резко увеличивалось число китайских эмигрантов, тысячи и тысячи которых находились в России незаконно. Здесь скрывались преступники, приговоренные у себя на родине к высшей мере наказания, вольготно чувствовали себя лица, прошедшие специальную диверсионную подготовку. Но никаких действенных мер Россия не принимала… знала и не принимала… Кто ответит за эту преступную безалаберность? Как всегда – никто!

Степанов тяжело вздохнул, болело в груди – душа болела. Бедная, многострадальная, нищая медвежья Россия. «Трахают» русский народ все, кому не лень – и «чурки», и китайцы… Когда ж ты вспрянешь ото сна, когда проснется твоя гордость? Он подавил в себе тяжелые мысли – предстояло систематизировать и проанализировать информацию, лететь в Москву…

Не надеясь на правоохранительные органы, Михайлов готовился к предстоящим событиям сам. Он поручил Графу усилить службу безопасности на заводе, проверить весь персонал, подготовить план мероприятий по предотвращению террористических и диверсионных действий в экстремальных условиях.

Сам Михайлов заканчивал создание нового уникального препарата, действие которого превосходило по эффективности в десятки раз пенициллин в сороковые годы прошлого столетия. Результативность пенициллина в то время намного превышала действенность самых мощных современных антибиотиков. И в настоящее время жизненно требовался другой препарат, который бы мог бороться и быстро уничтожать любую заразу. В мирное время много больных погибало от послеоперационной раневой инфекции, от воспаления легких, от других заболеваний, где основным средством лечения являлись антибиотики. В боевых условиях такой препарат незаменим.

Такой «препарат» существовал на Земле и, по сути, являлся античным. Самая крупная в мире ящерица – варан – убивала крупных животных своим «ядом». Варан не ядовит, но в пасти его содержатся настолько патогенные микробы, что любой его укус в течение дня приводит к смерти животного от заражения и интоксикации. Укусив, варан следует за своей крупной жертвой и получает ее без борьбы через 10 – 12 часов. Болезнетворные микробы разных видов – неотъемлемая составная часть среды пасти варана, которая не только не приводит к болезни ящерицы, но и является средством добычи пищи.

Михайлов полностью изучил это удивительное пресмыкающееся, изучил его организм, веками приспособленный к своеобразному симбиозу с микробами, его иммунную систему и ему удалось получить своеобразную «вытяжку» варана, которая мгновенно убивала все известные микробы и вирусы. Обладая глубочайшими знаниями в микробиологии, биохимии и других науках, он синтезировал искусственный препарат, назвав его варанином в честь природного создателя и носителя. Михайлов опробовал его и понял, что варанин высоко эффективен не только при обычных инфекциях, но и при особо опасных, таких, как чума, натуральная оспа, тиф, холера и многих, многих других заболеваниях. Одной инъекции хватало для полного излечения любой данной патологии, и сейчас он работал над дозировками в зависимости от вида заболевания.

Вика притворно сердилась, что у мужа только одна работа на уме, приходит поздно, наскоро перекусив, уходит в кабинет и работает до глубокой ночи. Пусть ей он не уделяет время, но дети-то не должны страдать. Мальчики молчали, а Алла с Юлей урезонивали ее: «Знаешь что, мамочка, – говорила ей Юля, – у папы сейчас очень ответственное дело, он работает над созданием препарата, аналогов которому нет в мире. Это будет настоящая революция в медицине, когда станут применять его варанин».

– Что, что? – переспросила мать.

– Варанин, так папа назвал препарат, и я очень горжусь, что у меня такой папа! И что я хоть капельку тоже причастна к его работе.

Вика вздыхала, оправдываясь, что у Коли все дела ответственные и революционные, обычными он и не занимается. Алла тоже урезонивала ее, зная прекрасно, что по настоящему Вика не сердится, но считает, что детям нужно уделять побольше времени, а Коля последнее время работал и по выходным дням. С улыбкой она говорила дочери:

– Твои дети, доченька, тоже необычные. В кого же им быть, как не в своего отца. Они тоже творят вещи, не доступные простым людям. Разве кто-то из академиков может оперировать, как твоя дочь, разбираться в юриспруденции, как Виктор и Глеб, в экономических вопросах, как Борис. Дети понимают отца, ценят, любят и уважают такого, какой он есть. И другой им не нужен.